Элегия Мёртвых

Глава 12. Глас рока

На небе вовсю полыхало зарево, когда адепт появился в зале, разрывая плотное безмолвие крепости размеренным стуком каблуков. Промаршировав до середины, он коснулся подбородком груди. Катэль оторвал взгляд от флакона с тёмной жидкостью. Его охватил порыв размять шею после нескольких часов работы с опущенной головой, и он вновь с удивлением обнаружил, что потребности в этом не было. Разум, может, и полнился от изнеможения суетливыми бабочками мыслей, но тело не чувствовало усталости.

«Расцелую ей руки при следующей встрече. Снова», – подумал он и посмотрел в высокое окно.

Истекающий красными лучами точно кровью рассвет напомнил о первой трапезе после обращения и о Валоре, что разделила её с ним. Он понадеялся, что она и впрямь слышала сейчас его эмоции, даже через бескрайнее море. Эта женщина подарила ему время. Не только время закончить начатое, но и глядеть сейчас наружу из башни Сэт'ар Дарос, уродливого эльфийского замка на Скалистых островах. В ту же секунду Катэль осознал, что он снова стал хозяином своего Пути, и не было доселе ощущения более упоительного, чем то, что раздирало его в это утро.

Дом первого поколения Ладитов вдруг показался не таким уж отвратительным. Катэль нашёл свойственное подобным древним крепостям очарование в замаранных тьмой и смертью залах, тени которых даже солнце не в силах разогнать. Сражение двухлетней давности обрушило часть торчащих отовсюду башен и галерей, напоминавших конечности паукообразного чудовища, отчего Сэт'ар Дарос приобрёл совсем мерзкий вид. Неказистая, монструозная и пустая... Ну чем не обиталище для Безумца?

Из окна были видны братские могилы на поле отгремевшей давно битвы, в которых лежали павшие герои Великой Земли, сражавшиеся против Катэля, и его соратники. Курганы, поросшие тонкой сухой травой и сорняками, усеивали измученную сечей равнину десятками холмов. Время, подаренное Валорой, Катэль расходовал на прогулки на этом поле костей. Первоначало на таких захоронениях било через край. Редкий ветер составлял ему компанию, ведь на островах никого не осталось, кроме молчаливых пустошей и мертвецов.

Даже Грэтиэн бросил работы по восстановлению острова Понфлэра. Так что вряд ли можно было скоро ожидать гостей. Весь мир был занят другими войнами. Никто не знал, что Катэль вернулся к своему делу.

Он моргнул, прогоняя размышления, и посмотрел на юного колдуна из Ордена Аррола. В крепости не набралось сотни адептов. Сапфировый Оплот истребил почти всех его союзников, но и те, кто, выжил по-прежнему могли защитить Катэля в случае нападения. Большего он и не смел просить у них.

Адепт наконец заговорил:

– Мастер, прошу прощения, что отвлекаю, но у меня для вас новость.

Негромкий голос его заполонил собой весь зал и отразился от высоких потолков. Он прикусил губу.

– Говори, – Катэль закрыл флакон, чтобы драгоценные испарения не покинули ёмкость.

– Вами заинтересовались на Великой Земле.

– Правда? И кто же?

– Чародейка Иветта. Она ищет Ковен. Думаю, хочет узнать от них, что вы собираетесь делать. Но они ей ничего не скажут.

– Конечно, не скажут, – подтвердил Катэль с усмешкой. – Наш договор остаётся в силе. Однако эта девочка продолжает поражать меня своим упрямством. Эламансия ей больше не подчинится, на что она надеется? Талант и отвага есть, да только голова на плечах отсутствует.

Катэль помолчал немного и взглянул на флакон с чёрными каплями, в котором уже который день искал ответы. Изменённая алхимией кровь поведала ему о многом, о чародейке тоже. Больше, чем он смог разузнать самостоятельно. Цель его была сокрыта куда глубже осознанных воспоминаний Айнелет, но через них было любопытно продираться. Сама полукровка стала для него скучной после детального изучения её жизни, а Иветта...

Маленькая чародейка оказалась тёмной лошадкой. Он и представить не мог, что её удар станет решающим для Оплота и положит начало новой войне – зрелищу куда серьёзнее, чем баловство Инквизиции с чародеями.

