Вэйл успел решить, что про него забыли, когда в замочную скважину вставили ключ и медленно провернули. Он мгновенно сел на своей койке и в сотый раз оглядел комнату, где сидел уже несколько часов, в поисках хоть чего-нибудь, что можно было бы использовать как оружие.
Лучшим вариантом по-прежнему был стул.
Хотя против парней с винтовками, что переступили через порог и встали по обе стороны от двери, он ничего не сделал бы даже с револьвером.
Он понятия не имел, зачем Бастард приказал запереть его здесь сразу после прибытия на станцию. Про почтенных сынов с пятнадцатой колонии он знать не мог, о его связи с Нильсом тоже бы не догадался, да и за Чарли Алмаза его не принял бы даже слепой. У Вэйла была уйма времени, чтобы придумать кучу подходящих ответов на этот вопрос, но он бросил эту затею почти сразу.
Гораздо больше его волновало, как отсюда выбраться.
Следом за охранниками в комнату ввалился еще один человек. И черт, лучше бы Вэйл остался лежать!
Так он хотя бы высказал бы ему свое неуважение.
— Так и знал, что это окажешься ты, — Нильс Конлан вытащил из кармана платок и вытер им потную шею, — Кто же еще?
Вэйл демонстративно отвернулся от взгляда его свинячих глазенок.
— Время тебя любит, — Нильс опустился на стул, и тот противно скрипнул, — Совсем не изменился за эти годы.
— А ты еще больше ряху нажрал, — Фыркнул Вэйл, — Не боишься, что треснет?
Закурить захотелось так сильно, что пилот не сдержался и все-таки нашарил в кармане портсигар. Совершенно пустой.
— И манеры все те же, — Хмыкнул Конлан, потянувшись к карману замызганного комбинезона, — Правду говорят, сколько волка не корми…
Задумчиво замолчав, он протянул Вэйлу сигарету.
— Зачем ты пришел? Позлорадствовать? — Пилот наконец нашел в себе силы повернуться и посмотреть в это ненавистное рыло.
— Больно ты мне нужен! Дельце есть. Освободитель просил.
— И где же он сам? — Нахмурился Вэйл, — Или я такая мелкая сошка, что ко мне можно и шавок подсылать?
Оказывается, годы тюрьмы заставили его подзабыть, что за человек Нильс Конлан. Мясистый кулак врезался Вэйлу в челюсть так неожиданно, что он не успел даже отреагировать. От удара его отбросило к стене, и пилот безвольным мешком рухнул на койку.
— А я еще за тебя поручился… — С сожалением цокнул языком бывший капитан, — Ублюдок неблагодарный!
— И чего же твой хозяин от меня хочет? — Вэйл осторожно потрогал ноющую челюсть.
Стоило ему убрать руку от лица, как пальцы Нильса сомкнулись у него на горле. Надо было признать, что для своего возраста и комплекции он двигался неестественно быстро, а силой отличался поистине медвежьей — Вэйл бил ногами и брыкался, обеими руками пытался ослабить тиски у себя на горле, но Конлан так и не отпустил его, пока сполна не насладился страданиями бывшего подчиненного.
— Ты мне с этим завязывай, Кертен, — Он дохнул на Вэйла застарелым перегаром, — Я тебе не шпана из подворотни. А ты здесь не больше помойной крысы…
Пальцы на горле разжались, и пилот судорожно схватил воздух, больше всего на свете боясь того, что Нильсу снова придет в голову повторить этот свой приемчик.
— Ч-что вам от м-меня нужно? — Хрипло выдавил он, держась за измученную шею и глядя на то, как Нильс заново усаживает свой зад на стул.
— Войдешь в группу по сборке движка. Такого же, как стоит на “Алмазе”.
— Но… такой движок, — Вэйл никак не мог справиться с голосом, — Никто не знает, по какому принципу он работает. Чарли сделал его в единственном варианте…
— Так узнай, мать твою! — Рявкнул Нильс, — На кой хер ты еще нужен?
Вэйл всегда вздрагивал от его крика. А сейчас — тем более.
