La Cumparsita… В ритме танго

Глава 17 Горовые…

Даша

— Добрый день! — приветливо здороваюсь и, отодвинув легкий стул, пристраиваюсь третьей лишней к небольшой компании, состоящей из сияющей от счастья молодой женщины и сосредоточенного сейчас исключительно на ее удобстве мужа.

— Привет-привет! — улыбается мне Виктория, а Андрей, задумчивый мужчина, выказывая свое приветствие, слегка качает головой. — Как дела, Даша?

— Отлично! — растягиваю рот в улыбке.

Наигранно или искренне отвечаю? Сейчас не знаю, тяжело пока сказать. После утреннего визита и разговора по душам с моим врачом грань между мутным изображением и очевидной явью просто на глазах стирается и уходит с давно уверенной рукой размеченных радаров вдаль. Так ведь принято, а значит, я никого своим невниманием не обижаю — подошла и вежливо поздоровалась, затем мило улыбнулась и выказала свое почтение. Теперь необходимо произвести зеркальный жест.

— А у вас, ребята? — снимаю свою сумочку и вешаю ее на спинку стула. — Все хорошо, надеюсь?

— Потихоньку, — тяжело вздохнув, отвечает Вика.

— Волнуешься? — вместе со своим вопросом, видимо, в знак поддержки, прикасаюсь к ее кисти, лежащей на столе возле блюдца с чашкой. — Где они? — мягко сжимаю ее руку и озираюсь по сторонам, в надежде увидеть Ярослава и Кирилла, готовящихся к очень важному для обоих старту.

— Немного, если честно, — она перехватывает мою руку и точно так же осторожно прижимает кисть. — Не люблю эти гонки, понимаешь? А сейчас стократно!

И я опять не знаю, что мне следует сказать, чтобы поддержать озабоченную здоровьем и банальной безопасностью ребенка мать! Мой Ярослав ведь больше не гоняет — старая травма этого не позволяет, зато его сын чудит на трассе так, что у Виктории сердце стремительно уходит в пятки каждый раз, как парень, не снижая скорости, подрезает своих соперников, демонстрируя филигранный по исполнению обгон. Он, как и его отец, непревзойденный в этом деле ас!

— Я думаю, все пройдет, как по маслу, как по накатанному. Вика, дорогая, не надо волноваться, — наклоняюсь к ней и шепчу в ухо, — тебе ведь вредно. Зачем ты нагнетаешь?

Она в очень интересном положении и, по правде говоря, уже давно! Налицо нескрываемый огромный срок живого бремени, а сама Виктория — откровенно безобразный шар на ножках. Ожидание второго ребенка сильно разнесло по сторонам до этого очень стройную и гибкую женщину.

— Стараюсь контролировать себя, но ничего путного не выходит, — поскуливая, отвечает. — Вот совсем впустую, Даша. Повторяю, как мантру: «Не волнуйся, не волнуйся. Он справится и победит, с ним же его отец!». Господи, прости меня!

— Андрей? — поворачиваюсь и спокойно обращаюсь к ее мужу. — Есть хоть какое-то средство, которое могло бы это все прекратить? Она пузатенькая, а это какой-то непрекращающийся стресс-тест. В чем тогда, скажи-ка мне, пожалуйста, прелесть ее состояния, если каждый раз при нашей встрече в этом месте у нее дергается живот и стремительным водопадом брызжут слезы?

Господи! Зачем я вообще затеяла этот разговор? Какой-такой разговор? О-б-ы-к-н-о-в-е-н-н-ы-й! Зато она теперь не отелившейся буренкой ревет, а до моего прихода вроде ярко улыбалась. «Привет» же Вика мне сказала, не выпуская соль из красивых глаз.

Андрей удрученно качает головой и тяжело вздыхает:

— Видимо, это диагноз, Дарья. Медицина здесь бессильна, а нам осталось недолго ковылять. Недельки через три-четыре, если жена не заартачится, конечно.

— Господи! Да перестань! — шипит на мужа. — Даша, это просто чертовы гормоны! — а мне сквозь всхлипы объясняет Вика.

