La Cumparsita… В ритме танго

Глава 16 Горовые…

Два года спустя

Даша

Шесть часов утра… Правда? Уже пора? А если еще немножко, хотя бы пять минут? Еще чуть-чуть? Вдогонку? Как же не хочу вставать! Я сова и в этом, видимо, все дело. Похныкиваю, как маленький ребенок, которого слишком рано разбудили, чтобы в надоевшую школу не спеша собрать. Как быстро ночь прошла — вот только-только свои глаза прикрыла и сладко задремала, как тут уже заря, теплое летнее утро, и выставленный с вечера неудобный хронометраж. Труба зовет и профессиональные обязательства уже не спят.

Щебечущие лесные птицы электронного будильника, стоящего на прикроватной тумбочке с моей стороны кровати, пищат о том, что нужно подниматься. Господи, как же неохота! Тянусь к часам, чтобы отключить пренеприятнейший сигнал. Мужская сильная рука с тонким золотым кольцом на безымянном пальце впивается в мой живот и вжимает меня в себя.

— Доброе утро! — через плечо, вполоборота, обращаюсь к рядом спящему со мной мужчине и дую с нежностью в его лицо.

— У-у-у-у, привет, не надо, — он зажмуривается и утыкается носом в мою шею, попутно оставляя пару-тройку шустрых поцелуев, затем лениво разжимает руку и отпускает меня. — Даш, я еще немного полежу, — зевает и переворачивается на спину.

Я, естественно, не возражаю. Впрочем, как всегда!

У моего мужа персональный распорядок дня. Ярослав, как и я, не любит рано вставать. Мы с ним ленивые совы в плане очень раннего подъема.

— Спи, — губами жалю его скулу.

— Ага, — дергает плечами и с нескрываемой мольбой в своем голосе выкатывает просьбу, — укро-о-ой меня.

Перекладываю на него собственную часть огромного одеяла, затем потягиваюсь, широко зеваю, поскрипываю и улыбаюсь. Отталкиваюсь от матраса и опускаю ноги на пол. Обязательные наклоны из стороны в сторону совершаю, затем вперед-назад сгибаюсь-разгибаюсь, и наконец, встаю с постели и шустро следую на кухню, чтобы приготовить наши обязательные утренние чашки кофе с затяжным печеньем.

На носочках, почти воздушно, пола не касаясь, спускаюсь по ступеням на первый этаж нашего с Ярославом дома. Расставляю руки, вращаюсь на месте и с некоторым продвижением, затем распушиваю волосы, танцую роковую страсть в просторной общей комнате и отрабатываю новый танцевальный шаг, о чем-то вдруг задумываюсь, резко останавливаюсь и наблюдаю за собой в огромном зеркале на всю стену, которое муж повесил специально для меня.

— Да, детка! Ам, «а как известно, мы народ горячий и не выносим нежностей телячьих» *! — шепчу своему отражению, оскаливаюсь и наигранно кусаюсь, потом специально оголяю одно плечо, почти показываю грудь, а задрав ночную хлопковую чересчур короткую сорочку, демонстрирую зазеркалью свое смуглое бедро. — Да! Да! Да! Хочешь меня? — еще выше поднимаю ткань, облизываю губы и рассматриваю свой гладкий, как у девочки, лобок, хихикаю и по-воровски оглядываюсь по сторонам, и обязательно поднимаю голову наверх — а не подглядывает ли Ярослав за этим представлением?

Нет, нет, нет! Муж спит, а я сама с собой флиртую. Да просто обалдеть!

Приготовив нам по чашке кофе и собрав утренний поднос с легким завтраком в супружескую кровать, почти такой же пританцовывающей походкой возвращаюсь в нашу спальню без дверей, на второй жилой этаж.

Ярослав лежит на спине, повернув свое лицо к окну. На мужской небритой щеке вовсю рисует яркое летнее солнышко и слепит спящему закрытые глаза. Осторожно усаживаюсь с большим, как для одного маленького человека, подносом в изножье двуспальной кровати. Откидываюсь спиной на деревянные перила, изображая современную аристократку, раскладываю приборы, затем неспешно намазываю хлеб сильно обезжиренным, специально для субтильных дам, сливочным маслом, откладываю в сторонку нож, причмокивая, облизываю пальцы, ухмыляюсь, демонстрируя спящему мужчине свой бутерброд, прыскаю и начинаю есть.

