Царь горы

Глава 12. Гарри, который живет на крыше

Гарри протёр глаза и бросил взгляд на электронные часы у кровати. Восемь. Он проспал почти двенадцать часов. В голове было ясно. Он приподнялся на локте и увидел поодаль Гермиону в кресле. Она сосредоточенно чистила пистолет.

— Всё в порядке? — спросил он охрипшим ото сна голосом.

Та подняла голову.

— Да. Профессор ещё спит. По крайней мере, в дверь пока не ломился.

Гарри кивнул, вылез из постели и натянул поношенные джинсы. В кухне он включил плиту и принялся варить кофе.

— Какая блядь умудрилась так чисто сработать? — всплеснул он руками. — Говоришь, дверь не взломана? Какие вообще новости?

Гермиона вытащила из шкафчика три крошечных кофейных чашки.

— Почерк тот же. В гримёрке профессора и в его квартире орудовал профессионал, причём на редкость аккуратно. Контакты Снейпа продолжаем отрабатывать. Он ведёт замкнутую, но совершенно прозрачную жизнь. Распечатка звонков ничего не дала. Техники проверили его связи через интернет. Е-мейлы только на тему гастролей и преподавательской деятельности. У него нет даже аккаунта в фейсбуке. Его поклонники создали ему фан-страницу. Жучки мы навесили. Пока Снейп здесь, ему на связь ни с кем не выйти, а потом установим слежку за ним самим. Гарри, — сказала она с сомнением, — ты действительно считаешь, что он имеет отношение к краже?

Гарри махнул рукой, задумчиво глядя в окно.

— Да нет... А там чёрт его знает… Ты же понимаешь, в таком деле нужно больше, чем слова и впечатление.

— И много у него контактов? — поинтересовался он с равнодушным видом.

— Не так, чтоб очень. Несколько студентов и коллег из колледжа. Артисты оркестра. Общение шапочное — встречи вне работы пару раз в году. Ближе всех он общается с семейством Малфоев. Их сын — его крестник.

Так фамилия Драко — Малфой…

— Выясни всё об этих Малфоях, — приказал Гарри коротко, — и об их со Снейпом отношениях.

Разлив кофе, он протянул чашку Гермионе.

— Хорошо пахнет? — спросил он с улыбкой, глядя, как она вдыхает с закрытыми глазами аромат. Гермиона кивнула.

— Закажи сюда завтрак и поезжай домой, отдохни. В два встретишься с Роном Уизли у этой… как там её… Амбридж. Ты камеры поставила?

— Три. В ванной, в кабинете и в гостиной. Сигнал вывела на твой комп.

— Спасибо. Всё, отправляйся.

— Ты уверен… — начала было Гермиона, указывая рукой на запертую дверь, но Гарри снова замахал руками.

— Я справлюсь.

Оставшись один, Гарри тихо отпер дверь в комнату профессора и быстро принял душ. Выходя из ванной в одних джинсах, он столкнулся со Снейпом. Тот выглядел явно бодрее и не таким помятым.

— Доброе утро, профессор, — весело поприветствовал его Гарри, — как спалось?

Северус накануне мгновенно отключился и спал без снов, но проснулся с ощущением беспокойства, что, впрочем, было естественно. Не ожидавший наткнуться на полураздетого мальчишку, к обмену любезностями он был не расположен. Северус окинул его быстрым взглядом, и отметил, что, помимо заклеенной раны на ключице, на торсе юноши несколько заметных шрамов. На боку — от серьёзной рваной раны, и вроде бы колотая рана в районе правого лёгкого. На руке у локтя его, похоже, сильно покусала собака: видны несколько глубоких отметин от крупных зубов. Когда мальчишка прошёл мимо, Северус внимательно взглянул ему вслед. И на спине несколько. На пояснице, рядом с почкой, и длинный тонкий шрам, пересекавший скульптурную спину наискось. Мальчишка как будто успел побывать на войне. Видимо, никак не мог поделить добычу со своими бандитами.

Отстранённо размышляя об этом, Северус прошёл в ванную.

— Тут вообще-то есть ещё одна, если ты не заметил, — крикнул Гарри через дверь, — но ты не стесняйся. Можешь пользоваться моей. Там есть халат и чистые полотенца.

Из ванной Снейп вышел в костюме и затянутом галстуке. Гарри взглянул на шею профессора неодобрительно.

— Эта удавка может стать оружием против тебя же, — заметил он, намазывая мармелад на хлеб. — Если противник схватит тебя за галстук, ты умрёшь.

