Элегия Мёртвых

Глава 22. Свидимся в посмертии

Казнь Алистера Кувраты состоялась на закате. Его истаявшее до костей за время заточения тело несколько минут отплясывало на эшафоте, хрипело, силясь изрыгнуть проклятия. Верёвка пережала горло так, что белки глаз налились кровью, а лицо жутко почернело. Многие отворачивались. Многие уходили. Но Мив смотрела до самого конца.

Она смотрела до тех пор, пока солнце не скрылось за церковным куполом, а воспрянувшая над городом мрачная луна не разогнала народ с улиц. Все огни потухли. В тишине она стояла перед виселицей, снова и снова оглядывая худой труп в обносках, но едва верила в произошедшее. Мив казалось, что хитрый Куврата переживёт всех.

Её обуял ужас при мысли о том, что и она вполне могла болтаться в петле рядом с ним, такая же костлявая, зловонная и неприглядная. Её прекрасные светлые волосы наверняка бы слежались и потускнели, а ступни покрылись бы кровоточащими язвами, не говоря уже о ранах, что оставили бы ей легионеры в подземелье. В смерти не было полутонов – она всегда явственно уродлива и смердит десятками мерзейших запахов. Она ожидала каждого в конце пути.

Однако смерть соглядатая почудилась Мив вдруг привлекательной. Она не испытывала ни радости, ни триумфа, одновременно внутри зрело странное чувство, чуть схожее с облегчением. Но другое. Как отдых на первом привале, когда впереди ждали месяцы изнуряющих странствий.

Пьяный возглас оборвал её размышления. Мив обернулась. Из переулка на площадь высыпало трое миротворцев. Один из них присвистнул.

– Эй, мамзеля! Чего это ты тут делаешь после комендантского часа? Не положено.

– Как есть, не положено, – поддакнул второй, пошатываясь.

Мив охватил ступор. Она забегала глазами по сторонам. Тёмная майская ночь опустила крылья на Ферополь, и лунный свет был не в силах разогнать её. Вокруг – ни души. Не кричали даже вороны, верные спутники городов, взятых илиарами, и устраиваемых в них казней.

«Нет, нет, нет... Только не это», – пронеслось в голове.

Ноги вросли в брусчатку и больше ей не подчинялись. Между тем, миротворцы приблизились к ней.

– Все барышни по домам ночью сидят. Кроме... особенных, – протянул первый, ухмыляясь. – Ты особенная?

Резкий запаха алкоголя привёл её в чувство, и Мив попятилась назад, но солдаты окружили её.

– Пожалуйста, не надо...

– Мы проводим тебя домой, мамзеля, расслабься.

Дрожащая рука нащупала под кафтаном выпуклость. Она умела орудовать кинжалом, но сомневалась, что это спасёт от трёх взрослых мужчин.

– Что там у тебя? А ну, покажи! – миротворец перехватил её руку, отставляя в сторону. Жёсткие пальцы рванули ткань. – Это что, оружие?

Содрав застёжки кафтана, он снял с её тела ножны и поднял их вверх, чтобы рассмотреть. Другой солдат завёл ей руки за спину и надавил на запястья, но Мив была настолько испугана, что совсем не сопротивлялась. На глазах выступили слёзы.

– Тебе нельзя носить при себе такие вещицы, ты в курсе? – сунув ножны себе за пояс, миротворец шагнул к ней. – Запрещено.

– Да, запрещено!

Взяв девушку за подбородок, он принялся поворачивать её голову из стороны в сторону.

– Хорошенькая. Жаль, что остроухая.

Оставив лицо в покое, холодная ладонь прошлась по шее и переместилась вниз. Мив зажмурилась, когда он стиснул грудь пальцами.

– Я тебя знаю. Ты девчонка генерала, – заявил миротворец с толикой удивления

– Что? – выпалил тот, что держал Мив сзади. – Давай оставим её, Здебор.

– А чего? Боишься? – насмешливо протянул третий солдат, перебирая пряди волос эльфийки.

– Генерала тут больше нет, – проговорил Здебор. – И вряд ли он когда-нибудь вернётся в эти края. А раз он оставил эту красоту здесь, то...

Она бы закричала, но голос отказал ей, оставив довольствоваться всхлипами и стонами, что раззадорило Здебора. Надорвав кафтан сильнее, он добрался до рубахи и потянул тонкую материю. Но прежде, чем самые худшие кошмары Мив воплотились в жизнь, из переулка послышался новый голос:

– Что вы делаете?

Миротворцы оглянулись.

– Кто там ещё?... Командир?

