H-Два-O. Сборник рассказов

Дикари

Падающую с неба жидкость можно было ошибочно принять за воду, и тогда это явление именовалось бы дождём. Но слегка светящиеся капли светло-бирюзового цвета, с запахом мяты, совсем не подходили под это определение. Информатории упрямо твердили, что находиться под таким «ливнем» было безопасно и даже в какой-то степени полезно. Ведь активные вещества, содержащиеся в этой суспензии, благотворно воздействовали на «улучшенные» организмы. Но что делать, если ты остался уровнем ниже и не пожелал изменяться? Об этом тактично умалчивалось. Никто не желал обострять социальные конфликты.

Мне было глубоко наплевать на всю эту медийную чепуху, которой потчевали добропорядочных граждан. Сказать откровенно, к ним я себя уж точно не относил. Скорее, меня стоило бы назвать маргиналом. Вот только и это было бы частью другого мира, от которого я бежал. Любители прилеплять ярлыки (чтобы меньше думать и легче жить) всегда находились в большинстве.

Решив оставить все эти философские измышления, я поплотнее прижал капюшон плаща к голове и быстрыми перебежками от укрытия к укрытию, словно под обстрелом, направился к своему жилищу. Но, как и ожидалось, мой путь был прерван заманчиво сверкающей в наступивших сумерках вывеской, что обещала горячительные напитки и приятную уединённость. Конечно, сложно было сочетать эти две противоречивые вещи: место, где есть алкоголь и приватность пространства. Но я всё же надеялся на благоприятный исход. Тем более район был не слишком популярный, и находился на отшибе. Так что, толкнув «зашипевшую» от герметичной установки дверь, я вошёл внутрь.

Обстановка меня не то что бы удивила, но в какой-то степени порадовала. Давно я не встречал столь консервативного отношения к обычным питейным забегаловкам. В целом всё напоминало уютные бары конца 20 века, конечно, как их представляют себе современники. Много дерева, вернее, его имитации, псевдо-кожаные диванчики за массивными столами и его Величество Барная стойка.

Осмотревшись в царившем вокруг полумраке, я вначале ощутил запахи готовящей пищи и пролитого пива, и лишь после до моего мозга добралась мелодия из старомодного музыкального автомата, ютившегося в дальнем углу. В общем, всё располагало к приятному времяпрепровождению. Особенно почти полное отсутствие людского сословия в поле моего зрения. За исключением, конечно, бармена. Но тут уж никуда не деться — кто-то же должен был наливать мне выпивку.

— Что пить будешь? — без предисловий спросил мужчина в потёртой клетчатой рубашке.

Тон его был грубоват, но в нём не было намека на агрессию. Просто в таких местах и к клиентам относились по-простому. Поэтому я ответил ему в той же манере.

— А что есть?

— Если есть чем платить, то всё, что угодно. Но, судя по твоему виду, думаю, стоит обойтись пивом.

— Вот тут ты не прав. Я начну с чего-нибудь покрепче, — ответил я на его подколку.

— Как пожелаешь. Тогда 40-градусное пойло нашего разлива будет в самый раз, — хмыкнув, произнёс бармен.

— Двойной, — подытожил я нашу беседу.

Дальше уже без лишних слов в подставленный стакан полился напиток, что даже по исходившему от него запаху заставлял содрогнуться всё тело. Тем не менее я поднял ёмкость и одним махом опорожнил её. «Что ж, могло быть и хуже», — подумалось мне. Лёгкий сивушный привкус перебивался смесью каких-то незнакомых трав, и сразу же пришло приятное тепло.

Я поморщился и, схватив горсть бесплатных орешков, забросил их в рот, перебивая горчащий привкус. Теперь можно и «заполировать» всё это пивом, о чём я и сообщил мужчине за стойкой.

Тот, видя мою реакцию, скривил уголок рта, но просьбу всё же выполнил. И вот я, ополовинив кружку тёмного пива, почувствовал себя значительно лучше. Куда-то ушли думы о несовершенстве мира, о собственной малозначимости в масштабах Вселенной, и осталось лишь ощущение уюта и спокойствия. Хотелось с кем-нибудь пообщаться, поделиться своими мыслями. И, конечно, на роль лучшего слушателя как нельзя кстати подошёл бармен. Звали его Монти, как я узнал через пару минут.

Представившись сам и попросив обновить своё пиво, я привычно завёл разговор на свободную тему. Обычно сразу становилось понятно, о чём интересно говорить человеку, а о чём — нет. Так и здесь: моему визави тоже хотелось просто поболтать. Видимо, в этом заведении уже давно действовали привычные повсюду порядки о личном пространстве, невмешательстве и тому подобной чуши. Поэтому и извечная вторая специальность любого бармена «алкогольный психолог» оставалась не у дел. И тут я, словно отблеск прошлого, такого привычного и знакомого.

— Я вот так скажу. Все эти новомодные изменения для блага всего человечества — полная белиберда!

— Ты поосторожней с такими словами, — хмуро произнёс Монти, оглядываясь, словно боясь, что нас подслушивают.

Вот он уже и на «ты» перешёл. Лёд тронулся, а, значит, можно продолжать разговор.

— Не думаешь же ты всерьёз, что кому-то, действительно, интересно, о чём болтает пара мужчин в каком-то затрапезном баре? И что везде стоит «прослушка» и крутятся «шпики»? — ухмыльнувшись, бросил я.

