Царь горы

Глава 65. Там, где правда

Хлопковое бельё было очень приятным: тёплым и мягким. Гарри зарылся в одеяло с головой и нежился, чувствуя знакомый запах Северуса на своей подушке. Нет, это чужая подушка, а его, похоже, вот, под рукой лежит. Гарри с трудом разлепил веки. В голове всё туманилось, глаза слипались, и он очень хотел снова заснуть.

Из-за штор пробивался яркий луч света. «Дамблдор!» — молнией пронеслось у Гарри в голове, и сон как рукой сняло. Он отбросил одеяло, похолодев от страха. Схватив свои часы, он обнаружил, что на дворе уже обед субботы.

Гарри поднялся с постели, но, оказалось, его шатало. Он едва сделал несколько шагов по комнате, как вынужден был снова опуститься на кровать. Северуса нигде не было. В квартире стояла неестественная тишина.

— Северус?

Страх поднимался откуда-то из самых глубин. В голове быстро прояснялось. Гарри снова вскочил на ноги и поковылял к входной двери. Заперто. Гарри бросил взгляд на крючок. Ключей не было. Один из замков даже изнутри можно было открыть только ключом. Значит, Северус запер его? Дамблдор уже исполнил свою угрозу, а Северус пошёл за полицией? Гарри покачал головой. Как бы там ни было, его не могут посадить за грехи отца. Убийство Стэнфорда теперь только между Гарри и Северусом.

Угнетённый и всё ещё чувствующий сонливость, он вернулся в спальню. Сев на кровать и опустив голову, Гарри зажмурился. Северус всё знал или подозревал. Поэтому ничего не ел и не пил и подсунул Гарри вино, которое предназначалось ему самому. Гарри полагал, что обычная доза хорошего снотворного заставит Северуса проспать всю ночь, и он не заметит отсутствия любовника в своей постели, а что было бы дальше, Гарри не загадывал. Он надеялся, что, вернувшись со «свидания», сможет навсегда забыть о случившемся. Мало ли мерзкого и отвратительного уже происходило в его жизни? Гарри осторожно провёл рукой по белоснежным простыням.

Раздался скрежет ключа в замке, и Гарри замер.

В дверях спальни показался Северус всё ещё в ботинках и в пальто. Он хмурился и выглядел мрачным.

— Проснулся?

Гарри молчал.

— Ты меня запер, — прошептал он, не поднимая головы.

— Запер. Потому что не знал, что ты ещё выкинешь, пока я там разбираюсь со своим завтрашним отъездом. Я собирался отложить всё к черту, но решил сперва выслушать твои объяснения.

Пока говорил, он снимал пальто, пиджак и ботинки, не отводя глаз от понурого Гарри.

— У меня масса дел, — добавил он сердито, — а я вынужден был вернуться.

— Зачем?

— Опасался, что ты вскроешь дверь вилкой или отвёрткой, и поминай тебя как звали. Объясни, что происходит.

Гарри решил перейти в наступление, но это был неудачный ход:

— Ты ещё и усыпил меня!

Глаза Северуса потемнели ещё сильнее.

— Это ты хотел усыпить меня.

Гарри осёкся. Он встал и отошёл к окну. В голове по-прежнему туманилось. Вялые мысли едва ворочались — снотворное всё ещё окутывало его разум, словно толстое одеяло.

— Прости.

Северус молчал. Он расстегнул пуговицы на рубашке и сел на кровать.

— Не делай так больше, — сказал он раздражённо.

— По-моему, ты считаешь меня идиотом, — добавил он нетерпеливо. — Или думаешь, что я слепой. Гарри, ты спишь со мной. Полагаешь, я не замечаю, что с тобой происходит? Куда ты собирался вчера вечером?

Гарри стиснул челюсти, всем своим видом демонстрируя, что ничего не скажет. Северус в ответ на это только закатил глаза.

— О чём ты собирался говорить с Дамблдором? — спросил он наконец в лоб.

Гарри побледнел, но головы по-прежнему не поднял.

— С чего ты взял, что я собирался с ним увидеться? — парировал он с некоторым вызовом.

Северус вскочил.

— Да потому что я прекрасно знаю, зачем ты ездил в Палермо! — взорвался он. — Ты лезешь туда, куда тебе не следует лезть!

— Ты не можешь знать! — воскликнул Гарри недоверчиво, но Северус тут же опроверг его:

— Я слышал весь твой разговор с дядей.

— Но как ты мог… Ты не знаешь… — Гарри замолчал. — Или знаешь?..

— Ты меня обманул! — воскликнул он сердито. — Ты говоришь по-итальянски! И всё это время меня обманывал…

— Я не обманывал, — ответил Северус уже спокойнее. — Ты никогда не спрашивал меня, а я не стал говорить. Признаю, это был мой козырь в рукаве, но разве ты на моём месте поступил бы иначе?

Почему-то Гарри залился краской, вспомнив все те нежности, которые посвящал Северусу на итальянском языке, думая, что его никто не понимает. Он в первый раз за сегодня встретился с Северусом глазами и прочёл в них мягкую усмешку.

— Хитрый змей, — пробормотал Гарри, смутившись.

— Я жду ответа. Зачем ты собирался к Дамблдору?

Зелёные глаза Гарри вспыхнули.

— Это не твоё дело, — прошипел он, отступив назад, но Северус слишком хорошо его знал.

— Прекрати это! — сказал он резко. — Сядь! — Он указал на кресло, но Гарри машинально сел рядом на кровать, всё ещё глядя куда-то в сторону. Северус повернулся к нему и, внимательно вглядываясь в малейшие изменения в его лице, проговорил:

— Ты избегаешь меня. Не спишь по ночам. Кричишь во сне. Ты просил дядю помочь тебе убить Дамблдора. Я хорошо помню, что произошло в прошлый раз. Чего он от тебя хочет?

Гарри молчал. Он хотел бы признаться, рассказать всё Северусу, найти у него помощи или хотя бы обняться, но было слишком трудно и плохо, отчего Гарри хотел бежать подальше и от Северуса и от этого разговора.

— Это не твоё дело!

На лицо Северуса набежала туча. Он тоже поднялся.

— Ты хотел меня отравить! — отрезал он. — Я имею право знать. Также я имею право знать, что с тобой происходит!

— Не хотел! — закричал Гарри одновременно с ним. — И нет у тебя никакого права!

Его зрачки были расширены. Гарри снова отступил. Северус сделал шаг к нему.

