Царь горы

Глава 71. Новое начало

Два дня спустя Гарри выбрался из лондонского пригорода. За оплату в двадцать фунтов он жил в летней кухне и копал землю в саду пожилой супружеской пары. Ворчливая старушка была любительницей роз. Посадив сорок розовых кустов, Гарри, воспользовавшись её любезным предложением, вымылся и откланялся. Чистый и гладко выбритый, он направил свои стопы к дому Северуса. Спрятаться в огромном Лондоне оказалось легче, чем он думал. Вечерами гуляя по городу, Гарри иногда ощущал себя наркоманом после реабилитации, которым рекомендуют не пересекаться с прежним окружением, избегать прежнего образа жизни, заняться физическим трудом. Физическая работа и правда многое изменила в его мышлении.

Северус прилетел этим утром из Токио. Гарри, улыбаясь сам себе, глянул на своё отражение в витрине и подумал, что похож на того, кто решил сделать предложение, только без костюма и букета.

На Виллоу-стрит вязы уже распустили почки, дома скрылись за листьями, улица была какой-то душистой, но Гарри пролетел мимо, ничего не замечая. Его тревожила предстоящая встреча. Накануне вечером лёжа в постели, Гарри обдумывал всё, что случилось. Между ним и Северусом столько всего произошло, что прошлое могло похоронить под собой настоящее. Гарри точно знал, что к его любви примешивалось и чувство вины, и благодарности, и злости, и непонимание, и желание власти, и ещё многое. Он знал также, что и у Северуса чувства были смешанными. Какие отношения выдержат такой спутанный клубок эмоций? Гарри боялся охлаждения, такого естественного, когда люди сближаются слишком сильно. Его хитрый, находчивый мозг работал вовсю, пытаясь выстроить правильную линию поведения, чтобы чувства не поблёкли. Быть более серьёзным, и чтобы их встреча тоже выглядела серьёзной. Отстраниться от Северуса достаточно, чтобы они оба забыли о прошлом, начали всё с чистого листа. Между ним и Северусом произошла такая необыкновенная история, они так близко узнали друг друга, что, казалось, состояли в браке уже много лет. Гарри глубоко вздохнул, нажав на кнопку домофона. Как собственному произведению искусства, он хотел на этот раз дать своей любви столько свободы, сколько мог, отпустить её, притом, что поначалу пытался владеть ею или хотя бы контролировать.

Так рассуждал Гарри, полный надежд и сомнений, поднимаясь неторопливо, стараясь поступать сдержанно, по-взрослому. Его губы дёргались — хотелось улыбнуться до ушей, но он не позволил себе. Одетый в привычные чёрные брюки и белую рубашку, с влажными волосами Северус ждал его в дверях. Уже через минуту Гарри понял, что делает что-то не то.

Он стоял как столб и молчал. Но и Северус молчал тоже. Потом он отступил в сторону и впустил Гарри в квартиру. У входа Гарри запнулся о чемодан и чуть не растянулся на полу.

— Вот идиот… — прошептал Гарри, перед тем как повернуться и бросить своему любовнику извиняющийся взгляд.

Наконец Гарри понял: сказать что-то всё-таки придётся.

— Здравствуй. Как поживаешь? Как гастроли? — промямлил он, снимая куртку и ботинки.

Северус изогнул брови.

— Устал.

«Это намёк? Хочет, чтобы я ушёл?»

— Э-э… тебе передали, что я… потерял… твоё расписание?

Гарри смотрел на Северуса с надеждой. Немного помощи ему бы не помешало. Вот если бы его сердце могло рассыпаться на слова!

— Передали, — ответил Северус, почему-то слегка улыбнувшись. — Ты голодный?

Гарри ухватился за эту спасительную соломинку.

— Я приготовлю! — воскликнул он торопливо и рванул на кухню. Остановившись в дверях, он нерешительно оглянулся. — Можно?

— Можно.

Северус вошёл вслед за ним.

— Продуктов нет.

Гарри сконфуженно молчал, разглядывая кучу посуды, которую вытащил из шкафов. Приготовить можно было только жареные полочки.

— Я могу съездить, — сдался он, не в силах выносить неловкость.

Он подошёл к Северусу, который продолжал стоять в дверях.

— Ты совсем другой.

Северус мягко смотрел ему в глаза. Гарри не ожидал таких слов. Они немного обеспокоили его. Он стоял перед Северусом, нахмурившись. Его серьёзный взгляд был тяжелее, вдумчивее, в нём читалась забота, но Гарри не знал этого.

— Какой?

— Похудел.

Северус сказал это негромко и спокойно, а потом поднял руку и провёл по щеке Гарри, задев губы. От этого прикосновения дыхание прервалось. Гарри опустил взгляд. Почему-то вспомнился их первый поцелуй.

— Я редко бывал на кухнях, — проговорил Гарри тихо.

— И где же ты бывал?

Гарри растерялся, ощутив, как расстегнулась пуговица его джинсов, а следом и молния. Тёплая рука Северуса легла ему на мышцы пресса, и возбуждение опалило низ живота. Гарри стоял оторопев, а потом невольно подался вперёд. Он прикоснулся к Северусу всем телом и задрожал. Его дыхание участилось, а губы машинально тронули щёку Северуса, крылья носа, потерлись о губы.

— Эй, я хотел, чтобы на этот раз всё было по правилам, — пробормотал он. Северус расстёгивал пуговицы на его рубашке. Вдруг он взял руку Гарри и нежно сжал её, а потом бесцеремонно засунул язык ему в рот. Полтора месяца воздержания сказались и на Гарри: забыв о своих стратегиях, он отчаянно лизался, одновременно сдёргивая с себя джинсы, а через минуту уже стоял на коленях и сосал влажный, покрасневший член, засовывая его себе в рот до самых яиц. Жаркие ласки быстро перешли на ягодицы — Гарри мял их, растягивал в стороны, гладил между ними, слыша, как тяжело дышит Северус. Гарри пошатнулся, смахнув со стола сковородку. Разгорячённый, он тискал зад, жадно облизывал член, сосал яйца. Он распалился, как дикий самец, и сжимал головку своего члена — чтобы оттянуть эякуляцию. Не отпуская Северуса, он пошарил в кармане валяющихся джинсов.