— Вот только вы забыли, что я музыкант, а не бандит, — недовольно отозвался Снейп.

— Никогда не знаешь, где ждёт тебя пуля, — заметил Гарри, вытащив из вазочки чёрную маслину и рассматривая её на свет. — Я и сам иногда ношу эту идиотскую штуку, но хочу сменить её на бабочку. Как думаешь, мне пойдёт бабочка?

Гарри сунул маслину в рот, почесал шрам на груди и приложил к шее продолговатое пирожное в виде трубочки.

— Вам пойдёт одеться.

— Вообще я предпочитаю дома ходить голым. Штаны надел из уважения к тебе, между прочим.

— Польщён, — процедил Северус.

— Я заказал тебе frittata — омлет с беконом и маслинами. Как можно это есть на завтрак, не понимаю, но у вас, англичан, другие вкусы.

С этими словами Гарри разломил тонкие, хрустящие, напоминавшие пергамент хлебные листы и бросил куски в пиалу с молоком.

— Кофе будешь?

Профессор кивнул. Разговор о завтраке и преломление хлеба настроили его на мирный лад. Мальчишка вроде бы тоже выглядел сегодня другим. Здесь, за завтраком, Гарри Поттер выглядел каким-то домашним, даже кротким. Северус не ожидал такой перемены, как будто от мальчишки и вовсе не должно исходить никакой угрозы. Наоборот, его взгляд был рассеянным, лишённым напряжения, эмоций, он стал будто безликим, серым. Северус заметил в нём только какое-то мягкое лукавство. Он и улыбался задумчиво, словно сам себе, как будто забыв, что в его доме посторонний. Все эти мелочи заинтересовали Северуса, хотя он и не подал вида. Он сел напротив и взял протянутую чашку.

— Что это? — спросил он, кивнув в сторону хлеба.

— Pane Carasau, — улыбнулся Гарри. — Я изменяю Сицилии с хлебом Сардинии. Попробуй, — он протянул Снейпу блюдо, — только сунь в молоко. Тебе понравится, профессор. Этот хлеб называют у нас музыкальной бумагой. Слышишь, как хрустит?

Северус опустил тонкий лист в пиалу и отправил размокший кусочек в рот.

Открыв глаза несколько секунд спустя, он в ошеломлении посмотрел на развеселившегося Гарри.

— Ага, вкусно? Из тебя ещё выйдет человек, профессор. Ты был в Италии?

— Разумеется, я был в Италии, — отозвался Северус, умолчав, что между выступлениями, репетициями и музеями ни разу не посетил ни одной итальянской забегаловки, предпочитая питаться традиционными английскими блюдами в ресторанах отелей.

— Если ты не знаешь, что такое итальянский завтрак, то ты не видел Италии, — Гарри многозначительно поднял выпачканный в молоке палец. — Попробуй ещё вот это, — он подал Снейпу тарелку с присыпанными сахарной пудрой и цукатами хрустящими трубочками. — Cannolo, но мы обычно всё такое зовём dolci. Сладости. Поверь, любой сицилиец знает толк в еде.

Северус неохотно взял пирожное. Сладости на завтрак казались чем-то, как минимум, странным, но за последние сутки с ним уже произошло столько необычного, а хлеб оказался действительно вкусным, так что Северус решил попробовать.

Какое-то время они ели молча. Пирожные исчезли, от хлеба остались только крошки, а остывший омлет непривлекательным блином опал на блюде.

— Вы сицилиец? — поинтересовался Северус, допив кофе.

Гарри снова улыбнулся и, помедлив немного, ответил:

— Мои родители — англичане, но вырос я на Сицилии. Так что, да, — сицилиец. L’anima insaziabile di sole. Душа, что ненасытно жаждет солнца, — перевёл он, не дожидаясь вопроса.

Северус промолчал. Он, разумеется, не признался, что знает язык, предпочитая припрятать этот маленький козырь в рукаве, но уже во второй раз был поражён невольной поэзией, сквозившей в итальянской речи своего нового знакомого.

— В Англии слишком мрачно, — продолжал Гарри, не заметив паузы. — Здесь сыро и серо. И даже убийства угрюмые. Вместо честной разборки — ангельскую пыль в бутылку. Ну кто так делает? — воскликнул он с досадой.

Северус вздёрнул брови. Логика была из разряда убийственной.

