Нападающий

ГЛАВА 44

Меня оставили в больнице на ночь и выписали на следующий вечер.

В ту же ночь, за час до моей выписки, стало известно о моих отношениях с Ашером.

Футбольная суперзвезда бросает матч ради госпитализированной девушки!

Тонкая грань между любовью и ненавистью: Ашер Донован признался, что встречается с сестрой своего главного соперника!

Кто такая Скарлетт Дюбуа, тайная девушка Ашера Донована?

Это был полный хаос. Мой телефон взорвался от такого количества звонков и текстовых сообщений, что батарея не выдержала, и он разрядился еще до того, как я добралась домой. Папарацци заполонили больницу, надеясь на денежный снимок, звуковой отрывок или, что еще лучше, видео Ашера со мной.

К счастью, Слоан прилетела из Нью-Йорка вчера вечером, чтобы разобраться с ситуацией на месте. Она, вместе с охраной больницы, смогла вывести нас через боковой выход и посадить в сдержанный черный внедорожник, и никто нас не остановил.

На водительском сиденье ждал знакомый мужчина с волосами цвета соли с перцем.

— Добрый вечер, мисс. — Эрл улыбнулся мне в зеркало заднего вида, но его глаза были полны беспокойства.

— Добрый вечер, Эрл. — Я вяло выдавила из себя улыбку в ответ. Я была рада снова его видеть, но было трудно выжать из себя много энтузиазма, когда моя жизнь за последний час полетела под откос.

Затяжные последствия моего коллапса не помогли. Благодаря достаточному отдыху и медицинскому обслуживанию моя боль была не такой изнурительной, как вчера, но она все еще была. Она была в моих мышцах, моих суставах и моих костях, и в определенные моменты казалось, что она была в моей душе, разрывая меня изнутри.

Доктор Амбани хотела оставить меня в больнице еще на один день, но я настояла на том, чтобы вернуться домой. Я хотела комфорта своей квартиры, и не было ничего, что они могли бы сделать для меня, чего я не могла бы сделать дома.

Слоан стояла рядом с открытой дверцей машины, скрывая меня и Ашера от прохожих.

— Эрл отвезет вас обоих в «Эшворт», — сказала она, назвав один из лучших люксовых отелей Лондона. — Сначала мне нужно разобраться с папарацци, но я буду в машине позади вас. Я уже проинформировала персонал отеля. Когда вы приедете, генеральный менеджер и охрана лично проводят вас в ваш номер.

— Подожди. — Мое сердце подскочило к горлу. — Зачем мы едем в отель? Я думала, что еду домой.

Мне не хотелось спать в очередной чужой постели.

— Тебе нельзя возвращаться домой. Там полно прессы, — решительно сказала Слоан. — Как и в доме Ашера. Лучшее, что ты можешь сделать, это затаиться в месте, где тебя не смогут найти. «Эшворт» — самый осмотрительный отель в городе. Они сохранят твое присутствие в тайне.

Я вздрогнула, представив себе, как папарацци наводняют мой тихий, спокойный район. Это было мое убежище, и осознание того, что его святость была нарушена, казалось более оскорбительным, чем любая фотография или видео, которые они могли бы сделать.

— Это только на ночь, — сказал Ашер, игнорируя острый взгляд Слоан. — Завтра мы отвезем тебя домой.

— Если ситуация улучшится, — предупредила она. — Я связалась с охранной компанией, которая оценит ситуацию и примет необходимые меры, но это займет время. Увидимся позже в отеле. — Она закрыла дверь, прежде чем мы успели задать еще вопросы.

Судороги усилились.

— Насколько все плохо? — спросила я, когда Эрл отъехал от обочины.

Я намеренно не переходила по ссылкам, которые мне присылали друзья, коллеги и случайные знакомые с тех пор, как появились новости, но любопытство грызло меня изнутри.

Ашер колебался.