— Иди сюда, — прошептал Северус, поднимая его. Он принял Гарри в свои объятия, осыпав поцелуями. Они прижались друг к другу, тёрлись членами и всей промежностью. Гарри чувствовал, что вот-вот кончит, но не мог остановиться. Северус обхватил его зад и тоже принялся разминать анус. Оба судорожно дышали, притиснувшись ещё сильнее и продолжая целоваться. Гарри отчаянно толкался: раздражённая головка должна была вот-вот брызнуть спермой. Из уретры обильно вытекал тягучий предэякулят, но всё равно было слишком сухо, и Гарри вымазал оба члена в содержимом одноразового пакетика со смазкой.

— Хочу тебя трахнуть, — пробормотал он. Вместо того чтобы осуществить сказанное, он навалился на любовника сильнее. Они опёрлись на кухонный стол. Тот ходил ходуном, грохотал и грозил развалиться. Они елозили, громыхали посудой, лапая друг друга и раздражая друг другу члены, пока Гарри не простонал от сумасшедшего, одуряющего наслаждения. Его сперма толчками изливалась на Северуса, вторя чужим спазмам. Гарри затих, уткнувшись лицом ему в подмышку.

— Я тебя хочу, — повторил Гарри устало, но с долей упрямства в голосе.

— Может, тогда перестанешь изображать кухарку и перейдём в спальню? — стоя с закрытыми глазами и обнимая его, лениво отозвался Северус.

Он столкнул с себя Гарри и вышел из кухни, одетый только в расстёгнутую рубашку. Гарри жадно проводил взглядом его обнажённые ягодицы и торопливо пошёл следом.

До кровати они дошли не сразу. Северус поймал его на пороге и прижал к себе.

— Какие ещё правила ты себе выдумал? — спросил он, лаская Гарри спину и спускаясь ладонями ниже. — Тебя только оставь, тут же сочиняешь.

— Не знаю… Собрался за тобой ухаживать. Мне стоило с этого начинать.

— Ухаживать, мыть полы и готовить? Кажется, я говорил, что мне не нужна жена.

Гарри толкнул его на кровать и плюхнулся рядом.

— Тогда возьми в рот, ладно? — пробормотал он, поворачиваясь и снова заглатывая член Северуса. Ощутив его мягкие губы на своём члене, Гарри принялся сосать ещё интенсивнее. Они так и не добрались до главного блюда, через несколько минут Гарри выпустил член изо рта и откинулся на спину. Он охал, стонал, дрыгал ногами — было трудно сосредоточиться, пока Северус ласкал его губами и языком. Гарри ёрзал, дёргал бёдрами и наконец бурно кончил, бешено толкаясь и выплёскивая сперму в рот. Опомнившись, он приподнялся и заметил как набух член Северуса, как подтянулись его яйца, и расслабил гортань, позволяя Северусу нависнуть сверху и погрузить свой мокрый член в горло. Слёзы выступили на глазах — Гарри закашлялся. Собственная слюна стекала в глотку, а член не давал дышать. Северус вдруг вытащил его и в несколько движений кончил в приоткрытый рот. Северус неожиданно подтащил Гарри к себе и впился губами в его влажные губы. Они жадно обсасывали друг друга, слизывая сперму, катались по кровати, тёрлись всем телом, переплетались ногами, дёргали за волосы, чтобы оттянуть голову и целовать шею. Страсть распалила их, адреналин отключил сознание. Тяжело дыша, потные и дрожащие от наслаждения, они целовались взасос влажными, развратными поцелуями, с силой хватая и притягивая к себе друг друга, шепча бессвязные фразы, нежности и непристойности. Гарри возбуждался, как подросток, которым он, впрочем, был не так уж давно, но и от Северуса он не ожидал такой прыти.

— Ты знаешь, что львы совокупляются по сорок раз в день? — сыто пробормотал Гарри, пока они лежали в объятиях друг друга, усталые, и прижимались лоб ко лбу.

— Я-то не лев.

— Ну, я могу им побыть, — продолжил Гарри, наваливаясь сверху и целуя любовника в кончик носа. Прошло около получаса, и Гарри чувствовал, что можно было бы и продолжить. Он мостился так, чтобы Северусу стало неудобно и он раздвинул бы ноги.

— Немножко, — предложил Гарри застенчиво, потираясь и чувствуя, как его член опять просит приключений. — На сорок раз меня тоже не хватит.

Северус всё-таки передвинулся, и Гарри мягко опустился между его бёдер. Член его уткнулся в ягодицы.

— Ты там такой тесный, такой горячий… — бормотал Гарри, дрожащей рукой пытаясь вскрыть новый пакетик. Пальцы были скользкими, и ему это не удавалось. Он рванул пакетик зубами и выдавил всё себе на руки и член, перепачкавшись в холодной, неприятной смазке. Гарри лёг на Северуса сверху и, обнимая за талию, принялся целовать жарко и по-детски выпячивая губы. Потом он спрятался лицом куда-то в шею Северуса, взял член в руку и стал вставлять в тесный сфинктер, соскальзывая и матерясь.

— Подожди, — сказал Северус, устраиваясь поудобнее. — Попробуй сейчас.

