Клетка для лжецов

Глава 24

Вэйл пообещал себе, что никогда больше не доведет до того, чтобы эта пигалица взяла на себя роль командира. Потому что теперь ему предстояло расхлебывать в первую очередь собственную лажу — следствие его мягкотелости и бесхребетности.

Надо было припечатать эту дуру Лоренту к стенке и хорошенько припугнуть, чтобы больше не совала свой нос куда не просят, а не соглашаться на ее “спасительные” авантюры.

“Сегодня ты лечишь Ная, а завтра он изрядно осложнит тебе миссию” — отвратительно шипел наглый голос в голове.

Пилоту даже начинало казаться, что чинить препятствия и создавать лишний геморрой самому себе входит у него в привычку — сначала почтенные сыны, теперь Лорента с этим чертовым снадобьем…

Сейчас девица тащила его по выставочному залу “мухи” прямиком к помосту с вывеской “прием участников”. Особого ажиотажа — в сравнении с остальным залом, что ходил ходуном от криков и возни зевак, делающих ставки — здесь не было, но те немногие, кто подавал заявки, казалось, были вне себя от счастья.

— Может, попробуем сделать ставку? — Попытался Вэйл, — Вдруг что-то выгорит…

Голос его едва не утонул в гуле, наполнившем зал, и смешался с эхом сотен других голосов. Мотнув головой, Вэйл оглядел новый роскошный ремонт, что сделал Эйприл в своем салоне — недаром же он теперь поднялся до производителя легких летательных лодок. Убранство было что надо: тут тебе и лепнина, и узорчатый паркет под ногами, и стеклянные двери…

— Я уже сделала, — Лорента резко повернулась к нему, — На тебя. Или ты боишься проиграть каким-то дилетантам? Может, ты не такой хороший пилот, каким пытаешься казаться?

Умом Вэйл понимал, что его берут на слабо, причем, самым лобовым способом, но сердцем — если оно вообще у него было — он повелся на эту провокацию, как малое дитя.

— Посмотришь, — Оскалился в улыбке он, шагнув в сторону помоста, где, согнувшись в три погибели над столом, несколько человек стоя заполняли какие-то бумаги, пока напомаженный мужичок в костюме ими руководил.

— Вот, — Какой-то низкорослый парень из числа будущих участников выпрямился и отдал ему бумагу, — Я там подписал, что хочу лететь именно шестым номером.

— Хорошо, мы учтем, — Мужичок пригладил усы и пробежался глазами по бумаге.

А парень тем временем повернулся к Вэйлу.

— Кертен! — Заорал он так, что даже гулкое эхо ни капли не заглушило его восторга, — Черт возьми, и ты здесь!

— Провалиться мне на месте, — Пробормотал Вэйл, — Хэ!

Это безо всяких сомнений был он, пилот-наемник, что не признавал летать с одним экипажем дольше месяца — тот же задорный взгляд узких глаз, торчащая челка и рост метр с кепкой. Разве что стал чуть толще, чем Вэйл его запомнил.

— Он самый! — Пилот коротко обнял Вэйла и, отстранившись, задал самый очевидный вопрос на свете, — А ты что, тоже участвуешь?

— Да вот, хотелось бы попробовать, — Вэйл запустил руки в карманы.

— Ну-ка, милейший, запиши моего друга — Вэйл Кертен, — Махнул мужичку в костюме Хэ, — И передай своему коллеге, что его можно сразу в фавориты ставить!

— Ну это ты загнул, — Поскромничал Вэйл.

— Да ладно тебе! — Хэ хлопнул его по плечу, — С кем тут соревноваться? Чарли Алмаз ведь снялся! Зато я теперь полечу под его номером, так что кроме меня тебе здесь никто не соперник…

— Чарли? — Напрягся Вэйл, — Он что, здесь!?

— А черт знает, я его не видел. Может, набрехали для привлечения внимания.

— В любом случае, я бы не стала недооценивать соперников, — Вмешался женский голос, — Их тут целых двадцать восемь человек.