Из темноты вышел Иян. Эльфийка обмякла на руках солдат.

– Я спросил: что вы делаете с этой женщиной? – повторил он.

– Мы... мы... – заикаясь, Здебор не смог ничего из себя выдавить, и отступил назад.

Тот, что зажимал Мив со спины, выпустил её. Она едва не повалилась на землю, но чудом устояла на ногах и запахнулась в разорванный кафтан.

– Пошли вон. Утром жду у себя. Всех, – процедил командир.

Солдаты ретировались без лишних слов. Мив не сумела понять причину страха на их лицах при виде Ияна, который заставил их слинять так поспешно, но её это взволновало самую малость. Минута – и на площади снова было тихо, если не считать скрип верёвки, на которой раскачивался соглядатай.

– Уж прости, – проговорил Иян. – За всеми не уследишь. Да и тебе не следует бродить тут одной по ночам.

– Я... – слова застряли в горле. Мив опустила глаза.

– Хотела насладиться вдоволь, понимаю, – догадался командир миротворцев, бросая взгляд на эшафот. – Жаль, что дела отвлекли меня от основного зрелища. Обойдусь этими крохами, но и они как никогда сытны.

Мив кивнула и тоже поглядела на Куврату. Она знала, от кого исходил приказ оставить его тело вот так висеть до утра. Когда прошло оцепенение, эльфийка поправила волосы, выдохнула и посмотрела на Ияна осознанным взглядом. Командир выглядел бледнее обычного, к тому же она не могла избавиться от впечатления, которое он произвёл на неё ещё в Белом Копье – постаревший, насупленный, переживший то, что людям в принципе не дано переживать и сохранять при этом разум. Чёрные глаза соскользнули с трупа в петле к ней, смущая своей глубиной.

– Соболезную.

– А? – рассеянно отозвалась она.

– Эльфы на рудниках. Никто не уцелел.

– Спасибо...

– Но ты вовсе никогда не думала об их благополучии, правда? – спросил Иян. – Ты работала на свой светлый образ, когда заявляла о необходимости их спасения. Мечтала получить прощение Грэтиэна, чтобы было, куда бежать, если с илиарским правителем не срастётся.

Схлынувшее ранее напряжение вернулось и резануло мышцы больнее, чем до этого, но Мив не показала этого. Она нахмурилась, притворившись, что не понимает, о чём Иян говорит.

Пиритовая улыбка исказила его черты.

– Я не осуждаю тебя. Каждый выживает так, как умеет. Кто-то сражается на поле боя. Кто-то – в постели с сильными мира сего. Удивительно, что ты не запрыгнула в койку к Куврате. Он, как-никак, серый кардинал Раздолья. Видимо, даже для тебя он был слишком мерзок.

Мив приняла оскорблённый вид, хотя пробудившаяся интуиция подсказывала ей, что мнимый доброжелательный тон Ияна не сулил ничего хорошего.

– Ты можешь говорить, что любила каждого из своих покровителей, – сказал он, облизнув губы всё с той же настораживающей улыбкой. – Но кто в это поверит? Жуткий Генерал не поверил. Поэтому и бросил тебя здесь.

Мив запоздало заметила, что зрачки в глазах Ияна было не различить. Сердце забилось чаще. Она вспомнила последнюю встречу с Кувратой.

– Как ты выжил? – хрипло спросила она.

– Я рассказывал об этом.

– Но ты так и не объявился. Сирин неделями горевал.

– Я тронут.

Он посмотрел на Мив, склонив к плечу голову. Затем издал тихий смешок:

– Ты сейчас представила: а что, если Куврата не при чём? Что, если это я убил Славлена?

Эльфийка вцепилась в обрывки кафтана, закрываясь им, словно это могло спрятать её от обжигающего взгляда Ияна.

– Куврата после твоего исчезновения почти не отходил от нас, – проговорила она. – А ты... Где ты был?

– Что ж, получается, ты оболгала невиновного, Мивсаэль, – он вскинул брови.

Мив отступила – незаметно, на один маленький шажочек назад. Но Иян увидел. И пошёл на неё. Развернуться и побежать она не успела. Командир миротворцев оказался за секунду рядом с ней и дёрнул её за руку, привлекая к себе.

– Но, но... Тише, – шепнул он, кладя ладонь на спину эльфийки и не давая ей вырваться. – Я любил своего короля, Мив. Но иногда, чтобы победить, нужно жертвовать тем, что любишь.

– О чём ты? – испуганно вымолвила она, продолжая брыкаться.