Аромат — ну просто «вау»! Мне мог бы позавидовать какой-нибудь король. Такой великолепный, но все-таки крестьянский, завтрак! С наслаждением уминаю хлеб с маслом, присматриваясь к Ярославу. Спит товарищ и даже ручкой-ножкой не колышет. Вот ж обаятельный мерзавец…

— Даша, перестань! — не открывая глаз, совсем не сонным голосом степенно произносит.

— Еще чего! И даже не подумаю, — хмыкнув, отрезаю.

— Перестань, кому сказал, — с наигранной угрозой повторяет.

— Спи и не выступай! — откладываю свой хлеб, запустив пальцы в ручку мелкой белой чашки, отпиваю первый кофе за только-только занимающийся день.

— С самого утра хомячишь в постели, рыбка? — Ярослав подкладывает больную руку себе под голову и с прищуром рассматривает меня.

— Не желаешь присоединиться к трапезе? Между прочим, очень вкусно! — ставлю чашку и поднимаю весь поднос, демонстрируя ему совсем — так уж вышло, — не диетический стол.

— Приятного аппетита, жена, но я, пожалуй, воздержусь от угощения. Предпочту понаблюдать, как ты жадно уминаешь самостоятельно добытую пищу.

— Жадно? Уминаю? — выказываю изумление. — То есть?

— Заелась, как маленькая свинка, Даша. Я бы мог тебе помочь с этим, но ты слишком далеко.

— Так ты лентяй или просто не желаешь двигаться? Устал, по всей видимости? — кусаю хлеб. — Или это отклонение, а сам ты пищевой вуайерист? Или вынужденно на диете, милый?

— И то, и то, и даже это, всего понемножку, рыбка, — зевает и плотоядно ухмыляется. — Долго еще?

Прекрасно понимаю, на что он намекает. Быстро перекидываю одну ногу через него, при этом раскрываюсь своей плотью для Ярослава, ерзаю задницей и с распахнутым нутром на пятой точке двигаюсь к нему.

— Даша-Даша, да ты, как я погляжу, совсем стыд потеряла, — муж сильно цокает и, подкатив глаза, качает головой. — Боже мой! Вот это пейзаж!

— Я голодная, а ты меня торопишь, — наигранно скулю, как будто даже жалуюсь на свою судьбу, но вращаю бедрами и подползаю еще ближе. — Хочу…

Его правая рука, которая находится под одеялом и которую я, естественно, не вижу, нежно прикасается к внутренней стороне бедра. Не спуская с меня глаз, костяшками пальцев Ярослав проходится по теплой коже, растягивает удовольствие себе, но вместе с этим пытает меня.

— М-м-м, — подкатываю глаза и раскрываюсь еще больше.

— Приятно? — тихо спрашивает.

— Очень вкусно! — облизываю губы и смеюсь.

Видимо, таким ответом я слегка или не слегка задела мужское чересчур обидчивое самолюбие, потому как обхватив мою щиколотку, не обращая никакого внимания на пронзительный писк, визг и звон опрокинутой посуды, прищурившись от шума, Ярослав подтаскивает меня к себе на расстояние своей вытянутой руки.

— Оглушила, кумпарсита, — приподнимается и угрожает, — тшш, тшш, кому сказал. Ты чего пищишь, мышь?

— Я не доела, — с обиженным видом отставляю испорченный завтрак в сторону. — Посмотри, что ты натворил!

— Потом доешь, обжора, — и там, внизу, между моих ног, поглаживая половые губы, начинает щекотать. — Сначала утренний секс для голодного на похоть мужа, а потом… Обед! — издевательски смеется.

— Господи! — выгибаюсь в пояснице, предлагаю, подставляя всю себя. — Да… Угу…

У меня теперь, как это ни странно, на все, что скажет или предложит Ярослав, один ответ. Заведомо положительный и даже с некоторой экспрессией, наличие последнего зависит, правда, от того, в какой момент муж что-то важное или не очень спросит.

