Любимая для эльфа (СИ)

Глава 228. Отношения без оговорок

Воспоминания яркие, как фотографии, хотя некоторые Роберт, действуя оперативно, запечатлел: Колетт, смуглая, длинноногая, танцующая поутру в трусиках и блузке на голое тело посреди номера отеля — она смущалась, но все же дерзко улыбнулась и эффектно изогнулась на снимке для сугубо домашнего просмотра; она же в спа с огромным бордовым цветком за ухом, так подходящим к ее экзотической внешности, и кожей, мерцающей от масел; сосредоточенная Колетт, разгадывающая кроссворд и задумчиво покусывающая карандаш…

Кто бы мог подумать, что она обожает зашифрованные в клетках слова?!

Колетт хотела, чтобы Роберт решал сложные случаи с ней. Поэтому, пережив пару неприятных моментов, когда Колетт демонстрировала торжество: глаза хитрющие, губы вот-вот расплывутся в улыбке: «А я-то знаю!!», Роберт отправил Колетт на курс процедур для женщин на пять часов — еще в Городе — а сам скупил все злосчастные издания с клеточками, изучил их примерную тематику и одобрил к дальнейшему приобретению только те, в излюбленных областях которых он более-менее разбирался сам.

Колетт продолжала учебу и там, в стенах ВУЗа как-то неизбежно столкнулась с Эрин — Эрин задрала нос и отвернулась. Словно чужая. Отвернулась и второй раз, когда Колетт попыталась поймать ее взгляд…

Роберт с каких-то пор пристрастился сидеть на кухне с ноутбуком, исподволь наблюдая, как Колетт готовит. Тихая и строгая, собранная, она аккуратно подвязывала волосы и действовала изящно-ладно, впрочем, иногда сбиваясь, замечая его взгляд, тушуясь, пряча глаза, неловко поправляя фартук и снова возвращаясь к работе.

Иногда Колетт напевала свои любимые композиции. Услышав это, Роберт предложил ей включать музыку на кухне — негромко, фоном, чтобы Колетт по-прежнему могла петь.

В тот день он, войдя бесшумно, увидел вдруг, как ее слезы капают в морковку — пара слезинок. Колетт шмыгала носом, пытаясь остановить плач.

Роберт обнял ее со спины, Колетт взвизгнула от неожиданности — она так забавно визжала, что Роберт не отказывал себе в удовольствии иногда ее пугать.

— Сегодня по новому рецепту?

Колетт замерла на миг, а затем развернулась к нему лицом.

— Эрин… Как посторонняя… Она даже не посмотрела на меня…

— Ааа, вот почему соль сегодня класть не надо, — и крепко прижав расстроенную Колетт к себе, Роберт безапелляционно добавил: — Дура твоя Эрин. Факт жизни с красноглазеньким не делает ее особенной. Забудь о ее выходке.

Он усадил Колетт на кухонный диван, конечно, она не смогла бы успокоиться вмиг, и делал ей расслабляющий массаж, пока Колетт не повеселела.

А когда она вернулась к салату, Роберт не удержался.

— Только соль добавь.

***

Они ни разу не были в клубе вместе во время жизни в Городе, да Роберта и не тянуло туда после того, как он поселил у себя Колетт.

Вернее, он сам сходил туда раза три в начале их общения, намеренно делая Колетт больно, показывая, что расчетливая сука ничего для него не значит.

Лицо Колетт тогда темнело, и, возвращаясь домой, Роберт замечал у нее следы недосыпа, ухмыляясь и, разумеется, не рассказывая Колетт, что он ходил в клуб просто потанцевать, игнорируя все предложения провоцирующих его блондинок.

Роберта куда больше заводила конкуренция с Петером, не пропускающим тусовку с той же целью.

Платиновые волосы в самом деле практически потеряли для Роберта смысл: перестав быть фетишем, они превратились всего лишь в пристрастие, не определяющее его выбор. Роберт провожал белокурых взглядом уже больше по привычке и только потому, что они родились женщинами — Роберт любил смотреть на привлекательных женщин.

А теперь их отношения с Колетт стали просто отношениями без оговорок, хотя Роберт собирался по-прежнему выплачивать Колетт «зарплату»: приличную сумму на ее одежду-обувь-бижутерию и прочие развлечения. В то же время он ставил Колетт жесткий лимит, приучая ее иметь все остро желаемое без «жизни на гречке», избегая совсем лишние соблазны.

Так что у Роберта уже не осталось причин не отправиться танцевать вдвоем. Оценить прелести местной дискотеки.

Правда, их поход чуть было не сорвался, когда Колетт рассказала, во что собралась нарядиться: белые короткие шорты и салатный топик с оборками, зрительно увеличивающими грудь. Чрезвычайно эффектное при ее внешности сочетание.

Роберт заговорил страстно, и его горячее дыхание обожгло плечи Колетт.

— В этом ты не пойдешь, все будут на тебя пялиться!

Колетт уперлась:

— Ты хочешь, чтобы я надела паранджу?! Нет уж, тогда я вообще никуда не пойду!

Альтернативой шортам стали легкие белые брюки, свободные, хотя не широкие и выглядящие более «прилично». А еще девичий аргумент, тоже пылкий, выкрикнутый на грани отчаяния.

— Да и пусть они смотрят, я же с тобой!

Возразить на это было нечего, но Роберт не собирался отпускать Колетт ни на миг.

Легкую, подвижную, очаровательную — когда-то он огорчился, поняв, что Колетт не кокетка и имеет все шансы простоять столбом незнакомую ночную вечеринку. Зато теперь ее серьезность при сногсшибательной красоте оказывалась весомым плюсом.