Нападающий

ГЛАВА 37

Благодаря разнице во времени (Япония опережает Великобританию на восемь часов) мы вылетели из Токио в воскресенье утром и приземлились в Лондоне около полудня.

Поздний ужин, ранний подъем и смена часовых поясов — все это сбило мой организм с толку и заставило его не понимать, что и когда ему следует делать, поэтому я выбрала безопасный вариант и проспала большую часть полета.

Когда мы приехали в Лондон, я пошла к Ашеру домой, вместо того чтобы сразу пойти себе. Винсент должен был присоединиться к нам на завтрашней тренировке, и я хотела попрощаться с нашей студией.

Это прозвучит глупо, но студия была нашим личным маленьким Эдемом в течение двух месяцев. Она заслуживала надлежащего прощания.

— Как он отреагировал, когда ты сказала ему, что мы все это время тренировались у меня дома? — спросил Ашер, пока я проводила руками по гладкому деревянному станку.

Я поморщилась.

— Эм, никак. Он думает, что мы тренировались в КАБ.

Брови Ашера взлетели вверх.

— Я знаю, я знаю. — Я бросила станок и скрестила руки, ненавидя себя за ложь, которая наваливалась на меня. Зрелым поступком было бы сказать Винсенту правду. Сначала мы сменили студию из-за папарацци, а не потому, что пытались улизнуть на еженедельные рандеву.

Но я знала своего брата. Он бы взбесился, если бы я приходила к Ашеру домой три раза в неделю, каждую неделю, не сказав ему об этом, и это бы испортило ему настроение, когда мы сообщим ему новость о наших отношениях.

Я бы предпочла сорвать обе повязки одновременно и ограничить взрыв одним случаем вместо двух.

Плюс, маленькая, эгоистичная часть меня не хотела делить это пространство с кем-то еще. Это была балетная студия, но это была наша балетная студия.

— Папарацци больше не ошиваются около КАБ, — сказала я, объяснив Ашеру свои доводы. — И люди в школе ничего не скажут. Даже если бы и сказали, они не знают, что я тренирую тебя у тебя дома. Поэтому я сказала Винсенту встретиться с нами завтра в КАБ, как он сделал это на нашем первом занятии.

Тяжесть нашего предстоящего разговора была как камень и потянула его вниз к моим ногам. Мои эмоции дико колебались между тревогой и оптимизмом, не зная, где приземлиться.

Ашер и Винсент наконец-то поладили (вроде как). Наши новости об отношениях либо окажутся намного лучше, чем мы ожидали, либо разрушат их хрупкое перемирие и перейдут в следующий сезон.

Никакого давления или чего-то подобного.

— Это имеет смысл. — Ашер прислонился к станку, выглядя свежим и отдохнувшим, несмотря на то что не спал во время нашего долгого перелета. Его глаза пронзили мои. — Так что технически это наш последний день вместе в этой студии.

У меня кольнуло в груди.

— Полагаю, так оно и есть.

Мы могли бы приехать в любое время, но это было бы уже не то. Я бы больше не тренировала его, и атмосфера была бы просто другой.

— Поскольку это наш последний день… — Он оттолкнулся от стены и сократил расстояние между нами двумя ленивыми, пантеровыми шагами. — Давай сделаем его значимым.

Угли тепла вспыхнули от его многозначительного протяжного голоса. Воздух сгустился, наполняя кислород электричеством, которое прокатилось по моему позвоночнику, словно горячая, чувственная ласка.

— Как? — Мой вопрос прозвучал хрипло из-за внезапного потрескивания влечения.

Ухмылка Ашера была чистой злобой.

— Мы еще не окрестили студию.

Угли вспыхнули пламенем.

Он был прав. Мы столько времени провели в студии, но никогда не занимались здесь сексом. Это было как-то запрещено, как будто мы оскверняли свое рабочее место, хотя это была частная резиденция.

