La Cumparsita… В ритме танго

Пролог I Ярослав Горовой

Тринадцать лет назад

— Возраст? — как будто бы из подземелья звучит мужской прокуренный спокойный и чересчур усталый голос.

— Девятнадцать лет по представленным документам. На жетоне указана третья группа, резус положительный. Форма все-таки его — мы проверили. Похоже, он не диверсант, мальчишка все же наш.

— Там разберутся. Наше дело — подлатать героя! — военный врач, по-видимому, очень сухо продолжает. — Сопляк решил бабла срубить на скорую руку? Какой из него воин? Пришел на службу по контракту и вот, пожалуйста! Получай, любезный, очень ожидаемый финал. Главное, что жив остался! Дурашка! Готовьте его…

— Простите… — куда-то в сторону, стараясь следовать за тем самым голосом, обращаюсь. — Я Вас не вижу, но…

— Медрота, военный госпиталь, мальчик. Ты жив, в подобии сознания, но тяжело ранен. В часть сведения передадим, если ты представишься.

— Ярослав, — шепчу, — Ярослав, но не Ярик. Не люблю, когда так называют…

— Красивое имя, — женский голос отвечает. — А фамилия?

Несколько секунд собираюсь с мыслями, пару раз беззвучно открываю рот. Язык распух и в сжавшейся от напряжения и спазма глотке совсем не помещается.

— Можно воды? Пить хочу, сушит горло, мне тяжело говорить, — скулю, облизывая пересохшие, обветрившиеся и покрывшиеся грубой коркой губы. — Пожалуйста… Прошу Вас.

— Нет. Перед операцией нельзя, мальчик. Скажи фамилию, номер жетона, если помнишь. Об остальном сами позаботимся.

— Ярослав Горовой, рядовой, номер А-0124008*. Скажите, пожалуйста, что со мной? Все тело печет и еще я совсем не чувствую рук. Они есть или взрывом оторвало? Где вы? — пытаюсь разлепить глаза, посмотреть на белый свет и окружающий очень шаткий в этой жопе мира… Мир!

Кругом сплошная темнота… Наверное, я еще ослеп в довесок к отсутствующим по взрывной неосторожности рукам?

Наше время

— Согласен, все устраивает! Деньги уже ушли! — заканчиваю телефонный разговор с приятным женским голосом.

Приемлемая цена за очень неудобную встречу и плотскую услугу. Секс без обязательств, на одну ночь — заранее оплаченная постельная подруга. Мне нужно сбросить за три-четыре чрезвычайно неплодотворных месяца накопленную дурь, пока все жизненное дерьмо через края, довольно полноводно, горлом не пошло. Затянул с этим и перебрал самим собою установленные для смирения лимиты!

Сижу и жду, подергивая нервными ногами, отстукиваю ритм и в гордом одиночестве танцую. Словно девственник, разогреваюсь, предвкушая долгожданный, за деньги обещанный мне профессиональный секс! А что у нас, вообще, со временем? Администраторша, она же хозяйка, она же «мадам», та самая хозяйка «брачного салона» для тех, кому ну ни хрена уже не светит, сказала, что «куколка» подъедет в течение пятнадцати минут. Вскидываю руку. Три минуты, видимо, осталось? Нет-нет, по-моему, ошибочка — девица уже здесь? Система быстрых платежей и требуемая услуга на пороге.

Тук-тук! Тук-тук!

— При-и-и-и-в-е-е-е-ет, — мяукает, как озабоченная весенним солнцем кошка. — Симпатичненький какой. Я Кони, а как тебя зовут, малыш?

— Проходи, пожалуйста, — ровняю тело по стене, задрав подбородок и выставив по направлению руку, прошу оплаченную даму зайти ко мне.

— Мерси! — раскачивая не очень-то объемной задницей, заваливается внутрь.

По-мужски присвистывает, поджимая губы — шлюха тут же отмечает высоту потолка и квадратные метры жилого-нежилого помещения.

