Царь горы

Глава 13. Гарри начинает расследование

Госпиталь Святого Варфоломея встретил Гарри огромной серой громадой старого выщербленного камня и ярко-красной телефонной будкой, обвешанной разноцветными листочками. Заинтригованный, Гарри подошёл ближе и принялся разглядывать облепленное бумажками стекло.

— Вы можете оставить записку, если хотите, — услышал он позади.

Обернувшись, Гарри увидел опиравшегося на трость мужчину лет пятидесяти в длинном сером пальто и мягкой, широкополой шляпе.

— Какую записку?

— Шерлоку Холмсу, разумеется. Он проводил опыты в морге этой больницы и именно здесь познакомился с доктором Ватсоном. В этой будке поклонники Холмса оставляют ему послания.

Гарри растерялся.

— И о чём же письма? — спросил он высокомерно, не подав виду, что в первый раз слышит фамилии, по-видимому, каких-то знаменитостей.

— Просьбы о помощи, конечно. Сюда приходят даже детективы, когда у них стопорится особенно сложное дело.

Гарри моргнул.

— Этот Холмс расследует преступления? И кто он? Полицейский? Дознаватель? Как все эти люди, — он указал рукой на сотни записок, — могут ему доверять?

Мужчина посмотрел на него с изумлением. Помолчав немного, он вкратце объяснил, кто такой Холмс, тем самым смутив Гарри окончательно. Гарри закусил губу и подумал, что в Англии он уже не в первый раз выглядит идиотом из-за незнания каких-то, как выяснилось, элементарных вещей.

— В каком-то смысле он гений, — добавил прохожий задумчиво. — Подобные люди занятны, в какой сфере они бы ни блистали.

Гарри приоткрыл дверцу будки. Письма были не только приклеены к стенам, но и большой кучей лежали на полу. Услышав последнюю фразу, он обернулся к мужчине.

— «Занятны»? Странное слово. Обычно о гениях говорят с восторгом. Что-то вроде «он великий»…Чумовой, короче…

Гарри сконфуженно заглянул в умные глаза собеседника и, порывшись в памяти, поправился:

— Э-э, сногсшибательный.

Мужчина улыбнулся.

— Не очень содержательные определения, вам не кажется? В мире слишком много слов, но еще больше — их могильщиков. Гамлет говорил слишком много и в результате остался один на один с пустым черепом, сокрушаясь об утраченном остроумии и о загубленной красоте слова.

Гарри не знал, кто такой Гамлет и какой такой череп был ему собеседником, но мысль была понятна.

— Никогда не искал истины в словах, — заявил он кичливо. — Они — так, ветер. Но вы с такой самонадеянностью отозвались о гениях и при этом презираете слова… Какое вы сами имеете право так рассуждать? Вы гений или проповедник?

Прохожий расхохотался.

— Вы тоже занятный юноша. Ярлык изменит смысл? Обозвав Бетховена гением, вы не сделаете его более гениальным, но и обозвав бездарем, не умалите его величия. Ваше определение расскажет что-то исключительно о вас. Бетховен же о себе уже всё рассказал сам. Укладываясь в теплую постель авторитетов, вы демонстрируете лишь слепое попугайство и пустую черепную коробку, — мужчина постучал пальцем по шляпе. — Найдите свои собственные слова. Тогда поймете, что цель не в том, чтобы провозгласить себя апостолом, рассуждающим единственно верно. Вы избавите себя от убожества мысли. Знание относительно, но размышление, даже ошибочное, обогащает кровь. А я к словам отношусь с пренебрежением, потому что, на мой взгляд, существуют иные, более ёмкие способы выражения мыслей и чувств.

— Это какие же?

— Полагаете, Бетховен не умел выражать собственные мысли?

Мужчина пытливо смотрел на Гарри и внезапно добавил, тонко улыбнувшись:

— Бетховен — чумовой немецкий композитор.

Гарри невольно улыбнулся в ответ.

— Всё-таки вы проповедник. Иначе не стали бы так долго разговаривать с незнакомцем.

— Я решил, что вы турист, — пояснил его случайный собеседник, указав на будку, — и не знаете, как поступить. Вы не похожи на местного, хоть и одеты как настоящий англичанин.

— Почему же я не выгляжу как лондонец?

