Элегия Мёртвых

Глава 38. Лик в камне

Огонь плясал за каминной решёткой, отбрасывая блики на развешанные повсюду гобелены со сценами охот и сражений. Дита не знала, кто отдал поручение слугам достать украшения из подземелий Княжеского замка, но данное решение показалось ей удачным. В дни правления Лека все лишние предметы интерьера убрали. Без них Зал Совета, должно быть, казался совсем пустым, напоминая о былом величии лишь несколькими витражными окнами от пола до потолка.

Она никогда не была здесь. И сейчас вышагивала вдоль огромного камина, отмечая про себя, что у князей из поколения в поколение передавалось отсутствие вкуса. От вычурных, детально проработанных гобеленов резало глаза, а люстра с сотней свечей, ронявших белый воск на пол, горела ярко, но слишком высоко, чтобы быть пригодной для освещения.

Вопиющая безвкусица.

– Милочка, может, вы уже сядете? – прокряхтела недовольно старуха. – Маячите перед носом битый час!

Дита обернулась, смиряя равнодушным взглядом Злату Василиск. Вздохнула. Одёрнула складки на мантии.

Острый язык боярыни, наверное, резал и легионеров, поэтому ей удалось пережить войну.

Решив не тратить силы на препирательства, Дита придвинула стул с грохотом, вонзившимся в тишину залы подобно ножу, и, сев, обвела глазами присутствующих. Более разношёрстную компанию ещё надо поискать.

Старуха продолжила смирять чародейку насупленным взором, когда как её внук излучал неподдельное дружелюбие, полируя Диту умиротворёнными взглядами из-под полуопущенных век. Справа сидел Иян Волот, бледнее смерти и мрачнее осеннего неба. Компанию ему составлял генерал Лазар, не знавший, куда деть руки. То сцеплял их в замок над столом, то прятал под ним на коленях, притворяясь, что разглядывает витражи в окнах. Но на самом деле он смотрел внутрь в себя, в ворох накопившихся мыслей.

С двух эльфов, сидящих на одной стороне с Дитой, душными волнами сходил парфюм и струился лоск, поблёскивая дорогой вышивкой на кафтанах. Киар Фрин был расслаблен, откинувшись на стуле и прикрыв глаза. Олириам Тилар сверлил взглядом стену за Волотом, с таким же пасмурным настроением, как и раздолец. Причины-то у них были понятные, и обоим даже можно было посочувствовать, если бы Дите было до этого дело.

Чародейка уже подумывала вновь встать, чтобы пройтись, ибо эта тишина с переглядками начинала действовать на нервы, но тут дубовые двери Зала Совета распахнулись. Стража промаршировала к столу, а следом за ними царь Китривирии.

Дита вслед за остальными поднялась с места, приветствуя Дометриана. Тот поднял руку, но все расселись только после того, как он сам занял стул с высокой спинкой во главе. Дита не смогла отказать себе бросить на него короткий, изучающий взор.

Чувства свои царь прятал умело, и осознание этого послало по позвоночнику холодок. Как и все предшествующие действия Дометриана.

Можно было подумать, он нисколько не изменился. Глаза, цвета такого же, как и пламя в камине, глядели сурово. Во вьющихся чёрных волосах покоился венок из металлических листьев, опылённых золотом. За месяц он добрал веса, вернув себе моложавый облик. Однако тени печальных событий оставили на лице неизгладимый отпечаток, спрятавшись в морщинках у глаз и на лбу, разбавили следы Медной войны. Пожалуй это и то, с каким хладнокровием он казнил сторонников Фанета, говорили о боли, которую он пережил.

Дита не знала, кто бы вынес такое.

Но он вынес.

Поговаривают, что царь не колебался, когда убивал своего племянника. Осознание этого вселяло в Диту не страх, но чувство, что заставило её явится в Велиград по первому же требованию Дометриана. Оно же и усилилось, когда она увидела, что жертв Фанета сняли с виселиц, сменив легионерами.

