Клетка для лжецов

Глава 2

— Н-не сомневаюсь, что наше с-сотрудничество будет плодотворным.

Какая же тухлая избитая фраза! И все же Вэйл, преодолевая раздражение, заставил себя выдавить лыбу и чуть привстал, чтобы сунуть этому книжному червю свою загрубевшую лапу для рукопожатия.

Льстить музейному бюрократишке в ответ он не стал — условия работы и вознаграждение за нее Вэйла вполне устраивали, и улучшать их он не видел смысла. Тем более, что свалить из этого душного кабинета хотелось неимоверно. Все бы ничего — горы книжек на полках он бы даже попытался понять — но вся здешняя дребедень, которую эти идиоты называли Древностью и едва ли не поклонялись ей, в то время как ее следовало давным-давно обозвать хламом и хранить на свалке, просто выводила его из себя.

Взгляд Вэйла то и дело упирался то в какие-то экраны, то в чудные пластинчатые шторы, то в провода непонятного предназначения — в общем, в мусор, давным-давно растерявший всю свою пользу (если она вообще когда-то была). И ведь Вэйл не был совсем уж профаном в технике — как-никак, оттрубить на межколониальном судне семь лет, это тоже дорогого стоит! — но представить, на кой черт древним сдались эти вещички, не мог при всем желании.

Оттого даже на директора музея глядеть было не так тошно, хотя персонажем Олаф Осклас казался не самым приятным. Профессор каких-то там заумных древних наук, он был из тех самых людей, над кем Вэйл всегда был не прочь посмеяться — все, как положено: жалкий, скрюченный, с крупной лысиной, украшенной тонкими седеющими волосенками, заметным брюшком и дряблой рано постаревшей рожей, он так и кричал всем своим видом: “Я — неудачник, просадивший жизнь на какую-то бесполезную дрянь”.

А ведь такие, как он, еще и любили задирать носы при виде работяг вроде Вэйла. Ну ладно… не совсем работяг, это уж он маханул — но смысл оставался тот же.

Другое дело, что сейчас этот неудачник не на шутку заинтересовал Вэйла — хотя сейчас его смог бы заинтересовать, наверное, даже бездомный бродяга, бросив между делом одно-единственное словцо, ставшее для него слаще всякого сахара:

“свобода”.

За свободу, а точнее, за то, что за ней следовало, он бы сейчас полез в самое пекло, единолично рванул бы в Предел и свернул бы горы, а тут — всего-то навсего то, чем он занимался всю сознательную жизнь. Можно сказать, по профилю обратились!

Что поражало ничуть не меньше, так это легальность происходящего. Сам Фогнет, начальник тюрьмы, где Вэйл мотал срок уже пятый год, распорядился притащить его сюда — такое даже всяким писакам из газет не снилось!

И что уж греха таить — несмотря на всю ничтожность этого музейного дядьки, какая-то часть психоватой души Вэйла хотела его обнять, потому как свободу (хоть и с оговоркой в виде механизма, вшитого под кожу) он получил уже сейчас, она свалилась на него, как внезапное воздаяние небес за все то дерьмо, которого он с лихвой хлебнул не только в тюрьме, но и перед ней…

От мерзкого, липкого, как грязь, воспоминания Вэйла передернуло. Он задумчиво пожевал нижнюю губу, подыскивая слова поприличнее и поскладнее, чтобы как-то повежливее слинять с этой барахолки. Слова, как назло, на ум никак не приходили, напоминая Вэйлу о том, как непозволительно он отупел в тюрьме. Раньше поговорить с образованным человеком для него не составляло труда, да и умных слов он тоже знал предостаточно.

— Так что? — Выпалил он, кивком указав в сторону выхода из кабинета, — Я… могу..?

— Д-д-да-да, — Кивнул директор-заикашка, — М-м-можете идти.

— А мне это… может, уже с кем-то познакомиться можно?

