Это было глупо и совершенно бессмысленно. Ужасно и очень недальновидно.
Но весь мир Наоко в самом деле сузился до Лукаса, до его любви и до того, что он позволял ей.
А позволял он многое, словно не было всей той огромной пустоты, разбившей их прошлое.
Будто Лукас простил Наоко за случившееся тогда и дал ей второй шанс теперь.
Он приводил Наоко к себе в дом в Городе и нежил ее в алых простынях.
А еще Лукас позволял Наоко болтать с ним почти обо всем.
— Лукас, представляешь, я сейчас смотрю кино про девушку, которую похитили два магических мужчины и глумятся над ней! Девушка мне Нанами напоминает: такая же тихая и застенчивая.
Лукас изогнул бровь.
— Во многих культурах было принято приносить девственниц в жертву богам. Чаще всего эти девушки умирали, но в некоторых редких случаях с ними что-то такое и происходило…
Наоко представила себе острый меч, и тот сразу возник в ее руках. Несовершенный, зато настоящий.
В доме Лукаса чудеса становились реальностью.
— Представляю, что было бы, принеси кто в жертву меня, и попади я к таким! Камня на камне там бы не оставила!
Лукас мгновенно отобрал у Наоко и рассоздал меч. Нашла, чем баловаться.
А затем перехватил Наоко за живот так, что она смогла лишь беспомощно барахтаться.
— Это точно. Ты больше не девственница, и уже никто плохой тебя не похитит. Я спас целый мир и недальновидных волшебных мужчин, да?