— Все не так уж плохо, — осторожно сказал он. — Сейчас это в основном истории, основанные на фактах, если ты определяешь «факт» в широком смысле. Кто ты, как мы начали встречаться, моя история с Винсентом. Такого рода вещи.

— Но?

— Но еще рано, — сказал он с немалой долей неохоты. — Новости только что появились. Я не знаю, какую историю будут раскручивать таблоиды в ближайшие недели и месяцы. Они могут устать от нас до того, как все станет совсем плохо, или…

— Это может действительно стать очень плохим, — закончила я. Я видела, как они в прошлом разрывали на части публичных людей. От одной мысли о том, что они сделают то же самое с нами, меня тошнило. — Не могу поверить, что мы живем в мире, где люди так вкладывают силы в чужие отношения.

— Многие люди глубоко вовлечены во множество странных вещей. — Ашер сжал мою руку. — К счастью, у меня есть лучший PR-агент, который проведет нас через это.

— И самая страшная тоже.

— Вот почему она лучшая.

На этот раз моя улыбка стала чуть шире. Присутствие Слоан в нашей команде заставило меня почувствовать себя лучше. Она была профессионалом. Она знала, что делать, верно?

Усталость тяжело давила на мои конечности. Я проспала почти шестнадцать часов подряд, но все еще чувствовала себя сонной и склонной к приступам истощения.

Однако я цеплялась за сознание, как могла. У меня было чувство, что это будет мой последний по-настоящему мирный момент наедине с Ашером на какое-то время.

— Как публика восприняла твое отсутствие на вчерашнем матче? — спросила я.

Учитывая фанатизм некоторых болельщиков и ожесточенное соперничество между «Блэккаслом» и «Холчестером», я опасалась их реакции на пропуск Ашером матча.

— По иронии судьбы, теперь, когда они знают, почему я пропустил матч, они, похоже, воспринимают это лучше, — сказал Ашер, его тон был ироничным. — Конечно, есть активная часть, которая в ярости на меня, но большинство в Интернете считает, что то, что я сделал, романтично.

— Это романтично. — Я протянула руку между нами и переплела свои пальцы с его. Его тепло поднялось по моей руке и обосновалось в районе моего сердца. — Но мне жаль, что ты его пропустил. Я знаю, как много это для тебя значило.

— Мне нет, — просто сказал он. — Это не значит столько, сколько быть с тобой.

Эмоции запутались в моей груди. Я не доверяла себе, чтобы ответить словами, поэтому я сжала его руку и посмотрела в окно, пока возвращала себе самообладание.

Нам пришлось проехать мимо входа в больницу, чтобы попасть на главную дорогу. Тонированные стекла внедорожника не позволяли никому заглянуть внутрь, но это не остановило мурашки по моей спине, когда я увидела толпу папарацци у входа. Вооруженные гигантскими объективами камер и с видом бешеного ожидания, они напомнили мне разъяренную толпу на грани истерики.

И все они были там из-за нас.

Встреча Ашера Донована с сестрой своего главного соперника стала бы целой историей.

Ашер Донован, у которого тайные отношения с сестрой его главного соперника, и который пропустил первый крупный матч сезона, чтобы побежать к ней в больницу? Это была сенсация.

Желчь хлынула в мой желудок. Я оторвала взгляд от зрелища и снова сосредоточилась на Ашере.

— Ты говорил со своими родителями? — спросила я, пытаясь отвлечься от ожидающего нас внимания. Я получила дюжину голосовых сообщений и от матери, и от отца. Думаю, его родители были обеспокоены не меньше. Однако, основываясь на том, что он рассказал мне о своем отце, старший Донован, вероятно, был больше расстроен из-за пропущенного матча, чем из-за чего-либо еще.

— Пока нет. — Гримаса тронула его губы. — Это вопрос завтрашнего дня.

— По крайней мере, вы с Винсентом помирились. — Я попыталась найти в этом хоть что-то хорошее. — Если бы я знала, что для восстановления ваших отношений достаточно пары ударов, я бы сама бросила вас двоих на ринг давным-давно.

