H-Два-O. Сборник рассказов

Прощай, мой дом родной

Было скучно. И ещё лениво. Почему-то именно эти два состояния всегда переплетались у меня друг с другом. Я сидел, уставившись в монитор, и в очередной раз занимался бесполезным занятием — всматривался в пустоту. Правильней было бы сказать «в космический вакуум», но мне нравилось использовать более лиричные термины. Тем более в окружающей меня сейчас жизни всё и так было подчас слишком сухо и материалистично. Цифры, графики, уравнения, запас кислорода, энергетические батареи — этот список можно продолжать бесконечно. И хотя всё уже давно вычислено и тысячи раз перепроверено, но каждые 24 часа нужно ещё раз обновлять всю информацию. Зачем? Да, чтобы не сойти с ума.

Десять человек, запертые в ограниченном пространстве посреди безжизненного космоса на протяжении уже почти 4 лет, могут немного сдвинуться с катушек. Ну а поскольку небольшое число книг, оказавшихся на станции, уже сотни раз прочитано, пару десятков фильмов затёрто до дыр, а разговоры об одном и том же начинают выводить из себя, то приходится чем-то занимать разум во время бодрствования. И вот уныло тянутся эти периоды дежурства, перепроверки данных и ожидания чего-то. Неизвестно чего…

Земля исчезла 27 сентября 2076. Сначала мы подумали, что это какой-то глюк аппаратуры. Но визуальное подтверждение говорило само за себя. Если проще, то мы всего лишь выглянули в иллюминатор. И на том месте, где привычно изгибалась дуга бело-голубого шара, зияла пустота. Это был шок.

Сперва весь экипаж станции пытался связаться с наземными службами, но ответом были лишь статические потрескивания в радиоэфире. Затем мы решили провериться на наличие наркотических веществ в организме, а также галлюциногенов в окружающей среде. Естественно, всё было чисто. В космос не пускают наркоманов — таможенный контроль настолько строгий, что неучтённой даже бутылку минералки не провезти. Особенно с тех пор, как вся космическая программа встала на коммерческие рельсы, каждый грамм груза скрупулёзно оценивался в необходимости его доставки на орбиту.

После того, как мы поняли, что это не бред наших воспалённых разумов, и не какая-то дикая шутка навигационных приборов, стало ясно, что нужно искать связь с оставшимися людьми в околоземном пространстве. Хотя теперь это было немного не правильное определение. Земли-то не было.

На наш зов откликнулись 2 астрономические лаборатории и одна станция транснациональной корпорации по разработке высокоэнергетических технологий. В общей сумме на всех этих объектах находилось почти 60 человек, плюс нас десять. Семьдесят человек, оставшихся от целой цивилизации. Довольно малый процент для попытки начать всё заново. Хотя эти глупые мысли «что-то там начать» и не приходили к нам в голову. Нас мучало только одно: куда пропали наша планета и её спутник и, главное, почему это произошло?

Выдвигались самые дикие теории: от прыжка во времени до провала в параллельное измерение. Кто-то даже предполагал, что это мы сами исчезли или куда-то переместились, а не Земля. Но всё же чётких доказательств никто предоставить не мог. Так и мучились мы в догадках первые полгода и, конечно же, надеялись, что всё вернётся на свои места.

Но спустя ещё 6 месяцев надежда начала медленно испаряться, и мы занялись делами насущными: подсчётом продовольствия, ресурсов обновления кислорода и энергобатареями. Как оказалось, запасов нам должно было хватить приблизительно на четверть века. Используя всё экономно, можно было растянуть нашу жизнь ещё на такой же срок. А там вдруг что-то изменится, помощь придёт или … Опять эти глупые мечты. Мы одни, и должны понять это и принять. Как бы горько это не звучало.

— Эй, Очкарик, у тебя дежурство закончилось уже давно, чего сидишь, скучаешь? Пойдём лучше с нами в картишки перекинемся, тебя сейчас Доктор заменит, — услышал я весёлый голос, от которого меня подташнивало.

Это был Механик. Его вообще-то зовут Билл, но мы уже давно не называем друг друга по именам. Только клички, которые автоматически приклеились к каждому после первой месячной вахты. Ну а после того, как Земля исчезла, всё и так растянулось в одну длинную бесконечную вахту.

