Элегия Мёртвых

Глава 15. У страха есть имена

Молодая луна забралась на крыши домов, царапая черепицу кончиком светящегося серпа, когда Кинтия появилась в покоях Чёрного Волка. Застали бы царицу придворные сейчас у дверей – позор и сплетни навечно легли бы тенью на её имя. Но отложить встречу до утра она не могла.

Лиакон был удивлён, завидев Кинтию, вошедшую к нему без стука. Он как раз стягивал с себя тёмно-зелёные кожаные доспехи Охотничьей Стрелы. Так и застыл, обнажённый по пояс. Без лишних слов Кинтия заперла дверь, выглянув перед этим в коридор.

– Боги, я думала, ты уже никогда не вернёшься в Онецас, – выдохнула и повернулась.

Стеснённый поведением царицы воин положил на постель нагрудник и вытер вспотевшие ладони о бёдра.

– Путь с Энтара¹ не близкий, – пробормотал он. – Поэтому я не мог не заглянуть в таверну и... Простите, моя царица... Я не...

Она отмела ладонью все его дальнейшие слова. Лиакон таращился в неё во все глаза, заметив, что Кинтия сама явилась к нему в исподнем. Олириам должен был прийти первым, она поспешила с визитом. Значит, надо начинать без него.

– Царь всецело тебе доверяет, – произнесла она. – И за все эти годы ты ни разу не ослушался его приказа. Однако с некоторых пор ты обязан подчиняться и моим словам, так?

Он свёл чёрные брови в недоумении:

– Да, моя царица, но...

– А если мой приказ будет противоречить его поручению?

Лиакон так и стоял у кровати, обдумывая её слова. Кинтии не хотелось тратить время на разъяснения, но, видимо, придётся.

Она поискала взглядом место, чтобы присесть, но в скудно обставленной комнате главы Охотничьей Стрелы не было ничего подходящего. Она проигнорировала стул у письменного стола и отправилась к окну. Лиакон следил за ней немигающими глазами. Подперев плечом на оконную раму, Кинтия обернулась к нему:

– Дело серьёзное. Дометриан в беде. И у меня нет времени на подробности.

– У меня чёткие указания, царица, – заговорил наконец Лиакон. – Если вы хотите, чтобы я нарушил их, я должен знать больше. А пока я не понимаю, в чём дело.

– Перестань говорить загадками и скажи ему прямо, – раздалось за дверью.

Кинтия подскочила, но мгновением спустя узнала голос.

– Это Мастер Олириам. Открой ему.

Лиакон послушался и впустил эльфа в комнату.

– Здравствуй, старый друг, – Олириам сжал его гигантскую ладонь.

Воин помрачнел, перебегая глазами с него на царицу. Кинтия отвернулась к пейзажу города, открывавшемуся с окна. Эльф бодро прошёл к середине комнаты. Царица уловила запах вина, дымно лежащий на его одежде и волосах. Он выбрал не слишком подходящий вечер для того, чтобы выпить, но она придержала свой упрёк до лучших времён.

– Если не знаешь, как сократить эту увлекательную историю, тебе нужно всего три слова, – протянул Олириам и поглядел на Лиакона. – Фанет. Предал. Царя.

– Фанет?

– Мы с царицей выяснили, что в Китривирию попадали фальшивые письма. А самого Дометриана несколько месяцев не видели на Великой Земле. Считай, что с самого начала наступления легионов на княжества... Не веришь? Тогда поверь видениям своей царицы. Во сне она узрела Дометриана в цепях и людские города в огне.

Встретив ошарашенный взгляд Чёрного Волка, Кинтия молча кивнула.

– Фанет? – повторил Лиакон тихо. – Вы уверены?

– А кто ещё из нас так сильно жаждал отомстить человечеству? – хмыкнул Олириам.

Он был одет в свой неизменный кафтан, который свидетельствовал о том, что он не собирался отходить ко сну этой ночью. Работы ему выпало куда больше, чем Кинтии.

