Любимая для эльфа (СИ)

Глава 207. Дурной сон

Роберт никак не ожидал, что такое случится, но порочная девица, похоже, тронулась умом, и он имел счастливую возможность лицезреть истерику в собственной квартире.

Едва оказавшись в тепле, Колетт, не разбирая дороги, рухнула на многострадальные колени, а потом и ничком на пол, и разразилась рыданиями, поминутно повторяя: «Дурной сон, ужасный сон!»

Иногда она поднимала глаза на Роберта, растерявшегося, присевшего на корточки и наблюдавшего картину чуть свысока, не зная, что предпринять.

Он не собирался делать поблажки шлюхе, сам не понимая, чего так взъелся, быть может, выплеснулась наружу чернейшая ревность, вызванная поведением богини, но думать о том, что он сорвался на совершенно невинного человека, было невыносимо. Впрочем, не такого и пушистого — Роберт следил за судьбой Колетт и знал, на что та добровольно и осознанно подписалась. Если оно не случилось сразу, ведь Сайри отличалась каким-никаким знанием психологии, произошло бы в третий или в четвертый раз.

Фиалковые глаза Колетт горели несбыточной надеждой.

— Роберт, мне приснился страшный сон…

Роберт решился:

— А кем ты сейчас работаешь, Колетт?

Колетт всхлипнула, размазывая пальчиками остатки макияжа. Интересно, как она объяснит себе обстоятельства, при которых он стерся?

— Я?.. Никем… Я учусь… Иногда у Сайри снимаюсь… И ты предложил мне быть посудомойкой… Почему-то… Сказал, что хорошо платить будешь, — Колетт нервно, совершенно неестественно хихикнула. — Правда, странно?

Беспокойство Роберта смешалось с непрошеной ехидцей.

— Ммм, а ты ничего больше не делаешь для Сайри?

Затуманенные глаза Колетт глядели сквозь слезы.

— Нет, вроде нет…

Совершенно серьезная, испуганная… Сработала психологическая защита на шок — отрицание?

Роберт решил больше не злоупотреблять, действуя хладнокровно-ловко. Принес Колетт воды со снотворным, а когда она уснула, сам аккуратно раздел ее и умыл.

Тельце ее, обычно соблазнительное, представляло невероятно печальное зрелище — царапины, синяки, отпечатки пальцев, содранная кожа. Черти что!

Роберт направился к морозильнику, попутно размышляя, где хранить свои запасы в будущем: как заправский вампир, он обладал несколькими порциями магической крови, выпрошенной у Магнуса на всякий случай.

Вот тот и наступил. Сонная Колетт вряд ли была способна глотать, и Роберт надумал сделать ей инъекцию. Растирание больных мест кровью могло бы ее разбудить, так удручающе они выглядели.

Скоро от увечий не останется следа, но как быть с психологическим состоянием Колетт?

Роберт надумал ждать и смотреть по обстоятельствам, не приукрашивая действительность, но и не усугубляя ее.

***

Проснувшись в теплой постели — нос ласкали ароматы хлопка, дерева, свежести — и потянувшись красивым стройным телом, Колетт поняла, что ее план сработал и даже лучше, чем она представляла.

Полностью здорова, в хорошем месте, и, кажется, чувствуется вкусный запах, хозяин что-то готовит.

Как Колетт успела заметить, у Роберта была огромная двухуровневая квартира, в некоторых уголках которой забывалось, что это не целый дом.

Колетт поискала глазами, что бы надеть — явиться к Роберту голой означало окончательно заклеймить себя распутницей — и обнаружила, что Роберт отставил ей запечатанный халат из банного набора, продаваемого в супермаркетах. Аккурат нужного размера… Колетт невольно подумалось, насколько глубоко Роберт следил за ее жизнью и, главное, зачем…

Ему неизменно нравились блондинки, но произошедшее в парке красноречиво вопило, что не все так просто. Хотя то, что случилось, меньше всего тянуло на симпатию.

На всякий случай Колетт решила вести себя с ним как юная женщина с молодым мужчиной, не имеющим ярко выраженных пристрастий.

Пусть Роберт обвиняет ее в развратности, повышенная стыдливость, скромность и целомудренность не были ее врожденными чертами.

Подойдя к лестнице, ведущей на первый этаж, из какого-то дерева и слегка, даже приятно скрипящей при ходьбе, Колетт, чуть повысив голос и надеясь, что Роберт услышит, сказала:

— Доброе утро! Я проснулась! Есть кто дома?

Это было глупо и наивно, но ничего больше не придумалось.

Низкий голос Роберта тотчас отозвался.

— Сейчас приду.