Элегия Мёртвых

Глава 25. Klos, Arсhas

– Мы с Эйдин женимся.

Вино пошло носом. Лета едва не уронила стакан, задыхаясь от обжигающей горечи, сковавшей носоглотку, а Хальдор уже протягивал ей платочек. Вытерев лицо, она уставилась на ярла. Тусклый солнечный свет придавал его коротким волосам оттенок пепла, что, казалось, совсем состарило его. Но на Лету смотрели глаза мальчишки.

– Что ты сказал?

– Тород уже дал разрешение на брак, – похвастался Хальдор. – А он иначе не мог, ведь этот брак скрепит союз между двумя владениями.

– Свадьба прямо на костях, – хмыкнула Лета. – Ну вы даёте.

На коже всё-таки остался липкий слой, несмотря на все её манипуляции с платком. Скомкав его и вручив обратно ярлу, Лета поднялась, подхватывая по пути стакан. Гомон за окном усиливался, но ей совершенно не хотелось смотреть туда, не то, что идти – Тород давал напутственные слова тем, кто собрался идти к озеру. До жути официозное мероприятие, в котором не было никакого смысла. Ещё и приправленное страстной тирадой. Лета почувствовала облегчение, что ей не пришлось торчать там.

– Ты не подумай, я рада, что вы решили обвенчаться, – она повернулась к Хальдору с слегка вымученной улыбкой. Но не врала – она действительно видела в нём и Эйдин пару.

Той надо было удовлетворить потребность заботиться о ком-то, а Хальдор... Хальдор нуждался в тепле. В том, которое не могла ему дать Лета. Ей и самой это нужно. Не тепло, а огонь, чтобы согреть истощённое борьбой сердце.

– Просто сейчас не самый подходящий момент, – дополнила керничка, глотнув вина.

– Другого может и не быть, – проговорил он, и Лета шевельнула бровью, признавая резон. – И должен же быть у людей праздник в череде скорбных дней.

– Сперва дождись, когда народ оплачет близких. Это будет недостойно ярла, если он на следующий день после бойни станет праздновать свадьбу, ты так не считаешь?

– Мы никуда не спешим. Отпразднуем, когда вы вернётесь.

Лета фыркнула так громко, что, должно быть, этот звук вылетел через прикрытую дверь и шуганул кого-нибудь в вечно безмолвном коридоре.

– Если мы вернёмся, мой ярл, – она мрачно поглядела на него, а потом повторила: – Если.

Никто не знал, что ожидало их на Арнингуле, и была ли так велика необходимость этого путешествия. Логнар считал, что Драупнир покажет там свою силу. А что, если нет?

Если, если, если...

"Ненавижу это слово".

Лета с тоскливым вздохом поправила наручи и бросила взгляд на Анругвин, ожидавший её в ножнах на кровати ярла. С улицы донёсся нечленораздельный вопль, подхваченный другими голосами. Снор. Кажется, этими дикими криками он с другими берсерками славил Одина. Или Торода. А может, выражал восторг от того, что их посылали на смерть. Кто его разберёт.

– Твои парни не слишком рады новому командиру, – заявила Лета.

– Они привыкнут.

– Хорошо бы. Я не собираюсь прыгать перед ними на задних лапках, как последняя шавка.

Хальдор хохотнул и пригубил вина из своего стакана.

– Потому-то я и выбрал тебя.

Она повернулась к нему, ощущая на губах цветение уже настоящей улыбки и изо всех сил прогоняя ощущение того, что это их последняя встреча.

На озере могло ожидать что-угодно. Отгрохавший себе очередную лабораторию Лэлех. Армия упырей. Или какие-нибудь невиданные твари, которых создали два свихнувшихся эльфа. И от этой неопределённости спирало дыхание, а животе червями шевелилась тревога.

– Чародей сказал, что протез сконструировать невозможно, – поделился Хальдор, покосившись на пустой рукав, скрученный в узел. – Осталось бы плеча побольше, можно было что-то придумать, а так... Как думаешь, во времена Эйнара было возможно сделать такое?

– Не знаю.

– Если бы я мог снова сражаться... – в голос ярла скользнула мечтательность.

– Вас, северян, хлебом не корми, дай помахаться, – со смехом заметила Лета. – Сиди спокойно, ты уже отвоевал своё.

– Думаешь, это будет просто? Усесться тут в четырёх стенах и ждать в полнейшем неведении, когда вы вернётесь и... в каком количестве, – он нахмурился осечке в своих словах. – Ты ведь вернёшься?

