Глава 94. Защитники

Оливер действительно играл Нанами на гитаре и пел, пристально, до дрожи и до ее легкого транса глядя на Нанами своими гипнотическими изумрудными глазами.

И хотя ангелы не пали бы ниц перед красотой его низкого голоса, слушать Оливера было приятно.

Нанами нравился импровизированный концерт, но подспудно ей чего-то не хватало.

Какая же это месть девочкам и Такео, если она просто невинно слушает музыку? Так даже ее родителям не к чему придраться.

Нанами дождалась, пока Оливер устроит перерыв в песнях и пересела со своего стула прямо к нему.

Обняла его и прижалась щекой к его крепкому плечу, обтянутому кожаной курткой.

Что же она творит? И почему это ей настолько, до мурашек, сладко?

— Нанами, — неожиданно возникшая в баритоне Оливера хрипотца напугала и странно воодушевила ее. — Чего ты хочешь? Я дико хочу тебя. Я почти все время только о тебе и думаю, но ужасно опасаюсь тебя обидеть. Скажи!

Нанами понятия не имела, как у мужчин проявляется возбуждение, но инстинктивно чувствовала, что сейчас имеет над Оливером власть. И эта власть почему-то опьяняет ее саму.

От Оливера умопомрачительно пахло парфюмом, и Нанами почувствовала, что у нее слегка кружится голова.

Она хочет целоваться.

Она хочет обниматься.

Да, вот с этим явно порочным мужчиной, чьи чувственные губы прямо намекают, что он отменно разбирается в наслаждении.

Нанами тихо сказала:

— Хочу, чтобы мы целовали и гладили друг друга. Ничего больше…

Ее щеки защипало от стыда и непонятного, но очень сильного желания.

Оливер встряхнул длинной челкой.

— Хорошо.

Как экстрасенс он напрямую видел особые точки на женских телах, умелые прикосновения к которым открывали их обладательницам дорогу в чувственный рай. Даже не эрогенные зоны. Обычным языком не объяснить, что это такое.

У Нанами он их тоже видел.

Но касаться не хотел. Он же этак все испортит.

Нанами потом с ума сойдет, что отдалась практически первому встречному.

Если просто ее целовать, она настолько не улетит.

Сам Оливер, конечно, измучается от пытки воздержанием, ну и наплевать. Он и так виноват, что обидел Нанами.

Но если Нанами все же решится и захочет секс прямо сейчас, Оливер сделает их секс восхитительно незабываемым.

Магнус, дьявол… Кто ты на самом деле такой?!

У Оливера было ощущение, что Магнус намеренно приводил его туда, где Оливер набирался опыта, и его талант к сексу раскрывался ярче.

Бесчисленные женщины, которых он брал за руку, вел куда-то и любил — все они тоже сделали его дар и навыки сильнее.

А Нанами как с ума сошла. Оливер посадил ее себе на колени, лицом к лицу. Так, чтобы его стояк пришелся точно на ее самое чувствительное местечко. И начал Нанами целовать.

Просто обнял, не гладил.

Нанами сама возбудилась так сильно, что начала к нему притираться, ерзать и даже неумело попыталась снять его куртку.

Оливер видел в ее ауре нотки гнева — Нанами точно хотела, чтобы он ее «ослушался».

Ну да, Нанами и так наверняка сказала максимум, который ей позволяли ее стыдливость и воспитание.

Оливер решил: будь что будет. Жениться его не заставят, конечно, а от прочей ответственности он сбегать и так не собирается.

И сдерживаться прекратил.

Оливер умело ласкал все точки на теле Нанами, которые видел, и дождался того, что Нанами совсем решительно начала его раздевать.

Готовая, мокрая. Оливер представил, насколько она узкая, и это окончательно сорвало его тормоза.

Никакой боли Нанами вообще не заметила.

У нее было странное ощущение, будто ее демон похитил. Не простой, а демон секса. И питается он ее удовольствием.

Удовольствия было столько, что Нанами с ума сходила. Оливер просто ее трогал, а она свое тело совсем не узнавала.

Оно будто отдельной жизнью стало жить, но такой, что Нанами чувствовала: пусть Оливер ее выгоняет.

Сама она от него теперь не уйдет.

Все, что у нее было с Такео — глупые мечты. Полудетские, совершенно нереальные.

А настоящая жизнь все это время мимо текла.

— Я люблю тебя, малыша. Останься со мной. Не уходи никуда, — Оливер лихорадочно шептал и гладил ее, а Нанами удивлялась: куда же она теперь пойдет.