Дите очень повезло с ученицей.

– Что Ковену делать с ней? – спросил адепт.

– Пока ничего. Пускай дождутся сперва меня, так и передай. Всё равно надо будет вернуться ненадолго на континент, – заключил Катэль и поднялся.

Луч света на стене рассёк надвое обрывок чёрного с красным знамени Ордена и пополз дальше. Этот лучик был последним за сегодня – на краткие минуты острова позволяли солнцу показаться из-за горного хребта, а затем вновь стягивали на себя тяжёлые тучи. Катэль проследил полосу света взглядом. Та коснулась огромной статуи застывшего на дыбах коня на возвышении у дальней стены. Резанув по стройным копытам и брюху, луч взметнулся вверх по шее и подсветил алым каменные глазные яблоки.

– Жаль, что туда нельзя забрать всех, – выдохнул Катэль.

– Даже нас?

Безумец повернулся к адепту. Блеклые зелёные глаза того были непроницаемы. Над лбу красовалась россыпь шрамов, полученных здесь же, два года назад. Катэль хорошо знал этого парня. Оримир. Молоденький, воспитанный Ковеном, он остался ему верен до самого конца и терпеливо ждал, когда Безумец призовёт его на службу, закончив охотиться за медальонами Ткачей.

Катэль приблизился к нему и положил на плечо руку.

– Каждый из Ордена получит новую жизнь и свободу, – клятвенно поговорил чародей, слыша, как его слова отскакивают эхом от стен зала. – Станут ли они хуже от того, что будут взяты неосознанно?

– Память – единственный дар, что достаётся каждому, – отвечал Оримир и, заметив лёгкое изменение в лице Катэля, спешно добавил: – И проклятие тоже.

Чародей несколько мгновений глядел на парня с лёгким прищуром, затем тряхнул седой головой и по-отечески хлопнул его по плечу.

– Иди. Скажи ведьмам, я скоро прибуду в Куруад.

Оримир сдержал вздох облегчения и поспешил покинуть зал. Катэль вернулся к работе. Чёрная кровь во флаконе шипела и звала исследовать её тайны.

Впереди была вечность, но и она вдруг показалась Катэлю короткой. Чем бы она стала, если бы он навсегда позабыл о своём Пути?

Память – дар. Но только достойные его заслуживали. И он был в их числе.

***

Иветта сложила пальцы в магический знак и резко махнула рукой перед лицом сидевшего напротив керника.

– Это движение выбьет из рук противника любую вещь. Даже если он крепко держится за неё, – пояснила она. – А этот знак дезориентирует его на какое-то время. Посложнее, знаю, но ты обязательно научишься.

Рихард медленно повторил её жест. Из-за отсутствующих мизинца и безымянного пальца знак получался незаконченым, однако и этого вполне хватало.

– Эти фокусы, – проговорил Рихард, сосредоточенно глядя на пальцы, – насколько они эффективны?

– В обычном бою сработают. Не на чародеях, разумеется. Хотя, если они не будут ждать от тебя атаки и не успеют выставит щит, тоже сойдёт.

– Ты хочешь, чтобы я сражался с Катэлем, но учишь меня херне, которая на него не действует? – хмыкнул керник. – Ну, мазель чародейка, не удивляйся, когда мы будем уносить ноги.

– Мы не сбежим.

– Это не бегство, а тактическое отступление. Ты прёшь не на рядового мага из Оплота, вчерашнего выпускника, у которого единорожье молоко на губах не обсохло, а на остроухого, хитрозадого психопата, который забавы ради продал тебя Леку. Подумай ещё раз.

– Мы не сбежим, – повторила Иветта громче.

Рихард скрестил пальцы в знак. Магичка предощутила зарождающийся импульс и мысленно выставила защиту до того, как керник завершил движение. Магия гулко стукнулась о кокон щита, а затем её проглотил браслет.

– Неплохо, – оценила она. – Но нужно быстрее.

Разочарованно поведя бровью, Рихард откинулся на локти и вытянул ноги, устраиваясь удобнее.