— Вы смуглы, но это загар, причём приобретённый не в течение краткосрочного отпуска. У вас легкий итальянский акцент, и я видел, как вы парковали машину. Левостороннее движение вызывает у вас трудности. Вы к нему не привыкли, из чего я сделал вывод, что вы с континента.

— Фантастика, — восхитился Гарри. — Вы сами не пробовали быть сыщиком?

— О нет, — рассмеялся любитель Шерлока Холмса, — у меня достаточно скучная профессия. Но записку всё-таки оставьте, — добавил он после паузы.

Гарри напрягся.

— Почему вы думаете, что мне это нужно? Это тоже стало ясно по тому, как я парковался?

— Нет, по вашему лицу, — мужчина отдал честь тростью. — Всего хорошего.

— И что, поможет? — тихо спросил Гарри, уже ни к кому не обращаясь и ощущая суеверное благоговение перед будкой, но до него донеслось:

— Кто знает?

Поддавшись порыву, Гарри сбегал в машину за ручкой и бумагой. Он написал всего лишь одну коротенькую строчку. Засунув листок в груду других писем, он немного постоял перед будкой, коря себя за детский поступок, словно ему снова было пять и он нарисовал письмо Санте.

— Ну что за глупости? — пробормотал Гарри нерешительно.

Рассудительность победила. Он снова зашел внутрь и принялся разыскивать свою писульку. Перебрав огромную груду записок, Гарри растерялся. Вроде бы он сунул письмо не так далеко… Раздраженно вздохнув, он принялся раскладывать ворох бумажек в стопки, но его послание будто провалилось сквозь землю.

— Тут явно не одна сотня, а возможно, и не одна тысяча…

С сомнением разглядывая кучу, он услышал нетерпеливый стук в стекло.

— Сэр! Что это вы делаете? Выйдите немедленно!

Гарри поднял голову и увидел сердитого полисмена. Не желая привлекать излишнее внимание к своей персоне, он вышел из будки и с виноватым видом объяснил, что оставил послание на бумажке, где был записан важный номер телефона.

— Я сожалею, сэр, — чопорно отозвался блюститель порядка, — но это частные письма. По закону вы не имеете права их читать.

К ним подошла галдящая толпа американских туристов. Смеясь и глотая окончания, они устроились у будки поудобнее и принялись строчить в блокнотах.

Гарри беспомощно посмотрел на полицейского, на американцев и решил, что надо уносить ноги, пока его не запомнили. В конце концов, не было в письме ничего такого. С видом человека, смирившегося с судьбой, Гарри отошел в сторону. Он и так слишком долго здесь проторчал, заочно знакомясь с этим Шерлоком Холмсом.

Гарри, бросил взгляд на часы, покачал головой и отправился в морг.

В крошечное окошко покойницкой он увидел худосочного, бледного судмедэксперта, сосредоточенно копавшегося в чьих-то кишках и говорившего в диктофон. Гарри открыл тяжёлую стальную дверь.

Холодный, ослепительный свет лился из длинной лампы над массивным металлическим столом, освещая желтоватое, высохшее тело. Рядом с судмедэкспертом стоял ещё один стол пониже, где лежали широченная пила, дрель, молоток и черпак. В отдалении, возле огромной мойки, виднелись обыкновенные продуктовые весы.

Судмедэксперт хмуро взглянул на вошедшего, привычным движением вытащил из трупа кишки и бухнул их на весы. Отметив что-то на листе, он вернул потроха на место, ловко запихнув свисшую синюшную кишку назад в разрезанную полость.

Похожие весы Гарри частенько видел на солнечном, шумном рынке Сицилии, где горластые, дородные итальянки наперебой совали проходящим покупателям парную телятину, тяжелый виноград, пахучие пучки розмарина. Гарри сдавило грудь. Он был так счастлив на своих лимонных плантациях, круживших голову упоительными запахами... Мафия сперва казалась интересной забавой, возможностью проявить ум, сыграть по сложным правилам и победить. А теперь он снова стоял в морге, смотрел на чьи-то кишки и нюхал трупное амбре. Сейчас, немного повзрослевший, он слишком остро ощутил, что благоуханные мечты юности зачастую приводят в рассадник зловония.

