Элегия Мёртвых

Глава 18. Вершитель судеб

Упыриный строй, кольцом обвивавший периметр здания, не дал усомниться в том, что Конор доковылял до нужного места. Сехлин не соврал, когда говорил про Восточные ворота. Такая внушительная охрана могла сопровождать лишь кого-то из Императорского двора. Еле уловимый хвост знакомого запаха пощекотал ноздри, и Конор поморщился. Показалось. Он и городскую вонь не чувствовал, что тут говорить о каких-то других вкраплениях в воздухе.

Дом Последнего Часа, хоть и носил длинное и поэтичное название, походил скорее на хлипкий деревянный сарай. Конор обошёл его, перемещаясь между соседними домами, дважды, прежде чем примериться к нужному окну. Ночь неплохо послужила ему, став идеальным прикрытием. Кровососы были глазастыми в темноте, но отточенность движений Конора всё же донесла его слабеющее с каждой минутой тело до Дома, не привлекая внимание. Он прошмыгнул возле парочки упырей, бдящих над пустынной улицей впереди. Видели они хоть и хорошо, тьма была настолько густой, что пожирала весь обзор в радиусе нескольких метров. Поэтому они напрягали свои глазёнки, силясь рассмотреть какие-либо подозрительные шевеления вдалеке, позабыв о том, что и позади могло что-то происходить.

Конор проверил, как были смазаны петли на ставнях, и после с облегчением бесшумно их распахнул. Перевалившись через подоконник, он с трудом сдержал стон. С десяток чертей месили горячими кочергами его мозги, расплавляя в жижу, и он уже не соображал, что и зачем делает. Плоть переставала ему подчиняться. Что он поставит против вражины, которой кишел Дом? Свои трясущиеся руки, для которых клинок превратился в непосильную ношу?

Но он должен был двигаться дальше.

Для неё. И для того, чтобы наконец свести старые счёты с подонками, испоганившими ему жизнь. Назад поворачивать поздно.

Внутри было ещё темнее, чем снаружи, однако упыри не толпились. Конор попал в помещение, используемое как склад. Весь этаж был завален ящиками, наставленными друг на друга. Он побрёл вперёд, осторожно их обходя и не представляя, что было можно в них хранить. Если только не какие-нибудь инструменты и разные чародейские штучки Лэлеха.

Остроухое пугало было здесь, он знал. Не нужно было даже задействовать мало на что способные органы чувств, чтобы понять это. Не весть откуда взявшееся наитие будто невидимой рукой вело его за собой, подсказывая, куда следовало идти. Как тогда, в шахтах Сатура, он ощущал присутствие чародея, и это помогло ему сберечь полукровку.

Добравшись до подвала, он услышал чьи-то голоса и крепче вцепился в рукоять меча. Пот градом лил на лицо, а ватные ноги под душной властью лихорадки отказывались ступать ровно и виляли, словно он налакался самой крепкой медовухи. Фенрир его раздери... Хорошо, что никто не видит, в каком он состоянии.

Медленно спустившись по невысоким ступеням, Конор он оказался в прохладном коридоре, освещённом несколькими факелами. Сюда и привозили трэллов. На первом повороте до него начали долетать обрывки разговора на имперском, и он стал напряжённо вслушиваться, не сбавляя своего улиточного темпа.

– Искацин издох в прошлом месяце... пару лет... эти даже не очнулись, – донёсся из глубин подвала шипящий голос.

– Ты же некромант, – отвечал другой, более звонкий.

– Я оживляю мёртвых и контролирую популяцию упырей, чем ещё по-твоему занимается некромант? Но я же... – голос стал тише. – Я загорелся идеей создать нечто совершенное.

– Однажды у тебя это получилось. Вот только венец твоего творения обрёл волю и сбежал.

«Лэлех... И Мину, – подумал Конор. – Свезло».

Он привалился к стене, чтобы передохнуть немного. Тем временем голоса отдалились, перемещаясь по подвалу.

– Госпожа жаждала крови, но ты упустил его, – изрёк злобно чародей. – И она разочарована.

Мину ответил что-то неразборчивое, и Конор оттолкнулся от стены. Стиснув от боли зубы, он возобновил путь.

– Я не могу позволить уничтожить его, – взвился Лэлех. – В этом поганце... его королевская кровь... она особенная... он единственный, кто может....

Конор нахмурился и зашагал быстрее, пытаясь разобрать клочки свистящей речи бывшего эльфа. Он остановился, когда голоса зазвучали совсем рядом и упёрся спиной в стену.

– Ты уверен, что оно было при нём? – спросил чародей.

– Да, – буркнул раздражённо Мину.