- «Мечты разгневанных сердец

Хотят вернуть, на гласы рока не взирая,

Во тьме потерянный светец

В немилости и боли умирая».

– нараспев проговорил он. – Слышала такое?

– Опять твой Юрген¹, да? Судьба не над всяким властна. Иногда нужно самому стараться, чтобы что-то получилось.

– А у тебя и правда получилось, – ответил керник и, с картинным видом осмотревшись, присвистнул: – Ты хорошо постаралась, чтобы залезть в самую тухлую чащу на этом свете.

Иветта огляделась тоже, скользнув глазами по широким и тёмным стволам крючковатых деревьев.

– Куруад в это время года прекрасен, не неси ерунды, – буркнула она и сняла котелок с костра рядом.

Боковым зрением Иветта выцепила рыжее пятно среди мшистых корней. Прислонившись к дереву, Кассандра читала захваченный в спешке из лагеря роман и вглядывалась время от времени вглубь леса. Темнота, что клубилась там, тревожила и Иветту, но она старалась не думать об этом. Куруад, столь же старый, погружённый в васильковые сумерки и населённый зловещими силуэтами сосен, как и Траквильский лес, до сих пор был дружелюбен. Чародейка знала, что это обманчивое впечатление, и намеренно позволяла себя провести. Открыто бороться со страхами было намного тяжелее, чем думать о них мимоходом.

Иветта поставила котелок на землю, вдыхая травяной пар и чувствуя на себе изучающий взгляд керника. Его густая, безликая аура единожды полыхнула неясным цветом, когда он повторял знаки за чародейкой. Не соврал – что-то такое, реагирующее на Первоначало, в нём действительно имелось. Для высшей магии мало, но вот для колдовства достаточно.

Мимолётный ступор сошёл на Иветту. Потом она улыбнулась. Она научилась точно определять магический дар и степени его проявления в людях. Прямо как старшие чародеи Оплота.

Может быть, когда всё закончится, она станет ищейкой, что охотится на одарённых детей, чтобы взять их в ученики. Много чародеев погибло за этот год, Оплоту нужна свежая кровь. Эламансия, хоть и покинула её, показала Иветте другие стороны её сил, сокрытые ранее от её неумудрённого опытом взора. Она острее ощущала Первоначало. И талисман был почти не нужен. Из неё вышла бы первоклассная ищейка.

Может быть.

Когда всё закончится.

Остудив заклинанием чай в котелке, Иветта добавила туда измельчённый в пыль сердолик и перелила его в бурдюк. Рихард продолжал смотреть. Иногда это пугало чародейку. Керник просто свеживал её глазами, будто знал каждую фантазию о нём. Или догадывался. Холодная, расчётливая проницательность в редко моргающих глазах сводила её с ума.

На лице Марка было всё написано. Чаще всего. От того Иветту не покидала мысль о том, что она где-то ошиблась. Упустила что-то и беззаботно отдалась юношеской влюблённости, которая скоро стала пресной и ограниченной, словно только на образах из грёз и держалась.

Ошибки надо исправлять, так?

Острота была всяко лучше пресного.

Закончив с чаем, Иветта набралась смелости и поглядела на Рихарда в ответ.

– Почему ты так уверена, что её мать нам поможет? – спросил он и кивнул на Кассандру, зная, что она не слышит на таком расстоянии.

– Кирнан помедлит, прежде чем убить нас, завидев Кассандру.

– Они жрут собственных младенцев, которые родились или слабыми, или слишком страшными. Знаю, все эти легенды травят лишь в тавернах и общего у них с Ковеном немного, но я встречал ведьм. Уж поверь, они все с прибабахом.

– Кирнан отослала свою дочь в Оплот. А не сожрала и не убила.

– О, ну с такими аргументами я даже спорить не буду, – хмыкнув, подчеркнул он и запрокинул голову, укладываясь на траву полностью. – Просто помни, что каждая легенда не на пустом месте рождается.

– Ковен не враг нам. К тому же после... После того, что случилось в Кривом Роге, Белогор и другие ушли сюда.

