Мои воспоминания (в пяти книгах, с илл.)

Все эти речные божества и нимфы, эти Времена года, Часы дня Ча сти Света и Темпераменты, все эти герои древности и небожители Олимпа до того казались живыми, что никакого другого оживления все это беломраморное и темнобронзовое население не требовало. Особенно удивительно, каким чудом ваятелям и литейщикам XVII века удалось оживить и такие «отвлеченные» формы, как вазы! На это, помнится, мне указал еще Левушка Бакст, который обладал особой чуткостью или, я бы сказал, скорее «чувственное гью», чтобы оценивать жизненность даже в предметах и вовсе неодушевленных. И действительно, каждая пара ваз из тех, что выставлены вдоль «Зеленого Ковра», имеет лицо, свое выражение, свою душу! Но особенно прекрасно круглятся и «набухают» те из них, на мраморе которых художник представил эмблему Луи Каторза — подсолнечник. В монументальном и все же вполне реалистическом изображении этого вовсе уж не столь аристократического цветка лесть нашла себе выражение такого благородства, что лучшего символа себе представить нельзя.

Стр. ее утраченную красоту. / ее утраченную красоту.

М2Уродлива в сухости своих линий кафедра, слишком тощими ка-

жутся решетки, худосочными представляются писанные по трафарету орнаменты, покрывающие стены капелл, колят глаза краски витро средних окон в абсиде. Зато до чего же рядом прекрасна и сказочна та застывшая в цветистой хрустальности музыка, что сияет и переливается в трех исполинских «розах», сохранивших всю волшебную праздничность с XIII и XIV веков.

Стр. цель и назначение художника / цель и назначение художника 148 \\ именно в этом, увы, и кроется грех его творчества — то самое, что придало его картинам до того устарелый характер, что молодежь (даже та, которая «понимает толк» в Пуссене) и не пытается его-понять, им заинтересоваться. Это измышленные, якобы насыщенные поэзией, «классические» пейзажи населены «наемными моделями», и несоответствие этих фигур с окружающим тем более бросается в; глаза, что художник не сумел этим фигурам сообщить ту стилистическую обработку, которой он подверг скалы, тучи, небеса, водыа рек и озер. Они остаются сами по себе и выдают свое происхождение из академических классов — ту «faciiite» *, ту школьную сноровку, которые в таких классах процветали.

Одну из таких нимф я как-то застал однажды в мастерской Me-

Легкость (франц.).