На дальних рубежах 2 (СИ)

Глава 24

Дверь в камеру со скрипом отворилась и в образовавшийся проем скользнула худенькая фигурка. За ней просунулась голова охранника.

— Господин дает тебе шлюху на всю ночь, — грубо известил он Джейса. — В награду за двадцатую победу.

— Я благодарен господину за щедрость, — машинально ответил Джейс, сползая с койки.

Тело начинало ломить и больше всего на свете хотелось, чтобы его просто оставили в покое и дали отдохнуть. Но стоило двери закрыться и запереться, как Джейс принялся стаскивать свое тощее одеяло на пол и расстилать его в уголке.

— Ты и в этот раз хочешь спать на полу? — гортанно хохотнула рабыня.

Ее звали Мирка и еще совсем недавно она согревала хозяйские постели. Кого и чем она прогневила, Джейс не спрашивал, но господский гнев оставил на лице Мирки толстый длинный шрам, чудом миновавший глаз, но рассекший бровь и щеку и задевший нижнюю челюсть. Рану не залечили сразу, а оставили рубцеваться естественным путем, оставляя на лице девушки жуткое клеймо. С таким лицом прислуживать господам она уже не могла, и ее стали выдавать как награду отличившимся бойцам и охранникам.

Впервые Джейсу ее привели после того, как он выиграл бой, окончательно окупивший затраты на его приобретение и принесший хозяину первую прибыль. Тогда от ее услуг он отказался, но чтобы ни в чем не повинную рабыню не выпороли, разрешил остаться в своей камере на ночь, уступив Мирке койку.

Девушка была очень худой, с маленькой грудью и длинными ногами. Некрасивый старый сарафан выцветшего синего цвета, который ей выделили из обносков кого-то из женщин дома, никак не красил ее фигуру. Темные волосы она всегда заплетала в косу. Губы у нее были чуть узковатыми, рот — крупноватым, но лица это не портило. Особенно выделялись живые, умные глаза под дугами темных бровей. Красивый овал лица и правильная форма носа придавали ее чертам признаки классической красоты, но именно большие карие глаза делали Мирку привлекательной. В них искрилась жизнь и виднелись проблески несломленного духа.

Мирка оставалась симпатичной, даже несмотря на свой шрам. И все-таки в сексе с ней Джейс не был заинтересован. Насильником он быть не хотел, кидаться на выданную ему женщину как тупое животное не собирался. Спать на полу после тяжелой физической нагрузки очень и очень не хотелось, и все же других альтернатив он не видел.

— Погоди, — Мирка подхватила сброшенное им на пол одеяло и принялась расстилать его на койке. — Ночью холодно. Ты застудишься, заболеешь, меня побьют.

— И что ты предлагаешь?

— Лечь рядом, — пожала она плечами. — Не хочешь, не трогай, но лежать рядом-то теплее!

С этими словами она вытянулась на койке и прижалась к стене спиной. Места оставалось не так много, но ему бы хватило.

— Смотри, ты поместишься, — констатировала очевидное Мирка на своём хорошем, но рубленом общем языке.

Она была права. Зима уже топталась на пороге, в камерах по ночам становилось все холоднее. Разгоряченные после ринга мышцы на жестком и ледяном полу на утро превратили бы его жизнь в ад. В тусклой желтизне пробивавшегося в смотровое оконце в двери света убогое рабское ложе казалось уютным и теплым, а темноволосая женщина казалась каким-то тонким намеком на далёкое прошлое.

— Хорошо, — согласился Джейс. — Но я устал и хочу спать.

— Спи, — пожала плечами рабыня.

Он лег, и какое-то время они пытались устроиться поудобнее. К сожалению, самыми удобными вариантами было либо обоим лечь на бок, либо Мирке устроиться на плече Джейса. Пришлось остановиться на втором. На боку Джейсу было неудобно — все же противник бил его по ребрам, и хоть кости и были целы, боль пока не прошла. Мирка прижалась к его боку и утихла. Ее тепло убаюкивало и успокаивало. Джейса тянуло в сон с непреодолимой силой.