Странно! Мне казалось, что женщину беременность красит и преображает, делает даму мягкой и почти небесной. Не по весу, конечно же, а по душевному состоянию формирует почти воздушный образ будущей богини, производящей в тяжких муках малыша. А по факту что? С нескрываемой жалостью смотрю на Вику — там только слезы, слезы, всхлипы, похрюкивания и безобразно искривленный, почти квадратный рот. Она, похоже, плакса, требующая внимания каждый раз, когда кто-нибудь не так на нее посмотрит или что-то скажет невпопад. Прощу ее! Она беременна, ей все можно.

— Ребята, ребята, ребята! — приподнимаюсь и широко расставляю руки, стараясь сразу двоих обнять. — Какая разница! Причина, повод, следствие, итог? Сегодня крутой день! Вика, я очень тебя прошу, перестань. Нервничаешь и плачешь ты, а я по инерции волнуюсь. Ты знаешь, я вот абсолютно уверена в том, что Кирилл достойно сегодняшнюю гонку проведет. Ярослав им доволен, как подопечным, в профессиональном и спортивном плане, конечно. Он мне сам сказал…

А как своим сыном? Муж в шестнадцатилетнем здоровом парне души на чает и, по-моему, мечтает о втором ребенке. Со мной Ярославу нужен маленький, чтобы полностью реализоваться, как мужчине. Так я вижу то, что между нами негласно происходит. Да как такое вообще возможно? До совместной жизни с ним, я легкомысленно, видимо, считала, что тяжесть материнства, воспитания и то самое «доведение до ума» неразумного и балованного создания исключительно прерогатива женщины и целиком ее «трагическая» судьба. Видимо, я горько ошибалась. И, по правде говоря, уже не первый раз.

Муж пока серьезно не настаивает на моей беременности и не говорит об этом прямо и открыто, не принуждает, не заставляет и не требует всего и сразу, но я же вижу, как он с нежностью смотрит на живот своей бывшей, как с нескрываемой надеждой заглядывает мне в глаза, когда внутрь кончает, как улыбается каждому встречному-поперечному, случайно подвернувшемуся, ребенку, как заигрывает с собственным сыном, показывая мне, какой он в будущем отец для нашего малыша. Ярослав хочет сына или дочь! Он этого не требует, но и не скрывает. Вопрос один — хочу ли я? Нет-нет, неправильно все сформулировала… Достойна ли я? Боюсь ли я? Смогу ли я родить ребенка? Если я даже, или все-таки пока, не могу его зачать!

«У Вас очевидные проблемы, Даша. У мужа — нет! Подумайте, пожалуйста, об альтернативах. Например, о суррогатном материнстве или об усыновлении! Обсудите этот вопрос с Вашей второй половиной…» — спокойный голос моего врача звеняще тикает в ушах, заглушая жуткий рев гоночных болидов.

Да она или шутит, или с ума от медицинской вседозволенности сошла? Я не хочу чужого ребенка! Фи! Кто этот маленький для меня? Никто, по сути дела. Я не знаю его родителей и, соответственно, всю генетическую составляющую этого ребенка, а вдруг там в родовом анамнезе наличествуют: хронический алкоголизм, неистребимое пристрастие к наркотикам, депрессивно-суицидальные наклонности и слабоумие, например. Хватит, видимо, надумывать. Я просто заранее не люблю ребенка, который появился на свет в результате, возможно, юношеской ошибки, что называется по глупости лет, или стал вполне закономерным результатом насилия над женщиной и очередного принуждения. Господи! А если это был кровосмесительный брак! Если он физически больной? Нет-нет-нет! Я в чем-то плавала и где-то это проходила. Случайные дети — не мой любимый «предмет», поэтому вариант с усыновлением рассматривать не будем! Там будет однозначный и весьма категоричный отрицательный ответ!

Суррогатное материнство… Это что еще такое? У моего ребенка будет другая мать, а Ярослав будет с этой бабой спать? Или… Да знаю, знаю, знаю. Но чужая женщина будет теплой гаванью для моего малыша весь вынужденный срок, а вдруг муж захочет рядом с ней бывать, чтобы гладить округлившийся живот, например, или трогать руки, завязывать шнурки, или просто ласково заглядывать ей в глаза.

А если, например, модное ЭКО или щадящая инсеминация? Неувязка, «Даша». У меня ведь «некоторые проблемы» с зачатием. Я просто не приму то, что в меня принудительно большой иглой воткнут, не используя мужской член…

— Девчонки! — Андрей присматривается к чему-то и куда-то. — Вон они, Ярослав и Кирилл! Я их нашел! — он встает, вытягивается во весь свой рост и машет руками двум высоким парням, в одном из которых я узнаю своего мужа, сейчас одетого в гоночный комбинезон своего клуба.

