Нападающий

ГЛАВА 5

Таинственной девушкой была Скарлетт.

Скарлетт была сестрой Винсента.

Нашим новым тренером стала сестра Винсента.

У меня было два дня, чтобы осмыслить все эти безумства, но я все еще не мог точно определить, что я к ним чувствую.

Скарлетт была совсем не похожа на то, какой я представлял себе сестру Винсента. Она была тише, остроумнее и колюче в самом очаровательном смысле. Я появился в КАБ в понедельник, готовый терпеть ее в лучшем случае, и теперь я узнал, что девушка, о которой я не мог перестать думать, была родственницей моего самого большого соперника.

У Вселенной больное чувство юмора.

Я остановился в дверях студии. Скарлетт уже была там, настраивалась, но что-то удерживало меня от того, чтобы сразу войти.

Я сказал себе, что буду держаться от нее подальше, пока не узнаю, кто она. Очевидно, у меня больше не было такой возможности.

Но у тебя есть возможность не приходить слишком рано, чтобы провести с ней больше времени наедине, указал мне назойливый голос в моей голове.

Моя челюсть напряглась. Ой, заткнись.

Спор с самим собой. Это никогда не было хорошим знаком.

Скарлетт обернулась. Наши взгляды встретились, и по моему позвоночнику пробежала полоса мурашек.

— Ты рано. — Она не двинулась со своего места у станка, и я не двинулся с места от двери.

— Я такой студент.

— Ты имеешь в виду любимчик учителя?

— Дорогая, если ты хочешь называть меня любимым — не останавливайся.

Мой рот изогнулся в легкой усмешке, когда я увидел, как розоватый оттенок расползается по ее шее и лицу.

Она так легко краснела. Это было восхитительно, особенно когда это противоречило словам, вылетавшим из ее уст.

— Два новых правила, — сказала она. — Первое: никакого флирта со мной. Никогда.

— А, мы снова к этому вернулись. Прошло много времени. — Я наконец покинул свой пост в дверях и вошел в студию. — И еще, я не флиртовал. Я говорил правду.

— Второе, — продолжила она, игнорируя меня. — Не называй меня «дорогая».

— А как насчет медовой булочки?

— Нет.

— Мадам?

— Нет.

— Колокольчик?

— Только если ты хочешь, чтобы я пнула тебя в колокольчик между ног.

Взрыв смеха вырвался из моей груди.

— А я-то думал, что балерины должны быть мягкими и изящными.

— О, мы такие. — Скарлетт приподняла бровь. — Мы также, фунт за фунтом, одни из сильнейших спортсменов в мире. Так что поверь мне, когда я говорю, что я пну тебя, и это будет больно.

— Я верю тебе. — Я не мог перестать улыбаться. — Никакого флирта, никакого «дорогая». Понял.

Наше остроумие утихло, когда через минуту появился Винсент. Типично. Он всегда все портил.

Однако предупреждение Скарлетт с нашего последнего сеанса было свежо в моей памяти, поэтому я держал рот закрытым и игнорировал его, насколько мог.

Наверное, тренер не это имел в виду, когда заставлял нас тренироваться вместе, но его здесь не было. То, чего он не знал, ему не повредит.

У нас не было много времени на сближение в любом случае. Люди недооценивали строгость балета, потому что он выглядел таким неземным, но на самом деле обучение было жестоким — и мы все еще были на стадии новичков.

Нежная внешность Скарлетт была отвлекающим маневром; она управляла своей студией как чертов сержант по строевой подготовке. Даже тренер был бы впечатлен.

— Один, два, три, четыре. Повторяем, два, три, четыре. Хорошо. Еще раз. Я… — Скарлетт резко остановилась, краска отхлынула от ее лица.

Мы с Винсентом запнулись.

— Ты в порядке? — спросил я, и в то же время он сказал: — Это..?

— Нет. Я в порядке. — Она натянуто улыбнулась. — Мне просто нужно… в туалет. Продолжайте. Я сейчас вернусь.

Я проводил ее взглядом, когда она вышла из комнаты. Ее походка казалась странной, как будто она отдавала предпочтение одной ноге перед другой, но это могло быть обманом зрения.

Она в порядке. У нее не было причин лгать, и даже если она плохо себя чувствовала, она была способна позаботиться о себе.

Так почему же я беспокоился?

— Даже не думай об этом. — Резкий тон Винсента снова привлек мое внимание к нему. — Я видел, как ты на нее смотрел, — сказал он, когда я вопросительно поднял бровь. — Тронешь мою сестру, и ты мертв.

