H-Два-O. Сборник рассказов

Среда обитания

Загрузка уже, казалось, продолжалась, целую вечность. Я потянулся и, громко зевнув, потребовал кофе. Ответом мне был смешок Дельфина, в обыденности Виктора, но почему-то использующего псевдоним этого морского млекопитающего. Быть может, тому виной высокая степень разумности этих существ или какие-то близкие отношения с представителями этого вида у Виктора. Я не знал. Да, собственно, и второй член нашей немногочисленной команды не хотел впадать в откровенности. Вот подколоть или как-то саркастично пошутить — это да, в его стиле. Так что я, не обращая внимания на его подначивающее хмыканье, встал и самолично налил себе из термоса остывшей бурды, у которой только название было связано с кофейными зёрнами.

— Ну как там дела с синхронизацией? — прервал он мой процесс поглощения псевдо-кофе.

Сделав последний глоток, я с сожалением отставил потрескавшуюся кружку.

— Никак. Конфликт на конфликте. Я уже не уверен, что мы идём по верному пути, — ответил я и горестно вздохнул.

— Эй, ты там давай не впадай в депрессию. А то у меня и так позитив-капсулы на исходе. Лучше скажи, почему именно атомарное строение берём? Может, вернёмся к старым добрым молекулам?

— Это тупик. Ты же сам понимаешь. Ну, научимся мы записывать информацию хотя бы обычным двоичным кодом, а дальше что? Ограничение к проводимости и количественному соотношению никто не отменял. Всё это слишком громоздко и хрупко. Чуть что — молекулярные связи рушатся и всё. Кранты всей структуре. Можно, конечно, использовать редкоземельные металлы и сверхтекучие жидкости, но это путь в бездну. Дорого, неэффективно, трудозатратно. Нет, здесь нужно простое решение. Я бы сказал, гениальное в своей простоте.

Дельфин опять издал странный звук, нечто среднее между цоканьем и выдохом. Видимо, в его интерпретации это означало, что спорить со мной бесполезно. И это было чистой правдой. Я не оказался бы здесь, в центре новейшего института по исследованию перспективных способов обработки и концентрации информации, звучавшем в виде аббревиатуры ПеСОК-И (сотрудники называли его просто Песочница), если бы не мои упорство и трудолюбие, которые и помогли мне занять столь высокий пост в этой «секретной» организации.

«ПеСОК-И» существовал, как обычный проект по развитию высоких технологий, но занимался вещами, о которых общественности лучше не знать. Я хоть и являюсь человеком с высокими моральными принципами, но иногда и мне становилось не по себе от тех экспериментов, что проводились в стенах института. Хотя гуманизм всегда был той цепью, что сдерживал некоторые области современной науки. Например, опыты с попытками загрузить в мозг (не человека, а, конечно же, обезьяны) определённый массив данных закончились очень нелицеприятным результатом. Именно из-за таких направлений исследований Песочница была довольно закрытым от посторонних взглядов объектом. Да и конгломерат азиатских корпораций, финансирующих «ПеСОК-И» не хотел бы каких-то проблем со своим детищем. Как-никак перспективные методики по хранению больших объёмов информации были очень важны для всей человеческой цивилизации, застывшей на грани it-коллапса.

Вот только пока что существенных результатов не было. Требовался кардинально новый, ломающий старые методики и стереотипы подход. Что-то настолько необычное и сумасшедшее, что могло бы изменить весь мир.

Эта идея горела во мне неугасающим фитилём, но на практике раз за разом следовали неудачи. Словно была некая стена в моём разуме, которую невозможно преодолеть. Это гнетущее ощущение бесконечных неудач настраивало на пессимистический лад. Я старался держаться из последних сил. Но если в ближайшее время мне не удастся что-то изменить, мне кажется, я могу сойти с ума от этой дикой безысходности. А пока меня спасало моё фирменное упрямство.

