На волоске

Глава 30

Еще один день ледяной зимы и тоскливо-серого неба, который обещает тянуться так же долго, как и его предшественники. Вся эта неделя тянется вот уже целую вечность. Я стою, прислонившись спиной к одному из столбов, служащих опорами для навеса, и, скрестив руки на груди, пытаюсь сохранить хотя бы оставшиеся крохи тепла. Иней трещинами ползет по стенам домов и украшает блестками окна. Первый выпавший снег растаял под полившим вскоре дождем, но потом температура снова упала.

Я вытащил шапку, чтобы cпрятать от холода уши, и напялил бейсболку поверх нее, чтобы выглядеть совсем уж неотразимо.

Я стараюсь избегать Леаны, а значит, и всей ее компании — Сураи, Анны Софии и остальных. Я так и не перезвонил ей, хотя на дворе уже среда. Никаких присланных смайликов. Тишина в эфире. Я видел, как она замерла у школьных дверей этим утром. Она смотрела на экран телефона, но если она кому и писала, то это был не я. И несмотря на то, что мы так далеко друг от друга, грустной она мне не показалась. Может быть, она и вовсе не скучает по Полю. Имеет ли это теперь хоть какое-нибудь значение?

Я не перестаю думать о нашем разговоре, о ее шуточках, о том, как она раз за разом задевала меня за живое. Я думал, что Леана меняется за воротами школы. Я понимаю, что эта несколько высокомерная девушка и та, которую я поцеловал в новогоднюю ночь, — это один и тот же человек. Что я не могу их разделять. Я не могу любить одну и ненавидеть другую.

Но все гораздо сложнее. Больше всего меня задевает то, что именно она думает обо мне. Мысли в голове путаются. Но одна из них становится тем отчетливее, чем больше я об этом думаю. Того, что Леана любит Поля, мне недостаточно. Даже если я не способен рассказать ей всю правду о себе.

В кармане вибрирует телефон.

Привет. Ты мне так и не перезвонил.

Я убираю телефон обратно, не будучи уверенным, что хочу отвечать, но все же где-то глубоко внутри я чувствую удовлетворение.

— Серьезно, кузен, так не пойдет. Я еще не видела, чтоб ты так плохо играл.

Андреа кидает в меня диванной подушкой, но я не перестаю хмуриться. Я только что проиграл в футбол третью партию подряд, и у меня не хватает храбрости на то, чтобы вслух заговорить о своих бедах.

— Я устал, — отвечаю я, нахохлившись.

— Ты опять где-то накосячил?

Почему все думают, что я всегда во всем виноват? Директор, Леана, другие лицеисты и вот теперь даже моя кузина. Она пытается меня пощекотать, но я только рычу в ответ.

— Серьезно, тебе уже не пять лет. И почему бы нам в кои-то веки не поговорить о тебе? Как у тебя дела с Фарой? Есть прогресс?

— Еще какой, — хмурится она. — На самом деле она просто пожалела меня тогда, на Новый год. В субботу вечером ничего не было, мы не флиртовали, она не садилась рядом со мной. Ничего.

Я думал, что эта неудача заденет ее сильнее.

— Я отношусь к этому философски, — пожимает она плечами, когда я сообщаю ей об этом. — По крайней мере, я потихоньку оправляюсь от разрыва, раз уж я готова была снова попробовать. Ну а ты? Высморкаешься мне в жилетку?

Да она романтик… Теперь я чувствую себя просто обязанным вывалить на нее все свои горести и особенно «пощечину», которую я получил, когда узнал, что Леана думает обо мне.

— Это было грубо, — соглашается кузина, и на ее лице не остается и следа от былого веселья.

— По крайней мере, теперь я знаю, что думает обо мне вся школа.

И поэтому каждый раз, когда я слышу звонок будильника, мои кишки начинают скручиваться в узел. Не стану делать вид, что я удивлен. Ехидные смешки сопровождают меня повсюду уже так давно, что мое сердце разбилось, а слезы высохли. Андреа грустно качает головой.

— Тебя это не утешит, но я думаю, что ты очень сильный.