— И что потом? — Вэйл чувствовал, как дрожь охватывает все тело, — Он что, хочет вылететь на нем за пределы системы?
— А это уже не твоего ума дело!
— Ладно, тут ты прав, — Кивнул пилот, — Но я не был бы пиратом, если бы не спросил о цене. Что он мне предлагает?
— А то ты не догадываешься, — Скривился Нильс. На счастье Вэйла, рука капитана на этот раз потянулась не к его шее. Конлан ткнул себя куда-то в район заплывших жиром ключиц и хищно улыбнулся, — Не говори, что тебя не волнует эта штука.
Несмотря на то, что выбора Вэйлу не оставили, он не стал бы говорить, что ситуация, в которой он оказался, теперь казалась ему такой уж паршивой. Как-никак, пространство для маневра у него было — при хорошем раскладе можно было бы даже и от механизма избавится, и Нильсу с сыночком отомстить. Придется, конечно, изрядно попотеть, но подарков судьбы он и не ждал.
— Когда я закончу, мне разрешат свалить отсюда? — Вэйл понимал, что этим вопросом он фактически дает согласие служить Бастарду.
Нильс, похоже, знал, что он об этом спросит:
— Я лично вышвырну тебя со станции, чтобы никогда больше не видеть твою неблагодарную рожу.
Платье, которое обещала Эсме, было готово на следующий день. Еще через два дня девушка притащила Лоренте блузу и юбку, сшитые по тем же меркам, и объяснила, что любая ее прихоть будет исполнена по первой же просьбе.
Ничего подобного Лорента не носила с детства — фасоны и ткани, к которым она привыкла, были проще и дешевле, да и смотрелись не в пример скучнее. Теперь же она вновь была одета сообразно статусу Хранительницы и жила в покоях, которые, пусть и не полностью, но напоминали ей родной особняк на второй колонии — обитая бархатом мебель, тяжелые шторы, картины на стенах и великолепная электрическая люстра под потолком.
Вот только все это не приносило ей и капли той радости, какая рисовалась девушке в мечтах — а все потому, что способность наслаждаться роскошью полностью вытеснили ярость и чувство какой-то неправильности, ошибочности происходящего.
Нет, она вовсе не жалела о том, что сказала Наю, но сомнения в себе и окружающих грозились сожрать ее заживо. Поначалу Лорента думала, что все эти гнетущие мысли — последствия затяжной усталости и непрестанного напряжения, но дни сменялись один за другим, а легче не становилось. Не помогали ни разговоры с бабушкой, внезапно решившей плыть по течению и поддаться обстоятельствам, ни расспросы новых знакомых о Бастарде и всем, что было с ним связано.
— Станция? А что станция? — Хмурилась Эсме, поглаживая холеную белую кошку кончиками пальцев, — Меня мало волнует, на чьи деньги она построена. Главное, что не на мои.
— А сам он откуда? И как его зовут? — Лорента не теряла надежду докопаться до правды, но Эсме либо не хотела отвечать, либо действительно не интересовалась прошлым человека, который предоставил ей все необходимое для жизни.
— Боже мой, понятия не имею! — Скривилась Хранительница, — Если тебе так интересно — спроси у него сама.
В тот момент Лорента и сама подумала об этом. Но спросить почему-то не решалась. Бездействовать было тревожно и неприятно, но ворошить то, о чем она не имела никакого представления — поистине страшно. Она и без того ходила по лезвию, держа в тайне истинный замысел Ная.
Девушка прекрасно понимала, что отговорить и переубедить его не получится, но лишить силы всю Триаду лишь из-за того, чтобы она не досталась человеку, которому он не доверял — казалось ей чем-то из разновидностей мании величия. Способов помешать ему, не подвергая при этом гневу и закономерному наказанию от Бастарда, она не видела, а потому продолжала бездействовать, день ото дня слоняясь между досуговыми залами, покоями Хранителей и собственной комнатой, ведя пустые разговоры, раскладывая пасьянсы и музицируя.
