Город пробужденный

39

Кадмос лениво перевернулся на другой бок, сдвинулся левее, чтобы уклониться от пучка солнечных лучей, пробивавшихся сквозь листву и обжигавших ноги. Но Кериза не шевельнулась, и выражение ее лица оставалось серьезным.

— Послушай! — тихо сказала она. — Плохи дела! Люди уже теряют пыл, перестают верить…

Кадмос притянул к себе любимую, оперся головой о ее колени и заставил ее открыть глаза. В тот день они вышли за стены Мегары, на пустоши, тянувшиеся до самого мыса Камарт, ибо Гасдрубал хотел убедиться, что высадка в этой части полуострова невозможна и что с этой стороны городу ничего не угрожает.

Беспокойство было обоснованным, ибо стена квартала Мегары была одинарной, низкой, слабой и давно не ремонтировалась. В более уединенных местах даже сельские инсулы окружались стеной более мощной и высокой.

Кадмос взялся за это задание, потому что постоянно искал себе занятие, не в силах усидеть в городе. С ним пошла Кериза; они убедились, что обрывы совершенно неприступны и никакой крупный отряд на полуостров не проберется. Теперь они отдыхали в тени нескольких олив, карликовых, чахлых, едва влачивших существование. Вся эта часть полуострова была каменистой, пустынной, лишь кое-где поросшей редкими кустарниками. Деревьев почти не было, разве что на восточном побережье, где находились старые кладбища. В черте стен — кладбище богачей, рабим, за стенами, чем дальше, тем беднее могилы.

Южный ветер, что римляне звали вольтурном, дул неустанно уже четвертый день, отнимая у людей всякую волю и силы. Вождь, который сумел бы в такое время поднять людей, — победил бы с легкостью.

Кадмос с немалым усилием воли все же заставил себя вести трезвый разговор. Ему хотелось лишь спать, лежать без движения и мыслей, мечтать о прохладе тихих ночей, так часто проклинаемых в месяце Тибби и столь желанных теперь.

— Знаю, — заставил он себя говорить. — Из моей моры уже сбежало пятеро.

— Италики? — испугалась Кериза.

— Нет, эти держатся. Им, впрочем, и бежать некуда! Но наши, добровольцы… Я говорил Гасдрубалу — это бездействие губительно!

— Вот именно! Я об этом и говорю! Я слушаю, что говорят люди на рынке, слушаю в домах, куда хожу причесывать женщин. Народ уже почти забыл, что идет война, он чувствует лишь нехватку того или иного и ропщет!

— И работают все хуже! — зевнул Кадмос. — Все наши жалуются на это!

— О да! А богачи… богачи становятся все смелее! И смеются! Делают все более выгодные дела!

— Это правда! — Кадмос был так разморен, что едва реагировал на слова любимой. — А я тебе еще кое-что скажу: казна пуста! Все дары, принесенные в порыве воодушевления, уже ушли! За все приходится платить все дороже, а доходов никаких! Едва хватает на жалованье для армии Карталона!

— Так что же будет?

Кадмос приподнял ее тонкую столу, обнажил бедра и прижался к ним лицом, а через мгновение принялся целовать — медленно, долго, горячо.

— Что будет? — шептал он между поцелуями. — Верно, то, что Кериза, дочь Макасса, уступит и, не дожидаясь конца войны, согласится на свадьбу! Потому что конец этот где-то далеко.

— Прошу, перестань! — Кериза вспыхнула, но оттолкнула голову любимого и прикрыла ноги. Лишь с дрожью в голосе она совладать не могла. — Не об этом… Перестань!.. Не об этом я хочу говорить!

— А о чем? Мы сидим без дела, потому что Гасдрубал все ждет этих обещанных слонов! Уже месяц прошел, как был тот нумидиец, Лагос, и объявил, что слоны уже под Циртой и при первой же возможности их доставят.

