H-Два-O. Сборник рассказов

Осторожно! Двери закрываются… навсегда

Равномерный рокот вводит в странное ощущение полузабытья. В голове путаются образы, мысли. Звуки сливаются в далёкий фон, и пронизывающая вибрация сотрясает всё тело. Но ты продолжаешь погружаться всё глубже и глубже в тенёта этого непонятного ощущения. Пока резкий толчок остановки не выкидывает тебя обратно в реальность, и ты понимаешь, что пора выходить.

Станция «Внеземская» вот уже почти 5 лет приветствует меня своими мозаичными стенами с образами светлого социалистического прошлого. Немного обшарпанного и замызганного, но всё ещё воодушевляющего и зовущего на подвиги. Вот только этот бытовой героизм уже никому не нужен. А осталось лишь желание вкусно есть и мягко спать. Под ногами удивительно чистый пол, отполированный тысячами ног людей, спешащих на работу, как и я. Привычные утро, час, минута. Всё высчитано до секунд. И даже выкуренная сигарета по дороге от метро к офису занимает ровно 74 секунды. Запертые в мозгу, никому не нужные цифры.

Перескакивая по привычке ступеньки эскалатора, спешу наверх. Толпа лениво прижалась к поручням. Редкая струйка всегда опаздывающих, как и я, обтекает эту пассивную людскую глыбу. Тёплый воздух, дующий в спину, подталкивает к двери. Пасмурный свет поздней осени встречает меня. Запах города, этакая симфония миазмов, знакомо обволакивает и впитывается внутрь.

Пришло время утренней сигареты, и я с удовольствием исполняю эту вредную привычку. Психология, чёрт бы её побрал! Хмурый дым словно защитным коконом окружает меня, оберегая на жалкие пару минут от мирской суеты. Иду, продолжая вдыхать никотин и кучу всяких вредных примесей. «Телу спокойно», — так говорит мозг. А всё остальное — за гранью этой реальности. Последняя затяжка. Бычок летит на землю. Сегодня я не в настроении быть образцовым гражданином и искать урну. Жевательная резинка сминается под напором челюстей и кислотно-свежий вкус врывается на мой язык.

— Здравствуйте, Сашенька. Вы сегодня удивительно вовремя, — ядовито приветствует меня тётка неопределённого возраста по имени «Как-то там Петровна». Знает же, сволочюга, что я всегда пунктуален, но всё-таки старается задеть. Словно это доставляет ей минутное садистское удовольствие. Мимолётно киваю головой на её нелепую подколку и, мазнув пропуском по магнитному считывателю, врываюсь в офис.

Я — системный администратор и по совместительству «мастер на все руки». В сознании большинства людей я могу много, если не всё что угодно, связанное с техникой. Вот такой техно-шаман. Не понимая, как и что работает и почему ломается, разные представители моего племени бегут ко мне за помощью, пытаясь отплатить её всякими «магарычами», «сочтёмся» и другими несуществующими глупостями. Я уже давно смирился с этой бытовой атрофией мозга и нежеланием оценивать труд другого человека. Не желая учиться или познавать новое, люди живут в узкой колее собственной жизни, двигаясь лишь вперёд и назад по наезженной дороге. Но это уже их проблемы. Я не такой. А какой?! Да я и сам, если честно, не знаю. Но уж точно не такой, как они. Эти самые ВСЕ.

А сейчас пришло время отключить мозг и запустить рабочие рефлексы, которые помогают мне проживать до конца рабочего дня без ущерба для моей психики. Сталкиваясь каждый день с одинаковыми техническими проблемами и такими же одинаковыми представителями ущербной ветви развития хомо сапиенс, поневоле станешь циником и мизантропом.

Спасительный писк настенных электронных часов вырывает меня из роботического рабочего состояния. Душа человека вновь вселяется в моё тело и привычные цепи задача-поиск-выполнение-решение сминаются обычным хаотичным мышлением.

