На волоске

Глава 14

Совсем недавно отремонтированная медиатека занимает три этажа. Теперь в ней голые кирпичные стены, а все помещение ярко озаряет солнечный свет, щедро льющийся через широкие окна. Точечные светильники освещают проходы между стеллажами, заставленными книгами, журналами и комиксами. Содержимое стеллажей разбито на секции — от детской литературы до детективов, включая справочники по географии. Сегодня тут много детей с родителями, пара школьников… И почти ни одного моего сверстника.

Мы с Андреа кладем свои вещи на разноцветные стулья возле одного из маленьких столиков.

— Я буду в архитектурной секции, если что.

— А я в комиксах.

Сураи пока нигде не видно. Я нервничаю, нетерпеливо переминаюсь с ноги на ногу и разрываюсь между желанием случайно наткнуться на нее и желанием поскорее смыться отсюда.

— Будь умницей, Ромео, — напоминает мне Андреа, прежде чем предоставить меня самому себе.

Мне вдруг начинает казаться, что я отдаюсь на волю судьбы. А после всех тех предательских ударов, которые она мне нанесла, я должен быть полным дураком, чтобы идти на такой риск… И все же, говорю я самому себе, листая комикс, лучше сделать и пожалеть, чем не сделать и пожалеть. Мне надоело, что моя жизнь проходит мимо меня.

Возвращая выпуск обратно на полку, я замечаю «Вампирскую песнь», серию, которую Обливион так расхваливал.

В кармане вибрирует телефон, оповещая о том, что происходит на «Скайдасте». Алиоша и Ник собрались у пульта управления и сажают корабль на Еврату-Один. Что бы сегодня ни произошло, вечером я присоединюсь к ним, и это немного меня успокаивает.

В этот момент между стеллажами проходит Сурая. Моя голова начинает кружиться, а руки и ноги — дрожать. Итак, вот оно. Все тело бросает в жар, по коже бегут мурашки. Я машинально тянусь к козырьку бейсболки, но вместо него мои пальцы находят волосы, и я начинаю паниковать. Наверняка все прекрасно видят, что они ненастоящие. Я перевожу взгляд с одного лица на другое, думая, что все смотрят на мой парик… Но никто не обращает на меня внимания.

Дыши, Маттео, дыши.

Я нерешительно направляюсь к исторической секции, страдая от огромной глупости, которую вот-вот сделаю. Мне кажется, что мои залитые лаком волосы видны издалека так же, как посыпанный блестками панковский ирокез. Мне жарко, я знаю, что мухлюю, нося этот парик, и что по кармическим законам мне еще придется за это поплатиться. Так ради чего все это?

Любовь всей моей жизни сосредоточенно изучает книжные корешки. При виде ее я снова набираюсь смелости.

Сейчас или никогда.

Чуть дальше по проходу Андреа читает что-то свое. Я приближаюсь к Сурае, перескакивая с ярлычка на ярлычок: «Античность», «Древние цивилизации», «До 332 г. до н. э.»…

Остановившись, я замечаю, что она держит в руках книгу «Женщина в Египте во времена фараонов». Между нами остается добрый метр, и я глазами пробегаю названия, не зная, открыть мне что-нибудь наугад или сразу к ней подойти. В голове ветер гоняет кустики перекати-поля. Я все забыл. Еле слышный запах кокоса щекочет ноздри, и я краем глаза кошусь на скрученные в жгутики пряди, которые она собрала в пучок на затылке. Сурая ставит книгу обратно на полку и делает шаг в сторону. Я стою слишком близко? Нет, теперь она разглядывает другие книжки. Я не знаю, можно ли с ней заговорить. Не осмеливаюсь побеспокоить ее. Потом появляется Анна София, и я тут же решаю убраться восвояси: она видела меня в средней школе, когда у меня еще были волосы. Я спешу и налетаю на кого-то. Комиксы падают на пол.

Мы садимся на корточки. Рыжие волосы, скользнувшие по моей щеке, пахнут ванилью и манго. Я поднимаю голову и нос к носу сталкиваюсь с Леаной. Oh my God! Она раскусит меня в два счета! Я пропал.