Вслух она, правда, не говорила ничего. Только улыбалась.

Зато говорил Оливер. Он предложил Нанами послушать все написанные благодаря ей песни. Предложил вместе сходить в магазин за едой — они и сходили в обнимку. Приготовил для Нанами обед и потом ужин.

У Нанами не было занятий, в подработке она не нуждалась, а работа Оливера начиналась поздним вечером, когда открывался ресторан.

Оливер постоянно целовал Нанами. Не дал ей ничего готовить, велел только помогать, и рассказывал о мирах, в которых был с Магнусом.

На удивление, в его памяти остался не только угар, но и всякие красоты.

Оливер чувствовал себя так, будто его встряхнули, взбаламутили, а теперь вся грязь снова осела на дно, открывая новый, неведомый, но удивительно красивый рельеф его души.

С Нанами ему было очень комфортно. Они весь день с раннего утра вместе провели, а у него ни капли раздражения.

Нанами ощущала то же самое. Ни грамма стыда из-за случившегося, одно желание вместе быть.

Расстались, когда Оливер совсем опаздывал на работу — он довел Нанами до ее дома и убежал.

С кем Нанами пришла, никто из ее соседок не видел.

Нанами юркнула в свою комнату и заперла дверь на замок.

Сегодня никаких расспросов и бесед с девочками. Сперва самой надо осознать, что случилось.

Насладиться пикантными восхитительными воспоминаниями еще раз.

А пока она не передумала, Нанами набрала Такео и сказала ровным голосом абсолютно без тени смущения:

— Привет. Извини, у нас ничего не выйдет. Я подруга Оливера.

На том конце повисла тишина, и Нанами просто сбросила вызов.

Ей надоела эта муторная дикая чушь.

Зачем биться в глухую стену, когда у нее есть реальный мужчина? Умопомрачительный. Горячий. Влюбленный.

Он уже ей сообщение прислал:

«Не могу дождаться завтра, малыша. Умираю от желания тебя увидеть и обнять. Люблю безумно».

***

Такео, хотя и ничего не сказал Нанами, почувствовал себя так, будто ему всадили нож под ребра.

Он не был влюблен в Нанами. Такео не был даже ни капли ей увлечен.

Такео совершенно другие женщины нравились: яркие внешне, уверенные в себе, раскованные.

Последнее особенно стало важно после его несчастной истории с Ванессой: с Такео Ванесса, реально очень эффектная и самолюбивая, совершенно закрылась.

То ли его стеснялась не пойми с чего, то ли непонятно.

Такео мечтал о женщине, которая сама подойдет к нему и прикажет делать ей приятно.

Ну, явно не Нанами, которая от смущения и слова сказать не могла.

Ванесса номер два прям, только внешне гораздо менее яркая.

И все же Нанами сама ходила за ним по пятам. Для чего-то сама Такео хотела.

А тут полный облом.

И главное, снова разрыв совершенно неожиданно.

Все же хорошо было. Ну, не хорошо, а стабильно.

И главное, Нанами с ним порвала, когда сам Такео не просто ее внимание терпел, а решил ей навстречу пойти.

Такео сидел, выключив свет, когда домой вернулся Кацуо.

Кацуо ужасно раздражала вечная меланхолия старшего брата. Активный и привыкший решать проблемы наскоком Кацуо понятия не имел, как эту дрянь закончить.

Какое-то время назад Такео неожиданно стал веселым, даже счастливым. Кацуо облегченно выдохнул.

А сейчас видимо что-то опять случилось.

И явно не по работе — рабочие дела Такео шли стабильно хорошо.

Видимо, все из-за баб.

Кацуо немного порасспрашивал Такео и оказалось, что да.

Спросил Такео, знает ли он, где Оливер работает — Такео знал. Он в тот ресторан любил ходить.

Такео говорил Кацуо, что он сам виноват. Какое сам.

Это ебаная пьянь Оливер лезет не в свое дело. Ну так Кацуо его поучит.

С Нанами разбираться без толку — она тень бессловесная.

Явно Оливер ее обдурил.

***

Выйдя поутру из ресторана после смены, Оливер думал немного поспать, а потом встретиться с Нанами. Он был полон сил.

И вдруг услышал.

— Ты, блять. Какого хуя ты пристаешь к девушке моего брата?!

Оливер подозревал, что так просто Такео Нанами ему не отдаст. И бить умеет крепко, если надо. Оливер убедился.

Но сейчас он удивился, увидев перед собой вовсе не Такео.

— Такео пять лет что ли, что ты за него выступаешь? Отвали, — Оливер сплюнул Кацуо под ноги.