Но это же самое запретное скрытое течение разожгло это пламя еще сильнее, когда он схватил меня за шею и поцеловал.

Это не был нежный, томительный поцелуй; он был жёстким и агрессивным, почти отчаянным, и от его сладости у меня подогнулись пальцы на ногах.

Стон вырвался из моих уст в его. Это было, в хорошем смысле, головокружительным, парящим в похоти и эйфории и во всем, что между ними.

Ашер прижал меня к станку и спустил бретельки моего платья с моих плеч. Я задрожала, моя кожа покрылась крапинками от смеси холода и желания. На мне не было бюстгальтера, а мои соски были такими твердыми, что терлись о легкий хлопок моего платья. Они царапали материал при каждом движении, посылая толчки тепла прямо в мое нутро.

Ашер прервал поцелуй и скользнул ртом вниз по моему горлу, его губы изогнулись в крошечной улыбке, когда он обнаружил дикое трепетание моего пульса. Он задержался там, неторопливо проводя языком по моей коже, прежде чем продолжить свой путь вниз.

При этом он потянул меня за вырез, и вскоре мой и без того свободный лиф обвис на талии.

Его рот опустился…

Ниже…

Ниже…

Пока он не сомкнулся вокруг заостренного соска и не начал сосать, дергая зубами и слегка задевая чувствительный кончик.

На этот раз мой стон был ближе к сдавленному крику. Моя рука взлетела вверх, и мои пальцы запутались в волосах Ашера, одновременно удерживая и прижимая его к себе, пока он дразнил мои груди до превращения их в камушки.

Я была настолько мокрой, что чувствовала, как мое нижнее белье намокает. Я извивалась, пытаясь добиться большего трения между бедрами, когда Ашер поднял голову и развернул меня так, чтобы я смотрела на стену зеркал.

Жар охватил мое лицо, когда я увидела свое растрепанное, полуобнаженное отражение.

— Нагнись и раздвинь ноги. — От грубой команды Ашера у меня по спине пробежали мурашки.

Я повиновалась, положив руки на верхнюю палку двойного станка и раздвинув ноги. Мои выдохи предвкушения затуманили стекло, превратив мое отражение в дымку темных волос и красных щек.

Однако игла замешательства пронзила мою похоть, когда Ашер подошел к звуковой системе и включил ее.

Знакомые звуки классической музыки наполнили студию, ее элегантная симфония резко контрастировала с непристойным изображением меня, склонившейся над станком, с широко расставленными ногами, обнаженной грудью и скользкими от соков бедрами.

Мой клитор запульсировал от этой двойственности.

Если бы кто-нибудь из моих старых учителей балета мог увидеть, чем мы занимаемся в этой студии…

Шаги Ашера эхом отдавались от полированного деревянного пола. Он вернулся на свое место позади меня, его взгляд впитывал меня с такой интенсивностью, что я снова покраснела.

— Музыка на случай, если кто-то из прислуги спустится вниз. — Его бархатистый голос скользнул по моей коже так же уверенно, как ласка. — Не хотелось бы, чтобы они нас услышали.

С этими словами он задрал мне платье до талии, запустил большие пальцы в нижнее белье и сдернул его вниз, обнажив блестящее доказательство моего желания.

— Блять, ты вся мокрая. — Он провел пальцем по влаге. Я снова заскулила и заерзала, все мое тело покраснело. Его смешок коснулся моей спины. — Тебя это возбуждает, милая? Когда тебя наклоняют и играют с тобой, пока ты ждешь моего члена?

Я была слишком возбуждена, чтобы смутиться.

— Да.

— Хм. Я так и думал. — Он убрал руку, игнорируя мой протестующий крик. — Тебе придется подождать еще немного, но не волнуйся, дорогая. — Злая ухмылка пробежала по его лицу, когда он опустился на колени между моих ног. — Я сделаю так, чтобы это стоило твоего времени.