— Ты собирался к нему ночью! — добавил он с гневом, которому редко давал волю. Гарри прикрыл глаза ладонью.

— Я слышал ответ твоего дяди, что, если Дамблдору захочется, ты будешь сосать его член. Ещё до нашего отъезда я слышал от тебя вопли по ночам. Ты уже не выносишь чужих прикосновений. Тебя ещё не трахнули, но уже изнасиловали.

— Я не монашек, — прошептал Гарри неловко. — И никто меня не насиловал. Никто не бил меня, не заставлял делать то, чего я не хочу. У меня есть выбор.

— Из чего ты должен выбирать?

Северус отпустил его, прошёлся по комнате в нетерпении и снова обернулся к нему. Гарри отвёл глаза. Нужно было сказать хоть что-то, потому что всё потеряно. Гарри не пришёл, и Дамблдор сегодня сообщит Северусу всю правду. Перед глазами всё поплыло.

— Ты не понимаешь… — только и проговорил Гарри в отчаянии.

— Так объясни!

— Дамблдор… он… Я шёл к нему из-за другого! — лихорадочно стал нагромождать Гарри полуправду. — Я… Он… Я знаю… Понимаешь… Но посадить его не удастся, потому что… нет никаких доказательств…

Северус терял терпение.

— Он убил Стэнфорда! — выпалил Гарри и замер.

— В твоих словах нет никакой логики, — ответил Северус раздражённо. — И что ты собирался сделать? Пойти и убить его за это?

Гарри побледнел.

— Итак, Дамблдор хочет тебя поиметь. Зачем ты собрался к нему идти? Уж точно не потому, что он убийца.

— Я хотел за тебя отомстить, — пробормотал Гарри неуверенно.

— Премного благодарю.

В голосе Северуса послышалось столько яда, что Гарри невольно поднял голову.

— Пожалуйста… — прошептал он, — верь мне. Он правда убил его.

Северус молчал, поджав губы.

— Такие люди, как Дамблдор, не убивают никого своими руками, — отозвался он ровно. — Следовательно, он заказчик, но ведь был ещё и исполнитель. Тот, кто выстрелил. Вина за убийство лежит в равной степени на обоих.

Гарри молчал. Северус отошёл к окну, вглядываясь сквозь гардины на пустынную улицу. Лил дождь.

— Если ты узнал заказчика, значит, с высокой вероятностью знаешь, кто исполнитель.

Или Гарри скажет ему всё сам, или сообщит Дамблдор. Голова закружилась. Он закрыл голову руками и молчал. Телефонный звонок заставил его подскочить на месте.

— Нет, не бери! — вскрикнул он, когда Северус вытащил свой мобильный.

— Алло?

Гарри в ужасе застыл. Северус спокойно выслушал что-то, а потом ответил:

— Не бронируйте, я уже всё оформил. Спасибо.

Побелевший, Гарри смотрел на отложенный в сторону телефон. Руки его похолодели и дрожали. Гарри поднял лихорадочный взгляд на Северуса и закричал, брызгая слюной:

— Это был мой отец! Мой отец! Мой отец!

Он уселся на кровать. Склонив голову, он знал, что Северус видит его обнажённый затылок и в какой-то момент показалось, что тот сейчас подойдёт и обрушит на него страшный удар чем-то тяжёлым. Гарри ждал его почти с надеждой.

Но он услышал только щелчок тихо прикрытой двери. Просто ушёл? Бледный и ослабевший с головы до пят, он сидел в той же позе, размышляя, что первые же слова Северуса, когда тот отойдёт от ступора, убьют его. Это был конец всему. Зато Дамблдору больше нечем его шантажировать.

Гарри не знал, сколько так просидел в полном бесчувствии, но опомнился, только когда кто-то сел рядом с ним и поднёс к его губам стакан. Гарри машинально глотнул — он даже подумал, что в стакане, возможно, был яд, но Северус бы не стал марать руки и травить его, так ведь?

Вода была прохладной с привкусом мятного, и в голове у Гарри немного прояснилось.

— Думаю, тебе нужно ещё поспать, — услышал он позади по обыкновению спокойный голос Северуса, и его уверенная рука, приобняв за плечи, вынудила Гарри лечь. — Ты намешал снотворное с алкоголем, а этого нельзя делать. Хорошо, что вчера я разбавил вино вполовину.

— Как ты узнал? — прошептал Гарри.

— Ты вёл себя странно, настойчиво предлагал мне выпить, выдумал глупый предлог, чтобы я вышел из комнаты. Весь вечер нервничал, был рассеян, смотрел на часы. Всю неделю твердил во сне странные вещи. Я хотел понять, насколько всё плохо. Догадывался, что, не сумев от меня отделаться, ты попытаешься устранить препятствие. А я, разумеется, не собирался тебя никуда отпускать.

Матрас за спиной Гарри прогнулся. Он не верил услышанному. Что-то сродни подспудному облегчению накатывало изнутри, и сон неумолимо приближался тяжёлой волной.

— Нет, — пробормотал он устало, — как ты узнал? Ты знал, да?

Тёплая рука коснулась его плеча, и Гарри показалось, что любовь окутала его со всех сторон. Он закрыл глаза.

— Знал, — услышал он ровный голос Северуса. — Мне сообщил об этом Дамблдор лично ещё на Хэллоуин.

— Что?!

Гарри приподнялся на локте и обернулся. Северус снова положил руку ему на плечо. Гарри лёг лицом к нему, уставившись в вырез расстёгнутой рубашки.

— Я, конечно, не стал искать встречи с ним, поскольку обещал, но Дамблдор сам нашёл меня. Он явился прямо в пентхаус, из чего я сделал вывод, что кто-то из твоих людей неверен тебе. У Дамблдора был ключ.

— Камеры… — возразил Гарри, но Северус покачал головой.

— Вся эта система легко управляется снаружи. Помнишь, как отключили свет? Довольно необычное событие для дома, подобного твоему. Обычно там стоят запасные генераторы на случай отключения электроэнергии. С тех пор сигнал с камер перехватывали, а тебе транслировали монтаж.

— Откуда ты это знаешь?

— Том Риддл руководил этим лично, — ответил Северус, и Гарри почувствовал себя преданным.

— А Дамблдор…

— Дамблдор знал об этом, а значит, кто-то из разведки Риддла работает и на него, раз уж ему досталась эта информация.

— И что же, — проворчал Гарри, — я там жил как чёртова подопытная крыса в стеклянном домике?

