Берешит

Йосеф открывается братьям

Йосеф открывается братьям

Приближалась развязка драмы. Йосеф попросил удалиться из помещения всех египтян. Он не хотел смущать

братьев своим признанием на виду у всей публики. После чего он обратился к братьям с такими словами:

— Скажите, тот брат, о которым вы говорите, что он умер, — точно ли он мертв?

— Да, — ответили они.

— Лжецы! Вы продали его! Откуда я знаю? Я купил его! Он мой раб. И сейчас я позову его. — Йосеф

громко позвал: — Йосеф бен Яаков, Йосеф бен Яаков!

Братья стали испуганно озираться по сторонам, но никто в комнату не входил.

— Вы не туда смотрите! — сказал им Йосеф. — Я — Йосеф, ваш брат. — И тихо добавил, поскольку

понимал, что египтяне подслушивают: — Тот брат, которого вы продали в Египет. Жив ли еще мой отец?

Все застыли, пораженные его словами.

Горе нам в Судный день! Йосеф был отнюдь не самый старший в семье, но, когда он сказал: “Я — Йосеф”,

братьев охватило непередаваемое чувство стыда за свой поступок. Так произойдет, когда Ашем откроет Себя

каждому из нас, объявив: “Я — Ашем”. У нас не будет сил ответить, и каждый будет стыдиться своих

поступков.

Человеку свойственно думать, что все, что он делает, — или правильно, или оправданно (так как его

заставили либо люди, либо обстоятельства), или естественно, а значит, нормально. В этом ему помогает

йецер ара, злое начало в душе, которое всегда найдет разумное и даже логичное объяснение любому образу

действий. — В День Суда Ашем покажет каждому, к чему привели его проступки. v “Путь каждого глупца —

прям в его глазах” (Мишле 11:15). Действительно, так происходит с каждым из нас; каждый считает, что тот,

кто праведнее его, — фанатик, а тот, кто, с его точки зрения, недостаточно б-гобоязнен, — грешник. Самое

сложное — быть критичным по отношению к себе, победить свой йецер ара, у которого на всякое

осуществленное желание найдется оправдание. Здесь на помощь приходит изучение Мусора, еврейской

этики, которая помогает человеку научиться контролировать себя и свои поступки, сверяя их с требованиями

Торы.

Увидев, что братья в ужасе отступили назад, Йосеф обратился к ним с такими словами:

— Подойдите ближе и убедитесь, что я — Йосеф. Знайте, хотя вы и продали меня в рабство и я оказался в

Египте, я поступлю с вами по-братски. Забудьте о том, что когда-то продали меня в рабство, и не завидуйте

мне в том, что сейчас на положении властителя — я, а не вы, ведь Ашем послал меня сюда. Ашем сделал

меня царем не для того, чтобы показать, что я более велик, чем вы, а для того, чтобы сбылись мои сны и мы

все оказались в Египте. Сейчас второй голодный год, впереди пять лет, в течение которых не будут ни сеять,

ни убирать урожай. Даже дикие растения, и те не будут всходить. Вот для этого и послал меня Ашем в

Египет, чтобы в будущем вам было куда прийти за зерном. А теперь — отправляйтесь за отцом и передайте

ему от меня такие слова: “Так говорит твой сын, Йосеф. Ашем поставил меня владыкой над всем Египтом.

Сойди ко мне, не медли! Ты будешь жить поблизости от меня, в земле Гошен, со всей своей семьей и

стадами. Не задерживайся, ибо впереди еще несколько лет голода”.

Йосеф понимал, что братья не могут так быстро выйти из шокового состояния и поэтому попытался

успокоить их такими словами:

— Вы же видите, что я действительно ваш брат, Йосеф. Я говорю с вами на лашон акодеш. В моем сердце

нет к вам ненависти. И честно говоря, нет для меня разницы между вами, продавшими меня, и Биньямином,

не участвовавшим в этой сделке. А теперь отправляйтесь и расскажите отцу о положении, которое я занимаю

в Египте, и поспешите привести его сюда!

Йосеф подошел к Биньямину и прижал его к своей груди. Оба брата разрыдались, ибо в эту минуту на них

снизошел руах акодеш и им было дано увидеть: Йосефу — разрушение обоих Храмов, построенных в уделе

Биньямина, а Биньямину — разрушение Мишкана в Шило, который выстроен в уделе Йосефа.