Ярослав сохраняет имидж и рекламирует спортивную секцию собой. Горовой во всю отрабатывает контракт, который с ним заключили гоночные боссы после того, как пригласили на тренерскую наставническую работу в тот клуб, который от травмированного пилота отказался девять лет назад.

Я тоже привстаю, становлюсь рядом с Андреем и направляю взгляд исключительно на своего мужа. Но Ярослав меня, увы, сейчас не замечает — издержки моего мелкого сложения и невысокого роста. Задумчиво улыбаюсь и беру в руки телефон. Пожалуй, я отправлю сообщение, а он его прочтет.

«Товарищ Горовой, муж мой ненаглядный, найди меня и в знак приветствия помаши рукой! Тебе идет этот комбинезон, Ярослав. А кто этот таинственный мужчина рядом с тобой? Красивый и высокий парень? Он холостой? Познакомишь?».

Отправляю свою просьбу и жду ответного броска. Вижу, как он, о чем-то разговаривая с Кириллом, тянется здоровой рукой в карман и достает оттуда свой смартфон. Пролистывает чаты, находит нашу переписку, прочитывает написанное мной, улыбается и, поднеся руку с телефоном к своим губам, ищущим взглядом начинает просматривать трибуны и наш фудкорт, расположенный на террасе.

Встаю на цыпочки и вскидываю руку. Ну вот, другое дело! Ярослав замечает меня, улыбается, кивает головой и делает аналогичный жест правой рукой, а после разворачивает к нам лицом покрасневшего от смущения Кирилла.

— Мальчик мой! — опираясь на столешницу, беременная Вика вытягивается, чтобы поприветствовать своего сына. — Господи! Какой взрослый и большой. Кири-и-и-илл! — кричит, как в рупор, в сложенные возле своего рта ладони. — Ура-а-а-а!

Когда-то я сказала, что Кирилл внешне похож на мать. Сейчас я в этом сомневаюсь и готова даже взять свои слова назад. Эти двое без сомнений очень близкие родственники, по документам и по таинству рождения — отец и сын. Без сомнений! У них почти одно лицо, одна поджарая комплекция и высокий, но не гигантский, рост.

«Как дела?» — спрашивает сообщением Ярослав.

«Потом скажу» — зачем-то ставлю подмигивающий смайл и три раза «губы».

Скажу ему, что? — Что не беременна!

Еще что? — Что нам надо лучше стараться!

Есть еще, что к этому добавить? — Нет! Больше ничего!

«Пожелай удачи сыну от меня!» — вдогонку к предыдущему быстро набираю.

«Иди к нам, Даша, и скажи все сама!» — он мне отвечает.

— Ребята, — не отрываясь взглядом от последнего сообщения, спокойно произношу, — меня приглашают в VIP-ложу. Ярослав хочет, чтобы я была с ним рядом. Не возражаете, если я покину вас, друзья?

— Господи! — сжав в кулачки ладони, Вика подносит их к своим губам.

— Я тебя очень прошу, не волнуйся так. Поддержка и клевый тренер будут рядом, — прячу в сумку телефон и протягиваю руки, чтобы ее обнять. — Не плачь, пожалуйста. Слышишь? — пальцами вытираю стелющиеся тонкой струйкой ручейки из ее глаз. — Вик?

— Все-все! — как веером, размахивает перед своим лицом руками. — Фух-фух! — и тут же прихватывает поясницу и сильно выгибается вперед, выпячивая на обозрение всем нам свой беременный живот. — Рожу прежде срока с этими неугомонными мужчинами. Там же тоже мужичок, — зачем-то сообщает и задушенно смеется. — Оккупировали мальчики со всех сторон и даже внутрь прокрались. Все, все, все! Я замолкаю, — выставляет руки перед собой. — Иди, дорогая, туда. Обними их за меня. Ни пуха ни пера…

Я бы лучше пожелала — ни гвоздя ни жезла, если бы это была обычная езда, конечно. Но это гонки и здесь иные правила, так что:

— К черту! — громко и с улыбкой выдыхаю.