Говорила длинная и тощая, как жердь, бабенка в форменном темно-сером кителе императорского флота. Две пряди каштановых волос свисали по обе стороны ее узкого лица, придавая ему какое-то скорбное выражение. Судя по тому, что она тоже отдала бумагу мужичку в костюме, ее участие в гонке было почти решенным вопросом.

— А я бы не стал слушать человека, который берет себе псевдоним напарницы Чарли Алмаза для участия в гонке, — Парировал Хэ.

— А может, я и есть она? — Девица хлопнула ресницами и вальяжно прошла мимо пилота-наемника.

— Сесиль Койве померла! Это все знают, — Растерянно бросил Хэ.

— Вряд ли ты был тому свидетелем, — Обернулась она.

Ее след простыл раньше, чем Хэ нашелся с ответом. Вэйл поискал глазами Лоренту, которая нацепила маску биоандроида и смиренно молчала с того самого момента, как он вступил в разговор.

— Спорим, она всю гонку будет тащиться в хвосте, — Ухмыльнулся Хэ, — Я их, таких, знаю…

Вэйл протолкнулся к столу и принял из рук мужичка в костюме бумагу, которая оказалась короткой анкетой с напоминанием о том, что фирма Эйприла не несет отвественности за “травмы и увечья, полученные участниками во время гонки”.

— Главное, чтобы она не перестала это делать перед финишем, — Бросил Вэйл. Не сказать, что новоявленная Сесиль Койве показалась ему темной лошадкой, но проиграть бабе… это что-то совсем непозволительное.

Ледяная вода в лицо способна привести в чувство, наверное, даже мертвого. Потому что Най себя таковым и считал, пока его не окатили из ведра и не проорали прямо в ухо:

— Давай-давай, скотина! Или тебе врезать для скорости?

Он разлепил тяжелые веки. Перед глазами все плыло, но разобрать человеческое лицо перед собой и темное обшарпанное помещение вокруг он все-таки смог. Секундой позже до него дошло кое-что еще: что он сидит на полу со связанными за спиной руками. Ноги, впрочем, тоже были стянуты веревкой, но это он понял, только когда попытался их согнуть.

Человек, связывавший его, явно был слишком высокого мнения о его способностях к побегу.

Чуть поодаль на полу лежал чемодан с энергометром. От беспокойства за его сохранность сердце у Ная болезненно сжалось.

— Во-о-от, — Шершавая рука небрежно похлопала его по щеке.

— К-кто вы такой? — Прохрипел Най, пытаясь сфокусироваться на лице незнакомца, — Что вам от меня нужно?

На привычную боль в голове наслоились еще и последствия удара, а потому череп буквально раскалывался надвое. Хорошо, что хоть зрение немного прояснилось — Най огляделся по сторонам, чтобы мгновенно убедиться, что помощи ждать неоткуда. Заброшенное здание наверняка располагалось неподалеку оттуда, где его ударили, в безлюдной промзоне, среди высоких заборов и темных подворотен.

— Не надейся на пушку, — Припечатал голос, — Я ее обезвредил.

Най и вовсе позабыл про револьвер, что был при нем, но сейчас закономерно перекочевал в руки похитителя.

Человек, что окатил его водой, сидел на корточках и пристально вглядывался в его лицо, словно пытаясь найти там что-то необычное. Но в Нае ничего такого никогда не было, в особенности сейчас, когда он был небрит, испачкан и по-другому причесан для пущего прикрытия — в отличие от его похитителя.

Най поблагодарил судьбу за то, что он был без очков, иначе внешность незнакомца наверняка напугала бы его до чертиков. Даже его слабое зрение отчетливо различало в полутьме заброшенной комнаты очертания двух жутких шрамов: одного огромного, от виска к уголку губ, и второго — на шее, словно от виселицы. Правому уху похитителя тоже досталось — сверху красовался давно заживший след от пули, особенно бросавшийся в глаза из-за коротко остриженного черепа.

— Нет, это ты кто такой? — Незнакомец хищно подался вперед, и шрам у него на щеке показался Наю багровым.

Страшная догадка касаемо происхождения похитителя прорезала его разум. Лучше не злить такого опасного человека…

И все-таки Най умудрился это сделать, пока подбирал слова для ответа. Не вытерпев секундного молчания, похититель схватил его за плечи и как следует встряхнул:

— Кто такой!? Отвечай!