– Дометриан, как ты помнишь, рвался пойти на мировую с княжествами, даже после того, что они делали с илиарами на Скалистых островах, – дополнил эльф. – Но у Фанета было другое мнение.

– Это мне известно, – отвечал растерянно Лиакон. – И всё же трудно поверить.

– До Энтара новости летят обрывками, я прав? Ты бы ужаснулся тем вещам, что творит наш генерал.

– Мы отправляемся на Великую Землю и собираем тех, кто предан царю, – подала голос Кинтия. – Я знаю, что ты любишь Дометриана всем сердцем. Но времени на раздумья нет. Я расскажу тебе всё по пути.

Лиакон опустился на кровать. Беспокойные руки нерешительно смяли покрывало.

Кинтия поймала тяжёлый взгляд эльфа и ответила ему, качнув головой. Если Лиакон не согласится, они уйдут без него. Они отплывали следующей ночью из порта в пригороде Сфенетры, к которому должны были прибыть через несколько часов инкогнито, замаскировавшись под торговца и его супругу. Дольше ждать нельзя. Но Кинтия понимала, что Чёрный Волк и Охотничья Стрела нужны им.

Неизвестно, как много сторонников у Фанета. И как много их оставалось в Китривирии, она тоже не знала. Это страшило больше прочего. Не все, кто услужливо кланялся царице по утрам и осыпал её сладкими речами, последовали бы за ней против племянника царя, давным давно заслужившего признание народа. Выбирать тех, кто составит им компанию в путешествии на Великую Землю, следовало тщательно. И Лиакон с его лучниками был первым кандидатом в сопровождающие.

Из горла Олириама вырвался тихий недовольный рык, твердящий ей оставить Лиакона в покое.

«Он слишком туго соображает. Он нам не поверит», – говорили его разные глаза.

Высокий илиар вдруг оторвался от постели и шагнул к Кинтии, упирая в неё недоверчивый взгляд.

– Неужели этот мальчик... – выдал он и задохнулся.

На массивной челюсти заходили желваки. Он прижал пальцы к вискам, растирая их:

– Этого не может быть...

– Утром мы покидаем город. У тебя есть время подумать. Найди царицу, если решишься плыть с нами, – не выдержав, отчеканил эльф и стремительно покинул комнату.

Оставшаяся незапертой дверь нервировала Кинтию, и она пошла, чтобы задвинуть засов, но вопрос Лиакона остановил её:

– Я видел сегодня на улицах хралитов. Почему они здесь?

– Кассия ответила на мою просьбу и прислала людей. Соглашайся, Лиакон. Ты нужен царю.

– Из Нафара² не вышел ни один корабль, хотя с Великой Земли была запрошена поддержка.

– Ни Птолем, ни Храдрай не придут помочь Фанету, – ответила Кинтия. – Олириам позаботился об этом. Нужно было лишь сообщить им, что приказ прислать войско исходил не от царя.

Она ожидала от Лиакона подобной осведомлённости. Всё же перед ней стоял охотник, днями и ночами выслеживающий не только зверей. И если разведчики Олириама смешивались с городской средой, то Охотничья Стрела предпочитала безлюдную местность. Густые леса и пустынные равнины ведали о многом.

Лиакон поглядел вдаль, будто высматривал там среди песков на горизонте зиккураты святилищ хралитов, и Кинтия не торопила его с ответом.

– Ты ошибаешься, моя царица, – вдруг произнёс он.

– Что?

– Я не ослушаюсь приказа царя, – голубые огоньки глаз нашли её в полумраке. – Но я отправлюсь за тем, кто действительно его ослушался.

Он согнул спину в поклоне, но Кинтия одёрнула его. Все эти церемониальные жесты настолько опостылели ей, что сегодня она разглядела в них кощунство.

Вряд ли она могла узнать, что чувствовал этот илиар, знавший Фанета с малых лет. Они не были близкими друзьями, но... Племянник царя. Его наследник. Трон Китривирии принадлежал ему до того, как в жизнь Дометриана нагрянула Кинтия и понесла от него дитя.

