Глава 3. Жуткий Генерал

Главный зал захваченного форта заполнился толпами придворных и легионеров, чёрные гребни на шлемах которых закрывали эльфийке весь обзор. Ей пришлось проталкиваться через их массивные тела, чтобы хоть что-то увидеть. Мив старалась вести себя осторожно, лопоча беспрестанно извинения. Здесь она всё-таки не обладала никакими привилегиями. Она не пленница и не враг, но верным союзником Китривирии её не назовёшь.

Остроухая девка, которую пожалели и не стали убивать. Вот кем она была сейчас, стоя среди этой безликой массовки и наблюдая за тем, как в зал неспешно входил генерал Эфалис в сопровождении нескольких воинов.

Рельеф его нагрудника был всё ещё заляпан местами кровью и грязью, а светлые пряди волос выбились из хвоста, упав на отчуждённое каменное лицо. Одна из женщин в первом ряду бросилась на пол, утробно зарыдав, когда он проходил мимо. Со всех сторон до Мив долетали обрывки стонов и плача подданных Миляна Тита, с трудом представляющих, что теперь их ждёт под гнётом илиарского войска.

Эльфийке удалось переместиться между рослыми воинами так, чтобы ей был виден весь зал. Кто мог представить, что его высокие белоснежные своды озарятся сегодня отблесками пламени, в котором погибал город? Пугающе огромная, неустанная рать иноземцев застала Белое Копьё в момент затишья и мирного сна. Пролитая за ночь кровь сэрабийцев окропила светлый городской камень, осквернив безжалостными изуверствами самое первое поселение людей на Великой Земле.

Сегодня вместо песен и смеха на улицах Белого Копья звучали стенания и предсмертные хрипы.

Звонко вышагивая по щербатому камню, генерал чувствовал себя хозяином этого города. Он избрал самый простой для себя путь, не думая о последствиях. Придавив своей яростью и верной армией княжества и властвовавшую над ними Церковь, он обезумел от приторного вкуса сражений и позабыл о том, во что могло это всё обернуться.

Человек мог долго терпеть тиранию и сменявших друг друга монархов и захватчиков, готовых любыми средствами выкроить себе путь к правлению и господству. Однако и самое длительное терпение рано или поздно заканчивалось. Глядя в посеревшие от страха лица придворных Миляна, Мив думала, что и они не станут веками выносить давление нового врага. Славлен, которого они свергли и продали Инквизиции, был слаб. Но однажды они воспрянут духом и рискнут обратиться против огнедышащего, многоликого дракона – медведя в данном случае и его зазнавшегося щенка, как когда-то Раздолье нашло силы вцепиться в лапу грифону.

За троном в арочном окне тянулись скрюченные облака, закрывая дрожавший от ливня небосвод. Поговаривают, что дождя в Белом Копье не было лет десять до прихода илиаров в княжества. Генерал сорвал паривший под порывами слабого влажного ветра гобелен с гербом Сэрабии, бросил его на пол и обернулся к затихшему народу.

– Я, как и мои братья, высоко ценю преданность, – прозвучало в абсолютной тишине. – Учитывая то, как вы поступили с вашим правителем... У вас два варианта: склонить голову или умереть.

Шурша подолами нарядных одежд, бывшие придворные Миляна без лишних колебаний и протестов бросились на пол. Густо наводнившее зал скопище илиаров и людей сильно поредело от этого охваченного всеобщим малодушием жеста. Илиары остались на ногах, буквально облизывая восхищёнными взглядами своего генерала.

Фанет поднял голову выше, глядя на толпу сверху вниз, и ухмыльнулся разбитыми губами. Сапфиры его глаз надменно сверкнули, проходясь по каждому распростёртому в паническом подобострастии телу. Даже на расстоянии Мив чувствовала жар неостывших после боя мышц, всё ещё напряжённых и тугих как корабельные канаты.

Она никогда бы не признала этого вслух, но в других обстоятельствах она бы служила такому королю. Жестокому и лишённому принципов. Упивающемуся своей силой. Идущему напролом. Фанет был тем видом правителей, что не сидят за столами переговоров и не разбирают бумажки с отчётностью, а месяцами пропадают в военных походах, добывая рабов, золото и славу для своего народа. Они становятся легендами, горят ярче звёзд на зависть богам и слишком рано умирают.