– Даю слово, что слиняю обратно в Темпраст, когда запахнет жареным, – она прижала кулак к груди. – Да обрушится на меня гнев Вары, если я лгу.

Он усмехнулся, оценив её жест и отсалютовав ей стаканом.

– Может быть, к твоему возвращению и дверги будут здесь.

– Уверен?

– Нет, – он качнул головой и уставился в окно. – Они должны были прибыть вслед за караваном с вихюоном, но, вероятно, что-то пошло не так.

– Или им действительно пришлось сделать внушительный крюк, чтобы не нарваться на засаду.

– Всё будет хорошо. Я знаю.

От этого тона, с каким ярл бросил слова, в носу защипало, но это было отнюдь не вино.

Она бы так и сидела с ним, топя в алкоголе невесёлые думы и сомнения. Сидела бы, напиваясь и отмокая в банях, пока весь город не рухнул бы, знаменуя этим окончательную победу Империи, и не похоронил бы её под собой.

Зачем ей этот второй шанс? Чтобы снова видеть муки и смерть? Хуже всего то, что люди, окружавшие её, были так безмерно ей дороги, что она места себе не находила, заранее представляя, что с ними может случится.

А ведь случится. Чуйка её может и не чародейская, но тоже редко подводит.

Дверь за её спиной широко распахнулась, занося в покои стужу и резкий солёный запах.

– А я-то думал, где же она себе змеиное гнездо свила...

Лета даже не обернулась, закатив глаза. Конор подошёл к ней, кивнул ярлу. Интимно проведя рукой по талии девушки, он скользнул выше и взял у неё стакан.

– Завязывай с этим. Не на прогулку идём.

– Эй!

Не успела она и моргнуть, как Конор осушил стакан и с грохотом опустил его на письменный стол, а затем кинул на неё быстрый взгляд. От тела его несло жаром, но глаза были полны стылой зимней ночи. Контраст, сводящий с ума.

– На дорожку приняли. А теперь пойдём, – сказал он.

Лета выпуталась из его рук и подобрала с кровати меч. Повернулась к ярлу, не позволив улыбке померкнуть.

Хальдор поднялся и протянул ей ладонь. Перехватив клинок одной рукой, Лета ответила на рукопожатие.

– Удачи вам на озере, – произнес ярл. – Что бы вы ни нашли.

С трудом выпустив его ладонь, Лета зашагала к выходу. Она боялась, что от долгих прощаний может раскиснуть, а это сейчас ни к чему.

– Провожать не надо, – изрёк Конор и пошёл следом за ней. Потом добавил через плечо: – Но платочком из окна помаши, будет приятно.

Коридор встретил ставшими почти родными холодом и тишиной. Лёгкий шлепок по её заднице подтвердил, что Конор был в отличном расположении духа. Остановившись, чтобы закрепить ножны на спине, Лета посмотрела на него. Тот обошёл её, кривя рот в ухмылке, и направился дальше по коридору.

Она никогда не думала, что всё будет так...

Мирно.

Словно это не они грызли друг другу глотки год назад и так отчаянно ненавидели, что впору было жечь костры вылетавшими из них искрами.

Чувство нереальное и зыбкое. Но тем ни менее оно заставило её догнать Конора у лестницы и, хватанув его за локоть, встать за цыпочки. Она чмокнула его в щёку, наслаждаясь вмиг окаменевшим лицом.

– Сделаешь ещё раз так, костей не соберёшь, мерзавка, – глухо проворчал он.

Лета только хихикнула и сбежала по лестнице, потянув его за собой и пытаясь унять предчувствие смерча, что надвигался на них с озера. А они, умалишённые, шли ему навстречу.

Небо плакало, распадаясь на части и напитывая почву стужей. Усадьба боярыни мрачно возвышалась над лагерем илиаров, полусгоревшая и разграбленная. Ветер трепетал знамя, развешанное повсюду: на крыше, у палаток, на штандартах легионеров. Череп с короной, родовой герб Эфалисов, почти затмил собой медведя Киргардисов.

Кенсорин растолкал плечами воинов, собравшихся у порога усадьбы, там, где консул исполнял очередной смертный приговор. Сверкнул клинок. Под восторженные вопли на землю отлетела голова какого-то местного чинуши и остановилась у самых ног Кенсорина.

– Klos, Arсhas¹! Klos, Arсhas! – наперебой выкрикивали воины.

Кенсорин смирил голову скорбным взглядом и посмотрел на Фанета. Тот усмехнулся.

Коронованный тщеславием и яростью, он источал безумие всем своим видом. И заражал им войско, напоминавшее сейчас не прославленных легионеров Китривирии, а шайку беснующихся бандитов.