Она благодарила своё тело за то, что в этот раз паника запустила нужные рефлексы и позволила ей сопротивляться. Но руки Ияна были цепкими и твёрдыми, как стальные путы. Глаза – два тёмных озера, вблизи казавшиеся страшнее.

– Славлен не послушал меня. Он предал Раздолье, – заговорил Иян, сдвинув брови. – После чего всё и полетело к чертям. Пока я зализывал свои раны, волочась по глухомани, чтобы меня не вычислили агенты этого выродка, Сирин разрушил страну.

– Так это ты... – зашептала Мив. – Ты натравил Инквизицию на нас.

– У меня не было выхода, вы предали эту страну! – осклабившись, рявкнул он. – Тогда пусть лучше всё сгорит огнём Блазнгара.... Затем пришли илиары. Я долго наблюдал за этой войной, собирая остатки миротворцев по окраинам Раздолья и оплакивая павших товарищей. И вот наконец мне представился шанс вернуть всё, как было. Придётся некоторое время пожить под чужим знаменем, но это ничего, ничего... Свобода всё равно ближе, чем она была во время правления Сирина.

– Как ты посмел? – простонала эльфийка. – Я ... Я не могу понять...

– А тебе больше не надо, – вдруг спокойно произнёс он, вынимая из ножен на груди нож. – И мучиться тоже на надо. Не двигайся, а то не попаду.

– Что ты...

Мив смогла лишь рвано вздохнуть, когда лезвие пронзило её плоть. Боли она не почувствовала, но в глазах потемнело, и она навалилась на Ияна. Тот обнял её, не вынимая нож из живота. Кровь хлынула на мундир.

– Ты сомневалась, – сказал он, положив её послушную голову свободной ладонью к себе на плечо. – Не сегодня так завтра ты бы поняла, что не Куврата выдал вас Инквизиции. Я не мог допустить этого. Прости.

– Иян... – обессилено прохрипела эльфийка. – По... Почему ты так...

– Я слишком долго смотрел в бездну, дорогая, – отрешённо пробормотал он. – Она поглядела в ответ.

Веки нещадно потяжелели, а ноги обвил холод, поднимаясь всё выше и выше, разливаясь по телу и нагоняя сонливость.

– Пора к Создателю, Мивсаэль. Он присмотрит за тобой, – услышала она перед тем, как рухнуть навстречу тьме.

***

К полуночи они прорвались в город. Ещё через час подступили вплотную к вилле.

Через полчаса были внутри.

Лета привалилась к стене, прижимая к груди раненую руку. Сехлинский клинок вскользь задел её, но порез был таким глубоким, что его пришлось наскоро перевязать.

– Защищайте ворота, пока сюда не набежало ещё больше! – крикнула она воинам.

Сыны бросились исполнять её приказ и исчезли за углом. Лета услышала глухой скрежет по полу. Забаррикадировав двери, ещё двое подбежали к ней.

– В правое крыло, живо! – выпалила Лета. – Пока они не разбрелись по всем этажам.

– Есть, командир!

Через какое-то время в коридоре стало тихо. Лета переборола желание сползти по стене и посмотрела на Хруго.

– Фэктх дурох, – прогудел он злобно. – О даха дисх!¹

– Нет, лучше иди налево, – возразила девушка, указывая мечом в нужную сторону. – Там наших никого, а значит крыло кишит имперцами... Справишься?

Полугном закинул секиру на плечо и кивнул. Лета попыталась выдавить из себя улыбку, но не смогла. Тогда Хруго подошёл к ней и стукнул кулаком, довольно мягко и по здоровой руке.

– Я буду в порядке, – пообещала она. – Пойду вниз, к кухням. Выведу, кого смогу.

Не слова, но интонация её голоса удовлетворила полугнома, понимающего из всеобщего десятка два слов, и он засеменил трусцой вслед за воинами. Лета же затянула повязку на руке туже и оторвалась от стены. Левая рука ей больше не союзница.

Безмолвие, царившее в коридоре, было таким густым и ощутимым, словно снаружи не творилась резня. Ей не привыкать видеть умирающих людей. Самой иногда быть в шаге от неминуемой гибели. Сражаться с куда более сильными противниками, чем она. Терять надежду. И силы. Но...

Эта ночь обещала стать слишком длинной и кровавой, чтобы она хоть на секунду задержалась здесь. Город, возможно, выстоит. Но ложиться под меч ради этого мизерного шанса она не собиралась.