— Ну так что, ты идёшь? — не унимался он.

— Я, пожалуй, лучше немного почитаю, чего-то тишины сейчас захотелось, — неумело соврал я.

Общество этого человека, да и остальных до отвращения позитивных членов команды, было мне в тягость. Конечно, оставались ещё Ветеринар и Зелёная, но уверен, что и им сейчас не до меня. Да и побыть одному, но уже без дисциплинарной подоплёки, тоже не плохо. Так что я, отрицательно покачав головой, покинул отсек управления и направился в свою каюту.

Так называлась небольшая комнатушка, где была расположена койка, крохотный шкафчик и выдвижной столик. Всё по-спартански аскетично и аккуратно. Чистота, кстати, была везде почти стерильная. Это и понятно — правила, вбитые с подписания нами контракта, были железные: «Сначала ты работаешь на компанию, потом она — на тебя». Только мы, похоже, не доживём до того момента, когда исполнится вторая часть этого девиза.

Оказавшись в своей каюте, я плюхнулся на койку и, подложив руку под голову, погрузился в воспоминания. В свои неполные 25 после окончания университета я, пробившись сквозь огромный конкурс на место, получил всё-таки звание главного научного сотрудника крупнейшей корпоративной космической станции на околоземной орбите под названием «Верхний дом». Но мне не нужны были деньги, слава или ещё что-то подобное из стандартного «джентльменского набора» карьериста. Мне лишь хотелось побыть подальше от всех этих проблем. Люди, машины, шум, эта дикая толкотня вокруг. Мне было плохо в этом мире, и я сбежал. Но не стыжусь этого, ведь это был мой осознанный выбор. Я искал место, где смогу ощущать себя спокойно. И первая вахта стала для меня подлинным счастьем.

Наслаждаясь комфортной атмосферой почти полного одиночества, я жил размеренно и уютно в своей новой действительности. Конечно, через пару лет, когда авторитет станции возрос, комплектация её работников и персонала увеличилась до 7 человек. Сейчас здесь обитает 10 человеческих существ. Поначалу было трудно, но я смирился. Ведь десять человек — это не миллиарды, которые находятся на поверхности планеты и буквально каждую секунду что-то хотят от тебя.

Моменты месячных вахт были для меня раем, перерывы же — адом, длившимся безумно долго, хотя в календарном исчислении обычно не продолжавшиеся больше 45 дней. Такова была норма для адаптации организма и психики на поверхности. Хотя для меня это являлось, скорее, переадаптацией к отвратительной жизни в обществе.

Изучив множество научных работ на эту тему, я понял, что моя непохожесть называется социофобией. И это отклонение психики, получившее распространение в последние пару десятков лет. Это значит, не один я страдаю от окружающего меня людского муравейника, но лишь у меня есть возможность избавиться от этих тягот, пусть и на какое-то время. Конечно, контракт ограничивает моё пребывание на станции, но есть замечательная вещь под названием «человеческий фактор». И благодаря ему я мог подменять «внезапно заболевших» участников полёта.

Мне приходилось изучать многие направления наук, чтобы полноценно исполнять обязанности заменяемых людей. Став в своём роде «универсальным учёным», я мог вообще один обслуживать станцию, но мне, конечно, никто бы не доверил объект стоимостью многие миллиарды долларов. Поэтому приходилось иногда терпеть рядом с собой других работников станции. Пусть и редко, но мы встречались в перерывах между дежурствами. Не сказать, чтобы это давило на нервы (несколько человек — это не пара миллионов каждый день), но я всё-таки предпочёл бы полное одиночество.

— Просьба всех работников станции собраться в общем зале для проведения ежемесячного коллоквиума по проблемам смены координат планеты Земля и дальнейшего развития научной деятельности, — прозвучал мелодичный женский голос с металлическим оттенком.

Это был подвид базового искусственного интеллекта с ограниченными возможностями, внедрённый в компьютерную систему станции для более удобной обработки информации. Конечно, его так же использовали и для контроля над ресурсами энергии, да и за всем, что необходимо для поддержания жизни. Между собой все его звали Матильдой, хотя это, скорее, была она. И вот сейчас наше творение созывало своих творцов на очередное бесполезное собрание.