Молча встав и попрощавшись с несуществующими соратниками взмахом руки, я направился к выходу из здания. Оказавшись на улице, я глубоко вдохнул и крепко сжал веки, затем потёр переносицу и, накинув на лицо усталый и спешащий вид городского жителя, вновь направился к ближайшему зеву подземного чистилища.

Когда гудящая тьма в симбиозе с расплывчатой скоростью накрыли меня в вагоне, пришло время забыться праведным прерывистым сном. Но успокоительные грёзы были нарушены бесцеремонным толчком в плечо.

— Эй, я вижу, ты умный парень. Хочешь немного подзаработать?

Некий субъект странного вида дышал мне ароматами жасмина и свежего яблочного пирога прямо на ухо. Увидев, что я открыл глаза, он заговорщически подмигнул мне и продолжил:

— И нужно-то совсем немного — написать пару «червей». Ну как, а?

Вот тут я понял, что эта личность неспроста подсела именно ко мне и чего-то хочет. Так что стоило дать отпор прямо сейчас, и в максимально грубой форме.

— Слышь, гниль, я сейчас твои зубы в далёкое путешествие по глотке отправлю. Понял, козлина?! Червей он мне тут каких-то предлагает, — злобным хрипом исторг я из себя ругательства, скорчив мину уголовника-рецидивиста.

Конечно, с моим видом типичного офисного служащего эта актёрская игра могла обмануть лишь ребёнка, но попытка — не пытка. Хотя в данном случае всё могло как раз ею и обернуться. Тогда придётся применять последний довод в таких разговорах. Мой небольшой стилет уже готов был покинуть свои ножны, когда этот тип, видимо, увидел что-то такое в моих глазах и, усмехнувшись, резко стартанул с места. Мгновенно затерявшись в толпе, он словно растворился.

Скучный голос объявил какую-то станцию, и круговорот человеческих тел окончательно сбил мой прицел. Я вновь был один. Но ощущение непонятной дрожи внутри меня не покидало. Ещё раз сжав ребристую рукоять стилета, я попытался успокоиться. Очень часто это помогало. Многие, конечно, подумают, что я полный псих, раз хожу по городу с ножом. Нет бы, взять шокер или, уж если так хочется, травматический пистолет, ну или, постаравшись, даже настоящий. Но не моё это. С детства страсть к холодному оружию сдерживалась культурными и интеллигентными родителями. И самое опасное, что я брал в руки — это обычная кухонная открывашка.

Но став взрослее, я дал себе немного воли и даже записался в армейский клуб специального ножевого боя. Уроки не прошли для меня даром, и владение холодным оружием не раз спасало меня в уличных потасовках, куда я по молодости влетал довольно часто, кстати. Конечно, сейчас всё изменилось, и я, как законопослушный гражданин, ношу с собой всего лишь дополнительный прибор для еды, как будто не являющийся смертельным орудием в опытных руках. Длина-то ограничена, не больше ладони, а, значит, до сердца не достанет. Вот только есть точки на теле человека, куда ударив всего один раз, можно сразу лишить жизни. 5 секунд (если ещё не быстрее) — и литр крови покинет вас мощной струёй. По-моему, прекрасный останавливающий фактор для решивших напасть на мою скромную персону.

О, вот и моя станция, пора выходить. Странно, но за своими думами я не заметил, как вагон практически опустел. Лишь пара потрёпанного вида личностей находились в нём. Знакомый толчок остановки и секундное моргание света. Я поднимаюсь с сиденья и понимаю, что мы всё ещё едем.

Что за бред? Я что, схожу с ума?! Ещё раз оглядевшись, вижу, что за окнами вместо привычной конечной станции лишь пролетающие мимо стены подземки. Щупальца коммуникаций причудливо извиваются, словно стремясь ухватить несущийся поезд. Я моргаю, пытаясь сбросить странное наваждение. Но окружающее меня пространство причудливо изгибается. Создается впечатление, что я нахожусь уже не в обычном вагоне, а в каком-то техногенном кишечнике, изломанно пульсирующем и сжимающемся. Вдруг дикий приступ клаустрофобии накатывает на меня и заставляет паниковать. В ужасе пытаюсь раздвинуть давящие стены руками. Ничего не получается, всё становится ещё меньше и дыхание прерывается. Бесконечная вибрация мчащегося, кажется, в самый ад, метро проникает внутрь каждой моей частички. Я кричу остатками кислорода.