— Открой глаза, — двигая рукой, слегка охрипшим голосом произносит.

Я открываю потому, как не могу ему ни в чем больше отказать.

— Вот так, рыбка!

Ярослав гладит мою плоть, проводит пальцами по складкам, то и дело задевая клитор, опускается вниз, почти заходит внутрь, но протолкнуться все же не рискует или попросту не хочет. Он просто так меня заводит.

— Иди сюда, ко мне, — в сторону откинув одеяло, предлагает оседлать себя…

Наш ежедневный утренний ритуал. Уже два года с ним женаты. Ну да, ну да… Сегодня — ровно два! Но наработанной за это время приятной привычке мы не изменяем. Утренние занятия любовью нас, если можно так сказать, бодрят. Кофе, теплая постель, оргазм — по очереди или одновременно, затем совместный душ, полноценный завтрак и пикантные заигрывания в машине Ярослава по пути на мою работу. Муж всегда подвозит меня в тот танцевальный зал, в котором я по-прежнему за деньги даю уроки аргентинского танго, а после отправляется на свой любимый гоночный трек, юных гонщиков муштровать. Там он отдыхает и уж точно не работает. Тяжело назвать дурной повинностью за финансовое вознаграждение то, что приносит ему истинное наслаждение. Его жизнь — это та самая бешеная скорость, сумасшедшие гонки, мощные спортивные машины, гул визжащих автомобильных двигателей, въедливый запах сверхкачественного топлива, спекшаяся от высоких температур резина на покрышках, свистящий шум в ушах и шестнадцатилетний сын, который окончательно решил идти по стопам своего прекрасного отца…

Раздвинув ноги и уперевшись коленями в жесткий матрас, вращая бедрами, плавно и неторопливо насаживаюсь на член, который Ярослав направляет в меня. Мы с ним шипим одновременно, замираем, пытаясь успокоить сбившееся дыхание.

— Ты как? — проводит здоровой рукой по моей груди, пальцами рисуя завитки на ареолах, придавливает пуговки-соски, затем заводит руку за спину, играя на торчащих позвонках, как на фортепианных клавишах, спускается конечностью мне на зад и, сжав ягодицу, сильнее членом входит внутрь. — М-м-м! — красиво стонет, откинув голову назад…

Возможно, кто-то скажет:

«У вас, ребята, очень странный и весьма скоропалительный брак!».

Кто-то? А далеко ходить не будем. Этот кто-то был мой любимый папа! Именно так два года назад он и сказал, почти что слово в слово. Не то чтобы он не любит Ярослава, не доверяет ему или в чем-то сомневается, или боится за наши как будто бы стремительные отношения, но скорость принятия положительных решений с моей стороны, когда я нахожусь рядом с этим человеком все еще пугает волнующегося за меня отца. Он, безусловно, обожает своего пока единственного зятя, уважает его, как серьезного человека и отличного профессионала, но очевидно ревнует свою дочь к мужчине, сумевшему окольцевать его любимую «малышку» после десяти дней полноценного знакомства.

В мельчайших подробностях помню тот день, когда мы приехали и поставили моих родителей перед фактами о том, что намерены жить вместе, как законные муж и жена; что желаем оформить наши отношения официальным образом, и что я, естественно, как и положено, хотела бы взять фамилию Ярослава и стать Дарьей Алексеевной Горовой. Тогда у моего отца неконтролируемо открылся рот от изумления, он опешил и не знал, что на это все сказать, зато мама подбежала к нам, чтобы просто каждого обнять. Потом еще, конечно, Сережа с Женей подтянулись и снизили градус папиного недоумения, когда мы, держась за руки, лениво рассказывали старшему поколению, как совместными усилиями к такому важному решению пришли. А когда первый агрессивный шок наконец-то отпустил сознание всех Смирновых, включая также и моих сестер, родной и двух двоюродных, мы отправились сообщать об этом же решении родителям Ярослава. Лариса Максимовна и Сергей Сергеевич очень тепло встретили меня и были рады за нас. Что ж, это было просто круто… А вот дальше… Понеслась!