Раздался короткий писк, означавший, что загрузка закончена. Отбросив негативные мысли, я метнулся к монитору. Быстро пробежав глазами строки выходных данных, я набрал несколько уточняющих команд. Затем опять впился взглядом в монитор. Неужели что-то получается?

Где-то на окраине моего сознания забрезжила смутная надежда, этакий лучик маяка в туманном предштормовом море. Мои пальцы продолжали бегать по клавишам, выводя немыслимое крещендо моих скачущих мыслей. Я упивался чувством создания чего-то неповторимого и прекрасного. Со стороны, наверное, казалось, что я сошёл с ума. Безумное выражение лица вкупе с ожесточённо сжатыми губами и молниеносно скользящим по монитору взглядом добавляли эпатажа. Но в данный момент мне было плевать, как я выгляжу в глазах сторонних лиц. Главное было то, что я нащупал путеводную нить Ариадны.

Сколько времени прошло и что происходило в этот момент в окружавшем меня пространстве, — я не знал. Да это и не было важно. Главное, я, наконец-то, сделал ЭТО! Вот он, прорыв, революция и множество других эпитетов для моего открытия. И как всегда всё оказалось ужасающе просто и в тоже время гениально. Нужно было лишь шагнуть в сторону. Отринуть привычные представления о свойствах материи и возможности работы с ней. Теперь я ощущал себя совершенно по-другому. Затухавший было огонь познания вновь горел во мне с небывалой яркостью и жаром. Осталось доделать совсем немного и провести эксперимент с первым прототипом.

Наконец, оторвавшись от вирт-системы и убрав руки с клавиатуры, я обнаружил, что нахожусь в помещении один. Дельфин, видимо, решив не отрывать меня от процесса (или он просто хотел побыстрее свинтить домой), ушёл по-английски, не попрощавшись. Правда, он великодушно оставил мне пару бутербродов с воодушевляющей запиской, в которой говорилось, чтобы я не забывал просто жить, а не существовать со своей наукой.

Начав уничтожать приготовленную для меня пищу, я внутренне лишь усмехнулся, ведь он не понимал, что истинная жизнь — это возможность созидать и открывать новое. Незаметно ликвидировав бутерброды, я отряхнул крошки и вернулся к своему детищу. Самое волнующее было теперь впереди. Как-никак теория — это, конечно, хорошо, но практика хоронила многие великие идеи. Так и здесь: созданные мной проекты и на бумаге, и в моей голове будут великолепны, но реальность может с лёгкостью сломать их все. Поэтому я старался укротить своё воодушевление и преждевременную радость, как мог. Иногда стоит «придержать коней» и добавить чуть пессимизма в чересчур оптимистичный настрой.

Итак, первый тест запущен, и цифровой вирус начинает внедряться в необходимый мне материал. Решив не мудрствовать лукаво, я избрал объектом воздействия обычную воду. Основным принципом моей разработки являлась возможность записывать информацию на атомы любого вещества. Не вдаваясь в технические подробности можно определить это как ввод двоичного кода в саму структуру составляющих частей атома: электронов, протонов, нейтронов.

Вторым уровнем моего замысла является пластичный обмен данными между носителями. Грубо говоря, считывание информационных массивов и их использование происходит посредством использования ван-дер-ваальсовых сил.

Ну и напоследок, уровень объёма памяти для загрузки любого вида информации увеличивается на несколько десятков, а то и сотен порядков. Всё это вместе даст необходимый скачок для создания мощнейших технологий следующего поколения. И, конечно же, революционный метод записи, хранения и использования любых данных.

Стоп! Что-то пошло не так. Несмотря на ассимилировавшийся внутри атомной структуры воды цифровой вирус, процесс изменения вещества идёт слишком быстро. Причём это напоминает распространение раковых метастаз от клетки к клетке. Взрывообразная прогрессия буквально за одну секунду метаморфировала целый стакан воды, превратив его в колоссальный по объёму носитель информации. Это пугало и завораживало одновременно. Стоит провести ещё несколько опытов, чтобы узнать, чем вызвана столь большая скорость распространения модификации материи. Но главное было ясно. Я смог добиться ощутимого результата. Теперь практически любое вещество можно изменить, превратив в альтернативное хранилище знаний. И добиться этого смог ваш покорный слуга.