Лиакон был привязан к царской семье. И Фанета он любил тоже.

Он кланялся женщине, которая обвинила генерала в предательстве и собиралась убить, если потребуется. И она не хотела этого.

Но о том, были ли другие исходы у грядущего, не знали даже её сны.

***

Тород молчал долго, уперев взгляд в покрытые наледью ветви деревьев за окном. Плотно сжатые губы дрогнули несколько раз, но ярл так и не решился что-то сказать. Однако Логнар и без того знал, какими мыслями полнилась голова, туго схваченная плетённым обручем.

Полукровка сидела перед ним, раскачиваясь на стуле и устроившись ногами в грязных сапогах на ковре из медвежьей шкуры. На лице была написана скука. Волколак стоял у жаровни, отогревая озябшие пальцы. Даже это создание мёрзло в Фулгуре.

Боль пронзила щиколотку, когда Логнар сделал бездумный шаг в сторону, чтобы сменить положение. Скривившись, он покопался в карманах одеяния и извлёк на свет бутыль с обезболивающим. Хвала богам, он давно перестал чувствовать его отвратный вкус. Ноющие суставы притихли на время, но скоро они вновь напомнят о себе. Этот климат и постоянное применение Первоначала обещали свести чародея в могилу раньше срока.

Впрочем, Логнар был уверен, что доживёт до того момента, когда весь Недх получит свободу. Он уйдёт, зная, что исполнил предначертанное ему. А пока надо тянуть эту плоть вперёд, без конца успокаивая целебными эликсирами. За годы у него накопилось достаточно рецептов, чтобы сделать своё существование вполне терпимым.

Тород пошевелился в кресле и все три пары глаз воззрились на него. Ярл же метнул взгляд в Айнелет.

– Ты клянёшься, что не помогала ему? – прогудел он сердито.

– И это всё, что ты хочешь спросить? – фыркнула она в ответ.

Он продолжил сверлить её суровым взором. Айнелет выдохнула.

– Поверь, он удрал сам. Я просто отошла в сторонку, – терпеливо пояснила она.

– И это тебя Хальдор наградил званием хэрсира? – выплюнул Тород с презрением. – Позорище... Он, видать, тронулся умом на Арене.

– Кажется, в мои обязанности не входит донос на пленника, – Айнелет криво улыбнулась. – Тем более, на твоего пленника.

Логнару показалось, что сейчас Тород ударит её, настолько велик был гнев в его глазах. Но ярл не сдвинулся с места. Он сцепил руки в замок и снова обратил взгляд к окну.

– Я должен казнить тебя за это, – в голосе рокотал гром. – Это измена.

– Ты и Конора должен был казнить, забыл?

– Не произноси имя предателя...

– Так, – оборвала она. – С тем, кто там кого предал, мы разберёмся позже. На повестке дня записи Талака.

Он не нашёл, чем ответить, только смотрел на неё, раздувая от злости ноздри. Логнар подавил желание вжаться спиной в стену. Ярл не бросится на неё, он не станет, и Айнелет прекрасно это понимала, чем и пользовалась.

Разговаривать так с ярлом всё равно что лично подписывать смертный приговор. Похоже, теперь ей ещё больше плевать на принятые в их обществе нормы поведения. В ней не было ни капли уважения к Тороду. Хальдор и правда не шибко много думал, когда сделал её хэрсиром. Такая взбалмошная девица владела понятиями чести и долга, но могла апеллировать к ним лишь ради собственных нужд.

Притушив немного полыхающий внутри огонь, Тород заговорил:

– Я не могу в это поверить. В то, что он... А Эйнар... Мне требуются более весомые доказательства.

– Разве тебя не смутило, что он ничуть не постарел за все эти годы? – вымолвила Айнелет. – То есть, да, Логнар говорил, что вы долго живёте и всё такое, но стареете же. Седина уже серебрит твои волосы. А на нём время ничего не оставило.