Быть может, наставить Ная на путь истинный удалось бы Вэйлу, но никто из людей, с кем она общалась, даже не слышал о человеке с таким именем — должно быть, пилот отбыл со станции при первой же возможности и уже думать забыл об их с Наем существовании.
Вот и выходило, что несмотря на размеренный темп жизни Хранительницы, проводящей время в разговорах и медлительных развлечениях, Лорента продолжала ворочаться перед сном и в испуге вскакивать по ночам, когда сновидения вновь и вновь подбрасывали ей образы, видеть которые со спокойной душой она не смогла бы, даже если бы с корнем вырвала из сердца все воспоминания о Нае.
А она этого не сделала. И не сделает никогда в жизни.
Уж слишком ценно было все то, что она пережила, пока гналась за Клеткой. Даже здешняя роскошь и беззаботность не могла сравниться с той бурей эмоций, опасности, риска и нежности, что подарила ей экспедиция. Здесь она ни разу не играла на виолончели так самозабвенно, не лгала так изысканно и не танцевала так старательно, как тогда. И все это, как ни крути, тянуло за собой неизбежные мысли о Нае.
За те дни, что прошли с момента их ссоры, она не видела его ни разу. Най словно растворился в воздухе и остался только в ее памяти, неизменно вызывая вместе с воспоминаниями приступы бессильной ярости — на него и на саму себя. Лорента бы не переиграла бы случившееся по-другому, как он сам ни за что бы не отказался от своих слов — а значит, виноваты были они оба.
Наверное, все, на что она позволила себе надеяться, было ошибкой, глупыми грезами чрезмерно наивной для своих лет девушки — Лорента продолжала быть человеком из своего мира, сверкающего и возвышенного, а Най по-прежнему оставался вечно спешащим, категоричным и упрямым. Глупо было думать, что им светит что-то серьезное…
И все же девушке казалось, что эта ссора вырвала из ее сердца огромный кусок — которого сейчас и не хватало для того, чтобы она успокоилась и перестала думать, что ее жизнь катится в какую-то бездну.
Даже вечерами, когда Хранители собирались у кого-нибудь в покоях и развлекали друг друга в силу собственных возможностей, Лорента не находила, на что отвлечься. Пустые женские сплетни, что дамы гоняли по кругу, не вызывали в ней и капли того восторга, в какой они приводили Эсме. Небезынтересно было разве что рассматривать Древности, что находились у Других хранителей, но отчего-то это занятие казалось приятным одной лишь Лоренте. Возможно, остальные уже успели вдоль и поперек изучить диковинки, хранящиеся у соседей, потому как демонстрировали они их с таким скучающим видом, словно предмет у них в руках — обыденность вроде шляпки или конного экипажа.
Спустя несколько дней уговоров на одном из таких вечеров Эсме все-таки поддалась и явила взору Лоренты вещицу, о которой прежде девушке доводилось только слышать.
— Это просто фотоаппарат, — Эсме открыла запыленную коробку с помятыми углами и вытащила на свет серый прибор с объективом и прямоугольником с щелочкой под ним.
— Ты что!? — Лорента осторожно приняла Древность из ее рук, — Это же “Полароид”! Он печатает фотографии прямо на ходу!
Остальные гости, занятые своими делами, мало разделяли ее любопытство — на них даже толком никто не смотрел.
— Может и так, не знаю, — Пожала плечами Эсме, — Он все равно не работает.
— Дело не в этом, — Лорента с восторгом повертела фотоаппарат в руках, чтобы рассмотреть его конструкцию со всех сторон, — Это же такая редкость!
Наю страшно бы понравилась эта вещица. Возможно, ему даже хватило бы ума понять принцип ее работы и вернуть прибор к жизни.
Лорента отогнала эту мысль.
— Только представь, как это было чудесно, — С тоской сказала она, — Сколько воспоминаний видела эта вещь! Сколько всего помогла сохранить…
На мгновение ей показалось, что Эсме не слушала. Хранительница сложила руки на груди и отошла к иллюминатору, уткнувшись в бескрайнюю темноту космоса. Но, оказалось, она не потеряла нить разговора:
— Раз так нравится, забирай. В шкафу хоть место освободится.