— Эй, ты за языком следи! — будто обидевшись, с угрозой проговорил бармен.

Похоже, мои слова об уровне этого заведения задели его. Что ж, тем лучше, значит, на эмоциях уже человек.

— Ладно, успокойся. Тем не менее вся эта мнимая открытость и прозрачность общения и яйца выеденного не стоят. Куда делась старая добрая цензура? Теперь и свобода слова какая-то слишком настоящая стала. Потому и не охота никому правду говорить. Зачем? Да и скандалы разжигают ради рейтингов. К тому же их сначала нужно выдумать.

Столь длинная речь о мироустройстве пересушила мне горло, и мне пришлось промочить его оставшимся пивом. И вот тут мне дважды помог мой «друг» Монти. Он вновь наполнил мою кружку пенным напитком и поддержал мои слова.

— Тут я с тобой согласен. Сейчас кричи-не кричи, всё так и этак потеряется в общем гомоне. Каждый норовит о себе заявить, да погромче. Потому и теряется важное в этом «информационном шуме».

Хм, не ожидал я от него таких «заумных слов». Похоже, или учился где-то, или самообразованием занимался. Что было бы удивительно вдвойне для человека такой профессии. Хотя что-то я мыслю типичными штампами. Быть может, он вообще какой-нибудь бывший профессор, а за барную стойку его судьба-судьбинушка затолкнула.

— Вот и я о чём! Белая ворона видна только тогда, когда остальные чёрные. А если все станут белыми?

— Тогда нужно быть в крапинку, — улыбнувшись, ответил мне Монти.

Похоже, беседа завязалась успешно. Может, стоит забросить первый крючок? Или ещё рано…

— Слушай, а у тебя есть хобби какое-нибудь? — решил я зайти издали.

— Ты о чём вообще? Типа, чем занимаюсь после работы?

— Ну да, увлечения там, может, спорт.

— Хах, ну ты загнул. Спорт. Тут думаешь, как концы с концами свести, для чего ещё силы на всякие глупости тратить. Да и смешно это по сравнению с теми, кто биомодификацию себе сделал. Ты таскаешь тяжести и бегаешь, чтобы быть сильнее, быстрее и здоровее, а он пару процедур прошёл — и готово. А насчёт отдыха. Ну, я раньше клеить всякие модели любил. Только их теперь днём с огнём не сыщешь. Все на виртуальные вариации перешли, — с лёгкой грустью ответил Монти.

Так, уже становится понятней. Видно, в нём есть частичка ретрограда. Значит, можно осторожно двигаться дальше.

— То есть ты считаешь, что некоторые вещи стоило бы вернуть обратно?

— Точно. Прогресс словно стремится обогнать сам себя, а простые люди, типа нас с тобой, не всегда успевают за ним. Да и не хочу я, чтобы вся жизнь превращалась в какую-то гонку.

Я поднял за его слова бокал, который мне уже заменил пивную кружку. Видимо, налаживать хорошие отношения с барменом имеет свои существенные плюсы.

— Вот ты понимаешь же. Я стольких людей за день вижу, и все как один приходят сюда, чтобы вернуть капельку прошлого. Отдохнуть, не спеша обсудить свои дела. Да, сюда заходят и те, кто хочет попробовать что-то новое, так сказать модное, но их видно за версту. Этот чуть надменный взгляд, излишняя вежливость, ну, ты понимаешь. Словно царь в коровник пришёл. Вроде и показать своё дружелюбие и внимание хочет, но и вляпаться в навоз тоже боится. В общем, бесят меня такие типы. Да только выгнать их тоже не могу. Закон, мать его за ногу, — с горестным вздохом закончил свою неожиданную тираду Монти.

О-ла-ла! Я почувствовал, что на верном пути. Вот уж неожиданность — встретить совершенно случайно человека, идеально подходящего для моих целей. Такой тип людей сейчас редкость. Имеет собственное мнение и не боится его высказывать. Пришлось, конечно, чуть приостановить своё употребление алкоголя, а то до финала нашей беседы я не доберусь. Тем не менее я продолжал прихлёбывать пиво, но уже, скорее, для вида.

— А, что если я скажу тебе, что есть место, где такие люди как ты и я, со сходным мировоззрением, могут открыто общаться и даже пытаться изменить существующий порядок… — многозначительно произнёс я.

— Ты что, о «консервах» говоришь или анти-глобалистах? Так уже поздно. Ушёл поезд. Даже «зелёные» уже поняли, что легче влиться в систему, чем бороться с ней, — устало махнув рукой, ответил бармен.

Консерваторы или в просторечии «консервы», действительно, были той группой, с которой я начинал свою «революционную» карьеру. Конечно, в бурлящем котле социальных и политических течений уже смешались десятки сотен различных движений. И сейчас для каждого желающего найдётся своя личная ячейка общественной активности. Но то объединение, в котором состоял я, действительно, обладало определённой силой и возможностью влиять на окружающий мировой порядок.

Конечно, принимали туда не всех, а только нужных людей. Или проявивших свою значимость и целеустремленность. Таким был я. С младых лет недовольный тем, что творится вокруг, и пытающийся изменить это. Но только с возрастом мне стало понятно, что изнанка всепланетной власти имеет своих лидеров. И тогда я устремился туда. Пройдя сквозь бесчисленные препоны и трудности, я всё же добрался до «серых кардиналов».