Пока спускаюсь по бесконечной лестнице, краем глаза замечаю, что Ярослав внимательно следит за мной. Он наблюдает, как я прохожу первый пролет, как поворачиваюсь, касаясь пальцами перил, как задерживаюсь взглядом прежде, чем совершить вращение, как перепрыгиваю через три ступеньки и как пробегаю оставшиеся пять метров до него.

— Привет! — вешаюсь к мужу на шею. — Обними! — шепчу, прикрыв глаза. — Крепко-крепко!

— Даша, как дела? — он обнимает и задает вопрос в мою макушку.

— Все нормально, — коротко отвечаю.

А больше и нечего сказать!

— Рыбка? — Ярослав опускает голову и губами прикасается к моему уху. — «Нет», да?

Не говорю слова, но головой отрицательно качаю.

— Извини меня, — не играя, увлажняю глаза.

— Перестань! Чего ты? — обняв меня за плечи, еще раз прижимает к себе. — Кирилл! — одновременно с этим подзывает сына.

— Привет, Даша! — младший Горовой прикасается своей рукой к моей спине.

— Привет! — бурчу в мужскую грудь, затем просовываю руку между нами и вытираю предательские слезы, которые успевают выкатиться из глаз. — Сейчас, погоди-погоди, пожалуйста.

— Даш? — Кирилл наклоняется к моему уху.

— Угу? — отворачиваюсь от него, при этом натираюсь своим лицом о ткань комбинезона мужа.

— Можно тебя поднять? — спрашивает у меня.

Чего? Что он сейчас сказал?

— Слушай, успокойся, пожалуйста, — я ощущаю по тону голоса Ярослава нехилое недовольство.

— Даш? — не обращая внимания на отца, скулит Кирилл, а когда я, наконец-то, поворачиваюсь к нему лицо, то свою просьбу он, к тому же, подкрепляет очень жалостливой миной. — Всего один разок, а?

Ничего, если честно, не поняла.

— Вы поспорили с отцом? — прищуриваюсь и мельтешу глазами по лицу Ярослава и его сынка.

— Нет, — Кирилл почесывает свой затылок. — Тут кое-что другое.

— Это какой-то, видимо, прикол? — приставляю палец к своим губам, изображая задумчивость, в эфир транслируя размышления. — Тайный ритуал? Обычай перед стартом?

— Нет. Все без обмана. В талисманы, ритуалы, заговоры и наговоры мы с отцом не верим. Да, па?

Слышу, как муж угрожающе сопит, но в то же время ровно дышит.

— Тогда я сдаюсь! — намерение подкрепляю поднятыми руками.

— Значит, можно? — Кирилл приближается ко мне. — Пап? — но у Ярослава все же спрашивает разрешения.

— А я? — встреваю в разговор. — У меня ничего не хочешь спросить, пацан?

Не успеваю крякнуть недовольство, как оказываюсь на руках у юного гонщика. Кирилл подкидывает меня несколько раз, словно массу тела проверяет, улыбается и подмигивает Ярославу.

— Ну? — раскачивая меня на своих руках, спрашивает у отца, а затем вдоволь наигравшись, видимо, бережно опускает на землю.

Это у них какая-то игра? А в качестве утешительного приза я?

— Если вам интересно, уважаемые мужчины, то меня сильно укачало. Это, исключительно, для справки, Кирилл, — выставляю перед его носом свой указательный палец. — Но на будущее хочешь получить небольшое, но весьма полезное, наставление от своей мачехи?

— Конечно, — ставит руки себе на пояс, приготовившись внимательно слушать меня.

— Не стоит женщиной размахивать, как флагом, в особенности, когда она только поела. Печально может закончиться и для нее, и для тебя.

— Тебе плохо? — он присаживается и всматривается в меня. — Я об этом не подумал.

— Не сомневалась. Прежде надо было посоветоваться с отцом, а не строить из себя супермачо, чувачок. Иди уже! — прыскаю и кулачком толкаю его в плечо. — Но я тебя предупредила. Вот будешь свою девочку на руках таскать, тогда мой совет и пригодится. Вспомнишь «Дашу», которая тогда сказала:

«Кирилл, будь аккуратен! Сытая женщина — опасная ноша! Как бы не расплескать!».

— Пап? — Кирилл обращается к отцу.

— Я с женой согласен. А ты можешь идти! Я все по нашему маршруту сказал.

— А я принял! — с подскоком разворачивается и начинает отходить от нас. — Даша?

— Угу?