Северус не ответил. Только погладил его по голове, отчего тот ощутил слабость.

— Дамблдор предложил мне сделку, — добавил Северус негромко.

Гарри затаил дыхание.

— Он сообщил мне, что знает подробности истории со скрипкой и причину её исчезновения. Сказал, что твой отец — виновник смерти Джеральда Стэнфорда, а ты достойный преемник своего отца — бандит и убийца, главарь крупной преступной группировки, тебя невозможно поймать и посадить, но с его помощью можно попытаться. Так же он сказал, что ты присвоил себе деньги, вырученные за оборот детской порнографии. Эти деньги исчезли пятнадцать лет назад, утонули в оффшорах. Их украл твой отец, а номера счетов и реквизиты банков оставил тебе в наследство.

— Я ничего не знал! — воскликнул Гарри, но Северус мягко сжал его руку.

— Он хотел, чтобы я шпионил за тобой. Хотел якобы вывести тебя на чистую воду. Я, конечно, догадался, что причина была именно в этих деньгах. По-видимому, речь шла о баснословных суммах. О миллиардах. А претендентов на эти деньги более чем достаточно.

— И ты согласился?

Северус помолчал.

— Я попросил время на размышления. И Дамблдор, и Том Риддл хотели от меня одного: чтобы я выдал им всё, что о тебе знаю. Я не хотел этого делать и понял, что мне нужно уходить из твоего дома как можно скорее.

— Как… ты продолжал водиться со мной? — пробормотал Гарри. — И потом… То есть… Всё это время ты знал… — прошептал он, наконец осознав этот факт, и закрыл лицо локтем. — Старый говнюк… Он меня шантажировал… говорил, что всё тебе расскажет. Хотел, чтобы я по своей воле с ним… Чтобы я просил…

Лицо Северуса потемнело. Гарри уткнулся в подушку и лежал не двигаясь, ощущая его уверенную руку на своей спине.

— Я просил, — добавил Гарри чуть слышно.

Северус обнял его. Гарри зажмурился.

— Почему ты не сказал ничего мне? — спросил он несчастным голосом. — Я бы знал, что Дамблдору нечем меня шантажировать.

Северус вздохнул.

— Я не был до конца уверен, что Дамблдор сказал правду, а потом мне казалось, так лучше, — ответил он наконец. — Нельзя винить человека за грехи отцов.

— Но именно это все и делают. Я не знаю… Наверное, ты прав. Если бы я знал обо всём с самого начала… Я бы не стал тебя добиваться. Я чувствую и свою вину. Как будто я тоже был там и тоже убил его... И почему прошлое имеет такую власть?

— Как давно ты знаешь?

— Я узнал несколько недель назад, — пробормотал Гарри. — Перед балом у Малфоев. Одна из запонок… у тебя в шкатулке. Она не принадлежала Стэнфорду. Это запонка моего отца. Я случайно узнал её потом на фотографии.

Северус помолчал.

— Это ведь не значит, что именно твой отец совершил убийство.

— Поверить не могу, что ты его ещё и защищаешь. — Гарри приподнялся. — Понимаешь, это он забрал скрипку и документы. Не покупал он её ни у какой японской организации, потому что его убили на следующий день после убийства Стэнфорда. А бумаги он спрятал. Я искал какие-то зацепки, что-то, что намекнёт, где искать. И нашёл доверенное лицо моей мамы. Эти документы… — Гарри замялся. — Я знаю, что в них.

— Что же?

— Тяжелая артиллерия против Дамблдора. Это он трахнул тех двух детей. Когда всё начало всплывать на поверхность, он приказал моему отцу уладить дело и избавиться от улик. Отец сделал всё так, как и хотел Дамблдор. Избавился от Стэнфорда, но вот бумаги заграбастал себе. Как только Дамблдор понял, что его надули и мой отец теперь может вертеть им как хочет, он сразу слил моих родителей Особому отделу. Их обоих в тот же день застрелили, — добавил Гарри глухо.

— Значит, это Дамблдор возглавлял эту порноиндустрию?

Гарри покачал головой.

— Я тоже так решил поначалу. Нет, он только пользовался их услугами. Один из вип-клиентов, так сказать. Кто стоит во главе организации, я так и не узнал, но двое из этой верхушки мертвы.

Он помолчал.

— В общем… я понял, что Дамблдор и не собирался позволять мне управляться в Англии. Раз уж ты слышал мой разговор с дядей… Я понял, что у них давно были договорённости, — в Лондоне уже всё поделено. Я… тоже знаю про те деньги. Всё из-за них. Все ждали, что как только я вступлю в наследство, мне достанутся номера счетов. Я думал, что родители удержали основной капитал потому, что не сомневались, что я продолжу их дело, а на самом деле они хотели обезопасить меня до совершеннолетия, чтобы никто не мог изъять основные средства и у меня в любом случае были бы деньги на обучение там, и вообще… И Дамблдор, и мой дядя, и, может быть, крёстный, — добавил Гарри, запнувшись, — и ещё куча народу, я не знаю кто, — оказывается, все носились со мной, как с яйцом Фаберже. Нужно было, чтобы мне исполнился двадцать один, я официально вступил бы в наследство и получил доступ ко всему — каждый из этой братии рассчитывал захапать деньги себе. Ну вот, когда я достиг совершеннолетия, а крёстный вышел из тюрьмы, они привезли меня в Англию, ожидая, что деньги, наконец, найдутся.

— Но ты оказался не так прост.