— Дог, ты не хочешь меня из-за шрама? — вдруг тихо спросила девушка. — Или потому, что я…

Она не закончила фразу, и Джейс вздохнул. Любят же женщины поговорить, когда мужику спать охота! В бытность свободным его доканывали разговоры "на подушке". Спать хочется, расслабон после секса, в голове либо ни одной мысли, либо что-то свое, вроде того, что масло пора менять и карбюратор хорошо бы перебрать, а она: "О чем ты сейчас думаешь?" И что ты ей скажешь? "О карбюраторе"?! А уж когда рабом стал, и вовсе плохо пришлось — любой свободный вообще мог шкуру спустить, если уснешь раньше, чем господа. Этого рабу не прощали ни мужчины, ни женщины. Одна Кора всегда особняком стояла. И болтать не любила, и заснуть рядом с ней не страшно было. Наоборот, комфортно, даже слишком. И вот снова разговоры.

— Мирка, ты меня видела? Я сам весь в шрамах. Твой мне вообще никак не мешает, — пробурчал он недовольно, не разлепляя век. — Считай, что я его не вижу.

— Но я тебе не нравлюсь…

— Нравишься, спи.

— Тогда почему ты отказываешься, если нравлюсь? Ты же мужчина.

— Именно поэтому.

— Что?

Она поднялась на локте и нависла над ним. Даже с закрытыми глазами можно было понять, как пристально она всматривается в его лицо. Джейс тяжко вздохнул и открыл глаза.

— Что непонятного? Нормальный мужчина насильничать не станет. Ему это не нужно. Ты сюда не по своей воле пришла, так что я буду пользоваться твоей бедой?

Мирка смотрела на него с сомнением. Она-то знала, сколько женщин пострадало во время войны, и как грубо обращались на Ладатисе с рабынями. И никто не считал, что совершаемое умаляет мужественность насильника. Даже, скорее, наоборот. И пусть женщины считали это злом, а не нормой, кто на Ладатисе к ним прислушивался? Все знали, что насилие над женщинами — еще один способ ведения войны. А уж рабыней распоряжаться можно было как угодно.

И вдруг Мирке отказали не потому, что она недостаточно хороша, а потому что не хотели принуждать ее. Она посмотрела на точеное красивое лицо лежавшего рядом мужчины. Был бы свободным, конечно, ему бы даже не пришлось напрягаться, чтоб найти себе девушку. Что ему такая вот порченая рабыня? Даже будучи рабом, он стоял выше нее. Мог ведь и обидеть, никто бы особо не наказал. Но он… он, оказывается, был еще и добрым. Похоже, по-настоящему добрым. Мирка всмотрелась в его зеленые лучистые глаза, и не нашла там ни намека на ложь и похоть, которые могли бы доказать, что его слова — всего лишь гнусный обман.

— А если я сама хочу? — вдруг тихо спросила она, сама удивляясь слетевшим с языка словам.

Джейс только фыркнул и снова закрыл глаза. Не поверил. Конечно, поверить ей было сложно. Если у раба была задача, и он ее не выполнял, это грозило бедой. Задачей Мирки было ублажить его. Узнай кто, что от нее отказались, никто не стал бы разбираться, почему. Мирка была бы виноватой, и ее бы просто наказали без лишних разговоров. Джейс это знал, поэтому и не верил.

Девушка осторожно положила ладонь ему на грудь и медленно провела ею к низу живота. Трогать его было приятно. Большой, теплый, как печка, с красивым рельефом мышц и гладкой кожей. А шрамы и правда не мешали, Мирка лишь проходила по рубцам подушечками пальцев и продолжала движение. Мужчина напрягся, нахмурился. Мирка замерла. Когда более сильной реакции не последовало, она немного осмелела и положила колено ему на бедро, прижимаясь теснее к сильному горячему телу.

— Ты другой. Им всем все равно, чего я хочу, — осмелилась она. — А ты — хороший.

Ее рука скользнула ниже, к краю штанов. Большая ладонь мгновенно легла на ее руку, но боли не причинила, лишь остановила. Мирка подняла взгляд на Джейса. Он все еще не верил ей, но зелень его глаз казалась теперь нестерпимо яркой.

— Я хочу, чтобы тебе было хорошо. Из-за меня, — тихо сказала она, будто бы прося его не отталкивать ее.

