Берешит

ВАИГАШ Спор между Йеудой и Йосефом

Спор между Йеудой и Йосефом

Все еще не узнанный братьями, Йосеф предложил им оставить в Египте Биньямина и вернуться в дом отца.

Тогда Йеуда сказал ему:

— Ты думаешь, в нашем доме будет мир, если мы вернемся одни без брата?

Видя, что Йосеф не намеревается отпустить Биньямина, Йеуда понял, что именно от него сейчас зависит

судьба младшего брата. Прежде всего он решил умолять Ашема и просить Его, чтобы Он изменил замысел

Йосефа и не дал ему задержать у себя Биньямина. Йеуда был также готов и к битве — если не останется

другой возможности вызволить брата. Ему казалось, что такое самопожертвование может искупить его вину

перед Иаковом, поскольку в свое время именно он пришел к отцу с известием о мнимой гибели Йосефа.

В подтверждение серьезности своего намерения Йеуда говорил так громко, что его голос был слышен на

огромном расстоянии. Хушим, сын Дана, находился в это время в Ханаане. Услышав крик Йеуды, он понял,

что его дядя находится в беде, и бросился ему на помощь. Произошло чудо, расстояние между Ханааном и

Египтом сократилось — и он мигом оказался рядом с братом своего отца. Теперь Йеуда и Хушим стояли

вместе и, как два рязъяренных тура, пугали окружающих своим криком.

Гнев Йеуды придал силы остальным братьям. Они стали угрожающе топать ногами, отчего земля столбом

поднялась к небу.

Как только Йосеф увидел распалившегося Йеуду, он испугался, ибо понял, что тот может убить его. Перед

ним стоял силач, который с легкостью ломал толстые железные брусья. Тогда Йосеф тоже решил показать

свою силу. Он пнул ногой мраморный столб, который служил основанием его трона, и столб превратился в

груду осколков. В ответ Йеуда схватился за меч — но не тут-то было, меч застрял в ножнах, и Йеуда понял:

“Передо мной — цадик, на стороне которого Ашем”. Он тут же изменил свою тактику и начал уговарить

Йосефа отпустить Биньямина.

— Мой господин, — сказал он, погасив свой гнев, — после того как мы продемонстрировали свою силу, я

хочу задать тебе вопрос. По закону мы все можем стать твоими рабами. Но ты почему-то требуешь только

одного Биньямина. Возьми себе раба постарше и неопытнее — например, Реувена. Если же тебе нужен

сильный мужчина — возьми меня. Почему ты преследуешь именно Биньямина? Ведь таким образом ты

даешь нам основание для подозрений в весьма низменных вещах… Ты должен знать, что Биньямин

невиновен, что твое обвинение — ложно. В первый раз ты сам вернул деньги в наши мешки, а теперь

запрятал серебряный кубок в суму Биньямина. Не надейся, твое злодеяние не пройдет безнаказанным!

Открой свои уши и хорошенько выслушай твоего слугу. Знаешь ли ты, что однажды фараон задержал бабку

Биньямина на одну только ночь — и за это его и весь его двор поразила язва. Берегись, если ты не хочешь,

чтобы с тобой произошло то же самое. Знаешь ли ты, что мать Биньямина умерла из-за того, что его отец

произнес слова проклятия, не зная, что адресует их своей жене. Всего-навсего одно проклятие — и тебя не

станет! Знаешь ли ты, что двое из нас уничтожили жителей города Шхем? Мы сделали это из мести за свою

сестру. И уж, конечно, сделаем то же самое ради нашего младшего брата, которого называют “возлюбленный

Ашемом”… Ты неоднократно утверждал, что боишься Б-га. Но мы видим, что это не так. Ты подобен

фараону, который издает извращенные законы. Ты тоже вводишь нечестивые правила. Если даже Биньямин и

украл у тебя твой серебряный кубок, это не дает тебе права забирать его в рабство! Если ты согласишься с

тем законом, по которому живем мы, то тебя удовлетворит двойная стоимость кубка. Ты можешь

придерживаться и египетского закона, но и по нему тебе принадлежит только то, что ты выберешь из

принадлежащего вору. Как видишь, твое требование, чтобы Биньямин стал твоим рабом, — не соответствует

никакому закону.

Пока Йеуда излагал Йосефу свои возражения, остальные братья стояли молча. Они не вмешивались в спор,

ибо сейчас противостояли друг другу две равные силы — Йосеф, царь Египта, и Йеуда — царь среди

братьев. И братья решили: “Пусть сражаются цари. Не будем вмешиваться в их дела”.

Повернувшись лицом к братьям, Йеуда произнес:

— Если я обнажу свой меч, то начну с наместника, а кончу — фараоном.

Сказал он это на иврите, предполагая, что Йосеф не понимает, о чем идет речь, так как не знает языка.

Самому же Йосефу он сказал:

— Мой господин спросил своих слуг, есть ли у нас отец или брат. Зачем потребовалось тебе это знать?

Тысячи людей приходили сюда за зерном, и никого из них вы не допрашивали. Мы ведь не пришли сюда

просить в жены твою дочь. Зачем тебе интересоваться нашей семьей? Но мы были учтивы с тобой и ничего

не скрыли, рассказав, что у нас есть старик-отец и юный брат, последний из его сыновей, что его брат умер

и он остался один, лишившись матери сразу же после рождения, и что отец души в нем не чает.

“Его брат умер” — так сказал Йеуда. Как понять эти слова? Может быть, дело в том, что он уже не надеялся

больше его увидеть?