— Но я оказался не так прост, — согласился Гарри уныло. — С моим приездом всё посыпалось. Тот, кто прикрывал таможню… больше её не прикрывал, а скрипка попала к тебе. Риддл и Дамблдор — оба встали в стойку, потому что дело об убийстве Стэнфорда снова всплыло. Ведь я сам — сам забрал его из архива и разворошил осиное гнездо. За мной, кроме твоего Риддла, следила куча народу. Дамблдор отдал приказ одному из своих… главарю одной из банд, — он привозил тому детей, — чтобы меня обезвредили, а заодно и тебя, так как слухи-то ходили, что ты ищешь виноватого. А я поднял дело, принялся расспрашивать, ездил в морг из-за убитой проститутки, которая тоже была замешана, к журналистке, которая писала об убийстве, к инспектору. Инспектор Флитвик, который занимался этим делом, он же на нас и работает. Он же прикрыл и моего отца, и всё дело замял. Конечно, он сообщил Дамблдору, тот главарю и Линдсену — они все подельники, — простонал Гарри, хлопнув себя по лбу, — а я ведь… — он осёкся и осторожно взглянул на Северуса. — Они из-за меня уже лишились поддержки Диггори — и отца, и сына. Я везде им мешал. Тот, кто по-прежнему возглавлял дело, понимал: найдут убийцу Стэнфорда, найдут и концы к ним, кто занимается съемками. Нас с тобой из-за этого чуть не грохнули на парковке, хотели от обоих избавиться. Вернее… тебя хотели убить, а я же курица с золотыми яйцами. Меня нельзя было убивать, но можно было увезти в какой-нибудь подвал и держать взаперти… Вот только ты всё время был рядом — если я был без охраны, я был с тобой, а ты известный человек. Больше того: ты человек Тома Риддла. Дамблдор опасался тебя трогать, поэтому и предложил тебе сделку… Один из моих людей уже давно работал непосредственно на Дамблдора, рассчитывал, что после того, как деньги найдутся, власть в организации вернётся к нему. Когда надо было допросить одного из нападавших, он его передознул и соврал, что сердце не выдержало. Это он сделал для Дамблдора дубликат ключа от квартиры и подсунул тебе записку ещё в участке.

— А ты… — Гарри помолчал, опустив голову. — Выходит, это благодаря тебе я всё время был в безопасности. У Дамблдора, как у любого крупного политика, своя разведка, у Риддла — своя. Они там все помешанные на шпионаже — никто не знал, на чьей ты стороне и что ты знаешь. Это поэтому ни один не переходил к активным действиям?

Северус улыбнулся одними кончиками губ.

— Война — это путь обмана? — задумчиво повторил Гарри.

— Именно. Думаю, Том Риддл, несмотря на мой ему доклад, мне не доверял. Он знал, что по-настоящему меня интересовал только убийца Стэнфорда. Без этого звена мои мотивы становились весьма расплывчатыми. Риддлу было неясно, чем крыл Дамблдор, пытаясь перетянуть меня на свою сторону, и заподозрил, что я о многом умолчал. Но для тебя это было даже к лучшему.

— Поэтому ты тогда ушёл?

Северус поцеловал его в висок.

— Мой отъезд весьма некстати, — заметил он, поднимаясь с кровати. — Я поехал в Барбикан, а тебе стоит всё-таки выспаться.

Гарри лежал, глядя на него исподволь.

— Ты поэтому так изменил своё ко мне отношение после Хэллоуина? Тогда казалось, ты едва выносишь меня.

— Мне было непросто.

— Как ты только не возненавидел меня?

— Мальчишка, которому задурили голову властью и социальным статусом. Изуродованная мораль, кривое зеркало общества, порождающего насилие насилием и амбициями. У тебя была невозможная каша в голове. Я видел, что ты искал путь, но некому было его показать.

— Дядя тоже показывал мне путь, — пробормотал Гарри, — и крёстный. И Дамблдор. — Он открыл глаза и задумчивым взглядом посмотрел на Северуса.

Тот смотрел на него в ответ, а потом, кивнув, вышел из спальни. Гарри ещё долго лежал, уставившись в стену, и как-то неожиданно для себя уснул спокойным, глубоким сном.

Его разбудил холод. Северус пришёл с мороза. Гарри почувствовал, как он осторожно лёг под одеяло и потушил слабый ночник.

— Который час? — пробормотал Гарри сонно.

— Полночь. Я был на концерте.

Гарри кивнул, придвигаясь и грея собой замёрзшего любовника.

— Я спал почти сутки, — пожаловался он.

— Конечно. Ты едва ли спал эту неделю, весь извёлся да ещё и напился снотворного.

— И рассказал правду.

— И рассказал правду, — согласился Северус, обнимая его за пояс. Гарри ощутил его губы на своей шее. Он лежал не двигаясь, свернувшись клубком, только накрыл руку Северуса своей.

— Дамблдор теперь сделает свой ход.

— Пусть делает, — отозвался Северус спокойно. — До сих пор поверить не могу, что ради моего неведения ты собирался принести в жертву свою невинность.

Несмотря на его полушутливый тон, Гарри отчётливо расслышал в его голосе напряжение.

— Какую там невинность…

Вместо ответа Северус взъерошил ему волосы.

— Я думал, ты станешь меня ненавидеть… Уйдёшь…

— Понимаю. А тогда, в ту вашу встречу? Он что-то…

Гарри покачал головой.

— Нет. Но я всё понять не могу: у него прямо клёпку заклинило на мысли меня трахнуть.

Северус гладил его по голове.

— Перед тем как мы уехали из Палермо, я слышал телефонный разговор твоего дяди с Дамблдором. — Он помолчал. — Ты уже понял, что дяде твоему всё было известно о твоих гомосексуальных наклонностях. Думаю, тебе попустительствовали именно из-за тех баснословных денег, которые ты должен был каким-то образом унаследовать. Из этого разговора я понял, что за тобой всё время следили, а результаты, конечно, посылали тому, кто в этом был больше всех заинтересован.

Северус замолчал. Гарри побледнел как смерть, чувствуя, что его сейчас стошнит. Он натянул одеяло на голову.

— Они сделали из моих… порнуху?

Он нервно рассмеялся.

— Боже, неудивительно, что этот любитель маленьких мальчиков хотел мне вставить! А я всё думал: типичный слащавый педрила, который любит пороть малолеток, зачем ему я? Я для него слишком взрослый! А этот старый клитор дрочил на меня, ещё когда я в школу ходил!

Гарри перевернулся на живот и вжался лицом в подушку. Ему вспомнились те несколько ночей, что он провёл с Армандо, светлых и тёплых, полных подростковой торопливой возни и жадного неуклюжего секса. Всё в один миг было осквернено и вызывало теперь только омерзение, желание забыть. Гарри издал какой-то сдавленный звук. Он задыхался.

— Думаю, его привлекает в тебе другое, — серьёзно сказал Северус, мягко поглаживая кончиками пальцев его обнажённую спину.

— Угу. Моя тесная жопа.

— В Лондоне не так уж и мало на всё согласных юношей. Я лично в этом убедился.

— Хорошо! — пробурчал Гарри. — Моя сопротивляющаяся тесная жопа.

Северус скользнул рукой ниже и ласково обвёл его скульптурные ягодицы.

— Гарри, я люблю тебя, — сказал он вдруг таким будничным тоном, как если бы предлагал вскипятить чайник.