Лорента не поверила своим ушам:
— И ты так запросто отдашь мне его? Я… не смогу тебе заплатить.
— О чем ты, какие деньги? — Отмахнулась Эсме, — Отец всучил мне его, словно тут кому-то нужно подтверждение, что я Хранительница. Без этого что ли не понятно?
— Понятно, но… мы на то и Хранители, чтобы беречь наследие Древних.
Лорента поняла, что сболтнула лишнего, только тогда, когда Эсме поморщилась, а спустя секунду все-таки совладала с собой и наигранно кивнула:
— Да… наверное.
Так ведут себя люди, когда ты просишь их сделать что-то откровенно им опостылевшее. Лорента с горечью поняла, что заговорила о Древностях не с тем человеком.
Впрочем, другие тоже не спешили разделять ее мнение. Как назло, весь их диалог слышала сидящая неподалеку мадам Гилькайн — чья-то пожилая вдовствующая родственница. Из-за продолжительной болезни она была редкой гостьей на подобных приемах, и стала потихоньку возвращаться в свет только сейчас, когда на станции появилась Клетка, благоприятно влияющая на ее здоровье.
— Вы еще слишком юны, моя деточка, — Вклинилась она, оторвавшись от бокала с шампанским, — В жизни полно вещей гораздо более важных и требующих нашего внимания.
— И все же сейчас вы здесь лишь потому, что моя бабушка сберегла Клетку, — Решительно ответила Лорента, — А я ее нашла.
Гилькайн не хотела ссоры, поэтому, когда она поняла, что Лорента не намерена отступать, поспешила смягчить свой тон.
— И за это я вам благодарна, — Взмахнула веером она, — Вам и тому презабавному тощему юноше в очках…
Эсме хмыкнула. Окажись тон дамы чуть менее насмешливым, Лорента, должно быть, тоже приняла бы эту шутку, но сейчас ей пришлось держаться изо всех сил, чтобы не броситься отстаивать задетую честь Ная.
Как оказалось, это было только началом.
— О, я недавно видела его, — Подхватила Эсме, — Он несколько часов кряду сидел у Веера с каким-то прибором и что-то строчил. Я хотела спросить, зачем он тратит на это время, но потом поняла, что мне все равно. Похоже, он так сроднился с Древностями, что сам стал такой же — бессмысленный и закостенелый.
Посмеявшись над своей шуткой, она хлебнула шампанского и внезапно показалась Лоренте самой глупой курицей на свете. И как она раньше этого не замечала?
— Лишь благодаря таким, как он, мы сможем раскрыть тайну Предела, — Отчеканила девушка.
— О, Лорента была с ним на одном корабле и, должно быть, просто привыкла к его смешным странностям, — Объяснила Эсме, развернувшись к мадам Гилькайн.
— Он никогда не казался мне смешным, — Недоуменно покачала головой Лорента, — Он очень умен и талантлив.
“А еще упрям, как осел” — напомнила себе девушка, чтобы спуститься на землю.
— Для простолюдина — возможно, — Пожала плечами Эсме.
“А ты непроходимо тупа и узколоба для дворянки” — мысленно подметила Лорента. В действительности же она промолчала и окинула взглядом гостей в поисках кого-то, с кем можно завязать разговор и благополучно покинуть этих глупых напыщенных куриц.
Кроме бабушки не нашлось никого.
— Прошу меня простить, — Лорента даже не пыталась придать голосу дружелюбия. А они не стали размениваться на вежливость, молча отпустив ее.
— Они всегда были такими вздорными? — Без лишних прелюдий бросила Лорента, усевшись на диван рядом с бабушкой. Музыка поглотила ее слова для всех ненужных ушей, — Или это Бастард их так испортил?
— Скажу тебе по секрету, милая, — Бабушка даже не смотрела на нее, лениво скользя взглядом по гостям и удерживая на лице учтивую улыбку, — Больше половины из этих людей на самом деле друг друга ненавидят. Но, как видишь, все улыбаются. У некоторых даже нет на это рациональных причин. Им просто нравится эта игра.