Как обмолвился Логнар, огонь в храме зажёгся не сразу. Кто-то прознал об атаке за много дней до того, как войско Лаустендаля преодолело горный перевал. Времени думать, кто мог предупредить их из Ноэстиса не было, куда больше тревожила неизвестность – до самого прибытия врага они не знали ни о том, откуда идёт войско, ни о том, из кого оно состоит. Поэтому появление сехлинов в таком количестве устрашило всякого. Если вампиры оказались способны пройти через горы, которые были неподвластны ни одному живому существу, сократив себе путь, то каковы они были в бою?

Искусны, кровожадны, выносливы. Поистине жуткий винегрет качеств.

Странно, что Империя выложила этот козырь так поздно. Иссякло терпение или пушечное мясо – упыри? Такое войско могло бы в два счёта разобраться с Сынами, когда мятеж только начинал разгораться.

Сехлины были другими. Что им до наспех выставленных частоколов да затупленных клинков бывших рабов? Если первое время северяне в авангарде хоть как-то держались, то после того, как исполинский таран снёс вместе с воротами часть городских стен, всё покатилось к чёрту. Увидев, как сражаются эти облачённые в красное воины, Лета недолго мешкала в первом ряду и умчалась в тыл. Но даже на отступах к городу, далеко не в гуще сражения, она ухитрилась получить рану.

Стук в заваленную мебелью дверь оборвал её мысли. Лета сунула меч в ножны и побежала к нижнему этажу, но не к кухням, как заявила Хруго. Она достаточно хорошо изучила виллу, чтобы запомнить все её выходы, через которые и прислуга не ходила. То желание, что зародилось в посулах тёмной ночи под вой боевого рога, наваливалось на неё тяжёлой тушей и бубнило на ухо: пора валить. Не медля.

Она не боялась смерти. Та столько раз хватала её за руку, что им пригоже стать подругами, но Лета отнюдь не мечтала о столь близких и непродолжительных отношениях с костлявой. На Арене её труп обрёл бы смысл. Она бы закончила так, как и подобает местной звезде, окружённая сотней противников, осмелившихся проверить, насколько её хватит. Однако тут, в осаждённом городе, её смерть стала бы одной из других бесчисленных, произошедших непонятно за что или за кого. Темпраст был ей чужим. Так зачем погибать за него?

Когда враг выломал двери, Лета была уже внизу. Вытащив из ниш все факелы, она затушила их. Следом за темнотой пришёл и запах – кровь. Имперцы были здесь.

Девушка осторожно двинулась вперёд, доверяя лишь своему слуху. Один глаз по-прежнему отлично видел в темноте, но полагаться на него было глупо. Вдалеке кто-то закричал, и она стиснула зубы, молясь, чтобы ей никто не попался по пути.

Новоиспечённый командир удирал с поля боя, побросав на произвол не только своих солдат – ему и на друзей плевать.

«Иди ты на хрен, совесть».

Она не сбегала. Она предпочла жизнь бессмысленной гибели, ведь так? Это была крысиная, но вполне разумная стратегия, вызывавшая у неё прежде отвращение. Видимо, годы прибавили ей ума, раз сегодня она находила свой план идеальным.

Свернув к баням в надежде отдалиться от места возможной схватки, она начала слышать крики отчётливее, а затем наткнулась на тело служанки. В ногах женщины вился кот чародея.

– Эй, ты почему не прячешься? – шепнула она.

Котяра упёр в неё зелёный немигающий взор.

Склонившись над служанкой, Лета узнала её и с досадой нахмурилась. Берси ухлёстывал за ней и собирался даже посвятить поэму. На прошлой неделе почти дописал. Мирное лицо женщины не оставляло сомнений в том, что она решила уйти по-своему. Об этом говорил и рваный надрез на горле, не слишком умелый, но достаточный для того, чтобы истечь кровью.

«Проклятье».

Город, да и весь Север, были чужими для неё. Но не люди.

Она выпрямилась, озираясь по сторонам и ожидая, что из темноты на неё вылетит имперский воин, ведь эти твари двигались абсолютно бесшумно, но никого пока не было. Крики в дальней части коридора усилились. Скоро к нему примешался отчётливый звон стали.

Она раздражённо выдохнула. Она ранена. Обессилена. Утратила весь пыл в самом начале сражения. И подстрекавший постоянно пролить как можно больше крови Анругвин сегодня молчал, вверяя свою силу в умелые, но такие дрожащие и слабые руки...

Настроения славно помирать не было.

Так зачем ей идти на крики или искать Марка?

Кот Логнара мяукнул.

– Твою ж мать, – процедила она. – Я не могу... Не могу...

«Я не такая».