Теперь являясь частью этого тайного ордена, я сам могу выбирать, кого вербовать, а кого оставлять в неведении.

— Ты прав. Эти группировки — всего лишь пустышки. У них нет реальных сил. Они уже стали обычными рекламными брендами «для не таких, как все». Я же предлагаю тебе настоящую возможность влиять на мир. Как бы пафосно это не звучало. Но не торопись с ответом. Подумай. Я зайду завтра примерно в это же время, — после этих чуть высокопарных слов, я коротко попрощался и ретировался.

К моей удаче, «дождь» уже закончился, и небо сияло чистым небосводом, полным ярких звёзд. Конечно, я знал, что это обычная голография, но всё же мог оценить красоту работы художников, создавших этот шедевр. Переливающийся огонь далеких солнц будил творческое настроение и желание творить великие дела. Так, во всяком случае, звучали лозунги в Информаториях. Только те, кто тратит всю свою жизнь на обычное потребление ресурсов, не могут сполна насладиться счастьем, быть истинным творцом. Они живут по накатанной колее «дом-работа-дом». Изредка вставляя туда отдых, развлечения и других людей для собственного увеселения. Всё, что привычно — то комфортно. И сейчас, при выросшем уровне общественных благ, даже если ты работаешь на какой-нибудь низкооплачиваемой должности, всё равно можешь позволить себе как минимум собственное жилье, отличную «продуктовую корзину» и отдых пару раз в год на побережье океана. Не это ли мифическое счастье, к которому стремились все обыватели? Я знал ответ. Но не хотел с ним мириться.

Моя жилищная ячейка встретила меня привычным беспорядком, в котором тем не менее наблюдалась определённая логика. Правда, понятная лишь мне одному. Так что, наскоро раздевшись, я всё ещё в состоянии лёгкого опьянения упал в постель. Пластиковое белье пахло мёртвыми фиалками и противно скользило по коже. Я мог позволить себе настоящий хлопок, но для этого нужно было зарегистрироваться, как временно нетрудоспособный, а это претило моим принципам.

Войти в систему, брать её помощь, пользоваться услугами для малоимущих — всё это было заманчиво и комфортно. И, возможно, я сдался бы и позволил себе расслабиться, но…

Всегда есть оно, это единственное «но». Сделав один шаг навстречу тому, с чем борешься, ты, словно предаешь себя. Поэтому я продолжал обходиться малым, представляя себя этаким современным аскетом в пещере из пенобетона. Вот только вместо истинного одиночества у меня царила духовная пустота. Людей, с которыми я мог поделиться своими эмоциями и мыслями, рядом не было. Это было больно, но привычно. Словно ломота в суставах, когда меняется погода. Только вместо костей тянуло сердце.

Немного поворочавшись, я понял, что без снотворного не усну. Оставшиеся с прошлого похода в аптеку пара тюбиков М-Орфея быстро впитались в кожу, и меня сразу же захлестнула лёгкая истома. Прикрыв глаза, я буквально ощущал, как препарат мчится по моим кровеносным сосудам, проникая всё глубже в тело. Приятное чувство самопогружения накрыло мой мятущийся разум, и я погрузился в сон.

Утро наступило где-то там, далеко, так что мой организм благополучно проигнорировал этот факт. И только когда позывы излить из себя лишнюю жидкость стали неодолимы, он соизволил перевести меня в состояние бодрствования. С трудом поднявшись и кое-как выполнив необходимые процедуры, я сначала подумывал вновь вернуться в сонное царство. Но голодные спазмы пустого желудка отвлекли меня от столь соблазнительной затеи. А, значит, придётся выходить наружу и вновь окунаться в сияющий и добропорядочный мир века номер 22 с половиной. От собственного нелепого сарказма у меня заболела голова. Хотя вторым вариантом появления этих неприятных симптомов, возможно, было вчерашнее неумеренное возлияние. «Так недолго и алкоголиком стать», — подумалось мне. Правда, сейчас это непозволительная роскошь. Сразу же найдутся сердобольные люди, которые захотят помочь и вытащить меня из омута пагубной зависимости. И тогда уже не отвертеться. Засунут в какую-нибудь клинику и будут лечить от себя самого.

Единственное, что меня ещё спасало от вездесущих социальных служб — то, что я был дееспособный, адекватный и без вредных привычек. Иначе бы мой образ жизни непременно привлёк их внимание. Впрочем, я и так находился «под колпаком». Вот только службы это были другие. Так сказать, менее желающие мне помочь. К сожалению, это была не паранойя, а суровая действительность. Моя личность давно находилась на заметке, как неблагонадёжная, асоциальная и маргинальная. А, значит, подрывающая устои общества и, возможно, участвующая в преступлениях. Последнее было, конечно, смешно. С современной системой тотального контроля совершить какое-либо криминальное деяние и остаться незамеченным было попросту невозможно. Да и принцип наказаний немного изменился за последние сто лет. Всевозможные тюрьмы и другие места лишения свободы давно были признаны бесполезными и даже вредными на пути исправления человека, преступившего закон. К тому же то огромное количество средств и ресурсов, затрачиваемых на содержание заключённых, не оправдывало цели. Конечно, многие ратовали за ужесточение мер, вплоть до смертной казни. Как всегда, человечество бросалось из крайности в крайность. К счастью, нашёлся научный институт, который разрешил эту острую проблему, и теперь любой преступник получает за содеянное достойное наказание. Если это можно было бы так назвать.