Вообще-то, Вэйл не слишком горел желанием общаться еще хоть с одним из этих идиотов-историков, но во всем, что касалось межпланетных полетов, он придерживался заведенных много лет назад правил. И одно из них гласило: ступать на борт только с теми, о ком знаешь чуть меньше, чем о себе самом — то есть, почти все. Мало ли, сколько времени придется провести бок-о-бок в стенах механической железной банки в открытом космосе — в таком деле сюрпризов быть не должно.

Тем более, что речь шла не о каком-то механике, а о самом “главаре” экспедиции, по сути, капитане! Надо же знать, что за фанатичный придурок будет омрачать своим присутствием наслаждение Вэйла первыми глотками свободы.

Конечно, в общих чертах директор уже представил ему второго (и пока что последнего) члена экспедиции — “Найджел Ардайк, 26 лет, историк-археолог, специалист по Нефритовым артефактам” — но складывать впечатление по имени Вэйл пока не научился, а потому горел желанием посмотреть на рожу этого парня и перекинуться с ним парой слов.

— К-конечно, — Осклас поднялся из-за стола и махнул Вэйлу следовать за ним, — Он н-наверняка где-то здесь.

Вэйл не спеша встал со стула, отряхнул потрепанную тюремную куртку и следом за директором вышел в коридор, где так противно воняло древностью, что, несмотря на новенькое сверкающее убранство и натертые до блеска полы, это место все равно напоминало свалку с барахлом.

Коридоры в музее были почти такие же длинные, как в его родной тюрьме, да и шли они с директором так же молча. Хотя о чем могли говорить фанатичный историк и осужденный за пиратство пилот межпланетного корабля? Вот и Вэйл считал, что ни о чем. Он просто топал следом за Оскласом и разглядывал все, за что цеплялся глаз. Мыслей о воровстве не возникло ни разу, хотя в силу ремесла, которому Вэйл посвятил не один год, они, наоборот, постоянно и всюду лезли в башку.

Глядишь, эти придурки своим унылым увлечением Древностью еще и на путь истинный его наставят!

Между тем, директор уже доковылял до двери с табличкой “Отдел нефрита” и, даже не думая постучать, ввалился в помещение. Вэйл воровато шмыгнул следом, не забыв прикрыть за собой дверь.

Комнатенка здесь была поприличнее — такая же захламленная, но просторная и светлая. До Вэйла даже не сразу доперло, что тут скрывался еще и второй этаж. Разглядеть там, наверху, что-то кроме заваленных всякой дребеденью столов не представлялось возможным, но, заслышав стук ботинок по железному полу, Вэйл смекнул, что обитатель этого логова скрывался именно в той стороне.

— Н-найджел! — Неуверенно позвал Осклас, — Я к тебе привел кое-кого. С-спускайся!

Шаги стали громче, и поначалу Вэйл даже не врубился, где тут находится лестница, ведущая на второй этаж. Видать, от посторонних глаз ее действительно хорошенько заныкали, потому как главарь экспедиции вынырнул из-за угла книжной полки словно из ниоткуда.

В тюрьме Вэйл растерял не только остатки образования, но и манер. При виде Найджела он не присвистнул и не выругался только потому, что проникся какой-никакой благодарностью к Олафу, оказавшему ему нехилую услугу.

И этот парень очертя голову рвался экспроприировать, возможно, самый ценный хлам во всей системе!?

От несовпадения ожидания с реальностью Вэйл даже вспомнил слово “экспроприировать”…

Он не мог подобрать слов, чтобы описать, насколько тощим был этот парень. Просто кость, длинная, почти с самого Вэйла ростом, высушенная кость, завернутая в приличный бежевый костюмчик, как мумия — в саван. Да даже высокие вешалки в богатых домах, и те смотрелись толще и упитанней этого Найджела!

“А он точно не отбросит коньки прямо сейчас?” — едва не поинтересовался у Олафа Вэйл. Его вообще-то к доктору неплохо бы было сводить, а не в экспедицию отправлять…

В остальном же парень был точной копией других идиотов-историков — такие же круглые очочки, чуть ссутуленные плечи и вид незаметной, словно слегка припорошенной пылью архивной крысы.