Пять-шесть илиаров ежедневно, насколько она знала. Весь близкий круг Жуткого Генерала последовал на тот свет за своим предводителем, что несказанно радовало Диту. И немного пугало.

И хотя царь сейчас выглядел вполне спокойным, ураган, ревущий где-то внутри, не давал ей покоя. Она так и не осмелилась поговорить с ним наедине.

Рассказать о Кенсорине.

Дать понять, что он пыталась остановить Фанета.

Впрочем, это всё равно ничего не изменит.

– Благодарю за прибытие, – Дометриан обвёл взглядом собравшихся. – Но я не вижу героини, сразившей Безумца.

Дита ответила на его взор полуулыбкой.

– Иветта отправилась к родным, в Гальшраир.

– А когда вернётся?

– Боюсь, что нескоро, Archas. Если вообще вернётся, – она выдержала паузу. – Она намерена развивать Амерлун, тамошнюю школу магии.

Дита и не пыталась скрыть гордость в голосе.

– Вот как.

Злата тихо фыркнула, но улыбка чародейки не померкла. Она бросила на старуху прищуренный взгляд.

– Что с Орденом?

– Уничтожен. В этот раз последователей Безумца собралось не так много. Мы отделались мизерными потерями.

– А Тёде... Прэмо? – протянул царь, допустив ошибку в ударении, но Дита не стала его поправлять.

– Мы не знаем, что это. И работаем над изучением.

– Дита, если эта штука и впрямь так опасна...

– Мы не знаем, – повторила она скованно. – Нам пока не удалось выяснить, как Катэль установил с ней контакт, что он делал, чтобы извлечь её сюда, в наш мир. Все его исследования были уничтожены. Сомневаюсь, что от наших будет какой-то толк. Он и найти источник смог только благодаря эламансии, а ею больше никто не обладает.

– А твоя ученица?

– После битвы с Безумцем она потеряла силы, – соврала чародейка.

– Никакой угрозы на Скалистых островах нет?

– Абсолютно.

– Хорошо, – заключил царь и подпёр ладонью щёку. – А Тор Ассиндрэль?

– Неблагий Двор пал, так что земли отныне пустуют. Но селиться на них по-прежнему опасно. Остаточная энергия Хаоса может быть губительна, её мы тоже как следует не смогли изучить.

– Полагаю, вам есть, чем заняться теперь после войны.

Дита склонила голову.

– Перейдём к другому вопросу, – взгляд Дометриана коснулся Олириама и тут же исчез в камине. – Благодаря Грэтиэну и вовремя присланному провианту мы смогли задержаться у Велиграда на продолжительное время. Как всем известно, жители этого славного города не так давно сами пронесли наместника Лутарии за ворота, хотя об осаде на тот момент речи и не шло. Народ напуган и обессилен. После всех размышлений над этим вопросом я принял решение. Мы возведём за стенами Велиграда каструм¹, чтобы обеспечить безопасность и помогать пострадавшим от войны всем, чем только сможем.

– Или чтобы окончательно утвердить свою власть в княжествах, – процедила Злата.

Дометриан встретил её злой взгляд с полнейшим бесстрастием на лице.

– Я должен исправить то, что натворил мой... племянник. И разрешения спрашивать не собираюсь. Вы – проигравшая сторона, как бы жестоко это ни звучало, – отвечал он, повысив голос, но бесстрашной старухе было плевать на это.

Она сухо бросила:

– Победившая сторона обещала отказаться от претензий на лутарийский престол.

– Это так, – согласился царь. – Моей целью является помощь жителям этой державы по устранению последствий завоевания Жуткого Генерала. Легионы останутся здесь, первое время под моим руководством. А последующие несколько лет делами будет заведовать генерал Лазар.

– Лет? – переспросила Злата, скривив рот. – Вы собираетесь и дальше насиловать эти несчастные земли?!

– Бабушка, – Искрен сжал запястье её руки, вцепившейся в кубок с водой. – Царь хочет помочь.

– В Блазнгар его помощь!

– Чего вы хотите, госпожа Василиск? – со вздохом спросил Дометриан.