Я ненавидела их драку, пока она происходила, но она обернулась к лучшему. Я рада, что хоть что-то хорошее вышло из этих паршивых выходных.

Винсента не было рядом, чтобы проводить меня, потому что Слоан указала, что нам нужно меньше внимания, а не больше. Чем меньше известных лиц ошивается в больнице, тем лучше.

— Что я могу сказать? — Гримаса Ашера превратилась в легкую улыбку. — Мужчины — простые существа.

— Ты имеешь в виду неандертальцы?

— По сути.

Наконец мы выехали с территории больницы и влились в поток машин. Желтый свет от уличных фонарей и красный от задних фар слились в гигантский, беспорядочный поток, который соответствовал хаосу моих мыслей.

Папарацци еще не знали, что мы уехали, но скоро узнают. После этого…

Это был момент, который не давал мне спать по ночам, пока мы с Ашером не начали встречаться. Момент, когда моя жизнь изменилась и больше не принадлежала мне.

Это была одна из многих причин, по которым я не решалась связываться с ним, но он раз за разом доказывал, что ни одна из этих причин не имеет значения. Моя жизнь не принадлежала мне по-настоящему с тех пор, как я встретила его, и, если бы мне пришлось начать все сначала, я бы ничего не стала менять.

Однако это не означало, что я не боялась того, что должно было произойти. Меня нервировало не пристальное внимание, а неопределенность.

Будет ли пресса изображать нас героями или злодеями? Насколько глубоко они будут копать в моей жизни? Ограничат ли они свое внимание только мной или будут преследовать всех, с кем я работала и общалась?

— Не волнуйся, дорогая. — Ашер словно прочитал мои мысли. — Мы справимся вместе.

Я кивнула и сглотнула комок в горле.

Мы провели большую часть лета, готовясь к шторму. Ну, шторм был здесь, и он был прав: мы переживем его вместе.

У нас не было другого выбора.

Когда мы приехали в отель, мы добрались до нашего номера без происшествий. Слоан послала кого-то, чтобы принести мне дополнительную одежду и предметы первой необходимости из моей квартиры, так что мне не пришлось носить одну и ту же одежду бог знает сколько времени.

Пока Ашер принимал душ, а я ждала, когда привезут мои вещи, я перезвонила родителям. Наконец-то у меня появились силы поговорить с ними, и я не хотела усугублять их беспокойство своим молчанием.

Сначала я позвонила своему отцу. Он, должно быть, ждал моего звонка, потому что взял трубку после первого гудка, хотя обычно мне требовалось несколько попыток, чтобы до него дозвониться (он был большим сторонником цифровой детоксикации).

— Скарлетт. — Его обеспокоенный голос раздался по телефону, и мои глаза защипало от волнения. Я и не осознавала, как давно мы не разговаривали. — Как дела, ma chérie (прим. милая)?

— Я в порядке. Я только что выписалась из больницы. — Я объяснила ему ситуацию. — Мы останемся в отеле, пока все не уляжется с прессой.

— Пресса. — Мой отец издал звук отвращения. Его мнение о прессе было чуть выше его мнения о политиках (которых он презирал) и ниже его мнения о фастфуде (который он считал мерзостью). — Пресса — стервятники, — сказал он, полностью перейдя на французский. — Их работа быть настолько ужасными, насколько это возможно, чтобы получать отзывы. Не слушай ничего из того, что они говорят.

— Я постараюсь этого не делать. — Я выдавила из себя улыбку, хотя он меня и не видел. — Как ты себя чувствуешь? Бедро все еще беспокоит?

— Сейчас все в порядке, но, знаешь, летом было так ужасно. — Мой отец тяжело вздохнул, и, несмотря на обстоятельства, моя улыбка стала искренней. Жан-Поль Дюбуа был просто драматичен. — К счастью, твой брат был здесь, чтобы помочь, иначе я бы застрял с медсестрой один. Представляешь? Я, один на один с незнакомцем двадцать четыре часа в сутки, семь дней в неделю в моем доме? Ба!