Он тихо поздоровался, не отрывая взгляда от вскрытого тела. Почему-то только мягкий, сморщенный член между костлявых ног заставил осознать, что это лежал человек. На этом столе Гарри привиделся зенит бесчеловечности, и на сердце стало тяжело. Судмедэксперт отложил записи, поднял голову и выключил диктофон. Гарри, заранее озаботившийся вопросом своей легенды и поручивший Флитвику предупредить госпиталь, представился младшим помощником окружного коронера.

— Я по делу Мари Миртл, — добавил он деловито. — Взять копию заключения.

Врач стащил резиновые перчатки и открыл ящик с картотекой.

— Официальный протокол ещё не готов, — буркнул он недовольно, протягивая Гарри тонкую папку. — Передадите Гилмору, что у него проблемы. Девушку отравили достаточно странным способом. Яд ввели через влагалище.

Гарри, недоумевая, уточнил:

— То есть, вы думаете, она не принимала его?

— Желудок чист. Во влагалище найдены следы силиконовой смазки и яда. Возможно, отравитель нанёс его на презерватив.

«Помощник коронера» нахмурился.

— Подождите. Она же проститутка. Вы не можете утверждать, что презервативом воспользовался именно убийца.

— Разумеется, нет, — кивнул врач. — Я же сказал «возможно». В течение двух-трех часов до наступления смерти жертва дважды вступала в половой акт, а может, и больше. Видите ли, яд неконтактный, через кожу он не всасывается, поэтому его могли нанести даже пальцами, хотя это достаточный риск для убийцы. Поэтому предполагаю, что его нанесли на презерватив либо, к примеру, на перчатку.

«За вечер Мари сняли трое», — вспомнил Гарри рассказ МакГонагалл.

— И долго убивает этот яд?

— Не дольше получаса, — сухо ответил судмедэксперт, которому, похоже, не терпелось вернуться к работе, а расспросы любопытствующего юнца порядком надоели. — В таком количестве он быстро вызывает трепетание желудочков и остановку дыхания.

«Значит, вероятнее всего, таки последний. С брегетом», — мелькнуло у Гарри в голове.

— А что за яд? — нахально продолжил он, делая вид, что не замечает, как врач вновь склоняется над трупом.

— Фенилциклогексилпиперидин, — буркнул нехотя тот. — Это наркотик. Его еще называют «фенциклидин».

Гарри вздрогнул.

Тем временем судмедэксперт из груды органов вытащил сердце, измерил его линейкой и, взвесив, сделал несколько надрезов.

— Моя тётя считала безнравственным загорать на нудистском пляже, — заметил Гарри. — Но, по-моему, лежать с вываленными внутренностями — более непристойно.

Врач сердито взглянул на него, но ответил:

— Когда вы будете так лежать, мысли о приличиях уже не придут вам в голову.

С этими словами он указал ножницами на банку с желтоватой жидкостью, где плавали человеческие мозги.

— Вас не напрягает такая работа?

— Везде можно увидеть скрытую красоту, — судмедэксперт сунул сердце на место и вывалил на стол что-то, бывшее, по-видимому, гирляндой из печени, поджелудочной и прочего ливера, названия которому Гарри уже дать не мог.

— И вы по своей воле выбрали эту профессию?

— Разумеется. Она интересна, престижна и требует очень высокой квалификации. Судмедэксперт разбирается в медицине лучше любого другого врача.

Гарри скептически посмотрел на тело.

— Конечно, вы его вон, как конструктор, разобрали. На живых так диагнозов не поставишь.

Он бездумно смотрел на бирку, свисающую у трупа с большого пальца ноги. Забрав отчет и попрощавшись, влекомый непонятным чувством, он подошел чуть ближе, наклонился и, увидев текст, ощутил во рту вкус желчи.

«Амос Леонард Диггори, №33868-34 S».

«Гермиона работает оперативно…», — Гарри отвернулся и в задумчивости вышел за дверь.

На улице у него закружилась голова. Казалось, он пропитался удушливым смрадом морга. Он глубоко вдохнул раз-другой. На смену удушью пришёл легкий озноб. Холодный октябрьский воздух вкупе с лондонским туманом вызвали еще большее желание вернуться в новую квартиру. Там было тепло.