— М-м-м, — забросив голову назад, двигаюсь на Ярославе, при этом щекочу распущенными волосами свою поясницу и обнаженный зад.

— Красивая, красивая, красивая, — хрипит мужчина на каждом глубоком проникновении в меня. — Моя раскрепощенная жена, — смеется.

— М-м-м, — уперевшись ладонями в мужскую грудь, шепчу. — Госпо-о-о-оди! Да! Еще! Пожалуйста!

Муж приподнимается и расставляет ноги, обхватив меня за талию, усиливает амплитуду наших движений и повышает скорость так, что складывается впечатление будто я лечу. Наше красивое занятие любовью, его великолепная техника, мои отзывчивость, некоторая чувственность, стремительный порыв и страсть — постоянные составляющие наслаждения, к которому сегодня мы, по-видимому, придем одновременно. Прекрасный подарок на вторую годовщину нашей маленькой семьи. Секс с мужем, как всегда, отменный!

На финальных толчках Ярослав сильно упирается лбом в основание моей шеи и рычит, не прекращая своих таранящих движений. Прижимаю его к себе, прикусываю еще не гладко выбритые скулы, облизываю места укусов, всасываю кожу и чушь какую-то несу.

— А-а-а-а-х…

Ярослав загоняет член поглубже, застывает там внутри, затем исходит вибрирующей судорогой, пытается освободиться и выйти из меня. Только я не отпускаю, трогаю его ягодицы, впиваясь растопыренными пальцами в напряженные от сильных движений мышцы, теснее вжимаю его в себя.

— М-м-м-м! Вот так! Да…

Наверное, я привыкла соглашаться или просто здравый смысл в один прекрасный день над детской глупостью возобладал? Вероятно, я внезапно поумнела или полезный опыт все-таки приобрела? В тот день, когда он очень необычно сделал предложение руки и сердца, я про себя шептала лишь о том, что абсолютно недостойна этого мужчины, что это все вообще неправильно, а его желание обманчиво и лживо, и что он очень сильно ошибается, когда предлагает мне себя. Помню, как блохой крутилась под отяжелевшим Ярославом, отрицательно мотала головой, шипела на него, ругалась, обзывала, даже плакала и жалобно сквозь накатившую тогда истерику просила, чтобы он о таком даже не заикался и выбросил из головы все мысли о счастливом будущем со мной. Но мой сильный муж — весьма настойчивый мужчина. Он поцелуями запечатывал мне рот и терпеливо ждал, пока я произнесу свое «да», обмякну, успокоюсь и расслаблюсь рядом с ним. Сколько было поцелуев, сейчас трудно посчитать, но губы болели долго, а между ног от его напора саднило, как минимум, два дня.

— Даш, — прихватывает легким поцелуем мою ключицу, — ты как?

«С тобой — мой персональный рай!» — уже устала повторять.

— Кла-а-а-сс! — запустив руки в мужские волосы, с каким-то странным свистом в своем голосе произношу. — С тобой всегда так…

И это истинная правда! Сейчас я ни капельки не вру.

— Рыбка? — шепчет в мою шею.

— Угу? — отзываюсь.

— Скажи, что я ничего не перепутал? Ты ведь сегодня получишь ответ?

И тут, пожалуй, да. Он ничего не перепутал. Сегодня мне необходимо заглянуть к женскому врачу, чтобы узнать результаты анализов, которые я сдаю со стабильной периодичностью в слепой надежде на положительный ответ, но там пока стабильный «минус». Уверена, что и в этот день моя убежденность в негативе не даст осечки и выдаст абсолютно отрицательный результат:

«Я не беременна, Ярослав. Прости! Не беременна и, по всей видимости, не буду. С детками — нам не судьба! Их у нас не будет никогда!».

— Да, — прикрыв глаза, произношу.

— В котором часу? Я тебя подвезу и могу подождать, могу с тобой сходить, если ты не против.

— От помощи я не откажусь, но это затянется надолго. Там, как правило, очереди. Но симпатичный услужливый извозчик на машине всегда приветствуется и вполне может проявить свою галантность и любезно подбросить меня к парадному входу. А дальше я сама. Согласен?