Вид Кацуо не внушал ничего хорошего. Оливер понимал, что уже фактически стоит на пороге больницы. Вряд ли им снова займется Кэйли.

А Кацуо его прилично разукрасит. Драться Оливер не умел и не стремился учиться. Он не вращался в кругах, где это умение было жизненной необходимостью. А когда оно все же понадобилось, спину Оливера надежно прикрывал Магнус.

Сейчас рассчитывать на эффектное появление Магнуса не имело смысла, но спасовать Оливер не мог.

— Поговори мне, блять! — и Кацуо угрожающе двинулся к Оливеру.

— Узкая подворотня, двое молодчиков, че творится, че делается… — раздался еще один голос.

Роберт любил чувствительных людей.

С детства резкий, прямой и грубоватый, Роберт завидовал тем, кто может ощущать токи иных миров, кто умеет сочинять.

Даже танцы — вроде бы искусство — Роберт выбрал спортивные.

Ну не романтик он, хотя искренне старается стать помягче.

Теперь Роберту было стыдно за то, что пока он наслаждался жизнью, Магнус изощренно издевался над Оливером.

А уж как Магнус умеет находить больные места и высмеивать слабости, Роберт представлял прекрасно.

Хотя… если Магнус на деле рожа красноглазая, в аморальности его обвинять глупо. Он и есть аморальный.

А вот следить за Оливером, чтобы Магнус снова к нему не приебался — это дело друзей Оливера.

Его, Роберта, дело.

Сейчас Роберт увидел, что он успел очень вовремя: Оливер нажил новые неприятности. Правда, на этот раз от Кацуо. Справедливости тот захотел.

Что Кацуо мало понимает в реальной справедливости, Роберт знал. Одноклассники бывшие как-никак.

Роберт понадеялся, что его вмешательство Оливера не оскорбит. А то он хотя и музыкант, и чувствительный, все же мужик, а не девка.

Роберт поднял бровь.

— Так что у вас тут творится. Кто мне расскажет?

— Этот уебок посмел увести у моего брата девушку!

— О, самцы дерутся из-за самки. А причем тут ты?

— Вот и я у него то же самое спросил, — отозвался Оливер.

Кажется, ему опять повезло. Не только с Нанами, которой Оливер оказался очень даже симпатичен, но и с внезапным появлением Роберта. Хоть пальцы целы останутся.

Оливер уже прикидывал, какую неустойку ему придется выплатить, если он не сможет играть. А со сломанными пальцами не поиграешь еще долго.

Кацуо немного растерялся: неужто бывший одноклассник не только его не понимает, а еще и спелся с этим уебком?!

Роберт же знал, как Кацуо любит своего по иронии судьбы старшего брата.

Не успел Кацуо выразить очередную волну возмущения Оливером, как Роберт заговорил опять:

— Если девушка выбрала Оливера, а не Такео, тут все, дело кончено. Любовь не война, в ней кулаками не решишь. А если твои кулаки слишком чешутся, попробуй достань меня. Ты за Такео, я за Оливера. Вполне так расклад.

Кацуо сплюнул.

— С тобой мы встретимся на треке. А этого урода я достану позже.

Роберт ответил без тени улыбки.

— За словами следи. Значит, я устроюсь его телохранителем и буду сопровождать его всюду. Понял? Какой ты еще зеленый, а. Но я тоже таким был. Повторяю снова: любовь не война. Если твой Такео проворонил девушку, пусть сам бьется головой об стенку. Только он и виноват.

Кацуо оставалось только прожигать наглого уебка Оливера и бывшего одноклассника Роберта взглядом.

Такео обидели, а суке Оливеру не отомстить. Роберт иногда проявлял баранью упертость. Он может действительно начать сопровождать музыкантишку всюду.

Оскорбить Оливера словами не получилось — Оливер вполне был готов постоять за себя.

— Хуй с вами, — круто развернувшись, Кацуо пошел прочь.

— Ты как? — Роберт обеспокоенно взглянул на Оливера.

Он немного боялся переборщить с опекой, но недосмотреть теперь опасался еще больше.

У них, у зависимых, бывают же рецидивы… От тоски, от пустоты жизни, кто знает, от чего еще?

Оливер улыбнулся.

— Я прекрасно. Спасибо, что ты пришел. Мне все-таки не хотелось портить руки.

Роберт кивнул.

— Ага. Ты человек искусства, ты играй. А дерутся пусть такие, как я. Кацуо к тебе больше не сунется. Хотя я все же не рекомендую сознательно встречаться с ним один на один.

Загрузка...