— Вот это да! Это что? — зачем-то скидывая босоножки, спрашивает. — Что за место такое? Ты с придурью, что ли?

— Мой дом, — почесывая бровь, иду за ней, рассматривая похабно оголенную спину. Еще чуть-чуть и я увижу в ее тощей жопе просверленную многочисленными членами дыру!

— Дом? — с издевкой переспрашивает. — Как будто бы мастерская, если честно. Бензином или машинным маслом воняет. Разве ты не чувствуешь? Спичку только поднеси и… Бдычь! Мы живенько с тобой взлетим на воздух! Меня тошнит, боюсь, что блевану. Проветрить можно это помещение? Ты механик, таксист, слесарь, столяр или сантехник?

— Охранник, — обрываю викторину.

— Работаешь на дядю? — подмигивает.

— Охранник в частном танцевальном зале.

— Чего? Это заведение для тех, кому в жизни пары не нашлось? Ты ж вроде молодой парень! — прищуривается, а затем хохочет. — Не могу. Та-а-а-ак! А что здесь?

— Проходи, пожалуйста, — киваю в нужном направлении.

— Ты охранник, который живет на заводе по переработке мусора? Крематорий на дому? Слишком жутко. Мне не сообщили… — выдувает жвачку, хлопает пузырь и громко дышит, затем прикрыв глаза, любезно выказывая одолжение, говорит. — Ладно, так и быть! Деньги-то ты перевел. Художник, что ли? Но с извращениями? Можешь не отвечать — на это мне плевать. Однако! — поднимает указательный палец вверх. — Сразу предупреждаю, что позировать тебе не стану. Хоть одетая, хоть раздетая, хоть монашкой, хоть блудливой девой. Никакой съемки, никаких натур, никаких долбанных полотен, фотографий, селфи, к тому же я полностью отрицаю реал-режим и грубость. Вкурил?

— Угу.

— Что за квартирка чумовая?

Это непростой по габаритам дом-гараж, в котором я живу. На первом этаже стоит моя машина, а на втором — кровать, в которой сплю.

— Это важно, К-кони? Правильно сказал?

— Да, все верно. Заикаешься или просто в первый раз со шлюхой? Да не волнуйся так — разберемся! Есть проблемы, мальчик? — кружит по пространству с закиданной на спину головой. — Мрачновато у тебя тут как-то. Ладно, что-то я разговорилась сильно. Имя у загадочного мужчины имеется, м? Кто ты, маска? Маска-маска, я тебя знаю? — шипя, хихикает. — Как мама с папой при рождении назвали?

— Слава! Нет, я не заикаюсь. Не уверен, что верно расслышал твое имя, поэтому так сказал. Но, предвосхищая твой вопрос, скажу, что и со слухом как бы тоже все в порядке. Есть проблемы с этим?

— Вячеслав, значит! — подходит ближе и рукой проводит по моей груди. — С чем, с этим? Какие еще проблемы? Я думала, что…

— Нет, не Вячеслав, а Слава, пожалуйста. Имя не коверкай! — отодвигаюсь от нее, тем самым сбрасывая худую, почти синюшную руку. — Если я заикаюсь, то…

— Член-то у тебя на месте, нерешительный бодигард? — укладывает свою ладонь на мой пах и пару раз сжимает. — Можешь не отвечать! И так все ясно — возбужден, малыш, — громко выдыхает. — Ладно, миссионерка или что-то специфичное? Без грубостей и связывания! Еще раз предупреждаю. Только попробуй…

— Минет и все, — отрезаю.

Шлюха хмыкает.

— Ха! Все? Больше ничего не хочешь? Еще могу полы тебе помыть и полностью прибраться в твоей халупе.

— Нет, — шепчу, рассматривая ее ярко-алые ногти на ногах. — Обойдусь! С этим справлюсь сам.

