Клетка для лжецов

Глава 33

Вэйл понадеялся, что не ошибся дверью. Будет очень глупо, если в комнате, куда он долбился к возгласами “Давай открывай! Ты что, сдох там!?” на самом деле живет чопорная дамочка или сварливый старикан, который вмиг укажет работяге с нижних уровней его место.

Но дверь все-таки открыл Най — помятый и заспанный, как последний пьянчуга, да еще и без очков. Вряд ли он вообще понял, кто к нему нагрянул, когда Вэйл ввалился в комнату и плюхнулся в первое попавшееся кресло.

— Середина дня, а он дрыхнуть вздумал! — Вэйл оглядел приличную гостиную, чем-то неумолимо напоминающую квартиру Ная на двадцать четвертой, — Давай, просыпайся!

Судя по всему, дрых ученый прямо на диване — если верить скомканному одеялу и подушке, что упала на пол.

— У тебя что-то важное? — Най потер заспанные глаза и уселся на стул рядом с Вэйлом. Прямо на записи, что на нем лежали.

Вэйл молча показал ему руку, которую он вчера проткнул вилкой. На ней не было и следа от ран.

— Черт, я ничего не вижу, — Най на ощупь нашарил на низком столике очки и водрузил их на нос.

— Все зажило, дубина! — Объяснил Вэйл, — Ты был прав!

Вот только он пришел сюда далеко не за тем, чтобы похвастаться ученому целительной силой Клетки — но это уже дело отдельного разговора…

— Значит, моя теория подтверждается, — Най схватил из груды книг именно ту, в которой чудесным образом оказался листок, вдоль и поперек исписанный его мелким почерком, — Дело вовсе не в Хранителях…

— Так, давай не умничать, — Попросил Вэйл, — Если объясняешь, то объясняй по-человечески. Или не пудри мне мозги.

— Ладно, смотри, — Най встрепенулся, бросил листок на стол и зачесал назад вздыбленную челку, — Не думал, что скажу это, но мне кажется, что мой отец просчитался по всем фронтам.

— Это ты про себя? — Хмыкнул Вэйл, — Не суди так строго, у всех бывают неудачные дни…

Най поднял на него суровый взгляд, по которому было понятно, что он едва сдерживает улыбку:

— Кажется, я уже начинаю привыкать к твоим шуткам…

— А я начинаю скучать, когда мне некого поддеть! — Хлопнул по колену Вэйл, — Ладно, что там дальше? В чем твой батя облажался?

— Он искал условия стабилизации Триады, — Най вновь взял листок — на этот раз изрядно потрепанный и, очевидно, старый, — И думал, что дело в Хранителях — мол, именно они своим присутствием поддерживают Триаду в спокойствии.

— Так вот, зачем Бастард окружил себя этими фиглярами, — Догадался Вэйл.

— Но дело не в них. Дело вообще не в этом. Для сдерживания “всплеска” не существует условий. Он просто происходит, и все. Он неизбежен. Ты ведь не ждешь, что вода не побежит кругами, если ты бросил в нее камень. Так вот это… такая же естественная реакция.

Вэйл мало что понял, кроме того, что Най был буквально одержим этим дерьмом. Может, это, конечно и к лучшему — как-никак, именно за такими ребятами будущее. По крайней мере, пилот хотел в это верить.

— Но у “всплеска” есть ограничения. И сейчас они гораздо более явные, чем тогда, когда он уничтожил все на Последнем корабле, — Продолжал чеканить Най, — Потому что Триада заметно ослабла с тех пор.

Вэйл понял, что еще минута таких излияний, и у него закипят мозги.

— Какое отношение это имеет к тому, что я проткнул руку вилкой? — Напрямую спросил он.

Ответ был более чем исчерпывающий.

— Самое прямое! — Най аж вскочил на ноги от перевозбуждения, — Триада стала… избирательной в том, кого исцелять. Теперь она действует только на тех, кто не “заражен” ее следом сам.