Он поднялся на ноги и выпрямился во весь свой немалый рост. Теперь даже мешковатые обноски не могли скрыть того, что незнакомец почти так же истощен, как сам Най. Вот только, судя по силе, его здоровью это не угрожало.

Бритая голова, шрамы, чрезмерная худоба — все признаки наталкивали только на одну мысль.

Этот человек взаправду был тем, за кого Най собирался себя выдавать ради прикрытия. Каторжанин с Шестого кольца — самой жуткой тюрьмы Нео-солнечной системы.

Говорят, что сбежать оттуда удается лишь единицам — но вернуться с Шестого кольца иным способом попросту невозможно. Голод, болезни, рабский труд в рудниках и жестокость надзирателей работают почти безотказно, и если заключенный смог протянуть в этом аду год, то его уже можно назвать счастливчиком. А если уж у него получилось сбежать, то он с большой вероятностью продал душу дьяволу…

И сейчас Най собирался поставить на карту все, что у него было.

— Тот же, кто и ты, — Он ретиво тряхнул головой, и капли воды с волос разлетелись во все стороны.

Разум его судорожно перебирал варианты лжи. Шестое кольцо — целый комплекс колоний, этот тип чисто физически не может знать их все, а значит, уповая на удачу, Най может нести любую мало-мальски правдоподобную околесицу. При должном везении он, возможно, даже сможет выжить и узнать, что нужно от него этому человеку.

Вот только везение и Най — вещи максимально далекие друг от друга. Он еще толком ничего не сказал, а в лицо ему уже прилетел костлявый и твердый, как камень, кулак. В глазах на секунду померкло, и ученый тряхнул головой, чтобы вернуть зрению хоть какое-то подобие ясности. Его похититель тем временем продолжил:

— Не ври мне! — Он схватил Ная за лицо и повернул к себе, — Еще раз — кто ты такой!?

Най понятия не имел, чем может быть обусловлен внезапный интерес беглого каторжанина к его персоне. В голову полезли самые разные догадки — от принадлежности к ячейке Бастарда с выходящей из этого слежкой за их экспедицией до того расклада, при котором этот парень мог быть простым головорезом, желающим “поболтать” с жертвой из-за проблем с головой.

Как бы то ни было, Най не имел права выдавать правду. Вряд ли сейчас на всей колонии можно было найти человека, более готового к смерти — пусть и не к такой — поэтому он решил встретить ее, как мужчина.

— Беглый смертник, — Выдохнул ученый, чувствуя, как во рту скапливается кровь, — С Шестого Кольца.

— С такой чистенькой рожей!? — Пальцы на челюсти Ная сжались еще сильнее, — За идиота меня держишь!?

Лицо в месте удара потихоньку начинало неметь. Сквозь пелену слез Най посмотрел на багровый шрам своего мучителя и выдал первое, что пришло в голову:

— Не у всех есть привычка лезть на рожон.

Пальцы резко разжались, и ученому пришлось сделать усилие, чтобы его тяжелая голова не упала на грудь.

— И за что же тебя взяли? — Ухмыльнулся каторжанин, почесав заросший щетиной подбородок.

Най прекрасно понимал, что при всем желании не сможет произвести впечатление отъявленного преступника — тем более, на “собратьев по несчастью”. Сейчас бы ему ой-как пригодились юридические знания Лоренты, но в их отсутствие ученый не придумал ничего лучше, чем сказать:

— Подстрекательство к мятежу.

“Прикинусь писателем или журналистом, — решил он, — Хотя бы уровнем образования буду соответствовать”.

— И на каком булыжнике ты чалился?

Най ожидал подобного вопроса, но это вовсе не значило, что он придумал на него ответ. Выдать что-то внятное и при этом не расколоться, когда ты понятия не имеешь, как устроена вся система этих чертовых тюрем — та еще задачка.

— По-моему, мы теряем время, — Из дальнего угла раздался приглушенный голос. Темнота мешала разглядеть что-то, кроме сидячей позы говорящего, но спустя мгновение он, словно подслушав мысли Ная, медленно поднялся на ноги и подошел ближе, болезненно волоча за собой ногу.