Она краснеет, протягивая мне комикс.

— Прости.

— Извини, это я виноват.

Я выпрямляюсь, замирая под пристальным взглядом ее зеленых глаз, которыми мне впервые выпала возможность полюбоваться в такой близи.

— «Первая Вселенская Война», — замечает она. — Хорошая серия.

Я соглашаюсь, но мне странно слышать, как она говорит нормально, а не издевается и не смеется.

— Мне кажется, я тебя знаю. Мы не встречались раньше?

Я качаю головой, подавляя тихий ужас, который начинает скручивать мои внутренности в тугой узел. Сейчас она опомнится и заметит, что я в парике!

Я слышу на фоне голоса Сураи и Анны Софии, но не разбираю слов. Я уверен: рыжая, которая смотрит на меня сейчас, вот-вот поймет, кто я такой.

— Я Леана, — добавляет она. — А ты?

Я называю ей первое имя, которое приходит в голову.

— Поль.

— Что ж, хорошего тебе дня, Поль!

Черт возьми, она меня не узнала. Она изящно отбрасывает свою копну волос за плечи и идет к Сурае и Анне Софии, разминувшись с Андреа, которая решила проверить, насколько у меня все плохо. Три девушки поворачиваются ко мне ровно в тот момент, когда моя кузина берет меня за руку и тянет прочь из прохода.

— Спасибо, — выдыхаю я.

— А твоя рыженькая — настоящая красотка.

— Красивая и злющая, как змея.

Андреа хохочет.

— Она на тебя запала.

— Нет!..

Я оборачиваюсь и вижу, что Леана все еще на меня смотрит. У меня от этого мурашки по коже.

После этого эпизода я решаю слинять из медиатеки. Все пошло не так, как было задумано, я облажался по полной. Единственный раз в жизни мне выпал шанс поговорить с Сураей, и я сдрейфил. Черт, как же бесит.

— Прекращай заниматься самобичеванием, малыш, — говорит Андреа в кафе, расплачиваясь за сделанный заказ.

Я забираю свой и вижу великолепное «Пол», которое официантка старательно вывела на моем стаканчике с капучино.

— Я не думала, что ты вообще сможешь подойти к девчонке. Ты меня впечатлил! Но не стоит рассчитывать избавиться от комплекса по щелчку пальцев просто потому, что с утра ты воспользовался гелем для волос.

Мы уходим в глубь кафе и садимся за столик в некотором отдалении от остальных. Андреа указывает на меня концом своей трубочки:

— Кинцуги.

— Чего?

— Кинцуги, японское искусство реставрации керамических изделий с помощью лака, смешанного с золотым порошком. Трещины и щербинки остаются видны, но делают вещь еще красивее. Это древняя техника, которая требует большой точности и терпения. Тебе понадобится немало времени, чтобы восстановиться, но если ты возьмешься за дело с умом, то станешь лучшей версией себя. Тебе нужно принять того, кем ты был, того, кем ты станешь, и переосмыслить себя.

— И сколько, говоришь, времени это займет?

— Столько, сколько потребуется. Я вот совсем недавно разбилась из-за Ноэми, так что вся работа мне еще только предстоит.

В голове полный сумбур, и я мысленно раз за разом возвращаюсь к своему провалу с Сураей, а потом к половинчатому успеху своего предприятия. По крайней мере, меня никто не узнал: Леана не упустила бы возможность унизить меня, если бы догадалась о том, кто я такой. Это означает, что я могу гулять в парике без риска быть узнанным даже там, где часто бывают другие лицеисты. Что весьма неплохо. Не то чтобы меня это радовало, но это, по крайней мере, означает, что я могу продолжать носить парик по выходным. Чтобы немного оправиться перед тем, как с головой броситься в новую жизнь в следующем учебном году. Эта мысль мне как бальзам на душу.

Но когда я принялся за кусочек лимонного кекса, мной овладело легкое сомнение.

— Как ты думаешь, я должен был сказать ей, кто я такой?

Андреа пожимает плечами и усмехается.

— Зачем? Поль — классное имя.