Кериза задумчиво гладила тяжелую голову мужчины, лежавшую у нее на коленях. Она тихо проговорила:

— Любимый, а это надежный человек?

— Лагос? Ну, его никто не знает. Но он назвал пароль, условленный с Герешмуном. Почему ты спрашиваешь?

Кериза с минуту колебалась и наконец выпалила:

— Потому что я боюсь! Столько шпионов! Пароль можно узнать по-разному! А Лагос ведь должен был сразу возвращаться, так?

— Да. Мы выступим всеми силами навстречу каравану Герешмуна, как только он минет Тигнико!

— Вот именно! Так как же, как это возможно, что еще неделю назад Лагос был в городе? Гулял, сорил золотом…

— Откуда ты знаешь? — Кадмос заставил себя проявить интерес. Ветер так его разморил, что он даже не пытался протестовать, когда Кериза прикрыла ноги и не позволила продолжать ласки.

— От… от Этибель. Знаешь, моей соседки. Она… ну, любит повеселиться и не слишком дорожит добродетелью! Она мне как раз и говорила, что какой-то Лагос, нумидиец, был с ней очень щедр! И очень страстен как любовник!

— О, верно, какой-нибудь другой! Имена повторяются, — зевнул Кадмос, садясь. — Но, может, уже пойдем, а? Мне еще нужно заняться своими людьми, потому что через пару дней мы выступим за слонами.

Он заставил себя улыбнуться.

— А поскольку и Эонос как раз заканчивает последние галеры, то мы начнем действовать! Уныние и скука нас не одолеют! Не бойся!

— Эонос говорил моему отцу, что ему не хватает гребцов. Хороших рабов найти трудно. Кто был получше, уже в войске, или хозяева их спрятали. А Бомилькар привозит одних женщин!

— О, есть римские пленники! — беззаботно рассмеялся Кадмос. — А будет мало, так я отправлюсь в поход и наловлю! Это крепкие люди, и под кнутом послушные!

Он рассмеялся, что-то вспомнив.

— Знаешь что? Пойдем на невольничий рынок. Бомилькар сегодня показывает новый товар. А Идибаал хочет себе кого-нибудь выбрать!

— Пусть выберет пунийку и женится! — язвительно бросила Кериза.

— А если попадется такая, что уперлась ждать до конца войны? Может, он и прав, когда говорит, что предпочитает невольницу! И то лишь до тех пор, пока она не выучит наш язык. Такая не подслушает и не предаст. Пойдем, посмотрим, выберет ли он себе что-нибудь!

— Выберет! Бомилькар только лучшие зады и привозит! — гневно выкрикнула Кериза. — Какое ему дело до войны и нужд города? На этих простибулах он зарабатывает лучше всего, вот и возит их без конца!

— Это уже другой разговор. Пойдем! Солнце начинает клониться к западу, на рынке сейчас будет людно!

Но они пришли слишком поздно, толпы с рынка уже медленно расходились. Все, что было получше, уже распродали; на помосте стояли лишь две девушки, и вольноотпущенник Бомилькара охрипшим голосом зазывал их купить. Не находя особых достоинств для перечисления, он то гладил обеих невольниц по спинам, то легонько щипал за грудь, расхваливая:

— Покупайте, знатоки! Покупайте, расторопные! Вот понтийка, искусная в шитье, вот девушка из Фракии, отменная садовница! А обе — искуснейшие любовницы! Когда можно любить? Ночью! А значит, не черты лица важны, а тело! Так в один голос твердят все мудрецы, а также греческие и прочие поэты! Лишь тело невольницы имеет значение! А кожи глаже, груди тверже, чем у этих девок, — не найдете! Покупайте их, молодые, чтобы после безумной ночи радостно вставать на работу! Покупайте, старые, ибо лишь с ними вы вернете силы юности! Но не покупайте, женатые, ибо после прелести этих тел собственные жены вам опостылеют! Покупайте! За такую цену вы никогда не получите таких тел!

Кадмос рассмеялся.