– Нас называют ваэ́ртакони. Кто-то стареет быстро, кто-то нет. С каждым по-разному.

– Ваэр что?

– Люди королевской крови, – объяснил Логнар. – К ним не только ан Ваггарды относятся.

– Есть и другие?

– Семья Хальдора приходится королю дальними родичами. Анрике ан Хенге тоже. Его прабабка Вента была сестрой Тормонда ан Ваггарда, прадеда Торода.

– А, ну замечательно. Какая большая семейка, – прищурилась Айнелет. – И такая дружная.

Во взгляде Торода вновь вспыхнуло пламя. Но прежде, чем он ответил, полукровка вдруг озарилась догадкой и выпалила:

– Если Хальдор тоже из этих... ваэртакони... то понятно, почему Лэлех хотел забрать его к себе.

– Он пытался сделать с ним то же, что и с Конором?

– Ему не удалось, поскольку он всё же не прямой потомок Эйнара. Хальдор остался жив, однако... – она прикусила язык, коротко поглядев на Торода. – Он не любил говорить в подробностях, что Лэлех с ним там делал.

– Ему придётся, – бросил возле жаровни Марк. – Это поможет нам понять, каким боком учёный к этому причастен. Лэлех знает подозрительно много. Например, откуда ему известно, что нужно делать, чтобы вернуть Конора к жизни?

– Сплошные загадки, – протянул Логнар.

– О, чародей, нам это не впервой, – хмыкнула Лета. – Вот поймаем этого эльфийского выродка и спросим... Тород?

Недовольный тем, что хамка вновь окликнула его, будто своего приятеля, ярл процедил:

– Вернёмся к этому, когда кольцо и его владелец будут в Темпрасте. Но до тех пор я запрещаю распространятся обо всём, что вы мне тут наговорили.

– Да никто и не собирался.

Он смирил её колючим взглядом. Она издала сухой безразличный смешок. Впервые услышанный от неё, но звучавший страсть как знакомо. Эхо повадок Конора. Его холодный, сучий взгляд. Предельно расслабленная, но, если присмотреться, сжатая поза. Валившая изо всех щелей, показная, очень умелая безэмоциональность.

Неужели Айнелет сделали такой же? Циничной и злобной, пренебрегающей и смеющейся над всем в этом мире.

Ярл поддался вперёд и тихо проговорил:

– Люди не должны узнать о том, кем был Эйнар. Нельзя порочить имя нашего рода.

– А что в этом такого? – удивилась Айнелет.

– Судя из написанного твоим предком, наш великий король был чудовищем.

– Но он...

– А как бы ты это назвала?

– Однако он действовал во благо народа, – возразил Логнар. – Он позволил тьме забраться в его сердце, но лишь затем, чтобы сражать ею врагов.

– Поэтому о его сущности никто толком не знал? – уточнил Тород с горькой усмешкой. – Нигде об этом нет упоминания, даже в сказаниях Ивара Безрукого. Эйнар обладал «божественной силой», это правда, но чтобы он на самом деле был скюром... Недх никогда не примет этого.

– Зло может служить добрым целям. Всё зависит от того, кто направляет его, – проговорил чародей.

– Ты так и не узнал, каково предназначение Драупнира? – спросил у него Тород.

– Нет, мой ярл. У Талака были предположения. Одно из них может оказаться верным, но я бы не стал на них уповать.

Взгляд Торода переметнулся к полукровке.

– Куда пошёл предатель?

– Он мне не говорил.

Ярл не отступил, продолжая выжигать глазами на лбу Айнелет две дырки. Ей это надоело.

– Это правда, – без всяких гримас ответила она. – Он ничего не сказал.

Похоже, что Торода ответ устроил. Он кивнул и откинулся в кресле.

– Уходите. А ты, Логнар, останься.

Айнелет поднялась и, (о, чудо) не присев перед ярлом в издевательском реверансе, упорхнула из комнаты. Волколак тенью последовал за ней.