Конор выглянул за угол. Мутнеющее зрение сперва воспротивилось предоставить ему чёткую картинку, но со второго захода он разглядел детали. Фаворит императрицы и учёный стояли посреди просторной залы. Потолок подпирали бесчисленные деревянные колонны, и без них всё бы вмиг завалилось. Этот Дом Последнего Часа был слишком старым, наверняка подлежал сносу по официальным бумагам. Отчасти поэтому они его и выбрали, чтобы в пару ударов по колоннам скрыть то, чем тут занимались. Танцевавшие отсветы факелов выхватывали искалеченные и обескровленные человеческие тела, разбросанные по всей зале. Кое-где лежали отдельно конечности и головы. На столе, возле которого расположились Мину и Лэлех, также распласталось тело, посвежее прочих. В шкафчике в углу, должно быть, хранились и банки с органами, к гадалке не ходи. Конор повернул голову обратно, вновь укрывшись за стеной, мгновенно осознав, что к чему.

Чародей усердно продолжал опыты. Под острый нож и скрюченные пальчики Лэлеха шли трэллы с отменным здоровьем, которых сехлины обычно берегли из-за качества крови, а иногда готовили к обращению. Нередко кому-то выпадала честь примкнуть к высшим вампирам. Пустить их в расход императрица разрешила бы только будучи в отчаянии. Лэлех ведь и раньше выпрашивал у неё крепких людей, но не в таком количестве.

– Как идут дела на Арнингуле? – поинтересовался Мину.

– Мы с Катэлем спрятали их на глубине озера. Но пока мы не найдём мальчишку...

Конор замер. Сехлин перебил чародея:

– Ты же не думаешь, что он заявится сюда сам, – фыркнул он. – Полукровка с ним. Если ему удалось не попасться Тороду, то наверняка паршивка убедила его сбежать на юг, к своему клыкастому папаше-илиару и его войне.

– Он вернётся за нашими головами. Он придёт мстить, – прошелестел Лэлех с каким-то непонятным воодушевлением.

«О, я тоже соскучился, дорогой», – хмыкнул про себя Конор.

Он не мог уложить всё воедино, хотя понимал, что речь шла о нём. Но при чём тут Катэль? И Арнингул, покрытое вечным льдом озеро к югу от Темпраста, бывшее в древности священным местом у людей. Поговаривали, что дна у него не было, зато в глубинах существовал проход в сам Маллхейм¹. Безумец помог Лэлеху засунуть что-то в это озеро... Чем бы это могло быть? Их совместным изобретением? Или какими-нибудь созданными некромантом чудовищами?

Конор выругался про себя. Видимо, убить этих двоих сразу не получится. Одного необходимо оставить, чтобы выпытать их хитрожопые планы.

Он сдвинулся чуть ближе, чтобы заглянуть в залу, и задел ногой ведро с водой, стоявшее прямо на проходе. Грозивший выдать его с потрохами предмет накренился, чудом не издав ни звука, и Конор успел подцепить носком сапога его ручку. Пока он соображал, как аккуратно опустить её и при этом не завалиться самому, стоя на одной ноге, вампиры переключились на другую тему.

– … несколько веков он игрался со своими трэллами, обрюзг и позабыл былые битвы. Вряд ли он с таким справится, – проговорил Мину.

– Его переполняет ненависть. Он справится, если направит её в нужное русло. Не беспокойся, Госпожа о других командирах не позабыла.

– Всё равно это невозможно. Они не пройдут через горы.

Конор вскинул голову, балансируя с ведром на сапоге.

– Люди не пройдут. Упыри, скорее всего, тоже нет. А бессмертные... – с придыханием вымолвил Лэлех и намеренно оборвал фразу.

– Неужели сехлины из Лаустендаля поднимут клинки, чтобы сразиться с Тородом? – недоверчивым тоном уточнил Мину.

– Пришла пора нашим лучшим воинам вмешаться и разбавить ряды Чёрных Плащей своими светлыми ликами. Нам не одолеть варваров, если мы не готовы чем-то жертвовать.

– В таком случае нам повезло, что мятежники не смогли удержать Лаустендаль. Сэкхнайт все эти годы была занята разборками с карритами, я множество раз советовал Её Императорскому Величию подобрать другую кандидатуру. В конце концов ярл стала для Ларса и его оборванцев лёгкой добычей.

– Клан Льюва зарекомендовали себе более умелыми и рассудительными в этом плане, покорив двергов. Но и они потеряли Предгорья, – возразил Лэлех. – Стоит гномам только дойти до Темпраста раньше, чем Соторнил возьмёт город...

Остаток реплики учёного потонул в гуле, наполнившем уши Конора будто водой.

Горы... Армия сехлинов... Темпраст... Атака... Полукровка...

Сразу несколько мыслей хлёстко ударили в голову. Дрожащее от жара и ломоты в костях тело вдруг налилось кратковременной силой. Нога ловко поставила ведро на место.

Он должен вернуться. Как можно быстрее. Предупредить об атаке. Забрать девчонку.

Оглушённый всплеском эмоций, Конор не сразу ощутил движение за своей спиной. Увернувшись от направленного в него меча, он шагнул в залу и выставил перед собой меч. Следом в помещение вломились несколько упырей, оттеснив собой проход в коридор. Одарив Конора голодными ухмылками, они всем скопом навалились на него, загоняя дальше в залу. Тот закружился между телами трэллов в поисках подходящего места, с которого мог бы проконтролировать ситуацию, и набрёл спиной на колонну.