На этот раз Гарри всё удалось. Он торопился, его член выскальзывал, и Гарри снова пытался его всунуть, стараясь быть аккуратнее, но у него это получалось плохо: он пыхтел, ёрзал и засаживал, растягивая эластичные мышцы, сладко сжимавшие его член. Северус, прикрыв глаза, лежал на спине, поглаживая Гарри потные плечи. Тень болезненного удовольствия наложила отпечаток на его лицо. Пока Гарри пытался попасть в ритм, он внезапно положил ладонь ему на ягодицы и принялся направлять, грубо засунув пальцы в его анус. От этого непристойного проникновения Гарри заработал бёдрами ещё быстрее и жёстче, представляя, как трахает Северуса вместе с кем-то вдвоём в одно отверстие. Прилив дикой ревности и не менее дикой похоти подвели его к оргазму. Его посетило чувство лёгкой вины за свои фантазии, но Гарри знал, что не поделится Северусом ни с кем, даже если тот согласится на такой бутерброд, поэтому только смущённо взглянул на него исподлобья.

— Ты не кончил, — пробормотал он, прижимаясь всем телом и поглаживая толстый, налитой член.

— О чём ты думаешь? — вдруг спросил Северус, лаская его ягодицы.

Гарри покраснел.

— Да так, всякие глупости.

— Расскажи.

Гарри неохотно делился, но Северус выпытал. Глядя в его красивые глаза, Гарри всё-таки выложил свои фантазии.

— Кто-нибудь, кого мы оба не знаем. Мы вдвоём одновременно так, чтоб аж трещало, — добавил он. — А тебе нравится… очень… Ну, или он у тебя сосёт, а я сзади…

Гарри скосил глаза и увидел, что Северус мастурбирует, плюхнулся между его ног, время от времени прерываясь и рассказывая, как, где и куда они занимались бы развратом.

— Почему не наоборот? — спросил Северус настойчиво, склонившись к нему и целуя в губы. — Ты сосёшь? Может, я предпочитаю так?

— Только так, — возразил Гарри упрямо, чувствуя снова прилив собственнических чувств и возбуждения. Он навалился на любовника, лаская ему яйца и промежность. — Твоя задница — моя! Она такая сладкая… тугая… нежная… — бормотал он, облизываясь при виде того, как разбухла и побагровела головка члена Северуса, как выступили вены и снова съёжились яйца, пока Северус ласкал себя сильными, уверенными движениями.

— Я думал о тебе, — признался вдруг он, прижимая Гарри к себе свободной рукой. — Когда жил с тобой в пентхаусе. Ты волновал меня. Раздражал. Потом заболел. Я тебя переодевал несколько раз. И понял, что больше забочусь о себе, чем о тебе.

— Это как?

— Я смотрел на тебя, когда раздевал.

— Ну конечно, смотрел. Как бы ты меня раздевал?

Северус перевернул Гарри на спину и придавил собой.

— Не так смотрел, — прошептал он. Его бёдра размеренно двигались, пока он целовал Гарри в лицо. — Придумал глупое оправдание, чтобы оставить тебя раздетым. Смотрел на тебя голого, на всего… и на твой член… никогда раньше… У меня встал… Никак не мог избавиться от эрекции. Думал, с ума сойду, если не поглажу тебя…

Гарри, прерывисто дыша, слушал, вцепившись в плечо Северусу, который неторопливо ласкал ему бока.

— Ты был такой нежный… такой растерянный… открылся мне… — продолжал Северус тихо. — А я понял: ещё немного времени, и сам начну тебя преследовать. Спать не мог… как мальчишка… Эти твои улыбки… Как солнце всходило… я снова родился…

Гарри прижал его голову к себе, целуя в висок. Северус замолчал. Его движения стали рваными, хаотичными. Он грубо целовал Гарри, сжал ему ребра сильно, почти зло, а потом вдруг замер, закрыв глаза. Его тело свело судорогой, он тихо, со стоном выдохнул.

Взволнованный, Гарри лежал молча, а потом не выдержал:

— Так что ты сделал с моим бессознательным телом? Колись! Вздрочнул? Лизнул? Мацнул? Ну хоть что-нибудь? — полюбопытствовал он уже без первоначального энтузиазма, увидев упрямое, жёсткое выражение лица Северуса. — Неужели только смотрел?

— Ничего, конечно, — ответил он сухо. — Я и смотреть не должен был.

Гарри вздохнул.

— Если бы я знал, я бы целыми днями ходил голым.

— И ничего хорошего из этого бы не вышло. — Северус помолчал. — Я обтирал тебя мокрым полотенцем и превысил полномочия.

— Это ещё что значит?

— Делал это везде. Где можно было и не делать.

Заинтересованный, Гарри, прищурившись, смотрел на Северуса, который, похоже, уже был не рад своему признанию.

— Ты натирал полотенцем мой пылающий жаром член. — Гарри объявил это, как прокурор обвинительный акт, а потом покатился со смеху. — И у меня наверняка встал от этих мокрых и шершавых ёжиков. И ты пялился на мой стоящий хер… А я кончил, а? О-о! Ты жулик! Северус, ты хотел его потрогать? А? Ну скажи, а не то я лопну от любопытства! Ну признай, что хотел со мной переспать! Или поцеловать! Поцеловать мой член! Хоть кусочек попробовать, а? Скажи!

Гарри теребил лежавшего на спине Северуса, который так и лежал с закрытыми глазами. Его щёки порозовели.

— Да! — рявкнул он так, что Гарри от неожиданности отпрянул. — Виновен по всем статьям и в лицемерии тоже! Обвинял тебя в бесстыжих выходках, а сам по ночам представлял, как ты кончаешь. Ты понимаешь, что значит для зрелого человека обнаружить, что он всю жизнь ничего о себе не понимал, что его сексуальная ориентация под вопросом? Да ещё при таких обстоятельствах? Я не женился, не завёл прочных отношений ни с кем. Женщины… секс ничего не значили для меня. И надо же было тебе свалиться на мою голову! Убеждал себя, что меня тошнит от твоих детских провокаций, от твоего бесстыдства… а ты будто отравил меня! Не мог отделаться от мыслей… как маньяк какой-то… я даже подростком не был таким. Я хотел тебя! С ума сходил! Хотел видеть тебя голым, в непристойных позах, чтобы у тебя стоял! Ты был беспардонным, беспринципным… я мечтал выдрать тебя кнутом за твою наглость, а когда ты особенно меня бесил, представлял, как ты затыкаешь свою глотку моим членом и сосёшь!

