На волоске

Глава 41

Я действительно думал, что у нас с Леаной все кончено. Но она пришла в парк во время моей утренней пробежки. Я подумал было развернуться и задать стрекача. Вряд ли она сумела бы меня догнать. Но к чему это все? Она вполне может устроить на меня засаду и в лицее.

Судя по скрещенным на груди рукам, опущенным уголкам губ и твердости в травянисто-зеленом взгляде, я влип. Да что я опять сделал? Или не сделал? Мне надоело, что она каждый раз решает за нас обоих. Слова вырываются у меня как-то сами собой.

— У тебя пять минут. После этого тебе лучше оставить меня в покое.

— Я пришла предупредить тебя, что я все рассказала Сурае. Ты спалился.

— Чего? При чем тут Сурая?

— Хватит держать меня за дуру! Я видела тебя с ней недавно!

— Чего?

— Ты наклонил голову набок точно так же, как когда хотел меня склеить! Видишь ли, я вспоминала все, что мы говорили друг другу. Ты сам признался мне тогда, что недавно был влюблен в другую девушку. Целыми неделями я жила в страхе, что она учится с тобой в одной школе и что ты порвешь со мной, чтобы вернуться к ней! А вчера, когда я вас увидела, я поняла: это была Сурая! Ты пришел в медиатеку ради нее. И в Диснейленде тоже: ты странно себя вел, все пытался с ней заговорить, расспрашивал меня о ней. Ну же, признайся! Ты влюблен в Сураю.

Взят с поличным. Кровь отливает у меня от лица. Из ее глаз катятся слезы, пока она обвинительно тычет в меня пальцем:

— Вот что бесит меня больше всего: я влюбилась в тебя, а ты никогда не испытывал ко мне никаких чувств!

— Это не так, ты заменила мне весь мир!

Она презрительно скрещивает руки на груди. Она должна понять, что я никогда не играл с ее чувствами.

— Хорошо, ты все угадала с Сураей. Она давно мне нравилась, и я попытал свое счастье в медиатеке, но понял, что не интересую ее. Но тебе, тебе я нравился. Вот почему я не пришел в медиатеку на следующей неделе: это было бы нечестно с моей стороны. Потом мы случайно встретились снова, и я понял, что ты не только… ужасно красивая, но еще и смешная, и классная. И меня к тебе потянуло, вот.

Я замечаю робкую улыбку на ее губах и, приободрившись, продолжаю:

— Потом мы встречались. И я стал думать только о тебе!

— Ты был влюблен в меня?

Я колеблюсь, и это отталкивает ее. Я совершил роковую ошибку.

— Вот почему я злюсь на тебя, Маттео. Мне плевать на твои волосы; для меня ты все еще Поль. Но у тебя с головой не все в порядке, и с сердцем тоже, ты сделал мне больно! Ты можешь сколько угодно извиняться, но ничего от этого не изменится: ты просто мной воспользовался.

И, сбросив эту бомбу, она уходит, оставляя меня одного посреди парка.

Я бегу что есть духу, пока с меня не начинает ручьями литься пот. Леана победила нокаутом. Она хотела выиграть, и у нее получилось. Теперь она может убедить себя в том, что во всем виноват я. Она ведет себя так, будто сама была безгрешна! Она первая стала флиртовать со мной, она первая ко мне подошла, и она никогда не признается в том, что отшила бы меня, если бы я сказал ей, кто я такой на самом деле.

Так и вижу эту сцену в новогоднюю ночь:

«Но прежде чем мы перейдем к чему-то большему, я хочу предупредить тебя, что я главный лузер лицея, ну знаешь, Маттео Лекюре. Мне сделали парик, и теперь я совсем другой человек! Все хорошо, я все еще тебе нравлюсь, мы поцелуемся?»

Ей удобно обвинять меня в том, что я ею воспользовался. Я не могу поверить в то, что она права. Я никогда не мечтал о большем, чем волосы Сураи.

