Любимая для эльфа (СИ)

Глава 142. Сорта опасности

— Тами, подвинься чуть левее, вот сюда. А то ты меня искушаешь: поймаю тебя и съем, — и без того низкий бархатный голос Лукаса стал еще ниже, а его взгляд приобрел волнующую многозначительность.

Тамико послушно сдвинулась в указанное место.

Она сидела в кабинете Лукаса прямо на краю его письменного стола, легонько болтая ногами. Сам Лукас расположился в рабочем кресле и запросто мог погладить девушку по коленке, что и сделал.

— Вот и умница.

В какой-то момент Тамико просто-напросто надоело обращать внимание на проявления Лукасова темперамента: он гладил ее волосы, брал Тамико за руки и даже за ноги, целовал их и обнимал.

Тамико это нравилось, и не хотелось ему мешать, раз так Лукас чувствует себя лучше.

Тем не менее, Тамико не могла полностью расслабиться и довериться Лукасу.

Он напоминал большого зверя, красивого и опасного, даже когда лежал совершенно беззащитный головой у нее на коленях.

Даже в тот кошмарный день, когда слово за слово пошла лавина его боли, обид и страхов, навеянных Тамико, и это проявление было настолько мучительным, что Тамико, растерявшись, только повторяла часами: «Ты замечательный» и «Я тебя люблю» на все, что Лукас говорил и показывал ей.

Правда, в тот день Тамико дико угнетала невозможность сообщить обо всем Магнусу и спросить его совет.

Тамико отважно прошла с Лукасом до конца, надеясь, что мрак, когда из Лукаса рвалась совершенно болезненная и злая искренность, никогда больше не повторится на ее глазах — Тамико этого не вынесла бы.

Возможно, только в тот день чутье опасности Тамико притупилось.

Лукас любил ее, любил без сомнений, но в здравом уме Тамико не стала бы требовать у него гарантии, что это насовсем.

Тамико была уверена: переменчивость привязанностей — это, что их с Лукасом отличает.

Лукас вспыхивает и гаснет, иногда быстро, иногда не сразу, словно смакуя собственные ощущения, но даже самая большая его любовь грозит закончиться внезапно. А вот Тамико ни в кого сходу даже не влюбляется.

Живя с Магнусом, Тамико начала понимать, какой сорт опасности ее возбуждает.

Выходило, что это опасность, никак не связанная с отношениями.

Магнус, чья энергия лилась через край, далеко не всегда был уравновешен в ее проявлениях и своих эмоциях. Иногда он возвращался со сражений в неистовой ярости от проигрыша, почти невредимый, но раздосадованный, круша все попадающееся на пути.

Тамико знала, что ее этот пожар чудовищной страсти не коснется.

И когда она, помогая Магнусу справиться с гневом, сражалась с ним на мечах, проигрывая ему по всем фронтам, и меч его целовал нежную кожу — филигранно, без каких-либо царапин, лишь прижимаясь слегка лезвием, Тамико все равно чувствовала, что защищена.

Иногда Магнус занимался «серфингом»: смеясь, как безумный, он создавал на море гигантские волны и бросался в них, отдаваясь стихии и пытаясь удержать равновесие.

Страшный, стремительный, как вихрь.

Тамико и тогда не боялась ничего.

Зато за его жизнь, увидев впервые, как Магнус упал на берег насквозь мокрый и тяжело дышащий, Тамико испугалась так, что не смогла подобрать слова.

— Ты!! Ты!!.. Ты… — резкие выражения, вертевшиеся у нее в голове, не хотели рождаться на свет. У анамаорэ публично не ругались даже мужчины, и прямолинейная Тамико потихоньку становилась мягче. — Я чуть не поседела от горя!

Магнус прилетел тогда внезапно с поля боя, его глаза яростно сверкали. Он взглянул на Тамико и помчался от нее прочь к морю. Тамико, не понимая, в чем дело, бросилась за Магнусом следом и попала в устроенный им шторм.

В громадные волны она кинуться не решилась, наблюдала с берега.

— Анамаорэ не седеют, пока того не хотят, Тамико, — без его миллионов разнообразных улыбок Тамико больше не умела жить.

— Пожалуйста, если ты хочешь летать в волнах… Летай только со мной! Я не вынесу потери…

Соленые слезы, соленые губы.

Опасность при сражении со стихией была той самой возбуждающей опасностью, а на Магнуса Тамико могла положиться всегда.