«И Снейп», — подумал Гарри, словно отрезвев. Он сел в машину и долго смотрел на ярко-красную будку. Снейп не выходил из головы, и мысли Гарри были спутанными. Он понимал, что его поступки потеряли и всякую логику, и здравый смысл. Как можно испытывать к человеку такое сильное влечение и в то же время такую дикую, неуправляемую злость? Где-то глубоко внутри он даже хотел убить Снейпа. Вспыхнувшее в Гарри чувство не имело ничего общего с симпатией, желанием или обыкновенной заинтересованностью. Это была чёрная, неуправляемая страсть, желание лечь со Снейпом как с женщиной, и двигаться яростно, бездумно, владеть, и всё же за ним скрывалось ещё что-то. Что-то страшнее, хотя Гарри казалось, что страшнее этой неконтролируемой похоти вперемешку с ненавистью, быть не может, а в некоторые моменты он ненавидел Снейпа, сам не понимая за что. Может быть за то, что ему было стыдно смотреть Снейпу в глаза, стыдно было смотреть себе в глаза, но что-то снова толкало его на безумные, ужасавшие его самого поступки. Гарри открыл в себе новые черты, а, как ему казалось, с его образом жизни он уже обнаружил в себе все, что можно.

Прибыв в казино, Гарри быстро поднялся в кабинет и по дороге натолкнулся на Грюма.

— Поттер, — хрипло предупредил его одноглазый капо, — там тебя дожидаются Блэк и Локхарт. Ты бы поосторожнее с этим пидором. Ушлый, пронырливый прохиндей и ловчила.

Грюм наклонился и сказал чуть тише:

— Пока Блэк сидел, этот махинатор пытался проворачивать в Сохо какие-то тёмные делишки с наркотой. Я, конечно, быстро его прижучил, но, сдаётся мне, он продолжает крысятничать.

Гарри посерьёзнел. Тема наркотиков стала всплывать слишком уж часто.

— Вот что, Аластор, вызови мне Невилла.

Пока Сириус и Локхарт рассказывали о судьбе поставщика алмазов, Гарри, слушая вполуха, продолжал размышлять. Конечно, это могло быть и фантастическим совпадением, но нельзя исключать, что смерть проститутки и покушение на Снейпа связаны. А значит, на горизонте снова маячила скрипка. Что общего у никому не неизвестной шлюхи и профессора музыкальной академии?

— Ладно, — сказал он, и Локхарт, прерванный на полуслове, удивленно замолк. — Я понял. Курьера не вытащить. Он получит компенсацию за молчание?

— Двадцать тысяч фунтов. И еще столько же получит семья, пока он сидит.

— Вы предупредили его?

Сириус кивнул.

— Он в курсе, что если сболтнет, ему не жить.

— Я лечу с Кингсли в Нью-Йорк, — сообщил Сириус, когда адвокат вышел, — поэтому к вечеру пятницы вернуться не смогу. На раут к Дамблдору тебе придется идти одному.

Гарри недовольно поморщился.

— Предпочёл бы не ходить туда вовсе. У нас есть ещё скрипка вроде той Амати? — пораздумав, осведомился он.

— Ещё одна? — удивился его крёстный. — У меня дома лежит Бергонци. Карло Бергонци был учеником Страдивари. Эта скрипка, правда, попроще и стоит дешевле, около миллиона, но…

— Отлично, — перебил его Гарри, — уговорил. Беру.

— Зачем тебе ещё одна скрипка?

Гарри помолчал, а потом коварно усмехнулся.

— Отправлюсь с ней на рыбалку.

Сириус посмотрел на него в недоумении, но больше вопросов не задавал, подозревая, что ответов не добьётся, и сообщил, что пришлёт инструмент к вечеру.

После обеда приехал Невилл. О Лонгботтоме Гарри удалось выяснить немного. Родители Невилла работали вместе с Поттерами. В начале девяностых между лондонскими группировками шла жестокая нарковойна. Именно тогда погибли родители Гарри, а Фрэнк и Алиса Лонгботтомы стали жертвами конкурентов. Избиения и допрос со скополамином и стимуляторами — новоизобретенной в те годы сывороткой правды — двинул им мозги, и в конце концов они оказались в Найтингейл — частной психиатрической клинике. Невилл в надежде вернуть их в сознание стал химиком и занялся исследованием психотропных препаратов. Чтобы обеспечить родителям наилучшее лечение, он включился в производство наркотиков и, выйдя на Грюма, быстро возглавил лабораторию.