Это было единственное предупреждение, которое я получила, прежде чем его язык коснулся моего клитора, и мой мир разлетелся на осколки чистой похоти.

Я закричала, сжимая руками станок, пока Ашер ел меня сзади. Он слизывал мои соки и кружил языком по моему набухшему клитору, прежде чем всадить его в меня. Фортепианная музыка смешивалась со звуками его языка, трахающего мою киску в восхитительных быстрых движениях.

Крепкие руки схватили мои бедра, удерживая меня в неподвижности, пока я тряслась и рыдала. Наслаждение было таким сильным, что у меня на глазах выступили слезы.

Он отпустил одно из моих бедер и провел большим пальцем по моему клитору. Он одновременно глубоко ввел в меня свой язык, и на этом все.

Я взорвалась, оргазм пронесся по всему моему телу, овладевая каждой мышцей, пока я омывала его лицо своими соками.

Он застонал, и вибрации послали мини-волны по моему телу, прежде чем он отстранился и встал.

Я услышала металлический скрежет расстегивающейся молнии и звук рвущейся фольги, но мне не удалось переждать последние волны оргазма, прежде чем он оказался внутри меня, наполняя меня до тех пор, пока я не задохнулась.

Я все еще была чувствительна, и один толчок вызвал второй, менее сильный оргазм, последовавший за первым.

Это был мой первый в жизни набор оргазмов, следующих один за другим, и я настолько отдалась ощущениям, желанию, что могла только крепко держаться, пока Ашер трахал меня до рыданий и состояния бессмысленного бреда.

Обычно он был нежнее, когда мы занимались сексом, но это? Это было грубо и жестко, и все, что я не знала, что мне нужно. Мы были захвачены потребностями момента, наши проблемы утонули в океане желания и выплеснулись с каждым криком и стоном. Тем не менее, несмотря на жестокий ритм нашего соития, он периодически замедлялся, чтобы проверить меня.

Я оценила его чувства, но мне было хорошо в этой позиции, более чем хорошо. И я не хотела, чтобы он сдерживался. Я хотела, чтобы он трахал меня сильнее.

— Вот здесь, — выдохнула я. — Сильнее, глубже… да.

Его яйца шлепали мою кожу с каждым толчком, подчеркивая скорость и силу его ритма, но этого все равно было мало. Я хотела большего.

Ашер снова замедлился, чтобы приспособиться ко мне, когда я выпрямилась, подняла одну ногу и вытянула ее вдоль нижнего станка. Я была не такой гибкой, как до операций, но высота станка и то, как он держал меня, смягчили любое давление, которое могло бы спровоцировать обострение.

На самом деле было приятно вытянуть ногу. Но самое главное, новая позиция позволила ему трахнуть меня глубоко, глубже, чем любая другая позиция, которую мы пробовали раньше.

— Блять, — прошипел Ашер, его тело напряглось от любых ощущений, которые он чувствовал. Его кожа блестела от пота, а его пальцы впились в мое бедро, когда он снова вошел в меня.

Он быстро набрал прежний темп, но теперь мне было еще лучше, когда я лежала, а он был полностью погружен в меня.

Я взвизгнула, когда он попал в место, куда никогда раньше не попадал, и мой разум отключился от чистого удовольствия.

У меня никогда не было такого секса. Грубого, беспощадного и страстного, когда он трахал меня так, будто не мог насытиться мной, а я точно знала, что не могу насытиться им.

Это был тот вид секса, который мог испортить девушке жизнь.

Мои груди дико подпрыгивали от силы ударов, а мой рот был открыт, не в силах говорить, не в силах думать. Я была потной, капающим беспорядком, но мне было все равно.

На самом деле, это только подстегнуло меня. Это было так не похоже на меня, так противоположно тщательному контролю, который я проявляла во всех остальных областях своей жизни, что это заводило.