— Бросай эту чрезмерно опекающую братскую фразу, Дюбуа. Это клише.

— Я просто дружески предупреждаю тебя. — В выражении его лица не было ни капли дружелюбия. — Скарлетт — вне зоны доступа.

— Скарлетт может говорить сама за себя.

— Да, но она слишком добра к уродам, которые хотят ею воспользоваться.

Я не был уверен, встретил ли я ту самую Скарлетт, поскольку та, которую я знал, казалась вполне довольной тем, что поставила меня на место.

Я не стал признавать тех уродов, которые хотят воспользоваться частью его комментария. Я знал свои намерения и границы; Винсент мог думать все, что ему вздумается.

— Не то, чтобы у тебя это получилось, даже если бы ты попытался с ней познакомиться. Она больше не будет встречаться с футболистом. — Винсент пожал плечами. — Не повезло.

Больше? С каким игроком она встречалась раньше? Как долго они встречались? Это была старая интрижка или недавний разрыв?

Я подавил иррациональное желание расспросить его о ее бывшем. Я не доставлю ему такого удовольствия.

Скарлетт вернулась, прервав наш разговор. На ее щеках появился румянец, но голосу не хватало той силы, что была в первой половине нашей беседы.

Винсент сказал что-то по-французски. Она ответила тем же и бросила на него многозначительный взгляд. Что бы он ни говорил, она не хотела, чтобы он говорил это при мне, даже если это было на другом языке.

Мы почти закончили сеанс, когда зазвонил его телефон.

— Я знаю, я знаю. Мне жаль. — Он побежал к своей дорожной сумке в углу. — Но это папин рингтон на экстренный вызов.

Хмурое выражение лица Скарлетт сменилось видимым беспокойством, когда Винсент поднял трубку. Он выслушал и сказал несколько резких слов по-французски, прежде чем закончить разговор.

— Что случилось? — спросила она.

— С папой произошел несчастный случай. — Еще один быстрый французский, за которым последовал кивок от Скарлетт и искоса брошенный взгляд от Винсента.

Что, черт возьми, я сделал?

— Прошу прощения за прерывание, — сказала Скарлетт, пока Винсент взвалил на плечо сумку. — Это очень необычно, но…

— Все в порядке. Я понял. — У нас в любом случае оставалось всего десять минут тренировки, и моим мышцам не помешал бы ранний перерыв. — С твоим отцом все в порядке?

— Я так думаю. Винсент с этим разберется. Папа… щепетилен в отношении людей, которые занимаются его личными делами.

— Я позвоню тебе позже с новостями. — Винсент пронзил меня тяжелым взглядом, уходя. — Помни, что я сказал ранее.

Комитет по Нобелевской премии мира должен отметить, что я выбрал разумный путь и не ответил сарказмом. Его отец был ранен, в конце концов. Я не был монстром.

— Еще раз извини. — Скарлетт погладила нетвердой рукой свой пучок. — Это всего лишь наш второй сеанс, так что я не хочу производить неправильное впечатление. Обычно никогда не бывает так много помех.

— Под сбоями ты имеешь в виду посещение туалета и семейные обстоятельства? — Я прислонился к станку и скрестил руки на груди. — Как непрофессионально. Тебе следует немедленно прекратить.

Ее рот дернулся.

— Если так выразиться, то, думаю, все не так уж и плохо.

— Это никогда не было другим.

Где-то вдалеке прогремел гром и привлек наши изумленные взгляды к окну. Я был так поглощен происходящим в студии, что не заметил перехода от прекрасного весеннего дня к бушующему шторму.

— Только не говори мне, что ты поедешь на метро в такую ​​погоду, — сказал я, пока Скарлетт собирала свои вещи.

До ближайшей станции метро было пятнадцать минут ходьбы, а звуки были такие, словно на дворе наступил апокалипсис.

— Люди ездят на метро, ​​когда постоянно идет дождь.

— Только когда у них нет другого выбора. Давай я отвезу тебя домой. — Я последовал за ней из двери и по коридору. — Карина ушла рано, так что тебе не придется ее ждать.

Скарлетт скользнула взглядом в мою сторону.

— Ты ее преследуешь?

— Я столкнулся с ней по дороге в студию. Она сказала мне, что сегодня днем ​​у нее прием у врача.

— Зачем ей… неважно. — Скарлетт покачала головой. — Она королева чрезмерной откровенности.