Гарри задумчиво переставил стаканы в баре.

— Зачем он пытается вернуть им рассудок?.. Разве можно жить с такими воспоминаниями?

Он отлично представлял, каким пыткам подвергли мордовороты-наёмники своих пленников. Так или иначе, но угрюмое и безэмоциональное лицо Лонгботтома приобретало для Гарри какую-то ясность и характерность. Может быть, поэтому он поздоровался с Невиллом чуть более сердечно.

— Скажи-ка, — начал Гарри издалека, — в каком объёме у нас идут партии фенциклидина?

— Не очень много, — пожал плечами Лонгботтом. — Любителей ангельской пыли по пальцам пересчитать, да и вероятность передоза очень большая. Те, кто на нём сидит, откидывают копыта побыстрее героинщиков, но физической ломки от него нет. Там капитально крыша едет. Один мудак как-то поезд решил силой мысли остановить — так его от шпал в пакет соскребали.

Гарри поморщился.

— Ангельская пыль — зелье специфическое, — хмуро продолжил химик. — Мы его часто толкаем под видом марок с ЛСД — получить легче и дешевле, а тонкой разницы в эффектах торчки обычно не замечают.

— Обдолбаться ЛСД до смерти так же легко?

Невилл покачал головой.

— Передознуться кислотой сложно. Обычных марок понадобится несколько сотен. Высокая летальная доза. Никто не будет жрать марки в таком количестве.

— А фенциклидин?

— Тут всё проще. Торчку понадобится пара десятков марок. Новичку хватит и нескольких. В одной марке миллиграмм пять — по максимуму. Двадцать-тридцать — и ты труп. Хотя если бы я хотел передознуть кого-то наверняка, — добавил Невилл сухо, — взял бы миллиграмм двести для уверенности. В той бутылке с хересом, что мне привезли на анализ, было около трехсот. Тот, кто добавил фенциклидин в бутылку, знал, что именно кладёт. ЛСД понадобилось бы несколько грамм.

Он указал Гарри на его ноутбук и пояснил:

— Все летальные дозы можно найти через поисковик. Это не тайна.

Почти вся наркота в Лондоне идет через их синдикат. А ведь смертельных доз было две… Столько фенциклидина можно получить только непосредственно от производителя. Или убийце пришлось бы в поисках нужного количества оббегать половину Лондона... Ангельская пыль — не ширево, её в кастрюле не сваришь. Значит, либо прямой выход на кого-то из нарколаборатории, либо химик, причем далеко не кустарь, либо… Либо кто-то, кто выдавал себя за фенциклидинового торчка и делал вид, что покупает ради дозы. Ведь и в этом случае ему пришлось бы купить не один десяток марок… Нужно проверить, не появлялся ли в поле зрения наркоторговцев кто-нибудь новенький. Гарри с досадой побарабанил пальцами по столу. Всё равно что иголку в стоге сена искать. Однако пусть шанс мизерный, но есть. Что же касается химиков — здесь можно смело подключать полицию. Есть официальное дело об убийстве, вот и пусть роют своими силами, ищут народных умельцев.

Невилл тем временем выложил новый отчет по сделке с Кингсли и уточнил:

— Если наркотик достали не на нашей точке, это был кто-то из моих коллег. Реактивы для изготовления фенциклидина так просто не купить, и все они подотчетные. Нужны большие связи.

Остаток дня прошел в рутинных заботах, и Гарри некогда было размышлять о судьбе проститутки. Однако к вечеру ему всё же удалось просмотреть отчёт судмедэксперта. Пропустив длинное изложение о вскрытии, Гарри открыл последнюю страницу.

«Во влагалище жертвы обнаружен фенилциклогексилпиперидин в количестве, существенно превышающем концентрацию в полости рта и желудке, образовавшуюся в результате обратной тканевой резорбции».

— Что это за хрень? — нахмурился Гарри. Знакомые и незнакомые слова складывались в абсолютно непонятное предложение.