Пока я моюсь, меня начинает мучить чувство вины. Нельзя отрицать, что Сурая производит на меня впечатление; это какая-то алхимия, я не знаю. Во всяком случае, в ее глазах я наверняка потерял немало очков. Я не знаю, стоит ли разыгрывать карту Анны Софии. Она ведь знает правду.

Чистый и свежий, как новенький, я сталкиваюсь с Андреа в коридоре. Бедняжке явно не по себе. В ней будто что-то умерло. Сегодня днем она встречается с мамой в центре Парижа. Мои родители решили отправиться с ней, заодно прихватив с собой Манон. Моя сестричка, уже готовая, стоит у выхода, погрузившись в чтение какого-то романа. Я бросаю взгляд на обложку — «Вкус фиг»[20].

— Так вот что ты читаешь?

Утвердительное ворчание. Мама суетится и мутит воду, папа потеет — его лысина уже блестит от пота, а Андреа, стоя в прихожей, пытается понять, что она забыла. Моя кузина волнуется, и небезосновательно: помирятся ли они со своей матерью? Тетя Максин должна хотя бы признать свою ошибку. Это минимум, который она должна сделать после того, как оттолкнула собственного ребенка.

— Удачи, Андреа.

Я похлопываю ее по спине. Она качает розовой прядкой. Сегодня лук сдержанный, полностью черный.

— Я все еще не знаю, что мне ей сказать. Честно говоря, я боюсь того, что она мне скажет.

— Говори то, что придет в голову, чтобы не пожалеть в будущем о том, что промолчала сегодня. Тебе терять нечего, так ведь?

Робкая улыбка.

— Я попытаюсь.

— Если что-то пойдет не так, не забудь написать папе.

Они договорились, что, если она отправит ему простое «ОК», вся семья кинется забирать ее оттуда.

А я собираюсь сделать домашку по физике и вернуться на мостик «Скайдаста». Разговор с людьми, которые не хотят сунуть меня головой в воду и подержать так какое-то время, должен помочь.

Два часа упражнений спустя мои перегревшиеся нейроны запросили пощады. Надо сказать, я старался ни о чем больше не думать. Если все будет хорошо, то я не стану ни с кем встречаться до конца года, и мой средний балл вырастет.

Стоило мне только положить руку на клавиатуру, как телефон зазвонил. Анна София. Я встревоженно беру трубку.

— Привет.

— Йоу! Я тебя не отвлекаю?

Я вздыхаю, глядя на логотип игры, вращающийся на экране, пока окно загружается.

— Нет… Что такое?

— Видел Леану сегодня?

— Она приходила в парк. Придется перестать там бегать…

— У нее совсем крыша поехала! Она поссорилась с Сураей. И знаешь из-за чего?

Я закатываю глаза. Ох уж эти женские разборки.

— Она заявила, что ты подкатываешь к Сурае, — продолжает Анна София. — Она чувствует себя преданной.

— Предательство — это к ней.

Сжальтесь надо мной и выдайте мне уже лопату, чтобы я смог вырыть себе какую-нибудь нору и спрятаться там. Хотя если подумать, то я лучше похороню там свою бывшую. Я прочищаю горло и заставляю себя спросить у Анны Софии, что обо всем этом думает сама Сурая.

— О, ну она добрая, но и у нее, как и у всех, есть границы, — с каким-то удовлетворением отвечает Анна София. — А ей осточертели перепады настроения Леаны.

— Неудивительно.

Анна София ненадолго замолкает, пока я перескакиваю с одной мысли на другую.

— Так ты подкатываешь к ней или нет?

— Чего?! Если и да, то это неосознанно, и уж тем более я не собираюсь ни в чем признаваться ее лучшей подруге.

Анна София на том конце провода просто ухохатывается.

— Мда, старик, не везет тебе с девушками!

Я вздыхаю:

— Леана все напирает на то, что я ею воспользовался. Но я всегда был искренен с ней.

— Забей. Рано или поздно она остынет.