В груди потеплело. Рука Северуса лежала у него на пояснице, и Гарри испытывал неприличное чувство защищённости.

— Тогда у Малфоев… Он уже знал, что нащупал моё самое слабое место. Ты… Он хотел… я думал, что видел уже все мерзости на свете, — едва выговорил Гарри. — Сказал, что нас ждёт незабываемая ночь, и что тебе… тебе тоже понравится то, чему он меня научит.

Северус резко перевернул его на спину.

— Как он узнал, что мы вместе?

— Я не знаю. Наверное, за мной следили.

Он закрыл глаза. Северус пропустил пальцы сквозь пряди его волос и наклонился к его лицу.

Гарри машинально ответил на поцелуй, чувствуя, как тёплое удовольствие поднимается откуда-то изнутри. Он поднял руку и прижал Северуса к себе. У него не было настоящего желания, не после того, что он узнал. Отвращение всё ещё клубилось где-то в глубине. Он поёрзал, и Северус оказался на нём сверху. Его руки прошлись по телу, ласка была мимолётной — Гарри ещё больше потянулся к нему. Они обнялись, переплелись руками и ногами. Северус жадно, собственнически целовал его, и Гарри ощущал его твёрдый член.

— По-моему, у тебя был удачный концерт, — пробормотал он, сползая вниз и обхватывая член ладонью. — Я уже замечал, что после особенно успешных выступлений, смычок особенно натянут.

Они засмеялись. Однако воспоминание, как он сосал член Армандо, неприятно кольнуло Гарри. Отвратительная мысль, что толпы мерзких извращенцев пускали слюни и мастурбировали, глядя на эту сцену, заставила его на мгновение застыть. Гарри тут же встряхнулся, но Северус заметил, как он изменился в лице.

— Отложим игры на потом, — сказал он, притянув Гарри к себе спиной и заставив лечь. Гарри, весь напряжённый, лежал не шевелясь. Он не знал, что именно заставило его положить руку Северуса на свой обнажённый вялый член.

— Ты завтра уедешь, — прошептал он.

Лёжа в темноте, он завёл свою руку назад и погладил.

— Северус, прости меня, — проговорил он бесцветно, — я так виноват. Я хотел бы не иметь отца.

Он осторожно поёрзал.

— Я знаю, что ты не держишь на меня зла, но сам я не могу себя простить. Ну, ты, наверное, скажешь, что я должен и что это вроде как эгоистично — не прощать себе, что простил тот, кого ты обидел. Если бы мог, я простил бы себе то, что сделал я сам и что сделал мой отец. Ты мне веришь?

— Верю.

Северус взял его руку в свою и ласково поцеловал раскрытую ладонь, как целуют девушке. Гарри, смутившись, молчал.

— Гарри, — сказал Северус мягко, — ты чересчур переживаешь. Давай жить дальше.

Наступила тишина. Гарри остался совсем без сна и чувствовал, что Северус, хоть и лежит неподвижно, тоже не спит. Они были слишком напряжены. Случившееся не выходило из головы, но Гарри не хотел снова затрагивать эту тему, боясь, что упоминания о Стэнфорде неприятны Северусу, а разговор о Дамблдоре был неприятен ему самому. На самом деле что-то случилось с ним внутри: Гарри ощущал клубок отвратительных, грязных чувств, которым не мог подобрать определения. От этого он не мог спать, не мог расслабиться и подозревал, что ни завтра, ни через неделю ему не станет легче. Только близость Северуса вызывала уже знакомую хрустальную чистоту. Гарри осторожно пошевелился, чувствуя, как Северус склоняется к нему и целует куда-то пониже уха.

Гарри лежал, внимательно разглядывая перед собой подушку, пока вдоль тела разбегались мурашки. Он был обнажён. Северус тоже был обнажён. Его всё ещё возбуждённый член упирался Гарри между ягодиц. Вдруг Гарри торопливо подался назад.

— Сделай это, — предложил он. Под одеялом стало очень жарко, кожа вспотела, а член Гарри встал как каменный от нетерпеливого и бесстыдного ёрзанья.

Северус не двигался. Его рука крепко обнимала Гарри за талию. Потом он наклонился и прошептал в самое ухо:

— Я не стану использовать секс в качестве орудия мести.

Гарри чуть было не застонал от разочарования, но вопреки своим словам Северус снова поцеловал его в шею. Рукой он сжал Гарри член, дразня чувствительные нервные окончания, отчего Гарри потерял голову.

— Пожалуйста, — прошептал он дрожащим голосом. — Я… Мне это нужно.

Северус на этот раз ничего не ответил. Гарри услышал звук выдвигаемого ящика, а затем его одним махом перевернули на живот. Гарри ощутил тонкий запах массажного масла, и спокойная, уверенная рука Северуса скользнула между ягодиц, разминая, массируя и растягивая, отчего Гарри прерывисто вздохнул. Он собирался сказать «хватит», потому что, Северус, наверное, был прав, и Гарри, быть может, хотелось чего-то вроде наказания, чтобы снять с себя ужасный груз вины и отвращения. Но Северус, похоже, и сам догадывался, о чём шла речь, потому что он немного придавил его к кровати и без малейшего колебания втиснулся внутрь. Гарри поморщился от гадких, неприятных ощущений, но подался им навстречу. Он не был трусом. Но Северус железной рукой придерживал его за поясницу, не давая двигаться, отчего Гарри только трепыхнулся в его руках.

— Не двигайся, — велел Северус мягко.

Гарри закусил губу. Ну и как этим можно заниматься ради удовольствия? И он хотел, чтобы Северус проходил через это из раза в раз. Даже сейчас при мысли, как он вставит Северусу снова, по телу пронеслось горячее желание. Он уже хотел в это нежное, тесное отверстие, а сейчас чувствовал себя курицей, насаженной на вертел. Волны мерзких позывов в туалет прокатывались по спине до самой шеи, но среди этих паршивых ощущений были и другие: томление, намёк на предстоящее удовольствие, которое как-то неожиданно туманило разум, и чувство уязвимости, принадлежности к чему-то большему, чем просто человеческому телу. Гарри открыл всего себя, и Северус взял его.