С вытаращенными глазами Гарри выслушал его, а потом сказал растерянно:

— Прости, я не смеялся. Просто… Я просто рад, что ты меня хотел… Ох, я, кажется, слегка обалдел от того, что услышал. Ты… Северус, прости меня за всё, что я сделал… Не знаю, чем думал… дурак был. Думал, так тебе и надо… Уверен был, что ты бы на меня и не посмотрел, — прошептал он, — а я на тебя смотреть вообще не мог… ты такой… я на самом деле даже дышать рядом с тобой боялся… даже просто рядом страшно было… ведь ты бы меня… отфутболил… или посмеялся… сказал бы, что не какой-то там гомик… И как бы я начал… не знаю… вежливо? Типа, ухаживать… — Его голос был едва слышным, а потом он произнёс решительно: — Я хотел сам всё взять! Тогда бы тебе было не до смеха! И ты не смог бы меня оттолкнуть!

Северус молча погладил его по голове. Гарри смотрел на него украдкой, а потом осторожно поинтересовался:

— И ты там по ночам что-то себе воображал? И занимался… ох… удовлетворял себя и думал обо мне? И после этого всё равно уехал? Почему ты… Ты мог позвать меня… я бы не отказался сосать твой член, — добавил он лукаво.

— Потому что мне не двадцать два, и тогда я ещё не спятил окончательно, — отрезал Северус, и Гарри стало тревожно.

— А сейчас ты думаешь, что спятил? — спросил он слабым голосом.

Северус покачал головой.

— Я думаю, что люблю тебя.

Он редко говорил о любви, но когда говорил, у Гарри внутри всё замирало. Его слова звучали само собой разумеющимися, и тогда Гарри догадывался, почему слышит их не слишком часто. Северус что-то нашёл для себя раз и навсегда. В его мире «люблю» значило так много, что повторять не требовалось, а слышать от Северуса ещё одно признание было как увидеть новую беломраморную статую. Гарри собирал у себя в голове крохотный музей и по ночам, закрыв глаза, отправлялся по нему в путешествие.

Северус смягчился. Повернувшись к Гарри, он добавил уже более спокойно:

— Не хотел тебе потакать. Я себе места не находил. Понимал, что не хочу уезжать. Мне нравилось быть рядом с тобой. Ты мне нравился, несмотря на всё. А в ту ночь ты так легко возбудился, льнул ко мне… Ты позвал меня по имени, и я почти убедил себя, что мог бы... Ты был таким отзывчивым… нежным… — проговорил он мягко, привлекая Гарри ближе. Теперь они лежали лицом к лицу. — Я едва удержался, чтобы не ласкать тебя. У тебя было так много партнёров, а ты ничего не знал о сексе, кроме его технической стороны. Когда я раздел тебя, ты выглядел таким доверчивым… У тебя красивое тело… Ты бредил, а я мастурбировал в ванной.

Гарри молчал. Он ласково сжимал Северусу пальцы.

— Ты расскажешь мне, что ты представлял? — спросил он робко и жадно.

— Расскажу. Но твои фантазии интереснее.

— Эй! — встрепенулся Гарри. — Тебе понравилась, что ли, эта дребедень про два члена? Никакой групповухи! Только попробуй с кем-то теперь… Будешь искать педиков на стороне, я тебе яйца откручу!

Северус хмыкнул.

— Тогда я просто требую, чтобы ты выдумал что-то ещё.

Вымотанные, какое-то время они просто лежали в кровати, но Гарри, разгорячённому грязными разговорчиками, снова приспичило, и он принялся откровенно приставать. Они занялись любовью ещё раз, а потом ещё раз, пока Гарри всерьёз не выдохся. Северус же однозначно нуждался в перерыве.

— С меня хватит, — едва выговорил он сонным голосом. — Глаза слипаются. В Токио было семь выступлений за три дня.

Гарри прилёг к нему сзади и ласково целовал в ухо.

— У тебя такие красивые чёрные глаза… — бормотал он в припадке нежности, — это ты весь красивый… с тобой так хорошо… как хорошо, что ты меня хочешь… А ещё у тебя красивые руки… умные… ты столько можешь… ты… — Стало трудно дышать, и Гарри только схватил его за руку и прильнул к ней губами.

Северус обернулся к нему и взял за плечи.

— Гарри, ты что? — спросил он серьёзно, поглаживая по щеке, а потом притянул к себе. — У тебя тоже красивые глаза, зелёные, как у лягушки, — добавил он шёпотом, улыбаясь.

Гарри снова уткнулся лицом ему в шею. Он измотался за последние месяцы, был голоден, опять без работы и опасался, что его отыщут. Он точно не был для Северуса подходящей парой. Возможно, всё и правда должно было закончиться очень скоро. Вслух он сказал весело:

— Соображаю, как обеспечить нам побольше бурного секса. Стол на кухне уже шатается, теперь хочу развалить кровать.

«Я хочу быть с тобой всегда», — подумал он.

Они на какое-то время задремали, а потом Гарри открыл глаза и громко пожаловался:

— Жрать хочется — сил нет, а вставать не хочется. Закажу продукты.

Отыскав свою куртку, Гарри какое-то время шарил по карманам. После звонка в доставку он вернулся в спальню с озабоченным видом. Он был уверен, что во внутреннем кармане лежало ещё десять фунтов. Денег у него оказалось впритык, а он не экономил. Поэтому когда раздался звонок, и разносчик передал пакеты, Гарри попросил его подождать. Вернувшись в гостиную, он снова пересчитал наличные. Не хватило какой-то мелочи — около двух фунтов.