— Что значит “заражен”? — Нахмурился пилот.

— Дело в том, что Триада не бывает пассивна. У нее два свойства — накапливать и раздавать. Когда у тебя нет денег, ты ищешь, где их взять. И берешь только у тех, у кого они есть. Здесь то же самое. Я принял снадобье, заряженное этим следом — и теперь раздаю этот след сам. Поэтому я для Триады — не тот, кому надо помогать.

— А Лапуля? Почему ты думаешь, что она такая же?

Най как будто ждал каждый его вопрос:

— Во время обряда ей ввели нефритовый порошок, — Он активно жестикулировал, наверное, считая, что это поможет Вэйлу понять его изыскания, — Он тоже был заряжен следом. Потому что один нефрит способен заряжать другой — из-за этого они смогли водить меня за нос с подделкой, которая целый год заменяла в музее настоящие Веер и Шахматы. Мой энергометр видел след — но на тот момент я не различал, что он может быть разным. Первичным — от настоящей Триады — и вторичным — заряженных ею нефритов или людей.

Вэйл окончательно сдался — он не понимал ни слова из того, что пытался донести до него Най.

— Что в итоге, умник? Как ты собираешься обламывать господина Бастарда?

Най задумчиво потер подбородок, на котором пробивалась щетина:

— Это я пока не знаю. Но одно я знаю точно — всплеск неизбежен, если они совместят Триаду.

— И что, нам всем кранты?

— Вообще-то, можно попробовать обойтись вообще без жертв. Или, по крайней мере, минимизировать их. Но знаешь, что самое главное?

— Не тяни уже, гений! Я не понял добрую половину из того, что ты тут наморосил. Может, хоть это пойму…

Даже замечание Вэйла ничуть не поумерило восторг ученого. Он походил на безумного гения, когда радостно выдал, подавшись вперед:

— После “всплеска” Триада перестанет функционировать вовсе. У нее просто не останется энергии, если она не найдет, от кого подпитаться. А она не найдет!

Наконец-то Вэйл уловил, к чему он клонит:

— Значит, ты хочешь совместить Триаду.

— И, желательно, руками нашего Бастарда, — Най зловеще улыбнулся. Вэйл даже не знал, что он может выглядеть столь угрожающе, — За что боролся, на то и напоролся, как говорится.

Звучало это, конечно, просто прекрасно, вот только уж больно гладко это представлялось ученому. Вэйл поспешил спустить его с небес на землю:

— Думаешь, этот князек станет делать такую работу своими руками? Для этого у него есть прихвостни…

Не успел он это сказать, как в голове сложилась полная картина. Словно жизненно важную шестеренку повернули до щелчка, и механизм наконец заработал, как надо.

Теперь настал черед Вэйла вскакивать от восторга. Най, задумчиво чесавший репу, аж замер.

— Черт возьми, а ты и вправду гений, Ардайк! — Воскликнул пилот, — И я от тебя, видать, понабрался.

— Не льсти себе, — Ухмыльнулся ученый, — Выкладывай, что ты придумал?

— Тебе это не понравится. Разве что ты наступишь на горло своей правильности…

Най сложил руки на груди:

— В случае, если у тебя есть весомые аргументы — наступлю, не сомневайся. Ты же хочешь кого-то подставить, верно?

— Это спасет наши задницы, — Кивнул Вэйл.

— Недостаточно, — Возразил Най.

— Хорошо, — Вэйл внезапно помрачнел. Сомнения грызли его со страшной силой, но он все-таки решился, — Ты считаешь меня подонком. А если я скажу, что эти двое сделали меня таким?

Най ошарашенно уставился на Вэйла. Чего он точно не ожидал — так это душеизлияний. Впрочем, сам пилот ожидал этого от себя едва ли не меньше.

— Из-за них погибла девушка, которая была для меня всем, — Припечатал Вэйл, — А вслед за ней и я сам.