Муж отстраняется, пальцами одной руки заправляет мои волосы за уши и всматривается в меня, словно хочет скрытую истину за бегающим карим взглядом прочитать. Увы, он зря старается, а я хорошо собой владею. О моем «нежелании» иметь детей никто никогда не узнает. Это мой секрет!

— Значит, просто подвезу. А потом какие планы? Сколько репетиций?

— Ноль целых и ноль десятых, — улыбаюсь, рисуя указательным пальцем на его щеках. — Я помню, что у тебя сегодня важный день. Так что, я полностью пересмотрела расписание и перенесла занятия на другое время. Возьму такси и приеду к тебе на трек.

В нашу вторую годовщину у Кирилла намечен первый юношеский заезд. Двойной праздник для нашей семьи.

— Отлично. Мне подходит, — искренне улыбается.

— Горовой? — звучу, как будто бы на что-то обижаюсь.

— Даша?

— А настоящий поцелуй? Ты не забыл?

По-моему, сейчас я провоцирую мужчину.

— От этого не откажусь.

Да я счастливый человек! Ярослав меня целует, качает, обнимает, баюкает, что-то шепчет между делом, мягко гладит кожу, рукой взбивает волосы и на финал стаскивает нас с кровати:

— Идем, пожалуй, в душ?

— Думала, что ты уже и не предложишь, любимый муж…

Однозначно мне очень нравится быть замужней женщиной. Есть в этом статусе… Определенный шарм, что ли? Уверенность и необходимые нам, дамам, стабильность или постоянство!

— Даша, ты точно не хочешь, чтобы я с тобой пошел, — притормозив перед ступенями больницы, повернувшись ко мне, спрашивает Ярослав.

— Нет-нет, — ковыряюсь в своей сумочке в поисках кошелька и телефона. — Я справлюсь сама. Не волнуйся, пожалуйста.

— Как думаешь, ты в положении? — прищуривает один глаз.

Уверена, что нет, но:

— Предпочитаю не угадывать, а получить официальный результат.

— Тебя что-то беспокоит? Болит или плохо себя чувствуешь? — тыльной стороной своей живой ладони проводит по моей щеке. — У тебя ведь была задержка. Возможно, это…

— Возможно, ничего, Ярослав, но тот сбой надо чем-то оправдать. Вот поэтому я и обратилась в клинику. Господи, да где этот чертов телефон? — вытряхиваю содержимое своей сумки. Сначала раскладываю вещи на коленях, а затем по одной начинаю собирать и укладывать обратно в сумку.

— Это было бы замечательно, — Ярослав откидывается на подголовник и, прикрыв глаза, с каким-то пиететом в голосе произносит. — Я очень люблю детей, Даша.

Это видно! И об этом точно не стоит сейчас говорить, тем более я абсолютно уверена в том, что та задержка была вызвана каким-нибудь банальным воспалением или перестройкой цикла в преддверии летней жары и ежегодной нервотрепки в преддверии отпускного сезона. К тому же ультразвуковое обследование и недавний плановый осмотр не показали каких-либо изменений в матке. Но об этом я забыла мужу рассказать.

— Жена-а-а-а? — посмеиваясь, тянет.

— М? — зажав в руке наконец-то найденный смартфон, обращаюсь к нему лицом.

— Ни пуха ни пера, рыбка. Я с тобой.

— Не стану к черту посылать тебя, — улыбаюсь и демонстрирую ему перекрещенные указательный и средний пальцы правой руки, — но буду надеяться на лучшее. Все! — наклоняюсь и подаюсь лицом к нему, чтобы поцеловать на прощание Ярослава в губы. — Я побежала, а ты будь осторожен!

— Ты тоже, — муж все же успевает прикоснуться к моей шее.

— Люблю! — оттираю своим большим пальцем след розовой губной помады, оставленный мною на мужской щеке, как штамп с пометкой:

«Личная собственность Даши Горовой! Никому не прикасаться!».

— И я! — он совершает свой ответный жест, пощипывая мне щеку. — Буду ждать тебя. Удачи…

Выскакиваю шустро из салона и мягко закрываю дверь, наклонившись, машу рукой в пассажирское окно, как маленькому ребенку, и даже отпускаю свой воздушный поцелуй на прощание, когда он заводит двигатель и трогается от посадочного тротуара. Как все это мило!