Меня это нисколько не убедило, и я пожимаю плечами.

— Говорю тебе, — настаивает она. — Ты держишь удар! Ты не опустил руки. И, что еще важнее, ты не озлобился.

— Славный малый, чего уж там.

— Да нет же! Доброе сердце — это самое глав-но-е. Нельзя позволить всему этому изменить и ожесточить тебя. Ты сопротивляешься, ты остаешься верным самому себе! Это впечатляет!

Я тоже так думал, когда в прошлом году решил не переводиться в другую школу. Я ничего предосудительного не делал. Почему уйти должен был я, а не придурки, которые портили мне жизнь? Теперь я уверен, что поступил глупо, что надо было сбежать, а не слушать неуместную гордость, которая подняла голову. По моему панцирю во все стороны поползли трещины — того и гляди развалится.

— Что ты собираешься делать? — спрашивает Андреа. — С Леаной все кончено?

— Нет.

Даже если мне очень хотелось бы ответить «да». Она похлопывает меня по руке.

— Если бы она знала, что это ты, она бы не сказала всего этого. Я не думаю, что она злая.

Я сдерживаю горький смешок. Можно ли говорить гадости о других и не быть при этом злым?

— Что не мешает ей быть ядовитой, как змея. Слова ранят. И они всегда доходят до ушей тех, кто никогда не должен был их услышать.

— Но Леана все еще что-то для тебя значит?

— Кто бы знал. Я пойду, мне нужно делать домашку.

Очень удобный предлог для того, чтобы положить конец неприятному разговору. Это даже не ложь, мне действительно нужно готовиться к контрольной по химии. Я проверяю телефон и сажусь за уроки. Новых сообщений нет. Это нормально. Она прислала мне четыре, а я ей ни одного. Вот только я не сдамся. Может быть, где-то в глубине души я хочу заставить ее помучиться. В конце концов, это будет только справедливо.

Я подпрыгиваю на месте, услышав оповещение: «Скайдаст». Как раз то, что нужно. Прощай, химия!

Устроившись в своем суперудобном кресле перед тремя экранами, я чувствую, как оживаю. Ник взбудоражен, Алиоша тоже подключилась, и Обливион ждет, нагнетая интригу. Все в сборе. И как последний явившийся, я нарушаю молчание:

— Ну и что тут у вас?

— Он продал груз! — не выдерживает Ник. — Давай, чувак, скажи нам, сколько мы за это выручили!

Обливион посмеивается в микрофон.

— Сорок один миллион кредитов.

Я не могу не присвистнуть, в наушниках бушует общее ликование. Мы только что выиграли в лотерею. Самая крупная сумма, которую мы получали за миссию, составляла пятьсот тысяч кредитов. Очевидно, в контейнерах, которые мы вчера подобрали, был редкий газ, который стоит в игре целое состояние.

— Мы можем купить себе новый корабль, — предлагаю я. — Побольше и лучше оснащенный для космических сражений… «Фалькон Титан», например!

Рядом с клавиатурой вибрирует телефон, и мое настроение стремительно портится. Опять Леана. Я возвращаюсь к разговору со своей командой, несмотря на жгучее желание сразу же прочитать, что она написала.

— Транзакция была одобрена армией Альянса, — объявляет Алиоша. — Все осталось в тайне. Если купим новый корабль, то привлечем к себе ненужное внимание.

Поэтому мы всей командой решаем прокачать «Скайдаст», заменить выведенные из строя катера и объявить награду за головы тех, кто напал на нас от имени Лиги джентльменов.

— Это заставит их попотеть, — ухмыляется Ник. — А что мы сделаем с теми бабками, которые останутся?

— Почему бы не вложиться в базу? — предлагает Али. — Я видела несколько объявлений в центральном баре. На прошлой неделе планету-спутник продавали за миллион.

И тут у моего мобильника начинается приступ эпилепсии. На этот раз я торопливо пробегаю глазами присланные сообщения.

Поль?

Ты тут?

Ты меня игнорируешь?

Класс…

Что ты хочешь этим сказать?

Если ты не хочешь больше меня видеть, будь добр, так и скажи!

