На дальних рубежах 2 (СИ)

Глава 6

О начале дивного нового дня неизменно объявлял мерзкий звук сирены. Джейс каждый раз резко и сильно вздрагивал, разве что не подлетая над тощим матрасом. После какого-то времени организм приучался просыпаться чуть раньше гудка, но приятнее звук от этого не становился. Да и бывали дни, когда уставал так, что организм отказывался просыпаться вообще. Инстинкт самосохранения у рабов был сильным, так что тело-то глаза открывало и даже начинало шевелиться, а вот мозг продолжал спать.

Усталость накапливалась день ото дня, превращаясь в постоянный фон. Мысли в голове от этого едва шевелились и были исключительно тусклыми. Иногда хотелось лечь посреди плаца и не вставать даже если будут бить ногами. Помогало только то, что Джейс знал, зачем это все делается — голод, усталость и постоянное напряжение ослабляли сопротивление как физическое, так и психологическое, позволяя лепить из людей то, что нужно было кураторам и их начальству.

Так работали секты и террористические лагеря, как, впрочем, любые организации, промывающие людям мозги. Такое сравнение заметно укрепляло иммунитет Джейса, хотя иногда он буквально чувствовал как прогибаются под оказываемым со всех сторон давлением стены, защищающие его психику. Ему приходилось прикладывать массу усилий, чтобы снова не скатиться к тому состоянию, в котором он пребывал у Алана Карнза. Порой это превращалось в полноценный внутренний конфликт, в котором было очень тяжело одержать победу. Тьма и тлен, вскормленные Карнзом, не желали сдавать своих позиций. Не даром Карнз получил прозвище "Инквизитор", он сумел разрушить не только тело Джейса, но и его душу.

То, что начало восстанавливаться в нем, когда он попал к Коре, еще не окрепло, не укоренилось до конца. Сам он до сих пор считал себя не достойным ничего хорошего ничтожеством и до сих пор готов был поверить, когда его убеждали, что он никчемный бестолковый неудачник, который только и пригоден для того, чтобы выполнять чужую волю. Единственное, что его спасало, так это то, что где-то там были люди, которые любили его и видели в нем ценность. Брат Томми, друзья с фермы, ребята из команды… Кора. Эти люди не заслуживали неблагодарности с его стороны и хотя бы из уважения к ним Джейс был обязан идти вперед шаг за шагом.

Он и шел. Каждое утро — в очередь на умывание в общей "банной", с кафелем, как в морге и длинными рядами душевых стоек без стен или хотя бы штор. По центру комнаты шел длинный ряд умывальников с единым поддоном, в котором просто имелось соответствующее количество стоков. Все всегда на виду, с абсолютным минимумом комфорта, под контролем. Как скот. Хорошо хоть туалеты были в камерах, хоть какая-то приватность!

Несмотря на то, что к моменту попадания в "отстойник" многие уже были привычны к спартанским условиям, было достаточно тех, для кого это становилось шоком. Не все жили в бараках и хозяйских подвалах, кого-то содержали в более человеческих условиях. В любом случае, напряжение в толпе было всегда. И общее чувство подавленности, угнетенности. Джейс старался этому настрою не поддаваться, так как излишняя подавленность, как, впрочем, и дерзость, действовали на надсмотрщиков, как красная тряпка на быка.

Надсмотрщики чуяли слабость, как акулы — кровь. Жертве не обязательно быть слабой, чтобы привлечь маньяка, некоторым надо было выбрать гордого и строптивого раба, чтоб интересней было ломать. Джейс на этом собаку съел, спасибо Карнзу, чтоб он в аду горел сизым пламенем! Нейтральная ровность и послушание давали больше шансов быть оставленным в покое.

Задача Джейса, как он ее видел, заключалась больше, чем в простом выживании. Он должен был постараться стать человеком, который сможет вернуться к свободной жизни. Главное, не дать этим тварям добраться до его души, для этого требовалось хотя бы на время упрятать свою истинную личность на такую глубину, чтобы самый страшный шторм ее не зацепил. Тогда все издевательства оставляли лишь поверхностные следы, а это Джейс мог пережить.