С виду он был в точности такой же, как его дружок — иссушенный до состояния живого скелета, неопределенного возраста, с едва начавшими отрастать волосами. Разве что шрамов на роже Най не приметил…

Очевидно, эти двое сбежали совсем недавно и еще не успели притереться к образу жизни обычных людей. Или вовсе не желали этого…

— Идиоту ясно, что он врет, — Хромой говорил гораздо спокойнее, но голос у него напоминал скрип сломанных колес, — Интересно, кого ты надеялся обмануть с такой мордашкой?

На корточки он не присел — очевидно, из-за ноги — но так настойчиво вперился в Ная взглядом, что тот поежился.

Спустя секунду носок ботинка врезался ему в живот — ученый скорчился от боли и застонал, но передышки ему не дали. Похититель в шрамах схватил его за волосы и поднял на колени:

— Я буду тебя бить, пока не услышу правду.

Най соображал все хуже. Он даже не сразу заметил, что из глаз у него брызнули слезы — конечно же, в таком слабаке никто никогда не заподозрит прожженного уголовника и беглого каторжника.

— Прекрати это, Кейн, — Вмешался хромой, — Тебе не идет роль молотобойца. Даже сейчас.

— А тебе — роль миротворца, — Прошипел Кейн, доставая из кармана зажигалку и сигарету. Впрочем, закурив, он свое огниво почему-то не убрал, а принялся щелкать железной крышкой, — И какого мы называем наши имена..?

— Такого, что без доверия в нашем деле никак, — Хромой подошел чуть ближе, — Что этому мальчику дадут наши имена? Верно, ничего. А нам хорошо бы попробовать другую тактику, раз первая не дала результатов.

Наю казалось, что он сходит с ума. С другой стороны, если эти двое поубивают друг друга, у него появится шанс сбежать. Наверное…

— Итак, я Виктор, — Хромой посмотрел Наю в глаза, — По манерам моего товарища Кейна ты мог решить, что мы как минимум собираемся выпотрошить тебя, но это не так. Мы лишь хотим узнать, сможешь ли ты предоставить нам услугу, в которой мы нуждаемся.

Честно говоря, странные наигранно-отстраненные манеры Виктора пугали не меньше, чем неконтролируемая агрессия Кейна. Впрочем, она тоже сошла на нет и сменилась скрытой угрозой, когда он легким движением вернул Ная в сидячее положение и холодно отчеканил, выдохнув облако табачного дыма прямо ему в лицо:

— Спрашиваю в последний раз: кто ты такой и какого черта твой корабль светится от нефрита, как хренова лампочка!?

Лоренту оттеснили от Вэйла, как только пилотов допустили к лодкам и дали время для подготовки к старту. Впрочем, ей все равно не удалось бы поговорить с ним как следует из-за чертовой роли биоандроида и из-за того, что он, как участник регаты, теперь оказался в центре внимания.

— Пожалуйста, Вэйл, — Только и сказала она ему в общей сумятице, — Это ради всей нашей экспедиции…

Ему хватило совести даже сделать вид, что он понял. Лорента почти не сомневалась, что это ложь, но надежда на то, что гордыня не позволит Вэйлу выложиться вполсилы, заставляла ее верить в его возможную победу. Соперники, на первый взгляд, и вправду были ни к черту…

Трудно было сделать вывод о том, какие они пилоты, по поведению на земле, но насчет остальных качеств Лорента была уверена гораздо тверже. Большинство участников — либо обыкновенные искатели приключений вроде нее самой, либо хвастливые самодуры с раздутым самомнением и манией величия. Девушка смотрела на то, как эти юнцы трутся перед своими лодками — причудливыми гибридами самолетов и гоночных машин Древних — улыбаясь девицам направо и налево, и едва сдерживала смех, мысленно делая ставки, на какой минуте гонки они сойдут с дистанции.

Умнее всех, по ее мнению, поступил пилот восьмой лодки — он и вовсе не стал показываться публике, забравшись в кабину еще до того, как к старту стянулись зеваки. Поэтому сейчас у его синего судна было безлюдней, чем на улице посреди ночи.

