Город пробужденный

14

Тридон был рад новым товарищам. В первый же день после их приема в команду галера попала в жестокий шквал, и новички доказали, что они и впрямь бывалые моряки. Они не выказали страха, хотя галеру кренило так, что борта черпали воду; их не мучила морская болезнь, хоть судно и швыряло людей, словно ребенок, трясущий сухую тыкву с семечками; а когда часть гребцов, избитых рукоятями весел, выбыла из строя, Кадмос и его товарищи одними из первых вызвались их заменить и выдержали на веслах целые сутки.

Позже, когда потрепанная галера направилась к Эгадским островам, в пиратское убежище, чтобы найти передышку, на них внезапно напала нумидийская военная трирема. На самом закате, вынырнув прямо из слепящего света, она вдруг возникла на волнах так близко, что о побеге не могло быть и речи.

Нумидийцы были настолько уверены в своей победе, что даже не стали использовать боевые машины, а сразу пошли на сближение. И не успела еще опуститься тьма, как Тридон уже радостно ржал: теперь у него на веслах был полный комплект новых, здоровых рабов, а многие из гребцов триремы вызвались занять места павших пиратов.

И снова Кадмос с друзьями был среди первых, кто ворвался на корму триремы, перемахнув с борта на борт в самую гущу нумидийцев.

Хоть добыча и была скудной — горстка пленных, оружие да немного вина, — Тридон уверовал, что боги ему покровительствуют, и решил подумать о новом деле. Отремонтировав галеру в укромном убежище, он двинулся вдоль берегов Сицилии.

— Римского флота здесь почти нет, — объяснял он Кадмосу. — В Лилибее стоит всего пара посудин, еще пара — в Акраганте. Серьезные силы можно найти разве что в Сиракузах. Да и вообще, Рим сейчас ослаб. Он воюет в Иберии, и дела там идут тяжело, воюет в Македонии, а там тоже сила немалая. Флот его разбросан, нужно подвозить подкрепления, охранять берега, да и с нами у них хлопоты, хе-хе! Дураки эти ваши суффеты! Сейчас самое время стряхнуть с себя «опеку» Рима.

— А что бы ты сделал, Тридон, будь у тебя власть?

— Что? Простой вопрос. Первым делом — завладеть морем. Велика ли разница между военной галерой и торговой? Ну, пентеры купцы не используют, но триремы, биремы… И то добро. Собрать, вооружить — вот тебе и флот. Потом войско. Не этих ваших наемников. Наемник на то и наемник, чтобы проигрывать! Сицилия, Сардиния, Иберия, все побережье Африки было когда-то вашим, а теперь что? Смех, да и только! Нужно собрать войско из одних карфагенян.

— Из наших людей? — Кадмос вспомнил собственные чувства при виде воинов. — Не по адресу! Пуниец не станет солдатом. Это нам чуждо.

— Так ты думаешь? — опытный головорез испытующе взглянул на молодого человека и слегка усмехнулся. — А я думаю иначе. Вот, на море вы всегда среди первых. А для этого ведь нужны отвага и дисциплина. А? И выносливость. А на суше… хм, когда вы строили свое государство, вы были воинами. Потом пришли эти ваши богатства, торговля, ну и вот, видишь?

— Торговля? Но ведь это основа нашего существования.

— Вот именно. Она заслоняет все: и честность, и веру в богов, и любовь к своему городу. Мне-то до этого дела нет. Я даже рад. Карфагенские галеры — что жирная саранча: только собирай, вари в меду да глотай. Но что правда, то правда. Лишь по тебе да по таким, как ты, видно, что из вас еще может что-то получиться. Нужно лишь испытание.

— Испытание? — нахмурился Кадмос. — Старики рассказывают, что было уже испытание. При Ганнибале. И что? Наемники дрогнули при Заме, а город поспешил заключить мир, хоть и позорный, лишь бы мир.

Тридон серьезно кивнул.

— Бывает такое и с первейшими. Афины тоже покорились Филиппу Македонскому. Но что до вас, то я считаю, что вы еще не прошли великого испытания. Ну, потеряли вы провинции, но остались торговля и доходы. Пусть судьба ударит вас по кошельку, вот тогда и посмотрим.

— По кошельку? Так это же коснется лишь горстки богачей. Что они…

— Но они правят! — ядовито рассмеялся пират. — Вас охватила ярость при виде нумидийской галеры, и вы сражались как безумные. А что, если бы римляне встали под вашими стенами?

— Да хранят нас боги от таких испытаний! — мрачно пробормотал Кадмос, а Тридон рассмеялся.

— Верно. Ну, а теперь мы заставим римлян немного испытать их хваленое мужество. Как думаешь? Где нападем?

— Ну, наверное, где-нибудь подальше от портов. Раз ты говоришь, что военных кораблей здесь мало…

— Неверно. Там, где далеко от порта, от любой защиты, люди и сами себя остерегают. К тому же живут они вдали от берега, и поселения там убогие. Ну, я не говорю, что надо их совсем уж оставлять в покое. Высадимся то тут, то там, побегаем по побережью, хе-хе! Хоть жемчуга поищем.

— Жемчуга? На суше?

— Хе-хе, а где же еще? Красивых жемчужин. А такие на Сицилии бывают, бывают! Да и пора уже развлечься, а то живем, как римские весталки, столько времени. Но добычи здесь не найти. Мы двинемся туда, где нас никто не ждет. На восточное побережье, как можно ближе к Сиракузам.

— Но там же флот!

— А да, да. Но в Сиракузах. Уж я-то знаю такие бухточки, где прекраснейшие виллы-инсулы богачей стоят у самого моря, уверенные в римской мощи и защите. Хе-хе, вот туда мы и нанесем визит! Главное — не поджигать, и пока весть дойдет до Сиракуз, мы уже будем далеко.

Он взглянул на молодого товарища и толкнул его локтем.

— Эй, Кадмос, а какие в таких инсулах бывают девки! Боги! Аж не верится, что это такой же человек, как мы, что он должен есть, спать. Кажется — богиньки, созданные лишь для любви. Ну, постарайся добыть что-нибудь эдакое.

— Не хочу! — покраснел Кадмос. — Позабавиться с пленницей — конечно. Положено, да и нужно. Но никаких там воздыханий. У меня есть своя девушка в Карт Хадаште. Лучше не найду.

— Молодые всегда глупы, — пират недовольно пожал плечами.

Первая попытка, однако, не удалась. Бухта к югу от Сиракуз была и впрямь укромной, хорошо защищенной, на холмах виднелось несколько белых, зажиточных поселений, а в парке высились высокие стены какой-то инсулы. Они входили уже в сумерках, гребя медленно, почти бесшумно. Разве что плеск капель, срывавшихся с ровно поднимаемых весел, мог насторожить тех, кто был на берегу. Но порой большая рыба производит больше шума, чем они.