В памяти вспыхнуло лицо Родерика в последние минуты жизни, серое и измученное болью. Прогорев перед под зажмуренными глазами инквизиторским костром, оно изменилось, приобретя более скорбные и худые черты. Драгон. На Скалистых островах. Мёртв несколько дней. Она взобралась на вершины самых высоких скал, откуда открывался вид на бескрайнюю чашу моря. Похоронила отца, как подобает.

Скольких ещё ей предстоит похоронить?

Мешанина лиц хлынула в мозг, раздувая боль, и Лета схватилась за голову.

«Не могу... не могу... не могу...»

Я не могу уйти.

Выдернув из головы все воспоминания, Лета открыла глаза. Кот сидел на том же месте, словно ждал её решения. Размяв раненую руку, керничка пришла к выводу, что не всё так плохо, и подняла кота. Не сопротивляясь, тот заурчал и боднул её головой в подбородок.

– Ты либо тупой, либо бесстрашный, раз шатаешься тут, – бросила Лета, погладив его. – Ладно, пойдём спасём кого-нибудь.

Сунув кота подмышку, девушка побежала дальше по коридору к лязгу мечей, что эхом катился из бань.

Аподитерий² заполнился телами. Лета влетела в комнату и бегло осмотрелась. С десяток служанок, которым свезло меньше той, что заснула навечно в коридоре, и парочка солдат. В том числе и её солдат.

«Не чужие люди. Не. Чужие»

Драка продолжалась в кальдарии,

Едва не поскользнувшись в лужах крови, керничка ринулась к следующему залу. Она вошла в кальдарий в тот момент, когда очередная жертва сехлинского воина испускала дух, пронзённая длинным клинком. Насадив Сына Молний на свой меч, имперец пришпилил его к стене с мозаичными дельфинчиками, беззаботно резвящимися в кровавых подтёках вместо морских волн. Девушка так и застыла в проходе. Кот на руках перестал урчать, почуяв вампира.

– Лета! – заверещал полный паники голос.

Она запоздало заметила Брэнна, жмущегося к краю бассейна. Покончив с солдатом, сехлин обернулся на его крик.

– Кто у нас тут? А... Носительница Драупнира. Собственной персоной, – протянул он на всеобщем, коверкая акцентом слова и скалясь. – Ну, здравствуй.

Алые зрачки вспыхнули в предвкушении. Брэнн переполз к ногам девушки.

– Где твой клинок? – сердито выдохнула Лета, но керник не ответил, прижимаясь к её голени.

Имперец хихикнул и вытащил из тела воина меч.

– Сначала ты, а потом мальчишка, – проговорил он, принимая боевую стойку. – Не скажу, что мечтал встретиться с тобой в реальном бою. Ты хоть и блистала на Арене, но никогда не переставала быть человеком.

Последнее слово было выброшено изо рта столь презрительно, что внутри Леты пробудился и заклокотал зверь. А она считала, что он утих навсегда после приезда в Темпраст.

– Я человек меньше чем на треть, мудень, – выплюнула она.

– Это мы посмотрим, – отвечал имперец, плотоядно ухмыляясь.

Он двинулся на неё. Лета поспешно отпихнула Брэнна в сторону.

– Подержи кота.

Всучив кернику животное, она извлекла меч из ножен за мгновение до того, как на неё обрушился рубящий удар. Отклонившись, она перевернула клинок в горизонтальное положение, парировав следующую атаку. Сехлин удивлённо хмыкнул:

– Быстрая. Но я всё равно быстрее.

В доказательство своих слов, имперец крутанул меч, разрывая блок, и повёл лезвие вниз, целясь в бедро. Лета увернулась. После отбила его новое молниеносное движение, заведя Анругвин за спину. Противник вновь не сдержал изумлённого вздоха.

– А если так?

Он принялся осыпать её градом ударов. Пробудившись наконец, Анругвин снизил свой вес и повёл её руку в нужном направлении. С минуту в банях раздавались хлёсткие звуки встречавшихся клинков и сбившееся дыхание кернички. Уйдя в защиту, Лета судорожно обдумывала план действий. Периферийное зрение её подводило, а мутная пелена на глазу не позволяла как следует рассмотреть противника. В конце концов он задел её, распоров ткань куртки и оставив царапину под ключицей. Она отшатнулась назад, выигрывая себе время для отдыха.

«Дура! Надо было надеть доспехи...»

Сехлин не дал ей ни секунды на передышку. Прыгнул с ликующим воплем к ней, разя короткими колющими ударами.

– Я вижу человека, – цедил он между атаками. – Слабого. Жалкого. Беспомощного человечишку.