Он явно раздумывал, может, даже боролся с собой. Она видела тени этой борьбы на его лице, хотя сути её не могла понять. Наконец, он вздохнул. Вздох получился каким-то обреченным. Не могла знать эта подруга по несчастью, что в тот момент Джейс отпустил одну из последних путеводных нитей в этом гнилом лабиринте. Тлен и мрак, окружившее его после пленения, понемногу побеждали. И вдруг появилась возможность хоть на несколько недолгих мгновений почувствовать чисто человеческую связь, получить хоть немного тепла.

Будто бы неохотно он освободил её руку. Девушка быстро распустила завязанный узелком шнурок, служивший ремнем, и запустила ладонь ниже. К ее изумлению мужчина был уже возбужден. А ведь и виду не подал! Неужели бы сдержался, если она не настояла?! Ей было сложно такое представить, но то, что он не набросился на нее, а продолжал невозмутимо лежать, пока она мучила его болтовней, говорило само за себя.

Не тратя больше времени, Мирка перебралась ниже, стащила его холщовые штаны и принялась ласкать. Сначала он сдерживался, но скоро, к удовольствию Мирки, сдался. Каждый сладкий непроизвольный звук, срывавшийся с его губ, отзывался в ее груди маленьким триумфом. Такой большой и сильный мужчина оказался вдруг в ее власти. Это было чем-то новым, упоительным. Ее не хватали и не пытались использовать, а, наоборот, позволяли задавать свой темп и даже дразнить.

Когда она почувствовала на себе его руки, то это были ласковые, ободряющие прикосновения. Он гладил ее затылок, шею, сжимал плечи. В студеном воздухе камеры эти прикосновения разливали по телу дивное тепло. Мирка не стала его мучить. Ей впервые в жизни было приятно видеть, как финиширует мужчина. Как напрягается его тело, как сбивается дыхание, и он теряет над собой контроль. В этот момент он, казалось, принадлежал ей.

Чтобы не мешать только что получившему удовольствие мужчине, Мирка попыталась тихонько пристроиться рядышком и укрыться. Каково же было ее удивление, когда он остановил ее. Джейс уселся на койке, перетащил девушку к себе на колени и стал гладить ее бедра, ягодицы, спину, целовать шею. Заставил отклониться назад и через ткань платья мягко и уверенно ласкал ее маленькую грудь. Даже самое сильное из его прикосновений, хоть и было ощутимым, не могло оставить после себя синяка.

Забота, с которой она сталкивалась впервые, возбуждала не хуже самих ласк. Она заставляла рабыню почувствовать себя желанной, ценной. В ней пробуждалось что-то забитое и почти потерянное. Голова кружилась, и сознание плыло. Мирка даже не поняла, когда с нее стащили платье и распустили ей косу. Холода она не почувствовала. К реальности ее вернуло только ощущение того, что от нее отстранились. Она открыла глаза и замерла. Мужчина смотрел на ее тело с искренним восторгом, ласкал взглядом все изгибы. Мирка зарделась, будто была не секс-рабыней, а обычной девушкой.

— Какая ты красивая, — просто и искренне сказал ей этот мужчина, и она вдруг поверила ему.

Зажатость уходила из тела, и Мирка всецело отдавалась ощущениям, выгибаясь как кошка, извиваясь, плавясь и тая от прикосновений сильных, но нежных рук, горячего рта и умелого языка. Мирка чувствовала, что он снова возбужден, но не форсирует события, а будто бы ждет ее. Почему-то от этого хотелось разрыдаться, но она лишь прижималась к нему плотнее и крутила бедрами. А потом вдруг Джейс запустил в ее волосы руку и привлек ее губы к своим. Поцелуй был долгим, страстным и умопомрачительным. Никто и никогда не целовал ее так. Мирка застонала и вдруг почувствовала его пальцы, аккуратно проникающие между ее ног. Она всхлипнула и дернулась от неожиданности. Однако мужчина всего лишь хотел довести ее до полной готовности.

