Нападающий

ГЛАВА 43

Оказалось, что больницы не одобряют драки, вспыхивающие на их территории, особенно когда один из пациентов пытается встать с кровати и остановить их.

Я не была настолько глупа, чтобы пытаться броситься в гущу ссоры Винсента и Ашера, но мне нужно было что-то сделать. Бог знает, у меня не было сил кричать, как я обычно это делала.

К сожалению, у меня также не было сил сидеть прямо, не говоря уже о том, чтобы ходить куда-либо. Моя голова поднялась примерно на четыре дюйма над подушкой, прежде чем крайняя усталость заставила ее снова опуститься.

— Остановитесь. — Слово застряло у меня в горле. — Остановитесь.

Никто из них не слышал меня из-за своих стонов, ругательств и звуков ударов кулаков по телу.

Как только Винсент нанес первый удар, все ставки были отменены. Ашер ответил, и теперь они оба сцепились в пяти футах от меня, как неандертальцы без контроля импульсов.

У меня в основании черепа разразилась мигрень.

Отдых и медицинская помощь смягчили самую сильную боль, но все еще болело все тело, а голова пульсировала в том месте, где я ударилась об угол журнального столика. К счастью, угол, под которым я упала, означал, что я отделалась только раной и легким сотрясением мозга; все могло быть гораздо хуже, если учесть все обстоятельства.

Однако то, что я видела, как двое самых дорогих мне людей избивают друг друга в моей больничной палате, не способствовало скорейшему выздоровлению.

— Ты ублюдок! — Винсент снова замахнулся на Ашера. — Ты солгал мне!

— Мы собирались тебе рассказать. — Ашер увернулся от удара. — Вот почему мы этого не сделали!

— Ты…

Дверь снова распахнулась, прервав ответ Винсента. Доктор вбежал внутрь, за ним Карина, Бруклин и одна из медсестер.

В воздухе раздавались крики, вопли и ругательства.

Мне хотелось кричать вместе с ними. Мне хотелось стоять, кричать, делать что угодно, только не быть наблюдателем собственной жизни, но я не могла собраться с силами.

Мигрень распространилась на мои глаза, виски, челюсть. Везде.

— Хватит! — Мой врач наконец взял ситуацию под контроль. Ее глаза сверкнули яростью. — Все вон.

— Но…

— Вы не можете…

— Она не…

— Я не хочу этого слышать! У меня здесь отдыхает пациент… — она указала на меня, — …а вы тут деретесь? Вы должны быть рады, что я не вызвала охрану. А теперь убирайтесь! — Для такой доброй на вид старушки у доктора Амбани был просто чертовски громкий голос.

Как будто туман рассеялся, и они наконец-то поняли, что я нахожусь в комнате с тех пор, как Ашер открыл дверь.

Винсент и Ашер повернулись ко мне с потрясенными выражениями. Чувство вины прорезало ужасные линии на их лицах, но доктор не дал им возможности извиниться.

Она ткнула пальцем в сторону двери, и они вышли, опустив головы от стыда.

Я пыталась что-то сказать, прежде чем они уйдут, но слова не слетали с моих губ.

Я высосала остаток своей энергии, разговаривая с Ашером, а затем с Винсентом, когда они только приехали. Это было чудо, что я могла держать глаза открытыми.

Доктор Амбани и медсестра суетливо подошли ко мне. Они суетились, толкались и обменивались тихими бормотаниями, но я не могла разобрать, что они говорили.

Множество чувств застряло у меня в горле.

Я хотела сказать Ашеру, как я тронута тем, что он пропустил матч ради меня, и что все будет хорошо. Наш секрет был раскрыт, а это означало, что худшее позади.

Я хотела извиниться перед Винсентом за то, что скрывала от него наши отношения, и заверить его, что ему не нужно обо мне беспокоиться. Что это не ситуация Рафаэля 2.0 и что я счастливее с Ашером, чем когда-либо.

Я хотела напомнить им, чтобы они не позволили сегодняшнему дню разрушить их хрупкое перемирие, потому что они были гораздо лучше, как друзья, чем как враги.

Мне хотелось многое сказать, но им придется подождать.

Моя хватка сознания ускользнула. Стальные якоря затянули мои веки, и наступила темнота, закрывая остальной мир.

Я позволил Винсенту нанести первый удар, но после этого нас было не остановить. Я чувствовал себя виноватым из-за того, что солгал ему, но я не чувствовал себя настолько виноватым, чтобы служить его послушной боксерской грушей.

К тому времени, как доктор выгнала нас из комнаты, мы оба были измотаны еще больше. Из пореза на моей губе в рот капала кровь, а на его челюсти красовался темный синяк.