Северус застал его в гостиной пересчитывающим деньги: бумажные и столбики монеток. Поглядев на них, он вышел и вернулся уже с чеком.

— Эй! — возмутился Гарри. — Я же сказал, что заплачу!

Он передвинул монетки и несколько купюр в сторону Северуса. Тот смотрел на Гарри молча, а потом поднял с пола кусочек картона.

— Ты выронил проездной на метро.

Гарри вспыхнул до корней волос.

— В метро нет пробок, — проворчал он. — Возьми, там пары фунтов не хватает. Я, наверное, выронил где-то часть наличных.

Северус подошёл и, взяв деньги, отложил их на краешек стола.

— Хорошо, — сказал он спокойно. — Может, мы, наконец, поедим? Я последний раз ел вчера в самолёте.

Они распаковали продукты и вино, но Гарри так и не добрался до вожделённой плиты. Он скучал по кухне — все эти дни ему не удавалось готовить, и он перебивался, чем мог, — но по Северусу он скучал сильнее. Они поедали французский хлеб и пряный сыр, которым не суждено было стать частью изысканной трапезы, — их варварски пожрали на ходу, усеяв крошками стол и пол на кухне, запивая это великолепие белым сухим вином прямо из бутылки. Роскошную блестящую рыбу безжалостно запихали в холодильник — что было для неё, скорее, милостью, потому что свежайший салат так и остался лежать на столе, и пучок нежной зелени постепенно превращался в увядшую тряпочку.

Заморив червячка Гарри и Северус забрали вино в спальню, где продолжили возлияния, празднуя окончание гастролей, их встречу и отменный секс, которым разбавляли вино, отчего оно не становилось менее терпким. Обнаженные любовники ласкали друг друга, и Гарри вслух оплакивал судьбу несчастной рыбы, которую теперь ждала участь супового бульона, но никак не главного блюда — припущенного рыбного филе в шафрановом соусе. Северус расслабленно смеялся и мягко целовал Гарри. Вкус прохладного вина чувствовался у него во рту, и Гарри особенно жадно вылизывал его в ответ. Быстро прикончив бутылку, они взялись за другую. У Гарри уже снова вовсю стояло, он был пьян и чувствовал себя особенно смелым, соблазняя Северуса на всевозможные непотребства. Удивительно, какой оттенок разврату придает тот, кого мы любим. Гарри дрожал от нетерпения, шарил у Северуса между ягодиц, нащупывая анус, наваливался сверху, шептал нежности и, торопливо тычась членом, спрашивал:

— Тебе не больно? Можно? Можно, да?

Он не попадал членом внутрь и потому ёрзал сверху быстро, жадно, прикусывая Северусу соски, чтобы они покраснели, и пытаясь удержать оргазм. После выпитого вина этого было легче добиться, и Гарри, уже неоднократно кончив, был нежнее и не так агрессивен. В тугой сфинктер он тыкался только головкой, вставляя и тут же выскальзывая, не сводя глаз с торчавшего члена Северуса. Кожа на нём была натянута так, что, казалось, вот-вот лопнет.

— Хочу тебя, хочу, ты такой… — шептал он, целуя Северуса взасос и наконец грубо засаживая на всю длину, дёргая бёдрами, как молодой кобель, подогревая себя мыслью, что он делает это: такое запретное и грязное, кому-то даже мерзкое, и Северус позволяет ему это, хочет этого не меньше, хочет его, Гарри. Северус крепко держал его, позволяя себе вставлять, — он знал, чего хотел, потому что сам подавался навстречу в нужном ему сильном, глубоком темпе. Из-за того что Гарри торопился, они никак не могли попасть в ритм и хаотично дёргались, пытаясь скорее довести себя до оргазма, но выпитый алкоголь и несколько оргазмов до этого мешали кончить. Пот стекал по их телам, а у Гарри капал со лба Северусу на лицо, он пыхтел, стонал сквозь зубы, выдаивая из себя наслаждение, от которого у него не было сил отказаться. Когда оргазм, наконец, подступил, он застонал и так интенсивно толкался, что член выскользнул наружу. Гарри брызнул спермой на кожу вокруг ануса и промежность, ещё больше усиливая ощущения тем, что осквернил свои святыни. Северус был самым прекрасным человеком на земле. Такова уж человеческая природа — отыметь своё божество да пожёстче значит и самому приблизиться к ощущению чего-то священного.

— Извини, — пробормотал он, опускаясь ниже и принимаясь сосать. Он с каким-то жадным удовольствием взял в рот задроченный мокрый член. Гарри казался себе невоздержанным мальчишкой. Он кончил уже шесть раз, у него всё ещё вставало, а Северус и в постели был довольно-таки умеренным. Он был старше и спокойнее, сам его характер предполагал сдержанность, а Гарри желал сделать ещё более необузданным их животный трах, чтобы Северус не мог удовлетвориться, всё время хотел его. Такой секс не вынуждал смущаться, но то, что следовало за этой жадной вознёй, смущало Гарри гораздо сильнее. Не раз и не два Гарри вспоминал произошедшее между ними в ту ночь, когда Северус узнал правду о смерти его профессора, и вспоминал с будоражащим волнением.