Най потратил целый день на то, чтобы расписать свои фальшивые выводы и открытия на отдельном листе. Нужно было сделать их понятными для человека, ничего не смыслящего в нефрите, и одновременно с этим правдоподобными, похожими на настоящие заметки ученого.

В итоге он все равно остался недоволен окончательным вариантом, но Вэйл убедил его, что Нильс Конлан непременно поверит в положения фальшивой теории.

В их плане и без того хватало слабых мест, но у Ная совершенно не осталось сил придумывать что-то другое. Подготавливая записи, он думал только об одном недочете — том самом, который касался Лоренты.

Нельзя было допустить, чтобы девушка прознала про их с Вэйлом замысел. Мало ли как она отреагирует на попытку уничтожить силу Триады, подвергнув при этом риску ее новых друзей? Еще страшнее было то, что она и сама могла оказаться в эпицентре этой бури…

— Значит, отвлеки ее, — Только и сказал на это опасение Вэйл.

— Как у тебя все просто! — Воскликнул тогда Най, — Ладно, черт с ней, с нашей ссорой — но как я узнаю, когда именно они станут это делать?

— Значит, подпиши в своей теории благоприятное время! Эти олухи в жизни не поймут, возможно ли его рассчитать! И прекрати трястись, как мальчишка. На тебе совсем плевое дело — швырнуть листок и отвлечь девку! Рассказать тебе, как это делается?

— Нет уж, сам разберусь, — Фыркнул Най.

На том они и сошлись — ученый вбрасывает информацию, а Вэйл следит, чтобы все прошло, как следует.

И все же, идя по центральному коридору станции, Най чувствовал себя самым последним идиотом на свете. Ему казалось, что они с Вэйлом просчитались сразу во всем. Что угодно могло пойти не так — слишком много нюансов и тонкостей.

“Соберись и действуй!” — приказал себе Най, и этот приказ отдал ему мысленный голос Вэйла.

Как пилот и обещал, Нильс Конлан — упитанный лысый человек в поношенной лётной куртке — вышел из большой столовой ровно в девять вечера. Обитатели станции к этому часу уже потихоньку расходились по своим отсекам, а потому народу в коридорах стало заметно меньше, так что вероятность того, что брошенный листок подберет кто-то другой, была критически мала.

Они с Вэйлом продумали даже такую мелочь, как конкретное место, где он должен запнуться и выронить книги — на повороте, возле огромного горшка, из которого росло крепкое приземистое деревце. Именно за него и должен забиться листок — не слишком заметно, так, чтобы можно было поверить, что Най мог его пропустить.

За вчерашний день ученый отработал это движение до автоматизма. Носок ботинка цепляется за брючину, упасть на колено, рассыпать книги, незаметно подтолкнуть листок к горшку, чтобы он заехал, куда надо.

— А ты уверен, что он знает, кто я такой? — С сомнением спросил он у Вэйла, когда они просчитывали все мелочи.

— Я слышал, как он рассказывал про тебя сыночку на следующий день, как мы прибыли сюда, — Кивнул пилот.

— А если он захочет вернуть мне листок?

— Не, гений, — Цокнул языком Вэйл, — Он считает тебя мутным типом и подозревает, что ты строишь козни Бастарду. А тут такая случайность — чем не удача и возможность выслужиться перед хозяином?

В тот момент Най усомнился в словах пилота, но сейчас Нильс Конлан разыграл их сценарий как по нотам — по крайней мере, Наю хотелось в это верить, потому что он со своей неровно собранной стопкой книг уходил все дальше, а оклика ему в спину так и не было. Оборачиваться было нельзя — ученый бросил на Конлана мимолетный взгляд бокового зрения только тогда, когда уже почти скрылся за поворотом. Одна рука его искала — или наоборот, прятала — что-то в кармане штанов.

— Дадим ему часок времени, — Предполагал Вэйл, — Он рванет к Бастарду сразу же, как поймет, что к нему в руки попала инструкция по совмещению Триады.