И окончательно возненавидит меня, да.

Весь остаток дня я думаю о Сурае. Мне нужно как-нибудь пересечься с ней завтра. Даже если перемена в школьном дворе станет походить на старые добрые разборки у корраля О-Кей.

Возвращение кузины прерывает мои размышления.

— С июня ее родители будут жить в Париже, — вполголоса объясняет мне папа, пока дамы разбредаются по квартире. — Они хотят, чтобы Андреа вернулась к ним.

— Что-то у них или все, или ничего.

— Они забывают о том, что она выросла, что с тех пор много воды утекло, и не понимают, что это не то, чего она от них ждет.

Папа кажется раздраженным, но меня волнует не это.

— Она так и не извинилась?

— Твоя тетя Максин не самый одаренный человек в том, что касается общения с окружающими. Она расспросила свою дочь об учебе, рассказала, как дела на работе у ее мужа…

В общем, они так и не поговорили ни о чем важном.

— И что об этом думает Андреа?

Моя кузина угнездилась перед телевизором, завернувшись в плед. Папа пожимает плечами.

— Тут и к гадалке не ходи, чтобы понять, что она разочарована.

— Во всяком случае, они могут утереться — жить с ними она не будет.

Он смеется.

— И не говори! Я собирался приготовить на ужин сырное фондю. Нет ничего лучше жирной пищи, когда нужно поднять боевой дух войск!

В понедельник утром школьный двор снова укрывает снегом. Многих учеников сегодня нет, потому что школьный автобус не смог проехать по улицам. Начинается снежная баталия, и я спешу уйти оттуда, чтобы никто не испортил мне прическу — я час провел перед зеркалом, и мне нисколько за это не стыдно. Ноги сами несут меня к теплу информационного центра.

Проходя мимо, Карло специально толкает меня плечом, и я мужественно сношу это. Близнецы Гонзаги, смешливые жерди с лошадиными лицами, россыпью прыщей на лбу и жесткими, как солома, волосами, перегораживают мне дорогу. Похоже, они решили продолжить дело Джаспера.

— Топовый паричок и классная стрижка, Маттео! — восклицает один. — Ты такой красавчик!

— Как ты думаешь, это волосы с чьей-то задницы? — подхватывает второй.

— Ща потрогаю и скажу!

Я отступаю на шаг, чтобы не дать ему это сделать. Сердце начинает выстукивать сто ударов в минуту. Происходит именно то, чего я боялся. С волосами я буду или без, они продолжат портить мне жизнь.

— Ого, маленький пидрила не хочет, чтобы я его трогал!

— Завали, — злобно бросаю я. — Гребаный гомофоб.

— Чего? Хочешь подраться со мной и вылететь, как Джаспер?

Я плюю ему под ноги.

— Я не идиот, чтобы снова лезть в драку первым. Но давай, попробуй, тронь меня, или, еще лучше, мои волосы, и я скажу директору, что ты хотел сорвать мой парик.

Я удивительно спокоен снаружи, но в мозгу лихорадочно крутятся шестеренки.

— Ну и кому из нас поверят? — уже не так уверенно отвечает Гонзаг.

— Увалень Джаспер тоже так говорил.

И я ухожу, насмешливо улыбаясь. Мой взгляд случайно пересекается со взглядом Леаны, которая видела все это. Я киваю ей, чтобы побесить еще и ее.

Я встретил своих демонов лицом к лицу. Я не одержал победу, но в кои-то веки смог выйти из этого столкновения без потерь.

Когда я захожу в информационный центр и вытираю ноги о коврик, меня все еще немного потряхивает. Там нет никого, кроме Анны Софии и Сураи, которые засели в отделе с комиксами.

— О, ты тоже решил оттуда смыться? — восклицает первая, заработав мрачный взгляд библиотекарши.

Я не могу не улыбнуться Сурае, которая смущенно краснеет в ответ. Несмотря на душащий меня в этот момент страх, я спрашиваю у Анны Софии, не могу ли я пару минут поговорить с ее подругой с глазу на глаз.