Логнар опустился на нагретое женским телом плоское сидение и прислонил посох к спинке стула.

– И ты в это веришь? – спросил у него ярл несколько минут спустя.

– Я просчитался тогда. Но теперь ошибки быть не может.

Тород едва не закатил глаза и встряхнул рыжей гривой.

– О чём ты толкуешь, вообще? Ты не просчитался, у тебя просто было недостаточно сведений о кольце и его силе. Но сегодня все карты у нас на руках. Если Талак прав.

– Я верю в это. Как и ты, мой ярл. Поэтому ты до сих пор не решил, что делать с Конором. Ты помнишь, что говорила вещая сестра.

– Но он же наёмник, – раздражённо буркнул Тород.

– То, что он однажды свернул с нужного пути, не значит, что он не вернётся на него, – пожал плечами Логнар. – «Отмеченный смертью король поднимет сынов Недха на последнюю битву, внемля знающей крови бастарда». Всё сходится.

– Лэлех вернул его жизни, да. Но это ничего не значит, – продолжал отпираться ярл.

– Конор – единственный, кого ему удалось воскресить, не сделав при этом монстром, думающим только о резне. И если Эйнар был таким же...

– Эйнар был королём. У него имелись тёмные секреты, но он был королём Недха, – настойчиво произнёс Тород. – Моего брата же заботит только собственная шкура.

– И Айнелет.

Из его горла вырвался какой-то непонятный звук, то ли рычание, то ли фырканье. Но ярл должен был принять истину, какой бы она ни была.

– Ты ведь знал, что ему было предназначено поставить Империю на колени, – сказал Логнар. – А что им при этом движет – дело десятое. Пусть это будет девчонка и месть за нанесённые в прошлом раны, а не стремление Сынов к свободе. В конце концов, об этом и говорится в пророчестве. Кровь бастарда укажет ему путь.

Тород смолчал и устал потёр переносицу. Логнар был и сам не прочь отдать ведущие роли более компетентным лицам, но так уж распорядились небеса – ввергнуть будущее Недха в руки тех, кого оно меньше всех волновало.

***

Ты видишь, сын? Ты видишь, что они делают?

Черноволосый мальчик смотрел, но видел. Разноцветный фонтан искр, вырывающийся из рук уличного фокусника, сплетался в диковинных животных. Изящные лебеди, ловкие тигры, прыгучие ушастые кролики наводнили городскую площадь на потеху детворе. Отеческая рука сжала плечо мальчика.

Грязные, поганые нечестивцы... Чародейские твари...

Фокусник хохотал, наблюдая за тем, как крикливая ребятня гонялась за его иллюзиями, силясь поймать пёстрых зверушек за хвосты. Улыбающиеся родители кидали звонкие монеты в его сундучок.

Мальчик сделал шаг вперёд, но ладонь отца впилась в него сильнее, возвращая назад. Рассерженный голос продолжал шелестеть над ухом:

Когда придёт твоё время и коллар служителя Матери украсит твою шею, ты всё поймёшь. Ты увидишь.

Увидишь...

Агонию тысяч преступников веры, чародеев, нелюдей, мерзостных существ из заколдованных лесов.

Агонию во имя Матери Света.

Лек Август открыл глаза. Влажные простыни облепили тело душным коконом. Он выпутался из них и сел на кровати, вытирая взмокший лоб.

За окном расплывалось маренго предрассветного неба, наплывавшее на Велиград тяжёлыми сизыми тучами. Ночной ветер затушил свечи, и Лек встал, чтобы вновь зажечь их. Дурной сон, разбудивший воспоминания юности, не уходил из головы и царапал память деталями. Он проследовал за Леком, когда княжеские покои осветились мягким светом, а служитель встал перед рядом свечей и статуэткой Матери, увенчанной короной из изогнутых солнечных лучей.