Великая Земля давно не видела подобных Фанету полководцев. Лидеры множества её держав вели свои дела скрытно, пользуясь чужими руками и пытаясь обернуть себе в пользу дворцовые интриги. Потому-то Лутарийские княжества и задрожали под тяжёлой поступью племянника царя илиаров и его легионов.

– Кто бы мог подумать, что Милян будет предан своими же советниками, – раздался над ухом Мив скребущийся шёпот.

Куврата как-то пробрался к ней через лежащих в поклоне придворных и встал позади.

– Он больше года не приезжал домой, – отвечала эльфийка, не оборачиваясь. – Пока он пытался укрепить наш Чёрный Альянс, его придворные сплели заговор и продались Инквизиции за обещания пощады.

– Но они не тронули его ребёнка.

– От безродной любовницы? – с сомнением хмыкнула Мив. – Этот мальчик никогда бы не стал его наследником. Милян отказался его признавать. Не станут же они убивать невинное дитя, в самом-то деле?

«Станут», – пронеслось у неё в мыслях, когда она вновь бросила взгляд на подданных Миляна.

Купцы, советники, мореплаватели, потомки знатных родов Сэрабии... Все они и глазом не моргнули, когда предавали своего боярина. Неизвестно, что было бы, если бы они так и не осмелились сделать это, но тем самым они собственноручно выдали генералу Эфалису право на взятие города с применением силы. У легионеров был абсолютный карт-бланш на любые действия, которые так или иначе привели к падению Белого Копья. К тому же у Фанета было, чем отмахнуться от обвинения в варварстве и кровожадности по отношению к людям – столица Сэрабии оказалась захвачена воинами Братства Зари, а он «освободил» её. Легко и удобно.

Но будь Милян жив... Может быть, ему удалось бы воззвать к рассудку генерала, передав ему город без боя. Кто знает.

Сэрабия, которая стала приютом для некоторые бежавших с соседних княжеств эльфов и гномов, дважды угодила в руки угнетателей, и если Инквизиция пощадила некоторых, то вот китривирийские легионы этого делать не стали, ввергнув всё княжество в хаос.

Страшнее Великого Огня Церкви могло быть только Мятежное Пламя илиаров.

Жажда праведной мести вела их, а Фанет, которого окрестили в княжествах Жутким Генералом, дарил им это сполна, практически не установив запретов. Его легионерам было дозволено делать всё, а Мив в который раз благодарила Создателей за то, что отделалась лёгким испугом на виселице.

Некоторые присягнувшие Церкви вассалы Ардейнарда разорвали новый союз, опасаясь, что Фанет доберётся когда-нибудь и до них. Лишь герцог выставил на окраинах своих обширных владений по отряду на случай вторжения. Все остальные силы предусмотрительно стекли в Вайленбург. Однако генерал Эфалис был одержим только княжествами.

– Сначала Анисим, теперь вот и Милян, – пробурчал Куврата снова, оглядываясь, чтобы никто из легионеров поблизости не услышал его слов. – Нынче бояре умирают чаще. Великие династии прервутся, когда он дойдёт до Златы Василиск. Она будет последней. Мы наблюдаем гибель эпохи.

Оставив соглядатая без ответа, Мив перевела взор с толпы на генерала, вставшего возле трона. Его мокрые от дождя и пота волосы блестели в блеклом свете факелов. Он ещё что-то говорил придворным, но эльфийка была так погружена в свои мысли, а заодно и в трёп Кувраты, что не слышала. Фанет улыбался, обнажив клыки.

– Ты не согласна? – не отставал от неё шпион.

Мив с раздражением повернула голову к плечу, за которым стоял Куврата, и воззрилась на него.

– Меня тошнит от тебя, Алистер, – тихо и отрывисто выплюнула она. – Уйди прочь.

Чёрный Альянс распался навсегда. Поэтому в сохранении этикета и вежливого отношения не было нужды. Она бы ещё многое высказала ему... Но не сегодня.

Хватит с неё всех его игр, лицемерия и ублюдочной физиономии.

Что-то мелькнуло в его глазах, но Мив не разобрала. Куврата насмешливо склонил голову.

– Как пожелаешь, – выдал он и шагнул назад, уходя в тень, отбрасываемую высокими легионерами и каменными колоннами.

Потеряв интерес к соглядатаю и его дальнейшим передвижениям, Мив повернулась к трону. У них с Кувратой осталось одно невыясненное дело, но какое это имело значение после всех прошедших событий? Формально Раздолье наконец избавилось от Инквизиции, но насильно получила нового покровителя. Перечить ему, как Твердолику в своё время, у них уже не могут из-за отсутствия воинов и ресурсов.