Дружок Вэйла, коротконогий Хэ, красовался у своего аппарата с видом если не победителя, то как минимум главной звезды гонки — видимо, на этот лад его настраивал тот факт, что он занял номер выбывшего Чарли Алмаза, чье имя не сходило с уст людей вокруг даже при том, что его самого не предвиделось вовсе.

С другой стороны, на месте такой легенды, какой успел стать этот человек, Лорента вела бы себя в точности, как пилот восьмой лодки. Она покосилась на синий кораблик и мысленно сделала заметку понаблюдать за ним — если в глаза бросятся признаки высокого профессионализма, сомнений у нее не останется…

Правда, в таком случае Вэйлу ни за что не победить, а поэтому… пусть лучше “восьмеркой” окажется дилетант, отчаянно желающий показаться темной лошадкой.

Сам же Вэйл, выступающий под почетным последним — двадцать девятым — номером, незаметно стоял в конце строя и оглядывал своего железного коня неприметного медного цвета. Ни для него, ни для расположившейся по соседству летчицы с самонадеянным псевдонимом Сесиль Койве зрителей как будто бы не существовало. Впрочем, Лоренте показалось, что женщина пару раз поискала кого-то взглядом в толпе, и, не найдя, потеряла к ней всякий интерес.

Кто-то из зевак задел Лоренту плечом, и девушка подавила желание сделать замечание — во-первых, сейчас она была биоандроидом, а во-вторых, свою нервозность надо учиться держать в узде даже тогда, когда она грозится свести тебя с ума. Ей в голову лезло все и сразу — от страха нового видения до разработки плана на случай похищения этого снадобья из лавки Шокуни.

И все же сложнее всего было отогнать мысли о том, как пойдут дела в случае их с Вэйлом успеха. Сейчас Лоренте казалось, что вылечи они Ная — и Клетка гарантированно будет в кармане. Умом она понимала, что это наивно и глупо, но сердцем…

Еще никогда собственное решение не казалось ей таким правильным. Вэйл мог допускать сколь угодно сомнений насчет чистоты ее помыслов и подозревать во всех смертных грехах — сейчас ей было все равно. Потому что она знала правду. И этого достаточно.

Искаженный металлический голос прорезал праздный галдеж толпы, и Лорента в едином порыве с остальными зрителями подняла глаза на балкон салона Эйприла, расположенный на втором этаже “мухи”.

Почтенный седовласый джентльмен, который наверняка и был Эйприлом, держал в руке странный прибор, небольшую железную коробочку, в разы увеличивающую громкость его голоса из-за связи с громкоговорителями, развешанными на столбах. Он подождал, пока толпа более-менее затихнет, и торжественно заговорил:

— Дамы и господа! Приветствую всех на моей традиционной открытой регате! Для нашего салона большая честь принимать такой праздник профессионализма и торжества передовой технической мысли…

Лорента никогда не любила все эти вступительные речи, натужные и наигранные в своей напускной пафосности. Потеряв нить того, о чем вещал господин Эйприл, девушка посмотрела на Вэйла — а точнее, на его лодку, потому что он уже сидел внутри и готовился к старту.

— Итак, повторю правила для тех, кто участвует в нашей регате впервые, — Лорента вновь решила послушать Эйприла, — Лодки стартуют с земли и финишируют так же на земле, собственно, именно на этой площади. Во время гонки они должны преодолеть все воздушные препятствия, исполнить несколько заявленных регламентом “фигур”, выполнить несколько заданий и, соответственно, вернуться в кратчайшее время, — Лорента едва разбирала его слова из-за галдежа голосов вокруг, — За исправностью выполнения этих критериев следят индикаторы и счетчики, установленные на панелях лодок. При неисправности оных результат пилота будет обнулен. О полных правилах и запретах можно прочитать в регламенте регаты или справиться у моих помощников. А теперь давайте пожелаем удачи нашим летателям!

Толпа зрителей разразилась криками и аплодисментами. У некоторых в руках даже были плакаты с именами тех, за кого они болели. Лорента усмехнулась и пожелала им всего наилучшего.