Пора это прекратить.

Прежде, чем Кенсорин взобрался по ступенькам на порог, Фанет скрылся внутри усадьбы. Найти его не составило особого труда. Пришлось только пройти по нескольким безмолвным коридорам, провонявшим кровью и гарью, которые Кенсорин ненавидел до глубины души.

Он застал консула вместе с генералом Лазарем в кабинете боярыни. Последний был на взводе и тыкал пальцем в разложенные на столе отчёты.

– У нас кончаются припасы. Нужно что-то делать!

Фанет скривился:

– Напомни, чья это работа?

– Кризес отвечает за распределение. Но...

– Не моя, ведь так?

Лазар несколько секунд отупело глядел на Фанета единственным глазом, затем тряхнул головой.

– Ты не понимаешь? Я бы не пришёл к тебе по мелочи. И...

– Кенсорин, вот и ты, – растянул губы в дежурной улыбке Фанет, напрочь забывая о присутствии Лазара. – У меня как раз есть для тебя поручение.

Кенсорин прошёл в комнату, выходя на свет свечей. Опешивший Лазар так и остался стоять у стола, а консул расположился в кресле.

– Чем я могу служить? – бросил буднично Кенсорин.

«Воины называют его Archas. Когда это зашло настолько далеко?» – промелькнуло в мыслях.

– Выследи старуху, что заведовала этим домом и окружающими землями, – проговорил Фанет, – и её выродка. Убей обоих.

– Прости?...

– Проблемы со слухом после сражения, друг мой? Отчего ты не обратился в лазарет?

Этот тон, с явным и звенящим в нём потворством... Кенсорин всё меньше узнавал Фанета.

Конечно, он с самого начала наблюдал перемены в нём, но списывал это всё на опьянение властью, что передал генералу царь. Его закоренелая жёсткость и неприязнь к людям какое-то время шли на пользу, а потом...

Он должен был что-то предпринять ещё тогда, когда Фанет назвался консулом.

Лишь бы теперь не стало слишком поздно.

– Злата Василиск нам не угроза, – мягко заявил Кенсорин.

– Я хочу, чтобы её голова вместе с башкой наследника красовались на воротах перед усадьбой, – произнёс Фанет, нетерпеливо постукивая пальцами по столу. – Уяснил?

– Неужели в тебе не осталось ни капли милосердия? – не выдержав, буркнул Кенсорин.

– Милосердия к кому? К людям? – выплюнул консул, сощурившись. – Советую всё-таки наведаться в лазарет, пусть тебя посмотрят. Вдруг сотрясение.

– Фанет.

– Тебя крепко стукнули на днях, я помню.

– Фанет.

Он хотел сказать что-то ещё, но осёкся и взглянул на Кенсорина уже по-другому – без снисхождения и с примесью злобы:

– Ты забыл, кто я?

Кенсорин приподнял брови в ответ.

– Наверное, действительно забыл, раз уж считаешь, что можешь ослушаться моего приказа и вести себя так, будто я всё ещё щенок, едва переступивший порог казарм в Сфенетре, – Фанет хмыкнул, улыбнувшись краем рта. – Но тот день остался далеко в прошлом, старик. У щенка прорезались волчьи зубы. И появился нюх на ложь.

Кенсорин склонил голову в недоумении.

– Думал, меня легко обвести, да? – улыбка Фанета стала шире, затем он скомандовал: – Приведите их.

Караулившие дверь стражники вышли в коридор. Сердце Кенсорина ускорило темп, и он глубоко задышал, стараясь делать это незаметно. Взгляд Фанета хищно вцепился в его лицо, выискивая на нём колебания.

Нашёл.

Откинувшись удовлетворённо в кресле, он обратился к Лазару:

– Оставь нас. Обсудим твою проблему позднее.

Генерал собрал отчёты со стола и вышел, по пути переглянувшись с Кенсорином. Взор старого друга был красноречив. Не один Кенсорин видел, что происходит, внутри Лазаря тоже роились сомнения. Но от этого не стало легче.

Всё время, пока стража не вернулась, они провели в молчании, однако Фанет больше не разглядывал Кенсорина, а отстранённо бубнил слова какой-то песенки, пересчитывая древесные линии на поверхности стола. Наконец, воины возвратились и втолкнули в кабинет несколько связанных илиаров. Кенсорин знал их всех и похолодел.

– Заговор, – кивнул Фанет с поддельной горечью. – Я впечатлён твоей смелостью. И совершенно обескуражен причинами.