Я тут же забываю о «Скайдасте» и звоню ей. К счастью, она берет трубку.

— Привет…

Дуется. Я делаю вдох.

— Привет.

Внутренности снова сворачиваются в узел. Если я выскажу ей все, что думаю, она не поймет, почему я злюсь на нее и защищаю незнакомца. Потому что о том, чтобы сказать ей правду, и речи быть не может: даже порвать с ней прямо сейчас было бы лучше — результат тот же, и обошлось бы без потерь с обеих сторон. Но я на это не способен.

— Прости, Леана, выдалась тяжелая неделя.

Пока не страшно. На том конце провода тишина. Я как можно осторожнее подбираю слова.

— Мне ужасно жаль, что я не перезвонил тебе. Я прошу прощения. Я был очень занят, я не хотел обидеть тебя.

— От одного сообщения от тебя не убудет, мне кажется. Ты мог хотя бы сказать, что прочитал мои.

— Я больше так не буду.

Я в двух шагах от того, чтобы начать умолять ее о прощении, но она срывает все мои планы.

— Что происходит? Это из-за твоей бывшей?

— Что?

У меня глаза на лоб лезут.

— Я не дура, я помню, что ты сказал мне на вечеринке в новогоднюю ночь.

Я в панике пытаюсь вспомнить, что я ей наговорил. Я признался, что я романтик… и что недавно мне «пришлось разочароваться в силе своих чар». Браво! Только я могу так вляпаться.

— Вы с ней учитесь вместе? — взволнованно продолжает допытываться Леана.

Вот-вот грянет буря. Она придумывает себе то, чего нет. Нужно упорно отрицать все это. Меня вдруг начинает мутить и бросает в жар.

— Нет. Она живет на юге Франции.

Очередная ложь; они уже как-то сами выскальзывают у меня.

— А, хорошо.

Ее голос дрожит.

— Ты все еще ее любишь?

— Нет. Нет, конечно, нет.

Я ответил твердо, не колеблясь, хотя до сих пор невольно думаю о Сурае и о том волнении, которое ощутил, заговорив с ней на вечеринке. Я все еще вспоминаю, как поблескивали бусины в ее волосах…

— Ты можешь поговорить со мной об этом, — вздыхает она с облегчением. — Я рядом.

Похоже, ее и впрямь это тронуло. Я снова вижу свою Леану, которую держал в руках, которая смеялась над моими шутками и целовалась так, что у меня голова шла кругом. В голове тут же всплывает все то, что я ей наплел, и моя злоба кажется мне нелепой.

— Прости, я должен был ответить на твои сообщения, я не хотел тебя обидеть, и дело не в моей бывшей и не в тебе. Просто это какой-то дурдом.

В моей голове, в моем сердце, в моей жизни. Я перевожу дыхание, прежде чем продолжить:

— Происходит очень много всего. И я ничего не контролирую. Я будто разрываюсь надвое между буднями и выходными; мне не хватает моей прежней жизни. И я ненавижу этот лицей. Ты даже представить не можешь насколько.

Все это в кои-то веки чистая правда. По крайней мере, я могу поговорить с ней о главном, не выдавая себя, и это идет мне на пользу.

— Я понимаю, — мягко говорит она. — Я тоже проходила через все это, когда тебе кажется, что ты никому не можешь довериться. А для тебя это еще сложнее, потому что твои старые друзья теперь далеко. Но вы ведь все еще поддерживаете связь?

Я думаю о своих друзьях со «Скайдаста».

— Мы переписываемся. Но это все равно не то.

Напряжения между нами как не бывало. Я понимаю, что кризис миновал. Смягчившись, Леана становится игривой и еще более ласковой, чем обычно.

— Прости, что разозлилась тогда… Я должна была догадаться, что у тебя проблемы, вместо того чтобы тут же наброситься на тебя.

— Это все моя вина. Я тот еще молчун, но благодаря тебе мне стало лучше.

— То есть мы увидимся в субботу?

— Конечно. Мне уже не терпится.

И тогда я зароюсь лицом в ее волосы и упьюсь ароматом ее духов.