– Конор, мальчик мой... – охнул Лэлех. – Ты к нам наконец пожаловал.

Упыри остановились, ожидая дальнейших приказов. Мину с довольной рожей скрестил на груди руки.

– Когда в последний раз тебя можно было вот так зажать в угол? – протянул он, ядовито улыбаясь. – Ты ведь что тень. Или... Хелв, так тебя кличут? Смертоносный и неуловимый. Легенда.

– Зря зубы щеришь, скотина, – прошипел Конор. – Выбью в первую очередь.

Сехлин зацокал:

– Но-но, не стоит. Тебе некуда бежать. Мы основательно подготовились к твоему прибытию.

Лэлех испустил некое подобие смешка, заметив недоумение на лице Конора, и беспокойно зашевелил пальцами в воздухе. И без того безобразное лицо перекосилось от смешанного с нервозностью восторга. Конора одолел рвотный позыв, и он с усилием утихомирил съёжившийся внутри желудок.

– За тобой следили с тех пор, как ты появился в городе, – снисходительно пояснил Мину.

Конор вернул ему усмешку и попытался принять расслабленную позу. Вышло не очень, учитывая, что его колотило от жара.

– Извини, но мне надо в Темпраст, – произнёс он. – Будь любезен, прикажи своим шавкам расступиться.

– Темпраст падёт, – заявил сехлин буднично, издевательски пожимая плечами. – В любом случае, даже если ты каким-то неведомым образом выберешься сейчас отсюда, ты не успеешь дойти, – он помедлил и снова осклабился: – Соторнил порешит твою девку раньше.

Конор стерпел порыв наброситься на него и ещё выше поднял клинок. Холодный пот заливался прямо в глаза, а лёгкие сгорали в пожаре.

Он не выстоит. Держать меч на весу было испытанием, и Конор понимал, что его скрутят за считанные секунды, не успеет он и замахнуться. Надо придумать что-нибудь.

– Опусти оружие, – сказал Мину. – Оно тебе ни к чему, если хочешь, чтобы всё прошло безболезненно.

– Ты знаешь, боль я обожаю.

– Как угодно, – сехлин закатил глаза. – Взять его. Только не помни́те, он нужен Лэлеху целеньким.

Упыри двинулись к Конору. С явной опаской. Видимо, молва о Хелве действительно разошлась до каждой помойки в Недхе. Это дало ему время поразмыслить немного. Он оторвался от колонны и попятился назад, быстро оглядывая помещение.

Первую атаку он отбил и скользнул в сторону выхода, чуть не потеряв сознание. Другой упырь метнулся к нему, но и из-под его удара Конор ушёл. В глазах заплясали чёрные точки. Почуяв, что он был не в самой лучшей форме, сразу три ушлые твари кинулись к нему. Конор выставил вперёд руку, концентрируясь на оставшихся у него огарках тёмной энергии. Вырвавшиеся из пальцев щупальца тумана обвили упыриные шеи. Конор сжал кулак, сдавливая их глотки. Все трое пали замертво.

– Что это?! – выпалил Мину.

Упыри оцепенели, перестав наступать на Конора. Тот же озадаченно посмотрел на ладонь, которая должна была полностью исчезнуть в тумане, как оно обычно и происходило. Но рука была целой, окутанная лишь остаточной красной дымкой.

Всё же это не болезнь. Он менялся. И другая его сущность тоже.

– Я не только мечом махаться умею, – ответил он Мину, поднимая голову.

Призыв тумана забрал у него много сил, и он пошатнулся.

– Наступила финальная фаза, – всё так же восторженно шептал Лэлех.

– Что за херню ты несёшь? – процедил Конор, вздевая меч.

– Разве ты узрел ещё своей судьбы? Разве тебе не приходили откровения... во снах?

– Мне не снятся сны.

– Что ж, – с притворной горечью выдохнул Лэлех и поглядел на Мину. – Жаль.

Сехлин встретил его взгляд.

– Чего встали? Взять его, я сказал! – прикрикнул он.

Упыри продолжили своё угрожающее шествие, правда, без прежнего энтузиазма.

Раздумывать было некогда. Конор подскочил к стене и вытащил факел из железных зажимов. Взмахнув им разок для отвлечения, Конор переместился к проходу в коридор, который был перекрыт кровососами. Но его интересовал не выход, к которому было уже не пробиться, а злополучное ведро с водой. Подцепив его мечом, он перебежал вглубь залы и развернулся.

– Нет... – взволновался чародей, мигом сообразив, что Конор задумал.

Он прислонил факел к колонне. Как и ожидалось, влажное дерево загорелось скверно и медленно, поэтому Конор освободил другую руку от меча и ведра и направил в пламя струю тумана, раздувая его. Когда упыри спохватились и бросились к нему, было уже поздно – обойдя несколько колонн, Конор защитился растущей стеной огня. Но этого пока мало.