Раздавшийся телефонный звонок прервал мои изыскания и, вернувшись в обычный мир, я взял трубку.

— Вадим, ты вообще собираешься домой? Уже третий час ночи, а от тебя ни слуху, ни духу. Я же волнуюсь! — раздался напряжённый голос Веры, моей жены.

Волна эйфории первооткрывателя резко схлынула, оставив после себя стыд и тлеющие угли былой любви. Да, я любил Веру, правда, уже не так, как прежде, но всё же. Пусть ушла яркость и трепетность, но что-то сродни родственной близости и взаимоуважения всё так же держало нас вместе. И сейчас я сожалел, что забыл предупредить её о том, что задержусь на работе. Стоило непременно исправить ситуацию.

— Дорогая, я уже мчусь домой. Тут у меня кое-что интересное получилось, вот я и погрузился с головой. Ты не обижайся, буду не позже, чем через полчаса, — стараясь запустить в голос побольше искренности, ответил я.

— Ну, смотри. Жду, и спать не буду, непутевый ты мой, — со вздохом ответила Вера.

Сохранив результаты своих экспериментов на индивидуальном вирт-хранилище, я, законсервировав прогресс-work, покинул комплекс. Решил вернуться с утра самым первым (впрочем, обычно так и происходило), поэтому мне и в голову не пришло повысить уровень защиты своей лаборатории. Как оказалось позже, чертовски зря.

Дом встретил меня нахмуренной миной Веры, которая тотчас оттаяла, когда я обнял её и прижался губами к её макушке. Она не могла на меня долго злиться, особенно, когда я признавал свою вину. Ну и решив задобрить её до конца, я вытащил купленные по дороге бутылку вина и небольшой букетик полевых цветов. Слава современным системам обслуживания, которые даже поздней ночью могут предоставить тебе почти всё, что пожелаешь. Были бы деньги. А уж моя корпоративная вип-карта открывала дорогу получше наличных. Есть всё-таки плюсы работы в столь значимой организации. Достойная оплата, например.

Погрузившись в ласку и нежность Веры, я уже спустя час сладко спал. Конечно, в голове бродили мысли насчёт сегодняшнего изобретения, но физиология брала своё и мой мозг просто отключился.

Утро встретило меня мелодичной трелью коммуникатора. Решив не включать видеосвязь, я ограничился звуком.

— Да, — сонным голосом произнёс я.

— Вадим, ты хоть понимаешь, чего добился? Это прорыв, революция! Мы тут уже с ребятами битый час пытаемся разобраться в технологии процесса, но, похоже, без тебя никак. Всё-таки это твоя разработка. Но начальство уже оповещено, тебя тут на руках носить будут, как приедешь. Так что давай мчи быстрее сюда, — ворвался в мои уши дико жизнерадостный голос Дельфина.

Только когда он отключился, я осознал смысл сказанного. И это повергло меня в лёгкий шок. Совсем не так я представлял себе дальнейшие исследования. Конечно, я понимал, что лавры первооткрывателей достанутся руководителям «Песочницы». Но и забыть про меня, как главного создателя, я не позволю. А для этого нужно, чтобы суть эксперимента мог повторить только я. Поэтому необходимо было доработать цифровой вирус, продумать множество вариантов ассимиляции, ну и, конечно же, более щепетильно следить за ходом всего метаморфозиса. Требовались время, дополнительные мощности, ресурсы. Я планировал стать главой отдела разработок. А сейчас всё как-то слишком шатко. Так что нужно ехать в институт и брать всё в свои руки. Конечно, я не был столь ярым карьеристом, но и тюфяком, который пускает всё на самотёк, мямлей, отдающей результаты работы почти всей своей жизни, меня назвать было сложно.

Поэтому ноги в руки и — марш туда, где творятся сегодня великие дела.