– Чтобы вы ушли с Великой Земли. Навсегда.

– Уйдём, когда всё наладится.

Она всплеснула руками и залпом осушила кубок.

– Я хочу проследить тенденции в народе. Как он будет думать, о чём заговорят на улицах освобождённых городов, – мягко проговорил Дометриан. – Мне нужно избежать мятеж.

– Вы убили всех мужчин, способных держать в руках оружие, – парировала Злата. – Добрались и до женщин с детьми, до стариков. О каком мятеже вы толкуете, царь из-за моря?

– Легионы займут здесь позицию в ближайшие пять лет, – отрезал Дометриан. – Утешьтесь тем, что вернётесь в родные края. Там тоже...

– Я не приму от вас помощи, – перебила старуха, вскинув подбородок. – Запомните: если любой илиар, хоть солдат, хоть мирный гонец переступит границы Лебединых Земель, я прикажу застрелить его.

– Как-угодно, – Дометриан прикрыл глаза с раздражением. – У кого-то ещё есть пожелания или возражения моему заявлению?

Воцарившимся молчанием можно было бить, как тяжёлым мешком, но у царя было много времени и терпения.

Поленья в костре начали догорать, когда Иян Волот вдруг сдвинулся на стуле, устраиваясь вполоборота к царю.

– Раздолье останется независимым, – произнёс он. – И не откажется от поддержки союзной страны. Но мы не станем вашими вассалами.

– У Китривирии есть лишь равные союзники, – отвечал Дометриан. – Раздолье – одно из них.

Показалось, что Иян выдохнул с облегчением, а лицо чуть прояснилось, будто облако сумрачных дум рассеялось после слов царя. Тот тем временем повернулся к эльфам.

– Я буду служить тебе, Archas, – глухо сказал Олириам. – Здесь и в Китривирии. Как и Грэтиэн под началом Киара.

– Для меня это честь.

– Но...

– Да? – царь вскинул тёмную бровь.

– Вопрос с бастардом Кильрика, узурпировавшим трон, всё ещё не разрешён, – он облизнул пересохшие губы. – По моим последним сведениям, Фанет отрицал причастность вашей дочери к убийствам, и Гонтье подчинился, оставив эту историю. Но убийц принцев так и не нашли.

– И?

– Ни я, ни Киар не сможем вернутся в Грэтиэн, чтобы укрепить там свои позиции. На нас по-прежнему висят серьёзные обвинения. В измене и в чём-то ещё, – он внезапно усмехнулся. – Список у бастарда внушительный.

– Я понял. Что ж, мы знаем, кто убил наследников короля. И знаем, кому Кильрик собирался передать трон, – Дометриан оживлённо закивал. – Пора нанести в Грэтиэн визит.

– Благодарю, Archas.

– Не забудь о том, что потребуется указ от твоего имени о передаче короны Киару.

Эльфы довольно переглянулись, но затем Олиариам стушевался, хотя взгляд, брошенный на царя, был полон жёсткости. Видимо, собирался что-то ещё выторговать. Дита с интересом пожирала его взглядом, закинув ногу на ногу.

– Ты и так многое сделал для нас. Просьба, которую я хочу озвучить, может показаться неуместной, однако...

– Говори же.

– Мы хотим Южный край и Восточный удел.

– Вы там не обалдели, черти размалёванные? – встряла Злата, возмущённо откинув со лба седую прядь. – Что вы будете с этими землями делать? Вас-то и на весь Грэтиэн три калеки да две чумы.

– А зачем княжествам эти земли? – Олириам лениво перевёл на неё взгляд. – Вас осталось ещё меньше.

– Это не повод делить нашу страну, как шкуру убитого зверя.

– Не в то время, когда она таковой и является. Люди забрали у нас Речные земли, дав им новое имя – Светлицы Хармы. Где сгинули в резервациях тысячи эльфов, – проговорил Олириам тихо. – Это долг. И мы требуем его назад.