Ноги почти не держали его. Он поплёлся назад, к другим колоннам.

– Стой! Ты погубишь нас всех! – заорал Мину, толкая упырей к пламени.

Конор обернулся на его крик, но разглядел только встревоженное лицо Лэлеха, шепчущего заклинания.

«Сдохну или нет... Но ему я не достанусь», – подумал он и швырнул факел к колоннам у дальней стены.

Алый туман вырвался на свободу из обоих рук, вдыхая ярость в огонь. Его языки взметнулись к потолку и принялись лизать его до треска. Чародей отступил, с ошеломлением понимая, что его магия против такого бесполезна. Логнар бы этот костерок погасил щелчком пальцев, но некроманту стихии неподвластны.

Сыпля ругательствами, Мину ринулся к выходу. Упыри с минуту пытались тушить колонны, махая плащами, но тщетно. Услыхав жалобный скрип горящих на потолке балок, они удрали вслед за хозяином.

Чародей задержался, ловя взгляд Конора.

– Тебе не отсрочить намерения судьбы, – изложила иссохшая чёрточка безгубого рта учёного.

Конор выставил в ответ средний палец.

Когда чародей исчез, удушливый дым начал заполнять залу. Конор вернулся к ведру с водой, созерцая буйство пожара, которое он практически не ощущал, потому что сам горел изнутри. Пламя перекинулось на трупы, а потом он с удовлетворением услышал, как наверху раздались вопли. Подбадриваемое туманом пламя просочилось на первый этаж, в лабиринте ящиков которого наверняка произошла жуткая давка.

Страха у Конора не было. Только истощение и острая неуверенность в том, что он вернётся к жизни, если откинется под обломками Дома. До этого улыбчивая удача сегодня вполне могла повернуться к нему задницей.

Больше не медля, Конор окатил себя водой и вошёл в огонь.

***

Как только ведьмины оковы, сдерживающие ревущую в теле магию, были сброшены, Иветта рванула вниз по холму, расталкивая плечами членов клана Ясеня. Кассандра кричала ей что-то вслед, но чародейка ничего не слышала – Первоначало, долго и густо бродившее внутри этой священной земли, захлестнуло её воем ненависти.

Она неслась к гранатовым знамёнам, развевавшимся на высоких древках и издали напоминавшим пятна крови, к этим озлобленным тварям, что влачились по окрестностям в поисках нелюдей. Илиары гнали их с Яримы и Лебединых земель, заставляя забредать в Куруад, словно тот был местом ссылки. И они осмелились заявиться в его чащу, в пристанище не только ведьм, но и других гонимых пламенем Инквизиции созданий, в надежде, что поквитаются с обитателями леса за дела Жуткого Генерала.

К тому моменту, как Иветта добралась до Братьев, в первых рядах уже кипел бой. Ведьмы швыряли заклинания в изворотливых солдат, а те орудовали длинными алебардами, кромсавшими плоть на расстоянии. Чародейка ворвалась в гущу сражения, периферийным зрением замечая Рихарда, влетевшего в стан врага с неменьшей яростью. Когда багровые хоругви Церкви скрыли от неё полночное небо, Иветта поняла, что отряд Братства превосходил ведьм числом. Браслет заискрился красным светом, заряженный тёмной магией. Магичка извлекла Первоначало из удобренной жертвоприношением почвы, вобрала его в себя с излишком, и выпустила наружу все воспоминания, обращая их в магию. Пальцы ещё чувствовали тупую боль от вырванных ногтей, а лицо и спина горели, помня на своей коже пляску кнута.

Вспышки, стальной перезвон и крики скоро затопили окружающий мир, утаскивая его на самое дно, в плотный туман крови и смерти.

Через треск заклинаний Иветта услышала воющий набат колокола и не глядя покончила с очередным Братом. Минуя ожесточённые поединки и уклоняясь от случайно летящих к ней ударов, Иветта пошла на звук и обнаружила на границе с лесом гигантскую повозку. На неё водрузили церковный колокол, в который сосредоточенно стучали двое Братьев. Ведьмы, оказавшиеся рядом, зажимали уши и падали на колени, а затем погибали под безжалостными выпадами алебард.

Вот как они прошли через магический щит...

С застывшей на месте Иветтой поравнялся Рихард, одним ударом перерезав глотку подкравшемуся к чародейке со спины Брату.

– Какого уда ты стоишь?! – рявкнул он.

Она молча указала на колокол.

– Если это подберётся слишком близко, нам конец, – сообщила Иветта и посмотрела ему в глаза. – Понял?