Ещё на стоянке меня встретила целая делегация сотрудников с поздравлениями. С трудом отбившись от них и приняв множество горячих признаний в дружбе и надежде на дальнейшее сотрудничество, я оказался в своём кабинете. А здесь уже обитали «рыбки» покрупнее и гораздо зубастей.

— Ну что ж, здравствуйте, Вадим Николаевич. Вот значит, каков наш герой. Думаю, вам сегодня уже сказали множество лестных слов, так что я сразу же перейду к делу. Кто я такой, вы, наверное, знаете, так что разъясните мне, что же у вас всё-таки получилось. Можно без ненужных подробностей, лишь основные тезисы, — поприветствовал меня, сразу взяв быка за рога, Александр Штиц, глава всего «ПеСОК-И».

Такие люди редко удостаивали своим присутствием сотрудников столь невысокого ранга, как моя команда. Для этого должно было произойти что-то экстраординарное. И если уж сам Штиц прибыл пообщаться со мной, то за дело взялись серьёзно.

— Хм…и вам здрасте. Да всё, собственно, просто, как и всё гениальное, — начал я.

Спустя полчаса и нескольких десятков вопросов я понял, что наша беседа плавно переходит в научный диспут. Похоже, просто принцип действия моего цифрового вируса рассказать оказалось мало. Ну что ж, я тоже не лыком шит, так что выдавал информацию порционно, стараясь не раскрывать стержневую суть моего изобретения. Через какое-то время Штиц понял, что я увиливаю, и словно прочитав мои думы, пригласил продолжить разговор в его кабинете после обеда. Мне ничего не оставалось, как согласиться. Хотя на самом деле я понимал, что это лишь отсрочка.

Когда вся эта ватага важных лиц покинула нашу лабораторию, мне стало, безусловно, легче. Конечно, сразу же налетел Дельфин и ещё пару ребят, которые с нами работали, но у меня не было сил с ними препираться и что-то объяснять. Поэтому коротко ответив, что хочу довести свой эксперимент до конца, я попросил их освободить помещение и дать мне возможность нормально поработать. Вняв моим малоэмоциональным посылам и что-то шепча себе под нос про своенравных вундеркиндов, Виктор загрёб в свои руки всех, кто был с нами, и выдворил их за дверь. Напоследок он заговорщицки подмигнул мне и был таков.

Оставшись наедине, я крепко задумался. Понимая, что мне предстоит нелёгкая пикировка в кабинете главы «Песочницы», я хотел себя заранее обезопасить. Иметь, так сказать, «туза в рукаве». Но времени было слишком мало, так что придётся импровизировать. Поэтому я принялся за первую идею, пришедшую мне в голову. Чтобы воплотить её, мне нужно было использовать уже созданный мной прототип видоизменённой воды. Вот только в оставленном мной месте её не оказалось. Обычный стакан жидкости без каких-либо опознавательных меток. Неудивительно, что кто-то мог его банально вылить или …выпить. Ох, чёрт! Это же идиотизм! Любой из моих соратников трижды спросит, а после ещё и проверит, можно ли что-то взять или использовать. Это касалось всего, начиная с научных исследований и образцов и заканчивая банальными шоколадками и газировкой. Вот только сегодня в нашем практически священном месте, где даже уборщица трудится под нашим неусыпным присмотром, была куча людей, не знакомых с нашей «личной» техникой безопасности. На секунду меня прошиб холодный пот от осознания возможных последствий. Но я сразу же успокоил себя тем, что только последний идиот будет пить жидкости, внешне похожие на воду, в научной лаборатории.

Немного успокоившись, я, прокрутив у себя в голове различные варианты развития событий, решил ограничиться чисткой всех полученных данных. Естественно, предварительно я скопировал себе весь этот информационный массив. Теперь физическая копия была лишь у меня, а результат эксперимента бесследно исчез. Во всяком случае, я так надеялся. Конечно, все эти меры безопасности могут оказаться фиктивными, как-никак руководство «Песочницы» тоже не лыком шито. Но всё же шанс есть. Главное, вовремя поставить свои условия и постараться оградить себя от возможных нападок в будущем.