Как раз наоборот. Йеуда опасался, что если он упомянет о существовании еще одного, пропавшего, брата, то

властитель скажет: “Приведите мне и этого”. Йеуда продолжил:

— Ты ведь сказал нам, своим слугам: “Приведите его, чтобы я мог возложить на него свои глаза!” Мы тебе

поверили, ибо думали, что ты царь и держишь свое слово. Теперь же ты говоришь, что он будет твоим

рабом. Это значит у тебя “положить свой глаз”?.. Затем мы сказали нашему господину: “Отрок не может

оставить своего отца; он не привык к путешествиям и может умереть в пути, как умерла его мать”. Но ты

сказал твоим слугам: “Если ваш меньший брат не придет с вами, не появляйтесь больше перед моим лицом”.

Мы вернулись к твоему слуге, нашему отцу, и рассказали ему о твоих словах.

Заметьте — Йосеф промолчал, когда его отец Яаков был назван его слугой — не стал возражать и не

вступился за честь отца. В наказание за это он умер раньше своих братьев. Тем временем Йеуда продолжал:

— Твой слуга, наш отец, не хотел посылать сюда самого младшего из своих сыновей, и сказал: “Вы же

знаете, что моя жена Рахель родила мне двух сыновей. Один ушел от меня, и его наверняка убили, — ибо с

тех пор я больше его не видел. Если вы уведете у меня еще и этого и с ним случится несчастье, то вы сведете

в могилу мои скорбные седины. Пока Биньямин со мной, я меньше скорблю о его матери и о его брате. Но

если и он умрет, то для меня это будет то же самое, как если бы они все трое умерли в один день”… Если я

вернусь к твоему слуге, моему отцу, без отрока, он просто умрет от скорби.

Услышав, как Йеуда говорит о скорби отца, Йосеф почувствовал слабость в ногах и вынужден был сесть.

— Почему все время говоришь только ты, а братья — молчат? — спросил Йосеф. — Пусть они скажут хоть

что-нибудь.

— Твой слуга поручился собой за юного отрока, — ответил Йеуда. — Я сказал отцу: “Если не приведу его

назад, то лишусь своей доли в обоих мирах”. Как я теперь могу вернуться к отцу без мальчика?

— Ваш другой брат, тот, что пропал, не был вором, — заметил ему Йосеф, — он никому не причинил вреда.

Однако вы не пожалели его, продав его за двадцать серебряных монет. Не пожалели и отца, которому

сказали: “Зверь растерзал его в клочья”. Вы ведь понимали, что причиняете страдания отцу, но почему-то это

вас не остановило. Вот и теперь — идите, скажите отцу о младшем брате, который действительно заслужил

наказание за воровство, что и его сожрал зверь!

Услышав эти слова, Йеуда горько зарыдал:

— Я не могу вернуться к отцу, если отрока не будет с нами. Ответь мне, почему ты пытаешься всеми

правдами и неправдами обвинить нас в чем-нибудь? Ты заподозрил нас в соглядатайстве, заявив, что мы

пришли, чтобы выведать слабые места в этой земле. Теперь ты обвиняешь нас в том, что Биньямин украл у

тебя твой кубок. Ни одно из этих обвинений не может быть выдвинуто против нас. Каждый раз, когда я

клянусь в нашей невиновности, я присягаю жизнью своего отца, праведного человека. Ты же в ответ

клянешься жизнью нечестивого фараона. Чья клятва выше, как ты думаешь?.. Мое терпение подходит к

концу. Если я обнажу свой меч — весь Египет будет покрыт трупами!

Мидраш описывает продолжение “беседы” братьев в следующих выражениях:

— Если ты обнажишь меч, я привяжу его к твоей собственной шее!

— Я открою рот — и проглочу тебя!

— Я заткну твой рот камнем!

— Что мы скажем нашему отцу?

— Скажите ему: “Веревка последовала за ведром!”

— Но твое обвинение ложно!

— А когда вы продавали своего брата, ваше обвинение не было ложным?!

— В моем сердце горит огонь Шхема. Мы сделаем ради Биньямина то же самое, что сделали ради Дины!

— Я потушу огонь в твоем сердце, напомнив тебе про историю с Тамар!

— Я окрашу кровью все рыночные площади Египта!

— Вы известные красильщики! Разве не вы разукрасили кровью одеяние брата перед тем, как принести его

отцу?

Ярость Йеуды достигла наивысшей точки. Он уже был готов идти в бой, чтобы убить или быть убитым. Еще

в середине спора он приказал быстроногому как олень Нафтали обежать Египет и сосчитать — сколько в нем

провинций. Нафтали вернулся и сообщил, что насчитал двенадцать провинций.

— Хорошо, — сказал Йеуда на иврите. — Я сотру с лица земли три из них, а на каждого из вас придется по

одной. Так мы сможем быть уверены в том, что во всем Египте не останется в живых ни одного человека!

Но и Йосеф не сидел сложа руки. Он передал фараону, чтобы тот срочно выслал ему на подмогу отряд из

трехсот воинов, чтобы помешать братьям уничтожить страну. Когда воины прибыли, Йеуда закричал так

громко, что вельможи во дворце фараона — вместе с ним самим — от ужаса сползли на пол, а Йосеф упал с

трона. Перепугавшись, триста воинов, прибывших на подмогу, обратились в бегство, и никакой силой их

невозможно было вернуть на место предполагаемого боя.

Йосеф понял, что дальше ждать невозможно, иначе может произойти непоправимое — братья действительно

могут разрушить египетскую страну.