Они утратили всё, кроме жизней.

Честь. Свободу. Короля.

Кто сдал их, но они так и не выяснили, кто именно. Славлен был мёртв, потому что кто-то хотел расколоть Чёрный Альянс, и у него это получилось бы и без вторжения илиаров. Половина страны лежала в руинах. Два шпиона – единственные способные говорить от её имени на данный момент. Один из них являлся закоренелым интриганом, которому даже Славлен в глубине души опасался доверять, а вторая была эльфийкой, изгнанной своим народом.

Налюбовавшись картиной повального подчинения, Фанет повернулся к трону и положил ладонь на его спинку. Его зычный голос вывел Мив из оцепенения.

– К моему великому сожалению, Archas был вынужден вернуться в Китривирию по неотложным делам ещё осенью, – заговорил он, обращаясь к легионерам. – Но мы не подвели его. Давайте же к его возвращению добудем ему все Лутарийские княжества.

Воины согласно что-то прорычали на илиарском. Генерал отошёл от трона и лениво прогулялся перед ним, осматривая зал и задерживая взор на лицах присутствующих.

– Братья мои, мы столько достигли за эти месяцы. Мы освободили от фанатичной черни Южный край, Стронницу, Восточный удел, Хорсово поле и Сэрабию, – перечислил он под одобрительные возгласы легионеров. – Это ещё не конец, у нас впереди много работы. И много крови, которую нужно пролить.

Зал взорвался единым согласным воплем. Улыбка Фанета стала шире.

– Ешьте сегодня, пейте, отдыхайте – во славу Китривирии и нашего царя. Набирайтесь сил перед новыми завоеваниями.

Илиары дружно заколотили мечами и копьями по щитам и полу, отчего несколько придворных едва не лишились чувств. Когда вакханалия звуков чужого языка и лязга оружия стихла, генерал отпустил всех, а сам присел на миниатюрный по сравнению с ним трон, закинув ногу на ногу и передав меч мальчику-оруженосцу.

Первыми вышли придворные, вернее сказать, выскочили сплошной обезумевшей пробкой через двери главного зала. Мив поплелась за ними, планируя вернуться в лагерь чародеев за городом – единственное место, где никто не смотрел на неё с презрительной ухмылкой или жутко знакомым голодным взглядом.

С женщинами врага илиары делали то, что и было положено в каждой подобной войне. На Мив, вроде как, никто открыто не покушался, но она предпочитала избегать любых скоплений воинов. Никакой защиты и неприкосновенности у неё больше не было. Только чародеи из Сапфирового Оплота благосклонно принимали к себе подобных ей.

Вдруг Мив зависла как вкопанная, увидев знакомую фигуру, шедшую против толпы. За ней следовала стража, одетая в коричневые дорожные плащи. У Мив хватило ума шмыгнуть в сторону и скрыться под шумок в тени каменного столба с углублением для факелов.

Перед генералом Эфалисом предстало не по-эльфийски квадратное лицо с приросшим к нему удушливым высокомерием, бескровными губами и маленьким чернявым клочком усов над ними.

Гонтье Лэрьярд. Король Грэтиэна.

Эльф уверенно остановился рядом с троном в опустевшем зале. Двое его воинов расположились возле дверей. Мив сильнее нырнула в темноту, благо что колонна была достаточно широкой, чтобы скрыть её.

Тяготы правления были написаны на лице Гонтье, как бы он не прятался за щегольским дублетом, украшенным здоровенной брошью в форме журавля и пышным колючим воротником. Корона теснила его раздутую от амбиций и самомнения голову, это знал весь двор, которому однако данный факт не помешал купиться на золото бастарда.

Мив проглотила образовавшийся от отвращения комок в горле. Всякий другой эльф из близкого окружения короля Кильрика был более достоин лавр лидера Лесов Орэта и Грэтиэна, чем этот шлюший выродок.

В образовавшейся тишине послышался стук ливня по стенам форта и вой приближающегося морской шторма. Гонтье решился прервать молчание и кивнул Фанету, пытаясь достать подбородком до груди, да только вот воротник, явно навеянный последней модой Ардейнарда, не позволил ему это сделать. Фанет сопроводил его попытки прохладным и утомлённым взглядом.

– Эльфы явились на твой зов, генерал, – сообщил Гонтье, предприняв попытку скорчиться в настоящем поклоне.