Успокоившись, Гарри принялся зевать. Северус тоже был слишком уставшим, а вино достаточно крепким, поэтому оба заснули в разворошённой постели ещё до заката. Первый раз Гарри проснулся около одиннадцати из-за того, что Северус натянул на них одеяло, а второй раз — глубокой ночью. Северус обнимал его за талию и медленно ласкал ему живот. Его ладонь нежно гладила, опускаясь ниже, на лобок, массируя мышцы, но не трогая член. Гарри ощутил дыхание на затылке, а потом поцелуй. Северус ласкал языком кожу шеи и прижимался к нему сзади твёрдым членом. Гарри затаил дыхание. Он не шевелился и почему-то боялся издать даже звук. Северус легко гладил его, отчего Гарри выгнулся, пытаясь усилить трение, но ничего не вышло. Рука тут же переместилась и принялась дразнить его между ягодиц, а потом Северус слегка повернул Гарри к себе и ласкал его рот языком. В темноте Гарри потерял ощущение пространства. Чувства обострились. Ласки стали ещё откровеннее, Северус мягко сжал в горсти его яйца, отчего член Гарри полностью затвердел. Он сдавил головку пальцами и тихонько помассировал, подозревая, что Северусу это не понравится. И верно: любовник заставил убрать руку, а сам продолжал нежные движения большим пальцем, разминая сфинктер. Гарри прикрыл глаза, желая хоть куда-нибудь всунуть свой изнывающий член. Волны стыда и жаркого удовольствия растекались по телу. Вдруг Северус перевернул его, и Гарри протестующе замычал. Он растерянно обнялся — Северус сжал его плечи, лёг сверху и двигался медленно и ритмично, не позволяя лежавшему под ним Гарри шевельнуться. Наконец Гарри застонал и стал дёргаться. Ему было жарко и тесно, твёрдый член требовал движений, но Северус будто в тиски его зажал, как будто связал Гарри, отчего он возбудился до неконтролируемого состояния. Гарри дрыгал раздвинутыми ногами, пытаясь тереться о любовника или хотя бы ритмично надавливать членом. Похоть распалила его, он готов был драться, но в этот момент Северус приподнялся, и Гарри непонятным образом оказался на животе. Он охнул, зажмурился — в тесный канал проник влажный член.

— Что ты де…

Гарри не договорил: Северус снова взял его за плечи и толкнул лицом в кровать.

— Молчи, — велел он мягко.

Почему-то Гарри покорно замолчал. Его гениталии были прижаты к постели, а зад распирал член. Гарри ощущал, как кожу ему щекочут чужие лобковые волосы. Северус положил ладони на его вспотевшую поясницу и раздвинул ему ягодицы, сильнее растягивая анус. Гарри снова дёрнулся, сжал зубы, застонал от боли, натуги и уже знакомого странного удовольствия. Хотелось избавиться от ощущения дубины в жопе, сфинктер непроизвольно сжимался, и выходило прямо противоположное: член Северуса напрягался сильнее, увеличиваясь в объеме, давление на мышцы усиливалось, и всё повторялось. Нервные окончания вокруг ануса и внутри, в прямой кишке, словно взбесились. Не выдержав, Гарри всхлипнул, подаваясь на член, полный сладострастного стыда: этим движением он как бы попросил себя трахнуть. Северус всё так же придавливал его к кровати и сам не двигался, пока Гарри ёрзал, извивался, трахал себя чужим членом, чувствуя, как он глубоко исчезает в прямой кишке, доставляя сильный дискомфорт и безумное, непристойное наслаждение. В темноте, закусив губу, Гарри предался самому откровенному для себя разврату: он выгибался, раздвигал ягодицы, насаживался, подмахивал, неудержимо стонал, мял свой член, а потом позволил это делать любовнику, чья рука была скользкой от смазки. Северус делал это грубо, сильно, бёдра Гарри похотливо ходили ходуном, мышцы живота вскоре сократились, пальцы ног поджались, ягодицы напряглись так, что Северус принялся входить в него ещё резче. У Гарри помутилось в голове, его сфинктер ритмично сжимался, Гарри громко вскрикнул, забрызгивая спермой простыни, чувствуя, как сокращается член Северуса внутри. Упав лицом в подушку, Гарри признался себе, что это был его лучший секс. Северус же наклонился и — ох… принялся вылизывать его анус. Гарри задрожал. Сперма вытекала из него, и всё это было грязным, развратным… восхитительным. Северус словно нашёл у Гарри самое уязвимое место, потому что постоянно стимулировал ему область вокруг ануса, дарил ему непристойные, жаркие ласки, отчего Гарри себя не контролировал. Дать себя трахнуть — от одной этой мысли Гарри ещё с той самой ночи не мог спокойно спать.

Он не мог поднять голову — такая слабость и удовлетворение чувствовались во всём теле. Северус скользнул рядом и обнял Гарри, перекатив на свою часть кровати, подальше от мокрых простынь. Вставать не хотелось. Гарри повернулся к любовнику, и они встретились губами.

— Мне так хорошо, — прошептал он, чувствуя, как Северус зарывается носом ему в волосы.

Наутро Гарри поднялся таким растрёпанным и затраханным, как будто участвовал в оргии с десятью распутниками. Все его былые подвиги и гордые подсчёты, сколько раз он имел Северуса, померкли. Гарри не смотрел ему в глаза, опасаясь увидеть там триумф, ну, или просто удовлетворение. Он чувствовал себя слишком уязвимым, ведь дело было даже не в том, что он регулярно давал себя трахнуть, а в том, как это происходило. В то же время он ещё никогда не чувствовал такого умиротворения. Он был удовлетворён, и лакомые кусочки оставались под рукой. Поэтому пару раз Гарри всё же бросил на Северуса разведывательные и жаркие взгляды. Заметив на его лице быстро скрытую улыбку, Гарри рассердился. Его самолюбие было задето собственными же ночными эскападами, в которых винить следовало Северуса, но у обвинения не было никаких улик: преступник оказывался всего лишь подстрекателем.

— Гордишься, да? — вопросил он наконец дрожащим от злости голосом. — Заставил меня…

Он замолчал, чувствуя себя по-идиотски. Ведь Северус-то его и не заставлял, в отличие от него самого. Северус сыграл на его слабостях, использовал его влечение и обернул себе на пользу. Ну ладно: на пользу им обоим. Гарри даже не подозревал, какие можно было открыть грани секса с Северусом, которого он считал когда-то скучным.