Свернув за угол, Най облегченно выдохнул. Пилот просил его быть хладнокровным, но когда совершаешь преступление впервые, ни о каком хладнокровии не может идти и речи. Ученый запрещал себе думать о том, какие последствия может повлечь за собой их с Вэйлом “план освобождения”, но одновременно с этим он успокаивал себя тем, что в любом случае этим они спасут в разы больше людей, чем погубят. Наверное…

Лоренте понадобилось почти полторы недели, чтобы решиться. Теперь пути назад не было.

— Вы просили аудиенции, — Голос Бастарда разрезал тишину, как нож, — Что-то случилось?

Девушка даже вскочила со стула, на котором сидела. Зал аудиенций — огромный и гулкий, с высоким потолком и колоннами — давил на нее похлеще крохотной каморки.

А все из-за того, что она по-прежнему боялась этого человека, несмотря на то, что все вокруг — разве что кроме Ная — ему доверяли.

И все же она набралась сил заглянуть в глаза своему страху — в прямом и переносном смысле этого слова — и, возможно, убедиться, что бояться его вовсе не стоит.

— Нет-нет, все в порядке, — Заверила она, подойдя чуть ближе. Бастард снова был во всем черном — от ботинок до кончиков перчаток.

— Тогда в чем же дело? — Склонил голову он.

“Удивительно, — подумала девушка, — Насколько красивое во всех смыслах лицо может вдруг стать отталкивающим”. Она судорожно искала в лице мятежника хоть одну приятную черту — и не находила.

— Хотела поговорить, — Выпалила она согласно заготовленному плану.

— О чем же?

— О вас. О себе. О моей бабушке. Я хочу знать, какую роль вы уготовили для Хранителей в вашей игре, — Лоренте понадобилась вся ее смелость, чтобы сказать это ему в лицо.

— Игре? — Нахмурился Бастард, — Какое неточное слово…

— Я выразилась бы точнее, если бы знала о вас хоть что-то, — Благо, в ее юбке были карманы. Есть, куда спрятать дрожащие руки.

— Знания порой становятся опасны для тех, кто ими владеет, — Не было сомнений, что Бастард угрожал, но на лице его не дрогнул ни один мускул, — Но вряд ли это про вас. Вы не похожи на других Хранителей.

— Отчего же?

— Они довольствуются материальным благополучием. Им не нужны ответы.

— Тогда зачем вы держите их при себе? Разве их позиция не идет вразрез с вашими принципами? Ваши почтенные сыны готовы показывать людям “истину” направо и налево, вы сами освобождаете людей от оков неведения. А здесь… все иначе.

Когда поток слов иссяк, Лорента ощутила себя глупой неосмотрительной девчонкой. Разве можно так дразнить хищника?

— Не мне вам рассказывать, что некоторые люди нужны нам, как… инструменты для достижения цели, — Понизив голос, Бастард подался ближе, — Вы ведь сами некоторое время назад весьма удачно воспользовались помощью двух молодых людей в поисках Клетки.

Внутри у Лоренты все похолодело. Страх, который охватил ее, был сравним разве что с тем, что она испытала во время обряда.

Не будь ставки настолько высоки, девушка ни за что бы не признала правоту Ная вновь. Но он опять как в воду глядел, а она… снова сплоховала, выбрав путь наименьшего сопротивления.

— Вы хотите знать обо мне больше. Хорошо, я расскажу, — Бастард сурово поджал губы, — Вам я могу довериться.

С этими словами он стал медленно стягивать с рук перчатки. И почему-то это движение пугало Лоренту так, словно он доставал нож, а не обнажал пальцы.

— Я зову себя спасителем человечества, но на деле я такой же человек, — Заговорил он, — Я тоже несовершенен, глуп и труслив. Но есть вещи, которые вдохновляют меня идти к цели и не останавливаться.