— А ты? — задал встречный вопрос Гарри. — Кто был твой черноглазый предок? Пират? Цыган? Конкистадор?

Северус удивился.

— С чего вы взяли?

— Твои глаза, профессор, достались тебе от славного прохвоста, — Гарри внимательно вгляделся в лицо Снейпа, чувствуя, как сладко сжимается всё внутри. — Так и представляю, как ты в треуголке капитана, стоя на борту пиратского судна, цедишь: «Вздёрнуть этого подлого шакала на рее». А твои потные, гогочущие матросы прижимают к мачте какого-нибудь несчастного головореза, попавшего тебе в лапы. Хотя больше мне бы хотелось увидеть тебя во время шторма. Ночь. Ливень хлещет. В свете молний сверкают брызги волн. Твои мокрые волосы прилипли к щекам, и ты, лицом к лицу с бесчинствующей бурей, хватаясь за раскачивающуюся мачту, ревёшь: «Все к помпам! Лево руля!».

Северуса передёрнуло.

— Исполинская чушь! Вам бы дамские сказки писать или кино снимать.

— Хочешь, я подарю тебе корабль? — заносчиво улыбнулся Гарри. — Никаких сказок.

— Вы в своём уме?

Гарри проигнорировал выпад, задумчиво уставившись на блюдо с омлетом.

— Пойдём на террасу? — предложил он. — Хочешь ещё кофе?

Северус покачал головой. Лишняя доза кофеина ему была ни к чему.

Даже не думая одеться, Гарри распахнул двустворчатые двери, и шум ветра ворвался в помещение.

На серых каменных плитах стояла тёмная металлическая лавка и два таких же кресла, но Гарри их проигнорировал. Обнажённый по пояс, в одних только старых джинсах, он уселся на широкий парапет и подтянул колени к груди. Северус подошёл к балюстраде и осторожно заглянул вниз. Сердце ёкнуло, подскочило к горлу и упало в пятки. Земля казалась чем-то невероятно далёким, ветер — одичавшим от собственной свободы, а Гарри Поттер, сидевший на краю, — рехнувшимся.

— Слезьте немедленно, — процедил он сквозь зубы.

Гарри взглянул на него удивлённо.

— Ты что, переживаешь за меня, профессор? Не стоит. Я люблю небо, люблю солнце и очень жалею, что не умею летать наперегонки с ветром. Парашют — это не то… Ты прыгал когда-нибудь с парашютом?

— Нет, и не собираюсь.

— А жаль. Я прыгал как-то… Но у меня выбора не было, — сказал Гарри немного потусторонним голосом. — Удирал от одних ребят с их плантаций…

Он замолчал.

— Плантации?

— Плантации, — улыбнулся Гарри. — На востоке нифига нет, кроме плантаций и злых чуваков с автоматами.

Северус нахмурился. Оба снова замолчали. Гарри не заговаривал о делах, а Северус ждал инициативы от собеседника.

— Где ты должен присутствовать в ближайшие дни?

— Хотелось бы у себя дома.

— Слушай, профессор, — отозвался Гарри раздражённо, — я не могу бросить половину своих людей на твою охрану. Ты жить вообще хочешь? Делай, что я говорю. На лекции и репетиции тебя будет сопровождать Гермиона. Больше никуда ни ногой. Развлечёшься потом. За эти несколько дней я выясню всё, что нужно, а в субботу съезжу на твой концерт. Ты познакомишь меня со своими замечательными коллегами и представишь в качестве вновь обретённого племянника. Пожелания есть?

Северус бросил на него мрачный взгляд.

— Я договорился о встрече с женой друга на завтра, и не могу отказать. В пятницу у меня частный концерт. Я непременно должен там быть.

— С женой друга? — недовольно уточнил Гарри. — И кто она?

— Моя коллега, — ответил Северус сухо, — Нарцисса Малфой.

Гарри встрепенулся.

— Ладно. Завтра я сам поеду с тобой. Два кавалера для жены друга — лучше, чем один. В пятницу снова возьмешь с собой Гермиону. Поживёшь пока здесь. Дома я бываю редко. В основном, приезжаю только спать, — многозначительно добавил Гарри. Он не хотел новой ссоры и поэтому клевал Снейпа исподтишка, чтобы его нельзя было ни в чём обвинить.

Северус, которого порядком утомило странное поведение Нарциссы, внезапно нашёл мысль явиться на встречу в обществе «племянника» привлекательной.

— И жрать. Основные потребности орангутангов.

