H-Два-O. Сборник рассказов

Воспитатель

— Ну что же ты? Соберись и беги! — надрывалась в крике маленькая девочка. Она была одета в лёгкое платье расцветки «спелый горошек», и при каждом возгласе всплёскивала руками и вставала на цыпочки. От всех этих телодвижений её аккуратно уложенные хвостики вели себя совершенно неподобающе и постоянно лезли в лицо стоящим рядом мальчишкам. Они тоже подбадривали бегуна, но делали это более обстоятельно и без выражения лишних эмоций. Совсем, как настоящие мужчины. Проще говоря, сопели себе под нос и иногда хмуро переглядывались.

Сегодня было важное состязание, и весь лагерь вышел «болеть» за свои отряды. Ведь от того, кто победит в забеге, зависят финальные баллы. И хотя впереди ещё как минимум два испытания, каждая победа важна по-своему. И сейчас каждый из зрителей был готов отдать всю свою энергию, лишь бы у бегунов хватило сил пройти дистанцию до конца.

Между отрядами была очень суровая конкуренция, но и каждый участник соревнований был частью общего коллектива. А в лагере учили помогать друг другу, ведь в единстве — всеобщая благодать. Конечно, такими словами мог выражаться только вожатый Андрей, ведь он имел целых две звезды Спасения. Это значит, что на его счету две сохранённые жизни. Высокое достижение в его неполные 17 лет. Мы любили его и уважали. Он отвечал нам тем же.

Кстати, я — один из тех ребят, что стояли позади вертлявой девчонки. Звали её Катерина, но все величали просто Катькой — не доросла она ещё до полного имени. Хотя иногда в ней проскакивал этакий стальной стерженёк, но чаще она была сопля соплёй.

Вот и сейчас, нет бы попытаться использовать те приемы, что нам старший преподаватель показывал — отдать крупицу своей воли бегущему. Так она просто верещит и руками машет. Одним словом, девчонка. Что с неё ещё взять!

Тем временем на покрытую белым песком дорожку, ведущую к финишу, вырвались двое. Издалека не было видно, из какого они отряда, но, судя по тому, как взревели стоящие рядом «Буревестники», всё стало понятно. Оставалась, правда, последняя надежда, что второй бегун — это наш. Но мелькнувший красный платок, выбившийся из одинаковых для всех участников шорт, показал, что этот парень — представитель «Огненных Лис».

Раздался громкий звук сирены, извещавший об окончании испытания, и все отряды помчались к финишу, чтобы разделить радость победы и горечь поражения вместе со своими бегунами. Лишь вожатые неспешно следовали позади своих групп, внимательным взглядом контролируя обстановку. И если кто-то отставал или терялся в общей суматохе, то строгий окрик возвращал глупыша на место.

Вскоре все добрались до полянки, где никак не могли отдышаться участники соревнований, и сразу же буквально подняли их на руки. Причём никто не делал различий между первыми и последними, всех дружно подкидывали в воздух и с радостными воплями ловили, чтобы бросить вверх вновь.

Подошедшие вожатые скупо улыбались, глядя на это лёгкое безумие, и не предпринимали никаких действий. Они знали, что сейчас всем нужно дать выплеснуть накопившиеся чувства, и поэтому степенно созерцали детское буйство.

Но вот общий накал поутих и все стали расходиться по своим корпусам перед вечерним построением. Каждому было что обсудить и чем заняться. Редко кто в лагере предавался праздному ничегонеделанию. Так и мы, вместе со всей нашей оравой двинулись в своё «убежище». Там наскоро проверив, чтобы никто лишний не ошивался возле, начали держать совет, как быть со следующим испытанием.

— Я скажу так, раз пролетели с этим этапом, то нужно в лепёшку расшибиться, но дальше только побеждать, — высказался Мишка.

Он всегда брал слово первый и озвучивал то, что все и так знали — очевидные вещи. Проку от этого было самую чуть. Молоть языком каждый умеет, а вот что-то дельное предложить — это нужно мозгами пораскинуть. Если они есть, конечно.