«Персональное Блаженство» или в просторечии «крысиный кайф» — наномолекулярный биомех, соединяющий ваш центр удовольствия в мозгу с определённой точкой на теле. Теперь достаточно ущипнуть это место — и активируется электрический импульс, что идёт прямо в прилежащее ядро и стоящие рядом структуры, отвечающие за наслаждение. Таким образом, при стимуляции человек получает неописуемое ощущение счастья и дикой эйфории. Своеобразный вариант этакого вселенского оргазма, причём растянутого во времени и во много раз более сильного и всеобъемлющего. Естественно, «преступник» старается испытывать это состояние постоянно, не отвлекаясь на приёмы пищи, сон или другие подобные мелочи. Для чего это делается? И где логика? Так вот же она, на поверхности. Только немного извращённая. Ну, это на мой взгляд. Большинство людей считает, что причина и следствие абсолютно закономерны.

Итак, преступления в основном совершаются из-за чувства неудовлетворённости. В общем смысле, конечно. Не хватает денег — ты воруешь, обманываешь и так далее. Хочется секса и «любви» — насилуешь, быть может, даже убиваешь. Нехватка острых ощущений и признания в обществе, желание оставить след в истории, чувство низкой самооценки и куча подобных вещей объединяются в чувстве недостатка чего-либо. И тут на помощь приходит «Персональное Блаженство». Зачем идти долгим путем, если можно испытать всё это сразу и благодаря лишь одному касанию? Совершивший негативное для социума деяние получает то, к чему стремился. Всепоглощающее наслаждение и удовлетворение. И ему хорошо, и нам, ведь он или она больше не угрожает добропорядочным гражданам. Передача счастья прямо в руки, так сказать.

Признаюсь, меня коробило от этого напыщенного лицемерия. Все хотели остаться чистыми в глазах друг друга и стремились изо всех сил спрятать свою волчью шкуру под овечью шерсть. И что самое удивительное, современному обществу это прекрасно удавалось.

Взглянуть хотя бы на систему образования. Куда делись привычные унижения одноклассников за их отличие от общей массы? Помните? Если ты был слишком умный — берегись! Хорошие оценки сразу делали тебя врагом класса номер один. А если ты не мог постоять за себя или же не давал списывать, то можно было ощутить на себе всю полноту «детского» гнева.

Агрессия, что заставляла учеников уметь давать отпор, канула в лету. Теперь за малейшее проявление насилия, пусть даже и словесного, можно мгновенно получить штрафные баллы, а то и вовсе отправиться на «лечение». Хотя у меня в голове не укладывается, как можно вербально сделать человеку больно. Тем не менее так называемые анализаторы эмоций и физического контакта находились в каждом учебном заведении, и что удивительно, положительно влияли на успеваемость.

Нет, если ты кретин, то поднять свой уровень интеллекта это не поможет. Но исчезло множество факторов, отвлекающих от процесса получения знаний. Да и психологическая обстановка стала более комфортной.

Всё это напоминало мне этакий учебный концлагерь, где за малейшую провинность тебя могли «расстрелять». И все вокруг ходили с фальшивыми улыбками и общались лишь на «правильные темы». Бегать на переменках, толкаться и раздавать тумаки, а также получать их, строго запрещено. В общем, настоящая каторга, как по мне. Но нынешние дети не знали другого, и им кажется, что всё именно так и должно быть.

Эти мысли беспорядочно скакали в моей голове, пока я шёл по улице. Был почти полдень и светило яркое солнце. Конечно, постаралось погодное бюро. Обычно в середине октября трудно такое наблюдать, но его величество Наука творит чудеса. Так что вот уже почти четверть века климат планеты подчинён желанию человека. Ушли навсегда всевозможные стихийные бедствия и прочие разрушительные капризы природы. И вместе с ними исчез дух борьбы и первооткрывательства. А зачем? Ведь теперь на карте не осталось белых пятен, и даже в самом захолустье есть всевозможные удобства для проживания. По-настоящему диких уголков не осталось вовсе. Были их туристические версии. Ощутить экстрим почти первобытной эпохи, попробовать себя на прочность, чтобы затем рассказывать своим друзьям, как ты преодолевал невообразимые препятствия и боролся против хищных зверей. Разумеется, умалчивалось, что это были биомеханические копии, да и весь ареал так называемой естественной среды находился под неусыпным контролем спасателей. Так что даже при сильном желании можно было лишь максимум поскользнуться. И то спустя буквально минуту вокруг тебя мельтешили бы медботы, проверяя, есть ли какая-либо опасность для жизни и не требуется ли их вмешательство.

Так что жизнь стала не просто безопасная, а сверх безопасная. Даже излишне. Теперь переходя дорогу, нет смысла смотреть по сторонам, автоматика сама контролирует движение личного транспорта. Хотя и его остаётся всё меньше и меньше. Да и в обслуживании он излишне дорог. К тому же существует множество аналогов средств передвижения, которые можно использовать с большим комфортом. Правда, они не принадлежат конкретной личности. Скорее, это «групповой» вариант общественного пользования, когда добираться до нужной вам точки назначения можно в любом количестве человек. Вдвоем, втроём или как будет душе угодно.