— Ты забыл про секс, профессор, — рассмеявшись, добавил откровенную шпильку Гарри и с любопытством заметил:

— Ты с виду такой весь пафосный и интеллигентный, прям канделябр, а крепкое словцо умеешь вставить. Только не говори, что тебя оставила равнодушным моя жратва. А ведь ты со мной ещё не ужинал.

Он слез с парапета и подошёл к Снейпу, не отводя взгляда.

— Не думаешь, что секс со мной тебе бы тоже понравился? Я разбираюсь не только в еде.

Северус больше не находил в этих предложениях прямой угрозы, — скорее, неуклюжий, наглый флирт.

— Еще немного, и вы научитесь досконально разбираться в столовых приборах.

Гарри выпучил глаза. Он плюхнулся на кованую лавку и расхохотался так, что выступили слёзы.

— Ты намекаешь на то, — захлёбываясь смехом, с трудом выговорил он, — что на этот раз попытаешься убить меня ложкой?

Во взгляде мальчишки светилось что-то, похожее на неподдельное восхищение. Северус, не найдясь с ответом, зашел внутрь.

— Эй! Куда пошёл! — Гарри ринулся за ним, чувствуя, что готов вручить Снейпу вместо ложки половник или саженный дуршлаг, только бы тот не игнорировал его. — Мы не закончили! Ты не сказал, что думаешь.

Северус обернулся.

— Разве у меня есть реальный выбор? Я могу либо согласиться на ваши условия, способствовать вам найти того, кто пытался меня убить, вычислить вора и снять с себя обвинения, либо исчезнуть из Англии. Второй вариант неприемлем для меня и, подозреваю, для вас.

— Теоретически где-нибудь в глухомани Канады, к примеру, я не смог бы тебя отыскать, — сморщил лоб Гарри, — но я бы не стал на это слишком рассчитывать. Слушай, тебе нелегко, но ты верно говоришь: выбора нет. Помоги мне, и я помогу тебе вернуться к прежней жизни.

— Мне отвратительно всё, что происходит. У меня была устоявшаяся жизнь, которую я не желал менять. Ваш мир… — Северус поднял руку в защитном жесте, — для меня дик и невозможен. Не то чтобы я не знал, что он существует. У нас с вами ни капли общего, но я вынужден терпеть вашу компанию — человека, угрожавшего мне чудовищными вещами, вынудившего меня самого прибегнуть к насилию. Меня обвиняют в краже мне же принадлежавшего по праву имущества. Мою квартиру, как я понимаю, перевернули вверх дном, и я сомневаюсь, что смогу после всего туда вернуться. О какой прежней жизни вы говорите?

Северус замолчал. Ситуация была ему ненавистна. Он стал заложником. Их перемирие продолжалось бы ровно до того момента, пока Северус не захотел бы уйти отсюда. Возникшая было слабая симпатия к Поттеру исчезла без следа. Мысль, что кто-то копался в его личных вещах, была невыносимой. Наверняка рылись и в его нижнем белье, просматривали дневники, записи, его ноутбук. Не то чтобы там скрывалось слишком уж много тайного и личного, но это была его частная жизнь. К горлу подкатила тошнота. Накануне, оглушенный произошедшим, он не мог представить себе большей мерзости, чем уже приключилась.

— Как обнаружили яд?

Гарри закусил губу и посмотрел на Снейпа нерешительно.

— Один из моих людей во время обыска хлебнул из бутылки.

Северус побледнел. Этого он не ожидал.

— Кто-то погиб?

Гарри кивнул.

— Люди умирают, профессор, — пожал он плечами. — Мы тоже умрём. Только я постараюсь, чтобы это случилось как можно позже.

— Вас не трогает, что погиб кто-то из ваших сотрудников?

— А вот нехрен было лакать неизвестно что в чужой квартире.

— Его нельзя было спасти?

Гарри пожал плечами.

— Не знаю. Но я не собираюсь спасать весь мир. Это глупо.

Северус махнул рукой.

— Лучше бы вы спасали мир. Тогда я мог бы считать вас ребёнком, но никак не мерзавцем.

У Гарри блеснули глаза.

— А ты не хочешь считать меня мерзавцем? — он помолчал. — У нас у всех собственный мир, профессор, для других — дикий и невозможный. Если каждый спасёт свой, уцелеют все. По-настоящему людей объединяет только onore и onesta. Честь и честность.

— Вы всегда будете спасать себя за счёт кого-то другого. И ваши хвалёные честь и честность распространяются только до тех пределов, пока не затронуты ваши личные интересы.