— Молодой человек! Молодой человек! Это конечная станция, дальше технический узел, вам нужно выходить. Вы меня слышите? — словно сквозь вату пробивается чей-то противный голос.

— Опять наркоман какой-то. И откуда они такие берутся? В мои времена такого не было, — уже куда-то в сторону гнусавит трясущий меня человек.

Стоп! Человек?! Что со мной?! Брежу уже наяву, видимо. Или это метрополитеновский кошмар? В голове до сих пор тяжело, и стены вагона будто продолжают давить на меня.

Кое-как собравшись с силами, я поднимаюсь и, не обращая внимания на брюзжание пожилого контроллёра, иду к выходу. Двери за моей спиной с тихим шипением закрываются, оставляя меня одного на перроне. «Нужно двигать домой», — проносится в голове. На автомате поднимаюсь по уже неработающему эскалатору и, толкнув тугие двери, выхожу в вечернюю уличную сырость. Привычный шум города обрушивается на меня, но дарит спокойствие, а не раздражительность. Теперь я понимаю, что нахожусь в обыденной реальности, а то, что случилось со мной там, внизу, всего лишь безумный бред воспалённого сознания.

Сигарета сама прыгает ко мне в зубы, и щелчок зажигалки дарит дыму жизнь. Сделав первую затяжку, я глубоко вздыхаю и, вздрогнув от налетевшего порыва стылого ветра, иду домой.

— Подайте, Христа ради, немощному инвалиду двух войн. Кровь и пот отдавшего ради защиты народа нашего, — истерично вот уже целых пять минут надрывался какой-то безногий увалень у входа в метро.

Я стоял и, глядя на него, пил утренний кофе. Неизвестно почему сломавшийся будильник разрушил привычный распорядок первой половины дня, и завтракать мне пришлось практически на ходу. Это и так было не очень полезно для моего желудка, а тут ещё возгласы этого фальшивого нищего-ветерана.

То, что он не настоящий, можно было даже не сомневаться. Жизнерадостный цвет здоровой ряхи, которая должна была бы именоваться лицом, да только язык не поворачивается так назвать это кабанье рыло. Сивушный запах водки, сбивающий за пару шагов. Ну и напоследок, практически новая военная форма, будто только что со склада.

Увидев, что я откровенно разглядываю его, псевдо-ветеран понял, что подать я уж точно не хочу, и сразу же скорчил злую мину. «Вали отсюда подобру-поздорову, не мешай работать», — читалось в его взгляде. Не став спорить (всё равно уже пора было спускаться вниз), я пожал плечами и был таков.

Поезд подошёл вовремя, и я с трудом ввинтился в людской поток, рванувший в открытые двери. Зажатый со всех сторон, я пытался схватиться хоть за что-нибудь. И рефлексы, выработанные годами, не подвели меня. Достав до поручня буквально кончиками пальцев, я застыл в шатком равновесии.

Вокруг витал привычный запах пота и раздражения. Все спешили по своим делам. Всем было куда-то нужно, но никто не нужен. Мир внутри мира.

Закрыв глаза, я попытался абстрагироваться от этого метафизического убожества. Монотонное покачивание и сжатие людской толпы словно вгоняло в транс и, кажется, я погружался куда-то. Океан? Болото? Зыбучие пески?

— Эй, ты выходить собираешься? — вырвал меня из внутренней трясины грубый голос.

Открыв глаза, я увидел дородную тётку, буквально подталкивающую меня к выходу. Сориентировавшись на ходу, я понял, что это как раз моя станция и решил не сопротивляться столь мощному напору.

Оказавшись на перроне, я огляделся и, определив направление к выходу, двинулся, всё ускоряя шаг. Впереди ожидал ещё один бесполезный и сумрачный рабочий день, как однояйцевый близнец похожий на все предыдущие и будущие.