Мне было стыдно драться с ним, когда Скарлетт лежала прямо там, но, когда Винсент замахнулся на меня, во мне включился инстинкт «бей или беги», и я забыл обо всем, кроме самообороны.

Доктор Амбани и медсестра остались в палате, пока мы смотрели друг на друга в коридоре.

Либо день был затишьем, либо персонал больницы предупредил не задерживаться около нас, потому что коридор был пуст, за исключением двух медсестер в дальнем конце. Вокруг не было никого, кто мог бы подслушать или записать нас, кроме Карины и Бруклин, которые, казалось, были ошеломлены быстрым развитием событий.

Кулаки Винсента сжимались и разжимались.

— Как долго это продолжается?

Я предположил, что он имел в виду мои отношения со Скарлетт.

Правда уже вылезла наружу. Я мог бы рассказать ему всю правду.

— С июля.

— Июль? — Я поклялся, что видел, как из его ушей клубился пар от необузданного гнева. — Вы тайком тусовались за моей спиной почти три месяца?

— Как я уже сказал, мы не говорили тебе, потому что знали, что ты так отреагируешь. — Раздражение щелкнуло зубами, придав моим словам больше остроты, чем я предполагал. Мне следовало бы проявить больше снисходительности к Винсенту, учитывая, что ему пришлось иметь дело с двойным ударом — нашими отношениями и госпитализацией его сестры, — но я был слишком напряжен и измотан, чтобы обращать на это внимание. — Для протокола, мы не хотели встречаться или держать это в секрете от тебя после твоего возвращения в Лондон. Это просто как-то… случилось.

Это было неубедительное оправдание, но сейчас не время и не место объяснять тонкости последних трех месяцев.

Винсент, похоже, вообще не слушал. Его внимание переключилось на мои кроссовки (я никогда не надевал бутсы на стадион перед матчем). На его лице отразилось недоверие.

— Это ты был тем парнем в душе моей сестры, когда я заезжал к ней летом?

Блять.

— Технически, — сказал я с большой осторожностью, — я был в ванной.

— Боже мой! — череда французских ругательств разнеслась по стерильному коридору. — Она сказала мне, что это кто-то из КАБ!

Я прочистил горло.

— Также технически я был кем-то из КАБ. По крайней мере, летом.

Глаз Винсента дернулся. Казалось, он снова хотел меня ударить, но резкий голос вмешался.

— Прекратите! — Бруклин встала между нами. Они с Кариной так тихо наблюдали со стороны, что я почти забыл об их присутствии. — Посмотрите на вас двоих. Взрослые мужчины ведут себя как дети в больнице, из всех возможных мест. Вам не стыдно?

Багровый румянец пробежал по верхушкам скул Винсента.

— Не…

— Не чего? Наказать тебя за твою чушь? — Она скрестила руки на груди, ее лицо было воплощением упрямства. Он был по крайней мере на фут выше нее, но она, казалось, возвышалась над ним, даже когда она смотрела на него снизу вверх. — Твоя сестра лежит там… — она указала на закрытую дверь в палату Скарлетт, — …пытается отдохнуть, и одно из первых, что ты делаешь, когда приезжаешь — это затеваешь чертову драку в ее больничной палате. Она и так достаточно напряжена. Ей не нужно, чтобы ее брат и ее парень все усугубляли. И ты.

Бруклин резко обернулась и ткнула в меня пальцем.

— Тебе следовало бы знать лучше, чем потакать чуши Винсента. Есть разница между самообороной и активным участием в драке. Неудивительно, что мой отец становится таким сварливым, когда кто-то из вас упоминается в разговоре. Я удивлена, что ты еще не свел его в могилу, учитывая, что ему приходится иметь дело с твоими эгоистичными, детскими выходками каждый день!

В тишине можно было услышать, как упала булавка.

Мы уставились на нее, слишком ошеломленные тем, что нас отчитал кто-то вдвое меньше нас, чтобы немедленно отреагировать. Позади нее Карина ухмыльнулась, выглядя так, будто она слишком уж наслаждалась нашим дискомфортом.

Но Бруклин не ошибалась. Мы вели себя эгоистично и по-детски. Доктор сказала примерно то же самое, но то, как это изложила Бруклин, задело за живое.

Мы были настолько поглощены своей гордыней и желанием победить в этом глупом споре, что не подумали о том, как наши действия повлияют на Скарлетт.

Новая волна вины понизила уровень тестостерон в зале, оставив меня холодным и стыдливым. Напротив меня Винсент засунул руки в карманы, его лицо покраснело.

Если говорить технически, то это я виноват, убедив Скарлетт не торопиться с рассказом Винсенту о нас. Его гнев был понятен, но, когда он набросился на меня, мой инстинкт подсказал мне перейти в наступление.