С улыбкой на лице провожаю Ярослава, потом изображая недовольство, покачиваю головой, когда он мне как будто бы подмигивает поворотниками и тихонечко мычит: «Прощай», сигналя голосом своей машины…

— Здравствуйте! — наклоняюсь к маленькому окошку в регистратуре поликлиники. — Я вчера у вас была, а сегодня хотела бы узнать свой результат.

— Фамилия? — девушка обращается к клавиатуре и входит в базу с инициалами пациентов клиники.

— Горовая Дарья Алексеевна, тридцать два года.

Слышу, как она вбивает мои данные в систему, совершает один четкий клик мышью, подтверждая свой запрос, а затем с застывшим взглядом ждет ответ персональной машины, готовой вынести вердикт пританцовывающей возле регистратуры маленькой клиентке.

— Все готово, Дарья Алексеевна. Ваш ответ был передан лечащему врачу. Кабинет сто двенадцать. Пройдите, пожалуйста, туда.

— Я думала, что Вы просто скажите мне «да» или «нет». Раньше так было. Я здесь не первый раз, девушка. Пожалуйста, очень Вас прошу. Я ведь не записана на прием, — округляю глаза. К тому же, если честно, не готова — утром с Ярославом был незащищенный секс. — А тут живая очередь или… — испуганно оглядываюсь назад.

Видимо, я накаркала, когда сказала мужу, что моя встреча с гинекологом затянется надолго. Вот тебе и на!

— Доктор ждет Вас. У нее сейчас окно, Дарья Алексеевна. Там Вам все расскажут.

— У меня какие-то проблемы? — осипшим голосом произношу. — Пожалуйста… Я вчера сдавала кровь. Поймите, просто думала, что беременна, — выдаю всю подноготную молодой девчонке, сидящей за монитором в тесной каморке. — Вы не могли бы мне сказать, я в положении или нет?

— Прошу прощения, я не владею информацией. Врач Вам все объяснит. Пройдите по коридору в кабинет…

— Сто двенадцать? — подтверждающим вопросом заканчиваю за нее.

— Да, все верно. Хорошего Вам дня, — демонстративно отворачивается от меня.

И Вам… И Вам!

Вздрагиваю и медленно распрямляюсь, пячусь и с почти раболепным поклоном отхожу от окошка регистратуры, при этом задеваю своим отставленным задом какую-то сильно беременную женщину.

— Осторожнее, пожалуйста, — шипит она.

— Извините, — резко поворачиваюсь, выставляю руку, словно огораживаю себя и подальше отхожу от бомбы с отложенным девятимесячным таймером живым «взрывом».

Вращаюсь и кручусь вокруг себя. Какое-то дурное предчувствие застряло в горле, стало колом и не дает мне глубоко вдохнуть. Это необъяснимая паническая атака или непредсказуемый инфаркт?

Как будто ватными ногами иду по коридору, испуганно оглядываясь по сторонам. Щурю ложно близорукий взгляд и всматриваюсь в потертые цифры на табличках, развешанных на каждой двери. Медсестра в регистратуре меня не обманула, возле кабинета с нужным номером никого нет. Поворачиваюсь лицом к двери, прикрыв глаза и затаив дыхание, резко замираю. Собираюсь с мыслями, прежде чем постучаться и внутрь войти.

— Разрешите?

— Да, пожалуйста, — отвечает спокойный женский голос.

— Мне сказали подойти сюда, — стопорюсь в дверях, сжимаю ремешок сумки и почему-то оглядываюсь назад, словно собираюсь убежать.

— Ваша фамилия? Проходите, не стойте там.

— Горовая Дарья, — потупив взгляд, бухчу себе под нос и закрываю за собой дверь.

— Присаживайтесь, — женщина указывает рукой на стул, стоящий возле ее стола.

Я сажусь, а она внимательно рассматривает меня.

— Слушаю.

— Я хотела бы узнать результат анализа, — мямлю, странно пропадая голосом.

Надев очки, она начинает перебирать большую стопку однотипных бумажек, а найдя нужную, вчитывается в представленную информацию.