Вот только подходя к привычной двери офиса, я увидел полицейские машины. Неужели что-то случилось? И с отвращением понимаю, что оттенок этого вопроса скорее радостный, чем настороженный. Насколько же моё сознание искажено окружающим обществом, если я ощущаю эйфорию от чужих страданий? Попытавшись отбросить эти ненужные сейчас мысли о моральных проблемах, я, пройдя пустое место вахтёра (что было вдвойне удивительно), открыл магнитной картой вход. Уже в коридоре увидел возбуждённо гомонящую толпу служащих нашей фирмы.

— И что, прям вообще в фарш?

— Да там ещё хуже. Как будто через мелкое сито пропустили. Говорят, даже кости в порошок. А воняло так, будто он гнил там месяц.

— Так он же вчера только пропал?

— Ну и что. Может, он обделался перед смертью.

— Идиот! Как можно шутить, когда такое!

Обрывок разговора между секретаршей и охранником наводил только на одну единственную мысль: кого-то убили. Только почему здесь такое столпотворение? Кое-как растолкав весь народ, я направился к своему рабочему месту. Там меня ожидал технический директор и мой непосредственный начальник.

— Ох, здравствуй. Присаживайся. Как ты, наверное, заметил, у нас тут с утра полный беспредел творится. Какой-то идиот из мелких служащих покончил с собой, только весьма экзотическим способом. Звали его то ли Григорий, то ли Георгий. Не суть важно, в общем. Нашли его остатки (именно это слово подходит к тому, что стало с его телом) на крайней станции красной ветки. И дело в том, что буквально в традициях киношных шаблонов, его кровью, вернее, составом из крови, мяса и костей, был написан айпишник нашего сервака. Звучит, конечно, по-идиотски, но теперь здесь куча полиции и они хотят, чтобы мы в чём-то признались. В общем, та ещё каша заварилась. Но время — деньги. Так что ты, как самый хладнокровный из этой шушеры, возвращай своих коллег на праведный трудовой путь, — закончил мой босс.

Коротко кивнув, я молча направился на своё рабочее место. Рассылка по рабочему «мылу» с угрозой денежного штрафа за попусту потраченное время быстро решит проблему зевак в нашем отделе. И вправду, буквально через десять минут сотрудники стали возвращаться на свои рабочие места, хмуро посматривая в мою сторону. Я невозмутимо игнорировал эти визуальные выпады и продолжал заниматься делом.

Тихий писк настенных часов сбрасывает с меня путы IT-клерка и освобождает от рабочих оков. Быстрое прощание с менее расторопными подопечными — и я выхожу на улицу, одновременно закуривая сигарету. Наверное, стоит бросить курить, но я пока не могу решить, что для меня важнее — нервы или лёгкие. Так что пусть пока эта дилемма ещё помучает меня. Делаю затяжку и неспешно иду к метро. Сегодня можно не торопиться. Завтра выходные, а, значит, буду отдыхать и посвящать целых два дня только себе, и никому другому.

Некоторые считают, что негоже быть такому молодому, можно сказать, в полном расцвете сил человеку, одному. Имеется в виду, конечно, без девушки. Но, на мой взгляд, лучше отведать нормально приготовленного блюда, чем утолять голод из грязных забегаловок. Возможно, поэтому в моей жизни была только одна девушка. Её звали Мария. И мы разошлись, когда она начала рассказывать мне увлекательнейшую легенду о непорочном зачатии (мы, к слову, предохранялись). Решив, что, возможно это моя судьба стать отцом и семьянином, я почти поверил. Но моя прагматическая часть всё-таки попросила сделать тест на ДНК-отцовство. Удивительно, но моя просьба была встречена шквалом негодования и кучей обвинений. Поразмыслив, я решил отложить этот вопрос до рождения ребёнка. И вроде всё стало на свои места, как вдруг Мария в слезах призналась, что изменила мне и ребёнок не мой. Конечно, это заявление подкосило меня, но, не показывая слабости духа, я хладнокровно разорвал отношения с ней, оставив лживую будущую мать самой разбираться со своим отпрыском неизвестных кровей. Так была подорвана моя вера в женский пол, и после я ограничивался лёгким флиртом в интернете, не решаясь на более глубокие отношения.