На этот раз тесный корсет под дублетом помешал ему выполнить церемониальные движения с должным изяществом. Если Фанета и забавляло это зрелище, то вида он не подавал.

– Я теперь консул во время отсутствия царя, бастард, – проговорил он.

– Да-да, конечно... Прежде, чем мы перейдем к обсуждению дальнейших планов касательно нашего соглашения, я бы хотел затронуть иную тему, консул, – протараторил Гонтье и мгновенно покраснел.

«Жалкая трусливая вошь».

Внутри эльфийки, несмотря на силу неприязни к королю Грэтиэна, зажглась надежда. Она в это не верила, но ужасно хотела, чтобы Гонтье заговорил с генералом о том, о чём сама она страшилась попросить.

– Ну, – разрешил Фанет и развалился на троне, приготовившись слушать.

– До меня дошли вести о том, вы присоединили к своей армии остатки войск Славлена Лаврича. Потом вы отдали Раздолью долину Чёрного Го обратно.

– И?

– Наместник Раздолья пообещал её нам. А вы говорили, что...

– Говорил, – прервал его Фанет, вскинув бровь, – и передумал. Долина остаётся за Раздольем.

– Хорошо, – Гонтье стерпел плевок генерала в лицо. – Однако меня волнует ещё кое-что. Я знаю, что Олириам Тилар прячется в Сфенетре. Вам должно быть известно, что мы его разыскиваем.

– У Дометриана есть право предоставить ему убежище, так как мастер Тилар служит ему напрямую, – с лёгким налётом нетерпения пояснил Фанет.

– Он обвиняется в убийстве сыновей нашего короля.

– Насколько я слышал, вы обвиняете и мою сестру.

Гонтье нахмурил густые брови.

– Кого?

– Айнелет, мать твою, Киргардис, – прогремел вдруг генерал, заставив Мив вжаться в столб. – Дочь царя.

Бастард Кильрика замолк на некоторое время, не рискнув поднять глаза на Фанета. Тот вновь принял расслабленную позу, со скучающим выражением лица ожидая, когда Гонтье продолжит. И король действительно набрался сил для того, чтобы настоять на своём.

– Суд признал её вину, – выпалил он.

Фанет заговорил тихо – так, чтобы услышал только Гонтье, но до внимательных и натренированных ушей Мив его вопрос долетел тоже:

– А Дометриан признает её виновной, как думаешь?

Зал снова погрузился в молчание. Гонтье состредоточенно разглядывал носки своих сапог, будто увидел в пятнах грязи красочный пейзаж. Тем временем Фанет глотнул воды из кубка, принесённого оруженосцем, и освободил предплечья от наручей.

– Вопрос с царевной решён, как полагаю? – произнёс он, устав ждать, когда Гонтье обретёт мужество для нового выпада, больше похожего на щенячий тявк, чем на аргумент короля.

Об этом Мив и думала всё это время. Безвольные, жадные до монет слабаки отнимали путём шантажа и обмана престол, занимали чужое место своими вонючими тушками, не ведая, как всё в этом мире устроено на самом деле.

В каждый век застоя приходит кто-то вроде Фанета Эфалиса и его армии, чтобы владыки Великой Земли увидели, как должен выглядеть истинный правитель. Насколько Мив знала, в генерале не было царской крови, хоть он и воспитывался Медведем, однако многие илиары хотели видеть на троне именно его – внушающего ужас людям и страсть своему народу.

– Думаю, её дело можно пересмотреть, – скачущим от волнения голосом отозвался Гонтье. – Возможно, это какая-то ошибка...

– Вот и хорошо.

– Консул?

Глаза Фанета с неудовольствием впились в короля эльфов.

– Что ещё?

– Я прошу отдать Грэтиэну Тилара, – попробовал он опять, но головы так и не поднял. – Больше ничего.

– Он под защитой царя.

– Тогда мы...

– Откажетесь предоставить нам свои войска и разведчиков? – докончил Фанет с усмешкой. – В таком случае я могу разорвать союз, и спасайтесь от Инквизиции в одиночку. У вас есть Скалистые острова, на случай, если всё покатится к чертям. Они свободны от Катэля уже кучу времени, сбежите туда, когда Лек пошёл в Леса Орэта Братство. Тем временем я буду занят Яримой.

Гонтье больше не говорил. Лишь смиренно держал голову опущенной. Мив раздосадованно выдохнула.