— А с членом, стало быть, справиться не можешь? — рукой показывает, как я должен физиологическую проблему реализовать. — Минет, минет… — закатывает глаза. — Это же оральный секс, красивый мальчик Слава! Будет ведь дороже. Придется сверху денежек накинуть, понимаешь? — песоча пальцы, изображает тот самый меркантильный жест. — Я предпочитаю постоянных клиентов для оральных дел. Мы с тобой, охранник в танцевальном зале, не знакомы, поэтому не обижайся, но не хотелось бы потом санировать или кварцевать рот, да и хрень какую-нибудь лечить мне тоже, как говорят блатные, совсем не улыбается. У меня, уважаемый клиент, зарплата за фактически отработанное время, а больничные нам не платят — в нашей фирме отсутствует соцпакет…

— Есть презерватив и соответствующая справка. Такой расклад устроит?

— Подготовился? — облизывает губы и опускает голову, стараясь что-то через мои джинсы рассмотреть. — Ты плохо воспитан, мальчик?

Она шлюха или гувернантка с дипломом венеролога?

— До тебя на мои манеры никто не жаловался. Всегда «здравствуйте» и «до свидания» говорю. К дополнительно установленной тобой таксе на орал «спасибо» обязательно вверну. Без сдачи! Что еще? Деньги у меня есть, — их, сука, очень много, — назови цену и приступай. Я жду!

— Руку вытащи из кармана, плейбой, когда разговариваешь со мной. Я проститутка, Слава, но все-таки женщина, от которой ты хочешь получить минет. Так, что ты там прячешь, в том левом кармане? Нож или пистолет…

Семь лет назад

— Меня с-с-с-списали? — заикаюсь и глотаю слезы. — Конюшня отказалась от травмированного жеребца! Я теперь никто, папа!

— Ярослав! — отец орет, но в мои глаза не смотрит, бродит по больничной палате, шагами барражируя метраж. — Без гонок жизнь тоже есть. Оглянись вокруг. На дворе двадцать первый век! Это поправимо — лучшие врачи тобой займутся, подключим всех знакомых. Средства в наличии. Подумай лучше о том, что чаще будешь дома. Попробуешь, в конце концов, наладить отношения с Викторией. Мы с матерью уже забыли, когда в последний раз видели внука. Твоя жена…

— Бывшая! Бывшая жена! — подскакиваю на кровати и тут же морщусь от боли, по-прежнему кусающую змеиным жалом руку. — Какого внука? Он даже не понимает, кто я для него. Она… Она позаботилась об этом. Денег же я ни из одной военной кампании так ей и не привез. Свадьбу мечты не оплатил, лишь паразитировал на детской от государства помощи, когда был никем и батрачил на пит-стопе, а вот теперь вообще… Я инвалид! Мне конец!

— Замолчи! Скажи спасибо, что жив остался. Твоя дебильная военная карьера, теперь этот чертов неуправляемый спорт. Ты…

— Что я? Ну, давай, скажи, чего ты ждешь? Слизняк, да? Слизняк с отрезанной рукой? Скажи мне лучше, папа, вот с этим, — визжу, как бешеная баба, показывая то, что от меня осталось. — С этим жизнь здесь, в этом городе и в настоящем времени, хотя бы в этом, двадцать первом, веке есть? С этим у меня есть какой-то шанс на будущее? Вика будет просто счастлива. Просто-таки неописуемо, волшебно! Я так и вижу, как она с ехидненькой улыбкой, облизывая губы, говорит:

«Ярослав, любимый, подержи нашего сына, только, сволочь, смотри не урони!».

— Сынок, успокойся…

Рычу, пытаясь сжать белоснежную казенную простынь культей отсутствующей руки:

— Отец… Пожалуйста… Уйди!

А-0124008* — любое совпадение считать случайным. Персонаж выдуманный, о сложившейся комбинации цифр не берусь судить.