— Серьезно? — вздыхает она. — Вы лишите меня любимого сериала?

— Ничего страшного, — спроваживает ее Сурая. — Я тебе все потом перескажу.

— Если я вымокну из-за тех мальчишек, которые играют в снежки во дворе, то, клянусь, вы за это ответите!

Но угрозы Анны Софии никого не трогают. Мне кажется, она слишком добрая, чтобы строить из себя злюку.

Я опускаюсь на подушки рядом с Сураей. Оставшись с ней один на один, я чувствую себя еще более неловко, потому что она, похоже, тоже изрядно нервничает. Я, как могу, делаю первый шаг, говоря тихо:

— Извини за неприятности с Леаной. Она очень на меня злится и…

— Так ты ей не изменял?

— Нет. Просто соврал ей, выдумав Поля.

Такое себе вступление.

— И я этим не горжусь, — спешу добавить я.

— Мне всегда казалось, что все просто ужасно с тобой обращаются. Нельзя так ополчаться на человека. К тому же это подло, когда все на одного. При таком раскладе невозможно постоять за себя.

Она колеблется.

— Я должна была вмешаться. Я струсила. И жалею об этом.

Я растроганно качаю головой, хотя и хотел бы услышать эти слова раньше. Сурая смотрит на свои перламутрово-белые ногти.

— Леана мне всякого о тебе наговорила.

— Она перегнула палку.

Мой голос дрогнул. Краска, заливающая щеки и переползающая на уши, выдает меня с потрохами. Я смотрю на свои кеды.

— Но я встречаюсь с Иманом, и мне с ним хорошо, — заканчивает Сурая. — Я хотела прояснить ситуацию, чтобы мы смогли остаться друзьями. Ты классный парень.

Моя голова взрывается. Слова сами вырываются у меня, прежде чем я успеваю десять раз все обдумать.

— Не думаю, что у нас получится.

Не знаю, что заставило меня это сказать, но я действительно так считаю. Я смотрю на нее и вижу, как она заливается краской, что делает ее еще очаровательнее. И неуверенно добавляю:

— Боюсь, это будет слишком… странно даже для меня, с учетом сложившихся обстоятельств.

— Да, я понимаю, — в ее голосе слышится облегчение, и моя последняя надежда тает, как снег на солнце. — Но мы все же можем здороваться при встрече. Ты не обязан меня избегать.

Так угас мой романтический интерес к Сурае.

Само собой, после того как с сердечными метаниями было покончено, моя жизнь стала меньше походить на мыльную оперу. Я вернулся на привычный «Скайдаст», разве что поменял имя своего персонажа. Я долго колебался между Колдуном и Звездным Лордом, но в итоге остановился на Гае, потому что это отсылка к сериалу «Звездный крейсер „Галактика“» и потому что этот самый Гай Балтар — жалкий лузер, готовый на все, чтобы выжить. Старина Ник сказал, что это интересная параллель.

«Скайдаст» стал легендой на платформе «Space and Daemons». Никто не знает, где располагается наша база, но как только какую-нибудь девушку начинают травить, она заключает с нами контракт, чтобы мы накостыляли ее обидчикам. Наша команда просто разрывается между демонами и кишащими вокруг мудилами.

Родители Андреа в конце концов вернулись жить в Париж в мае. Их отношения с дочерью понемногу улучшаются, хотя кузина решила остаться у нас. И если тетя легко пошла на контакт, то отношения Андреа с ее отцом все еще остаются натянутыми. Я очень надеюсь, что все наладится, хотя дядя настолько упертый, что у меня волосы встают дыбом. Во всяком случае, Андреа сосредоточилась на учебе, и ей не терпится начать свою стажировку.

Я закончил школу с отличием и поступил на подготовительные курсы при Высшей школе программирования в Бресте, о которой мечтал. В общем, я и впрямь начну все с чистого листа, пытаясь не наделать новых ошибок.