…Подземка встречает меня тёплым дыханием и лёгким запахом фиалок. Оглядевшись, замечаю озирающегося и поглядывающего на часы парня. В руках у него небольшой букетик цветов. Видимо, ждёт свою суженую-ряженую, да только та не торопится. Скользнув по нему ещё раз взглядом, я становлюсь к краю платформы в ожидании поезда. Лёгкий ветер в лицо и нарастающий шум обозначают скорое прибытие. Из-за угла выплывает пятно света, и всё отчётливей слышится стук колёс по рельсам.

Я в целях безопасности делаю шаг назад и понимаю, что кто-то хватает меня за плечи и буквально толкает вперёд, на встречу со смертью. Секунду пытаюсь удержать равновесие, но ещё один грубый толчок швыряет меня на рельсы. С замирающим от ужаса сердцем поднимаюсь на сбитые колени и вижу мчащийся на меня поезд. Обычно в такие моменты люди говорят, что они видят всю свою жизнь или что останавливается время. У меня же обычная секунда страха перед смертью. Удар, рывок — и дикая боль разрываемого на части тела.

— Ну, как тебе такие ощущения? Похоже, не очень? — слышу я над самым ухом отдалённо знакомый голос.

Поворачиваю голову, которая, к слову сказать, вернулась на своё законное место и вижу старого знакомца, приставшего ко мне давеча с предложением подзаработать и написать пару «червей».

Рассматриваю его и пытаюсь понять, что сейчас произошло. Приближающийся шум поезда и свет, бьющий в глаза, отвлекают, но я стараюсь сосредоточиться.

— Давай я тебе помогу, — говорит он и подталкивает меня вперёд.

Открывшиеся двери принимают нас внутрь. В вагоне пусто, но мы становимся к противоположной закрытой двери. Вернее, меня ставят. Сил сопротивляться нет, и тело будто игрушка, набитая ватой.

— Теперь можно и поговорить. Думаю, нам никто не помешает. Слушай внимательно. Сегодня ты придёшь домой и напишешь программу, целью которой будет изменение маршрутов всего городского метрополитена по определённой схеме. Она появится у тебя на ладони. И не вздумай попытаться что-то изменить. Помни, ты у нас тоже как на ладони, — ухмыльнулся он гадкой улыбкой, причём зубов у него было гораздо больше, чем у обычного человека.

Затем он странно нежно погладил меня по щеке и, сделав шаг назад, вышел в открывшуюся дверь. Мы были на какой-то станции. Удивительно, но внешний вид платформы был мне не знаком. Хотя я родился и вырос в этом городе. «Наверное, какая-то новая ветка открылась», — промелькнула у меня в голове мысль. Непонятно, почему я вообще об этом думал. То, что случилось со мной сейчас, было гораздо безумней, чем какая-то новая станция.

Тем временем двери закрылись, и поезд медленно тронулся, унося меня в тёмные глубины подземных дорог. Только спустя пару секунд я позволил себе выдохнуть и буквально сползти на соседнее сидение. «Схожу ли я с ума?», — вертелся невысказанный вопрос. Или уже сошёл. А это было, скорее, утверждение.

Дом принял меня тишиной и спокойствием. Вот уж, действительно, то, чего мне сейчас не хватало. Наскоро перекусив и сменив одежду на домашнюю, я сел за компьютер и замер. Что делать? Извечный вопрос вертелся в мозгу и, принимая причудливые формы, всё равно не давал ответа. Безумие или реальность? Ещё одна вариация первой формы проскакивала всё чаще. Было ли это галлюцинацией или я попал в какое-то мистическое зазеркалье? Вопросы, одни вопросы.