– Вряд ли они здесь вместе дружно строят шалаши и водят хороводы. Ведьмы позволяют Стражам и волхвам волочиться рядышком по их лесу, но не более. Повезёт, мы встретим старых друзей раньше ведьмовских отродий, – задвинув дорожную сумку под голову, он прикрыл глаза.

«И пораньше Братства Зари», – добавила про себя Иветта, вспомнив следы инквизиторских ублюдков на юге Куруада.

Лебединые Земли, ещё не захваченные илиарами, примыкали почти вплотную к лесу ведьм. Чем шире распространялось влияние Фанета, тем теснее смыкался строй Братства Зари, уползая в подконтрольные Церкви территории. Такими темпами уроды могли решиться напасть на Ковен, как они это делали на Соколином полуострове.

Народу в Куруаде нынче было много. Иветту удивляло, что за три дня они так никого и не повстречали.

– Разбуди, как решите двигаться дальше навстречу смерти, – сонно попросил Рихард.

«Пресное никогда не обожжёт язык. В отличие от остроты».

Иветта нахмурилась, разозлившись на эту внезапную мысль.

– Почему ты помогаешь нам? – полюбопытствовала она. – Тебе ведь нравилось служить в войске Фанета.

– Нравилось, – сказал Рихард тоном, будто сам только что об этом задумался. – Но быстро наскучило.

– Слабовато для ответа.

– Другого не будет, чародейка.

Иветта невесело улыбнулась. Лицо Марка стояло перед глазами.

В попытке избавиться от воспоминаний она перевела взгляд на Кассандру, застывшую возле дерева. Книжка, что она читала до этого, валялась у её ног страницами вниз.

Сердце испуганно пропустило удар.

– Эй, Касс?... Ты чего?

Чародейка не ответила. В опущенной руке вспыхнула сфера атакующего голубого пламени.

Из чащи выступил ряд съеденных временем и непогодой плащей, окружённых плотным кольцом магического щита. Лица под капюшонами были бледными и не такими безобразными, как о них писали. Иветта ощутила, как предостерегающе нагрелся браслет.

Ковен нашёл их первым.

***

Время перевалило за полночь.

В банях было тихо. Клубы горячего пара наползали на каменные плиты и увлажняли пыльную кожу. Отстёгивая на ходу ножны, Лета пересекла раздевалку и направилась в одну из комнат с горячим бассейном. При мысли о то, что её тело вот-вот погрузится в блаженство водяных процедур, у девушки подгибались колени. Аромат драгоценного для этих земель масла мирры кружил голову.

«Интересно, кто это решил разграбить запасы Соторнила, чтобы просто помыться? Имперский подонок держал свои сокровища под тремя замками», – думала Лета, входя в комнату.

Увиденное в окутанном эфирной мглой кальдарии² заставило её отшатнуться назад, стыдливо прикрывая глаза сложенной козырьком ладонью. Она выругалась:

– Хальдор, мать твою...

Облачённый в одно полотенце ярл вздрогнул и повернулся к ней. Девушка попятилась назад.

– Погоди, Лета. Останься.

– Не, я свечку вам держать не буду, спасибо.

– Госпожа Айнелет, – возмущённо пролепетал звонкий голосок.

Лета убрала руку с лица. В сидевшей рядом с ярлом на краю бассейна девице она признала Эйдин и выдохнула. Медный пепел собранных в простецкую косу волос потяжелел, напитавшись влагой. Толстая ткань платья облепила взмокшее тело девушки, но она позволила себе лишь закатать рукава, да и то чтобы удобнее было ухаживать за ярлом, омывая его иссечённую рытвинами шрамов спину. В глазах Эйдин плескалось наигранное оскорбление.

– Сердечно прошу простить меня за это недоразумение, – Лета отвесила ей неуклюжий поклон и не устояла на ногах.

Накренившись в сторону, она нащупала рукой стену и привалилась к ней. Голова была чугунной.

– Ты тренировалась сегодня? – обеспокоенно спросил Хальдор.

Лета кивнула. Язык вдруг высох и отказал ей в работе.

– Поберегла бы себя. Ты столько дней валялась в постели. Нельзя же так резко...

– Я больше не намерена лежать как побитая псина, – вяло перебила она, сползая по стене.