Тамико на сто процентов знала, что даже в самых аффективных состояниях Магнус не нанесет ей вред, хотя он оставался непонятным ей и практически неуправляемым.

С Лукасом же Тамико стоило быть начеку: Лукас, похоже, сам не знает, куда его заведут чувства.

Тамико свела тему разговора на Маю. Не надо ей, чтобы Лукас ее «ловил и ел», хотя в животе что-то приятно обмерло от этих его слов.

— Как ты к Маю относишься? Что-то у вас поменялось?

— Нормально, — Лукас откинулся на спинку кресла. — Ты советовала мне расслабиться и плыть по течению, я этим и занимаюсь. Летаю вот в облаках, — он хмыкнул.

И передал мыслеобраз: тепло одетая Маю, визжащая от восторга, в его руках над кронами деревьев.

Лукас улыбался беспечно мягко, но смотрел на Тамико очень внимательно. Цепко.

Сказал:

— Маю совершенно не думала о холоде наверху. Пришлось ее основательно укутать.

— И что, у вас совсем никаких договоренностей на отношения? Кто вы, что вы…

— Никаких, — Лукас сложил руки за голову. — Я устал от обязательств, честно говоря. Наверное, я не создан для долгих личных отношений… А для задушевных бесед есть ты.

— Ну-ну, — Тамико встряхнула волосами. Но если Лукас не хочет прижать Маю к сердцу и никогда не отпускать, что Тамико может поделать? — Я-то я, только пока Магнус лоялен… И пока у нас с ним не появились дети. Тогда я точно не смогу проводить часы с тобой.

Лукас задумался.

— Дети мгновенно подрастут, Тами. Магнус рассказывал тебе о тех, кто умер из-за меня?

Тамико поежилась.

— Нет…

— И на том спасибо…

Лукас снял Тамико со стола, на руках перенес ее в гостевое кресло, вручил Тамико кофе и сам сел рядом во второе кресло.

— Ух, какой ты быстрый!

Лукас смотрел вдаль, словно не замечая больше ничего.

— Ее звали Лалия. Блестящие черные волосы до пола, хотя Двоюродная… С тех пор я немного нервно отношусь к брюнеткам…

Тамико поняла, что проще Лукаса выслушать, чем прекратить его исповедь. Только бы она не закончилась, как та ужасная предыдущая тоннами его боли и его страданий…

— Мы с Лалией собирались пройти Церемонию… Я любил ее… Но… Когда подумал, что это одна-единственная женщина на все мои дальнейшие жизни, я…

Тамико неприятно удивилась.

— Ты что, прямо перед Церемонией подумал?

— Нет, Тами, мы с Лалией еще даже никого не звали, просто загадывали наперед… Этого оказалось достаточно для Лалии… Церемония очень важная штука… Ты понимаешь… Лалия была очень чувствительной, очень нежной… Я еще не умел одевать отказы в мягкие оболочки… Лалия решила, что жизнь лишена смысла. Угасла вмиг…

Карие глаза Тамико широко распахнулись.

— Как ты это пережил?

— Отвлекался… Болтался всюду с Максом и Магнусом… Работал… С магической копией Лалии жил… Долго… Пока четко не понял, что сделал все это ради того, чтобы стать свободным… Сам Лалию и подтолкнул.

— А другие, ну кто тоже из-за тебя это? — Тамико спросила и задумалась, не слишком бесцеремонно ли такое спрашивать.

— А другие… Другие еще хуже… Там было, как с Маю… Изобретательнее даже. Они тоже ползали и умоляли. Мне иногда хотелось проверить, до куда я смогу дойти… Я могу быть очень жестоким, Тами. Неоправданно. Слишком. Надеюсь, что это в прошлом. Каждая женщина — мой кривой шрам на сердце… Оно все в рубцах. Я знаю, что могу дойти до нижайшей подлости, Тами. А любовь, мгм, чтобы насовсем… Наверное, она не для меня.

Тамико пожала плечами.

— Я не смею тебя осуждать, Лу, но считаю, что так неправильно…

— Зато с людьми хорошо, — Лукас улыбнулся, — они ничего обо мне не знают… Ни мой реальный статус не знают, ни опыт, ни репутацию. И память у них не абсолютная, забывают все быстро. А если еще хорошенько одарить девушку на прощание, так вообще красота…

Тамико возразила:

— Лууу, это ни в какие ворота! Заканчивай упаднические речи! Если тебе не нравится Маю, это не значит, что кто-то еще тебе не понравится!

— Маю мне очень нравится. Но это ничего не значит.