— Подумай об этом, — сказал я, когда мы приблизились к выходу. — Что бы ты предпочла: ехать в метро с кучей мокрых, ворчливых пассажиров или наслаждаться пассажирским сиденьем новенького «Мерседеса»?

— Метро. Я слышала истории о том, как ты водишь, и не хочу в этом участвовать.

Мне следовало бы отпустить это. Мне даже не следовало бы разговаривать с ней вне тренировок, никаких отвлекающих факторов и всего такого, но у нее был способ заставить меня забыть о здравом смысле.

— Это седан, а не спорткар. — «Мерседес» был моей приманкой против папарацци. — Я не превышу скорость ни на милю. Обещаю.

— Нет, спасибо. — Скарлетт открыла дверь. — Я возьму свою…

— Ашер! Ашер, это твоя новая девушка?

— Что вы чувствуете, проиграв лигу в свой первый сезон в составе «Блэккасла»?

— Правда ли, что вы с Винсентом тренируетесь вместе этим летом?

Поток вопросов и вспышек фотокамер взорвался подобно бомбе среди спокойного убежища КАБ.

Папарацци окружили нас, их плащи были скользкими от воды, их камеры были направлены нам в лицо, и я на мгновение замер в ошеломленном молчании.

Как, черт возьми, они меня нашли? Все в КАБ должны были подписывать соглашение о неразглашении, и я всегда был осторожен, когда ехал от дома до школы. Самое главное, как, черт возьми, они прошли через ворота безопасности?

— Вы видели, как люди сжигают ваши рубашки в «Холчестере»?

— Каково это — быть ненавидимым фанатами, которые раньше любили тебя?

Шум усилился. С поднятыми капюшонами и огромными черными линзами, скрывающими лица, они напоминали стаю стервятников, кричащих о объедках.

Мой пульс участился. Крики и вспышки слились в белый шум, а мой живот скрутило от знакомого потрясения.

Я не ненавидел СМИ как таковые. У нас были симбиотические отношения, но только когда вовлеченность была взаимной.

Я ненавидел это — засады, вторжения в личную жизнь, грубые попытки вывести меня из себя, чтобы они могли продать мою реакцию за доллар. Вот почему я отказался дать им один.

Дождь лил крупными, тяжелыми каплями, промочив меня до костей. Раскаты грома прокатились над головой и добавили хаоса, когда я пришел в себя и попытался протиснуться сквозь толпу.

Я буду беспокоиться о том, как они меня найдут позже. Сейчас мне нужно было добраться до машины и увезти нас отсюда к чертям.

Нас. Скарлетт.

Я обернулся, мое сердце панически забилось, когда я увидел ее застывшей наверху лестницы, ее глаза широко раскрыты, а лицо бледное. Я предполагал, что она прямо за мной, но она, похоже, была в шоке.

Один из папарацци сказал что-то, что затерялось в буре, и схватил ее за руку.

Щелкнул выключатель, и моя решимость держать рот закрытым улетучилась под красной дымкой.

— Эй! — Я развернулся и оттолкнул его от нее. — Не трогай ее!

Вспышки фотокамер взорвались новым безумием.

— Вы спите вместе?

— Она твой тренер?

— Какие у вас отношения?

— Ашер?

— Ашер!

Мой голос и возобновившиеся крики вывели Скарлетт из оцепенения. Она схватила мою протянутую руку и побежала со мной к моей машине.

Я беспечно проскочил сквозь толпу папарацци, и мы каким-то образом добрались до моей машины без дальнейших происшествий.

Она дала мне свой адрес, но никто из нас не разговаривал до тех пор, пока я не покинул территорию КАБ, а камеры не стали далекой ордой.

— Ты в порядке? — спросил я. Казалось, это был вопрос дня.

— Да. Я просто… — Скарлетт моргнула, в дрожании ее слов прослеживались остаточные следы шока. — У тебя всегда так?

— Не всегда, но большую часть времени.

Это была одна из многих причин, по которым я не встречался. Любые отношения рухнули бы под тяжестью моих футбольных обязательств, общественного внимания и назойливых папарацци. Все хотели встречаться со знаменитостью, пока однажды не приходили домой и не обнаруживали, что люди роются в их мусоре в поисках денег.

— Боже. — Скарлетт обмякла на сиденье. — Как они тебя нашли?

— Либо кто-то нарушил соглашение о неразглашении, либо они следили за мной от самого дома, а я не заметил.