А тем временем голод заявлял о себе всё настойчивее, и я решил уделить этому вопросу серьёзное внимание. Существовал самый простой способ поесть — зайти в пункт питания, где малоимущим (если, конечно, таковые остались) всегда предлагался стандартный набор продуктов. Готовить, правда, приходилось самому, да и качество оставляло желать лучшего. Это, конечно же, была не «настоящая» еда, а её синтетические заменители. Тем не менее по словам Информатория, питательная ценность, количество витаминов и микроэлементов заменителей были идентичны натуральным продуктам. Ажиотажа здесь не наблюдалось. Людей, для которых это была, действительно, последняя возможность поесть, практически, не осталось. В основном в пункты питания забегали те, кто не успел купить продуктов в обычных магазинах, либо просто ищущие «экстрима». Так как все эти места работали круглосуточно и были полностью автоматизированы, то очередей, как таковых, в них не существовало. Но для меня поход сюда был из разряда поднять белый флаг и показать, что я ни на что не годен и сдаюсь врагу.

Значит, стоило перейти к следующему варианту. Не мудрствуя лукаво, я решил обратиться к самому простому, что не раз меня выручал — отправиться в порт и слегка подсобить местным парням, заодно разведав обстановку.

Завернув свои стопы в сторону, откуда дул свежий морской ветерок, я отчего-то даже улыбнулся. На душе в какой-то миг стало легко и приятно. Глубоко вдохнув, я чуть ускорил шаги. В принципе, можно было воспользоваться монорельсом или другим бесплатным средством передвижения, но мне почему-то хотелось именно пройтись. Да и лучше всего ощущаешь атмосферу города, когда передвигаешься по нему вот так, можно сказать «по старинке», на своих двоих.

Уже подходя к знакомым воротам ярко-оранжевого цвета, я услышал выходящий из общего грохота звук. Вообще, вся эта местность считалась промзоной, и находиться здесь кому-либо, кроме работников, не рекомендовалось. Но я очень хорошо знал руководство порта, поэтому у меня был своего рода карт-бланш на посещение. Тем не менее этот визгливый писк существенно выделялся на фоне низких басовых линий погрузчиков и выкриков из мегафона. Решив узнать, что это такое, я, пройдя сквозь проходную, коротко мазнул взглядом по сканеру, после чего коротко щёлкнувшая передо мной дверь открылась, впустив меня в портовое пространство.

Перед моим взором предстала привычная картина неразберихи, царившей вокруг. Но это только на первый взгляд. На самом деле, за кажущейся хаотичностью скрывался выверенный до микрона порядок, которому следовал каждый объект, попавший в магнитное поле порта.

Давно ушли те времена, когда лишь благодаря грубой физической силе и примитивной механике можно было заниматься всей разгрузкой, погрузкой груза в порту, а также контролем за приходящими и уходящими кораблями и тысячей других дел. Теперь процессом люди только руководили, да и то их количество неуклонно стремилось к единице. Всё остальное выполняли кибернетические модули. Конечно, даже эта «руководящая» работа могла быть полностью доверена компьютерным системам, но заботясь об экономике и наличии свободных рабочих мест, эту «человеческую» профессию еще не «улучшали». Так что в основном здесь обитали люди, которые знали свою специальность чуть ли не с детства, а иногда продолжали путь своих отцов. Надо ли говорить, что в какой-то степени они были ретроградами, и я чувствовал себя среди них довольно уютно. В психологическом плане, конечно. Хотя иногда современный «правильный» мир прорывался и сюда, в «последний оплот» рабочей профессии.

Так, например, повальное увлечение нейрочипами добралось и до порта. Многие, более лояльные к научным достижениям ребята установили себе это приспособление, и теперь для контроля порта им даже не нужно было открывать глаза. Соединённые напрямую с вирт-смотрителями, они обрабатывали поступающую информацию и сразу же отдавали необходимые приказы. Причём параллельно некоторые из них даже успевали смотреть развлекательные каналы или общаться в Глобусе (Глобальная Универсальная Сеть).

К счастью, оставались довольно приятные для общения люди, хотя некоторые из них и подсмеивались надо мной, принимая за какого-то чудака. Но я старался не менять их мнение о себе. Всё-таки лучше быть слегка юродивым, чем слишком подозрительным. Так спокойней и безопасней. Особенно при моих взглядах на существующий общественный порядок, к тому же довольно экстремистской направленности. В прошлом веке меня уж точно бы заклеймили террористом и преследовали всем государством. Сейчас же (пока я не совершил какого-либо преступления), моё мировоззрение оставалось сугубо личным делом. Я даже мог открыто вещать об этом — свобода слова действовала отлично. Вот только баранам трудно объяснить, что их ведут на скотобойню, а не на очередной лужок попастись. Да и верить в то, что подёрнуто тёмными красками реальности, многим абсолютно не хотелось.

Что ж, в какой-то степени я их понимал. Когда ты сыт, в тепле и есть чем развлечься, то думать о судьбах человечества совсем не хочется. Лишь бы тебя не трогали — вот главная мысль, благодаря которой так удобно управлять людскими массами. Эту идею культивировали и развивали с самого зарождения цивилизации — от «моя хата с краю» до «после меня хоть потоп». Хотя сейчас всё это умело скрывается за маской уникальности и неповторимости каждой личности. Но, как по мне, так это обычная уловка в стиле «разделяй и властвуй».

Конечно, может возникнуть закономерный вопрос: как так получается, что всё общество слилось в одну покорную «серость», но в тоже время каждый считает себя яркой индивидуальностью. На самом деле всё просто. Понять это можно на лёгком примере.