Гарри нахмурился.

— Разве ты не блюдёшь свои интересы? Ты поступил в академию и занял чьё-то место. Ты выиграл конкурс и тоже отобрал у кого-то место. Ты переспал с женщиной и своими постельными талантами отнял её у кого-то другого.

— Речь не идёт о чьей-то жизни!

— Да? — осведомился Гарри едко. — Ты получил всё это, потому что был лучшим, хотел быть лучшим, стремился быть лучшим! Разве ты не хотел славы, победы, успеха? Свою гору ты покорил, ты шёл прямо на её вершину! Вопрос — какой ценой, но ведь тебе не очень интересно, так? Ты-то уж конечно считаешь, что сам-то всё делаешь правильно, верно? Считаешь, что никого не убиваешь и не обижаешь, так? Ведь ты сыт и одет, тебе не нужно грызть других, завоёвывать землю, деньги, свою безопасность! Так уж получилось, что ты скрипач, а не солдат, твоя родина и твоя семья не призвали тебя за них драться! Ты просто никого не убил вот этой вот рукой! — он крепко схватил Снейпа за запястье и поднял его руку. — А может, для того, кто тебе проиграл, это был последний шанс? Для того, кто любил твою женщину, её отказ стал роковым? Ты не можешь утверждать, профессор, что твой путь отличается от моего! А я тоже хочу на вершину! Хочу быть лучшим! Хочу побеждать в этих конкурсах, которые мне устраивает жизнь каждый день! У всех конкурсов один закон: Быстрее! Выше! Сильнее! Оставляй позади соперников! Вперёд! Побеждай! Побеждай!!! — закричал он с гневом, выбросив вверх кулак. — Иначе ты слаб, ты кусок дерьма, ты выпал из волшебного колеса эволюции, ты отбросы генетики! И где бы ты ни был: на войне или на сцене — везде ты должен быть лучшим, иначе придут другие, те, кто хочет твою победу, твою славу, твоё место, твою жизнь! Они разорвут тебя! Сожрут с голодным пылом победителей, и чем побеждённый сильнее, тем слаще будет их победа! Если тебе так всех жаль, уступи своё место, выбрось свою скрипку, удались в монастырь и молись за павшую нравственность. Может, тогда ты исключишь себя из этой борьбы!

Северус покачал головой.

— Вы утрируете донельзя. Существует золотая середина, когда…

Гарри вскипел.

— А сколько в ней? Это когда и волки сыты и овцы целы? И какой же закон жизни решает эту задачку? Сколько волку можно, а? Пять или десять? А может, миллион? А я могу перерезать кому-то глотку только за себя или за свою семью тоже? Или глотку нельзя, можно только дать в морду или выколоть глаз? За маму с папой, а за тётю уже нельзя, а? Или за тётю тоже можно? А за троюродную племянницу? Какая она — твоя середина? А сколько в золотой середине Гермионы? А чувака с нижнего этажа? Люди — ничто, и всё равно они поднимаются вверх, — повторил Гарри насмешливо. — И они умирают. Разные. Множество. Ты скорбишь о них? Ты никого из них не знаешь. Ты только знаешь, чего сам хочешь! Есть только ты и твоя середина! Только ты и твоё желание! Вот мой человек знал, где работает и на что идёт. Он тоже хотел подняться как можно выше, а на вершину можно взобраться, только отбросив всякий страх! Преодолевая себя и все препятствия вокруг! Кому как не тебе это знать?

— Вы рассуждаете сейчас как Ницше.

— Видимо, этот твой приятель — толковый человек.

— Он как-то сказал, что мы убили Бога.

Гарри рассмеялся.

— Мы задушили его в церкви. И правильно сделали. Бог — придурок. Вся эта идея — родить бога — была дурацкой.

— Ваши рассуждения смахивают на фашизм. Вы манипулируете аргументами почти как Гитлер.

Гарри сморщил лоб.

— Гитлер… Где-то я о нём слышал. Он, кажется, с вами воевал?

Северус уставился на него с ужасом.

— Вы что, не знаете, кто такой Гитлер?

Гарри нетерпеливо отмахнулся.

— Не меняй тему. Я тебе так скажу, профессор. Между мной и тобой гораздо больше общего, чем тебе кажется. Вопрос только в том, на что направлять свой фанатизм, свою силу — на скрипку, на бизнес или на войну с Англией. Ведь мы с тобой оба сильны, не так ли? Мы оба хотим быть лучшими? Хотим быть победителями, хотим добиться своего, разве нет?