Лек сложил руки в молитвенном жесте. Разум переполняли наставления отца, прочно засевшие нерушимыми истинами, которыми он оправдывал каждое своё деяние. Лек давно уже позабыл его лицо и голос, но не слова... Их сопровождали чувства, эти маленькие смерчи переживаний, такие разноликие. Все они носили свои названия, имена, они обуревали его во время молитв, а он давал им выйти наружу...

Одно имя давно ускользало от него.

Он пытался вспомнить нагое имя гнева

Но не мог.

Его вытеснили гадкие имена страха. Их было много. И то, как они звучали... Скребли длинными когтями, жалобно хныкали, выстанывали малодушные просьбы отступить, бросить дело всей жизни...

Если бы только он мог им подчиниться... Они бы оставили его в покое. Навсегда.

Лек жаждал часа, когда новое солнце взойдёт над княжествами и наступит третий восход – эпоха людей. Мутная пелена скроет кровавое прошлое Церкви, через несколько веков никто и не вспомнит о Преследованиях... Будет некому. Изуверы умрут вместе со своими грехами, а сыны и дочери Матери Света займут законные места в очищенном мире.

Однако это новое солнце, что озарило Тиссоф смертоносным пламенем, не привело за собой долгожданного восхода... Под его лучами на Великую Землю ступили илиары. Рослый народ, пришедший из-за моря, с глазами дьявола и многобожием в нечистых сердцах. Княжества задрожали под поступью их легионов, а Инквизиция скрутила свою плеть в тугое кольцо, припрятав её до лучших времён. Так думалось Леку.

Не существовало той силы, с которой бы не справились Матерь Света и её последовали. Её просто не могло быть. Столько столетий они прятались в тени, выжидая, когда представится возможность возвратить то, над чем трудились предки... Неужели их вновь ожидает долгое забвение?

Лек не ощущал гнева, который должен был захлёстывать его и направлять карающую руку. Он боялся. Страшился будущего так сильно, что каждая весть с полей сражений рассылала холод по его позвоночнику, ворочалась в мозгах ночами, вопила и приказывала покинуть княжества.

Однако он... Вселек Милостр Август, верховный служитель Церкви Трёх Восходов и князь-регент Лутарии и её стран-вассалов, прозванный Осенённым, должен отринуть страх и раскрыть своё сердце надежде. Ибо если она боле не явится к нему – новый мир погибнет в утробе стараний Церкви.

Великая Матерь... Защити нас всех от зла.

Ладонь легла на макушку мальчика.

Снизойди к отрёкшимся, очисти души их.

Лицо фокусника вдруг исказила злобная гримаса.

Ты есть правда, моя вера, моя милость.

Лек прикоснулся ко лбу сложенными ладонями.

– Да очистит Великий Огонь нас всех от скверны, – прошептал он, облизнув пересохшие губы.

«Где же ты, вестник? Когда ты так нужен мне», – мысленно обратился служитель, опустив голову.

Дух-хранитель не ответил. Как не отвечал все месяцы после падения Тиссофа.

Посланник Матери будто сам осознал, что княжества ждёт неизбежный конец. И даже он бессилен против несметной орды чужеземцев.

Как возможно такое, что даже божественный вестник трепещет перед этим войском?

Стук в дверь оборвал размышления Лека, и тот убрал руки от лица.

– Войдите.

Граф Притбор застыл на пороге, неуверенно дёргая себя за манжеты кафтана из покрытой лиственным орнаментом парчи.

– Ваше Преподобие, – выдал он и сглотнул ком в горле. – Прошу простить, что беспокою в этот час.

– Как видишь, я не сплю, – Лек указал всё так же соединёнными ладонями на свечи.

Граф склонил лысеющую голову и пробубнил:

– Да очистит Великий Огонь нас всех от скверны.

Лек расправил плечи и отошёл от алтаря.

– Говори, зачем пришёл.

– В Велиград прибыл ещё один гонец, Ваше Преподобие. Говорит, что Аякс больше не станет нас поддерживать.

Лек со вздохом закрыл глаза.

– Этого следовало ожидать.