Мне нужно было позвонить своему PR-агенту и узнать, сможет ли она справиться с фотографиями до их публикации. Папарацци часто играли быстро и вольно с правилами, но Слоан имела опыт их изменения по своему усмотрению. Я не хотел, чтобы Скарлетт столкнулась с полным беспорядком, который бы произошел, если бы ее лицо попало во все таблоиды.

— Спасибо, что помог мне там, — тихо сказала она. — Тебе не обязательно было этого делать. Они, наверное, сделали снимок, на котором ты толкаешь того парня.

— Он заслужил это. — Мои мышцы снова напряглись при воспоминании о руках этого придурка на ней. — Он не должен был трогать тебя.

Скарлетт с трудом сглотнула.

— Я удивлен, что у тебя раньше не было подобных стычек, — сказал я после очередного молчания. — Из-за твоего брата.

— Он ограждает меня от подобных вещей. К тому же, в межсезонье он живет в Париже, и когда он здесь, мы тусуемся друг у друга дома, а не на публике.

— Значит, вы двое близки.

— Да. Мы выросли в разных городах, но часто общались. В детстве у меня было не так много друзей из-за моего балетного графика, а у него была та же проблема из-за футбола. Мы были ближе друг к другу, чем кто-либо.

Это было странно. Тема Винсента обычно раздражала меня, но я мог слушать Скарлетт весь день и не уставать.

Но опять же, это было связано не столько с предметом, сколько с ней. Она была настолько сдержанной, что любые проблески ее личной жизни завораживали меня.

Я остановился на красный свет и взглянул на нее. Скарлетт смотрела прямо перед собой, ее брови были нахмурены в задумчивости. Я довольно хорошо читаю людей, но она могла размышлять о моих словах, своей жизни или о том, что она хотела на ужин. Я понятия не имел.

Мой взгляд проследил изящный изгиб ее профиля, ища что-то, что я не мог назвать. Капли воды цеплялись за ее ресницы и покрывали пряди волос, зачесанные назад в пучок танцовщицы. Элегантный наклон ее носа уступил место пышному рту и изящному подбородку, которые затвердели в упрямую линию.

— Прекрати это делать, — сказала она, не глядя на меня.

— Что делать?

— Смотреть на меня.

— Тренировки будут трудными, если мне не разрешается смотреть на тебя.

— Смотреть на меня на тренировке — это нормально. Пялиться на меня вот так — нет. — Она наконец оторвала взгляд от дороги, чтобы жестом указать на нас.

— Как, собственно, я на тебя смотрю? — спросил я, удивленный.

— Как будто ты… — Скарлетт запнулась, и воздух внезапно сгустился во что-то более плотное, почти осязаемое.

Ее глаза не встречались с моими, но размеренный стук капель, капель, капель воды по окнам совпадал с учащенным пульсом моего сердца.

— Как будто я что?

Вопрос витал между нами, достаточно мягко, чтобы не нарушить напряженность, покрывающую салон автомобиля.

Ее губы приоткрылись для вдоха, прежде чем она подняла подбородок, ее лицо посуровело.

— Как будто ты флиртуешь со мной. Это запрещено, помнишь? Это одно из правил.

— И много у тебя таких?

— Что?

— Правил.

— Я балерина. Я живу по правилам.

— Это очень плохо. — Наконец загорелся зеленый свет, и я оторвал взгляд, чтобы сосредоточиться на дороге. — Без них было бы веселее.

Взгляд Скарлетт согрел мою щеку, прежде чем она снова посмотрела вперед.

Напряжение не рассеялось в наступившей тишине, а скорее перестроилось, наполнив воздух ровным гулом и заставив меня остро осознавать ее присутствие, даже когда я не смотрел прямо на нее.

Легкое движение ее ноги. Опускание подбородка. Неглубокий подъем и опускание ее груди.

Блять. Мои пальцы сжали руль.

Двадцатиминутная поездка до квартиры Скарлетт показалась мне одновременно слишком долгой и слишком короткой, и когда она наконец вышла из машины, пробормотав слова благодарности, я не смог выдавить из себя ничего, кроме кивка.

Я подождал, пока она благополучно зайдет внутрь, прежде чем уехать, но ее запах остался.

Скарлетт под запретом. Предупреждение Винсента эхом отозвалось у меня в голове.

Я был склонен прислушаться к этому не потому, что боялся его, а потому, что боялся того, что может со мной произойти, если я с сближусь со Скарлетт.