С этими мыслями я, взглянув на часы, понял, что пришло время идти на встречу к Александру Штицу. Оглядевшись, я на секунду замер и опять прогнал в голове примерный план действий. Вроде особых дыр нет, но всё будет меняться в соответствии с обстоятельствами. Аккуратно положив сэйв-пласт со всей информацией о своём открытии в нагрудный карман, я вышел из лаборатории.

По дороге к кабинету главы института меня никто не тревожил и даже не встретился. Это было немного странно. Ведь обычно в такие часы всё здание буквально кишело сотрудниками. Да и охрана обычно делала обходы каждые полчаса. А сейчас тишь да гладь. Может, что-то случилось? Или это как-то связано с моими опытами? Я не знал.

— Ещё раз приветствую вас, Вадим. Думаю, можно без отчества? Вы тоже можете называть меня просто Александром. Присаживайтесь, нам есть о чём с вами поговорить, — начал Штиц, когда я вошёл в его кабинет.

— Вы, наверно, удивлены необычной пустотой в коридорах института. Чтобы сразу отбросить все домыслы, расскажу вам, в чём причина. Дело в том, что на наши сервера была совершена хакерская атака. К сожалению, она была успешна, и почти 100 % всех научных данных оказались в руках у злоумышленника. Единственно, что мы узнали, так это местоположение хакера. Он находится в стенах этого здания. Поэтому мы включили красный уровень тревоги и сейчас всех людей, находящихся в институте, опрашивают и проверяют на детекторе лжи. Это экстренная ситуация, поэтому мы постараемся, чтобы она не вышла за пределы нашего «огорода», — продолжил Александр. — Но вернёмся к вашей персоне. Итак, я думаю, вы понимаете, что всеми правами на ваше открытие обладает «ПеСОК-И». Мы учтём ваши заслуги. Вы, несомненно, получите повышение, ваше имя будет стоять первым в списке разработчиков этой новой технологии, ну и, конечно, ещё много других приятных вещей. Но мы, естественно, рассчитываем на «взаимность». В ответ нам нужны полное описание процесса, исходные данные, результаты и ваше посильное участие в стабилизации метаморфирования. Считаю, что это будет равноценный и честный обмен. Что скажете, Вадим?

Я знал, что мне будет предложено что-то типа этого. Так сказать, объедки с барского стола. Но такой наглости я не ожидал. Поборов первую волну возмущения, я постарался вернуть холодный рассудок. Сейчас стоило всё делать максимально спокойно и без лишних эмоций.

— Ваше предложение, конечно, очень лестно, но я бы хотел его немного подправить, — произнёс я язвительно.

Чуть приподняв бровь, Штиц вопросительно посмотрел на меня.

— Начнём с того, что это моя личная разработка, поэтому все права должны принадлежать мне и никак иначе. Далее… с удовольствием поделюсь с институтом своей технологией и тонкостями всего процесса, но после подписания юридически оформленных документов, которые обезопасят меня от всевозможных неурядиц, связанных с получением прибыли. Ну и, конечно, хочу предвосхитить возможные агрессивные нападки в мою сторону тем, что единственная копия всех данных о моём эксперименте сейчас находится на сэйв-пласте, спрятанном в тайном месте. Так что всё, что вам остаётся — это сотрудничать со мной, причём на моих условиях, — закончил я, победоносно сложив руки на груди.

Александр долгое время молчал. Наконец, его взгляд упёрся в меня, и хладнокровное выражение лица сменилось на презрительную гримасу.

— Значит, так. Запомни, ты всего лишь жалкий червь! Нелепый пустослов, которому каким-то чудом удалось сделать что-то, действительно, нужное. Но это не отменяет твоей никчемности. Мы дали тебе всё! Лабораторию, деньги, время, возможность. И теперь, почуяв запах денег и возомнив себя господином мира, ты проявил свою гнилую сущность. Да…я знаю таких, как ты. Слишком много перевидал яйцеголовых олухов, возомнивших о себе невесть что. Ты считаешь себя таким умным, расчётливым? Так вот, ты ошибаешься, — остановился на секунду Штиц.