— Это понятно, что очки набирать нужно, а то пролетим, как фанера над Парижем, — вставил Александрыч, немного странный паренёк, любящий где ни попадя вставлять вычурные фразочки.

Мне почему-то казалось, что он и сам не всегда понимает их смысл, но звучали они почему-то занятно и интересно. Быть может, вся соль была в том, как он их произносил? С этаким прищуром да смаком. В любом случае он всегда мог направить беседу в нужное русло. Был он наш одногодка, но иногда казалось, что в нём сидит взрослый мужик, повидавший много чего на своём веку. Потому и звали его все не Сашка, а уважительно — Александрыч.

— Но вот как обойти всех этих прохвостов из лидирующих отрядов? У них, небось, план на все случаи жизни. Так что нам, чтобы пройти вперёд, стоит покумекать сильно. Потому предлагаю сегодня отменить поход на костёр, а провести это время в подготовке к завтрашним соревнованиям, — продолжил он свою мысль.

Эта идея абсолютно не понравилась собравшимся. Раздались протестующие возгласы, да и откровенное нытьё. Никому не хотелось пропускать ночные посиделки со страшными историями возле живого огня. А тут, считай, добровольно предлагают отказаться от по-настоящему классного времяпрепровождения. Поневоле мину недовольную скорчишь. Но начинающийся бунт оборвал Гусар.

Звали его вообще-то Володя, но кличка быстро приклеилась к нему сама собой. Возможно, дело было в том, как он выглядел. Худощавый, но грудь колесом, взгляд всегда чуть свысока, но не горделивый, а, скорее, знающий себе цену. Ну и, конечно, чёрные вихры вкупе с пробивающимися юношескими усиками довершали полную картину. В общем, только сабли да коня не хватало. Характер, кстати, был под стать образу. Гусар всегда был готов лезть в самое пекло, лишь бы доказать, что он сильный, смелый и правильный. Таков он был и на словах, и на деле. Вот и сейчас рискуя получить оплеуху от бесконечно наглых братьев Холщовых, которых чаще называли Холщи, он гаркнул и привлёк к себе внимание:

— А ну-ка, тихо! Разгалделись тут. Если кто хочет, так пусть идёт на посиделки эти детские, но только потом не обижайтесь, что размазнёй вас считать будут. Я так скажу, иногда нужно переступить через «хочу» и превратить его в «надо».

Вот тут парочка Холщей всё-таки не стерпела и устремилась, размахивая кулаками, к Гусару. Были они коренасты и сильны, к тому же задиристы без меры — лишь дай повод показать свою «удаль».

Задетые словами про детей и размазню, решили они Володьку на место поставить. Да только Гусар тоже не лыком шит оказался. Понимая, что против двоих не выдюжить, он спрыгнул с кровати, на которой сидел, и чуть отступив в сторону, пропустил мимо себя первого брата. Подставив ему, конечно, подножку, да и подтолкнув в спину для пущей скорости. Тот головой вперёд полетел, а Володька пока с другим разбирался.

Махались они недолго, и каждый другому успел только пару раз в ухо съездить, когда очухавшийся после «полёта» Холщ прыгнул Гусару на спину. Не ожидавший такого вероломного нападения парень упал было вперёд, да нарвался на кулак другого соперника. И почти отправился в нокаут, если бы не подоспевшая Мирослава.

Она была довольно крупной девчонкой и могла постоять за себя. Занималась то ли каратэ, то ли самбо, в общем, чем-то боевым. Многие считали её пацанкой, да и выглядела она этаким крепышом в юбке. Прибавить ещё нос картошкой и совсем не милые конопушки — так и вовсе получалась «валькирия». Только не как в книжках про викингов, а этакая воинствующая девица местного разлива. Общались с ней мало, и была она сама себе на уме. Вот только сейчас непонятно почему заступилась за Володю. И хотя Холщей было двое, спустя пару минут оба уже валялись на полу и агрессии больше не проявляли.