Эйприл достал пистолет с сигнальной ракетой и направил его вверх. Зеваки погрузились в такое молчание, что Лорента обомлела: неужели вся толпа идиотов смогла заткнуться хотя бы на несколько секунд!? Слышно было лишь гул лодочных двигателей, готовых взмыть в воздух.

— На старт! Внимание..! Марш!

Раздался выстрел, и красная ракета дымчатой полосой устремилась вверх.

Номер двадцать девять оторвался от земли третьим.

Пять фигур. Пять идиотских заданий.

И двадцать восемь идиотов, сидящих на хвосте.

Вэйл мысленно “поблагодарил” Лоренту за оказанную услугу и вцепился в штурвал едва ли не крепче, чем во время своего первого полета.

Нет, кое в чем регламент предоставлял выбор — диапазон дозволенной высоты в свободное от исполнения фигур и заданий время был довольно раскидистый, но взлетать слишком высоко Вэйл не решился — не хватало еще потерять кучу времени на снижении. Уж лучше потесниться рядом с простофилями, возомнившими из себя великих пилотов, чем упустить драгоценные минуты в погоне за комфортом.

Другое дело, что рядом с этими идиотами только и держи ухо востро — эти ведь могут в любой момент навалить дерьма: потерять управление, подрезать или вообще впороться в бочину. Один такой, на одиннадцатой лодке, уже пристроился позади Вэйла — машину в его кривых руках мотало из стороны в сторону, как пьяную, но придурка это ничуть не смущало, и он гнал, как проклятый. Вэйл хоть и не собирался снижать скорость, но боялся, что не сможет вовремя уйти вниз, если идиоту ударит в голову разогнаться еще сильнее.

Но нет, одиннадцатый придумал даже кое-что получше — начать исполнять фигуры, едва набрав высоту и даже не вступив на основную дистанцию. От греха подальше Вэйл увел свою лодку вниз, не сводя взгляда с зеркала заднего вида, в отражении которого маячили остальные участники, неспособные справиться со скоростью, заданной Вэйлом и одиннадцатым.

Честно говоря, за Хэ стало даже как-то обидно. Как-никак, в пилотских кругах он был довольно известным человеком. Оправдывая этот статус, можно и поднажать…

А потом Вэйл увидел лодку, что все это время шла под ним, почти на уровне городских крыш, изредка лавируя между самыми высокими из них. Пилот удовлетворенно ухмыльнулся, приготовившись погоняться со старым знакомым, но потом сообразил, что Хэ никогда бы не сподобился идти на такой высоте — он всегда был хорош в стабильном полете, но никак не на маневрах.

На крыше лодки номера не было, но темно-зеленый цвет смутно вспоминался Вэйлу как что-то, стоящее слева от него на старте.

Сесиль Койве!

До этого момента Вэйл не верил, что в императорской Бриллиантовой академии учат чему-то стоящему — тот же Алмаз потому так и звался, что никогда не бывал в этой расхваленной альянсом дыре.

Впрочем, дело могло быть во врожденных талантах этой девицы, и пусть на вкус Вэйла эта сухощавая дылда не была даже мало-мальски хороша, он внезапно ее зауважал — пойти на такой риск может либо последний сорвиголова (а поддельная Сесиль уж точно таковой не казалась), либо большой мастер своего дела.

Индикатор на приборной панели моргнул, требуя приготовиться к выполнению задания: ступенчатый подъем и спуск. Каждые сто метров лодка должна была поочередно повышаться на двадцать метров, а потом точно так же снижаться, вернувшись на прежнюю высоту. Противное задание, требующее какого-то запредельного контроля над машиной — не махануть лишку в таком деле труднее, чем отказаться от халявной выпивки — потому как индикаторы и датчики записывали и анализировали каждое движение, совершенное лодкой и ее пилотом.

Девочка снизу с рвением отличницы приступила к выполнению задания — Вэйл увидел, как ее зеленый аппарат стал плавно приближаться к нему. Тяжело вздохнув, он выжал педаль в пол и потянул штурвал, уводя машину вверх, прожигая взглядом счетчик высоты.

Пилот понятия не имел, как с заданием справились остальные — в особенности те, кому не хватило ума оторваться, чтобы не сидеть друг у друга на хвосте — но когда он закончил, и индикатор показал ему зеленый свет, со лба у него градом катился пот, а от желания покурить сводило зубы.