Мне не обязательно быть Скарлетт. Вместо этого я могла быть этим распутным созданием, которое занимается удовольствиями и плотскими утехами, которое может выскользнуть из себя и войти в мир фантазий.

— Посмотри, как ты принимаешь мой член. — Ашер потянулся и схватил меня за подбородок одной рукой, заставляя меня посмотреть на него в зеркало. Посмотреть, как его член погружается и выходит из моей мокрой киски. — Каждый дюйм погружен в тебя, а твоя киска все еще не может насытиться.

Я заскулила, моя киска сжалась вокруг него в бесстыдном согласии.

— Такая чертовски узкая. — Он опустил голову и впился зубами в изгиб между моей шеей и плечом. — Такая чертовски моя.

Еще один, более жестокий толчок разрушил всю связность, которая могла сформироваться в моем закороченном мозгу.

Я была всего лишь гигантским обнаженным нервом. Даже прикосновение воздуха к моей коже было невыносимым в своей чувственности. Добавьте к этому грязные слова, непристойный вид того, как он вбивается в меня средь бела дня, с невинной музыкой, играющей на заднем плане… и этого было слишком.

Фортепианная партитура достигла крещендо, и мой третий оргазм за полдень взорвался глубоко внутри меня. Я закричала, волны удовольствия вырвались из моего ядра, чтобы поглотить все мое тело. Моя спина согнулась, и свежие слезы скопились в уголках моих глаз, когда я потеряла всякое чувство пространства и времени.

Я была тысячью кусочков ощущений, разбитых на части и собранных заново.

Мои соки все еще капали по моим бедрам, когда Ашер опустил мою ногу со станка и развернул меня. Он усадил меня на деревянную балку и обхватил мои ноги вокруг своей талии, прежде чем он продолжил трахать меня, его стоны становились глубже и гортаннее, пока я содрогалась вокруг него.

Я все еще летала высоко на последних крыльях своего оргазма, когда он кончил с последним глубоким толчком. Его член дернулся во мне, когда он громко застонал, линии его лица напряглись от чистого блаженства.

Музыка все еще играла, когда мы держались друг за друга: я на станке, он стоял передо мной, наши конечности переплелись в потном, изнуренном клубке, пока мы спускались вниз.

— Это один из способов делать кардио, — пропыхтела я. — Поздравляю, Донован, ты сдал свой последний тест по тренировкам.

Его хриплый смех пронзил меня с головы до ног.

— Я ожидаю золотую медаль в память об этом моменте.

— Конечно, ты ожидаешь. — Я положила голову ему на плечо, закрыла глаза и вдохнула его. Некоторых людей успокаивал запах их детства или маминой стряпни, но меня успокаивал его запах. Насыщенный, землистый, мужественный.

Это был запах дома.

— Как ты себя чувствуешь, дорогая? — Ашер погладил меня по волосам, нежность его прикосновений была полной противоположностью тому, как он только что трахал меня. — Эта нога на станке…

Я хихикнула, услышав смесь благоговения и беспокойства в его голосе.

— Я в порядке. Поза не была неудобной, и низкий станок помог. — Я подняла голову и одарила его дразнящей улыбкой. — Это одно из преимуществ отношений с танцовщицей. Мы очень гибкие.

Его глаза заблестели от облегчения и нового тепла.

— Понимаю. Не могу поверить, что нам потребовалось так много времени, чтобы использовать студию по назначению. — Он покачал головой в притворном разочаровании. — Что мы делали все это время?

— К сожалению, мало веселого. — Я вздохнула, сонная, но сытая. — Но это хороший последний день, не так ли?

Лицо Ашера смягчилось.

— Да, так и есть.

Мы держались друг за друга еще несколько минут, пока наше дыхание не пришло в норму, и мы, наконец, неохотно расцепились. Мы выключили музыку, привели себя в порядок и продезинфицировали студию, но мы все еще крепко держались за день, пока он длился.

Потому что наступит завтра, и все изменится.