– Едва ли тебе известно, что мной двигало, – проговорил Кенсорин, силясь проглотить застрявший в горле комок.

Нет, он не боялся. Вовсе не страх участил его пульс, а осознание того, что он оступился и проиграл. И рискует заплатить за это невинными жизнями.

Кенсорин не сумел долго смотреть в глаза союзникам и повернулся к Фанету.

– Меня задевает твоё решение. Я считал тебя другом и наставником, – выдал консул.

– Мы не собирались устраивать покушение, – торопливо пояснил Кенсорин.

– Мне донесли о заговоре. Неважно, какой исход должен был состояться у вашей затеи, – он поймал его взгляд. – Да, мне донесли. Ты же видел, что творится снаружи. Вся эта армия, все эти доблестные воины служат мне – они мои мечи, мои глаза, уши, мой голос. А ты и эти предатели всего-навсего кучка неудачников, возомнивших себя мятежниками. Ты знаешь, какое наказание за этим следует.

Кенсорин опустил глаза в пол.

– Вас всего тридцать, так? Или мы кого-то не нашли?

– Двадцать девять.

– С чародейкой будет тридцать.

– Она здесь не при чём, – выпалил Кенсорин.

Фанет знал и о ней. Впрочем, удивляться было поздно.

– Она свалила искать своих девок, хотя я приказал ей этого не делать. Так что будет тридцатой, – консул поднялся с кресла. – Ты справился на отлично, прикрывая свою сучку, не вини себя. Её сдали свои. Пришлось побаловаться с Ожерельями, чтобы развязать им языки, но оно того стоило.

– Eagas Ilias²...

– Не надо упоминать богов, не они привели нас сюда, – одёрнул Фанет и обошёл стол, вставая перед Кенсорином. – И не им судить наши поступки... Я выбрал наказание. Им станет децимация³.

– Что?! – воскликнул один из воинов позади. – Генерал, мы не...

– Молчать! – рявкнул Фанет и перевёл глаза на Кенсорина. – Я обязан казнить всех, но именно ты начал плести интриги за моей спиной и втянул в это солдат.

– Я готов понести наказание, но один, – отвечал Кенсорин, из последних сил сохраняя самообладание. – Мы никогда не применяли децимацию, это крайняя мера.

– Не применяли, – согласился консул. – Но и предателей среди нас никогда не было.

– Ты даже не понимаешь, почему я решил...

– Я знаю причины, – отрезал Фанет. – Может быть, если мотивом твоим была бы зависть и стремление заполучить то, чем щедро одарил меня Дометриан перед отплытием из Китривирии, я бы понял. Однако всё куда сложнее, – он повёл плечом. – Жребий всё решит. Вдруг тебе повезёт, и ты останешься жив. Вместе с возлюбленной.

– Нет... – покачал головой Кенсорин, ощущая, как внутри нарастает подавляемый неделями гнев.

– Нет?

– Нет, – повторил он громче. – Мы не сделали ничего дурного. Но вот ты... Жуткий Генерал, Фанет Завоеватель... Ты подарил Китривирии новые земли, но какой ценой?

Консул фыркнул:

– Ты считаешь человеческие жизни за потери?

– А сколько легионеров полегло за всё это время? Сколько ещё ляжет после того, как наёмники отказали нам в поддержке?

– Привести их к нам было твоей задачей, с которой ты не справился, – парировал Фанет.

– А что насчёт войска Птолема, что так и не явилось сюда? – спросил Кенсорин дрожащим голосом. – Это знаки свыше, мальчик мой, но ты не замечаешь их. Нам нужно вернуться домой, пока не поздно. Выступив на Велиград, ты погубишь нас всех.

– Домой? – засмеялся Фанет. – Оглянись, старик. Это уже наш дом. Это наши будущие провинции.

– Которые ты сжёг дотла. Лебединые Земли могли обеспечить нас нужной провизией. Но из-за тебя скоро армия начнёт голодать, не дойдя до столицы.

Улыбка Фанета померкла.

– Связать его, – повелел он.

Стражник завёл руки Кенсорина за спину, стягивая их верёвкой, но генерал не унимался:

– Я растил воина, а не диктатора. Кем ты стал...

– Легендой, – просто ответил Фанет, возвращаясь за стол.

– Дометриан бы никогда... – внезапная мысль, возникшая в голове Кенсорина, была такой ошеломляющей, что лишила его голоса, и он зашептал: – Дометриан... Где царь, Фанет? Где мой царь?