И он показал ей свою правую руку. Лорента едва сдержалась, чтобы не ахнуть.

Мизинец и безымянный палец были отрезаны под корень, а оставшиеся три — так обезображены и искривлены, что едва разгибались. Эта рука словно принадлежала другому человеку — кому-то искалеченному и чудовищному, вроде Кейна или его дружка.

Или — что более вероятно — она отражала, какое чудовище скрывалось за холеным лицом и идеальным черным костюмом.

— Я смотрю на нее каждый раз, когда хочу вспомнить высший свет. Первая колония, совет альянса… Император, — Протянул Бастард.

“Кто вы?” — больше всего на свете хотелось спросить Лоренте, но она сдержалась. Члены совета были для нее лишь незнакомцами, о которых изредка могла обмолвиться бабушка — и до грызни этих незнакомцев ей не было никакого дела.

Теперь она хотела только спасти тех, без кого не видела своей жизни.

— Вижу, вам не нравится вид моей руки, — Поморщился Бастард, натягивая перчатку, — Я редко кому ее показываю, но ни у кого она не вызвала симпатии. Разве что у того, кто ее такой сделал…

— И к-кто же это? — Девушка сама не знала, зачем задала этот вопрос.

— Боюсь, его имя вам ничего не скажет, — Мятежник натянуто улыбнулся, — Кейн Джиф. Личный телохранитель советника альянса.

Лорента отвернулась, чтобы скрыть свое удивление. Впрочем, она и без вида обезображенной руки знала, на какие страшные вещи способен беглый каторжник — но то, что в прошлом он был… Это объясняло, почему они с дружком так легко захватили корабль Чарли.

— Это все, что вы хотели знать? — Сощурился Бастард, — У меня не так много времени, чтобы тратить его на разговоры.

Лорента поспешно кивнула и, не забыв почтительно поклониться, поторопилась покинуть зал аудиенции. Шаги ее были слишком быстры, дверь за ней захлопнулась слишком громко — страх читался в каждом ее движении. Вряд ли Бастард не обратил на это внимания.

Она толком не понимала, куда идет, пока не добралась до какого-то узкого безлюдного коридора с незанятыми нишами для ваз или статуй — в зависимости от того, на что у Бастарда хватит денег. В такую нишу девушка и забилась, чтобы дать волю слезам.

Только здесь ее оставят в покое и не станут лезть с расспросами.

Мысли, с которыми она боролась много дней, теперь обрушились на нее с мощью лавины. Сбылось все самое худшее, что только можно было предположить — а что с этим делать, она не знала. Ловушка захлопнулась, и она сама была виновата в том, что это случилось.

Когда поток слез иссяк — а случилось это не раньше, чем через полчаса — Лорента решительно поднялась на ноги и, почти не опасаясь заблудиться, направилась в ту часть станции, которую прежде по понятным причинам избегала.

Это следовало бы сделать гораздо раньше — может, тогда она не загнала бы себя в такую глубокую яму — но прошлого не изменить, а потому теперь ей предстояло долго и унизительно расхлебывать ту кашу, которую она сама же и заварила.

Скорее всего, именно страх помог ей найти покои Ная так быстро — потому что они располагались черт-те где, на пересечении нескольких коридоров и лестниц, на самом краю жилого крыла. Благо, сейчас поблизости никого не было, а значит, ее визит может остаться незамеченным.

И все же, прежде, чем постучать, она пару раз порывалась уйти.

Как назло, Най открыл дверь не сразу, вынудив ее помучиться в сомнениях еще с полминуты, но когда он все же застыл перед Лорентой на пороге, она поняла, что в любом случае оказалась бы здесь. Рано или поздно.

Ни проронив ни слова, он отступил в сторону, пропуская девушку в свою комнату. Лорента не помнила случая, когда его лицо было бы более бесстрастным, чем сейчас — и как он только умудрялся держаться так хладнокровно?