— Это В-вейл, п-пилот межпланетных кораблей, — Представил его Осклас.

— О! А я уже заждался! — Широко улыбнулся Найджел, тщетно пытаясь оттереть пальцем пятна чернил на правой ладони, — Найджел Ардайк, отдел Нефрита. Лучше просто Най.

Он протянул Вэйлу свою бесцветную скелетоподобную руку — при том, что ладонь-то у него была вполне себе крупная, как у любого нормального мужчины.

— Вэйл, — Бросил пилот, принимая рукопожатие.

— Н-ну, можете обсудить с-свою экспедицию, а я пойду… — С довольным видом заключил директор, и, не успел Вэйл и глазом моргнуть, поспешил свалить.

Най не без облегчения проследил за ним долгим взглядом и, едва за директором захлопнулась дверь, вернулся к Вэйлу.

— Предлагаю сразу перейти на “ты”, —Он резким движением высвободился из своего бледно-бежевого, откровенно щегольского пиджачка, и, аккуратно развесив его на ближайшем стуле, откинул со лба светло-русую, почти блондинистую челку.

Все еще не переставая нагло и бесстыдно пялиться на эти шибко деятельные кости, Вэйл молча кивнул. Най решил, что это было приглашение трепать языком и дальше.

— Хотелось бы, чтобы между нами установились доверительные отношения, — Подойдя ближе, он задумчиво поправил свои тонкие очочки на таком же тонком узком носу, — Поэтому… можешь задавать мне любые вопросы. А я задам парочку тебе.

Вэйл едва удержался, чтобы не фыркнуть. Надо же — такой додик, а мозги варят! Хотя… ученый же, идиотом и вправду оказаться не должен…

— Лады, — Поджал губы пилот. На языке вертелась куча всего, но в итоге он вывалил Наю самый нелепый и одновременно самый неукладывающийся в башке вопрос, — Воровать, что, и правда ты будешь?

— Клетку? — Нахмурился ученый, — Конечно.

На этот раз Вэйл не удержался — хмыкнул. Най, что не сводил с него глаз, с непривычки искренне удивился:

— Что-то не так?

— Ты, — Вэйл бесстыдно ткнул пальцем ему в грудь, — Воровать..? Чертову дрянь, которая даже не продается!?

Най нахмурился и склонил голову набок. Сдерживаясь, чтобы не заржать от дурости этого наивного идиота, Вэйл все-таки процедил:

— Если так уж приспичило что-нибудь свистнуть, то я бы тебе посоветовал… пирожки. В твоем случае будет не лишним…

Най на мгновение помрачнел, как туча, но быстро запихал задетое самолюбие в задницу и, проглотив язвительный укол, невозмутимо посмотрел на Вэйла:

— Не в моих правилах обижаться на шутки, но впредь советую держать их при себе. Мы с тобой не друзья.

— А я и не шутил, — Вэйл запустил руки в карманы широченных тюремных штанов и по-хозяйски расставил ноги, — Не серчай, но ты даже конфету у малышни не отнимешь.

Конечно, на самом деле пилоту было плевать на судьбу этого идиота, на ровном месте возомнившего себя великим вором — но полусдохшая, забытая и загнанная в угол тварь, что обитала в его душе и звалась совестью, смолчать не давала. Вэйл хоть и пытался отшвырнуть ее подальше, напоминая ей и самому себе о своем задании, сдаваться она не желала.

— Ты плохо меня знаешь, — Сощурился Най.

“Вот уж вряд ли” — мысленно возразил ему Вэйл.

— Давай, валяй свой вопрос теперь, — Фыркнул он.

— Хорошо, — Кивнул ученый, — Расскажи о себе. Кто ты, откуда, чем занимаешься?

— Тебе это вряд ли понравится, — Вэйл огляделся по сторонам в поисках места, куда можно было усесться.