Завтрак был всегда простой и сытный, хотя выглядел малопривлекательно, а меню обновлялось от случая к случаю. Сейчас у Джейса на подносе поблескивала неаппетитная комковатая каша неясного происхождения, вареное яйцо, парочка сухарей и очень подозрительная вареная сосиска, на которой при других обстоятельствах можно было объяснять симптомы половой дисфункции у мужчин. Запивать все это полагалось стаканом подслащенной бурды, гордо именуемой "кофе", но сделанной, похоже, из молочного порошка и грязи.

Некоторым полагалась витаминная добавка, и хвала небесам, Джейс входил в число удачливых сукиных сынов, которым это счастье обламывалось. Маленькая запечатанная бутылочка специального коктейля из йогурта, комочков ягод и доброй горсти фармацевтики, в которой Джейс подозревал не только безобидные витаминки, вызывала хоть какую-то радость у владельца и зависть у тех, кому таких не полагалось. Джейс подозревал, что именно из-за содержимого этой бутылочки, а не из-за завтрака, бойцы его подразделения могли бегать весь день, как кони, и не подыхать от усталости.

Джейс подошел к столу своей десятки и поставил поднос. Когда вся десятка собралась, им дали приказ сесть и приступить к еде. Джейс принялся быстро и методично уничтожать все это изобилие. Конечно, после стряпни добродушной Консуэлы это было сложно назвать едой, но Джейс не соврал тогда своим товарищам. Ему действительно доводилось лить слезы радости, добравшись после долгой голодовки до мусорки в хозяйском доме. Он не был привередливым едоком.

Каждый день в столовой во время завтрака, обеда и ужина велась трансляция душеспасительных бесед для рабов. Иначе говоря, промывка мозгов шла все время, обрабатывать народ прекращали только в камерах. Ну и в свободное время, если ты его заслужил. Джейс уже привычно пропускал эту муру мимо ушей, но совсем не слышать ее он не мог. Сегодня проигрывали запись какого-то профессора, который рассказывал о примерах героизма и верности рабов в истории. Причем, почему-то все примеры заканчивались мучительной смертью рабов, которую профессор описывал излишне детально, и слезами умиления их хозяев.

Есть, слушая, как кого-то четвертовали, распилили или распотрошили, а потом расстреляли два раза, было, конечно же, можно, но Джейс предпочел бы другой шумовой фон. Хрен с ним, если за завтраком давали "страшилку", значит, в обед и в ужин поставят либо каких-то моралистов, объясняющих, как важно быть "хорошим" рабом, либо вдохновенных ультрапатриотичных идиотов, убеждающих рабов служить верой и правдой Альянсу и его благородным представителям во имя каких-то абстрактных и невнятных идеалов.

Сегодня ему повезло. По расписанию сначала шел просмотр как раз такого "образовательного" фильма в большой аудитории. Большее всего бесило, что все ведущие в таких фильмах всегда говорили слащаво-покровительственным тоном, будто учили первоклашек или полных идиотов. При этом содержание было отнюдь не детским. Им буквально разжевывали как и почему они обязаны быть покорными, исполнительными, не обдумывать и не обсуждать приказы отцов-командиров, чуть ли не молиться на всех, кто стоял выше, а еще стучать друг на друга, если заметили, что кто-то отклонился от должного курса. Все, чтобы облегчить жизнь и службу "доблестным воинам Альянса".

Если вдумываться в эту галиматью, то можно было поседеть. Но Джейс не вдумывался, а спал с открытыми глазами, пользуясь редким шансом расслабиться. Между рядами ходили надсмотрщики, если они замечали, что кто-то отвлекся или решил переброситься словом с соседом, короткий стек хлестким ударом напоминал о правилах. Но Джейс отточил навык симулировать эффект своего присутствия до совершенства, поэтому стека не боялся. Фильм закончился и из больших аудиторий их разогнали по маленьким, где каждая группа уже обучалась отдельно.