— Умеет расхваливать! Даже когда хвалить нечего! Но я не вижу Идибаала! Неужели не пришел?

— Вон он идет! — Кериза отвернулась от помоста, где какой-то кандидат на покупку понтийки серьезно, хоть и плохо скрывая вожделение, исследовал хваленую твердость ее груди и разочарованно кривился. Она заметила высокую фигуру друга Кадмоса и указала на него, когда тот уже сворачивал на угол улицы красильщиков. Они легко догнали его, хотя Идибаал шел довольно быстро, ведя за руку какую-то женщину.

— Эй, ты все-таки что-то купил! Покажи! — задиристо крикнул Кадмос, и Идибаал остановился и обернулся, весело улыбаясь.

— Да, выбрал кое-что! Не скажу вам, сколько заплатил, потому что мне самому стыдно! Вор этот Бомилькар! Его вольноотпущенник уверял, что она девственница, что на римских рынках ноги у нее были бы выбелены в знак того, что продается впервые!

— Это ты сегодня же и проверишь! А если солгал, то разобьешь ему эту его жирную морду! — рассмеялся Кадмос, взглянул на Керизу и, смутившись, быстро отвернулся.

— Из какого она народа? — спросила Кериза, пристально наблюдая за невольницей.

— Марция? Иллирийка. Бомилькар, говорят, купил ее у пиратов.

— И девственница? Эх, дал ты себя надуть! — гоготал Кадмос. — Уже забыл о наших приключениях? Хе-хе!

Но Кериза снова прервала его, не сводя глаз с невольницы.

— Она понимает по-нашему?

— Марция? Нет, откуда! Только на своем да немного по-латыни!

— Ах, вот как? Ну а что ты с ней сделаешь, если она окажется не девственницей? Не думаю, что продавать ее в лупанарий имеет смысл! Лучше до смерти запороть или живьем в масле сварить!

Оба мужчины изумленно посмотрели на обычно кроткую Керизу, предлагавшую столь жестокие кары, да еще и без всякого повода. Ведь за обман, по идее, должен был отвечать продавец, а не невольница. Они, однако, не успели ничего сказать, потому что Кериза обвиняюще и в то же время торжествующе вскинула руку.

— Она понимает по-нашему! Она себя выдала! Побледнела, когда я перечисляла пытки! О, Идибаал, это шпионка!

— Не сходи с ума, Кериза! — Идибаал рассердился. — Ты везде видишь шпионов! Это смешно! Я купил эту девушку на рынке, она стояла нагая на помосте, как и все! Бомилькар выкупил ее у пиратов…

— Если окажется, что она девственница, то это точно шпионка! — с убеждением заявила Кериза.

— Кадмос, ты немного говоришь по-латыни, — прервал ее Идибаал. — Расспроси ее!

— Тебя зовут Марция? — сурово начал допрос Кадмос. Невольница ответила, не поднимая глаз.

— Да, господин.

— Ты понимаешь по-пунийски?

— Нет, господин.

— Почему ты так побледнела минуту назад?

— Потому что… потому что эта досточтимая госпожа говорила обо мне что-то плохое! А я… я боюсь…

— Откуда ты узнала, что она говорила что-то плохое?

— О, господин, она так смотрела… Это чувствуется! А еще, господин, я очень устала… Торги длились долго… А я в первый раз, господин.

— Помни, если ты лжешь, тебя может постичь нечто худшее, чем то, о чем говорила эта домина!

— Я не лгу, господин! — тихо ответила невольница, но подняла глаза и взглянула на Керизу с холодной, смертельной ненавистью.

— Нет, она не понимает, — заключил Кадмос, мягкосердечный судья, когда дело касалось красивых девушек.

— Понимает! Я уверена! — упрямилась Кериза. — Будь с ней осторожен, Идибаал, не давай ей подслушивать и следи, чтобы не сбежала!

— О, за это я спокоен! — хвастливо произнес силач и поспешно потащил за собой невольницу.