«На основании данных судебной медицинской экспертизы трупа с учетом обстоятельств дела вывод следующий: смерть наступила в результате острой сердечно-сосудистой недостаточности на почве отравления фенилциклогексилпиперидином путем введения оного через влагалище в количестве около трёхсот миллиграмм, что подтверждается обнаруженными при вскрытии характерными морфологическими признаками острой смерти».

— Ну и формулировочки… — прокомментировал Гарри растерянно. По крайней мере, причина смерти ясна, а количество яда наводило уже на более серьёзные подозрения. Слишком уж странное совпадение. Гарри засунул копию протокола в свой дипломат и подумал, что Снейпа надо расспросить поподробнее.

Выйдя из казино, он увидел Рона и свою телохранительницу. Плетясь за Гермионой, Рон нёс большую коробку.

— С поставщиком переговорили, — сообщил Рон с места в карьер. — Да ты и сам, наверное, уже знаешь от своего Локхарта. Амбридж — та ещё стерва. Вцепилась в моего курьера, теперь не отобьём.

— Убрать её бы надо, — снова заметила Гермиона недовольно, — но ты был прав: не выйдет. Фаджу невыгодно. Он держит её при себе в качестве образцово-показательного сотрудника по борьбе с коррупцией и организованной преступностью. Надавить на неё нечем. Взяток не берет. Одинокая. Ни семьи, ни детей, ни любовников. Заядлая кошатница. Покопаюсь на всякий случай ещё в её биографии.

Гарри кивнул.

— Отвези меня домой и займись.

— А это тебе. Подарок от отца, — Рон протянул ему коробку.

Гарри заглянул под крышку и увидел пару десятков кнопочных мобильных телефонов старых моделей.

— Без новомодных навигаторов и программ слежения, встроенная система против прослушки, — пояснил Рон. — Папа сам делал. Ничего важного по ним всё равно обсуждать не стоит, но встречу назначить можно. Раздай кому хочешь. Один я взял себе. Вот номер.

Рон протянул Гарри смятую бумажку.

Гарри с сомнением взял коробку. Уизли и сами могут слушать эти телефоны… Но пусть проверкой займётся Грюм.

Распрощавшись с Уизли, Гарри поманил Гермиону и, уже садясь в машину, увидел, как Рон улыбнулся и попытался взять её за руку.

По дороге он молчал, глядя в окно, а потом спросил рассеянно:

— Гермиона, ты знаешь, кто такой Гитлер?

Не моргнув глазом, она выдала Гарри исчерпывающую справку.

— Откуда ты знаешь всё это?

— Мой отец обучал меня, — сообщила она без эмоций.

Гарри удивился. Её отец же был наркоманом...

— Мой второй отец, — прибавила она после паузы. — Он отсидел десять лет за убийство. В тюрьме обширные библиотеки, а, кроме работы, заняться там особо нечем. Он обучил меня не только профессии, но и заставил понять, что знание может защитить сильнее оружия. Слишком много вокруг тех, кто желает сыграть на нашем невежестве.

— Ты гонишься за знаниями, чтобы защититься?

Гермиона поджала губы.

— Не самая нелепая причина для того, чтобы интересоваться Гитлером.

— Нет, конечно, нет, — отозвался Гарри задумчиво. Он в последние дни тоже активно интересовался старыми трупами.

— Тебе не кажется, что вон тот «форд» у нас на хвосте?

Гарри напряженно вглядывался в боковое зеркало. Неприметная серая машина с тонированными стеклами следовала за ними уже какое-то время.

Гермиона кивнула.

— Уже минут семь его вижу. Едет за нами от Стрэнда. И номера грязью замазаны. Странно, что полиция до сих пор не остановила. Сейчас закончится Оксфорд-стрит и уйдём.

В конце улицы Гермиона надавила на газ и резко выкрутила руль влево, через квартал снова ушла в поворот и выжала восемьдесят миль в час.

— Ушли, — заключила она через время. — Грубовато сработано. Кто-то пытался нас напугать.

— Вот что, — решил Гарри, — останови здесь.

Гермиона припарковала машину и вопросительно взглянула на него.

— Поезжай дальше одна — я возьму такси.

Оставшись в одиночестве, он зашёл в ближайшую телефонную будку и набрал номер Драко