Мирка уже была готова умолять его войти в нее, так ей хотелось ощутить, как он проникает внутрь, заполняет собой. Не пришлось. Он разыгрывал ее как по нотам, зная точно в какой момент что делать, будто читая ее мысли еще до того, как они оформлялись в нечто связанное. Он даже почувствовал, когда она начала терять силы, хотя еще не дошла до оргазма. Подхватил, как перышко, не выходя из нее, ловко уложил на койку и сам мощными движениями повел ее к самому пику.

Наверное, ее стоны слышал весь дом, но ей было все равно. Ничего подобного она не испытывала, хотя думала, что знает о мужчинах и сексе все. Как же она ошибалась! Когда он попытался оставить ее, она обвила его ногами, боясь этого ощущения потери контакта. Последние соображавшие клеточки мозга подсказали ей слова:

— Мне делали укол. Не залечу. Останься. Я хочу почувствовать все.

Казалось, эти слова подействовали и на него, потому что он будто с цепи сорвался. Наслаждение нарастало и нарастало, пока не стало невыносимым, не переполнило ее и не разорвало реальность на ошметки. Оргазм, накатывавший одной волной за другой, разбил ее на тысячу трепещащих осколков, собрать которые воедино казалось теперь непосильной задачей. А ведь это она хотела сделать приятное ему! Мирка спохватилась и посмотрела на своего партнера. Тот выглядел обессиленным, но довольным. Он все еще удерживал свое тело над ней, уронив голову и восстанавливая дыхание.

— Ну все, — хрипло произнес он и поцеловал ее в висок. — Теперь точно спать!

Мирке хотелось смеяться и плакать одновременно. Он удержал ее и у этой черты, заботливо устроив у себя под боком, обняв ее и укрыв их обоих одеялом. Мужчина, носивший ошейник, как пес, и наделенный собачьей кличкой, оказался большим человеком, чем все, кого она встречала, вместе взятые. Ей вбивали в голову, что рабы — не люди, они не могут быть настоящими мужчинами, настоящими женщинами. Но почему тогда этой ночью она впервые в жизни чувствовала себя самой настоящей женщиной, и ей казалось, что рядом — настоящий мужчина? Такой, какими они и должны быть? Засыпая и вслушиваясь в мерный ритм его сердца, Мирка так и не заплакала.

***

Зал жужжал, как растревоженное гнездо шершней. Зал заполнялся фанатами боев. Кто-то пришел с семьей, кто-то с друзями. Билеты на этот бой раскупили быстро и по высоким ценам. Теперь народ тратил еще больше на закуски, напитки, сувениры и прочую атрибутику подобных мероприятий.

Зрители занимали свои места и оживленно обсуждали предстоящий поединок. Обсудить было что: самый яркий дебютант сезона бросал вызов чемпиону прошлого года. Два роскошных бойца с разными стилями и темпераментом. Один — динамичный ударник, шикарно работающий в стойке, другой — вдумчивый, терпеливый борец, смертельно опасный в партере. Публика надеялась на все пять раундов по пять минут зрелищного мордобоя, хотя досрочное решение по смертельному исходу тоже хотелось увидеть. Финальный бой за титул чемпиона всегда велся насмерть.

Фаворита вывели первым и зал приветствовал его ревом и вспышками камер. Он был невозмутим, как скала, этот мужчина с каменными тяжелыми плечами и обритой головой. На его лице с переломанным и неправильно сросшимся носом царило сосредоточенное выражение. Тем не менее, он поднял руки и поприветствовал своих фанатов, скандировавших его имя: "Ди-о-гор! Ди-о-гор!

Через пару минут к арене подвели претендента. Его приветствовали чуть сдержаннее, но за свою короткую карьеру в "клетке" он уже успел набрать поклонников, поэтому нельзя было сказать, что зал был настроен против него. Этот на толпу не обратил внимания, прислушиваясь к тому, что говорил его тренер, известный энтузиастам Ашпер. Многие дорого бы заплатили, чтобы услышать, какие именно наставления давал он своему бойцу. И никто не догадался, что когда Ашпер "по-отечески" сгреб бойца за шею, он высказал вовсе не слова поддержки.

— Черт побери, гребаный ты сукин сын! Какого хрена с тобой сегодня творится? Соберись, ублюдок, иначе я сам сниму тебя с боя и запорю насмерть! — шипел он, заметив, как подозрительно затих перед самым боем его Дьявольский Пес.