Этот уродец профукал один из немногих шансов поговорить с генералом о том, что действительно важно для эльфов. Но нет, конечно же, Гонтье предпочтёт расстрачивать запасы терпения Фанета на себя любимого, чтобы угомонить обиженное эго и потребовать привезти к нему Лиама – который стал что родной для Дометриана и явно не собирался в ближайшее время покидать насиженное место в Китривирии. А про девчонку Гонтье и подавно следовало забыть, даже если она и правда прикончила принцев. Эта шахматная фигурка явно мастью побольше пешки предназначена для доски крупнее, чем песочница короля Грэтиэна.

Мив не имела голоса перед Фанетом, а вот Гонтье, усмири бы он абсурдные и себялюбивые желания, мигом бы договорился с генералом. Она не могла это так просто оставить.

– Расследование смерти эльфийских принцев можно отложить, – сказал Фанет и подал знак оруженосцу, чтобы тот поднёс ему воды. – Твоему народу также грозит опасность, а мы здесь, чтобы вам помочь. Когда мы уладим конфликт с Церковью, займёмся сыновьями короля Грэтиэна. И тем, кто действительно убил их. При условии, что царь даст на это разрешение, – осушив кубок, Фанет посмотрел на Гонтье. – Пока что это всё. Я очень устал, бастард.

Гонтье дважды намекать не пришлось. Напоминая разъярённого нелепого воронёнка в своих вычурных одеждах, король вылетел из зала вместе с сопровождающими его воинами. Мив не стала следовать за ним взглядом, переключившись на Фанета, принявшегося расшнуровывать обмундирование.


***


Ночью она застала короля в коридоре крепости и не преминула воспользоваться возможностью высказать ему всё в открытую.

Сражение закончилось сутки назад, поэтому коридоры форта все ещё тонули в темноте и пробивающейся сквозь завесу мрачного дождя вони гари и крови. Где-то задворках можно было уловить аромат налипшей к камню морской соли, отдалённо напоминающей Мив те деньки, которые она однажды провела в форте Белого Копья.

Тогда не было ни Инквизиции, ни Чёрного Альянса, ни даже каких-либо ясных перспектив сбросить с себя цепкие лапы Лутарии. На земле царило относительно мирное время, разбавленное редкими столкновениями миротворцев с людьми князя, когда Мив прибыла на встречу с Миляном в качестве посола Твердолика. Изысканные морские деликатесы, знаменитое на все княжества сэрабийское вино, ночные прогулки по бесконечному пляжу, белому до рези в глазах, а в закоулках форта – любовные утехи вместо тайных встреч с бастардами.

– Уходи. Или я позову стражу.

Мив скрестила руки на груди, оглядывая Гонтье с головы до пят и мысленно окуная его в болото с дерьмом. Королю не понравился её взгляд. Он сплюнул под ноги.

– У тебя проблемы со слухом, стерва?

– А у тебя со зрением, – заметила она спокойно. – Раз ты не видишь, что из себя представляет илиарский генерал.

– Он так, мелкая сошка, – отмахнулся Гонтье, шмыгнув носом. – Как только Дометриан вернётся на Великую Землю, я пойду к нему. Уж он-то прислушается к нуждам союзников.

– Он не вернётся. Если царь до сих пор не вмешался в то, что вытворяет Фанет, его всё устраивает.

– Не слишком-то похоже на Дометриана, который клялся после Медной войны, что больше никогда не поднимет оружие против лутарийцев.

Мив пожала плечами.

– Не нам судить, – вымолвила она и сощурилась. – Вместо того, чтобы просить у консула сдать тебе Тилара, ты должен был подумать о другом.

– Да? И о чём же?

Гонтье отразил её позу, с глупой ухмылкой прислонившись к стене. Даже в интимном полумраке коридора он внушал ей дикое омерзение, и Мив поборола желание бросить всё и свалить от него куда подальше.

Чтобы как-то успокоиться, она взглянула в узкий проём бойницы за спиной Гонтье, через который был виден край сизого неба, проливающего крупными слезами дождь над городом.

– Вилар и Лэнар в Светлицах Хармы, – выдала она. – Лек повелел вновь отстроить там резервации, куда согнал пленённых эльфов. Илиары в скором времени направятся в Яриму, а там и до Светлиц рукой подать. Ты мог намекнуть Фанету, чтобы он заглянул туда.

– Ради пары сотен отправленных на рудники рабов Лека? – Гонтье поморщился. – Ты в своём уме? Зачем ему это? Тем более, зачем это мне?

Мив приструнила вскипевший на мгновение гнев внутри.