— Отрицательно. Вы не беременны, — будничным тоном сообщает мне.

— Спасибо, — начинаю подниматься.

— Больше Вас ничего не интересует, Дарья, — сверяется с моими данными, — Алексеевна?

Нет!

— Вы сказали, что результат отрицательный. Меня интересовало только это. Поэтому…

— Мы можем поговорить? У Вас есть время?

Бросаю взгляд на руку, рассеянно рассматриваю свои часы и понимаю, что демонстрирую этой женщине бездарную игру. Возможно, я виляю, а она пытается меня поймать?

— Есть, — обреченно опускаю руку.

— Вы ведь давно наблюдаетесь у нас?

Молча подтверждаю, прокручивая пальцы и рассматривая изощренный рисунок на пластиковом полу.

— Даже проходили лечение и несколько раз были с мужем.

— Я не понимаю, зачем Вы это говорите? — шепчу пересохшими губами.

Вру, вру, вру! Все я прекрасно понимаю, все осознаю, однако детскую несознательность старательно изображаю.

— Вы регулярно приходите на осмотры, — она откидывается на спинку стула, — следите за собой, но…

— Это плохо? И Вы меня сейчас ругаете? — специально передергиваю, потому что не желаю знать то, к чему она, по всей видимости, ведет.

Зачем ее любезный тон? Зачем вообще этот разговор? Я в нем совершенно не нуждаюсь.

— Я могу обращаться к Вам по имени, Даша? — выказывая доброжелательность, спрашивает.

С чего бы это? И что за фамильярность с пациентом?

— Да, конечно, без проблем, — и еще киваю головой.

— Вы хотите забеременеть, но…

Не получается! Я в курсе, тетя доктор. Так чего тебе?

— Я могу предложить Вам альтернативные способы стать матерью?

Предлагаешь родить вместо меня?

— Я не понимаю, — уткнувшись взглядом в канцелярскую колбу на ее столе, бормочу.

— Подумайте об усыновлении и поговорите с мужем. Сейчас существует довольно много альтернатив. Суррогатное материнство, например, как вариант. Рассмотрите все возможности, пожалуйста.

Все? Все? Все, но кроме одного!

— Я бесплодна? — вскидываю голову и, надменно выдвинув свой подбородок, прожигаю эту бабу уничтожающим взглядом.

— Я этого не говорила. Но у Вас имеются определенные проблемы с зачатием.

— Проблемы? — со злостью в голосе и шипением уточняю. — Это еще что значит?

— Послушайте…

Да пошла ты, тварь! Тоже мне советчица нашлась. Ты мне тут гостайну не открыла. И вообще, какого черта? Я об откровенном разговоре сегодня точно не просила.

Стараясь сохранять спокойствие, поднимаюсь, дрожащими руками поправляю юбку, на плечо закидываю ремешок своей сумки и расправляю плечи. Ну, вот и все! Пока-пока!

— Благодарю за разговор. Я уже могу идти?

— Да, конечно, — она встает и с нескрываемым сочувствием во взгляде смотрит на меня. — Даша, простите…

— Всего доброго, — распахиваю дверь и выхожу из кабинета.

Еще раз повторить? Иди ты на…

Мое состояние меня полностью устраивает, а мужу обо всем не обязательно знать. В конце концов, это мое личное дело. Я не собираюсь никому, даже Ярославу, давать отчет о том, что было чертову кучу лет назад. Нам хорошо вдвоем, у нас с ним крепкий брак, мы любим друг друга. И потом, у моего мужа есть очень взрослый сын от предыдущих отношений.

Ха! Как ловко эта сука завела меня!

Открываю приложение, чтобы вызвать такси. С большим трудом попадаю дергающимся пальцем на сенсорные ячейки. Наконец-то справившись с простым заданием, выхожу из клиники и останавливаюсь перед центральным входом, застыв каменной бабой в ожидании предложенной машины.

«Поговорите с мужем о возможном усыновлении!» — набатом выжигает уши.

Ага! Сейчас-сейчас… Начнем брошенных детишек собирать?

*строчка песни из мультфильма «Бременские музыканты»