Най между тем проворно зашел за один из книжных стеллажей, пошуршал там чем-то и вернулся к пилоту с целой кучей бумаг в руках.

— И почему же? — Выгрузив на ближайший к Вэйлу стол всю эту гору макулатуры, поинтересовался ученый.

Прежде, чем ответить, пилот пораскинул мозгами — сдержаться и промямлить в ответ что-то бестолковое, но вежливое, или продолжить то, что он уже начал, и тем самым окончательно отвратить от себя этого парня?

Что ж, ни в чьей пылкой любви Вэйл отродясь не нуждался.

— Потому что ты ложишься спать в девять и ешь на завтрак молочную кашку, — Выпалил он первое, что пришло в голову, наконец пристроив задницу на ступеньке одной из лестниц, приставленных к стеллажам, — Лучше тебе этого не знать.

Эти слова даже заставили Ная оторваться от своих ненаглядных бумажек. Захлопнув один из талмудов, вдоль и поперек исписанных чьим-то убористым почерком, он поднял свои застекленные глаза на пилота:

— Вот как? Хорошо… — Он отстранился от стола и сложил руки на груди. Непомерно просторная рубашка тотчас превратилась от этого движения в мятый мешок, — Тогда я скажу за тебя. Ты преступник и отбывал срок в местной тюрьме — впрочем, это очевидно. Судя по твоему здоровому виду и тому, что сидел ты здесь, а не где-нибудь на Шестом кольце, прегрешения у тебя тяжелые, но не самые страшные. А раз ты пилот корабля, преступление у тебя могло быть одно — пиратство. Взяли тебя лет эдак… шесть назад, потому что на вид тебе не больше тридцати, а по нашим законам всех нетяжких до двадцати двух лет приговаривают не к тюрьме, а ко всякой перевоспитательной ерунде.

Сквозь этот многословный поток разум Вэйла смог выдать только одну внятную мысль — этот говнюк не дурак, но страсть как любит блефовать. С тем же успехом он мог не угадать ничего из того, что по чистой случайности угадал.

— А родом ты… как минимум из пятидесятой. Скорее всего, даже побольше, судя по количеству просторечий в твоем лексиконе, — Триумфально закончил свое бахвальство Най.

И снова ведь прав, пес! Вот только Вэйл не был бы собой, если бы признал авторитет этого додика и дал ему задрать нос до невиданных высот.

— Мой тебе совет, — Поставив ноги на ступень пониже, как на жердочку, пилот уперся локтями в колени и чуток подался вперед, — Не балуйся этой угадайкой при серьезных людях. Что, если я выгляжу старше своих лет? Что, если взяли меня не за пиратство, а за перевозки беженцев с других колоний? Что, если словечек я понабрался в тюрячке, а не на родине?

Физиономия у Ная была непроницаемая, но кадык на тощей жилистой шее все-таки дрогнул — без этого Вэйл и не понял бы, что добился своего и маленько спустил заносчивого парнишу на землю.

— Я сказал про просторечия, — Спустя долгое мгновение нашелся ученый, — Тюремный жаргон — это другое.

— Это дела не меняет, — Отмахнулся пилот, потянувшись к старенькому поцарапанному портсигару, что приятно оттягивал карман штанов. Его вернули ему сегодня, перед выходом из толстенных стен крепости — единственную вещь, которую Вэйл по правде мог назвать своей собственной.

— Нет, — Завидев его намерение покурить, отчеканил Най, — Не здесь.

Лениво подняв глаза на бледную рожу собеседника, Вэйл нехотя убрал портсигар обратно. Спорить он не стал лишь потому, что и сам с опозданием сообразил, что от любого неосторожного движения вся эта сухая рухлядь, что стояла здесь на каждом шагу, вспыхнет пуще соломы.

Най же, видать, так явственно представил себе запах папиросного дыма, что аж закашлялся. Вот же бедолага!