Итак, есть Виталий, мужчина средних лет, занимающийся, допустим, ремонтом канализационных систем города. У этого добропорядочного мужчины есть жена и парочка прекрасных ребятишек. В свободное от работы время Виталий любит ловить рыбу в соседнем заповеднике и употреблять лёгкие алкогольные напитки. Он обожает свою семью и старается проводить с ней любую свободную минутку. Политические взгляды этого замечательного семьянина просты — он голосует за тех, кто обещает больше, и выполняет свои слова. Особо не следя за культурной жизнью, он всецело отдаётся практическим занятиям, о которых упоминалось ранее. И, конечно, Виталий, как и любой человек, обожает вкусно покушать, сладко поспать и другие нехитрые удовольствия, получаемые при помощи своего организма.

А теперь возьмём абсолютно другого субъекта. Это Анжела. Девушка, только что окончившая высшее учебное заведение по специальности «медийный обозреватель». Сейчас она полна энергии и занимает активную жизненную позицию. Участвует во всех проектах, до которых только могут дотянуться её руки. Свободного времени нет, и не предвидится. Но Анжела счастлива, ведь она истинный творец и помогает этому миру становиться лучше. К тому же находясь на гребне волны всех последних модных тенденций, она буквально держит руку на пульсе современного общества. В построении семьи девушка пока не заинтересована, хотя у неё есть молодой человек. И близкая подруга у неё тоже есть, хотя сейчас это правильно называть партнёром. В общем, на личном фронте всё гладко и сладко. Что касается политических взглядов, Анжела приветствует все новые течения и предложения — этакий политический комформист.

Два этих персонажа кардинально разные. Иногда даже может показаться, что они живут в двух разных реальностях. Хотя правильней будет сказать, плоскостях. У каждого свои интересы, устремления, желания. Но есть что-то, что позволяет «управлять» ими обоими. Конечно, можно применить более мягкое слово, например, «направлять». Вот только разница еле заметна. Для определённых людей.

Итак, что же всё-таки позволяет таким, казалось бы, противоположным личностям двигаться в «правильном» направлении? Ответ прост: иллюзия свободы, а если быть более точным — фантом выбора. Они ощущают себя причастными к чему-то великому. Этакий куцый огрызок власти псевдодемократического общества. И что самое интересное, это право не всегда используется. Главное — дать возможность это делать. И показать, что твой голос, действительно, важен и к нему прислушиваются.

Тогда и появляется это мерцающее чувство нахождения в стае и одновременно чарующий крик волка-одиночки. Ты можешь быть со всеми, можешь быть против всех, но ты в любом случае делаешь выбор. И это первый шаг к невидимому капкану идеального члена общества, где каждый будет лишь ячейкой в огромном улье системы. Даже не пчелой или трутнем, и уж, конечно же, не маткой, а всего лишь питательным пространством для истинно власть держащих.

И сейчас эту поистине гениальную идею довели до совершенства. От римского «хлеба и зрелищ» до нынешнего улучшенного варианта. Но смысл остаётся тот же, меняются лишь декорации.

— Внимание! Обнаружен посторонний объект в опасной зоне. Внимание! — неожиданно загремел откуда-то сверху мужской голос. По чуть слышному дребезжанию я понял, что это синтезированное звучание, и со мной общается локальный кибер.

— Инициирую процедуру очищения территории. Внимание! 5, 4, 3..

В этот момент меня довольно бесцеремонно кто-то схватил за шкирку и потащил в неизвестном направлении. Спустя пару секунд я понял, что бежим мы (если, конечно, можно было назвать этот полупадающий способ передвижения) в координаторскую вышку. Да и схвативший меня, судя по крепким словцам, вылетающим у него через каждые пару метров, был Иннокентий Петрович, старейший работник порта. Видимо он решил столь странным способом спасти меня от чего-то непонятного. Хотя смутная тень догадки уже забрезжила на краю моего сознания. Но было это понимание очень уж неприятным и даже пугающим. В любом случае стоило дождаться конца нашего путешествия и задать все вопросы Бригадиру. Так уважительно называли его все здесь работающие. Хотя на самом деле должность была абсолютно другой. Но некоторые традиции изживать бессмысленно, да и просто никому не нужно.

— Хух, ты что же это творишь? Совсем ополоумел? — чуть отдышавшись, хриплым голосом спросил меня Иннокентий Петрович.

Похоже, наша пробежка далась ему совсем нелегко. Сказывался возраст. И хотя он в любой момент мог сделать своему организму «апгрейд», но почему-то не спешил с этим. Наверное, в нём тоже была капля более трепетного отношения к своему телу, чем у большинства. Хотя это, конечно, с какой стороны посмотреть. Возраст наступал, и видно было, что Бригадир одряхлел, хотя и не до конца утратил свои силы. Но на процедуру «улучшения» всё так же упрямо не шёл.

— Так я и понять не успел, что не так. Ты сразу меня за шиворот схватил и потащил куда-то, — попытался защититься я.

— Спасал же щенка неразумного, тебя то бишь, — горестно взмахнул он руками.

Иногда Бригадир выражался настолько старомодными словечками, что даже я не всегда его понимал. Но почему-то этот его старинный слэнг находил некие нотки в моей душе, вытаскивая на свет странные эмоции.

— Так что случилось? Почему нам бежать пришлось почти сразу от входа в порт?