Он заставил Гарри согнуть ногу, погладил ему живот и грубовато сжал яйца. Бесстыдная, развратная поза и чужой твёрдый член там, где ему быть не положено, распяленные мышцы — полный животной похоти, Гарри задохнулся и сам бездумно подался назад один раз, а потом ещё и ещё. Или это Северус входил в него уверенными движениями, потому что Гарри внезапно уткнулся лицом в подушку, а его любовник тяжело дыша трахал его сверху. Гарри всё равно казалось, что он сейчас обделается, но жаркое раздражение растянутого ануса больше не казалось таким уж отвратительным. Было в этом также что-то с ума сводящее, чувство беззащитности, как будто Гарри обнажил своё сердце. К промежности и члену разбегались волны сладостно-липкого удовольствия, и Гарри машинально завёл руки назад, раздвинув себе ягодицы. От этого жеста Северус напрягся внутри него ещё сильнее, вдруг приподнял его за талию и вышел. Гарри протестующе застонал от разочарования и неприятных ощущений.

— Встань на колени, — прошептал Северус, помогая ему подняться. Гарри схватился за спинку кровати, опустив голову и чувствуя, как Северус становится позади него. Ещё немного массажного масла — и Северус снова вошёл в него, лаская скользкой рукой, а потом принялся поглаживать натянутую нежную кожу ануса вокруг собственного члена. Северус двигался жёстко и ритмично, пока мышцы Гарри не стали как каменные, он весь одеревенел и вдруг, сам от себя не ожидая, со стоном выдохнул и затрясся всем телом. Стало мягко, нежно и скользко, его руки ослабели, он едва стоял, а Северус, всё ещё толкаясь, сжимал мокрой рукой его член и яйца. Но толчки эти продолжались недолго — через несколько секунд Гарри почувствовал пульсацию в прямой кишке. Северус замер, его кожа быстро становилась холоднее. Пот стекал у него по вискам. Он подхватил Гарри в объятия и повалил на спину. Они прижимались друг к другу, и Гарри чувствовал себя небывало свободным. Его руки дрожали.

— Спа… спасибо, — выговорил он запинаясь. — Боже, ну и мерзкое занятие!

Они рассмеялись. Северус ласково положил руку ему на талию, а Гарри нащупал выключатель. Желтоватый свет залил их лица. Глаза Северуса приобрели тёплый шоколадный оттенок. Его спокойный взгляд почему-то довольно часто заставлял Гарри краснеть. Казалось, Северус видел его насквозь. Гарри смущённо улыбнулся.

— Ты… ну, тебе снизу было очень отвратительно?

Северус в ответ поймал губами его пальцы.

— Иди ко мне, — сказал он, увлекая Гарри за собой.

Гарри поёрзал под ним. В голове возникла мысль, что Северус всегда хотел его так, ещё когда они жили вместе в пентхаусе. Он неожиданно вспомнил все те взгляды, которые бросал на него Северус, их первый поцелуй — Гарри будто снова ощутил его напрягшуюся руку чуть ниже своей поясницы. Казалось, Северус едва сдерживался, чтобы… Гарри-то думал, что Северус хотел уйти, потому что боялся его… или того, чего сам хотел? Гарри не был уверен, что захочет заняться этим снова. В воспоминаниях промелькнуло, насколько болезненным и отвратительным бывает анальный секс против воли. Гарри невидящим взглядом смотрел куда-то в потолок.

— Неужели этим вообще когда-то придумали заниматься ради удовольствия? — Его вопрос прозвучал больше риторически. — Или с самого начала это делалось ради… не знаю… ради боли? Типа, собрались два первобытных мужика и решили: «А не сунуть ли другу другу член в немытую жопу, потому что мы точно обкончаемся от блаженства?»

Северус тихо хмыкнул.

— Я начинаю думать, что тебе совсем не понравилось.

Гарри покраснел.

— Понравилось, — прошептал он. — Даже слишком. Но, Северус, мне представляется, что всё было по-другому. Как-то так: «А не трахнуть ли нам всей толпой вот этого урода-вождя из соседнего племени? Тогда даже если его вызволят, он уж точно вождём больше не будет».

Рука Северуса принялась путешествовать по его животу. Вспышка острого удовольствия заставила Гарри прикрыть глаза.

— Я думаю, что было и то и это, — отозвался Северус тихо. Его рука спускалась вниз, лаская тело, и Гарри молчал. — Секс, как и любое искусство, как и религию, можно обернуть разными сторонами. Он может убивать, а может дарить жизненные силы.

— Всё зависит от нас?

— Всё зависит от нас.

Гарри потянулся к нему. Они ещё долго целовались, валяясь на скомканных простынях.

— Ты не ответил на мой вопрос, — заметил Гарри, и понял, что Северус не забыл, так как не стал уточнять.

— Мне нравится заниматься с тобой сексом, — ответил Северус вполне серьёзно. — Пока мы не делали ничего такого, чем я бы остался недоволен. Гарри, я в состоянии о себе позаботиться и отнюдь не склонен приносить себя в жертву.

Гарри бросил на него исподволь пытливый взгляд.

— Я тоже не склонен, — ответил он чопорно.

Северус едва заметно улыбнулся.

— Значит ли это, что ты хотел бы повторить?

— Да! То есть… Конечно. Может быть. Да, — повторил Гарри, смутившись своего слишком уж откровенно выраженного желания. Он чувствовал сперму у себя между ягодиц и руку Северуса, поглаживающую его там. Гарри постарался смотреть куда-то в сторону вполне себе нейтрально, но прикосновения быстро заставили его прикрыть глаза от удовольствия. Непривычное стремление быть раскрытым и уязвимым не покинуло его. Северус мог бы уничтожить его, мог бы причинить нестерпимую боль, как физическую, так и душевную, но, конечно, не сделал этого. Боль только напоминала о своём существовании, о том, что Гарри ни в каком не в несуществующем раю, а вполне себе на реальной земле. И Гарри чувствовал себя увереннее. Он не возносился в небеса, не улетал в воображаемые миры, не погружался в океаны всепоглощающего экстаза. Он был потным и липким, сперма вытекала из прямой кишки, пачкала простыни, неприятно тянула кожу на члене, выбритых яйцах и безволосом лобке, а Северус внезапно принялся вылизывать ему нежную кожу вокруг члена.