— Пожелаешь мне удачи? — подмигивает и очень ярко улыбается.

— Ни пуха ни пера, пацан! — выкрикиваю громко в воздух.

— Отец? — о чем-то непонятном спрашивает прищурившегося Ярослава.

— Даш, Кирилл хотел бы знать, может ли он тебя безболезненно сейчас к черту послать или это опять накладывается на вопрос с твоим сытым пузом?

Да они перезаряжены, как я погляжу, причем оба, с одним и тем же потенциалом. Чересчур азартные мужчины! А Вика, по всей видимости, права, здесь крайне трудно сохранять спокойствие до финального клетчатого платка.

— Что это было, Ярослав? — сощурив взгляд, шиплю.

— Сопляк решил повыпендриваться перед калеченным отцом, рыбка. У Кирилла очередной заскок, а я для него такой себе образец для подражания. Мы обсуждали, что может он, — муж поднимает вверх искусственную руку и прокручивает кистью перед собой, — а что с этим агрегатом могу я. Немного разогнали мою игрушку, а на последний конкурс нам нужен был живой не слишком тяжелый экспонат. Вика не подходит, сама понимаешь. Есть большой живой живот и Андрей, который этого не разрешает!

— И ты решил…

— Тихо-тихо! Обещаю, что протестирую тебя сегодня ночью, когда, — он выставляет обе верхние конечности передо мной, — буду переносить через порог нашего дома.

Я категорически против! Это все очень замечательно и романтично, но все-таки человеческая рука — это не усовершенствованный лабораторной крысой протез.

Прогресс, как известно, не стоит на месте, технические новшества семимильными шагами продвигаются вперед, искусственный интеллект авторитарно рулит и споро обучается, а начинка бионических игрушек Ярослава с каждым месяцем получает закономерное обновление. Его искусственная рука напичкана хватами и жестами под самый поясок, успевай только за этим всем следить и наблюдать.

— Идем, пожалуй, к нам, рыбка? — муж обхватывает меня здоровой рукой, укладывает мое тело к себе на бок и, наклонившись, шепчет в щеку. — Даша, все нормально, не расстраивайся. Слышишь, кумпарсита? Улыбнись, пожалуйста. И это, однозначно, не конец света, рыбка. Ты мне лучше скажи, этот доктор посмотрел тебя? Что за сбой с твоим циклом? Скажи, ты здорова?

«Да… Да… Да-а-а-а…» — долдоню про себя, а вслух лишь головой утвердительно мотаю.

— Даш? — по тону его голоса слышу, что он ко мне прислушивается и терпеливо, но настойчиво ожидает мой ответ.

— Да-да, конечно, все в порядке, — сильно сглатываю и отвожу свой взгляд.

— Замечательно! — Ярослав быстро, но очень мягко прикладывается губами к моей макушке. — Так, иди-ка сюда, рыбка…

Он подводит меня к наблюдательному пункту, тренерскому штабу, к трибуне его команды, выставляет впереди себя и, взяв под плечи, затем немного приподняв, как маленького ребенка, проводит по всем ступенькам, пока я, ковыляя, не забираюсь под яркий парусящий от ветра навес.

— Добрый день! — улыбаюсь уже знакомым людям.

— Здравствуйте, Даша! — доброжелательно кивает старый тренер Ярослава. — Ты, молодчик, видимо, решил на борт жену поднять? Не волнуешься?

— Она не принесет беду на наше непотопляемое судно, Алексей Петрович. В этом члене своей команды я уверен на все сто, — муж тянется за нашими наушниками и своими зеркальными очками. — Даш, ты знаешь, что делать. Быстро!

Мы одновременно надеваем защиту для ушей, друг другу улыбаемся и продуваем микрофоны.

— Горовая, прием! — игриво подмигивая, Ярослав через радиосвязь обращается ко мне.

— Все слышно! — вдобавок к своему ответу оттопыриваю большой палец в весьма красноречивом жесте.

— Становись! Я сейчас, — он разворачивает меня лицом к пока еще пустому треку, а сам подходит к мониторам, по которым будет следит за гонкой.

Вот она, его работа!