Северус внимательно изучал его лицо. Увлечённые спором, они подошли друг к другу.

— Тогда почему вы вчера отступили? — спросил он мягко. — Вы могли добиться своего.

Гарри побледнел. Он отвернулся, а потом буркнул:

— Как тогда я узнаю, где мои четырнадцать миллионов фунтов?

Северус молчал. Гарри стоял напряжённый, а потом крикнул:

— Я всё ещё могу передумать, понял?

Он подошёл вплотную. Схватил Северуса за плечо и объявил ему в лицо, словно выдвинул ультиматум:

— Ты будешь делать то, что я хочу! И если мне приспичит, я тебя выебу! Просто не такой уж ты и лакомый кусочек, чтобы затеваться!

Северус стиснул зубы.

— Мне нечего вам сказать.

Он пошёл прочь в сторону своей спальни, но Гарри закричал ему вслед:

— Ты от меня не спрячешься! Если я захочу, я тебя трахну! Понял?

Северус услышал, как что-то разбилось, а потом наступила тишина. Он довольно долго оставался в своей комнате, сидел в кресле и размышлял, когда внезапно дверь слетела с петель. На пороге стоял мальчишка, в его взгляде горела решимость и злость. Северус быстро поднялся. Они напряжённо смотрели друг на друга. Северус чувствовал, что Поттер приготовился к нападению. Всё в его теле будто напряглось, он прищурился, его дыхание едва заметно участилось. Северус хладнокровно оглядел его с ног до головы и внезапно отрезал:

— Пойдите оденьтесь, в конце-то концов! Или у вас только одни эти драные джинсы и есть?

Он увидел, как мальчишка сдулся. Его напряжение спало, он неловко стоял посреди комнаты на сорванной двери, и в его лице снова появилось что-то растерянное. Поттер вдруг сцепил руки и неуверенно сделал шаг к Северусу.

— У меня их две пары, — отозвался он хрипло. — А что, я тебя смущаю?

Северус фыркнул.

— Вы меня раздражаете! Особенно своим полуголым видом. И если уж я вынужден здесь торчать, мне нужен инструмент. У меня полно работы.

Гарри пожал плечами.

— Я распоряжусь, — а потом добавил колеблясь: — Чувствуй себя как дома.

— У меня дома никто не выбивает двери, — заметил Северус холодно.

Мальчишка изменился в лице и… — Северус пригляделся — да, он покраснел. Даже его смуглая кожа не смогла скрыть такой румянец.

— Я вызову мастера, он тебе починит дверь, — сказал он тихо.

Северус вышёл следом за ним, и Гарри указал на свою странную спальню.

— Там слева есть гардеробная. Повесишь вещи. Тебе привезут что скажешь.

Северус стоял посреди гостиной, откуда был отлично виден «стадион», где спал Поттер. Гарри подошёл к кровати и, нимало не смущаясь, стащил с себя джинсы, оголяя крепкие, загорелые ягодицы и волосатые ноги. Обнаженный, он скрылся в гардеробной и через несколько минут появился оттуда облачённый в чёрные брюки и белоснежную рубашку.

— Кроме Гермионы, никого не впускай. Обед можешь заказать по внутреннему телефону.

Всё это он произнёс отвернувшись, затем натянул пиджак, пальто и обмотал вокруг шеи длинный шарф в серо-зелёную клетку.

— До вечера, профессор, — проговорил Гарри, взглянув на него в упор, когда зашёл в лифт.

— Поттер, — вдруг сказал Северус, — вы рассуждаете так только потому, что никого никогда не теряли.

Гарри какое-то время смотрел на него молча, затем нажал на кнопку.

Северус остался стоять, где стоял. У него ослабели колени. С позавчерашнего вечера он постоянно пребывал в колоссальном напряжении, как будто вошёл в клетку с голодным тигром. Казалось, всё с мальчишкой ясно, но Северус чувствовал, что было что-то ещё, что-то глубже. Был в Поттере некий диссонанс, который он сам тщательно скрывал. Северус догадывался, что ему удалось заметить это по двум причинам: он умел слушать и был тем, кто не имел никакого отношения к миру, в котором обитал мальчишка. Северус был посторонним, что позволяло ему в этой ситуации стать идеальным наблюдателем. Гарри Поттер оказался загадкой, которую Северус пожелал разгадать.