Пальцы зависли над клавиатурой. Нет! Идиотизм! Я не буду ничего писать и делать. Резко встав, я собрался было идти за сигаретами на кухню, когда резкая боль в руках буквально опрокинула меня на пол. Ох, чёрт! Словно брызнули раскалённым металлом прямо на кожу. Но через пару секунд мои страдания закончились, будто ничего и не было. С трудом открыв глаза, я с ужасом посмотрел на ладони, заранее готовясь к худшему. Каково же было моё удивление, когда я увидел обычную кожу. Перевернув же руки тыльной частью, я обомлел. От запястья до кончиков пальцев каждую руку покрывал затейливый узор. Будто чудовищная кровавая татуировка, которая при ближайшем рассмотрении складывалась в привычную схему метро, только с очевидными изменениями. Их-то мне, видимо, и предстояло внести, если я решусь написать программу. Всё ещё содрогаясь от жути происходящего, я вернулся за компьютер и положил пальцы на кнопки.

По сути, дело было буквально на пару часов. Система метрополитена не была какой-то сложной конструкцией. Время выхода каждого поезда и его путь были чётко рассчитаны и внесены в график. Вот только судя по схеме, которая иногда вспыхивала гнетущим багровым цветом на моих руках, изменения, вносимые в неё, могли привести к трагическим последствиям. И решение принимать условия, заданные этой странной личностью в метро или нет, зависело только от меня.

Что ж, маньяком и психопатом я себя никогда не считал, так что на самом деле выход был один. Сделать программу с фальшивыми модификациями схемы, отдать в руки этому странному типу и бежать в полицию. Хотя лучше уж сразу куда-нибудь повыше, больно эта история отдаёт странностью. И не факт, что обычные блюстители порядка справятся с таким. Тем более когда-то у меня был хороший знакомый, обитающий в кругах спецслужб.

Но всё это завтра, а сейчас мои руки уже порхают над клавиатурой, создавая отвлекающий манёвр, дающий мне время для выполнения моего плана. Как я и предполагал, через два часа готовая программа изменения движения поездов метрополитена была готова и залита на флэшку. Нужно было немного поспать перед завтрашним днём. Говорят, обычно в таких ситуациях сон не идёт. Но как только моя голова коснулась подушки, влекущая сонливость овладела всем моим естеством и сознание благополучно упорхнуло в далёкие дали сновидений.

Быстрым движением поправляя галстук, я спешил ко входу в метро. В руках у меня был небольшой кейс, где лежали пневматический пистолет, нож и флэшка с программой. Лёгкий мандраж делал своё дело. «Я должен быть спокоен и собран», — пронеслось в голове. Но реальность была более прозаична, и нервная дрожь передалась мне на пальцы. Я остановился, чтобы выкурить сигарету. Это немного отрезвило меня и убрало волнительную тряску.

Итак, всё элементарно: если этот странный тип опять докопается до меня, то я отдаю ему флэшку и сразу же иду звонить своему знакомому, объясняя ситуацию и рассказывая, на какой станции произошла передача данных. Если же всё это было нелепой шуткой или просто моей галлюцинацией, то молча еду на работу, там беру отпуск и ухожу в запой. Всё чётко и просто. Ещё раз мысленно пройдя все пункты моего нехитрого плана, я резким щелчком откинул окурок и направился вниз.

Привычные потрескавшиеся стены с лёгкими попытками создать иллюзию ремонта проносились мимо. Я шёл быстрыми шагами, сжимая кейс. Если что-то пойдет не так, то рядом с флэшкой был последний аргумент, весьма весомый. Пистолет. Пусть и пневмат, но имеющий хорошее останавливающее действие. Да и попади я в глаз, летальный исход гарантирован. Конечно, применять его стоит лишь в крайнем случае. Но после того, что произошло с моими руками, моя психика изрядно пошатнулась. Поэтому напряжение не покидало меня ни на миг.