Конечно же, их обучали только каким-то базовым вещам, потому что основные навыки им полагалось нарабатывать на полигоне и тренировочных площадках, но какой-то минимум теории рабам все же давали. Далеко не все рабы умели хорошо читать и писать, поэтому опять-таки материалы подавались в очень примитивной форме. И все же, запоминая схемы и картинки с разными типами взрывных устройств, Джейс не чувствовал себя слабоумным недорослем. А уж когда немногочисленные уроки в четырех стенах заканчивались, и начиналась физическая нагрузка, думать вообще становилось трудно.

Куратор Брайсон очень любил загонять их до полного издыхания и заставлять выполнять абсолютно лишенные смысла задания, чтобы приучить их не задумываться над смыслом приказа, а тупо его выполнять. Абсолютно нормальным было заставить группу копать траншею, чтобы потом сразу же ее закопать, перетаскивать с места на место кучу песка в мешках, собирать и таскать в горку гравий, который полагалось высыпать на самой вершине, а потом спуститься и повторить все сначала. Но развлекаться так постоянно куратор не мог, так что и на тренировки отводилось достаточно много времени.

Кроме этого Брайсон постоянно старался внести раздор в группу, не позволить рабам объединиться. Найдя недоработки или ошибки у одного, он наказывал всех. Постоянно стравливал их, подпитывая нездоровое и бессмысленное соревнование друг с другом. Будь они солдатами, они еще могли рассчитывать на какое-то продвижение и признание заслуг. Но они были рабами, и все признание сводилось к лишнему куску хлеба или сорока пяти минутам "прогулки" во "дворе". В результате большинство рабов ненавидело любого, кто хоть как-то выделялся, не важно за ошибки или за заслуги.

Каким-то чудом Джейсу удавалось время от времени нащупать верный способ не привлекать к себе лишнее внимание. Нужды кому-то нравиться он не испытывал, ему с этими людьми детей не крестить. Джейс старался помнить, что ему надо всего лишь пережить этот период, а потом он вернется в группу "Эхо". Там, конечно, были все шансы быть убитым, но по-крайней мере, он мог чувствовать себя человеком. А потом, если он выживет, то получит свободу…. Но сейчас надо было делать один шаг за раз. И желательно, чтоб эти шаги были очень осторожными и продуманными.

День почти завершился без лишних приключений, но жизнь раба умела преподносить подлые неожиданности. В душе Джейс заметил своего сокамерника. Пацан выглядел все более зашуганным день ото дня. Джейс не особо с ним общался, но стабильно ухудшающееся подавленное состояние парня не ускользнуло от его внимания, а значит, не могло не привлекать хищников. Вот и сейчас его толкали и дергали, откровенно смеясь над мальчишкой. Надсмотрщики смотрели в другую сторону. Им это было не интересно, а если кто переступит черту, ошейники сработают раньше, чем успеет вмешаться человек.

"Тебя это не касается, пусть учится сам себя защищать", — напомнил себе Джейс, подставляясь под поток воды и смывая резко пахнущий дешевой химией шампунь. "Это не твоя проблема". До слуха донеслись несколько шлепков, а потом кто-то с грохотом растянулся на полу. Грянул раскатистый многоголосый гогот. "Тебе это не нужно, пусть сами разбираются. У тебя своя задача".

Джейс выключил воду, обернул бедра полотенцем и посмотрел в сторону, где на скользком полу пытался подобрать под себя конечности пацан, которого раз за разом пинали, заставляя снова растянуться. Мальчишка упал неловко, впечатавшись лицом в край металлической раковины. По мокрому лицу кровь растекалась быстро, капая в лужу на полу и расползаясь розовыми разводами.