Впрочем, Йосеф почувствовал, что его последние слова тоже не успокоили братьев. Они все еще были

охвачены стыдом. Тогда он стал обнимать их по очереди, чтобы утешить.

Известие о том, что прибыли братья Йосефа, дошло до фараона. Ему рассказали, что Йосеф происходит из

рода Авраама, который был известен абсолютно всему миру. Поэтому фараону было приятно, что наместник

Египта может похвастать таким благородным происхождением. Некоторые из его министров тоже приняли

эту новость с удовольствием, но некоторые решили иначе. — “Нас сместили с высоких должностей, ибо

появился один человек из этой знатной семьи, — говорили они. — Что будет теперь, когда их прибыло сразу

десять человек? Неужели отныне здесь станут господствовать потомки Авраама?”

У фараона были еще и свои заботы: он опасался, что Йосеф захочет покинуть Египет, чтобы вернуться к

отцу. Поэтому он решил, что лучше самому пригласить Яакова переселиться в Египет. Так или иначе он

приказал Йосефу: “Скажи своим братьям, чтобы они нагрузили своих ослов зерном и возвращались домой.

Пусть они приведут в Египет своего отца и свои семьи, а я разрешу им поселиться в земле Гошен — лучшей

части египетской земли.”

Фараон предоставил в распоряжение братьев великолепные колесницы, что по тем временам было дорогим

удовольствием. Однако сыновья Яакова отказались от такого транспорта, заявив, что на колесницах

изображены египетские идолы. Горячий Йеуда, не долго думая, просто взял и поджег их. Так будет и

впоследствии — потомки Йеуды всегда будут уничтожать идолов при малейшей возможности.

Йосеф попросил у фараона другие повозки, еду на дорогу и смену одежды для каждого из братьев.

Биньямину же Йосеф дал пять видов одежды и впридачу — триста серебряных монет.

Удивительно, почему Йосеф выделил одного из братьев, зная, что именно зависть братьев была причиной

его продажи в рабство? Йосеф не побоялся этого, так как руах акодеш даровал ему предвидение, что из

колена Биньямина в будущем произойдет Мордехай, который предстанет перед царем Ахашверошем,

облаченный в пять роскошных одежд. Об этом и намекнул Йосеф своему брату, дав ему пять различных

нарядов.

(Есть несколько мнений по поводу этого подарка. В толкованиях высказывается предположение, что каждое

из одеяний Биньямина по стоимости было в пять раз меньше, чем любое из одеяний, подаренных другим

братьям, таким образом получается, что все братья получили равноценные подарки. Теперь относительно

трехсот серебряных монет, которые Йосеф подарил одному лишь Биньямину: как объясняется в одном

комментарии, братья понимали, что Йосеф и Биньямин связаны более тесным родством, ибо они сыновья

одной матери, поэтому и не обиделись на то, что Биньямин получил еще и деньги. Но что касается одежд —

у них действительно могло возникнуть чувство зависти. Кроме того, они могли все-таки не доверять Йосефу

до конца и предполагать, что тот затаил на них обиду за прошлое. И вот как результат — Биньямин выделен

лучшими одеждами.)

Йосеф послал подарок отцу: десять ослов были нагружены всевозможными египетскими яствами, бобами и

старым вином. Еще десять ослиц везли хлеб и другие продукты.

Йосеф понимал, что Яаков может не поверить братьям в том, что они действительно его нашли, и в

подтверждение этого он просил их сказать отцу такие слова: “Когда мы уходили, Йосеф проводил нас, ибо

вспомнил последнюю алаху, которой ты учил его перед расставанием. Это алаха о том, как важно, чтобы

гостя при расставании провожали”. Йосеф просил:

— Напомните отцу, что он обучил меня правилу об эгла аруфа: если в поле находят тело убитого человека, а

установить убийцу невозможно, то следует перебить шею телице, и старейшины ближайшего к месту

убийства города должны собраться и объявить: “Не наши руки пролили эту кровь. Не мы отпустили его без

пиши и без провожатых”. Только прошу вас — не обсуждайте эту алаху по дороге домой.

Йосеф боялся, что обсуждение главы об эгла аруфа (см. Дварим 21:18) может стать причиной спора о

сложных путях искупления кровопролития. А это, в свою очередь, может привести к тому, что братья станут

обвинять друг друга в истории с Йосефом и может возникнуть ссора, которую Йосеф решил предотвратить.