Вэйл мысленно сделал себе напоминание курить при нем почаще.

— Так, ладно, — После кашля голос Ная стал сухим и хриплым, накинув его резковатому тембру пару десятков лет, — Давай о деле.

Он вернулся к столу и, опершись об него обеими руками, внимательно вчитался в какую-то схему, которую, похоже, он сам и нарисовал.

— Наши первостепенные цели — Колонии 11, 18 и 27. Я не слишком силен в космических картах, но думаю, что…

— Так, слушай, вор, — Вэйл с нарочитой медлительностью поднялся на ноги, — Тебе еще не осточертело торчать в этой пылище? Обо всем об этом поговорить можно и за жрачкой. А я как раз страсть как хочу жрать… Четыре года не жрал на воле! Да и покурю заодно…

— А кто-то еще с нами будет? — Задал очередной немаловажный вопрос Вэйл, — Ну, может, какой взломщик или подрывник?

Не дожидаясь ответа, он поспешно закинул очередной кусок мяса под каким-то пряным соусом в рот и принялся жевать. Най напротив сидел с такой постной миной, что предсказать его ответ не представлялось возможным. Еще и это чертово нео-солнце, что отражалось от стекол его очков и не давало разглядеть, что творится с его зенками…

Очевидно, плохо знакомый с нормальными харчевнями города, Най притащил Вэйла в малоприятную для пилота помпезную кафешку с окруженной клумбами и низким белым заборчиком верандой, маленькими круглыми столиками и изящными стульями, расставленными по небольшому светлому залу с узорчатым паркетом и картинами на стенах. Повсюду стояли вазы с розами и еще какими-то вонючими цветами, которым Вэйл не знал названия, а между ними сновали прилизанные приторно-услужливые официанты, что обслуживали дамочек в шляпках и платьях с рюшами.

И если рафинированный Най в своем щегольском пиджачке еще хоть как-то соотносился с этой обстановкой, то Вэйл в широченных штанах, с гривой нестриженных волос и трехдневной щетиной чувствовал себя сорняком в оранжерее. Благо, помимо пирожных и прочей бабской ерунды тут готовили мясо — и готовили, между прочим, недурно.

— Это не наши методы, — Най обнял своими неестественно крупными для таких тощих запястий ладонями крохотную фарфоровую чашку с кофе, — Мы не пираты.

Вэйл не пропустил мимо ушей яд, что сочился из этих слов, но остроумного ответа на укол собеседника не нашел. Най же тем временем снизошел до полноценного объяснения:

— Но к нам действительно присоединится еще кое-кто. Биоандроид.

Вэйл от удивления аж присвистнул, чем привлек внимание нескольких чопорных гостей, что сидели за соседними столиками и, оттопырив мизинцы, ковырялись в своих штруделях.

До этого момента он о подобной приблуде только слышал — и то, из самых что ни на есть недостоверных источников. Честно говоря, Вэйл даже весьма смутно представлял себе, что это такое.

— И для чего он нам? — Пилот поискал глазами официанта, подумывая, а не заказать ли еще порцию этого отменного мясца.

— Вот ты сколько языков знаешь? — Последовал незамедлительный вопрос.

Вэйл аж обалдел от неожиданности:

— Ну… один. И еще маленько по-ачольски ругаюсь.

— А в базе данных биоандроида тридцать шесть, — Най отхлебнул кофе, — По крайней мере у того, которого обещали предоставить нам. Плюс самая актуальная схема межколониальных путей и навыки механика корабля.

Последнюю фразу Вэйл воспринял как личное оскорбление.

— С этим бы я и сам разобрался, — Он недовольно отхлебнул вина из бокала — ничего крепче в этой забегаловке не нашлось.

— Музей делает все, чтобы экспедиция прошла с минимальными рисками, — С непоколебимой уверенностью выдал Най.

Подавив свои неприятные мыслишки, Вэйл все-таки не сдержался и усмехнулся:

— И поэтому выкрасть эту штуку должен ты!