– Но Гильдия отказала илиарам тоже. Как и Псы. Видите, не всё так скверно, Ваше Преподобие...

– То, что происходит сейчас в Ферополе, с нашими храмами – тоже не так скверно? А то, что гномье Общество Торга³ шлёт врагу провизию и оружие – должно быть, и вовсе замечательно?

Граф Притбор опустил глаза в пол.

Лек говорил спокойно. Гнева не было. Откуда ему взяться, если страх сожрал и его, и все прочие чувства? Но граф всё равно опасался развязать язык. Он не осмелился даже переступить порог.

На прошлой неделе Лек казнил одного из бояр за то, что тот изрёк суровую правду: замыслы Церкви обречены на провал. С тех пор каждый из основательно поредевшего княжеского двора предпочитал отмалчиваться при встрече с регентом.

– Войско Полада Оскола разбито, – проговорил Лек. – Теперь эти твари называют себя Триумвиратом Безродных – ведь ни в ком из предводителей нет королевской крови. Ни в Жутком Генерале, ни в ублюдке Ияне Волоте, только в остроухой нелюди, занявшей прошлым летом трон Грэтиэна, но он ведь бастард... Подумать только, они гордятся этим.

Слова потонули в надуманном возмущении. Граф вздрогнул. Поверил.

– Где Казимир? – спросил Лек.

– Укрывает мальчишку, как вы велели.

– Пусть возвращается. Княжич будет в безопасности только здесь, в столице. Они не смогут взять город. Его стены переживут годы осады, как это было во времена Медной войны. Илиары передохнут от голода, если решаться взять Велиград, – произнёс Лек замолчал, уперев взор в светлеющее небо.

Он надеялся, что Жуткий Генерал и его легионы не переживут зимы – эти теплолюбивые гниды никогда не ведали иной погоды кроме солнечной. Это стало ошибкой служителя. Илиары приспособились к холоду и успешно побороли вьюжные дни, выдавшиеся в этом году особо жестокими.

Однако голод не победить ни одному из смертных, даже этим заморским великанам.

– Отправь весточку в Лебединые Земли, – приказал Лек. – Пусть Злата увеличит поставки. Чтобы мы точно были уверены, что сможем преодолеть наихудшие вероятности близящихся событий.

– Будет исполнено, Ваше Преподобие.

– И лагеря в Светлицах...

– Уничтожены. В ночь отступления нашего войска. Говорят, там камня на камне не осталось.

– Прекрасно.

Лек не знал, было ли в планах у илиаров дойти до Светлиц Хармы, чтобы освободить нелюдей. Но перестраховаться стоило. Армия Жуткого Генерала множилась день ото дня, он не мог позволить, чтобы ещё кто-то присоединился к ней. Даже пленники резерваций, ослабшие и утратившие всякую веру в свободу.

Когда граф Притбор, шурша своим модным костюмом, вышмыгнул из покоев, Лек расслабил плечи и сгорбился. С каждым днём образ гордого и стойкого регента, неумолимо и с достоинством встречающего все поражения, давался ему с трудом. Но он сохранял лицо и был в этом безупречен, хотя изученное вдоль и поперёк чувство сжимало его внутренности.

У страха есть имена. Лек знал их все.

1. Энтар – крупная китривирийская провинция на юге Иггтара, известная обширными лесами, жреческими сооружениями и высокой популяцией маарну. В этом краю пролегает самая крупная караванная дорога, берущая начало в Солнечной Гавани и проходящая через весь материк.

2. Нафар – портовый город в северной части Кинтривирии, имеющий дурную репутацию. Пристанище убийц и пиратов родом из земель Птолема и Храдрая, принадлежащих воинственным племенам хралитов.

3. Общество Торга и Других Затей – организация гномов-вольников, основанная в Лутарийских княжествах. Занимается торговлей и различными, иногда не совсем законными сделками. Свободно существовала на территории княжеств, но после прихода к власти Церкви Зари переместилась в Ардейнард.