– Затем, что это эльфы. Которых собственный король планирует оставить умирать.

– Ты ради этого меня выследила? – спросил недовольно бастард. – Не смеши меня, дрянь. Тебе плевать на них. Ты лишь хочешь восстановить репутацию среди своего народа... Но, знаешь что? Амнистии перед Грэтиэном тебе не видать. Никогда. Ты слишком долго согревала постель Твердолика, чтобы что-то требовать у тех, кто стал твоим врагом.

Вспылив снова, Мив шагнула к нему и тут же оказалась придавлена к стене. Удивлённая внезапной прыткостью Гонтье, эльфийка пропустила момент для выхода из его захвата и почувствовала, как в бок ей упёрлось что-то острое. Бастард вжал её голову в солёный камень.

– Я ведь могу зарезать бесполезную ныне шпионку, – прошипел он, надавив на лезвие кинжала. Мив удержала стон боли. – Ещё раз кинешься на меня, то медлить не стану.

Остриё порвало ей кафтан. Эльфийка замерла, ощущая лёд кинжала у самых рёбер.

– Советую тебе поскорее выбрать правильную сторону и не перечить тем, кто стоит выше, чем ты и даже твои мёртвые покровители, – продолжил Гонтье, дыша ей прямо в шею, от чего тело Мив пронзила гадкая дрожь. – Здесь одной хорошенькой мордашкой место к монаршим покоям ты себе уже не пробьёшь.

Он выпустил её и исчез в темноте. Мив сползла по стене с ошарашенным видом, слушая удаляющийся стук его каблуков. Похоже, что чему-то кроме умения сорить деньгами и напускать на себя индюшачий вид Гонтье всё-таки научился. Вряд ли он бы отважился ходить в одиночку без оружия и элементарных боевых навыков по тёмному форту, пусть и принадлежавшему дружелюбным к эльфам илиарам. Стоить учесть на будущее, что бастард в состоянии позаботиться о себе.

Мив не торопилась вставать, обдумывая, что делать дальше, но сразу же вскочила, когда из тьмы коридора выплыл чужой силуэт, не издав при этом ни звука. Это был не Гонтье.

Фанет подошёл к противоположной стене, с любопытством глядя на эльфийку. Та непроизвольно отшатнулась, чем вызвала лёгкую усмешку. Сменивший доспехи на просторную тунику илиар сейчас ничем не напоминал того чужеземного захватчика с раскатистым голосом, вторгшегося в тесный главный зал форта. Жуткому Генералу причитались более просторные и величественные залы.

Наверное, в его родной Китривирии они таковыми и были.

Усталость смягчила черты лица Фанета. Он посмотрел в отверстие бойницы, будто бы давая Мив немножко времени собраться и привыкнуть к его присутствию.

– Консул.

Фанет обернулся. В темноте его глаза особенно сильно напоминали драгоценные камни.

– Я слышал, о чём вы говорили.

Теперь и Мив сделала вид, что её страшно интересует неукротимый ливень в проёме стены.

– Ничего нового о Гонтье и о тебе я не узнал. Но дозрел до одной интересной мысли. Просто я всё думал, что же с тобой сделать, – задумчиво проговорил он.

Эльфийка напряглась, когда он стал медленно подходить к ней.

– В одном Гонтье прав. Здесь ты бесполезна. Ты можешь послужить мне в другом месте.

Мив озадаченно подняла на него взгляд. Фанет близко застыл перед ней, вызывая волнение и позволяя ощущать запах своей кожи – терпкий пыльный мускус с едва уловимым наслоением пропитанной солнцем Иггтара плоти.

– Я подумаю, сделать ли мне такой огромный крюк после Яримы, чтобы освободить рудники, – вдруг сказал он, заставив эльфийку смутиться вконец. – Или пошлю туда пару отрядов. Но сперва ты должна доказать мне, что ты стоишь этого. Отправляйся завтра с генералом Кенсорином в Аякс. Тамошний главарь наёмников Хротгар Свирепый сейчас помогает Инквизиции, но мы можем переубедить его. Вернее, ты можешь. Узнай его слабые стороны и действуй, как ты действовала всегда.

– Почему я, а не Куврата? – спросила Мив, когда к ней вернулась способность говорить.

– Он слишком скользкий, может при первой же возможности предать и сбежать, – скривился генерал. – Тем более, он наместник. У него совсем иные обязанности.

Фанет внезапно подступил к ней почти вплотную, и Мив застыла. Он не трогал её, но такое минимальное соседство с его телом чувствовалось куда острее, чем прикосновения прочих мужчин.