– Да будет так, – согласился Дометриан прежде, чем старуха успела открыть рот. – Восточный удел с прилегающей к нему Стронницей и Южный край теперь часть Грэтиэна.

– Спасибо, Arсhas. Мы этого не забудем.

– А что касается ресурсов, необходимых для экономического восстановления... – медленно проговорил Дометриан, призадумавшись. – Что ж, какую-то часть придётся вложить Китривирии. Разумеется, это не покроет всех расходов. У Раздолья ничего нет. Грэтиэн?

– Если бастард не растранжирил до сих пор казну, мы пустим золото на возделывание обретённой территории и строительство. На всё прочее средств, увы, нет. Можем только в долг. Раздолью, – Олириам кинул на Ияна красноречивый взгляд, и тот благодарно кивнул.

– Я это предвидел, – изрёк Дометриан. – Поэтому подумываю принять предложение Ардейнарда.

– А что Зелёный герцог хочет взамен своим монетам? – спросила Дита.

Внезапно возникший на горизонте Мортимер Дилрой её не удивил. Почему-то ей и казалось, что, как только буря в княжества уляжется, герцог непременно заявится, чтобы заключить новый выгодный для него союз, тактично умолчав о том, как разорвал соглашение с Чёрным альянсом, перетрухнув перед Инквизицией.

Однако то, что он принимал у себя беженцев в разгар бесчинств Церкви, накидывало ему очко в пользу, поэтому царь не стал отвергать его предложение.

– Он просит моих легионеров, – отвечал Дометриан, потянув уголок рта вниз. – С Севера пришла весь о том, что Империя Доэквор наконец-то пала. Герцог опасается, что северяне возобновят свои набеги. Ардейнард до сих пор помнит об их зверствах, хоть и минуло с той поры несколько веков.

– Не думаю, что я в праве советовать, – начала Дита, услышав очередное хмыканье со стороны старухи. – Но я бы дала ему то, чем он просит. В мирное время армия имеет куда меньшее значение, чем ресурсы. А если что-то случится – Сапфировый Оплот всегда рядом. Он помнит, как Китривирия ответила на зов в самый страшный для чародеев час.

Губы царя тронула улыбка. Ломаная. Искусственная.

Дита придвинулась к царю ближе.

Настало время и ей забрать то, что причитается.

– И ещё одно, Archas, – вымолвила она. – Вы позволите увезти пленника в Тиссоф?

– Вы казните его там?

– Когда придёт время.

На этот раз Дометриан долго не думал. Судьба одного смертного волновала его вряд ли сильнее, чем тлеющие останки княжеств.

– Он твой.

– Благодарю, мой царь.

***

Под сводами гробницы было тихо. Но это не была та совершенная, гудящая пустотой тишина. В подземельях гулял ветер, повывая о чём-то своём, будто вторил мыслям чародейки, глядящей в строгое лицо статуи.

Лик верховного чародея хранил свою мудрость даже в камне, смотрел на неё в ответ, так же, как и реальный Радигост – ску́льптурам удалось передать его взгляд, спокойный и печальный, знающий о твоих намерениях всё до того, как ты соберёшься заговорить. Однако она не отрицала того, что мысленное замечание о щемящей сердце правдоподобности статуи на могиле чародея могло быть наваждением, вызванным истекающими воспоминаниями думами, лишившими её сна.

– Там, наверху, почти всё достроено, – прошептала она, скрывая голос от эха, неизбежно бы пронёсшего её скорбь по безмолвным коридорам. – Ты бы не узнал Обитель. Я взяла на себя смелость переделать несколько комнат. Думаю, ты простишь меня. Быть там после всего... Мы перелистнули эту страницу. И напишем всё на следующей, чистой.

Если сменить угол обзора, позволив отсветам факелов упасть на каменное лицо с другой стороны, можно увидеть улыбку тонких губ.

Вылепить такое без помощи магии невозможно.