Странный перелом произошел еще в раздевалке, когда взгляд Пса вдруг стал отстраненным, обращенным внутрь. А дело было в том, что Джейса вдруг накрыло осознание, что все его усилия для того, чтобы выжить, не привели ни к чему. Он выживал, но зачем? Пока что получалось, что для того, чтобы еще один кровосос стал богаче за его счет. А выбраться из очередного ада не было возможности. У него не было союзников, он был скован по рукам и ногам, в световых годах от тех, кого он любил.

Зачем ему было тратить столько усилий, если света в конце тоннеля он уже не видел? Да и сил почти не оставалось. Неделя за неделей он жил, как какое-то животное — камера, тренировка, камера, бой, снова камера. И Джейс больше не мог повторять этот пройденный путь, когда он жил только тогда, когда был нужен для исполнения чужой воли, а в остальное время просто существовал в режиме ожидания. Он уже проходил это все и у Карнза, и на службе у Альянса. И тогда у него была воля к борьбе, потому что была цель — спасти брата, заработать свободу. Сейчас он просто повторял привычные движения, уже не видя в них смысла. Пора было кончать со всем этим цирком.

И все-таки, умирать в ошейнике не хотелось. За неимением других альтернатив оставалось только одно место, где он еще мог уйти красиво, по-мужски, хоть на минуту став свободным и сражаясь с сильным противником. Джейс шел теперь на ринг не за победой, он шел туда за своей смертью. И для него не существовало больше рева толпы, голос тренера звучал как через стекло. Все его внимание сосредоточилось на ярко освещенной арене. Ему достался хороший соперник, достойный. Ашпер детально разбирал с ним записи боев Диогора, разжевывая технику. Принять смерть в этом бою не было бы постыдно.

Ашпер отпустил его загривок и снял ошейник. Джейс дождался объявления своей клички и, как завороженный, двинулся в сторону залитой светом арены, где уже стоял Диогор. Здесь уже не было хозяев и охраны с шокерами и кнутами. Не было вечного напоминания о собственном ничтожестве, сдавливавшего горло. Все было предельно ясно — только ты и твой противник, только первобытная чистота боя. Вдруг вся муть, заполнявшая душу, ушла. Все стало кристально ясным и простым. И не осталось никаких сомнений, душевной боли. Все должно было скоро закончится, и от этого истерзанная душа выдохнула с облегчением, уже предвкушая только одно — полный покой.

***

В ВИП-ложе сегодня царило оживление, и причина была Ардиане крайне неприятна. Куштрима Тахири, в прошлом, да и по сей день еще известного в узких кругах как Искандер, она не любила. Она считала его выскочкой, рыбой-прилипалой, уцепившейся за могучую акулу по имени Ашар Тахири. Он считал ее заносчивой, спесивой бабой, забывшей свое место. Однако уничтожить друг друга руками Ашара у них пока не получалось, и они были вынуждены изображать хоть какое-то подобие родственных отношений.

Ардиана едва сдерживала гримасу отвращения, наблюдая, как стелятся перед Искандером все присутствующие. Куштрим редко посещал бои, он был очень занятым человеком, но финал есть финал. Зрелище на арене и цирк в ВИП-ложе. Смотреть на это было откровенно противно, и она вновь обратила взгляд туда, где ее вожделенный зеленоглазый зверь готовился к бою. Он был хорош, невероятно хорош. Как странно, что с годами он лишь стал интереснее, как хорошее вино.

Вокруг арены включили силовое поле, и прозвучал гонг. Бойцы сошлись, изучая друг друга, проверяя на прочность оборону противника. Обычно срывавшийся, как пушечное ядро, Пес медлил, словно нарочно уступая сопернику. Тем не менее, затягивать это они не стали и после нескольких пробных выпадов Диогор взял инициативу в свои руки, нырнув вниз и попытавшись обхватить ноги Пса. Тот оказался готов и, коротко шагнув навстречу, врезал борцу коленом в лицо. Пролилась первая кровь. Толпа взорвалась одобрительным ревом.

— Однако, это любопытно, — послышался над ухом глубокомысленный голос.