Понимая, что вот-вот выбьется из сил от такого бешеного темпа, Лета дождалась самого продолжительного выпада имперца и перехватила лезвие меча ладонью. Пока он таращился на её руку, крепко сжавшую бритвенно-острый клинок, девушка огрела его гардой по голове. Он отпрянул, от неожиданности выпустив клинок. Не позволяя резвому выродку опомниться, Лета прицелилась и всадила Анругвин в незащищённый бронёй пах. Сехлин с диким визгом повалился на пол, пытаясь остановить руками фонтан крови, вырвавшийся из покалеченной промежности.

Схожее с экипировкой илиарских легионеров обмундирование делало этих тварей сложными противниками. Необходимо было разить в неприкрытые места или сочленения доспехов, куда более качественных, чем у упырей. Те её меч пронзал словно бумагу, но с этими приходилось возиться. Материал, ковка, форма – это был не просто защитный панцирь, а вершина кузнечного искусства. Императрица прислала в Темпраст элиту, чтобы за одну ночь прикрыть тородову лавочку с восстанием. И за стенами виллы таких, как этот сехлин, тысячи.

«Нет, городу хана».

Лета отбросила имперский клинок и приблизилась к вампиру, глядя на него сверху вниз. Положив ступню на его колено, она с силой надавила. Он заорал.

– Не мерился бы причиндалами, то победил бы, – выпалила она, выровняв дыхание. – Было бы с кем. У меня-то их нет. А теперь и у тебя, мерзость ты кровососущая.

– Ты, ansam treatura³... – прохрипел он. – Бешеная сук...

Остриё Анругвина вонзилось в его глотку, заставляя умолкнуть. Сехлин забулькал слюной и кровью, но оказался таким живучим, что Лете пришлось буквально изодрать клинком его горло на лоскуты, прежде чем он окончательно замер, уставившись на неё своими глазами-угольками.

Она отошла от вампира и, поморщившись, взглянула на онемевшую ладонь и кровоточащий порез. Вот теперь она точно бесполезна.

Оторвав кусок имперского плаща и перевязав им новую рану, Лета наконец повернулась к Брэнну. Так и не выпустив кота, он разукрасил рвотой воду в бассейне, и так помутневшую от попадавших туда мертвецов.

– Чего вы все блюёте? – буркнула Лета. – Сначала Бора, вот и ты...

– Просто... Это... – посмотрев на имперца, Брэнн прикрыл рот.

– А. Понятно, – уронила девушка безучастно.

Запах смерти в ней самой давно не будил тошноту, а что касалось Брэнна, она и припомнить не могла, чтобы ему тоже становилось плохо. В Уруте и Короне он держался стойко, хотя это были его первые сражения.

Наверху что-то прогремело, похожее на взрыв. Кажется, чародей вступил в бой. Брэнн задрожал всем телом, а вместе с ним и кот.

Лета устало провела рукой по голове и на несколько минут вперила взгляд в пол.

– Так, ладно, – она встрепенулась, тряхнув волосами. – Спрячься тут где-нибудь. Мне нужно идти, – она присела рядом с парнем и тронула его плечо. – А после, если выживем, поговорим о том, что случилось в Строннице. Хорошо?

Громко сглотнув, Брэнн кивнул и уткнулся опухшим от слёз лицом в пушистую кошачью спину. И ни следа прежнего бахвальства, которое он источал ежечасно. Решив больше его не тревожить, Лета поднялась и побежала к выходу.

Коридор встретил её всё тем же молчанием, и она понадеялась, что так будет впредь и никто сюда больше не заявится. Шум с верхних этажей повторился, и девушка поспешила к лестнице.

Неожиданная тянущая боль внизу живота прибила её и без того ослабшее тело к перилам. Она знала эти спазмы, но недоуменно скривилась.

«Что? Да это невозможно...»

Её цикл прервался на долгие месяцы после одной из травм на Арене, и она думала, что он никогда больше не восстановится. Лета притормозила, собирая волю в кулак. В другой день она бы обрадовалась внезапным регулам, но только не во время сражений.

«Теперь понятно, почему я такая размазня сегодня».

Стараясь не обращать внимания на то, как невидимые крюки растаскивали её внутренние органы в стороны, Лета взбежала по ступенькам и наверху едва не напоролась на вражеские клинки. Отбившись от имперцев, она проскользнула между ними и побежала дальше. На следующем этаже царил тот же хаос, но Сынов Молний было больше. Выкрикивая на ходу приказы спуститься вниз и обороняться там, Лета срезала путь через двор и направилась к дальнему крылу, из которого можно было попасть на крышу. Узкая лестница вывела её наконец в просторную галерею, где она увидела одержимый битвой город.