Когда дело касалось его внешности, Гарри любил щегольнуть — ровно настолько, чтобы это не выходило за рамки принятой мужественности. Может, он и не делал себе маникюр — чем там ещё занимались франтоватые топ-менеджеры? — но его первый любовник приучил его к разного рода процедурам. Армандо всегда был безволос везде, кроме головы, и Гарри перенял у него эту привычку. Теперь он был особенно рад этому, потому что Северус с особенным вниманием относился к его телу. Северус легко шёл на эксперименты — Гарри заподозрил, что именно партнёр-мужчина вынуждал Северуса поначалу вести себя вроде как осмотрительно, но когда он освоился, Гарри вдруг оказался кем-то вроде ведомого, потому что он не успевал угнаться за тем, что всё это время вытворял с ним Северус в постели. Вроде бы поначалу он отдавался, подстраивался под любовника, вынуждая Гарри хотеть больше и сильнее, так, что он едва мог дождаться их встреч. Секс становился более жарким и неистовым, первоначальная неловкость исчезла, они нашли общий язык, доверяли друг другу. Гарри не смущался трахнуть его на пороге гостиной или сосать его член, отвлекая от бумаг. Его жадность приобрела размах, у него темнело в глазах, как только его рука проникала Северусу в брюки, между ягодиц, ощупывая. Они занимались сексом при каждом удобном случае, а Северус, который сперва только шёл ему навстречу, постепенно перехватывал инициативу. И вот уже Гарри, едва ступив на порог, оказывался в объятиях любовника, полуголый, расхристанный и распалённый. Северус до сегодняшней ночи ни разу не трахнул его в задницу, но не раз поимел его, решительно придавливая своим телом и сзади тоже, как это случилось несколько дней назад, когда Гарри, озабоченный мыслями о Дамблдоре, провёл в душе не меньше часа. Тогда Северус вошёл следом в душевую кабинку, молча развернул к себе спиной, сдавил его член и, яростно двигаясь, кончил между ягодиц. И Гарри даже не стал протестовать. Ему нравилось, хотя в глубине души он по-прежнему был убеждён, что пассивная роль не для него. Но он хотел дать Северусу всё, что только мог, потому что Северус всё равно давал ему гораздо — гораздо больше. Он любил Гарри, понимал его, был на его стороне. Северус защищал его, и при этом наверняка выразил бы своё недовольство в случае, если бы Гарри где-то напортачил. Северус был незыблем, как скала, он испытывал чувства, но никогда не шёл у них на поводу. На него можно было положиться. Он был умным и мгновенно видел слабые места в любом плане. Конечно, у него были странные и довольно-таки дурацкие представления о жизни, он не очень-то любил перемены, терпеть не мог, когда не него давили, и — как Гарри узнал за время их партнёрства — хорошо знал, что такое быть ласковым, но и решительным, смелым любовником. Эти ласки вызывали в Гарри ответное желание дарить ещё больше в ответ на чужую щедрость. В конце концов эта взаимная благодарность, желание и нежность захватили их целиком, они занимались любовью вечерами напролёт, и, положим, Гарри уже не раз посещала крамольная мысль самому попробовать анальный секс. Но почему-то только сегодняшней ночью, полный страха и отвращения, он пошёл на это. Может быть, и правда затем, чтобы убедиться, что нет в этом ничего позорного? Он же видел тех… Гарри закрыл глаза на мгновение. Кого-то насаживали на член до крови, а кому-то мылили очко вазелином — тем, кого пускали по кругу пара десятков человек, раздалбливали в растёртое мясо, глумились и харкали в задницу, чтобы потом вынудить добровольно сосать и подставляться, лишь бы избежать побоев, насилия и боли. И вот… всё было по-другому. Как будто светилось.

Гарри не заметил, что надолго замолчал. Он скосил глаза на Северуса и сказал медленно:

— Я, ну… случайно тут обнаружил в собственной жопе душу. Оказывается, даже в заднице можно найти что-то вроде бога.

Северус вздёрнул брови, сухо усмехнувшись.

— Если в сердце достаточно места.

Гарри улыбнулся. Ему не хотелось спорить, но сейчас он особенно сильно верил, что Северус был прав. Жизнь была грубой и грязной. Всем правили деньги и власть, безжалостность, стремление выхватить кусок послаще и победить. Эта возня была как на ладони теперь. Гарри видел её так ясно, как будто стоял в театре перед сценой, с которой сам только что сошёл. Это нельзя было изменить или одолеть. Можно было только ввязаться в схватку с теми, кто дрался, потому что не было других правил игры. Подняться на сцену с другим сценарием значило быть высмеянным и растоптанным. Можно было только согласиться, что всё — ради власти, ради желания поиметь как можно больше и что нет иного, кроме как хаоса молекул, случайного мяса и мёртвых планет. Была логика и была наука, были тайны, которые постепенно раскрывались и разуму Гарри, и разуму всех остальных, но было и что-то, что не давало принять эту мясную теорию случайностей, потому что была любовь и было искусство. Были люди, которые уносились мыслями в другие миры и видели то, чего никогда не было на земле. Стоило поднять глаза вверх, и всё выглядело иначе. Там была огромная безответная тайна, которой Гарри не знал ни названия, ни её разгадки. В борьбе за выживание её трудно было разглядеть, но он верил сейчас как никогда, что это пройдёт, что когда все они насытятся, то обратят свой взор к небесам, потому что жажда тайны сильнее даже американского доллара. Гарри точно теперь знал, из чего ему следовало выбирать. Он мог вернуться на ту сцену и продолжить борьбу. Он знал её приёмы и знал её исход. А ещё он мог уйти в неизвестность, куда-то в темноту, где среди несуществующих миров он станет искать свой бесконечный ответ, которого, конечно, не отыщет. Кое-кто поглядит ему вслед с недоумением. Кем он будет для них? Тем, кто не борется, не противостоит, не ломится вперёд. Проигравший. Но теперь Гарри точно знал, что имел в виду Северус, когда произнёс «я должен играть». Гарри слышал зов этой красоты, её непостижимой тайны, он не мог от неё отвернуться. Он должен был идти ей навстречу.

Северус положил ему на талию свою тяжёлую руку и придвинулся ближе. Горячий поцелуй не распалил усталые тела.

— Сможешь заснуть?

— Думаю, да.

Гарри мягко провёл рукой по телу любовника.

— Пара таких минут точно стоит всего этого паскудства, — пробормотал Гарри, укладываясь поудобнее.

— Ты о Дамблдоре?

— Я о Земле.