Успокоившиеся ребята вновь вернулись к обсуждению завтрашнего испытания. Решено было устроить голосование, стоило ли пропускать вечерний костёр ради разработки плана или нет. Большинство проголосовало за «идти», и не помогли увещевания Гусара и Александрыча. Никто не хотел терять заманчивый вечер на бесполезные беседы. Так и порешили: кто остаётся — тот и на следующем этапе за всех отдуваться будет.

В отряде было почти 20 человек, но из них лишь пятеро примкнули к тем, кто радел за подготовку перед испытаниями. Я же решил, что особого смысла рыпаться нет, и пошёл с основной массой. От одного человека мало, что изменится, да и идти против всех не очень хотелось. Успокоив себя такими мыслями, я отправился в столовую, надеясь перехватить перед ужином чего-нибудь вкусненького. Повариха была доброй тёткой, и если правильно состроить ей жалобную мину, могла дать сладкую булочку или даже пару шоколадных конфет.

Выйдя из корпуса, я сократил путь через небольшой лесок, что вклинивался в край территории лагеря. Там обычно курили старшие или вожатые, если лень было идти до официальной «курилки». Вот и сейчас, проходя мимо крупных зарослей, я услышал тихий разговор. И прошёл бы мимо, если бы не слова, которые почему-то заставили меня остановиться. Говорили двое взрослых. И хотя голоса были незнакомыми, я сразу понял, что это кто-то из старших вожатых.

— И что? Да из этих детей, дай бог, один из ста на что-то годен. Уже какой созыв проходит, а команда хоть бы на треть набралась. Так и загнётся проект, поверь мне на слово.

— Поверить то поверю, да только кому от этого хорошо? И кто вообще вернёт им детство обратно?

Раздался резкий кашель, будто кто-то поперхнулся дымом. Спустя пару секунд разговор продолжился.

— Да для них это вообще игра, они не понимают толком, к чему их готовят, куда выбирают. Так что не заливай мне здесь про разбитые судьбы и исковерканную психику.

— А ты сам-то как себя чувствуешь? Обычным воспитателем или вершителем чужих судеб? — неожиданно сменил тему невидимый собеседник.

Ответом ему было задумчивое хмыканье и короткая фраза:

— Дураком я себя ощущаю, раз ввязался в это.

Тут мне стало понятно, что беседа закончена и сигареты докурены, а, значит, пора отсюда сваливать. Что я, собственно, и сделал, чуть ускорив шаг, чтобы не быть замеченным.

Уже в столовой выпросив стакан компота и остатки гигантского медового пряника, я стал раздумывать о подслушанном разговоре. Пережёвывая сухую сладкую сдобу, я почему-то хотел узнать, что имели в виду эти двое вожатых. Ведь всем известно, что в лагерь берут не каждого. Чтобы сюда попасть, нужно чем-то выделяться. Хотя никто это не афиширует, но здесь собрались те дети, у которых есть свои определённые плюсы, которые существенно перевешивают многие минусы.

Когда я сюда ехал, отец говорил мне ни в коем случае не считать себя каким-то особенным, что мы не какие-нибудь там «дети индиго». И что вся эта затея, прежде всего, для того, чтобы я отдохнул и стал лучше. Хотя, что в его понимании значит «лучше», я уже знал. Но перечить смысла не было, и я полагался на удачу.

Собственно, ничего страшного и не произошло. Поначалу мне вообще казалось, что это обычный летний пансионат для одарённых детей. Но когда начались испытания, всё изменилось. Нас явно к чему-то готовили, отбирали. Проявлялось это не то чтобы постоянно, но ощущение причастности к чему-то тайному и секретному было.

Все эти девизы, отряды, проверки, командная работа и в тоже время развитие индивидуальности, показывали, что близится нечто небывалое и по-своему притягательное. Мы ощущали себя некими героями, но пока без истинной цели. Это будоражило и заставляло идти вперёд. Правда, далеко не всех. В этом можно было убедиться после сегодняшнего обсуждения в нашей группе.