К счастью, Рихарду никогда не приходилось повторять дважды. Он кивнул и бросился вперёд, а Иветта же попятилась в противоположную сторону, стараясь увести за собой как можно больше ведьм. Несмотря на чёткое и уверенное атакующее расположение ведьминого клана в начале боя, сейчас на холме царил хаос. На перестроение не хватило времени. Братьев было слишком много, они буквально пёрли на ведьм грудью, п

Красные вспышки и блеск заляпанных кровью лезвий озарили Лысую гору, балуя её новыми жертвами. Если что-то не изменится, ведьм среди них будут одним ведьмы. Уворачиваясь от взмахов алебард, Иветта отступала всё выше и выше. Братья, несмотря на жуткие смерти их товарищей (а ведьмы были довольно изобретательны в выборах чарт умерщвления), продолжали переть без всякого страха. Идеальные верные псы Инквизиции. У них были прочные и хорошие доспехи, качественнее можно было найти разве что у княжеской дружины. Неудивительно, что Братья достойно держались в бою с илиарами и продолжали сопротивляться завоеванию. Мечу такую броню пронзить нелегко. Но вот огню...

Из центра ладони магички вырвалась струя пламени и поразила в грудь первого попавшегося ей на глаза Брата. Тот завопил от дикой боли и схватился за расплавленный доспех. Иветта усмехнулась и переключилась на его соседа, склеивая огнём кожу и латы. Браслет раскалился, обжигая запястье, но чародейка ничего не чувствовала. Ей были известны иные ощущения, проникшие под кожу, в мышцы и кости, застрявшие там фрагментами мук и агонии. Физическая боль отныне не страшна ей.

Память – вот что поднимало её руку снова и снова, вот что тянулось к Первоначалу, связывая его и чародейку незримой энергетической пуповиной. Тех месяцев, что она провела в кровопролитных походах под знаменем Китривирии, ей не хватило, чтобы утолить безучастный голод, толкнувший её к мести. Она вспомнила, как сражалась в первые недели после освобождения Тиссофа, и ликование наполнило всё её существо. Ладонь взмыла выше, выбрасывая линию пламени по головам в шлемах. Железо врастало в черепа и стекало по глазам, навечно их закрывая. Несколько ведьм последовали её примеру.

Когда первая и самая внушительная волна Братьев была отброшена назад, Иветта перевела дух. На лице и теле застыли капли крови и ошмётки плоти. Она пошатнулась и направила руку вниз для нового заряда. Почувствовав на затылке чей-то взгляд, она обернулась. За ней всё это время следила Кирнан. Глаза впечатлённой зрелищем ведьмы ярко и одобрительно светились.

«Мы похожи больше, чем кажется, – возникла в уме внезапная мысль. – К чему вся эта вражда? Оплот и Ковен... Какую бы мощь они обрели, объединившись».

Иветта тут же отогнала от себя абсурдные размышления. Горячая голова в минуты сражения и не такое могла выдумать, но именно от эфемерной идеи союза между чародеями и ведьмами магичке стало ужасно совестно.

Рядом с Кирнан стояла запыхавшаяся Кассандра. Мать и дочь, бывшие невольно врагами, бились теперь бок о бок. Но и этот союз временен.

Долетавшие со стороны леса вопли вернули Иветту в реальность. Она обернулась, увидев, что колокол двигался к ним, скручивая гулом мозги дюжине ведьм за раз. Под свист стали с плеч летели их головы, окружённые кровавыми брызгами. Кирнан заметила это тоже и отдала приказ к отступлению.

Они шли назад, защищаясь всеми видами боевых заклинаний, но Братство Зари наседало на них нескончаемым потоком. Войско Инквизиции не страшилось смерти, им бы только захватить с собой как можно больше ведьм. Зачарованный и обвитый вязью надписей колокол возвышался над их сверкающими в магических вспышках шлемами и наконечниками алебард. Вероятно, он был подарком Безумца.

На самой вершине склона они упёрлись в алтарь под дубом. Отступать было некуда. Иветта наконец заметила Рихарда, и тревога чуть разжала клещи. На руках керник нёс чьё-то тело, отскакивая из стороны в сторону, чтобы не попасть под удары Братьев. Иветта вышла к нему навстречу, расчищая путь. Превратившаяся в кровавую кашу землю начала засасывать её подкосившееся ноги. Она устала.

«Нет. Ещё не время».

Иветта тряхнула мокрой гривой и продолжила проговаривать скребущие глотку слова магических формул, обеспечивая Рихарду свободный коридор в сгустившимся строю Братьев. Приглядевшись лучше, она увидела, что керник тащил Куштрима.

«Волхв-то зачем к колоколу полез?!»

Когда до них оставалось несколько метров, заряд кончился, и она опустила ладонь, чтобы накопить его. Один из Братьев прорвался к Рихарду и выбросил алебарду вперёд, задев тому руку. Взревев, мужчина споткнулся и рухнул на землю, но так и не выпустил из объятий Куштрима. Чародейка от неожиданности замешкала, чем солдат Инквизиции воспользовался и кинулся добить керника и волхва.

Рихард закрыл собой старика, пытаясь нащупать здоровой рукой выроненный кинжал. Брат занёс над ними оружие, но вдруг застыл, не в силах пошевелиться. По трясущимся рукам, сжавшим древко алебарды, и беспокойно вертевшимся в выпученных из орбит глазам, Иветта поняла, что его остановила магия.