Искандер встал рядом с Ардианой и переводил взгляд с арены на экран, где бой показывали крупным планом.

— Что-то они не очень рвутся в бой, — презрительно фыркнул он, хотя буквально буравил взглядом изображение. — А ты все еще посещаешь арену, дорогая кузина?

— Я вдова и свободная женщина, дорогой кузен, — Ардиана особо выделила последние два слова. Они были друг другу седьмой водой на киселе, но для простоты именовались кузенами. — Если хочу посмотреть бои, вольна смотреть, сколько угодно.

— Какое удобное вдовство, — усмехнулся Искандер. — Если бы я не знал, я бы сказал, что ты стала счастливее после смерти Фатмира. Но я же знаю, что это не так.

Его улыбка стала совсем издевательской. Ардиана молчала, и Искандер продолжил:

— Неужели тебе так одиноко, кузина, что ты готова смотреть на драки этих животных, внешне напоминающих мужчин? Или тут кроется что-то иное? Эх, надо бы поговорить с дражайшим Ашаром, может, он найдет тебе мужа.

— Я не стану тревожить многоуважаемого кузена Ашара такими глупостями, — холодно ответила Ардиана, хотя угроза была реальной. Ашар мог заставить ее выйти замуж. Статус вдовы Фатмира Кадаре ее защищал, но если выгода перевесит, и статус не спасет. С Ашаром Тахири не спорили.

Они прожигали друг друга взглядами. Вдруг по толпе прокатилась новая волна рева. Оба одновременно повернули головы.

— О, кажется, бой набирает обороты! — улыбнулся Искандер.

На ринге двое бойцов сцепились в клинче. Пес наносил жестокие удары, но Диогор вцепился в него мертвой хваткой. Вдруг мышцы борца вздулись, и он ловким приемом повалил противника на землю. Люди повскакивали со своих мест. Комментаторы взахлеб перечисляли возможные варианты ближайшего исхода. Казалось, переведя бой в более удобную для себя плоскость, Диогор вплотную приблизился к победе.

Однако обеспечить полного контроля над Псом в первые секунды Диогор не смог. Тот начал жестко раскачивать контроль над собой, нанося удары локтями, перегружая ими противника и мешая пробить свою оборону. Изловчившись, он смог провести удушающий хват ногами, зафиксировав плечи более тяжелого борца и давя тому на шею. Диогор до последнего держал Пса, но все же теперь рисковал подставиться сам. Он вывернулся и отскочил, позволив Псу стремительно вернуться в стойку.

Обоим надо было отдышаться, но было понятно, что бой только что перешел в новое качество. У Пса с губ капала кровь и была рассечена бровь, нос Диогора пересекла темно-красная поперечная полоса, а левая половина лица наливалась кровью и опухала на глазах. Первым напал Пес, демонстрируя свой фирменный, уже полюбившийся публике стиль. Диогор ушел в глубокую оборону, но такой натиск изматывал даже очень выносливого бойца.

— Неплох, — вынес вердикт Искандер, но комплимент прозвучал так, будто говорившему он был неприятен. — А ты, кажется, очень вовлечена в этот бой, Ардиана. Даже как-то чересчур. Никогда не видел тебя такой взволнованной.

— Диогор надоел, — соврала она. — Я болею за свежую кровь.

— И только? Мне показалось, что тебе нравится этот красавчик. Если он еще останется красавчиком после боя. Если вообще выживет.

— Что ты можешь в этом понимать? — прошипела змеей Ардиана.

— Ты права, ничего. Мне не понять, чем раб может привлечь женщину, — гордо пожал плечами бывший полевой командир.

Ардиана не ответила, растворившись в зрелище. Бой набирал интенсивность, теперь оба бойца выкладывались по полной, нанося жесточайшие удары, пытаясь сломить друг друга. Фавориту удалось на несколько секунд прижать претендента к силовому полю, но тот воспользовался их же собственной клеткой. Силовое поле не причиняло боли, но отталкивало от себя. Налетев на него спиной, Пес воспользовался дополнительной силой, чтобы нанести особо удачный удар по голове Диогора.