– Ты тоже по королевским рукам ходила, да вот все они убиты оказались. Но не тобой, – прошептал он отчётливо. – Забавная закономерность. Теперь я твой новый владелец. Мне стоит опасаться?

Даже если бы она нашла самый лучший ответ, он бы застрял у неё в пересохшем горле.

Вдоволь изучив обжигающим взглядом её лицо, Фанет отстранился.

– Добудь мне расположение Псов Аякса. А я подумаю, как помочь эльфам в резервациях.

Он ушёл, и теперь Мив уже точно не собиралась подниматьсяя с пола остаток ночи, собирая ускакавшие от неё по всему коридору мысли.


***


– Консульство же упразднили после Тариоры.

– А я вернул его, – неохотно отвечал Фанет, машинально дотронувшись до зудевших под туникой рёбер.

– И всё?

– Надо же как-то показать, что я уже не просто генерал. Пока не царь, но... – он не докончил фразу, наморщив лоб. – Может, откроешь уже?

– Да, извини.

Фирмос отворил железную дверь, гулкий скрип которой потянулся назад, к низким тюремным туннелям форта. Фанет шагнул внутрь.

– Я буду снаружи, если что, – объявил офицер и запер за ним крошечный отсек.

Камень был тронут кое-где плесенью и трещинами. Места здесь хватало на пару шагов от стены до стены, а большего и не надо. Фанету повезло найти самую далёкую и глубокую дыру в этом форте, чтобы того, кого он хотел спрятать, никто не нашёл. Только он и Фирмос знали об этом отсеке, а генерал никому кроме него не доверял. Обманчиво худощавый и слегка туповатый илиар, бывший его правой рукой, оказался по-настоящему верен своему командиру. Это закалённое многочисленными боями бок о бок чувство было настолько сильно, что Фирмос предпочёл отвернуться от своего царя в нужный момент, чем от Фанета.

И всё это они провернули вдвоём.

Фирмос помогал ему подделывать письма в Китривирию и официальные донесения. У Фанета не было плана на случай, если раскроется правда, и генерал надеялся, что он ему не понадобится. Необходимо не спускать глаз с тех, кто мог заподозрить что-то неладное. А остальных можно купить изобретательной ложью или монетой.

Всё же у его воинов не было причин сомневаться в Фанете. Как и не было причин не верить в то, что Дометриан мог внезапно изменить мнение о fillari1 спустя двадцать лет старательного перемирия.

Генерал склонился над спящим царём. Действие зелья ещё не прекратилось. Как заверяли его колдуны из Пайджи, у которых он обменял склянку с сонным эликсиром на пару безделушек, чары будут циркулировать по венам Дометриана минимум год. Этого должно было хватить, чтобы Фанет осуществил всё задуманное.

Присев на корточки, он всмотрелся в лицо дяде.

– Выкрасть тебя так, чтобы никто ничего не заметил, казалось невыполнимой задачей, – тихо сказал он. – Но исчезновение нашей дражайшей Айнелет заставило тебя покинуть Китривирию, встав во главе нашей армии. И вот ты здесь. Расплачиваешься за свою глупость и трусость.

Дыхание царя было таким слабым, что он казался мёртвым.

– Кстати, Лазар пока ни о чём не догадался. Кенсорин вот сомневается в твоём отъезде, но я отослал его сегодня в Аякс за наёмниками. Ещё мы ждём союзников из Птолема, для этого пришлось смахнуть пыль с их старого долга перед Китривирией. Они согласились. К Кассии и её хралитам я не рискнул обратиться. Сам понимаешь, она может заподозрить что-то в твоём отсутствии, – рассказал Фанет и вздохнул. – Если повезёт, Кенсорин вместе той мелкой эльфийской шлюхой добудут мне этих легендарных Псов. И, вот что... Всё идёт так идеально, что меня начали одолевать сомнения.

Фанет замолк на несколько недолгих минут. Слышал ли его Дометриан сейчас, не было ясно. Поэтому сидеть рядом с ним и впустую сотрясать воздух болтовнёй... Магичка права, у них всех начинала ехать крыша от такого бешеного темпа, которому они следовали, покоряя новые земли.

В глубине души он понимал, что скучает по дяде. В его поступке не было ничего личного. Царь стал просто препятствием, которое нужно было устранить. И Фанет выбрал самое правильное решение.