Хальдор пробурчал что-то на мэнке. Эйдин смочила тряпку в ароматной воде и возобновила своё занятие.

– Вот ведь ирония. Увернувшись от смерти, всё равно стремишься к ней в объятия, – проговорил ярл.

Вывалив некое подобие улыбки, Лета закрыла глаза:

– Таков смысл моей жизни.

– Ты не подумывала о том, чтобы отыскать другой смысл?

– Хочешь меня переубедить? Валяй У тебя ведь получится. После вчерашней речи-то, – заметила девушка.

– Не одним красным словцом я богат. Скоро подкреплю его делом.

Лета открыла глаза и уставилась на Хальдора.

– Что ты задумал?

Он повёл белёсой бровью и обратился к Эйдин:

– Милая, оставь нас.

Та без лишних вопросов отложила тряпку и поднялась, расправляя складки на юбке. Лета наблюдала за девушкой, с тревогой узнавая в мягких чертах её лица дьявола, усмирённого округлостью подбородка и розовыми щеками. Но наружу уже проклюнулась характерная хищная красота, незамеченная раньше в силу юного возраста Эйдин. Синева её глаз отливала ледяной сталью.

Она пошла в ан Ваггардов, последних королей Севера. Как и Конор.

Хальдор сжал на прощание ладошку Эйдин в своей руке и тепло улыбнулся. Девушка ответила тем же и вышла из комнаты, наградив и Лету лучистым взглядом.

– Пока-пока, нежный цветочек заснеженных вершин Леттхейма, – бросила вслед керничка, вспоминая влюблённые глаза Родерика, которыми он смотрел на Эйдин.

А затем воображение нарисовало нечёткий портрет её матери в миг, кода она бросилась к ладье усопшего супруга, чтобы сгореть заживо рядом с его телом.

Смущённый смех Эйдин затих где-то в коридоре. Лета глянула на Хальдора исподлобья:

– На кой Тород приволок её сюда?

– Эйдин напросилась в лагерь сопровождения. Да и потом, с ним безопаснее, чем в Леттхейме.

– Ей тут не место, – на выдохе выпалила Лета и встала, пошатываясь. – Мы все покойники, покуда Тород не наймёт больше людей.

– Ты слишком сурова. Иди сюда, погрейся.

Уговаривать Лету не пришлось. Попросив ярла отвернуться, девушка разделась и перемахнула через бортики круглого бассейна, ныряя в мутную воду, одуряюще пахучую и тёплую. Именуемый телом мешок хрупких костей и загнанных спаррингом мышц заныл от удовольствия. Лета раскинула руки и ноги в стороны и проблеяла:

– Боги...

– Я распорядился подать вина. Скоро принесут.

– Решил выполнить программу полностью?

– Угу. Желаете музыкантов, госпожа Айнелет?

– Вина и твоего общества будет достаточно, мой ярл.

Посмеиваясь, он развернулся к ней и опустил в бассейн ноги. Взор Леты случайно коснулся его плеча с крупным бурым пятном на месте сочленения с рукой. Она поспешно отвела глаза, но Хальдор заметил и прикрылся сползшим полотенцем.

– Хорошо заживает, – кашлянув, выдала Лета.

Должна же она была что-то сказать.

– Я калека, – раздалось в ответ.

– Посмотри на моё лицо.

– Да нет, я говорю об Эйдин, – поморщился ярл. – Понимаешь, она...

– Понимаю.

– А я...

– А ты отважный муж, который свирепо бился до самого конца, и хороший друг, который зажёг в те стылые ночи путеводный огонь для меня. Разве отсутствие руки преуменьшает эти качества? – горячо произнесла она и улыбнулась, видя, как светлеет лицо Хальдора. – Выброси эти мысли из головы. И позволь красоте и юности Эйдин успокоить твои раны.

– А кто успокоит твои?

Краска смятения влилась в лицо, и без этого горевшее от температуры в кальдарии. Взгляд Леты упёрся в воду.

– Если он узнает, с кем я тут ванны принимаю, то успокаивать придётся его, – отметила она шутливо.

– Я могу отозвать стражу.

– Они подчиняются приказам Торода.

Хальдор поджал губы. Возразить тут было нечего.