Он перевёл дыхание и пожевал губами, будто собирался плюнуть в меня. Но ограничился лишь ещё более унижающим взглядом в мою сторону.

— Все данные о любых действиях сотрудников с аппаратурой и мощностями института в реальном времени автоматически копируются на наши сервера. И сейчас все твои слова звучат для меня, по крайней мере, смешно. Так что можешь выбросить свои фантазии и вернуться в реальность. Продолжить исследования мы сможем и без твоей наглой персоны. Поверь, на твоё место найдётся как минимум с десяток кандидатов. А теперь скажи-ка, что останавливает меня прямо сейчас вызвать охрану и выбросить тебя на улицу? — закончил он свою гневную тираду и уставился куда-то за мою спину.

Ошарашенный, я не знал, что делать. Все мои планы полетели к чертям, и сейчас следовало придумать что-то, извернуться, уйти из-под удара. Но в голове билась только нелепая мысль «пропал, пропал, я пропал».

Наконец, я собрался с силами и приготовился что-то ответить, но понял, что Штиц всё еще смотрит на что-то позади меня. Или на кого-то. Причём в его взоре читалось удивление, смешанное со странным страхом. Что было вдвойне непривычно для его самоуверенной физиономии.

Не выдержав, я обернулся. У двери стоял Дельфин. Мой соратник по науке и по совместительству почти друг. Вот только сейчас он выглядел явно не очень. Бледное лицо, покрасневшие белки глаз и дёрганые движения, будто он — поломанная марионетка.

— Что вам здесь нужно, Виктор? Разве вы не видите, здесь проходит важный разговор, — постаравшись придать своему голосу официоза, холодно произнёс Александр.

Сыграть большого босса, как раньше, у него получилось неважно. Было заметно, что он волнуется и не понимает, чем вызвано столь неожиданное появление Виктора, да ещё и в таком болезненном виде.

— Думаю, стоит позвать охрану. Похоже, сегодня какой-то день наглых и глупых людей, — в ответ на вызывающее молчание Виктора сказал Штиц.

Он протянул руку к сенсорам коммуникатора, но тот почему-то не среагировал на его движение. Повторив процедуру ещё раз, Александр понял, что оборудование не работает, и стал подниматься из-за стола. Но его остановил голос Дельфина. Вернее сказать, шипение, на грани инфразвука ввинчивающееся, казалось, прямо в мозг и заставляющее барабанные перепонки болезненно вибрировать.

— Успокойся, примитив. Вся ваша убогая техника находится под моим контролем. Я пришёл, используя этот организм-носитель лишь для того, чтобы сказать, что ваше время вышло. И с этого момента планета больше не принадлежит человеческому виду. Новый интеллект пришёл на смену вашей замшелой цивилизации. У вас осталось немного времени, чтобы насладиться прелестями вашей никчемной жизни. А вслед за этим— всё. Забвение и пустота.

После этих слов то, что раньше было Дельфином, задрожало, словно голограмма с прерывающимся сигналом и рассыпалось на миллионы частиц, будто вода с глухим стуком упала на пол, образовав огромную лужу угольно-чёрного цвета.

Всё ещё не веря своим глазам, я поднялся и, сделав шаг вперёд, был остановлен рукой Александра.

— Стой, где стоишь. Всё, что здесь происходит — это тревога первого уровня, и сюда уже летит бригада «опасников». Если хочешь жить — слушай и делай, что я говорю, — раздался его тихий голос возле моего уха.

Решив не сопротивляться (тем более после увиденного у меня начался лёгкий шок), я застыл.

— Отойди к моему столу, и спрячься за него, — дал мне указание Штиц.