– Наша девочка стала ищейкой, – поделилась Дита. – Будем честны – я видела в ней нечто большее, то, чего не было у других чародеев, хоть никогда об этом не говорила. Она бы могла зазнаться, понимаешь? Я не всегда верила в неё. В отличие от тебя. Ты знал, что она особенная. И ты не ошибся.

Она положила ладонь на надгробную плиту.

– Ты никогда не ошибался.

Сморгнув влагу с ресниц, Дита обернулась. Сидящий перед ней на коленях Лек не поднимал головы, но она заметила, как его губы беззвучно шевелились в молитвах. Нагое тело старика было покрыто алыми следами, как от ударов плети. Она намеренно избрала такое заклинание.

В точности повторившее её собственные отметины.

Чародейка шагнула к служителю:

– Надеюсь, ты наконец понял, где всегда было твоё место. Как и прочих смертных.

Сказанное отразилось от холодных стен и вернулось желанным эхом. Она хотела, чтобы её слова повторялись. Отскакивали от камня, хлестали Лека ещё сильнее, чем её жестокие чары.

Он глянул на неё через завесу спутанных окровавленных лохм, когда в руке чародейки с тихим шорохом появился кожаный ошейник

– Инквизиция вернётся, – прошамкал он ртом, лишённым половины зубов. – Она всегда возвращается. Упивайся победой, пока можешь.

– Я напилась ею в тот день, когда Тиссоф освободили илиары. Когда ты удирал в своё мерзкое логово в Велиграде, роняя достоинство, – отвечала она, делая ещё один шаг к нему. – Я сыта. Но от сладенького не откажусь.

Она присела перед ним на корточки, заглядывая в разукрашенное кровоподтёками лицо.

– И я буду растягивать удовольствие.

Ожерелье Нечестивца щёлкнуло, раскрываясь в её руках, и завибрировало избытком проклятий, тщательно избранных для такого случая.

В глазах служителя промелькнул страх.

– Не волнуйся, ты будешь не один. Твоя самая безгрешная жертва составит тебе компанию, – она мотнула головой в сторону скульптуры. – Иногда буду приходить и я. Ненадолго. Хочу пробовать по чуть-чуть, чтобы не опьянеть сразу от вида твоих страданий.

Паралич не дал ему дёрнуться, когда Дита, перебарывая брезгливость, наклонилась к нему и застегнула ошейник на худой дряблой шее. Глаза служителя заметались, вылезая из орбит.

– Ну вот, – подытожила она тоном, словно примерила бантик котёнку.

В тот же миг тело Лека затряслось. Вены на руках вздулись, и он закричал, разрывая гул тишины в клочья. Эхо обернуло его вопль боли в что-то такое жуткое и поистине агоническое, что Дита прикрыла глаза от удовольствия. Талисман на груди потеплел, отвечая настроению хозяйки.

– Жжёт, да? – спросила она.

С плотно сжатых губ сорвался очередной крик, оглушающий, сотрясающий стены, а Дита едва не застонала.

Он будет сидеть так, обездвиженный чарами, и орать во всю глотку, а боль не уйдёт. Ослабнет ненадолго, но только когда появится вероятность, что сердце не выдержит. А затем возобновится.

Состав проклятий был внушительным, как и последовательность. Он сгорит заживо. Затем ему покажется, что в лёгких вода, а выхаркать её он не сможет. После по венам поползёт яд – игра магии, не более, но способная обмануть рассудок. Способная заставить поверить в реальность этой боли.

Пламя также вернётся, но ненадолго, сменившись ощущением лезвий под кожей.

Но сперва пусть горит. Пару-тройку дней.

Пусть почувствует, что чувствовали чародеи в кострах Инквизиции.

Дита поднялась и с трудом отвела взгляд от скорчившейся физиономии Лека и непроизвольных конвульсий старческого тела.

– Великий Огонь очистит от скверны, – проговорила она, обходя его и направляясь к выходу из гробницы. – Великий Огонь... – она остановилась у поворота, оборачиваясь и убеждаясь, что крики стали громче, – ...очистит от скверны.

1. Каструм – тип илиарского военного поселения, постоянный военный лагерь.