– Забавно, как мало времени прошло с тех дней, когда Тород выплясывал между нами, пытаясь добиться расположения, – протянул он. – А сегодня его «мой ярл» фактически превратилось в «эй, ты».

– Тогда он был что надоедливая мошкара у носа Империи. Теперь же он больше походит на овода, укусившего её в бессмертную задницу. А поскольку многие верят в летальный исход от этого укуса, нам всем приходится считаться с его мнением.

– Даже в вопросах, касающихся Конора?

Глаза Леты сузились, хотя губы так и застыли в улыбке:

– Я не решила, что мне делать. Да и Тород пока никуда не торопится.

– А зверь сидит на цепи, хотя может в любой момент разорвать её. И ему не нужно будет использовать для этого зубы и когти. Почему, как думаешь? Чего он ждёт?

– Он не знает, но я приглядываю за ним и его стражниками, – призналась Лета. – Я догадываюсь, что у него на уме.

Она поймала взгляд Хальдора. Прочитанное в её глазах не удивило ярла, и он вздохнул, опершись локтем здоровой руки на колено.

– Отпусти его. Ты считаешь, что один он не справится. Пусть убедится в этом сам. Тем более, – ещё один задумчивый вздох, – что-то он да принесёт оттуда.

– Хочу, чтобы это была вонючая шкура Соторнила.

– Отличный выбор.

Лета устроила затылок на бортике бассейна. Бездумно гуляющий взор под отяжелевшими веками наткнулся на тёмное пятнышко, притаившееся в выемках мозаики с игривыми дельфинчиками и прочей морской живностью.

Кого-то здесь завалили. Видать, одну из наложниц Соторнила. Другую прихлопнули в комнате, где ночевала Лета.

Сехлинов не брали живыми. Приказ есть приказ.

Упыри после смерти превращались в обугленные кости, а затем в прах, но вот высшие вампиры подыхали как люди. С кровью, которой они отужинали накануне, вытекающей из нанесённых клинками северян ран, и воплями агонии. Правда силы и выносливости в их телах было на порядок больше. Таких можно было погубить только численным перевесом.

Где-то там, в закромах необъятной Империи, оставалась армия, целиком состоявшая из сехлинов, к которой они так и не прибегли за всё время. А это значило, что имперцам было, чем ответить, и они ждали, когда войско Торода основательно поредеет, чтобы одним ударом покончить с восстанием.

Чёрт, а ведь оно уже поредело при взятии Темпраста...

– А что ты всё-таки задумал? – напомнила Лета, убегая от мрачных доводов рассудка.

– Заходи как-нибудь на днях в кузню и увидишь. Моё поручение не более чем символ нашего восстания, но и он послужит на благо.

– Заинтриговал, подлец.

– Это лишь начало.

В кальдарий впорхнула прислуга Хальдора, девчонка не старше Эйдин, и, не осмеливаясь поднять глаз, поставила на бортик два глиняных стакана и кувшин с вином.

– Что-нибудь нужно ещё, мой ярл?

– Музыкантов хочу, Хальдор, – капризно бросила Лета.

– Пригласи сюда нашего друга Берси. Если он, разумеется, не спит.

Поклонившись, прислуга кинула беглый взгляд на керничку и унеслась прочь. Лета подавила желание расхохотаться.

– Кухня утром взорвётся сплетнями, – хмыкнула она. – А за ней и вся вилла.

Хальдор согласно замычал, разливая вино по стаканам. Лета переползла на его сторону, благодаря мутную воду за то, что та скрыла её обнажённое тело. Взяв стакан, она воззрилась на ярла, который вдруг поднял жилистую руку вверх и чуть не расплескал вино.

– Хочу выпить за тебя, – произнёс он.

– С чего бы?

– Я бы умер без твоей поддержки. На Арене.

– Аналогично.

– Нет же, ты столько раз выручала меня в бою. Делилась со мной едой. Отвлекала беседой и... – Хальдор запнулся, затем вскинул голову и прижал стакан к груди, будто сжатый кулак. – Проси всё, что хочешь.

– Я получила свободу, – сказала Лета. – А от тебя мне ничего не надо.