Губы ученого сложились в тонкую ниточку от недовольства. Неужели этот доходяга такого хорошего о себе мнения?

Впрочем, Вэйлу было плевать…

Как нельзя кстати подошел официант, которого пилот чуть не дернул за рукав, чтобы привлечь к себе внимание.

— Так, милейший, — Он выбрал самое подходящее, по его мнению, обращение и указал на свою почти опустевшую тарелку, — Мне бы… повторить. И вот этому господину… принесите то же самое.

Официант покорно кивнул и удалился, в то время как Най резким движением поставил чашку на стол и подался вперед. Глаз его Вэйл по-прежнему не видел, но догадывался, что они пылают вовсе не добротой.

— Я тебя об этом просил? — Недовольно прошипел он.

Вэйл самодовольно откинулся на спинку стула, и, не глядя на собеседника, цокнул языком:

— Ты — нет. А твой видок — очень даже. Ты вообще жрешь? Или только кофе глушишь?

Как бы Най хорошо собой не владел, его задели эти слова. Это Вэйл понял по тому, как едва заметно поежились плечи молодого ученого и дрогнула рука, что покоилась на столе.

— Представь себе, — Бросил он, — Да и вообще… то, как я выгляжу, не твое дело. Я же не говорю тебе подстричься!

— Уже говоришь, — Вэйл провел рукой по своим непослушным и жестким, как проволока, волосам, — А я, между прочим, так и так собирался…

Официант с двумя тарелками появился словно из ниоткуда. Вэйл набросился на добавку так, словно был все еще голоден, в то время как Най, с нарочитой медлительностью заправив платок за воротник рубашки, едва взялся за вилку.

— Раз уж тебе так интересно, — Заговорил он, пряча в рот крохотный кусок мяса, — Мой покойный отец всю жизнь был такой худой. Так что это наследственное.

Вэйл отхлебнул вина и почувствовал, как раздражение сменяется интересом, но не дружественным, а каким-то научным, словно парень перед ним был странным диковинным существом, а не человеком.

— А я уж решил, что ты болезный какой-то, — Хмыкнул пилот, — Даже испугался, как бы ты не окочурился в дороге…

Най показательно скривился:

— Что за чушь!?

— Не серчай, я ж не со зла…

Ученый кивнул с набитым ртом, и они продолжили есть уже молча. Вэйлу даже начало казаться, что у Ная появился аппетит — вот, что с людьми делают по-настоящему вкусные харчи! Это тебе не те помои, которыми пилот довольствовался в тюрьме почти четыре года.

Видать, Вэйл каким-то образом умудрился сглазить своего спутника, потому что не успел он об этом подумать, как ученый подавился и закашлялся. Прикрывая рот выуженным из кармана сюртука платком, он наспех поднялся из-за стола и жестом заверил пилота в своем скором возвращении.

Спустя пару минут Най с прежним спокойным видом, но еще более бледной, чем прежде, рожей уселся на свое место и пристально посмотрел на своего спутника:

— Я тут подумал… в колониях ты своей тюремной одеждой будешь привлекать много внимания.

— Не, гений, у меня за душой ни гроша, — Покачал головой Вэйл, — Не на что одежку покупать.

— Это я уже понял, — Най сделал жест, словно обводя рукой кафе, платить за которое тоже неизбежно придется ему, — Но я же не хочу, чтобы экспедиция провалилась, верно?

Домой — а точнее, в скромную берлогу Ная — они добрались уже затемно, потому что сначала Вэйла не устраивали цены, которые заламывали портные за костюмы, а потом — сами эти костюмы.

Поэтому костюм они так и не прикупили. Вэйл считал себя человеком приземленным и практичным — он отродясь не носил ни сюртуков, ни жилетов, которые постоянно топорщились на его широких плечах и сидели из рук вон плохо — и оттого выбор его пал на простой, но теплый шерстяной свитер, плотные рабочие штаны и сапоги покрепче. Все лучше, чем приметные тюремные порты и рубашка, в которой до него наверняка померло человек пять.