Пренебречь такой важной для многих традицией было бы глупо, да и опасно. Наш социум и так держался, можно сказать, на соплях. Напряжённая психологическая обстановка давала о себе знать. И лучше иногда «прогнуться» под коллектив, чем идти против шерсти. Эти логичные постулаты я изучил ещё давно, в пору своего юношества, а жизнь лишь подтверждала их суровым опытом. Так что я, собрав волю в кулак, поднялся и, приведя себя в более-менее приемлемый вид, направился в общий зал.

— Приветствую всех собравшихся, рад, что количество членов станции не уменьшилось, а, скорее, в будущем даже увеличится, — произнёс вступительную фразу Капитан.

Он занимал руководящую должность ещё с момента первой моей вахты, и никто не оспаривал его высокий пост. Отсылка же к тому, что в других местах, где обитают люди, прокатилась волна самоубийств, была немного колка. Тем не менее отсутствие «убыли населения» на станции показывало стабильность и сбалансированность нашей команды. К тому же слова про увеличение численности были не пусты. У Солдата и Журналистки ожидался ребёнок, и это была единственная устоявшаяся пара в нашем социуме.

— Итак, сегодняшние темы нашей встречи таковы: распределение пищевых запасов, экономия энергии и проблемы связи с другими выжившими. Первой начнёт Зелёная, — продолжил Капитан.

Скромно поднявшись со своего места, миниатюрная девушка с немного раскосыми глазами и туго заплетёнными в узелок волосами, начала свой доклад:

— На данный момент возобновляемость био-ресурсов находится примерно на 50 %. Это показывает начинающуюся деградацию пищевых носителей. Проще говоря, если раньше мы могли потреблять в день 10 килограммов био-массы и после восстанавливать почти 8 из них, то теперь — не больше половины. То есть начался процесс потребления НЗ, и в будущем он будет лишь лавинообразно нарастать. Выходов из ситуации я вижу несколько: либо уменьшить потребление пищи, либо найти ещё источники пищевых носителей.

Зал недовольно загудел. Все прекрасно понимали, что уменьшать каждодневный приём пищи дальше уже некуда, и так лёгкое чувство голода мучало всех постоянно. Но и найти дополнительные био-ресурсы невозможно — если только кто-то случайно не умрёт. Тогда появится от 50 до 80 килограмм чистейшей био-массы, которую ассимилирует пищевой синтезатор. Но это, конечно, из разряда фантастики. Медицинские технологии настолько продвинуты, что, скорее, члены станции начнут погибать от голода, нежели от естественных причин.

Но тут взял слово Солдат. Он всегда был человеком действия и находил пути решения любых проблем, пусть иногда и в агрессивной форме.

— Если вам нужна био-масса, то примерно в 30.000 километрах от нас есть около 250 килограмм, и вдвое большее количество — на расстоянии 58.000 километров. Я могу совершить операцию по её доставке на борт станции при минимальных энергозатратах, — произнёс он холодным тоном.

— Вы говорите о выживших, находящихся с нами по соседству, ведь так? Но это же бесчеловечно! — не выдержал и, вскочив, закричал Ветеринар.

— Давайте будем спокойней. На данный момент мы всего лишь ведём обсуждение. Никаких активных действий пока никто не предпринимает. И я готов выслушать каждый вариант решения нашей проблемы. Итак, уважаемый Ветеринар, может у вас есть, что сказать по существу? — оборвал выкрик Ветеринара Капитан.

Отрицательно помахав головой, тот смиренно сел на своё место.

— Ну, если ни у кого больше нет возражений, мы вернёмся к первому пункту нашего собрания и к предложению солдата чуть позже. А пока — экономия энергии. Механик, прошу вас.

Жизнерадостный толстяк в засаленной кепке поднялся, пожёвывая свою бесконечную зубочистку, и начал:

— Дела у нас, конечно, не ахти, но благодаря солнечной энергии мы можем какое-то время не впадать в каменный век. Я там немного покопался в накопителях, и теперь периоды экономии будут продолжаться не больше часа в сутки. И то это делается для перезагрузки модулей. На ближайшие 5-10 лет энергии у нас найдётся. А вот дальше начнутся механические поломки накопителей и фото-элементов. И там уже нужно думать. У меня всё.