– Я хочу подарить тебе титул. Отныне ты будешь моим хэрсиром.

Она качнула головой:

– Не смешно.

– А не шучу.

Девушка оторопела и крепче вцепилась в стакан, норовивший выскользнуть из мокрой и онемевшей руки.

– Хальдор, я не...

– Я не могу просить тебя остаться и сражаться с нами, – проговорил Хальдор. – Ты вольна уйти. Но знай, что двери моего дома всегда для тебя открыты. А Хель будет знать тебя и как мою добрую гостью, и как верную соратницу и командира моего войска.

– Ты перегрелся или что?

– Я в трезвом уме.

– Не сочти мой отказ за оскорбление, но...

– Сочту.

Лета коротко выдохнула.

– Сплетни точно обеспечены, – буркнула она и выпила залпом вино.

Ошеломление не притупилось ни на йоту.

Хальдор ждал её ответа, так и прилепив руку со стаканом к грудной клетке.

– Ну чего ты от меня хочешь? – ворчливо протянула Лета. – Ты готов заиметь себе такого командира? Который свалит отсюда при любой удачной возможности и так же вернётся, когда ему вздумается?

– Ты не уедешь.

– Меня достал Север, ты в курсе?

Ярл промолчал, глядя на неё с лукавыми искорками в глазах. Лета насупилась.

– Хальдор...

– Для меня это честь. А для тебя – самая высокая цена, которую я могу заплатить за всё, что ты для меня сделала.

Он тактично отвернулся, когда Лета привстала, чтобы подлить себе вина. Погрузившись обратно под воду, она несколько минут сверлила взглядом мозаику на стене.

– Я принимаю твою цену, – сдалась она. – И буду надеяться, что ты просто пошутил.

– Нисколько. Утром мы задокументируем титул при свидетелях, я тебя благословлю молитвой, а ты кровью распишешься в книге моего рода. А потом...

Она прервала его, отмахнувшись ладонью.

– Давай уже пить. Чтоб тебя, ярл Хеля...

Они стукнулись стаканами. Лета вновь осушила свой до дна.

Хэрсир. Надо же.

В былые времена от неё, Стража, шарахались, как от прокажённой, а северянам нужны были лишь её меч да имя, указавшее на связь с Талаком. А сегодня ей дарят титул и войско.

Оно-то всех этих страданий не стоило, определённо. Вдобавок цепляло новую ответственность к грузу прочих. То, как её воспримут люди Хеля, тоже под вопросом, она ведь южанка.

В титуле больше мороки, чем ценности. Но для Хальдора он был в первую очередь знаком благодарности и крепкой дружбы. А Лета же не совсем дура, чтобы разбрасываться таким.

Пару минут спустя она различила сквозь хмельной туман в голове бодрое позвякивание лютни, нараставшее вместе со звуком шагов вприпрыжку. Бард уже где-то основательно подгулял.

– А вот музыканты, госпожа, – радостно объявил Хальдор.

Лета заставила себя улыбнуться. Внутри вдруг всколыхнулось беспокойное предчувствие того, что им недолго осталось брести по пути каждодневных праздников. Неотвратимый рок ожидал их на одном из поворотов, и во снах Лета слышала близкий хор его голосов – насмешливый и жуткий.

Ей чудилось, что мозаика с дельфинами обагрится вновь, но уже не имперской кровью.

1. Гуго Юрген (род. 612 г. от о. л. – умер 647 г. от о. л.) – один из самых известных поэтов во времена Века Крови (424 год от о. л. – 723 год от о. л.), рыцарь и фаворит герцогини Элены Дилрой. Прославился не только своими стихами, но и многолетним конфликтом с другим поэтом, Вердоном Кейсером, уроженцем Суаривы. Им же Гуго и был убит, предварительно завещав тому в случае победы свою обширную библиотеку.

2. Кальдарий – основной зал в банях илиаров с бассейном и горячей водой.

Имперцы не чувствуют ни холода, ни жары, однако не отказывают себе в культуре омовения, распространившейся ещё на Рилналоре, особенно после кровавых трапез. Ввиду неблагоприятных климатических условий и сложности отопительной системы только знать может позволить себе строительство илиарских бань.