Он потушил свет. Вспышка света отпечаталась у Гарри в глазах, но он почему-то видел перед собой людей, прикоснувшихся к нему. Видел весёлую и порывистую Мадди, бабочку-однодневку; его нежного и корыстного любовника, его жестокого и всё-таки любящего отца; его дядю, безжалостного и в то же время решительного, сильного лидера; тётю, полную лицемерия и буржуазных предрассудков, но всё-таки она заботилась о нём как могла, дав ровно столько, сколько ей было по силам. Все они навсегда ушли из его жизни. Сицилия предстала перед Гарри во всём своём ослепительном блеске, залитая солнцем, белоснежная и прекрасная — такая, какой он видел её всегда: страна его детской мечты и его горьких воспоминаний. Он видел и хотел поведать Северусу об этом и ещё о чём-то, что заставляло его дыхание прерываться, коротким рассказом едва распустившегося листа, трепещущего на ветру. Глядя в молчаливую темноту, Гарри видел и слышал там что-то — немного больше, чем можно было разглядеть глазами и услышать ушами, и рука Северуса покоилась у него на плече.

Утром, пока Северус ещё спал, Гарри накинул рубашку и по привычке отправился на кухню. Он возился с завтраком, варил кофе и напевал, не услышав, как Северус вошёл в кухню и встал у двери, молча наблюдая за краешком его мягкой улыбки.

— Доброе утро.

Гарри не обернулся. Он что-то пробормотал, немного смущённый и всё ещё взбудораженный тем, что произошло между ними ночью. А Северус как-то очень быстро оказался рядом и провёл рукой по его бедру, отводя полы расстёгнутой рубашки.

Сразу стало жарко. Гарри отставил сковородку с яйцами и смотрел, как пыхтит густой кофе. Рука Северуса скользнула ниже — Гарри перестал дышать.

— Ты в порядке?

Шёпот раздался у самого уха, пока Северус спускал с его плеч рубашку. Поцелуи куда-то в чувствительную шею вынудили закрыть глаза. Гарри молча кивнул, плывя в мареве удовольствия.

Северус обнял его, заставляя Гарри откинуть голову ему на плечо и поглаживая полуобнажённое тело. Гарри принимал ласки, а в голове где-то мелькала мысль обернуться и взять инициативу в свои руки, но воспоминания о сегодняшней ночи были так свежи, что Гарри не мог двинуться. Тело отозвалось, он весь вспыхнул. Его наливающийся член оказался у Северуса в сжатой ладони, и Гарри шумно выдохнул, почувствовав руку у себя между ягодиц, ощупывающую его припухшее с ночи анальное отверстие. Желание принадлежать Северусу охватило его целиком. Гарри даже не подозревал, что может делать с человеком ощущение полного доверия. Северус никогда не причинил бы ему настоящей боли, такой, от которой нельзя было бы подняться, и не только потому, что Северус любил его. Он был волевым и сильным человеком, сознательно стремившимся к ненасилию, и вся его сила была направлена только вовнутрь себя.

— Я тебя хочу, — пробормотал Гарри, шаря рукой на столе, где готовил завтрак. Раздался характерный скрежет алюминиевой крышечки, отвинчивающейся с бутылки оливкового масла.

Масло было повсюду. Гарри чувствовал испачканную руку Северуса у себя на животе, и сзади между бёдер тоже стекало оливковое масло. В тишине кухни послышались ритмичные чавкающие звуки, и Гарри, задыхаясь от похоти, сильнее выгнул спину. Губы Северуса не отрывались от его шеи, и в конце концов оба потеряли равновесие. Гарри пришлось наклониться, ухватившись рукой за раковину, а Северус придавил его сверху. Его тёплая рука, вся в масле, сжала Гарри член, принимаясь его массировать, после чего Гарри ощущал только приступы острого удовольствия от чего-то толстого, распирающего задний проход. Гарри весь дрожал, сердце его бешено колотилось, он слышал какие-то звуки, но только через какое-то время понял, что это были его собственные стоны.

Он с трудом выпрямился, сквозь туман ощущая на своём теле руку Северуса, — он помог подняться. Гарри был мокрый от пота, масла и спермы, но почему-то, весь испачканный, он ощущал себя чистым. Между ягодиц снова возникло это непривычное ощущение расслабленности, как будто он был беззащитен и открыт. Северус сжал его задницу, а потом и член каким-то очень уж хозяйским жестом, но Гарри не возражал. Он всё ещё молча наслаждался полнотой ощущений, ярких и частично болезненных и удивлялся тому, что, с минуту назад испытав оргазм, уже хотел бы повторить произошедшее. Член его обмяк, но разумом он всё ещё был возбуждён. Кожа была слишком чувствительной, соски нуждались в прикосновениях. Гарри повернулся и жарко поцеловал любовника. Тот как будто знал, что было ему необходимо, потому что нежные, уверенные руки Северуса принялись ласкать его тело. Он чувствовал, что не полностью удовлетворён, что его хватит ещё на раз. Его анус был горячим и растревоженным, но Гарри нуждался в новых и новых доказательствах, что Северус хочет его. Он сам не ожидал, что обнаружит в себе это необычное желание боли. Он никогда не считал себя склонным к мазохизму и боли не любил. Да что там — он делал всё, чтобы избежать боли, а Северус был тем самым человеком, который не любил и не желал её причинять. Но Гарри чувствовал любовь, такую острую, что она сама по себе ранила одним своим присутствием. Пока они обнимались, прошло немного времени.

— Сделай это, — повторил он, снова поворачиваясь спиной и наклоняясь над столом. Северус молча погладил его по спине. Он стоял вплотную, и Гарри ощущал раздвинутыми ягодицами его твёрдый скользкий член. Похоже, он знал, что Гарри нуждался в этих дурацких доказательствах, что между ними всё происходит добровольно и по любви, потому что насилие всё это время окружало их.

— Будет больно.

— Я знаю.

Ну, не так уж и больно, подумал Гарри. Анус всё ещё был растянут и выпачкан в масле и в сперме. Северус не удерживался больше, придавил его к столу и двигался грубо и резко. Между ягодиц чавкало и хлюпало, и Гарри вскрикнул уже через пару минут бешеной, торопливой гонки, испачкав спермой кухонный стол. Северус трахнул его жёстко и бесцеремонно, его руки дрожали, когда он покинул тело Гарри, а пот стекал ручьями по вискам и худой груди. Распластанный на столе Гарри не шевелился. Почему-то именно в этот момент, после неистового секса, который он раньше бы посчитал унизительным, после боли, которой он всегда избегал, а сегодня намеренно требовал её, Гарри осознал, что они с Северусом уже какое-то время были семьёй.

— Доброе утро, — выдавил он наконец. — Я сварил кофе.