– Я представлял княжества лёгкой добычей, так оно и оказалось. Лек Август научил местных только страху и бегству, а вся благородная кметь либо убита, либо вступила в Братство Зари... Слишком легко, – продолжил он. – Неужто в конце пути боги проклянут меня, Archas?

Фанет вновь обратился к умиротворённому лицу Дометриана и качнул головой.

– Ты всегда был мудр, справедлив. Истинный сын Солнца. Однако ты позабыл о том, с какой скорбью и злобой в сердцах мы жили столько лет... Кошмарное, разрывающее изнутри чувство необходимости tarioc2 никуда не делось. Оно требует выхода, требует человеческой крови... – он осёкся и прижал ладонь к защемившим от чересчур пылкой речи рёбрам, которые ему едва не раздробили в прошлом бою. – Тебе удалось заглушить это чувство словами мудрейших, а после найденной внезапно дочерью, новой женщиной, сыном... И ты решил, что другие так же смогут позабыть о былом. Да ни хрена подобного, Archas.

Застонав от боли, Фанет распластался на полу и принялся растирать рукой ноющую опухоль. Заглянуть к лекарю он, естественно, забыл напрочь.

– В пламени величия Китривирии сгорит не только инквизиторское отребье. Все княжества понесут наказания за то, что сделали с нами их прадеды. Кровавый долг будет уплачен.

Фанет случайно задел коленками ничего не чувствующие ноги царя и хмыкнул.

– Кое-что я сделал в точности так, как ты и просил. Чародеи за это время стали нашими надёжными друзьями. Я ошибался на их счёт. Общая цель сплотила нас, – поведал он в пустоту. – Они так жаждут завоевать и предать сожжению Велиград со спрятавшимся в нём верховным служителем, что я не перестаю ими восхищаться. Сапфировый Оплот отныне не мирный орден, а часть той безумной и сметающей всё на своим пути машины, которую именуют войском твоего племянника, Жуткого Генерала... Думать об это невероятно приятно.

Боль постепенно стихла, и Фанет замер, ощущая пальцами пульсирующий жар кожи, под которой проступил плотный бугор перелома.

«К лекарю. Срочно».

– Когда я направлюсь в Яриму за новыми победами, ты останешься в этом форте. Придётся потерпеть некоторый... дискомфорт, но это временно. Ты очнёшься в момент моего триумфального возвращения в Сфенетру. Помешать ты уже не сможешь, поэтому покорно примешь присоединение княжеств к Китривирии.

Цепляясь руками за стену, Фанет поднялся и окинул взглядом могучее тело царя, скрытое простецкой жреческой робой с открытыми рукавами.

– А если ты не захочешь новых земель и рабов, то сядешь в какую-нибудь другую яму, похожую на эту, – прошептал он и проковылял к выходу. – Актеону я не наврежу, будь спокоен. Я взращу из твоего сына царя и займу место в тени его трона. Ты исчезнешь, и, возможно, Кинтия перестанет лить по тебе слёзы, выйдя снова замуж. За меня.

Прежде чем постучать в дверь, Фанет вспомнил, о чём забыл рассказать, и повернулся к царю. На секунду, лишь на короткую незначительную секунду ему показалось, что царь открыл глаза и глядел на него упор двумя светящимися в кромешной тьме точками. Этого хватило, чтобы генерала прошиб пот. Он тяжело привалился к стене и запоздало сообразил, что у него был жар. Без Фирмоса до лекаря ему уже не дойти.

– Ты ж не в курсе, Archas... – выдохнул Фанет. – Северянин с кучкой своих боевых товарищей покинул моё войско в конце осени. Он изъявил желание найти Айнелет. Я отпустил его. Так что либо они там подохнут, высушенные кровопийцами Валоры, либо выживут и захотят вернуться сюда, – силы начинали стремительно покидать илиара, поэтому он стукнул в дверь. – Она тебя любит, но в то же время видит, каким бесхребетным ты стал. Как думаешь, чью сторону она займёт? Отца, что упрекал её в стремлении отомстить обидчикам, или брата, который развязал в княжествах войну против тех, кто отнял у неё близких?

Фирмос, видимо, не услышал, как Фанет поскрёбся в дверь, поэтому генерал постучал громче.

– Кажется, ответ очевиден, – бросил он и выпал в дверной проём на руки офицера, потеряв сознание.


1. Fillari (илиар.) – дети. Илиары называют так пренебрежительно людей.

2. Tarioc (илиар.) – Возмездие.

Загрузка...