Любимая для эльфа (СИ)

Глава 113. Песня для Маю

С человеческими женщинами, которые не знали все правила игры, Лукас чувствовал себя свободнее, чем с анамаорэ.

Кроме того, с ними он реально представлял себе отношения без его обожествления и заглядывания ему в рот.

Хотя то, что у Лукаса пока было, на отношения не тянуло. Так, романчики.

Не считая Тамико и Наоко, самое серьезное было с Камиллой. А попробовал Лукас многих, включая Джунко.

Лукаса неприятно поражало, что Наоко о них обо всех даже не подозревала, хотя Лукас особо не скрывался. Даже Маю вон обнял прямо перед входом в дом — из окон прекрасно было видно при желании.

Все это говорило об одном: для Наоко он функция. Выгодная партия. На его душу ей вообще наплевать.

Что там его тревожит, что радует — да какая Наоко разница.

Лукас понял, что с Наоко точно пора завязывать.

Для анамаорэ он станет холост, это будет иметь свои неприятные последствия… но что уж.

Маю Лукасу понравилась. За ней захотелось ухаживать, восхищать ее и баловать.

Но Маю не стремилась Лукасу навстречу.

Магнуса как помощника он потерял. Магнуса вообще трогать не стоило: он знает Лукаса до мельчайших подробностей и если использует свои козыри, оставит Анамаорию без царевича, а Тамико без защиты.

Лукас решил обратиться к Максу, «золотому голосу» Анамаории, благо Макс удачно проявил интерес к Городу. Самые теплые отношения, не считая некогда Магнуса, у Лукаса были с ним.

Максимилиан, чрезвычайно популярный певец, каким-то мистическим образом оставался чуть застенчивым и милым.

— Наоко очень амбициозная женщина. Некогда я посоветовал ей открыть ресторан, она посопротивлялась немного, а теперь любит свой ресторан намного больше меня.

— Эй, брат, да ты шутишь, — Макс попытался смягчить трагичность сказанного Лукасом.

— Я не шучу, и, возможно, мы с ней расстанемся.

— Да ты говоришь так, будто перегорел. Когда еще ты свободно отпускал кого-то?

— Перегорел — да.

— Когда ты скажешь Наоко?

— Когда буду хоть немного уверен в симпатии Маю. А для этого мне нужен ты. Давай присним Маю наведенный сон и споем ей.

***

Положа руку на сердце, Макс не мог вспомнить момента, кроме раннего детства, когда его брат не был увлечен кем-либо.

Лукас постоянно то восторгался, то завоевывал, то наслаждался победами, переходя из одних отношений в другие без пауз и без промежутков.

Анамаорэ ценили любовь во всех проявлениях, и Лукас был подлинным сыном своего народа.

В то время, как Макс с Магнусом любили любовь, само ощущение привязанности, Лукасу всегда нравился кто-то конкретный.

И он добивался этих женщин, а затем оставлял их. Как-то выходило, что Лукаса невозможно было покинуть.

При малейшей попытке бросить его со стороны женщины, Лукас опять все переигрывал и привязывал женщину к себе.

Анамаорэ считали самым ужасным наказанием забвение. Когда существо перестает осознавать свой путь. Некоторые женщины выбрали из-за Лукаса такую смерть — без перерождения. Ушли в безвестность.

Но Макс не мог осуждать брата и даже немного ему завидовал, хотя у самого было море поклонниц.

Предложение спеть для Маю в наведенном сне Максимилиану понравилось.

Реакцию Маю на них обоих сразу будет видно, но что сон не сон, Маю даже не поймет.

***

Их операция прошла гладко, хотя царевичи редко пели вместе.

У Макса горели глаза.

— Ну и как трактовать будешь, Лу? Она разулыбалась, послала нам воздушные поцелуи и ушла.

Лукас воздел глаза к небу.

— Как-как — я попал!