Успев за секунду в закрывающиеся двери, я оказался в поезде. Вокруг была странно «жидкая» толпа для рабочего утра. Оглядевшись, я не увидел моего знакомца. Но это ничего не значило. Ведь он обладал странной способностью появляться как чёрт из табакерки буквально из ниоткуда. И, кстати, теперь я мог сопоставить то, что произошло с тем парнем, которого размололо в фарш и чьим телом написали IP нашего офиса. Всё это дело рук одного и того же человека. Того, кто ждёт от меня программы изменений. Хотя после всего пережитого мне начинало казаться, что это не совсем человек. Уж слишком много было наверчено вокруг странного и мистического.

Тем временем мимо пролетали станции метрополитена, люди входили и выходили, но того, кто нужен был мне или, вернее, кому был нужен я, всё не было. Моё беспокойство нарастало. Что-то было не так. Ну не мог же он читать мои мысли? Всё это бред, просто дикий бред! Нужно прямо сейчас идти в полицию, а потом — в психлечебницу. Иначе я точно сойду с ума.

За окнами поезда показался перрон моей остановки, и я сделал шаг к уже разъезжающейся двери, как вдруг вокруг погас свет. «Вот оно, началось», — запульсировало в моей голове. Окружающая темнота наполнилась движением и чьим-то дыханием. Я напрягся и приготовился дать отпор, если понадобится. Кто-то толкнул меня в плечо и я, крича, выхватил из кейса пистолет. В этот момент свет вновь зажёгся, и я увидел, что стою посреди вагона, зажав пневмат в руке. Люди вокруг меня испуганно жались к стенкам, а парень, случайно задевший меня, примиряюще поднял руки и что-то, оправдываясь, бормотал.

Опустив пистолет, я молча выбежал из вагона. Нервная дрожь куда-то исчезла, оставив после себя лишь гнетущую опустошённость. Я уже не понимал, где сон, а где явь. Всё, что мне оставалось — это отдаться волнам судьбы и покорно плыть по ним. Сев прямо на пол и опершись о колонну спиной, я прямо на перроне заплакал.

Плачем, правда, это было трудно назвать, скорее, это были истеричные всхлипывания сломленного человека. Но в тот момент я не думал об этом. За что мне всё это? Почему именно я? Губы предательски дрожали и кривились в гримасе жалости к самому себе. Казалось, чтобы избавиться от всего этого, я был готов на самоубийство. И тогда он пришёл.

Словно выжидая, когда я буду беспомощен и слаб. Краски вокруг поблекли, а звуки стали ниже и тише. Вокруг разлилось море шёпота и размытости. Он был всего лишь силуэтом. Но от этой тёмной фигуры сквозило злобой и чем-то отвратительно холодным.

— Ты принёс? — спросил он.

— Да, — ответил я.

Все мысли об обмане и попытке спасения выветрились из моей головы после первых слов этого существа.

— Пойдём со мной, ты должен сам запустить Изменения, — произнёс он, странно выделив последнее словно.

Я словно марионетка поднялся и пошёл за ним.

Окружающий мир неестественно преобразился. Выпятив наружу все свои изъяны, которые до этого пропускались мимо глаз и ушей, затмеваясь привычностью и обыденностью. Выщербленные стены, заплёванный, полный мусора пол, омерзительные насекомые, пробегавшие под ногами и изредка издававшие противный хруст. Но главным фактором чуждости всей реальности были люди. Точнее, их отвратительные копии, похожие на манекены с ломаными движениями и дёргаными гримасами. Они окружали нас, но не замечали, и мы двигались, будто через лес человеческих тел.

Повернув голову, я увидел прибывающий поезд. Сквозь запылённые окна моему взору представилась чудовищная картина. Люди, находившиеся внутри, были буквально растянуты сотнями жил, выходящих из их тел. Эти сосуды пульсировали и натягивались всё сильнее, словно высасывая что-то из пассажиров этого ужасающего состава. Но самое безумное было то, что лица людей были абсолютно спокойны, инертны, вроде как ничего и не происходило. Лишь где-то в глубине их глаз плескался океан боли и непонимания происходящего. Всё это я успел понять и даже ощутить за ту минуту, что мы проходили мимо вагонов. Открывшаяся дверь служебного помещения позволила нам пройти в голову поезда, где сидел машинист. Точнее, то, что было машинистом.