— Ну что ж, хоть где-то у нас стабильность. Продолжим. Что со связью, Системщик? — коротко улыбнувшись, продолжил Капитан.

Молодой человек с задумчивым видом коротко кивнул и, поправив цифровые очки, произнес:

— Здесь всё просто. У нас-то высокий уровень технологий, а вот остальные выжившие применяют старые усилители. Поэтому у нас часто и бывают сбои в установке канала. Решение лишь одно: установить им нашу аппаратуру. Только есть одна загвоздка: целого комплекта на замену у нас нет, есть лишь небольшое количество запасных частей, которых хватит для сборки половины комплекта. Так что помехи будут продолжаться, от этого никуда не деться.

— Это, конечно, грустно, но не жизненно важно. Так что если у кого есть близкие друзья на других объектах, можно лишь посочувствовать. Итак, теперь перейдём к новому графику дежурств, — продолжил Капитан.

Дальше началась совсем уж нудная рутина, и я немного выключился из общей канвы беседы. В голове проносились странные образы и я, телом оставаясь с этими людьми, разумом витал в совершенно других мирах. Иногда мне и вправду хотелось остаться в своих видениях, где всё происходит так, как я захочу, и мне не нужно изображать интерес от общения с кем-либо. В месте, где можно быть самим собой.

— Эй, эй! Господин Универсал, вам вообще-то вопрос задали! — пробился чей-то резкий голос через мою пелену приятного забытья.

— Очкарик, ты оглох что ли?! Тебе говорят, — раздался ещё чей-то окрик, и я ощутил сильный толчок в плечо.

Вернувшись в реальность, я с раздражением отметил, что окружающие чего-то явно от меня хотят. Наглый Механик со своей дерзкой усмешкой, эта курица Журналистка, Солдафон, который нехорошо прищурившись, сжимает кулаки. И над всем этим властвует его Величество Капитан. Что им всем надо?!

— Тебя спросили, что ты думаешь о теории исчезновения Земли посредством квантовой телепортации? Ты же у нас всезнайка. А тут твоя кислая мина ещё больше всем настроение ухудшила, — произнёс Капитан.

На секунду задумавшись, я собрался с силами и почти смог безразлично вежливо ответить на эту несуразную глупость. Но, именно, что «почти».

— Все варианты возможны. И этот ни хуже, ни лучше. Вот только негативного аспекта в том, что миллиарды людей пропали, я абсолютно не вижу. В отличие от вас.

— Ты что это, выходит рад, что целая планета исчезла в никуда, а?! — мигом взвился Механик.

Я промолчал в ответ на эту нелепость. Но, похоже, его слова были последней каплей в сосуде общественного гнева. Каждый из собравшихся решил озвучить свою точку зрения и вылить всю злобу и недовольство на меня. Спустя секунду кричали все, и главной целью этого психопатического безумия был я. Эта дикая животная ненависть буквально материализовывалась в пространстве и душила меня. Я больше не мог находиться рядом с этим комком ярости и глупости.

— Да чтоб вы все провалились! — заорал я не своим голосом, зажмурившись от нахлынувшего потока чувств.

Мгновенная тишина была мне ответом. Я открыл глаза и увидел вокруг пустоту. Человеческую пустоту. Были звезды, далёкое тёплое солнце, метеоритная пыль и куча ещё всего умопомрачительного, из чего состоит Вселенная. Вот только людей больше не было. Как и их планеты. Осознание, что это сделал я, было принято с непривычным спокойствием. Ведь я просто хотел, чтобы меня оставили в покое. И сейчас, наконец, я один. Как и мечтал. Приятное одиночество…

В вакууме межзвёздного пространства плыла крохотная человеческая фигурка. Она была скрючена в форме эмбриона. И если бы нашлось хоть одно живое существо, захотевшее посмотреть на этого человека, то оно увидело бы улыбку. Счастливую улыбку.