Город пробужденный

6

Этибель ошиблась. Кадмос не смотрел на луну и не чувствовал очарования ночи. Он покинул порт внезапно, быстрее, чем ожидал, и сам был этим немного удивлен. Но Абдмелькарт, выслушав его предложение, принял решение с быстротой, внушающей уважение.

Месторождение раковин, дающих пурпур? Превосходно. Ему как раз нужно нечто подобное. Сам он плыть не может, но у него есть человек, который в этом отлично разбирается. Терон, грек-вольноотпущенник, как раз собирается выходить в море на лучшей биреме. Он должен был плыть на Балеарские острова, но это не к спеху. Так что пусть трое друзей садятся на этот корабль, а Терон сперва направится к Керкине, все осмотрит, изучит, а затем доставит счастливых первооткрывателей в Карт Хадашт, и здесь они заключат сделку. Еще никто не жаловался на Абдмелькарта, кто ему доверился.

Бирема, готовая к отплытию, и вправду стояла в порту; богач о чем-то пошептался в стороне с Тероном, огромным, угрюмым бородачом, и галера тут же отчалила, хотя Кадмос и заметил, что какие-то огромные, тщательно обвязанные и упакованные пифосы, приготовленные на набережной, так там и остались.

Терон был хорошим моряком: он вывел бирему из порта умело и смело, вовремя приказал поднять парус, командовал людьми по-деловому. Видимо, указания, полученные от хозяина, были не слишком ясными, потому что он раз-другой покосился на рыбаков и неуверенно пробормотал:

— Могли бы и помочь с парусом…

— Вовсе нет! — возразил Идибаал. — Мы плывем не как твоя команда. Мы лишь заключаем сделку с твоим господином, а ты должен нас отвезти, оценить товар и доставить обратно в город.

— Ну, но помните, что от моей оценки зависит вся сделка.

— Помним. Но твой господин даст тебе мало или ничего. А мы будем помнить, что от твоей оценки зависело все, — вставил Кадмос.

— Пожалуй, ты говоришь мудро.

— У нас тут есть кое-что получше, по крайней мере на сегодня. — Зарксас поднял многообещающе булькающий бурдюк и подмигнул. — Из Тумугади. Лучшее вино!

Терон счел нужным проворчать, что единственное вино, достойное того, чтобы его пить, привозят лишь с острова Хиос, но тут же, не раздумывая, крикнул какому-то Такуру, велев ему следить за кораблем, а сам кивнул новым знакомым и направился в свою каюту на корме галеры.

Спускаясь, Кадмос еще раз взглянул на море и небо.

— Ну, сейчас плыть легко. Ветер попутный, умеренный, волна покорная. Но когда минем мыс Меркурия, все изменится. Придется поворачивать на юг, а к вечеру ветер стихнет.

— О? Такой ты знаток?

— Увидишь. Я больше тысячи раз ходил этим путем.

— А я три тысячи раз! Молод ты еще. И вот что я тебе скажу: нельзя предсказать, когда ветер переменится. Молись лучше, чтобы не подул самум. В это время года он любит налетать внезапно.

— Эх, не боюсь. Увидишь, вечером будет штиль.

— Тогда поработают гребцы! Этот скот сейчас отдыхает.

Он рассмеялся, посмотрел на троих друзей и добавил со злой усмешкой:

— Скот! Дохнут, как лягушки в засуху. Опять у нас пары человек не хватает. Но ничего. И эти повезут.

Кадмос заметил эту ухмылку, и она ему не понравилась, как и долгий шепот Абдмелькарта с Тероном перед отплытием, и спешка при отходе, но, поразмыслив, он решил, что любые опасения смешны. Абдмелькарт захочет их обмануть — к этому он был готов, но оценку будет давать Терон, а тот вряд ли устоит перед соблазном при виде золота. Нужно лишь правильно его настроить, а за вином это сделать легко. А может, он и проболтается, что ему говорил богач?

Но тут он ошибся. Терон пил как губка, болтал, смеялся, но каверзных вопросов словно не слышал. Зато с упорством возвращался к воспоминаниям о великолепных лупанариях в Александрии. Стоит вынести самое тяжкое путешествие, лишь бы туда попасть. Хотя дорого, ох как дорого! Две мины, как они считают, требует такая девка! Ведь это не рабыни. Нет, свободные, добровольно выбравшие это ремесло, специально обученные. Ах, что за девки! Жизни не видел тот, кто не бывал в Александрии! А кто был, тот будет тосковать и мечтать поехать туда еще раз.

— Но ты ведь должен был плыть на Балеары, — потерял наконец терпение Зарксас.

Терон разразился пьяным хохотом.

— На Балеары? А, да, на Балеары! Но часто человек приплывает совсем не туда, куда планировал. Хе-хе, совсем не туда. В море, знаешь ли, властвуют боги, а не человек.

Уже поздно ночью в каюту спустился Такур, доложив, что ветер совсем стих и парус обвис.

— Ну что? — торжествовал Кадмос.

Терон ответил на его слова неприязненным взглядом и принялся отдавать приказы таким уверенным голосом, будто и не пил вовсе:

— Будить гребцов. Плывем дальше. Ни в один порт заходить не будем, ибо господин наш, достопочтенный Абдмелькарт, велел торопиться.