— Ты же сам слышал предупреждение! Мы тут уже второй день испытываем ГЕРОя. Все выматались, а тут ваша светлость пожаловала, и сразу в активный район поплелась. Радуйся, что тебя за груз не приняли и на атомы не разобрали, чтобы потом вновь собрать. Только вот на биологических объектах такая штука не опробовалась. Да и контур безопасности тоже не до конца проверен. Так что восприняла бы тебя система за этакий живой контейнер и будь здоров, — уже порядком отдышавшись, объяснил Иннокентий Петрович.

К нам уже подбегала дежурная смена, которая успела лишь к финалу моего чудесного спасения. И сейчас кто-то уже протягивал Бригадиру стакан воды, другие сенсорными анализаторами проверяли меня на предмет облучения. В общем, вокруг создалась рабочая неразбериха. Тем не менее мне стало интересно, что же за испытания здесь такие проводят, что и людям даже выходить на открытое пространство опасно.

— Ты обожди со своими расспросами. Сейчас закончим вторую стадию, будет перерыв — там и поболтаем. А сейчас присядь, вон, да налей себе чего-нибудь, ну, или перекуси, — остановил меня Бригадир.

Мне пришлось подчиниться, ведь его достаточно тяжёлая рука сама направила в нужную сторону. К счастью, ждать пришлось недолго, и подкрепившись парой бутербродов и чаем, я уже подвинулся, чтобы рядом со мной присел Иннокентий Петрович.

— Ты понимаешь, какая штука прогресс? Это, конечно, дело хорошее, да только про людей забывать не стоит, — произнёс он, наливая себе крепко заваренный травяной настой.

Мой чай и бутерброды были из бесплатного кухонного автомата, которым пользовались все сотрудники. Бригадир же всегда приносил с собой какие-то мешочки с засушенными травами, в которых, по его словам, было всё лучшее от матушки-природы. И как в нём уживались эти две его ипостаси? Вроде и в ногу со временем шагает, но и про традиции не забывает. В общем, мужик — кремень!

— А вещь, которую мы сейчас испытываем, может нас работы лишить. Так, останется парочка дежурных, раз в неделю приходить логи просматривать, да проверочные алгоритмы прогонять. Но никто не бастует почему-то. Ведь понимают, найдётся занятие и для них. Сейчас же работают не за деньги, а за идею. Прям, как раньше при развитом социализме должно было быть, — степенно молвил он и сделал глоток своего отвара.

Затем крякнув и чуть сморщившись от удовольствия, продолжил:

— Да только людей не изменить. Можно им цель дать и благами окружить материальными, но всё равно у кого-нибудь проснётся натура эта сволочная. Как у тебя, например, — неожиданно закончил он и в упор посмотрел на меня.

Приехали. Я непонимающе уставился на него. Уж чего-чего, а банального оскорбления я не ожидал услышать.

— Ты, может, парень и хороший, да мозги сам себе задурил. А, вероятно, и помог кто. В общем, хочет с тобой человек один поговорить. С глазу на глаз, так сказать. Я, конечно, тебя уже чуток описал, но постарайся хоть немного адекватно воспринять его слова, — закончил Бригадир и, допив свой травяной настой, поднялся, знаком показав мне следовать за ним.

Путаные мысли роились у меня в голове, и я всё ещё не мог понять, что происходит. Словно загипнотизированный, я шёл за Иннокентием Петровичем по запутанным коридорам внутренних помещений порта. Пока, наконец, мы не вышли на открытую площадку, которая находилась напротив смотровой башни. Раньше здесь садились вертолеты, пока от них не отказались из-за примитивности строения и низкого КПД. Теперь везде правил бал антиграв[3] и его производные.

Я увидел, что на краю площадки, опёршись о заграждение, стоит человек. Похоже, тот самый, о ком говорил Бригадир. Ну что ж, стоило разрешить всё сейчас, а не бегать от неизвестности. Поэтому я, собрав волю в кулак, молча направился в его сторону. Внутреннее волнение зашкаливало, но я не подавал виду, и моя внешность показывала мою решительность.

— Здравствуй, Кирилл, — произнёс незнакомец, повернувшись ко мне.

Я вздрогнул. Моё настоящее имя не знал никто. Точнее, я так предполагал.

— Думаю, сразу перейдём на «ты». Как-никак я почти единственный твой друг.

И мне всё стало ясно — кто этот человек, и что здесь происходит. Я слышал о таких «друзьях», которые приходят к инакомыслящим, после чего те вдруг меняют свою точку зрения или вовсе исчезают. Значит, пришёл и мой черёд. Слишком я высоко прыгнул, вот меня и пришли «укоротить».

— Для начала давай отложим твою паранойю, никто тебе плохого ничего не сделает, — словно прочитав мои мысли, улыбнувшись, сказал мой визави.

Разумеется, я не поверил ни единому его слову. И в ответ сам решил идти в атаку. «Помирать — так с музыкой», — вспомнились мне чьё-то старинное изречение из далёкого прошлого.

— Не нужно мне вешать лапшу на уши. Я всё прекрасно понимаю. Но истину не спрячешь, всех не запугаешь, и вместо меня одного придут сотни! — пафосно молвил я.

— Кирилл, ну что ты мелешь. Ты, действительно, считаешь, что мир вокруг тебя так плох? Или тебе просто хочется ощутить себя настоящим революционером? Я не верю, что ты настолько глуп, — словно бы с усталостью ответил он.