Несмотря на всю наглость, которой пилота научила жизнь сначала на родной колонии, а потом среди отъявленных прохвостов-пиратов, чувствовать себя последним нахлебником он не желал — как-никак додик-ученый, несмотря на все свои странности, не был человеком, которого Вэйлу хотелось ободрать, как липку. Мало того, что он, даже не заикнувшись о сумме, оплатил все, что было нужно, так еще и предоставил пилоту койку не в какой-то провонявшей плесенью и кишащей тараканами ночлежке, а у себя дома.

Квартира у Ная была небольшая — две весьма тесные комнатушки и кухня — но по меркам Вэйла, выросшего в колонии с несравненно более низкими представлениями о комфорте, это жилище по роскоши могло сравниться разве что с дворцом.

Черт, да тут было электричество! Вэйл даже присвистнул, когда Най, захлопнув входную дверь, зажег в тесной прихожей тускловатую, но без всяких сомнений электрическую лампу.

— Вот же богатеи! Может, у тебя еще горячая вода имеется?

— Ага, размечтался! — Усмехнулся Най, стаскивая с плеч свой светлый пиджак, — А что до электричества… это все заслуга отца. Ему дали премию за одно открытие, вот он и купил комнаты в квартале поприличней…

Словно о чем-то вспомнив, ученый, едва договорив, ломанулся в одну из комнат. Вэйл, что все еще сражался со своими ботинками, следовать за ним не стал — тем более, что из комнаты отчетливо доносился звон стекла. Бутылки, что ли?

Надо же, как бывает обманчива внешность! Уж в чем Вэйл ни за что бы не заподозрил Ная — так это пьянство.

Впрочем, то, чем додик занимался в свободное от науки время — уж точно не его собачье дело, а потому пилот застыл в прихожей, разглядывая плохо освещенные выцветшие обои и другие детали скромного холостяцкого убранства.

Из “деталей”, впрочем, в глаза бросилась только рамка, висящая на стене. Поначалу Вэйл решил, что это какая-то гравюра (недаром же хозяин квартиры занимался изучением древнего хлама), но, подойдя ближе, понял, что это фотография.

На размытом и откровенно некачественном блеклом снимке горе-фотограф запечатлел двоих мужчин. Одному на вид было лет пятьдесят, второму — не больше двадцати. Недюжинное сходство друг с другом выдавало в них никого иного, как отца и сына — оба блондинистые и долговязые, с узкими носами и острыми подбородками. Тот, что постарше, с гордым видом восседал на огромном валуне, держа в руках какую-то непонятную штуковину, в то время как юноша, улыбаясь, стоял рядом, опираясь то ли на лопату, то ли на какой-то похожий инструмент, Вэйлу неизвестный.

Опознать в этом парне Ная было не так уж и трудно, но где-то с полминуты Вэйл отчаянно искал доказательства того, что это кто-то вроде его брата или любого другого близкого родственника — потому как юноша на фото своим видом вдребезги разбивал сегодняшние увещевания Ная. Этот парень и близко не смахивал на тот живой скелет, который ученый представлял из себя сейчас — нет, он, конечно, был более, чем строен, но предательская майка, что была на нем на фото, позволяла без проблем разглядеть крепкие мускулистые руки и ни капли не тщедушные плечи. Затей кражу этот Най, а не нынешний, Вэйл так сильно бы не сомневался в ее успехе…

Папаша его был точно такой же — мускулистый и поджарый, больше похожий на солдата, нежели на ученого, но, что самое главное, вовсе не тощий.

— Ты проходи, осваивайся, — Донесся из комнаты гостеприимный голос Ная.

Вэйл отвернулся от фото. Хозяин квартиры явно напрочь о нем забыл, иначе бы быстренько спрятал его от любопытных глаз, чтобы не быть пойманным на вранье.

Что ж, два лжеца в одном экипаже. Занимательно.