— Правда? — Я еще сильнее прислонилась к изголовью кровати. — Винсент сказал, что тебе медсестра понравилась через некоторое время.

— Что? Что он сказал? — голос отца звучал взволнованно. — Не слушай брата. Он должен больше заботиться о тебе, а не о том, нравится ли мне моя медсестра. Для этого он и нужен.

— Папа, он здесь, чтобы играть в футбол, а не заботиться обо мне, — сказала я, взглянув на дверь ванной. Ашер все еще был в душе. — Мне не нужна забота. Я взрослая.

— Взрослая, которая была госпитализирована, а теперь ее фотография во всех новостях. — Я вздрогнула, а мой отец снова вздохнул, когда я не ответила. — Извини, если я звучу грубо, ma chérie, но ты должна понять, почему я волнуюсь.

У меня сжалось горло от того, как смягчился его голос. В его глазах я все еще была его маленькой девочкой, но он больше не мог унять все мои раны объятием и поцелуем. Это время прошло, и мы оба это знали.

— Я понимаю, и я знаю, что я совершала ошибки, — сказала я. — Но я их исправляю. Не беспокойся обо мне слишком сильно, ладно?

— Это в природе родителя — беспокоиться. — Тем не менее, мой отец не стал настаивать на этом. — Если внимание станет слишком сильным или если тебе понадобится отдохнуть от города, ты всегда можешь приехать и пожить у меня. Париж в любом случае лучше Лондона.

Еще одна улыбка мелькнула на моих губах.

— Спасибо. Я скоро приеду к тебе. Просто… только не сейчас, ладно? — Я не могла сбежать во Францию ​​и притвориться, что моих проблем не существует, как бы мне этого ни хотелось.

Мы говорили еще несколько минут, прежде чем я повесила трубку, сделала глубокий вдох и позвонила маме. Как и ожидалось, она была вне себя.

— О, милая, — сказала она после того, как я дала ей то же самое резюме, что и своему отцу. Казалось, она плакала. — Я знаю, как много для тебя значит этот спектакль, и ты знаешь, как я рада, что ты снова танцуешь, но ты должна заботиться о себе. Я больше не в Лондоне, чтобы присматривать за тобой, и я просто… — Я практически слышала, как она качает головой и шмыгает носом. — Я не хочу, чтобы ты снова навредила себе.

— Поверь мне. Я усвоила свой урок, — сказала я. Я ненавидела заставлять ее волноваться, но я также ненавидела, как все в моей семье иногда обращались со мной по-детски. — Я знаю, что в будущем не стоит так сильно напрягаться.

Наступило долгое молчание, прежде чем моя мать заговорила снова.

— Ты уверена, что хочешь остаться в спектакле? Может быть, было бы лучше, если бы… — Она замолчала, но ее чувства были ясны.

Я выпрямилась, мое сердцебиение участилось. Моя мать всегда была моей самой большой поддержкой, когда дело касалось балета. Она была опустошена, когда мои врачи сказали, что я больше никогда не буду танцевать профессионально, и я знала, что часть ее тайно надеялась, что я каким-то чудесным образом выздоровею, чтобы моя карьера могла продолжиться с того места, где я остановилась.

Чтобы она предложила мне выйти из спектакля… она действительно волновалась. Я должна была знать, когда она даже не подняла вопрос об Ашере. Обычно моя личная жизнь была на первом плане ее мыслей.

— Я уверена, — сказала я твердым голосом. — Осталось всего несколько месяцев. Я могу это сделать. Я должна.

Если бы я ушла, вся моя тяжёлая работа была бы напрасной. Меня бы просто так госпитализировали. Я отказывалась позволить этому случиться, особенно когда от моего выступления зависело так много. Мне нужно было доказать себе, что я могу это сделать, хотя бы в последний раз.

— Хорошо. — Моя мать, должно быть, услышала решимость в моем голосе, потому что она не стала спорить. Однако ее вздох содержал множество беспокойств. — Просто обещай мне, что будешь лучше заботиться о себе, ладно?