Она повернула голову, увидев Кали направленным в сторону воина кулаком. Ведьма поймала взгляд Иветты. Магичка подняла руку с заискрившимся вновь браслетом и схватилась за Брата с другой стороны, глубоко вонзая в него невидимые звериные лапы. Они одновременно развели руки в стороны, разорвав солдата пополам.

Его внутренности ещё шлёпались дождём на землю, когда Иветта подлетела к Рихарду и Куштриму и помогла им подняться. Вместе они побрели назад, к алтарю. Кали спешила за ними. Магичка с удивлением обнаружила, что ведьмы сомкнули за ними шеренгу, защищая от напирающей ватаги воинов.

Оказавшись как можно дальше от центра боя, Рихард опустил Куштрима на землю. Иветта тронула керника за плечо, пытаясь осмотреть его обильно сочащуюся кровью рану. Остриё алебарды пробило кожаный доспех над локтем. Рихард с рычанием отмахнулся от чародейки и, дёрнув её за рукав, заставил наклониться к волхву.

– Надо залечить... – прохрипел он. – Скорее...

Опустив взор на Куштрима, Иветта побледнела.

– Рихард...

Он покачал головой и тряхнул её, больно впившись оставшимися пальцами в плечо.

– Надо залечить... – повторил керник отупело.

– Рихард... Он мёртв.

Последнее слово отрезвило его, и он поглядел на разодранное мощным ударом горло волхва. Глаза, вернувшиеся затем к Иветте, были страшнее самой тьмы.

Чародейка смотрела на мужчину, с ужасом наблюдая, как рассудок оставляет его, уходит куда-то в пустоту. Она обхватила ладонями его лицо.

– Не надо. Останься со мной, смотри на меня, – шептала она срывающимся от нахлынувших слёз шёпотом.

Но Рихард уже не видел и не слышал её.

Ряды ведьм уплотнились вокруг них. Свободного места на вершине почти не осталось. Лязг доспехов Братьев, шедших по телам поверженного противника, становился всё ближе.

Они в ловушке.

Иветта закрыла глаза, цепляясь за Рихарда и силясь вспомнить какое-нибудь заклинание, которое оглушило бы её. Если всё закончится здесь и сейчас, она не хотела ничего чувствовать.

Прежде, чем она нашла нужную формулу, все кошмарные звуки битвы стихли сами собой. Чародейка приоткрыла один глаз и сощурилась. Ослепительная беззвучная вспышка окрасила небосвод в белый цвет, превратив ночь в день. Над головой пронеслись потоки энергии, ощутив которые Иветта выпустила Рихарда из рук и выпрямилась. Часто и жадно задышав, она глотала знакомую болезненную пульсацию, задевавшую каждую её жилку. Чистая непокорная сила прошла сквозь её тело, одарив мгновением эйфории.

«Что...»

Нет. Это не она. Это невозможно.

Дождавшись, когда властные ветра чудотворной стихии перестанут врезаться в неё, Иветта поднялась на ноги, пошатываясь. По окружающим её лицам она поняла, что никто больше не почувствовал этих энергетических всплесков. Зато ведьмы увидели то, что пропустила она, раскрыв рты и таращась куда-то за её спину.

Чародейка обернулась. Склон холма был покрыт павшими Братьями, как облепленный мухами в жару фрукт. Они лежали друг на друге без видимых повреждений, словно заснули, однако Иветта не сомневалась, что все погибли. Ослепительный свет начал рассеиваться, являя обзору больше подробностей.

Свет эламансии.

Лишь одна живая фигура стояла на поле покойников. Вернее, парила.

Иветта неотрывно глядела, как Катэль Аррол направлялся к вершине, не касаясь босыми стопами земли. Потоки силы, слабея, возвращались к нему, оплетая обнажённый торс. Магичка рухнула бы на колени, однако тело её окаменело вслед за разумом.

Золотисто-карие глаза, прищуренные с бо́льшей надменностью из-за паутинки морщин вокруг них, медленно скользнули по членам клана Ясеня.

– Сёстры, – зазвучал в могильной тишине елейный сипловатый голос. – Я сожалею, что опоздал.

Он был так близко, что Иветта смогла рассмотреть дряблые щёки на утратившем юношескую привлекательность лице, однако профиль Безумца всё ещё казался ей произведением искусства. В белёсых волосах виднелся серебряный обруч, талисман, связывающий его с Первоначалом, хотя та сила, что он обуздал, не требовала от своего хозяина никаких вещиц.

– Инквизиция никогда не должна была достигнуть границ Куруада и Соколиного полуострова, – добавил Катэль, неподвижно зависнув в воздухе. – Это моя вина.

Последовавшее за этим молчание, в течение которого он терпеливо ждал, осматривая ведьм, было нарушено холодным тоном Кирнан:

– Она с самого начала была твоей.