Возможно, это и было нашим отличием. Недаром наш отряд назывался «Камышовые Коты». Такие же своевольные. Снаружи выглядящие домашними, на поверку оказываются дикими и непредсказуемыми.

Тем не менее основной костяк всё же стремился к победе всеми силами. И удивительно, что я ещё не попал под их влияние. По натуре не слишком активный и целеустремлённый, я обладал особенностью, которую и сам замечал. Дать ей точное определение у меня так и не получилось. Хотя я особо и не старался. Есть и есть. Не будете же вы задумываться каждый раз, когда чихаете, как проходит этот процесс? Вот и здесь. Всё происходило очень естественно. Я дарил уверенность. Сомневающийся, мятущийся человек, находясь рядом со мной, обретал силу и твёрдость в своем решении. Случалось это спонтанно, и не всегда было подвластно моему сознанию, но чаще всего в каких-либо важных ситуациях всё происходило само собой. Мне даже не нужно было ничего говорить или делать. Я будто подталкивал и направлял мысли в нужное русло.

Раздался звук гонга, а, значит, пришло время ужина. Вскоре весь соседний зал будет наполнен бушующей голодной толпой, и мне нужно поскорее вернуться, чтобы оказаться вместе со своим отрядом. Правила на этот счёт очень простые. Не попал в перекличку, значит, где-то шатался и вожатому сразу же начисляются штрафные баллы. А никого подводить мне не хотелось.

Как обычно, за едой помимо самого момента поглощения пищи присутствовала ещё и болтовня. Именно благодаря ей мне стало известно о необычном условии, внесённом в завтрашнее испытание. Теперь выбор участников был независим от решения всего отряда. Жеребьёвка проводилась случайным образом, и представителем в соревновании мог стать любой. Даже абсолютно не готовый к этому член группы.

Это изрядно осложняло задачу. Теперь строить какие-либо планы становились бесполезно. Ведь если участие выпадет какому-нибудь лопуху, то будь готов к проигрышу. Конечно, теперь все были напряжены, и вечерний костёр отошёл на задний план.

Вот только для некоторых это, наоборот, была возможность расслабиться и ни за что не отвечать. Собственно, таких оказалось большинство. Если уж приходится довериться воле случая, то можно хоть хорошенько отдохнуть перед этим.

Мои размышления подтвердились, когда стемнело и все потихоньку стали стягиваться к месту проведения возжигания огня. Собрался весь лагерь: «Буревестники», «Огненные Лисы», «Хладнокровные З», «Касатки», «Степные Буйволы» и мой отряд «Камышовые Коты». Все капитаны решили, что нужно усилить командный дух, раз продумать стратегию не получится. Вот только приглядевшись, я не заметил Гусара и ещё пару человек из наших. Неужели они столь упорны, что решили всё-таки остаться и что-то там обсуждать? Но начавшееся священнодействие вечернего костра вымело подчистую эти мысли из моей головы.

Взметнувшиеся ввысь языки пламени заставили всех разразиться бурными возгласами, и вскоре уже вся толпа вокруг радостно кричала и вопила. Немного погодя из общего шума и гама стала вырисовываться ритмичная мелодия, и я понял, что пришло время Песни. Именно так, с большой буквы. В лагере её знал каждый. И сейчас близкие для сотен детей слова гремели в ночном воздухе, распаляя сердца и вознося их к небесам.

Сам не заметив, я пропел её до самого конца, и как только замолкли последние голоса, ощутил странно мокрые щёки. Наверное, слишком сильный жар от костра.

Тем временем все разбились на небольшие компании, каждая из которых занималась чем-то интересным. Где-то жарили что-то вкусно пахнущее, кто-то рассказывал страшную историю, ну и, конечно же, местные барды тоже организовали свою тусовку. В общем, заняться было чем, каждому нашлось бы занятие по вкусу. Вот только у меня почему-то до сих пор в голове стояли образы, рождённые Песней, и я не мог отделаться от ощущения, что всё это со мной уже когда-то происходило.

Вдруг кто-то хлопнул меня по плечу. Удивлённо обернувшись, я увидел Александрыча. Он оценивающе посмотрел на меня и произнес:

— Пойдем, поговорить нужно.