Теперь Диогор пятился назад, закрываясь от атаки Пса, но его оборона уже ослабевала. И вдруг произошло нечто совершенно необычное. Пес вдруг взял короткий — всего пару шагов — разбег, прыгнул и оттолкнулся от силового поля правой ногой. И с правой же, с разворота нанес абсолютно сокрушительный удар по голове Диогора. Тот неловко перебрал ногами и рухнул на пол арены.

Зал сходил с ума. Творилось нечто невообразимое. Это был фантастически красивый прием и его показывали на экранах на повторе, в замедленной съемке. Исход боя был понятен. Но Пес почему-то медлил. Публика требовала добить соперника, хотя Диогор лежал пластом. Пес подошел к нем у и перевернул на спину. Одервеневшее тело поверженного бойца было сведено предсмертной судорогой. Добивать его не имело смысла, разве что из милосердия. Пес оценил агонию Диогора, но отрицательно помотал головой. Он не мог свернуть шею, в которой все мышцы были напряжены. А через несколько секунд необходимость в этом и вовсе отпала.

Толпа бесновалась. Те, кто ставил на действующего чемпиона, чуть ли не рвали волосы. Поддержавшие претендента теперь танцевали на местах, подсчитывая выигрыш. Те, кто пришел за зрелищем, упивались моментом, пересматривая яркие фрагменты на экранах над ареной.

— Он великолепен, — тихо выдохнула Ардиана.

— Пожалуй, — согласно кивнул Искандер. — Будет хорошим подарком Ашару.

— Что?! — взвилась Ардиана.

— Ты все слышала. Я подарю этого раба Ашару.

— Но… я первая договаривалась с его хозяином!

— И что? — недоуменно посмотрел на нее Искандер. — Раб еще не твой. Имей стыд, кузина. Для чего бы он тебе ни понадобился, это выходит за рамки приличий. И к тому же… ты собралась спорить со мной?

Он понизил голос и Ардиана отчетливо расслышала угрозу. Она скрипнула зубами с досады. Да, Искандер был слишком силен, чтобы вступать с ним в открытую конфронтацию. Но раб — тот самый раб! — уплывал у нее прямо из-под носа! Ардиана смотрела на блестящего от пота зверя с забрызганной кровью грудью и сама хотела выть волчицей от бессильной ярости.

— Нет, — сдалась она. — Я рада, что ты нашел достойный подарок нашему дорогому Ашару.

— Так-то лучше, моя дорогая, — расплылся в улыбке Искандер, глядя на нее сверху вниз. — Так-то лучше.

Внизу на арену уже вышел рефери, чтобы объявить победителя. Восторга на лице Пса почему-то не наблюдалось, но это было простительно после такого напряженного боя. Служители арены утаскивали тело бывшего чемпиона. Как только они закончили, на арену поднялся Илир Кола, гордый и самодовольный. За ним шел тренер. Никого не смутило, что победителя поставили на колени рядом с его владельцем, пока тот получал призы и пожимал руку председателю бойцовской ассоциации, организовавшей чемпионат.

Псу разрешили подняться на ноги только для снимка. И то он скромно стоял на фоне двух пожимавших руки толстосумов, опустив голову и не отрывая взгляда от запятнанного кровью пола. Не нужно было присматриваться, чтобы увидеть, что этот человек был глубоко несчастен, но никто на это не обращал внимания. Когда важные господа накрасовались перед камерами, хозяин вздернул его руку вверх и провел по кругу по арене, демонстрируя своего чемпиона захлебывающейся восторгом толпе.

Стоявшая в постепенно пустеющей ВИП-ложе Ардиана всматривалась в мелькавшее на экране лицо победителя и отчетливо видела, как переливается и играет множеством граней страдание в изумрудных глазах. Она ненавидела мужчин, окружавших ее, ненавидела их самодовольство и грубую силу. Слепые скудоумные скоты, неужели из-за них у нее из рук уплыл настоящий шедевр?

Оставалось надеяться лишь на то, что Ашару не будет слишком интересен бойцовый раб. Раньше Ашар не проявлял интереса к боям. Так почему же Искандер так прицепился к этому рабу? Да, эту схватку Ардиана проиграла, но отказываться от своей идеи не собиралась. Ведь она одна знала истинную ценность этого шедевра! Она не могла позволить невежам загубить его по глупости!