— Я сделаю это, — сказала я, когда дверь ванной открылась и вышел Ашер. Я слегка улыбнулась ему, и он ответил мне тем же. — Я обещаю.

Сказать, что тренер был зол, было все равно, что сказать, что гора Этна иногда становится немного острой. Он был, проще говоря, в ярости.

Это был понедельник после матча с «Холчестером». Скарлетт и я все еще ночевали в президентском номере «Эшворта», и когда я прибыл на тренировочную площадку «Блэккасла», папарацци уже были в полном составе. Мне придется провернуть маневры, достойные МИ5, после тренировки, чтобы они не увязались за мной в отель.

Однако я бы предпочел иметь дело с папарацци, чем терпеть гнев тренера.

Я не знал, что лицо может менять столько оттенков красного за столь короткое время, но он доказал, что мое предыдущее понимание биологии неверно. Когда оно достигло особенно завораживающего оттенка пурпурного, я забеспокоился, что мне придется добавить убийство моего тренера в список обид, которые некоторые члены общественности имели на меня.

— Ты не пропускаешь матчи, чтобы увидеть свою девушку! — Вена на его виске пульсировала так яростно, что я почти ожидал, что она выскочит, потянется через стол и задушит меня. — Из всех чертовски глупых, безрассудных вещей, которые ты сделал, это должно занять первое место!

— Она была в больнице. — Я защищался, как только мог. Я понимал, почему он расстроился, но это было не похоже на то, что я пропустил матч, чтобы порезвиться на пляже. У меня была веская причина. — Мне позвонили прямо перед матчем, и мне пришлось принять решение за доли секунды. Если бы в больнице была ваша дочь, разве вы не поступили бы так же?

Мне хотелось забрать последнюю фразу обратно, прежде чем она слетела с моего рта. Тренер был чрезвычайно оберегающим по отношению к Бруклин, и ссылаться на нее каким-либо образом, когда он был в ярости, было, вероятно, не лучшей моей идеей.

Грозовая туча омрачила его лицо.

— Что ты только что сказал?

Я побледнел.

— Я имею в виду, это была чрезвычайная ситуация, сэр, — поправил я. — Мне жаль, что я пропустил матч, но я бы не сделал этого, если бы это не было важно.

К счастью, ни один из таблоидов не сообщил о причине госпитализации Скарлетт. Для меня причина была важна, но я подозревал, что тренер не считал это серьезным, поскольку ее выписали после ночного пребывания в больнице. Черт, он не стал бы считать серьезным ничего, кроме почти смертельного состояния. Однако он не мог этого доказать.

Судя по дерганью его челюсти, он пришел к такому же выводу, но он был этим не доволен.

— В следующий раз, — сказал он, — ты позвонишь мне и расскажешь, что, черт возьми, происходит. Я не хочу слышать это от твоего напыщенного PR-агента.

Неужели он собирался отпустить меня с крючка?

Я затаил дыхание.

— Да, сэр.

— Сейчас. — Взгляд тренера пригвоздил меня, как бьющегося жука, к моему стулу. Черт. Не соскочил с крючка, в конце концов. — Можешь объяснить, почему и мой капитан, и мой ведущий нападающий пришли на тренировку сегодня с таким видом, будто проиграли раунд в бою ММА?

Я заставил себя не прикасаться к рассеченной губе. Папарацци, конечно, пронюхали о наших травмах, когда мы прибыли на тренировочную площадку. Вероятно, в тот самый момент они распускали скабрезные истории о нашей ссоре из-за Скарлетт.

Они не ошиблись бы, но я не собирался потчевать тренера неприглядными подробностями субботних событий.

— У нас с Винсентом возникло недопонимание, которое… обострилось на выходных, но мы разобрались. Обещаю, это больше не повторится. Сэр, — быстро добавил я.