— Вот именно, что не тупой и не ленивый, как все вокруг. Вы дали им всё, что они хотели и запудрили мозги. И правите ими, как стадом баранов! — распалившись, вскричал я.

— Да очнись же, ты. Посмотри, как изменилась планета. Конечно, у тебя нет доступа к архивам, но поверь, я видел, что здесь творилось. Это ужас, самый настоящий. Только во время Нефтяных войн погибло более 2 миллиардов людей, а после Генетические бунты, где на протяжении почти двух поколений рождалось более 60 % уродов и нежизнеспособных мутантов. Всё это мы пережили и постарались не допустить повторения. Да, конечно, это не утопия, но уровень цивилизации поднялся, как никогда ранее. Можно сказать, мы сейчас живём в «золотом веке». У всех достаточно пищи и воды, каждый обеспечен жильем и возможностью работать и самосовершенствоваться. Исчезла угроза перенаселения. Мы колонизируем Марс и луны Юпитера. Как ты можешь всего этого не замечать?

— Я замечаю это. А ещё вижу, как люди стали забывать, что значит быть человеком. Сделанные под копирку личности различаются лишь социальными группами. Этика и мораль постоянно изменяются, и вскоре невозможно будет отличить зло от добра. Это мир хаоса, а не утопии.

— Хм, знаешь, я представлял, что тебя будет трудно переубедить, но чтобы настолько… Ты, действительно, очень упёртый тип. Даже те члены вашей «организации», которых ты принимал за лидеров, уже давно осознали ошибочность своего пути. А ты всё ещё стоишь на своём. К сожалению, я не могу воздействовать на тебя кроме, как вербальным путём. Так что эта наша очередная встреча, видимо, опять проходит впустую, — грустно произнёс незнакомец.

— Очередная? — почему-то именно эти слова вызвали у меня недоумение.

— Да. С момента твоего совершеннолетия мы встречались более 5 раз. Можно сказать, каждую 4-летнюю декаду. Только не думай о своей уникальности. Таких «отторженцев» по всему региону ещё как минимум полсотни. К счастью, численность идёт на спад. Всё-таки программа личностного воспитания даёт свои плоды. Но всегда найдутся такие индивиды, которые недовольны буквально всем. Они мнят себя чуть ли не пророками и видят свою основную жизненную цель, как изменение окружающего общества к лучшему. Только в силу своего искажённого мировосприятия замечают одни лишь минусы, гипертрофируя всё происходящее в чудовищном негативном аспекте. Мне тебя просто жаль. Ты не можешь наслаждаться жизнью, как все. Тебе нужны борьба и страдания, — закончил он, и, потянувшись за пазуху, вытащил странный блестящий предмет кристаллической формы.

«Это же мнемор!», — воскликнул я про себя. Знакомые очертания таили в себе определённую опасность, вещало мое подсознание.

— Ну что ж, до свидания. Надеюсь, следующая наша встреча будет другой, — с лёгкой ноткой печали молвил стоящий напротив меня человек.

Затем он поднял мнемор и направил его на меня. Сейчас у меня закружится голова и я забуду один кусок своей жизни.

Что-то во мне дико воспротивилось происходящему, и я сам не до конца осознавая, что делаю, бросился вперёд. Ошарашенный моим рывком «друг» не успел ничего сделать, как я врезался в него и отбросил назад. Ударившись о заграждение, он нелепо взмахнул руками и, выронив мнемор, упал вниз с площадки. Ветер рванул его затухающий крик. Подбежав, я увидел лишь кровавую пыль, что оседала на пласт-плиты порта. Похоже, систему безопасности героя, так до конца и не настроили. Что ж, значит, будет меньше улик.

Собственные мысли испугали меня. Я стал воспринимать всё по-другому. Теперь я не был мятущейся жертвой, не знающей, куда спрятаться. Нет. Я осознал свое предназначение. Быть хищником. Очистить этот мир от грязи, что в нём изрядно накопилась.

В овальном холле, где царствовали пастельные тона и ощущался лёгкий запах яблочного пирога с корицей, собралось всё семейство для вечернего просмотра новостей. Эта традиция перешла от прадедушки, который был нерушимым авторитетом для всех родственников. И теперь посередине обширного дивана степенно восседал глава семьи. Справа от него, чуть обняв супруга, расположилась хранительница очага, которая для детей была просто мамой. А уж отпрыски в количестве 7 штук самых разных возрастов приютились кто где. Даже на мягком подогреваемом полу копошилась парочка, которую лишь строгий окрик отца призвал к порядку.

Тем временем из Информатория вещал голос ведущей. Благодаря голографической технологии всё семейство словно находилось на месте события. Но включённая заблаговременно матерью авто-цензура размывала особо реалистичные подробности. Ведь происходящее изрядно выходило из повседневных передач.

— Сегодня был пойман преступник, совершивший ужасное деяние. Лишивший жизни более десятка человек и ранив ещё четверых, он был арестован силами правопорядка. К сожалению, судить его не успели, так как он совершил самоубийство прямо на месте задержания. Мотивы столь безумного и дикого поступка исследуются. А теперь к другим происшествиям.

Один из детей, возрастом приближавшийся к совершеннолетию, спросил родителей:

— Мам, пап, а разве такие люди бывают?

— У всего есть обратная сторона, сын. И за всеобщее счастье иногда приходится платить. Вот только многие неверно понимают, в каких единицах измеряется эта оплата.