“Игра” — это верно подмечено. Вот, во что превращается жизнь, когда ее некуда девать. И нечему посвятить.
Не успел Вэйл устало опереться на свод арки и прикурить, как услышал, что к нему кто-то идет. Черт возьми, можно хоть на минуту оставить его в покое!
Приготовившись выплескивать заковыристые ругательства, он яростно развернулся и тотчас же загасил свой пыл.
В коридоре стоял Най.
Вэйл не бросился к нему с объятиями только потому, что в руках у него была сигарета. Кто бы мог подумать, что после недели работы в мастерской Бастарда с бесконечными бесплодными сборками и разборками корабельных движков под гавкающие крики Нильса и подначки его сыночка, опостылевшая, как он считал прежде, бледная рожа покажется ему практически родной.
— Ну ничего себе! — Выпалил пилот, — Ты здесь какими судьбами?
Най шагнул ближе и выглянул в ангар. В обеденное время большинство рабочих уматывали в свои комнаты или в столовую, а потому сейчас здесь было тихо, как ночью.
— Мой визит должен остаться незамеченным, — Най заговорщически дернул бровью.
— Так ты как раз вовремя — видишь, никого нет! — Развел руками Вэйл.
— Поэтому я и пришел во время перерыва. Правда, думал, что найти тебя будет труднее…
— Мне с этими придурками не по пути, — Вэйл крепко затянулся и выдохнул облачко дыма в противоположную от Ная сторону, — Лучше уж в тишине постоять. Как ты вообще узнал, что я здесь?
Най удивленно ухмыльнулся:
— Ты же сам говоришь, что я гений. Сложил два и два и понял, что Бастард тебя ни за что не выпустит. Пилоты везде на вес золота. А все, кто связан с кораблями, обитают на нижних ярусах.
Было видно, что сам Най рад встрече ничуть не меньше Вэйла. И это после того, как пилот угрожал его убить! Видимо, не одному ему в резиденции Бастарда было, мягко говоря, одиноко…
Впрочем, у Ная была Лорента…
— А ты у нас, значит, на верхних обитаешь? — Предположил пилот.
— Можно и так сказать, — Най запустил руки в карманы новенького костюма, — Так что, у тебя есть минутка?
— Для тебя, гений, целый час, — Развел руками Вэйл.
— С чего бы это? — Подозрительно сощурился ученый.
— Считай, что ты особенный. Категория хороших знакомых, которых у меня не получилось угробить.
Лишь спустя секунду Вэйл понял, как страшно на самом деле прозвучали эти слова. “Не думай о Лилит” — приказал себе он. И выпалил первое, что пришло в голову при мысли о том, что надо бы отвлечься.
— Какой идиот обсуждает дела в гараже? Пойдем-ка, знаю тут одно местечко…
— Надеюсь, это не бордель?
— Какой тебе бордель!? — Рассмеялся Вэйл, — Харчевня! И жрачка знатная, и пойло не разбавляют. Угощу тебя, а то за мной ведь должок…
— Да я уже давным-давно об этом забыл…
— А я вот — нет! — Он грубо приобнял Ная за плечо, чуть не сбив его с ног, и повел за собой, — Давай-давай, а то кашлять ты вроде перестал, но все еще за шваброй прятаться можешь…
Най ожидал, что харчевня, куда его потащил Вэйл, окажется гораздо хуже. На деле это было пусть и не очень чистое, но душевное место с деревянной мебелью, расторопной прислугой и толпой громогласных рабочих со всех концов станции. Не будь Най в костюме, они с Вэйлом с легкостью бы затерялись на их фоне — впрочем, это и не понадобилось. Они без проблем отыскали столик в углу зала и тихонько там засели, заказав по порции жаркого и по кружке пива.
— Ну, давай, выкладывай, гений, — Попросил Вэйл, развалившись на стуле.
Всю дорогу до нижних уровней Най был тверд и непоколебим в том, что скажет Вэйлу, но сейчас отчего-то вмиг растерял всю свою уверенность и замялся, не находя слов.