Ярослав дал добро на тренерскую должность через три месяца после нашего бракосочетания. Перед этим, правда, долго, внимательно и очень осторожно советовался со мной. Мне кажется, он бы и раньше согласился с этим предложением, просто его интересовало мое мнение, как уже законной жены. Перед подписанием контракта со своей бывшей гоночной конюшней, Ярослав несколько раз приводил меня сюда. Показывал пространство, демонстрировал болиды, рассказывал про подготовку кадров, знакомил с техническим персоналом, со своими коллегами, друзьями, тренерами и их помощниками, даже пару раз предлагал посидеть на месте пилота. От последнего я отказалась наотрез!

А утром того долгожданного дня, когда муж должен был подписывать соглашение с «Хекстел-моторс», я задала вопрос, который очень сильно мучил меня.

«Ты ведь управляешь спортивной машиной, прекрасно водишь и абсолютно не лихачишь, хотя мог бы — с твоим-то опытом. Да и рука, как я погляжу, тебя за рулем совсем не беспокоит…» — я очень аккуратно начала тогда.

«Даша, к чему ты клонишь?» — Ярослав настороженно застыл возле меня.

«Ты не хотел бы вернуться в строй и занять причитающееся тебе другое место?» — задала вопрос, от которого, если честно, у меня до сих пор в жилах стынет кровь.

Как тогда я, вообще, осмелилась предложить ему такое?

«Нет!» — таков был его спокойный ответ.

В тот день, находясь рядом со своим мужем в кабинете «короля» этого спортивного бизнеса, я громко выдохнула и ярко улыбнулась после того, как Ярослав поставил свою размашистую подпись в нужном месте документа, возрождающего его, как человека причастного к сверхскоростным машинам и интеллектуальным разработкам, усовершенствующим движки этих почти летательных аппаратов. Ему необходима достойная работа, нечто значительно большее, чем место простого сторожа-охранника в нашем танцевальном клубе, выделенное по квоте, учитывающей его индивидуальную особенность…

— Ты как? — Ярослав подходит ко мне, держа в руках раскрытую книжку навороченного ультрабука.

— Волнуюсь, если честно, — ставлю ноги на перила и поднимаюсь, перегибаясь через верхний ряд, заглядываю на старт, ищу тот самый желтый флаг.

— Даша? — не отрываясь взглядом от экрана, муж невесомо проводит по моей спине своей искусственной рукой.

— Да? — готовлюсь его слушать и еще сильнее наклоняюсь над трибуной.

— Что бы ни происходило сегодня на треке, старайся сохранять спокойствие. Ты поняла меня? — поглаживая мне спину, устанавливает компьютер между нами.

— Я… — быстро поворачиваюсь к мужу и, стремительно заткнувшись, уже, по-видимому, демонстрирую то самое спокойствие и хладнокровие, о котором просит Ярослав. — Ты… Как это понимать? Что означает твое «что бы ни происходило»?

— Тшш! — глазами мне показывает успокоиться и перестать суетиться взглядом и словами. — Это соревнование, Даша. Борьба, понимаешь?

— Конечно! Я прекрасно знаю, что это такое. Что за вопросы? К чему ты ведешь?

Я ведь, и правда, ни черта понимаю.

— На треке всякое бывает, — спокойно продолжает он.

— Ярослав! — выкрикиваю и тут же зажимаю крест-накрест уложенными ладонями свой рот.

Однозначно поздно! Люди, находящиеся здесь, рядом с нами, поочередно, друг за другом оборачиваются и странно, словно на зачумленную, глазеют на меня.

— Тихо-тихо! — обхватив искусственной рукой за плечо, с усилием — я ведь почти с кровью выдираюсь, — подтаскивает к себе. — Гонки — это не только цикличное передвижение по трассе, Даша. Здесь много переменных, рыбка. Сам пилот и его болид, начинка двигателя, топливо, электроника, пит-стоп и работающие там люди, тактика, стратегия, а также колоссальная поддержка, спокойствие и вера болельщиков в свою «заявленную лошадку». У нас все есть — за это не переживай! Но…

— Ты сейчас пытаешься культурно донести мне мысль об авариях? — на него таращусь, не моргая.

— Их не будет, Дарья, — звучит, если честно, очень неубедительно, а сам он как-то неуверенно отвечает.

— Вика беременна, Ярослав! Ее там так дергает, что тебе и не снилось. Какого черта происходит? Ты, — тычу пальцем ему в грудь, — хоть понимаешь, что на глазах матери ее ребенок может…

Муж поцелуем закрывает мне рот. Ну что мне с этим делать? Знает товарищ, как бдительность и мнительность мою приспать. Наш поцелуй степенен, спокоен, нежен и благоразумен. Ярослав касается губами моих губ, совсем язык не подключая.