И лишь это его безразличие — мнимое или настоящее — удерживало Лоренту от того, чтобы броситься ему на грудь и разрыдаться.

Закрыв за ней дверь, Най прижался спиной к стене и сложил руки на груди:

— Чем могу быть полезен, леди Лорента?

Сражаясь с уязвленной гордостью, девушка подняла на него глаза. Най смотрел исподлобья, губы его были плотно сжаты, а челюсти напряжены.

И все же она не могла не признать, что жизнь на станции явно пошла ему на пользу — лицо приобрело здоровый оттенок, круги под глазами почти исчезли, а без них даже впалые щеки казались чем-то необычным, а не пугающим.

— Най, я хотела…

— Если пришли справиться о моем здоровье, все в порядке, — Опередил ее он, — Еще раз спасибо.

Черт, ну почему это было так сложно!?

— В случае, если это все, не смею вас задерживать, — Най кивком указал на дверь, — Страшно представить, сколько дел у Хранителей каждый день…

Да что он вообще себе позволяет!? Разве по ее лицу не было понятно, что она пришла извиниться? Мог бы хоть как-то поспособствовать, вместо того, чтобы мешать ей собраться с мыслями.

— Тебе не идет язвительный тон, — Расправила плечи Лорента.

— А тебе — врать всем вокруг. Но ты же продолжаешь это делать, — Развел руками ученый, — Чем я хуже?

Так вот, что он там себе понадумал!

— Я не врала тебе, — Возразила девушка, — С того самого момента, как ты спас мне жизнь на одиннадцатой.

Най не смотрел на нее. Решимость его вмиг куда-то подевалась, хотя злость все еще была с ним — в этом Лорента не сомневалась.

— Давай же, скажи, что ты жалеешь об этом, — Девушка шагнула к нему.

Най мотнул головой и поднял на нее пылающий взгляд:

— Зачем ты пришла?

Самое сложное. “Давай же, сделай уже это!” — приказала себе Лорента.

— Сказать, что ты был прав насчет Бастарда. Лучше уносить отсюда ноги, пока не поздно, — На одном дыхании выпалила девушка.

Най не поверил своим ушам:

— Я схожу с ума, или ты признала, что ошибалась?

Заметив, что его тон стал гораздо мягче, Лорента с облегчением выдохнула.

— Перестань, — Отмахнулась она, — Я уже делала это прежде.

— Если бы делала, мне бы не пришлось тянуть это признание из тебя клещами, — Возразил Най, — Но это уже прогресс.

Да уж, так просто ей не отделаться. Най все еще продолжал насмехаться — пусть и не так яростно, как пару минут назад.

Лорента окинула взглядом записи и раскрытые книги, что лежали на столе. Теперь затея Ная поломать Бастарду все планы не казалась девушке таким уж безумством — разве что она стала считать ее еще более рискованной.

Знал ли он, с каким чудовищем имеет дело?

— Най, я говорила с ним, — Сообщила Лорента.

— И что? — Най запустил руки в карманы, — Он был недостаточно учтив?

Девушка подошла еще ближе. Теперь их разделяли всего несколько шагов. И почему-то от этой мысли волоски у Лоренты на загривке вставали дыбом.

— Ты прекрасно понимаешь, о чем я, — Она чувствовала кожей тяжесть его взгляда, — Этот человек не остановится ни перед чем…

На мгновение ей показалось, что Най в замешательстве. Он тщетно искал взглядом место, куда можно спрятаться. И когда понял, что это бесполезно, вновь перешел в наступление:

— Зачем ты вернулась!? — Ученый почти кричал, но глаза окончательно выдали его. Так не смотрят на людей, которых ненавидят и хотят выставить за дверь, — Неужели тебе так нравится мучить меня?

От этого обвинения Лорента даже растерялась:

— О чем ты?