Но Северус в ответ только подошёл и поцеловал, да так горячо, что у Гарри отпало желание спорить. Вместо этого они отправились смывать с себя последствия ночи. И там, в ванной комнате, закрывшись в душевой кабинке, Северус прижал Гарри к стенке и, осыпая поцелуями, зашептал:

— Мой хороший… мой ласковый…

Уже через пару минут Гарри снова сдал свои бастионы. Он входил во вкус, а на этот раз ещё и вовсе не он проявил настойчивость: Северус, похоже, получал удовольствие, уже не первый раз соблазняя его в ванной. Он сам развернул его лицом к стене и вставил мокрый, намыленный член. Гарри, закрыв глаза, молча стоял в клубах пара, принимая член, пока Северус ласкал его спереди. И на этот раз он был не таким уж ласковым: драл, как непокорного мальчишку. Заставив наклониться, вставлял и давил внутри, отчего Гарри охал и стонал высоким голосом, похожим на девчоночий, а когда Северус отодвинулся, издал возмущённый возглас. Он повернулся. Северус смотрел на него затуманенными глазами. Про себя Гарри скрежетал зубами. Он мог сейчас развернуть любовника и трахнуть в отместку за его коварные замыслы, но…

— Почему ты остановился? — прошептал он нерешительно.

Северус снова обнял его и принялся ласкать его анус, принуждая подставляться, растягивать свои ягодицы и демонстрировать припухший, потревоженный сфинктер, как будто Гарри был какой-то стриптизёр, чтобы убедить, наконец, растреклятого Снейпа вставить туда свой член. Но вместо этого Северус, размахнувшись, врезал ему по заднице всей пятернёй.

— Ну ты мерзавец! — завопил Гарри, набрасываясь на него. Они словно сошли с ума, занимаясь сексом как жадные, голодные животные, желая этого, даже когда физическое возбуждение ослабевало. Дверца душевой кабины распахнулась. Они сползли на пол. Гарри оказался сверху. Они боролись непонятно почему: адреналин воспламенил кровь, пока Гарри не ощутил горевшими от удара ягодицами чужой твёрдый член. Он схватил Северуса за яйца и насадился намыленным, скользким анусом по самый корень, изнывая от вожделения. Он трахал себя безжалостно и жёстко, вцепившись Северусу в плечи, елозил, растягивал себе анус членом, содрогался, слыша мокрые, громкие шлепки, чавканье, собственные сдавленные стоны. Он двигался всё резче и вдруг почувствовал, как Северус содрогнулся один раз, другой, третий. Он стиснул зубы, закатил глаза, напрягся, крепко удерживая Гарри за ягодицы. Гарри исступлённо мастурбировал свой член, горящим взглядом пожирая покрасневшее, искажённое лицо Северуса. Гарри выпрямился на коленях, член выскользнул из него, и сперма из ануса закапала Северусу на лобок и влажный обмякший член. Гарри вскрикнул, застонал, его тело выгнулось, бёдра подались вперёд, член увеличился ещё больше, побагровел, и белёсые капли брызнули на любовника, Гарри рухнул на него сверху. Слёзы смочили ресницы. Он быстро закрыл глаза, но Северус, наверное, заметил, потому что вдруг нежно притянул его к себе, обнял, и Гарри спрятал лицо. Его руки и ноги дрожали. Он был пуст. Никаких больше правил. Никаких условностей и предрассудков. Он был там, где хотел. Гарри нащупал руку Северуса, и они переплели пальцы.

Пластиковые бутылки и мыло валялись на полу, мыльная вода растеклась. Полотенца, висевшие на крючках рядом с кабинкой, как и одежда, лежали в воде. Гарри и Северус лежали посреди разбросанных мочалок в луже и целовались. Подлая рука Северуса поглаживала пострадавшее отверстие между ягодиц, но Гарри не протестовал. Стороны заключили мир.

Северус не задавал вопросов вроде «что будет дальше?» Но некоторое время спустя он поинтересовался, не хочет ли Гарри остаться в его квартире.

— Сегодня вечером весенний благотворительный концерт на Трафальгарской площади. Я оставлю тебе ещё одни ключи на случай, если мы разминёмся.

Он помолчал.

— Ты где-то пропадал полтора месяца, — добавил он, как бы между прочим, не глядя на Гарри. Почему-то Гарри вспомнилось, что Северус звонил Риддлу и просил разыскать его.

— Я работал. В другом месте. — Гарри помолчал. — Я боялся, что меня будут искать и найдут тебя или твою квартиру. Понимаешь, у моих… вернее… у этих… Там теперь всем известно, что я гей. Кому-то может понадобиться мой любовник. А ты слишком заметный человек.

Гарри говорил это, усевшись на перестеленные простыни позади Северуса и робко целуя его затылок.

— Я вообще не должен был к тебе приходить, — бормотал он, — но это так трудно... Хорошо, я останусь. Прошло столько времени… Всё равно нужно соблюдать осторожность. Я буду выходить только на работу, и вместе нам не стоит показываться на улице.

— Где ты нашёл работу?

— А я разве не сказал? В стриптиз-баре.

— Что?!!

Северус повернулся к нему и встретился разъярённым взглядом с невинными, смеющимися глазами Гарри.

— Ты так злишься, — заметил Гарри не без удовольствия. — Между прочим, я мог устроиться барменом или вышибалой к девчонкам. Почему ты сразу предположил, что я мясо?

— Зная твою любовь к авантюрам, — проворчал Северус, — не удивлюсь, если ты пляшешь перед толпой голым.

— Зачем толпа? Большую часть доходов получают от частных клиентов, тебе ли не знать?

Гарри растянулся на кровати, закинув руки за голову. Он всё ещё был обнажён и заметил, каким взглядом окинул его тело Северус.