Глава Ковена вышла из-за спин своих соратниц. На невинном детском лике не было ни следа изумления, тогда как все остальные позабыли, как двигаться, а некоторые и дышать разучились. Она же сохраняла достоинство до последнего, даже когда дыхание неминуемой смерти коснулось каждого на Лысой горе, отбирая всю надежду.

– Кирнан, – Катэль улыбнулся, поклонившись ведьме. – Человеческий порок тяжело контролировать. Я сочувствую вашим утратам.

– И всё же ты спас нас, – возразила она, кивнув на обсыпанный трупами склон. – Благодарю. Договор совсем не обязывает...

– Договор? – перебил её Катэль, нахмурив брови в наигранном недоумении. – Старые сделки не при чём. Мы заключим новую. А Лек Август не станет больше посылать на ваши кланы своё святое войско, не беспокойся об этом. Илиары скоро доведут начатое до вполне предсказуемого конца.

Он подплыл к Кирнан, совершенно не двигаясь. Старость пощадила его тело, поджарое и грациозное, покрытое орнаментом вытатуированных на коже символов древнего языка, на котором говорили первые эльфы. Он был забыт, как и все прочие старые языки, но ведомый жаждой познания Катэль сумел поднять из глубин веков письмена предков.

Величайший из эльфов и чародеев потянулся к тьме, а не свету, в том была какая-то странная и безмерная печаль. Он смог бы обратить свои знания во благо, за несколько дней изничтожив Инквизицию и её последователей, если бы хотел. Но Безумца совсем не тревожила эта война, затеянная вследствие его поступков. Следы его деяний точно печати обагряли изведённые бойней княжества. Но разум Катэля был охвачен лишь собственными кровавыми мечтами и чудовищными целям.

Он ответственен за всё... За все преследования Инквизиции. За надругательства и казни чародеев. За истязания Иветты.

Смерть Радигоста.

Незаживающие раны Диты.

Продажу Леты Империи.

Оторопь сошла с чародейки так же резко, как и навалилась на неё. Она сорвалась с места, мысленно натягивая нить связи с Первоначалом до предела и вскидывая на ходу руку.

– Ублюдок!

Катэль с ленцой во взгляде повернулся к ней, а в следующий миг Иветта осознала, что так и осталась в позе прыжка, скованная обездвиживающей магией и зависшая в воздухе подобно Безумцу. Браслет слетел с запястья, не позволяя ей разбить заклинание. Выпрямив и сложив её руки по швам, чародейку потащило к Катэлю.

– Кто у нас тут? – промурлыкал он. – А. Протеже Диты Иундор.

Иветта попыталась дёрнуться, но невидимые верёвки держали её крепко, стиснув от шеи до пят.

– Ну что, нашла меня, козявка? – хмыкнул Катэль, изгибая губы в колкой улыбке. – Говори, чего хочешь. Я слушаю.

Рот у неё был свободен, поэтому магичка выплюнула:

– Я хочу, чтобы ты сдох.

– Зачем? Я не враг тебе. Как и другим чародеям. Рукой Инквизиции я нанёс удар по Оплоту, чтобы вы не мешали мне. В этом нет ничего личного, – проговорил Катэль и поплыл вокруг Иветты. – Княжества должны были полностью подчиниться верховному служителю, а соответственно и мне. Мне был необходим ад кромешный на Великой Земле. А ты, смутьянка, обретя силы, вынудила меня пустить ситуацию на самотёк и надеяться, что илиары не успеют сообразить, против кого действительно нужно воевать. Мне бы хотелось бы повторения мероприятия на Скалистых островах, а тебе?

Облетев её, он вернулся на прежнее место и принялся разглядывать её лицо. Неприятный, пристальный взгляд ощущался как ласка кинжала по коже.

– Как ты обманул смерть? – спросила чародейка. – Это...

– Нет. Сперва я стал сехлином. Времени искать другие способы у меня не было.

Вот какие дела его связывали с императрицей Тишлали... Но Иветте всё равно думалось, что они не ограничивались только обращением. Определённо было что-то ещё, с чем сейчас разбираются её друзья на Севере.

Она фыркнула:

– Тогда ты скоро развалишься, как Лэлех, и будешь поддерживать трухлявые косточки, лишь прихлёбывая из того, что дают мёртвые.

– Вижу, прошедшие битвы заострили твой язычок, – отметил он с толикой похвалы. – Лэлех некромант, ma limer², мне не грозит участь гнить заживо. А эламансия, возможно, исправит то, что натворила твоя подружка Айнелет, когда убила мою Велину.

– Как тебе удалось овладеть силой?

– А могло быть иначе? – отозвался он, награждая её бездушной улыбкой. – Я был избран, чтобы вершить судьбы мира. Ты получила эламансию через свет своей души и чистые помыслы, мне же пришлось ночами на пролёт сражаться едва ли не с самой Пустотой. Я вырвал из медальона остатки памяти Ткачей, чтобы покорить их силу, и те ответили насилием. Это было нелегко... Однако, как видишь, я выжил, забрав у них то, что они обязаны отдать добровольно.