Остолбенев и позабыв про все свои болячки, Лета смотрела на то, как серый городишко за пару часов приобрёл цвета пламени и смерти. Огонь перекидывался от одного здания к другому, расползаясь по Темпрасту, как водянистые капли краски на холсте. Внизу на улицах шла битва, исход которой, судя по обилию имперских плащей, был неутешительным.

Грохот возобновился, освобождая её от ступора, и Лета осмотрела галерею в поисках его источника. Несколько лучников, прячась за колоннами, обстреливали имперцев. Она подбежала к балюстраде и осторожно высунулась наружу. Жар опалил щёки. Чудом увернувшись, девушка проследила полёт огромного огненного шара, брошенного в имперцев, а затем прижалась спиной к стене, доставая из пяток ухнувшее туда сердце.

– Лучше не высовывайся, – подмигнул ей Ивар, натягивая на тетиву стрелу. – Логнар с друидами развлекается.

– О, я ещё внизу услышала, – брякнула она и заметила рядом с северянином Марка.

– Как там обстановка? – поинтересовался он.

– Виллу мы отобьём, конечно, но... – она глянула мельком на город и растянула губы в кривой ухмылке, намеренно не договаривая – А тут как дела? Паршиво, я полагаю?

Марк приблизился к ней и указал куда-то в центральную часть Темпраста, практически неразличимую из-за коптившего небо дыма.

– Присмотрись. Там склад с вихюоном. Он горит. Через пару минут весь город взлетит на воздух.

Лета перевела на него ошалевший взгляд. Он не сдержал смешок.

– И чего ты радуешься?

– Часть друидов с хорошо вооружённым отрядом уже умчались туда. Они успеют его потушить. Надеюсь.

Она стукнула его кулаком в грудь.

– Ай!... – выдохнул он рассеянно и потёр пальцами ушибленное место, не сводя глаз с горизонта. – Подозрительно, что склад загорелся.

– Оглядись, тут всё в огне.

– Да, но всё началось с южных ворот. Пожар не успел бы распространиться через весь город. Погляди туда ещё раз.

Лета что есть мочи напрягла зрение, но у неё было такое чувство, будто и здоровый глаз отказывался работать за компанию с новым и также затянулся этим маревом. Она рассерженно замотала головой:

– Я ни зги не вижу, ты же знаешь.

– Точно, прости. Он там один горит.

– Ну и что? – она искренне не видела ничего странного в этом.

– А то, что о местонахождении вихюона было известно ограниченному кругу лиц. Ярлам и Логнару, нескольким Сынам и нам с тобой. И то по доброте чародейской.

Тут она поняла, к чему Марк клонил, и невесело усмехнулась.

– Среди нас предатель, получается.

– Получается, – вторил он её словам и пошарил рукой в колчане. – Дьявол! У меня пусто. Эй, вы! Несите ещё стрелы.

Два оруженосца бросились в смежное с галереей помещение и приволокли оттуда ящики со снаряжением. Позабыв о Лете, Марк наполнил колчан и вернулся к обстрелу. Керничка отошла от колонн на безопасное расстояние. Заворочавшаяся в животе боль подтвердила, что она сделала правильный выбор.

Переживая очередную схватку со взбесившейся маткой, Лета рефлекторно сгорбилась, а потом шагнула назад в поисках опоры. Рука нащупала что-то твёрдое и кожаное. Скосив туда глаза, она увидела, что держится за туго обвивший мужской торс ремень, на котором болтался бородовидный топор.

– Что, даже прелюдии не будет? – спросил, нет, заскрежетал металлом насмешливый голос.

Лета уставилась перед собой и выпрямилась, хоть с бунтующими органами это далось нелегко. В ноздри ударил запах морской соли. Мозолистая ладонь легла на её шею. Он развернул её лицом к себе, заглядывая в глаза. Осмелившись наконец посмотреть в ответ, она запихнула испуганный крик обратно в глотку.

Его шрамы... исчезли.

На неё смотрел юноша, едва ли старше её, а может и моложе – лишь взгляд выдавал два десятка лет несладкой жизни. Холодный и надменный, прятавший в глубине бездонный ад. Серебро радужки расплавилось и почернело. Теперь в его глазах роилась тьма, глубокая, незнакомая...

– Всё ещё жива, – выдохнул Конор.

– Как и ты, – сорвалось с её окаменевшего языка.