— Не думай, что я забыл, как тебя понесло в стриптиз-бар, — добавил Гарри не то ревниво, не то дразня. — И ты часто на меня смотришь «так». Нравится смотреть? Заводишься от танцующих голышом, а? — Северус не смог скрыть улыбку, когда Гарри вскочил с кровати и подошёл к нему вплотную, обнажённый. — Спорим, я круто трясу причиндалами? Спляшу тебе стриптиз! Тебе как — больше в коже нравится или в рюшечках?

Гарри с улыбкой вглядывался в лицо Северуса. Тот мягко положил ладони ему на бёдра.

— В коже, конечно, — закивал Гарри, просветлев. — Меня вот заводят твои костюмчики: все эти манишки, атласные фраки и камербанды! Но я был уверен, что ты прёшься, когда я в той кожаной куртке приходил. Ты меня с порога готов был… Ты всё это время хотел мне вставить? — спросил Гарри тихо. — Я же чувствую… Тогда почему ты…

Он вздохнул. Северус молча поглаживал его ягодицы, а потом прильнул губами к животу.

— Ты не ответил, — проговорил он серьёзно. — Где ты работаешь?

Гарри тоже перестал улыбаться.

— Это неинтересно, — сказал он спокойно. — Ничего криминального, поверь.

— Не сомневаюсь. Будь это хоть отдалённо похоже на твою прежнюю деятельность, ты бы не покупал проездной на метро.

Гарри мгновенно побагровел от злости.

— Тебя не касается, чем я зарабатываю теперь, когда я не крышую шлюх и наркоторговцев!

— Касается, если ты похож на оголодавшее привидение!

— Да иди ты к…

Гарри осёкся и рассмеялся.

— Разве привидение может быть голодным? Северус, перестань. Было трудно, но теперь всё в норме.

— Твои нормы меня пугали с первого дня нашего знакомства.

— Зато ты зануда! Ты командуешь! Пока мы жили вместе, я за тобой такого не замечал!

— Тупой мальчишка! Считаешь, я должен был дразнить безмозглого тигра с пистолетом?

— Так ты валял дурака?

— Это ты валял дурака!

Гарри, взбешённый, налетел на него и, схватив за грудки, опрокинул на кровать.

— Кто кого валяет? — закричал он, бросившись сверху, но тёплое тело Северуса тут же погасило его злость. Они провели в постели больше суток, а Гарри уже готов был на новые подвиги. Он попытался скрыть сорвавшееся дыхание. Северус смотрел на него рассерженно, но Гарри чувствовал, что он готов откликнуться.

— Эй, мы поссорились? — пробормотал он, хватая Северуса обеими руками и принимаясь целовать в губы.

— Не уходи от разговора!

Поцелуй быстро стал неприличным.

— Я не тупой, — отрезал Гарри, прижимая любовника к кровати. — Признай!

— Нет, не тупой, — ответил Северус и нежно запустил пятерню ему в волосы. — Импульсивный.

— Ладно, ты тоже не зануда, — вздохнул Гарри, улёгшись щекой ему на грудь. — Понимаешь, у меня не было документов… Их украли. Пришлось работать на всякой такой работе, какая подвернётся. Но сейчас у меня новый паспорт. Теперь светит работа в ресторане.

Северус молчал.

— Я могу…

— Нет.

— Я разберусь, — решительно произнёс Гарри, продавливая взглядом стену. — Не лезь.

— Не смей мне указывать! — рявкнул Северус, поднимаясь. — Конечно, ты не глуп, но ты ещё мальчишка. Тебя нужно пасти как телёнка!

— Всё это время я прекрасно справлялся без тебя!

— И как ты распорядился своей жизнью?

— Чудесно! Делал что хотел и имел кого хотел!

Гарри побледнел и замолчал.

— Мне нужно в Барбикан.

Гарри потерял дар речи. Сперва он наблюдал, как Северус одевался, а потом не выдержал:

— Северус… — выдавил он и больше ничего не смог сказать.

Он сидел по-турецки на кровати, прикрывшись простынёй, и тупо смотрел на пару торчавших ниток. Северус, облачённый в чёрный костюм, казался далёким. Взяв в руки футляр со скрипкой, у двери он обернулся.

— Я вернусь в пять — переодеться.

Гарри услышал, как хлопнула входная дверь. В квартире стало очень тихо. Гарри расстроенно пнул ножку кресла. Наверное, он и правда тупой. Северус разбудил его, показав, какое кромешное одиночество его окружало. Северус научил его делать вещи, которых Гарри хотел по-настоящему, не боясь ни чужого мнения, ни самого себя.

В гостиной он натянул на себя одежду. На столе лежали запасные ключи. Видимо, Северус оставил ему ещё один комплект взамен того, что остался в украденной куртке. Гарри с сомнением взглянул на связку. В квартире стоило сменить замки, несмотря на сигнализацию и минувшие месяцы. Правда, профессионалу не составит труда войти в любую дверь — это уж Гарри хорошо знал.

Его действительно ждало несколько вакансий посудомойщика в ресторане. Работа эта была временной, но уже не на два-три дня. Гарри намеревался немного поработать и решить, что делать. Если он останется в Лондоне, нужно двигаться дальше.

Он тихонько прошёл мимо квартиры Каркарова. Выйдя на улицу, он рылся в куртке, пытаясь отыскать, куда засунул проездной, но рядом с ним, во внутреннем кармане, обнаружил все свои деньги, которые отдал Северусу за заказ продуктов, и ещё пятьдесят фунтов сверх того.

Гарри стоял посреди улицы, держа в руках купюры, глубоко тронутый не деньгами и не их суммой, а заботой, которую проявил Северус, несмотря на их разногласия. Его любовник был необычайно внимательным человеком. Он редко говорил о том, что замечал, но ещё реже ошибался в выводах. В груди было горячо. Гарри пообещал себе, что больше не станет ссориться по пустякам. Он сам себе не очень поверил, но решил, что хотя бы постарается, потому что самым большим несчастьем было бы потерять Северуса навсегда.