Он выровнял машину и позволил себе ненадолго отпустить штурвал. Сесиль Койве по-прежнему барахталась внизу, как противная заноза в заднице.

Нужно было всерьез задуматься о фигурах: в списке на выбор предлагались аж целых десять штук, примерно равнозначных по сложности, из которых надо было выполнить пять — и выполнить, естественно, так, чтобы индикаторы это засчитали.

Вэйл задумчиво постучал пальцем по списку — загнись он сейчас какой-нибудь петлей, сучка Койве уйдет вперед, а если ей еще придет в голову поддать скорости, то догнать ее, выполняя при этом дурацкие задания, будет ой-как непросто.

С другой стороны, ей тоже надо выполнять фигуры, чтобы выиграть. Вряд ли при успехе обоих, положение их лодок сильно изменится. Разве что девка уйдет на другую высоту…

В бытность пиратом Вэйлу доводилось водиться с легкими аппаратами — иначе он ни за что бы не согласился на эту авантюру — но не сказать, чтобы он любил все эти фигурные выкрутасы. Конечно, он пробовал выполнять их, теша собственное самолюбие, но на таком нервяке — никогда.

Палец завис над кнопкой “косой петли”, когда снизу показалось нечто страшное и впечатляющее одновременно — лодка Сесиль Койве встала почти вертикально и пошла вверх практически ему наперерез.

Сучка времени зря не теряла, и теперь решила по-быстрому выполнить “колокол”. Похоже, ее мало волновало, что на пути может попасться кто-нибудь еще. Наверное, она считала, что это их проблемы. Впрочем, так оно и было — чтобы не столкнуться с неумолимо идущей вверх зеленой лодкой, Вэйл увел свой аппарат в сторону, из-за чего потерял драгоценное время. Ему оставалось только смотреть, как, достигнув наивысшей точки, машина Сесиль опрокидывается носом вниз и начинает стремительно снижаться.

Он поддал скорости, чтобы урвать хоть что-то полезное от этой ситуации, и, когда Вэйл вновь почти решился на “петлю”, индикатор выдал новое задание: кольца.

На без малого тридцать участников Эйприл предусмотрел только три тоннеля из пяти колец, через которые предстояло пролететь, причем, расположены они были максимально близко друг к другу, на одной высоте, чтобы пилоты помучались в “очереди”, снижая скорость и разворачиваясь в воздухе, теряя на этом кучу времени.

Сами кольца тоже были непростые — разного диаметра и на чуть отличной друг от друга высоте, они могли оказаться до одури коварной штукой, в особенности для тех, кого, как одиннадцатого, почем зря колотит в полете.

Три тоннеля из установленных на тонких железных столбах колец уже показались впереди. Не завидев никого поблизости, Вэйл устремился к центральному, в то время как Сесиль выбрала левый. Она плелась чуть позади, так что после колец у Вэйла были все шансы получить преимущество и выполнить наконец хоть что-то из этих чертовых фигур!

До тоннеля оставалось всего ничего, и он подсбавил скорость, чтобы аккуратно войти в кольцо, когда сверху, словно из ниоткуда послышался рев летательного аппарата.

Какой-то “гений” срывался с огромной высоты в штопоре, чтобы поспеть к кольцам — как назло, именно к тем, куда уже направил свою лодку Вэйл. Машину раскручивало и болтало так, что Вэйлу стало не по себе при одном только виде этого зрелища. В том, что сделано это было намеренно, не было никаких сомнений, но учитывая расстояние до колец, за которое, по мнению Вэйла, выровнять и стабилизировать аппарат после штопора было просто невозможно, пилот этой синей лодчонки с номером восемь либо отъявленный псих, либо…

Когда лодка после такого падения выровнялась и, как ни в чем не бывало, вошла в кольцо, словно дрессированная собачонка, у Вэйла рухнуло сердце. Он вцепился в штурвал, чтобы сохранить управление, но вряд ли это смогло бы что-то сейчас изменить.

Потому что то, что он сейчас видел, под силу только одному человеку во всей системе. Чарли Алмазу.