Он повернулся к рыбакам:

— Может, хотите постоять немного у гребцов в качестве надсмотрщиков? Там темно и вонь, но есть такие, что любят надзирать с кнутом и пускать его в ход, когда только захотят. Есть у меня тут один такой. Уман, перс не то понтиец. Вот уж кто умеет владеть кнутом! Боги! Пару гребцов мне уже пришлось из-за него выбросить за борт. Но зато остальные работают так, будто и не знают, что такое усталость.

Когда все трое решительно отказались, Терон рассмеялся.

— Как хотите. Познакомились бы и с другими надсмотрщиками, а это может пригодиться. Ибо знайте: у меня команда усиленная. Вдвое больше надсмотрщиков, на палубе вдвое больше матросов, и все хорошо вооружены. Мы должны были плыть на Балеары, а там пиратов вьется, как мурен у утопленника. А значит, нужна сила — и она у меня есть!

Три дня стояла одна и та же погода: днем дули слабые, переменчивые ветры, а по ночам идти можно было лишь на веслах. Бирема была хоть и добротной, поворотливой и быстрой, но в таких условиях продвигаться вперед получалось медленно. Лишь на исходе третьего дня, уже под вечер, они увидели на юге, у самого горизонта, округлый, синеющий вдали холм.

— Керкина, — без колебаний определил Кадмос. — Хорошо ведешь судно, Терон.

— А ты что думал? Сказано — на Керкину, значит, на Керкину! Ну вот, мы на месте. А теперь вы правьте и покажите мне вашу горстку ракушек, что вы зовете месторождением.

Кадмос усмехнулся. Ага, вот какие указания давал Абдмелькарт своему вольноотпущеннику. Забавно! Он весело ответил:

— Ты еще онемеешь, когда увидишь эту «горстку».

— Эх, я не из восторженных. Я тебе даже скажу, где они лежат: в проливе между Керкиной и тем маленьким островком Тапаке.

— Там, где ловят все рыбаки из Тене и с Керкины! И никто почему-то их не видел. Ах ты, мудрая голова!

— Ну-ну, поосторожней! А теперь веди!

Кадмос тихо посовещался с товарищами и, выждав еще немного, пока берег острова не приблизился настолько, что стали отчетливо видны белый песок и темные пятна кустарника, приказал поворачивать прямо на восток.

Парус свернули, шли медленно, на одних веслах. Зарксас и Идибаал встали на носу и, перегнувшись через борт, внимательно всматривались в воду.

Они дошли до северного мыса острова, и лишь тут Кадмос начал наставлять потерявшего терпение Терона.

— Хорошо, что солнце уже садится. Это облегчит нам поиски. Смотри, от этой точки нужно брать в море и править так, чтобы ясная Хабар была прямо по левую руку. О, вот и она, вечерняя звезда! Теперь прямо, так. И смотреть в воду. Когда отойдем от берега стадиев на тридцать…

— Начнутся отмели, — перебил Терон. — Это всякий знает!

— И всякий их огибает. А нужно плыть прямо над ними. При таком спокойном море, как сегодня, ничего не грозит. А там, посредине, есть впадина поглубже, из песка торчат скалы, вот там-то и лежат наши раковины.

— Посмотрим! Не так уж их там и много, наверное. Что там значит какая-то яма!

Но он не мог скрыть волнения и то и дело перегибался через борт. В чистой, спокойной воде, пронизанной до самого дна светом безоблачного неба, виднелся лишь светлый, чуть волнистый песок отмели.

Первым радостно крикнул Идибаал:

— Есть! Вот она, наша впадина!

— Есть! — подхватил Зарксас. — О, раковины! Наши раковины!

— Стоп! — скомандовал Терон, повернувшись вглубь судна, где сидели гребцы. Палубы были лишь на носу и на корме и соединялись двумя проходами вдоль бортов; в середине бирема была открытой, и прикованных к скамьям гребцов ничто не защищало ни от солнца, ни от дождя.

Мерный, медленный стук большого котла, на котором надсмотрщик, именуемый по-гречески келевстом, отбивал ритм, оборвался, весла безвольно повисли, и галера, проскользив еще немного по инерции, замерла в тишине. С весел лишь тяжело падали капли.

Кадмос без слова сбросил свою короткую хламиду, вскочил на борт и великолепной дугой, словно искусно брошенное копье, вонзился в воду.

Через мгновение он показался на поверхности, фыркнул и, плывя на боку, работая одной лишь рукой, быстро направился обратно к галере. В другой руке, высоко поднятой над водой, он держал несколько крупных, целых раковин.

— Гляди, Терон, — весело выдохнул он. — Полно… полно их тут! Богатство для твоего господина!

Капитан галеры глубоко вздохнул, оглянулся на едва видневшийся остров, посмотрел на звезды и приказал:

— Хорошо. Эй, вы там, вытащить Кадмоса из воды!

Пока двое матросов помогали рыбаку перелезть через борт, Терон медленно подошел и вдруг рукоятью короткого кнута ударил по голове не ожидавшего нападения Кадмоса. В то же мгновение несколько человек бросились на Идибаала и Зарксаса.