***

Ноготь скользнул по шее, разрывая кожу, будто лезвием. В свете луны заблестела кровь. Императрица наклонилась к горлу трэлла и слизнула выступившую каплю. Помедлив и распробовав вкус, она погрузила клыки полностью, заставив раба опереться на позолоченные подлокотники трона.

Лэлех не хотел прерывать трапезу и молча наблюдал за происходящим в тени колонны. На его памяти, многовековой, но, тем ни менее, кристально ясной, это был первый раз, когда Валора пила из мужчины. Императрица обычно предпочитала кровь юных девушек – та всегда слаще, хоть и слабо утоляет жажду.

Напившись, Императрица оттолкнула от себя трэлла. Шаткой походкой он сошёл с возвышения и привалился к колонне. Ноздри Лэлеха расширились, улавливая пьянящий запах крови.

– Долго там будешь стоять?

Учёный встрепенулся и вышел из своего укрытия.

– Прошу прощения, моя императрица. Не хотел помешать.

– Подойди.

Лэлех приблизился к трону, борясь с желанием вгрызться по пути в глотку трэллу. При ближайшем рассмотрении он оказался мальчишкой, с едва наметившейся растительностью на лице. Головокружение отпустило парня, и он побрёл к выходу, где его ожидала стража.

Императрица забралась с ногами на широкое сиденье трона и вперила в Лэлеха суровый взгляд:

– Нравится? Забирай.

– Ну что вы, моя императрица, – стелющимся шёпотом пролепетал Лэлех. – Я не стану.

– Даже как награду за службу?

– В таком случае с удовольствием.

Окровавленные губы Валоры скрасил намёк на улыбку, но тут же исчез, сменившись кривым изгибом недовольства.

– Вы думаете о поражении Соторнила?

– Это ещё не конец. Я сотру Сынов Молний с лица земли. Я вырежу весь человеческий род, – проговорила она тихо. – Мы найдём, чем питаться. Главное – выдрать из кожи эту занозу, пока она не начала гнить сильнее.

– Я возвращаюсь на Арнингул.

– Он последует за тобой?

– Уверен, что да. Один или с остальными, но он придёт. Приманка слишком жирная, и в то же время он не должен ничего заподозрить.

– Хорошо, – кивнула императрица. – Мину составит тебе компанию. Всё должно пройти по плану.

– Так и будет, – Лэлех подобрался ближе к возвышению и прошептал совсем беззвучно, чтобы не услышала стража снаружи: – Вам известно, как обстоят дела на Скалистых островах?

Валора выпрямилась. Глаза её закатились, и несколько секунд Лэлех глядел в белки.

– Он работает, – отвечала она. – Полон сил и воодушевления. Пока что.

Вернув глазные яблоки в естественное положение, она потёрла пальцами занывшие виски.

– До завершения ещё далеко. Кровь Оллестаира плохо поддаётся изучению. Кому, как не тебе, знать об этом, – пояснила императрица. – Однако Катэль справится.

Лэлех поклонился, благодаря за утолённое любопытство.

– Перед тем, как я отправлюсь на озеро, должен спросить: есть пожелания?

Императрица задумалась на мгновение, затем усмехнулась и, облизнув губы, вновь насладилась вкусом трэлла.

– Если получится, приведи мне девчонку. Живую.

– Хотите устроить показательную казнь?

– Нет, я убью её сама. Выпью досуха всю кровь, что соблазнила Конора, – она отвела взгляд в размышлении. – Знаешь, мой драгоценный Лэлех, нам вся эта ситуация оказалась на руку в итоге. Но эта тварь должна сдохнуть. Смерть устала ждать.

– Исполню, – учёной сгорбился в поклоне так низко, что достал сосульками длинных волос до пола.

Ему не терпелось повнимательнее взглянуть на ту, что пробудила наследие Эйнара. Он никогда не забывал о том, кем была Айнелет, но раньше не воспринимал её всерьёз – столько намешанных поколений, от короля-чародея там ничего не осталось.

Но ещё на арене он чуял, что сила полукровной девки пробудилась. И как она проявится, покажет лишь время.

Решение оставалось за императрицей, но Лэлех вдруг понял, что хотел бы оставить бы её в живых. Она последняя в роду Илуара. Убивать её из мести глупо и расточительно.

1. Klos, Arсhas (илиар.) – Славься, Владыка.

2. Eagas Ilias (илиар.) – Великий Илиас.

3. Децимация – высшая мера наказания в китривирийской армии. Десять воинов бросают жребий. Одному выпадает смерть путём забивания камнями, и осуществляют её девять оставшихся в живых. После их изгоняют из лагеря, а рацион сокращают.