— Хватит! — Рявкнул Най, — Хватит давать мне надежду! Мне никогда не стать тебе ровней. И знаешь что? Я не хочу ей быть! Ты — Хранительница, а я — книжный червь с колонии, куда не заносит птиц твоего полета. Найди себе уже кого-нибудь под стать…

Каждое слово было для Лоренты как удар плетью. Но еще больнее было осознавать, что всю свою жизнь она мечтала о том, что на деле не стоило и ломаного гроша.

Ей понадобилось пятнадцать лет и этот разговор, чтобы наконец понять это. Но лучше поздно, чем никогда…

— А если я не хочу? — Хрипло, почти шепотом спросила она, — Если я сама больше не хочу быть одной из них?

Только сейчас, произнеся эти слова вслух, девушка осознала, что думала об этом с того самого дня, как побывала на их приеме, послушала сплетни и влезла в идиотский неудобный наряд. Эта мысль обитала на задворках ее разума, забитая, слабая и загнанная в угол — но она была там давным-давно.

Никто из Хранителей не спас бы ей жизнь, как это делал Най, не стал бы разбиваться в лепешку ради здоровья другого человека, как Вэйл, и рисковать работой ради помощи случайной знакомой, как это сделала Кимберли. Все эти люди, ради которых она оттолкнула Ная, не пошевелили и пальцем, чтобы помочь им с бабушкой много лет назад — а теперь делали вид, словно ничего не произошло.

Они не ценили ни Древности, ни людей вокруг — их богом было лишь жалкое, праздное существование, ради которого можно поступиться и принципами, и честью.

— Много лет назад я выдумала себе мир, — Она не знала, поймет ли ее Най, но держать это в себе было невыносимо, — Взамен того, который у меня отняли. Я потратила всю жизнь, чтобы попасть в него. И понять, что он был лишь иллюзией.

Девушка боялась, но Най не смягчится, но он не сводил с нее глаз — серьезных и сочувственных, словно он и сам испытывал когда-то нечто подобное.

— А знаешь, кто не был иллюзией? — Слезы подступили к горлу и мешали ей говорить, — Ты.

Она закрыла глаза и почувствовала, как теплые капли скатываются по щекам. А когда открыла, Най стоял так близко, что его лица можно было коснуться, просто подняв руку.

— Ты права, — Он наконец улыбнулся, пусть и едва заметно, — Для иллюзии я слишком несовершенен.

Его пальцы — чуть теплые, шершавые и нежные — скользнули к ее щеке. Лорента и сама не поняла, как подалась ему навстречу ровно в тот миг, когда Най склонился, чтобы прильнуть к ее губам.

В это мгновение она поняла, что никогда прежде не была так счастлива. После череды ошибок, сожалений и ненависти к себе она наконец умудрилась сделать все правильно — и оказалась здесь, в этой точке. С ним.

— Даже если это ложь, — Выдохнул Най, судорожно отыскав ее взгляд, — Позволь мне думать, что это правда. Хотя бы немного.

— А если это и есть правда? — Лорента обняла его за шею и взъерошила светлые волосы кончиками пальцев.

— Тогда дай мне время, чтобы в нее поверить, — Рука Ная легла ей на талию и прижала к себе.

Дрожь страха, возбуждения и нетерпения сковала все ее тело. Никогда прежде Лорента не оказывалась во власти страсти — она в принципе не верила в ее существование — но теперь та поглотила ее с головой, не давая даже нормально соображать. Ничего из того, что она собиралась сообщить Наю, не вспомнилось бы сейчас при всем желании.

— Сколько угодно, — Девушка осторожно сняла с него очки и посмотрела в чистые голубые глаза, нескрытые слоем стекла. А потом снова его поцеловала — на этот раз еще увереннее и настойчивее, чем прежде.

Завтра она расскажет ему про все, что узнала от Бастарда, они придумают план побега и улизнут отсюда, прихватив с собой бабушку. Благо, до завтра мятежник и его жестокость вполне могли потерпеть…

А вот Лорента — нет.