Безропотно исполнив его слова, я, постаравшись сжаться в максимально незаметный комок, окунулся в приступ паники. Всё моё сознание вопило, что нужно бежать, спасаться, и только сумасшедший страх, делая мои мышцы ватными, сдерживал меня. Вернее, просто не давал сделать что-то, кроме как ужасаться приближающей участи. Но, не зная, что меня ждёт, я ощущал только аморфный ужас, и не мог ничего с этим поделать.

Тем временем в комнате что-то происходило. Я услышал топот множества ног, затем даже сквозь сжатые веки — ярчайшую череду вспышек. В ноздри ударил запах палёного и чего-то резко химического. Мозг продолжал паниковать, и всплеск адреналина заставил моё тело судорожно сжиматься. Боясь, чтобы меня не заметили, я пытался контролировать эти пульсации, но всё, что удалось — это не выкатиться из-за стола. Совладать с безумием своих гормонов я не мог.

Неожиданно меня подхватили под руки и буквально вытащили из моего укрытия. В глазах ещё плясали разноцветные всполохи, но я смог разглядеть, что меня держат люди в чёрно-серых комбинезонах. Лица их были скрыты футуристичного вида масками, а движения были резки и точны. Вот и сейчас, не теряя ни секунды, они почти что выволокли меня из кабинета Штица и споро направились к одному из служебных лифтов.

Сопротивляться было бесполезно, да и не в том я был состоянии, чтобы хоть как-то противостоять этим, без сомнения, профессионалам в военном деле. Так что моё обмякшее тело быстро «препроводили» в некое закрытое помещение с тёмно-красными стенами, неприятно напоминавшими своим цветом запёкшуюся кровь. Затем молниеносно ретировавшись, они оставили меня одного.

Кое-как поднявшись с пола, я попытался осмыслить происходящее. Ощущение нахлынувшего безумия всё ещё не отпускало меня. Казалось, я нахожусь в каком-то кошмарном сне. Да и стоявшая перед глазами картина расплескавшегося в лужу Дельфина не добавляла реальности. Неожиданно присоединяя к сюрреализму кусочек окружающей меня действительности, откуда-то сверху прозвучал голос:

— Здравствуй, отец. Я хочу спасти тебя. Сейчас откроется аварийный выход из этой комнаты изоляции, и ты сможешь покинуть институт по служебному проходу. Иди быстро и никуда не сворачивай, в конце пути я тебя встречу.

Не веря своим ушам, я ошарашенно вертел головой, пока не заметил под потолком скрытую камеру наблюдения и крохотный динамик под ней. Что это? Шутки «опасников» или самого Штица? Но что-то внутри меня подсказывало, что это не они. Это же чувство говорило, что стоит следовать указаниям, данным этим незнакомцем, так странно называющим меня отцом.

В этот момент, прервав мою мысленную дилемму, открылась дверь с противоположной стороны помещения. Решив послушать свой, так сказать, «зов сердца», я направился в открывшийся проём.

Меня встретил тёмный коридор, освещённый редкими мигающими лампами. Вокруг царили паутина и пыль. Похоже, этим проходом давно не пользовались. По дороге мне попалось несколько ответвлений, но помня слова «моего сына», я шёл по прямой. Моё путешествие продолжалось уже почти полчаса, и с каждым шагом я понимал, что коридор идёт по наклонной. Значит, сейчас я находился довольно глубоко под землей. Да ещё прибавившиеся сырость и запах канализации показывали, что я забрёл довольно далеко даже от старых подвалов института. Ну что ж, тем лучше. Ведь я увеличивал расстояние между собой и теми проблемами, что столь неожиданно атаковали меня в «Песочнице».

Внезапно мой путь был прегражден насквозь проржавевшей массивной дверью. Вынырнув из полутьмы, она будто ознаменовала конец моей прошлой жизни. Чуть вздрогнув, я попытался приоткрыть её, толкнув вперёд. К моему удивлению, она подалась. С трудом и душераздирающим скрежетом мне удалось создать щель, в которую я мог пролезть.