— Лучше не надо. — Жилка на виске тренера снова запульсировала. — Пока я это пропущу, но, если я почувствую хоть малейший намек на разногласие между вами сегодня или в любой другой день, я не буду таким снисходительным. А теперь убирайся отсюда и присоединяйся к своим товарищам по команде на тренировках. Ты и так пропустил достаточно работы на прошлой неделе.

Облегчение разлилось по моим венам. Он не посадил меня на скамейку запасных или не заставил, не знаю, драить стадион зубной щеткой. Слава богу.

— Да, сэр.

Встреча прошла гораздо лучше, чем я ожидал, но я поспешил уйти, прежде чем он передумает.

Я пропустил только разминку и первые пять минут тренировки, так что мне не потребовалось много времени, чтобы наверстать упущенное.

Остальные члены команды не держали на меня зла из-за моего отсутствия в субботу — у них тоже были жены, подруги и любимые члены семьи; они понимали, но по их взглядам я мог сказать, что им было любопытно узнать о Скарлетт и моей встрече с тренером.

— Что случилось? — набросился Адиль во время нашего первого перерыва. — Что сказал тренер?

Остальные игроки подошли и навострили уши, слушая, как я подвожу итоги нашего разговора.

— Тебе повезло, приятель, — Стивенс похлопал меня по плечу. — Если бы матч закончился поражением, а не ничьей…

По группе пробежала дрожь. Если бы мы проиграли, я бы лежал на шесть футов под полем, а не стоял на нем.

Я смотрел повтор матча. Мы играли хорошо, но и «Холчестер» тоже. У них не было мегазвезд в текущем составе, Боччи был ближе всего к таковой, но они были невероятно сплочены. Это была их самая большая сила и наша самая большая слабость.

Надеюсь, в этом сезоне это изменится. Мы уже играли лучше вместе, когда Винсент и я все исправили, но нам еще есть куда расти.

— Забудь о матче, — сказал Сэмсон. — Я хочу услышать о твоей тайной девушке. Сестра Дюбуа? — Он присвистнул. — Нагло. Очень нагло.

Головы поворачивались между мной и Винсентом, который шел к нам от водоразборной станции.

Я был не в настроении обсуждать свою личную жизнь с кем-либо прямо сейчас. К счастью, Винсент прервал меня прежде, чем мне пришлось ответить.

— Это тренировка или сеанс сплетен? — многозначительно спросил он. — Мы здесь не для того, чтобы обсуждать нашу личную жизнь, если только ты не хочешь рассказать нам о девушке, с которой ты переспал во время нашего последнего выездного матча.

Остальная часть команды рассмеялась и толкнула локтем смущенного Сэмсона. Он привел девушку в отель, но отказался рассказать нам, кто она, что было для него необычно. Он был типичным (сверх)болтуном.

— Чувак, капитан, почему ты всегда так со мной поступаешь? — сказал он, покачав головой.

Винсент ухмыльнулся.

— Ты делаешь это слишком легким.

Нам не дали возможности поговорить дальше. Грили крикнул нам, чтобы мы собрались для следующего набора упражнений на выносливость, и наше добродушное поддразнивание немедленно переросло в концентрацию.

Сегодняшнюю тренировку проводил наш помощник тренера. Обычно он был любезнее тренера, но он нас измотал. К концу тренировки ни у кого не осталось сил, кроме как добежать до раздевалки, принять горячий душ и переодеться.

— Спасибо, что вмешался раньше, — сказал я Винсенту. Мы закончили собираться примерно в одно и то же время, и я пошёл с ним в ногу, когда мы шли к парковке. — Когда ребята спрашивали о Скарлетт.

Он пожал плечом.

— Она моя сестра. Я не хочу, чтобы эти идиоты думали о ней в каком-то романтическом ключе. — Он покосился на меня. — Но для тебя уже слишком поздно.

Я ухмыльнулся.

— Как она? — спросил Винсент. — Я разговаривал с ней по телефону вчера вечером. Она говорит, что с ней все в порядке, но ты же ее знаешь. Она скажет, что с ней все в порядке, даже если ее заставят пробежать марафон босиком по раскаленным углям.