Она не сумела отвернуться, когда ладонь Катэля коснулась её лица, растирая на нём кровь. Чёртово заклинание было слишком прочным... Да или обычные ли это были чары? Казалось, что он удерживает её просто силой мысли.

– Жаль что ты утратила эламансию, – произнёс он. – Ты могла бы оказаться мне полезной.

– Что ты задумал в этот раз? – бросила она, глядя в сторону.

– Ты догадываешься, – игриво протянул он.

– И всё же.

– Пробудив древнего бога, я верну мир к его зарождению, когда не было войн и боли, – взор эльфа соскользнул с её лица к Рихарду, по-прежнему обнимавшему Куштрима, – а Первый Страж ступил на эту землю одновременно с тем, как где-то раздался первый крик новорождённого чародея.

– Что за древний бог? Катросалифаль³?

– Всё тебе расскажи, ma limer.

– Другими словами, ты вновь хочешь конца света?

– Его начала.

Она тихо зарычала:

– Я не позволю тебе

– Не позволишь чего? – захлопал глазами Катэль. – Истребить человечество? Такими ты видишь мои намерения? Но ведь последние полгода этим занимался Сапфировый Оплот, не щадя даже мирных жителей, из страха идущих за Церковью Зари. Скажешь, ты не такая?

– Да, я убивала, – призналась Иветта, подняв на него взгляд. – Сотни раз, а то и больше. Однако то, что ты хочешь сделать, с этим ни в какое сравнение не идёт.

– Люди, илиары, эльфы, гномы, – перечислил он, недовольно поморщившись. Магичка начинала его утомлять. – Все они – огромный, зреющий веками нарыв, с котором земля самостоятельно не справится. А ей помогу.

– Уничтожив всех? – дополнила она, вздёрнув бровь.

Катэль с улыбкой склонился над её ухом.

– Ты удивишься, когда поймёшь, что всё начнётся не с смерти, – отвечал он шёпотом, от которого по спине девушки побежали мурашки. – Многим повезёт выжить. Очень многим. Я не заинтересован в убийствах.

Когда он отстранился, Иветту оттолкнуло назад. Она открыла рот, но не смогла издать не звука и разъярённо уставилась на чародея.

«Вот же тварь остроухая.... Я не закончила!»

Внимание Катэля привлёк Рихард. Он подлетел к нему, протаскивая изучающий взгляд по мужчине и волхву.

– Керник, – позвал он. – Ты, наверное, хорошо знал этого старика.

Рихард оторвался от бледного лица волхва и увидел перед собой парящего Безумца. Радужки его глаз были настолько тёмными, что сливались с зрачками. Безумным казался скорее он, чем чародей с его прозвищем.

– Мёртвых, увы, не вернуть, – добавил Катэль. – Как и твоё братство. Но я могу всё исправить. Идём со мной. Я всегда ценил хороших мечников. Твои навыки мне пригодятся. Как и твой дар, раскрыть который способен только я.

Рихард глядел на него в упор, не мигая. Наверное, не будь он ранен и истощён произошедшим, он бы предпринял что-нибудь, хотя бы попытался прыгнуть на него, как сделала это ранее Иветта. Но, кажется, керник ушёл куда-то слишком далеко.

– Твои жилы полнятся силой, настоящей тёмной силой, переданной тебе прабабкой, – увлеченно произнёс Катэль, облизнув губы. – Бесплодный род Кардиганов разбавил её водянистой кровью смертных, но это поправимо.

Отрешённое лицо керника не изменилось. Он произнёс:

– Пошёл на хрен, пёс.

Безумец испустил вздох разочарования и картинно замотал головой.

– Воды в тебе всё же больше, чем чародейских генов.

– То-то я не левитирую как ты, выпедрёжник сраный.

Посмеиваясь, Катэль отдалился от него и переместился к Кирнан.

– Любопытная компания к тебе присоединилась, – отметил он и обратился к другим ведьмам, почтенно склонившим головы: – Сёстры! Сегодня те из вас, кто пожелает, вернутся ко мне на службу и присоединятся к грядущим великим событиям.

Иветта снова дёрнулась, уже без всякой веры в успех. Злость и отчаяние распирали её грудь, но она могла только смотреть, как Катэль плывёт дальше, произнося речь перед охваченными почти благоговейным трепетом ведьмами.

Она нашла его... Покорившего эламансию. И не оставившего никаких шансов превзойти его и победить.

И что теперь?

1. Маллхейм – подземный мир, куда попадают все души после смерти, кроме тех, кто отбыл в Валгаллу. Холодное и тёмное место, в котором умершие, как ни странно, находят покой.

2. Ma limer (эльф.) – моя птичка.

3. Катросалифаль (эльф. Catrosalifale, Разрушитель) – злое божество в религии эльфов, вечный противник Создателя. Обитает в Эстомасе – потустороннем измерении, где существует Хаос, источник энергии, аналогичный Первоначалу, но более опасный. Катэль Аррол в прошлом был одержим идеей открыть врата в Эстомас и призвать Катросалифаля, практикуя запрещённую теургию.