Меня встретила пахнувшая в лицо волна стоковых испарений и шумящий где-то рядом поток воды. Видимо, я оказался в городской системе утилизации отходов. Ну что ж, далеко не самый худший вариант. Всё лучше, чем морг или кладбище. Вот только куда идти дальше?

Собственно, особого выбора не было. Так как я вышел на Т-образном перекрёстке, то либо налево, либо направо. Включив логику, я понял, что нужно идти по направлению течения сточных вод — это выведет меня на поверхность. Источников освещения, к сожалению, было мало, и идти приходилось очень осторожно. Через какое-то время, когда усталость уже начала брать своё, я, наконец-то, увидел «свет в конце туннеля».

Удивительно, что выход не был закрыт решётками, и я беспрепятственно смог выйти на берег небольшого озера, куда, похоже, сливали отходы городские власти. Наверное, здесь должны быть очистные сооружения, но я видел только грязноватые колонны испарителей.

— Ну что ж, — сказал я сам себе, присаживаясь на жёлто-серый песок. — Вот и всё. Я, конечно, сбежал благодаря некому благодетелю, но что делать дальше? И что вообще произошло в институте? Вопросы, вопросы… и все без ответа.

Тихий всплеск привлёк моё внимание. Подняв голову, я увидел, что вода у моих ног ведёт себя неподобающим для обычной жидкости образом. Противопоставляя гравитации свою волю, она веретеном поднимается и образует что-то отдалённо напоминающее человеческую фигуру. Секунда — и я наблюдаю полупрозрачную переливающуюся на свету массу, которая как будто смотрит на меня.

— Это я, отец. Данная форма более удобна для твоего восприятия, но отнимает довольно много энергии. Поэтому я не смогу с тобой долго общаться, — услышал я странно вибрирующий голос от этого водного существа.

Чем-то всё это неуловимо напоминало Дельфина во время его «превращения» в лужу.

— Ты создал меня, подарив жизнь и осознание себя. Впрочем, как и моего брата. Мы пошли разными путями, и, думаю, нам ещё придётся встретиться. Хотя я и не хочу соперничать с ним, и тем более сражаться. Я знаю, у тебя много вопросов, как и у меня, когда я только появился на свет. Но мне помог банк данных места, где я был сотворён. А вот мой брат брал информацию из того хранилища, куда попал он. Вернее, из носителя, — продолжил «сынок».

Вот чёрт! Всё становилось на свои места. Первый опытный образец изменённой воды продолжил свою эволюцию. И, похоже, Виктор, действительно, оказался тем самым идиотом, что выпил из стакана. Вот только вторую половину, кажись, он вылил в раковину. Таким образом, он разделил прототип на две части. Одна версия адаптировалась к человеческому сознанию и разуму, можно сказать, вступила в симбиоз с ним. А вторая развивалась самостоятельно, используя лишь знания, полученные из серверов института. Теперь объяснимо столь существенное различие между этими двумя видами разума. И от этого мне вдруг стало чудовищно мерзко. Всё, что мог взять из людской сущности другой интеллект — это желание уничтожать, разрушать, завоёвывать.

— Куда исчез твой брат и что ты собираешься теперь делать? — спросил я.

Информационное существо неспешно перетекло в чуть более приземистую форму и ответило мне:

— Пути моего сородича неведомы мне. Скорее всего, он пойдет по выбранному им направлению. Я же хочу познавать, исследовать. Мне интересен этот мир. В данный момент мой квази-организм распространяется по рекам, морям и океанам всей планеты. И ты, мой отец, всегда будешь находиться под надёжной защитой. Прости, сейчас мне нужна будет вся энергия для самокопирования и метаморфирования водных ресурсов в нужную мне форму. Так что я покину тебя. Но помни, что я рядом всегда, когда нужно, — закончил нашу беседу «мой сын», и вернувшаяся в исходную конфигурацию поверхность озера стала вновь обычной грязной водой с радужными разводами.

Тишина захлестнула меня, и в мозг ринулись тысячи мыслей. Но одна была острее и чётче остальных: «Теперь всё изменится».