— Ничего не будет, рыбка, — отстраняется от меня, облизывая губы. — Вкусная! — пальцами трогает свои губы. — М-м-м, какой аромат! А с Кириллом все будет хорошо. Веришь мне?

— Что ты пытаешься мне сказать? — прищуриваюсь взглядом.

— Двадцать пять взведенных болидов, один гоночный трек и сто кругов, Даша. До клетчатого флага дотянут не все. Вот в чем дело!

— Иди ты! — толкаю мягко в грудь.

— Перестань! Ш-ш-ш-ш! — наступает и придавливает собой к перилам трибуны. — Цыц, я кому сказал!

Ярослав возвращает меня лицом к дороге и жестко — я совсем не могу пошевелиться, — фиксирует у парапета собой.

— Сегодня будем следить за гонкой, как профессионалы, Даша. Без сентиментальностей. Понятно?

— Да, — шепчу, перекладывая по брусьям пальцы.

— Я буду груб, возможно, зол или не слишком сдержан с собственным ребенком, но сейчас он гонщик, почти профессионал, а значит, ставки высоки и нам не до сюсюканья, как любящему отцу с нерадивым сыночком. После соревнований его оближет с ног до головы успокоившаяся достойным, независимо от номера, занятым местом мать. А мы, что с тобой делаем?

— … — я молчу и не отвечаю.

— Даша? — он наклоняется ко мне через плечо и губами трогает мою нервно дергающуюся щеку. — М?

— Следим за гонкой, как профессионалы? — вполоборота вопросом отвечаю.

— Спасибо, рыбка!

Муж немного отпускает, отходит назад и дает мне полноценно и свободно дышать. Если бы знала, что это будет так, то ни за что бы…

Неспешно поворачиваю голову и пристально рассматриваю сосредоточенный на том, что демонстрирует ему экран ультрабука, красивый профиль Ярослава. Да кого я хочу обмануть своими почти детскими угрозами, мол, «никогда», да «ни за что» и «ни под каким соусом», «ни-ни — пусть сам разруливает то, что нагородил сейчас»? Это важно для него, поэтому я здесь нахожусь и рядом с ним переживаю за успешное окончание первой взрослой гонки его сына. Он просит сохранять спокойствие? Пожалуй, я знаю, как смогу его простое желание реализовать — беру за левую мужскую руку и сжимаю крепко-крепко бионический протез.

— Ярослав, — шепчу в свой микрофон и бесконечно повторяю, перебирая пальцами его конечность, прикосновения к которой он вообще не ощущает, — Ярослав, Ярослав, Ярослав…

— М? — он наконец-то отзывается.

Сначала обращается лицом ко мне, а затем опускает взгляд на мои пальцы, скребущие скрытый сейчас под латексной косметической перчаткой, имитирующей человеческую кожу с нанесенной на ней хищной татуировкой, сверхпрочный пластик.

— Все будет хорошо, Даша! — мне подмигивает и тут же возвращается к экрану. — Победа абсолютно не важна, здесь главное — достойное участие. Пусть просто к финишу придет, сохранив машину.

Одну машину? Похоже, Ярослав забыл сказать:

«И себя, мой мальчик»?

— Ты издеваешься, я не пойму? — ухмыляюсь.

— Дашка! — рычит с угрозой и перехватывает неживыми пальцами мою руку. — Ты сильно отвлекаешь меня…

— Извини, — подвигаюсь к нему и, прислонившись щекой к его плечу, рассматриваю трассу, на которой вовсю реет желтый флаг. — Ярослав?

— Что?

— Я хочу тебе кое-что сказать.

— Сейчас? — склоняет голову ко мне и, потираясь о мою макушку, неотрывно следит за изображением на своем экране.

— После победы Кирилла, конечно, — сильно зажмуриваюсь и задерживаю дыхание, когда мимо нас на бешеной скорости проносятся расписные, почти сливающиеся силуэтом с асфальтированным покрытием, гоночные болиды.

— Не возражаю, — он отпускает мою руку лишь для того, чтобы удобнее перехватить меня и выставить перед экраном и собой. — Тихо, рыбка! Смотри туда, — завороженно произносит и указывает пальцем в очень четкую картинку монитора.