— Я знаю. — Упрямая стойкость Скарлетт была одной из ее самых достойных восхищения и самых тревожных черт. — Она чувствует себя лучше. Все еще вялая и иногда испытывает боль, но она берет неделю отпуска, чтобы полностью восстановиться. — Это была ее идея, которая принесла мне некоторое облегчение. Она не заставляла себя сразу же вернуться к работе. — У нее сегодня созвон с Лавинией, чтобы обсудить ситуацию с таблоидами и спектаклем.

Папарацци снова обосновались в КАБ, но Скарлетт больше всего нервничала из-за спектакля. Она беспокоилась, что Лавиния уберет ее с главной роли.

У меня были противоречивые чувства по этому поводу. Я хотел, чтобы Скарлетт получила шанс проявить себя, но мысль о том, что ей придется выдержать еще два месяца репетиций, заставила меня покрыться холодным потом.

Человеческое тело не могло выдержать слишком много.

— Хорошо. Я рад, что ей действительно лучше. — Винсент звучал облегченно. Мы повернули за угол к последнему выходу. — А как насчет ситуации с папарацци? Они тоже преследуют меня, но не так сильно, как вас двоих.

— Я нанял команду. Они обеспечивают безопасность наших домов. — В моем доме уже была установлена ​​высокотехнологичная система безопасности, но не помешало бы укрепить ее оборону. — Как только они закончат, мы вернемся домой.

Мы не могли вечно оставаться в отеле, и Скарлетт начинала нервничать.

— Это пройдет. — Казалось, Винсент пытался убедить больше себя, чем меня. — У папарацци короткая продолжительность концентрации внимания. Они скоро найдут новую цель и уйдут. Но я клянусь… — Его лицо потемнело. — Если кто-то из них хоть как-то навредит Скарлетт, я им все испорчу.

— Я буду рядом с тобой.

Несмотря на наши разногласия, единственное, в чем мы всегда соглашались — это необходимость защищать Скарлетт.

Он коротко кивнул в знак признательности.

— Не возражаешь, если я зайду в отель попозже, чтобы увидеть ее? Я буду осторожен.

Слоан это не понравилось бы. Она была так серьезно настроена на нашу изоляцию, что придумала замысловатую стратегию, чтобы папарацци не следили за мной от тренировки до отеля. Мне пришлось сначала пойти домой, подождать час, а затем тайком вернуться, чтобы встретиться с Эрлом, который, конечно, каждый раз будет ездить на другой машине-обманке.

Я мог бы остаться дома, но это означало бы оставить Скарлетт одну в отеле, поскольку ее квартира не была так защищена, как моя. Я ни за что на свете не хотел этого делать, поэтому это был План Приманка.

— Да, — сказал я. Слоан позже порвет меня за это, но Винсент был братом Скарлетт. Я не собирался держать его подальше от нее. — Только постарайся не садиться за руль своего чертового «Ламбо».

— Я не буду… какого черта? — Винсент остановился на полпути через парковку. Должно быть, служба безопасности клуба выгнала папарацци, потому что прессы не было видно, но игроки, которые ушли до нас, собрались полукругом вокруг одного из парковочных мест. — На что вы, ребята, смотрите?

Неразборчивое бормотание группы прекратилось. Они оглянулись на нас, и на их лицах отразились разные оттенки удивления, нервозности и жалости.

Несколько человек неловко заерзали, но никто не ответил. Вместо этого они расступились, освободив путь между нами и кабриолетом цвета «охотничий зеленый», припаркованным на месте.

Это была моя машина.

В моем животе нарастало чувство страха.

Я прошел мимо своих товарищей по команде и остановился возле водительской двери, где сразу увидел, на что они так пристально смотрели.

Мой страх превратился в холодный, твёрдый лёд, потому что на боку моего любимого винтажного «Ягуара» было нацарапано одно слово… одно имя.

Иуда.