Недолго думая, я отправился за ним. Мы быстро вышли из освещённого костром круга и направились куда-то за корпуса. Я не отличался особой смелостью, и мне стало немного не по себе. Но всё же показывать свой страх я был не намерен. Поэтому сделал лицо посерьёзней и не отставал. Вскоре мы подошли к нескольким фигурам, стоявшим возле забора, что окружал лагерь. Хотя правильней было бы назвать это оградой. Деревянные доски, сбитые, как попало, высотой по пояс, и в некоторых местах перекрытые проржавевшей сеткой. Наследие далёкого прошлого, как сказал бы Александрыч. Он, кстати, остановился и что-то тихо произнеся, подвёл меня поближе.

От сердца отлегло — это оказались Гусар, Мирослава и братья Холщи. Присутствие последних меня несказанно удивило. Совсем недавно лица били, а теперь стоят рядом и как ни в чём не бывало разговаривают с Володькой.

— А вот и он, — прокомментировал моё появление Борис, старший из братьев.

Я продолжал стоять молча. Пусть сами говорят, позвали же зачем-то.

— В общем, не будем тянуть кота за хвост. Дело серьёзное. Ты здесь не просто так. Но прежде чем я всё расскажу, мне нужно твоё слово, что всё останется между нами, — обращаясь ко мне, сказал Гусар.

Не очень мне, если честно, хотелось ввязываться во все эти тайные делишки. Но откажись я дать обет молчания — быть моему носу разбитым, к бабке не ходи. Из-за затянувшейся паузы Холщи уже поглядывали на меня недобро.

— Обещаю! — коротко бросил я.

— Хорошо. Итак, мы узнали (не спрашивай как), кто будет завтра из наших представлять отряд. И это ты вместе с Борисом и Петром, — Володя кивком головы указал на Холщей.

— Поэтому нужно сейчас решить, как вам быть на испытаниях, — продолжил он.

Отлично! Вот только меня никто не спросил, хочу ли я всего этого. Мне всегда было удобней не идти в первых рядах и не показывать своё мужество. Не такой у меня склад характера. А тут уже всё решили.

— А ты уверен, что именно я попаду в число участников? Может, это ошибка? — попытался я возразить.

— Если я так говорю, значит, так и есть. Лучше подумай, как не опростоволоситься уже на первых секундах. Этап предпоследний, и это будет «мозголомка», так что халявы не жди. Придётся выложиться полностью.

— Володь, а, может, Катя и вправду ошиблась? Ну не подходит этот дохляк на роль лидера. Ты посмотри на него, он бесхарактерный, в нём стержня нет, — неожиданно вставила Мирослава.

— Она увидела и, значит, так и есть. Ты же сама знаешь её возможности. Пусть и малявка, но сила у неё, как у матёрой пророчицы. Поэтому здесь нужно лишь правильно выбрать тактику и всё получится. Я уверен, — хладнокровно ответил Гусар.

Александрыч поддержал его коротким покашливанием и положил мне руку на плечо, словно подбадривая. Я смутно начинал понимать, что здесь происходит. Но сопротивляться почему-то уже не хотелось. «Будь что будет», — думалось мне. Может, и не зря я здесь оказался и принесу какую-никакую пользу. Мне почему-то вспомнился разговор двух старших вожатых. И сейчас всё стало гораздо яснее. Пусть для нас всё это игра, но мы живём ею и хотим победить. Особенно, когда призом станет нечто доселе небывалое. Уж в этом я почему-то был уверен. Ну, нельзя детям плохие подарки дарить, тем более, когда они так стараются.

— Ты куда улетел? — обратился ко мне Гусар.

Видимо, мой отсутствующий вид давал о себе знать. Сделав сосредоточенное лицо, я вернулся к разговору.

— Ладно, в общем, план такой…

Седовласый мужчина с удивительно моложавым лицом устало потянулся и, закончив печатать информ-доклад, ещё раз быстро пробежал глазами написанный текст.