Это был содрогающийся человекообразный сгусток, у которого только верхняя часть туловища была привычной формы. Ниже пояса было сплетение дрожащих нитей и волокон, они были полупрозрачны и наполнены какой-то тёмной жидкостью. Видимо, сюда сходилось то, что высасывали из всех пассажиров поезда. Что же это за безумие такое? Неужели такова и есть реальность, а я всю жизнь жил, скрываясь за очками обыденности и серости?

Тем временем мой провожатый показал мне на небольшой ноутбук, подключенный ко всему этому уродству. Там был самый обычный юсб-вход.

— Делай своё дело. У нас не так много времени, — приказал мне он.

Я молча повиновался, стараясь не обращать внимания на корчащуюся возле меня груду плоти, усердно что-то поглощающую. Пальцы привычно забегали по клавиатуре, когда что-то в моей голове будто щёлкнуло и заставило остановиться. Я спокойно обернулся и пристально посмотрел на расплывчатый тёмный силуэт. Под моим взглядом он будто съёжился и стал меняться, возвращаясь к обычному виду. Появились черты лица, показалась одежда, и я смог поймать его глаза. В ответ он посмотрел на меня и понял, что я вернулся.

Человеческое тело теперь мне было не нужно, и я вернулся к привычному демоническому облику. Ненужная шелуха сомнений, страхов, морали и тому подобной чуши слетела с меня в мгновение ока. Я расправил свои щупальца со множеством хватательных конечностей и, открыв пасть, проревел:

— Как ты посмел, жалкий людской корм, воспротивиться и замышлять что-то против меня?!

Судорожно вскинув руки, парень пытается сделать шаг назад. Но кто он, и кто — Я? Естественно, дверь наружу уже закрыта, а поезд отходит от станции и начинает набирать ход. Всё быстрее и быстрее туда, где находится самый центр моих владений.

— Я хотел спасти все эти души, что ты по капельке забираешь себе. Это несправедливо, ведь они не виноваты ни в чём, — словно набравшись смелости, бросил он мне в лицо.

Конечно, он выбрал самый хитрый способ, чтобы вернуть меня туда, где я не смогу питаться и буду слабеть. В Дикую Пустоту. Он учёл почти всё, этот жалкий бунтующий человечек, зная мою слабость иногда окунаться в шкуру людей, чтобы после сполна ощутить свою мощь и всепоглощающую власть над этими смертными. И пока я находился в этой жалкой форме, он решил использовать хрупкость психики, чтобы сломить меня.

Все эти потуги с программой и изменениями реальности были лишь фикцией. Стоило мне исполнить его волю до конца, и я навсегда бы потерял связь со своей демонической ипостасью. Но он просчитался. Тем, что он тоже всего лишь человек. Пусть и обладающий знаниями обо мне и моих силах. Вот только теперь всё это впустую. И кое-кто должен заплатить за свою дерзость.

— Ты не тот Спаситель, что был первым, а всего лишь его жалкое подобие. И не тебе решать, что такое справедливость. Но сейчас ты почувствуешь, что такое настоящая боль и отсутствие всякой надежды, — прогремел я и, схватив щупальцами его физическую оболочку, пронзил все его поры кожи, проникнув к истинной сущности.

Эта жалкая душонка билась и извивалась в моих конечностях, но ничего не могла сделать. А я уже подыскал ей отличное местечко на ближайшую вечность. Выбор был очевиден. Хочешь помогать людям — помогай. Но только так, как захочу этого я.

Проходящая мимо безликая толпа не обращала внимания на сгорбленную фигуру, уныло двигающуюся вдоль перрона с метлой. Опущенная голова прятала застывшие глаза, которые видели то, что происходит на самом деле. Все эти люди вокруг — лишь пища для подземного монстра, который забирает по кусочку само их естество. Но они не видят этого, ведь тонкая грань ирреальности отделяет их привычное сознание от ужасающей правды. Внутренне крича от душевной боли, уборщик шёл и механически взмахивал метлой. Он был пустым местом для всех, но они были для него всем.