Черт, была не была! Он уже разболтал все свои замыслы Лоренте, которая взяла и переметнулась на сторону Бастарда. Раз за ним все еще не пришли его люди, значит, девушка не сдала его, но риск все равно оставался.
В этом плане даже Вэйл теперь казался надежнее — как-никак, человек, прошедший через тюрьму, лучше понимает последствия своих действий.
— Я считаю, что Бастард не должен владеть Триадой, — Выпалил Най, — И пытаюсь сделать так, чтобы она утратила все свои свойства.
— Черт, я уж подумал, что ты вновь решил ее свистнуть! — Хмыкнул Вэйл.
— Я уже неделю бьюсь над этим, и нашел парочку закономерностей, — Най дождался, когда официант поставит заказ им на стол, хлебнул пива и продолжил, — Но мне нужно проверить мои теории.
Вэйл взялся за ложку:
— И при чем тут я?
Най замер:
— Так ты поможешь мне?
— А я похож на того, кто станет задавать вопросы, которые ему нахрен не сдались? — Вэйл тщательно прожевал кусок мяса, — Может, я тоже считаю, что Бастард — мудень, каких поискать? Обломать его сам бог велел, и я с радостью помогу это сделать.
У Ная словно груз свалился с плеч. Он с воодушевлением зачерпнул жаркого и положил в рот. Давненько еда не казалась ему такой вкусной — тем более, что здесь она была почти как на колонии — настоящая, а не засушенная или консервированная, как на корабле.
— Мне нужно, чтобы ты нанес себе травму, — Перешел к делу он, — Порежь палец, прикуси щеку, поставь синяк — мне все равно.
— Это еще для чего?
— На станции Клетка. Она должна исцелять всех без исключения. Но я нашел его. Исключение.
— И кто же это? — Поинтересовался Вэйл.
— Я. И, возможно, Лорента.
— С чего ты взял? Ты, что, снова стал кашлять?
— Нет, с этим все в порядке. Но мое зрение, — Для пущей убедительности Най снял очки, — Оно не улучшается, хотя должно. Я хочу проверить, связано ли это с нашей экспедицией. Если окажется, что тебя Клетка исцеляет, значит, подтвердится другая моя догадка…
Вэйл покрутил раненым плечом:
— Исцеляет, как пить дать! Все зажило, как на собаке! Но если ты хочешь проверить, я хоть сейчас готов…
Он схватил со стола вилку и ткнул ей себе в руку. Из четырех неглубоких ранок мгновенно выступила кровь. Если бы кто-то из посторонних это видел, их обоих наверняка сочли бы сумасшедшими.
— А что Лорента? — Осведомился пилот, как ни в чем не бывало продолжив трапезу, — Ее Клетка исцеляет?
Меньше всего на свете Наю хотелось говорить о Лоренте. Но эта тема была неизбежна — а потому он откинулся на спинку стула и глотнул пива, чтобы собраться с мыслями.
— Я не знаю, — Сухо сказал он, — Мы с ней… не общались.
— Это как так? — Вэйл положил ложку, — Вы же оба там… наверху.
— Она нашла то, что искала, — Най не мог предположить, что эти слова окажутся такими тяжелыми.
— Не понял, — Вэйл склонил голову с непритворной озадаченностью.
— Там ее бабушка, — Ответил Най, — И толпа других Хранителей. Бастард держит их на коротком поводке, чтобы тешить свое эго. И ее теперь — тоже.
— Чтобы Лапуля села на поводок..? — Вэйл почесал затылок и уставился на ученого, — Чем ты ей так подгадил?
— Тем, что позволил себе верить, будто из всего этого может что-то получиться, — Най вновь хлебнул пива, в глубине души мечтая, чтобы оно оказалось чем-то покрепче, — Идиот!
И как она только может не замечать, насколько они ничтожны! Най прокручивал эту мысль в голове снова и снова — и не находил ответа. Лорента — такая сообразительная, такая проницательная — и повестись на этих пустышек и бездельников, днем и ночью перемывающих чужие кости! Неужели все, чего она хотела от жизни — это стать такой же бесполезной куклой в красивых нарядах?