Джейс быстро вычислил зачинщика этого веселого и увлекательного процесса. Здоровенный мужик с бритой башкой и множеством шрамов на теле, шея, как у буйвола, нос явно ломали пару раз, глаза под густыми черными бровями злые и колючие, а подбородком можно орехи колоть. Этот просто привык быть сильнее и брать то, что хочет. И привык, что люди боятся, уступают, видят в нем угрозу. Небось, даже надсмотрщики его побаивались, и он это прекрасно знал.

Джейс видел только неудачника. Все, кто испытывает потребность тиранить и запугивать тех, кто слабее, были неудачниками. Джейс был теперь в этом уверен. Может, за таким поведением и стояла собственная боль, но каждый сам выбирает, во что эту боль превратить. Когда-то Джейс поддался искушению сделать из нее кистень, он был не лучше этого человека. Но слезливая история тут была у каждого, не каждый становился конченным подонком.

И все же, наверное, чтобы справиться с одним монстром, нужен другой монстр. С этой мыслью Джейс выдохнул, стараясь стать как можно более спокойным, чтобы не участилось сердцебиение, не сбилось дыхание. Сейчас, если его догадки о работе чипа и ошейника были правильными, это было критически важно. Джейс подхватил полотенце мальчишки и швырнул его семьсот пятьдесят второму.

— Вставай и проваливай, — ровно приказал он. Веселье угасло, на него смотрели с удивлением и недоверием. Зачинщик развернулся к нему и смерил Джейса насмешливым взглядом. Он был чуть выше, чуть более мускулистым и тяжелым.

— А это еще кто? Мамочка прибежала? Или, может, папик? — скривил рот в презрительной насмешке этот урод. Джейс подождал ровно до того момента, когда мальчишка окажется в безопасности. Он ударил коротко и подло, ниже пояса. Огромный человек перед ним мгновенно сложился пополам. Джейс схватил его лысую голову и с силой впечатал в стену. Крутанулся к следующему потенциально опасному противнику и мощным хуком отправил того в нокдаун. Увы, мозг уже включил все процессы организма, которые и должны активизироваться при драке. Уровень адреналина повысился, сердце и легкие заработали сильнее. Чип все это считал в долю секунды. Ошейник отреагировал незамедлительно.

Сила удара током была просто ошеломительной. В глазах потемнело, дух выбило моментально. Падение на пол он даже не почувствовал. Лишь через несколько секунд он смог разглядеть оказавшиеся на полу тела других рабов и ботинки спешащих к нему надсмотрщиков. Били его долго и смачно, он давно так не получал. Когда его, наконец, подняли на ноги, на нем живого места не было.

Голого, мокрого и избитого, его оттащили в карцер и заперли. Джейс заполз в угол, устроился на шершавом бетонном полу и закрыл глаза. Тело болело, левый бок разрывало, будо ему перо меж ребер всадили. Кажется, еще и крепко прилетело по почкам. По ребрам сильнее, конечно, но почки, по его опыту, заживали особенно долго и противно. Ничего, теперь его оставят в покое хотя бы на несколько дней. Бывало и хуже, он оклемается.

Он ошибался. И насчет того, что он придет в себя, и насчет того, что его оставят в покое. Ему стало хуже довольно быстро. Поднялась температура, боль усилилась. Он уже не совсем понимал, когда приходит в себя, а когда бредит. Холодный пол, на котором он лежал, приносил одновременно и облегчение и дополнительную боль. Не прошло и суток, как дверь карцера открылась и на пороге появились двое надсмотрщиков.

— Твою ж мать, не ложная тревога, — сплюнул один, оценив ситуацию. — А говорили, ошейник сломанный.

— Ну, может, там только что-то разок засбоило, а тут сработало, — пожал плечами второй. — Какая разница? Надо его в медчасть вести. Госимущество, мать его. Загнется, еще из нашей зарплаты вычтут. Эй ты, подъем!

Джейс зашевелился, но с большим трудом. Надсмотрщикам пришлось поднимать его в четыре руки. Хоть не били больше, уже хорошо. Потом ему сунули в руки тюремный комбез, который Джейс кое-как натянул на себя. Руки сковали за спиной и повели в медчасть.