Он усмехнулся в ответ. Пальцы ненадолго, но с нажимом заскользили по её затылку, обжигая. Если ласка могла быть яростной и неистовой, то он именно такую и проявлял.

В его зрачках полыхали искры.

Она была готова к этому. Что-то должно было в нём измениться. Что-то. Но не кожа, ставшая из просто бледноватой какой-то неестественной молочно-белой. И не глаза, утратившие свой прежний цвет, ныне тёмные и блестящие, как антрацит.

Густые, неделями не стриженные волосы, с которыми он уходил, торчали коротким ровным ёжиком. Лета сильно сомневалась в том, что он где-то в дороге умудрился посетить цирюльника. Которого, впрочем, никогда не встретишь за пределами княжеств и Ардейнарда.

– Чего ты обомлела, змейка? – улыбка обнажила клыки

Лета перевела взгляд на его зубы и в этот раз не удержала возглас.

– Что... с тобой?

Северянин повёл плечами северянин и ухмыльнулся ещё шире.

– Позволь показать тебе фокус, – схватив девушку за руку, он потащил её к колоннам.

Отпихнув в сторону Марка, ошарашенного его появлением даже в большей степени, чем Лета, Конор вплотную подвёл керничку к балюстраде.

– Смотри, – он показал вниз, на сражавшихся с имперцами Сынов. – Да не на них! Вон туда смотри.

Лета пригляделась и поначалу ничего не замечала. Но постепенно мешанина врагов и союзников разбавилась третьей стороной – воинами, носившими чёрные плащи.

Упыри. Но из Лаустендаля пришли только сехлины...

Прежде, чем девушка успела воскликнуть хоть что-то, Конор тихо проговорил:

– Убивайте имперцев. Людей не трогать.

С такого расстояния ей было сложно рассмотреть подробности, но красные плащи немного поредели. Лучники прекратили стрелять и тоже выпучили глаза, глядя на то, как имперские прихвостни расправлялись со своими господами. Остановились и чародей с друидами на крыше.

Лета медленно повернулась к Конору. Тот, довольный собой, махнул рукой, будто отрекаясь от похвалы:

– Не благодари.

– Что ты, блять, такое? – выпалил Марк.

– Повелитель упырей. Нет?... Тогда не знаю.

Наслаждавшийся зрелищем Ивар присвистнул.

– Ну ты даёшь... Привет, кстати.

– Я бы на твоём месте начал с прощания. Заранее, – отозвался Конор. – Сехлины быстро гостей раскидают, дай им опомниться.

– Так или иначе, все мы свидимся в посмертии, – бросил с печальным вздохом Ивар.

– Да нет там ни хрена. Только что оттуда вернулся.

– То-то смотрю рожа у тебя какая-то другая.

Лета переглянулась с Марком.

– Извините, что прерываю вашу любезную беседу, – проговорила она, повысив голос. – Но нам нужны объяснения. Срочно.

– Это очень долгая история, змейка.

– Да, однако...

– Командир! Командир! – протяжно завыл кто-то со стороны лестницы.

В галерею вбежал запыхавшийся солдат, которого Лета отсылала в правое крыло. Он был покрыт кровью настолько, что так и не поняла, ранен ли он, или это чужая кровь.

– Там... Это... Они... Они выбили двери... Нам не хватает людей... Что делать, командир?!...

Лета выругалась. Брови Конора взлетели вверх:

– Не понял.

– Хальдор сделал меня своим хэрсиром, – пояснила она и даже смогла улыбнуться краем рта. – Эта история ещё дольше.

– Не так уж и дольше, учитывая, как вы с ним спелись.

– Командир! – напомнил о себе воин с нарастающим ужасом в глазах.

Парень, должно быть, был крайне напуган, пережив внизу кошмар. Происходящие же мирные дискуссии в галерее совсем выбили его из колеи.

Лета поникла, не представляя, как ей сражаться в подобном состоянии. Лица коснулся изучающий взор Конора. Он хмыкнул и забрался с ногами на балюстраду.

– Эй, ты куда? – остановил его Марк.

– Пойду разберусь с ребятами внизу. А вы идите другим на подмогу, – с этими словами он повалился спиной назад, в пустоту.

Кто-то вскрикнул, но Лета и не дёрнулась. Она знала, что в затянутое дымом небо Темпраста вот-вот взмоет кровавый ястреб, неся имперцам смерть.

1. О даха дисх (мэнке) – Я пойду за ними.

2. Аподитерий – помещение перед кальдарием в илиарских банях, предназначенное для переодевания и отдыха.

3. Ansam treatura (имперск.) – безумная тварь.