Это было настолько непохоже на ту Лоренту, которую он знал, что Най находил для себя только одно объяснение такой перемене — она снова врала. Вот только кому — Хранителям или ему? Второй вариант был гораздо вероятнее, потому как объективной причины водить за нос собственную бабушку он не видел.
Най пытался поставить себя на ее место, но снова и снова приходил к тому, что ничем не мог оправдать ее предательство. Видеть своими глазами методы Бастарда — и отказаться помешать ему! Уму непостижимо!
— А ты не думал, что это какая-нибудь очередная ее интрижка?
Вот, даже Вэйл пытался оправдать эту авантюристку! И как она только умудрилась околдовать их обоих?
Наверное, слишком убедительно изобразила хорошего человека…
Най покачал опущенной головой:
— Я думал обо всем. Подумаю еще пару минут — и голова взорвется.
Вэйл так долго не отвечал, что Най даже поднял на него глаза. Пилот, как оказалось, этого и дожидался:
— Ты что, правда в нее втюрился? Дурак что ли!?
Напиться хотелось неимоверно. Но пиво не производило никакого эффекта. Най опустошил свою кружку и мрачно глянул на Вэйла:
— А кто же еще?
Лоренте не спалось. Она столько времени ворочалась в постели, что в какой-то момент решила, что пора бы уже наступить утру, но, посмотрев на часы, поняла — до утра еще далековато…
Тогда она бросила прокручивать в голове одни и те же мысли, и решительно поднялась с кровати. Собственные покои прежде не казались ей клеткой, но сейчас бессонница довела ее до такого безумия, что она сочла бы тюрьмой всю эту станцию. Никогда прежде ей не хотелось сбежать так сильно — вот только она понятия не имела, куда.
Каждое из принятых решений в ночи казалось ей роковой ошибкой, а сама она стала лишь предметом для чистой, незамутненной ярости. На свете не осталось людей, которых Лорента ненавидела бы больше, чем саму себя.
Разбудить бабушку в соседних покоях она не решилась. Все равно она сочтет терзания девушки юношеской глупостью. Вот и выходило, что сейчас у нее есть только одна дорога…
Шлепая босыми ногами по железному полу, Лорента выбралась из своих комнат в полутемный коридор в одном ночном халате. Несмотря на неделю, прожитую на станции, девушка все еще плохо ориентировалась в хитросплетении здешних переходов — впрочем, сейчас ей было плевать даже на перспективу заблудиться.
Ночью все светильники на станции переводили в режим экономии — сейчас их света едва хватало на то, чтобы рассеивать кромешную темноту — так что Лорента двигалась практически наощупь, надеясь только на свою ненадежную память.
По дороге к нужному залу девушка почти молилась, чтобы он оказался не заперт — и дверь действительно была открыта. Лорента улыбнулась предвкушению встречи с Клеткой — хотя и сама до конца не понимала, зачем она сюда пришла.
Клетка могла вылечить любую рану, любую болезнь. Но никак не разбитое сердце.
Из зала, где стоял артефакт, лился приглушенный, но гораздо более яркий свет. Лишь подойдя к двери почти вплотную, Лорента поняла, что внутри кто-то есть.
Кому же не спится в такое время?
Опасаясь конфуза или даже неприятностей покрупнее, девушка прижалась к дверному косяку и глянула в проем.
На полу возле Клетки, окруженный листками, блокнотами и книгами, сидел Най. Растрепанный, без сюртука, с каким-то механизмом одной руке, другой он судорожно строчил что-то в тетради, лежащей на колене.
Лорента закусила нижнюю губу. Вломиться в зал, накричать на него, разорвать все эти чертовы записи, дать пощечину, поцеловать… Всего этого хотелось ей так нестерпимо, что девушка впилась ногтями себе в ладонь, чтобы хоть как-то привести мысли в порядок.
Что это — шанс исправить все те ошибки, что она натворила, или возможность наломать еще больших дров?
Он никогда не узнает, что она была здесь. Это оказалось для Лоренты решающим аргументом. Проклиная саму себя за все сразу, она отстранилась от двери и ушла так же тихо, как и пришла.