— Мы останемся здесь и присмотрим за Скарлетт, — Бруклин махнула рукой, показав на себя и Карину. — Вы двое, поговорите об этом где-нибудь в другом месте. Я не хочу, чтобы ваши негативные флюиды отравляли это место.

— Да? — Винсент прищурился. Ему явно не нравилось, когда им командовали. — Как ты собираешься заставить нас уйти?

Ее улыбка была сладка.

— Останься и узнай.

Они стояли лицом к лицу, их выражения выражали неповиновение. Воздух искрился вызовом, но после напряженного, затянувшегося взгляда вниз, Винсент отвел взгляд от нее и ринулся в холл. Он не сказал ни слова, когда ушел.

— Так я и думала. — Бруклин приподняла бровь, глядя на меня. — Твоя очередь, любовник.

Я не спорил, я был ей обязан за то, что она рассказала мне о госпитализации Скарлетт и, образно говоря, внушила нам немного здравого смысла.

Я направился по коридору вслед за Винсентом, и мы шли молча, пока не достигли тихой ниши рядом с торговыми автоматами. Громоздкие черные ящики закрывали нам вид на главный зал и предоставляли нам небольшую степень приватности.

Мы прислонились бок о бок к стене, наши тела вибрировали от неизбывной обиды.

— Не могу поверить, что ты встречаешься с моей сестрой. — Винсент смотрел прямо перед собой, стиснув челюсти. — Я знал, что ты попытаешься провернуть это дерьмо, пока меня не будет. Я был дураком, когда думал иначе. Мне никогда не следовало оставлять ее наедине с тобой.

— Ты думаешь, я хотел, чтобы это произошло, когда впервые узнал, кто она? Она Дюбуа. Я думал, вы все отстой.

Винсент фыркнул.

— Я же говорил, ничего из этого не было запланировано, — сказал я. — Это просто произошло.

— Правильно. Ты просто случайно упал в постель с моей сестрой. — Он повернулся ко мне лицом, его скулы напряглись от подозрения. — Ты сделал это, чтобы отомстить мне? Чтобы тыкать мне в лицо своими отношениями?

Мой темперамент снова вспыхнул.

— Во-первых, мы не просто так упали в постель. Во-вторых, не все дело в тебе, — огрызнулся я. — Если бы я хотел утереть тебе нос, я бы сказал тебе это в ту же секунду, как ты вернулся в Лондон. Черт, я бы послал почтового голубя, чтобы сообщить тебе эту новость, пока тебя не было. Это имело бы смысл. Попытка скрыть это от тебя — нет. Конечно, я не могу винить тебя за то, что ты не связал эти точки, учитывая, что твой мозг размером с арахис, а твой здравый смысл плавает где-то на дне Сены.

Ноздри Винсента раздулись.

— Иди нахуй!

— Да пошел ты! — Я так устал от его дерьма. Мне было неловко ссориться с ним перед Скарлетт, но ее сейчас здесь не было. — Ты можешь думать, что мир вращается вокруг тебя, но Скарлетт сама по себе личность. Она доверяет тебе, потому что уважает тебя, бог знает почему, и заботится о тебе, а не потому, что должна. И я думаю, ты оказываешь ей чертовски плохую услугу, намекая, что я интересуюсь ею только потому, что она твоя сестра, а не потому, что она невероятна сама по себе. Она умная, красивая, талантливая, смешная… поверь мне, когда я говорю, что ее отношение к тебе ее самый большой обман. — Я замолчал. — Это и ее готовка.

Винсент уставился на меня, не находя слов.

Прошло несколько мгновений, прежде чем он наконец ответил.

— Она отвратительный повар, — пробормотал он. — Вот почему мы всегда заказываем еду на вынос, когда едим вместе.

Я позволил себе легкую усмешку, и мы снова погрузились в задумчивое молчание.

Мой пульс забился от силы моей тирады, но теперь, когда я выплеснул ее из груди, я мог мыслить более ясно. Наши аргументы были хороши для того, чтобы выпустить пар, но они не приводили нас ни к чему, потому что они не затрагивали корень проблемы.

— Слушай, — сказал я. — Я знаю, что я не твой первый выбор, когда дело касается бойфрендов для Скарлетт…

— Ты даже мой не второй, третий или четвертый выбор.

Я проигнорировал его раздраженное ворчание и продолжил.

— Но я забочусь о ней больше, чем о ком-либо другом в мире, и я не хочу, чтобы ты винил ее во всем этом. Она ненавидела лгать тебе, но она так беспокоилась о твоей карьере, что не хотела просто так вываливать на тебя эту новость.

Винсент нахмурился.

— Какое, черт возьми, отношение ваши отношения имеют к моей карьере?

— Она беспокоилась, что, если ты узнаешь, это ухудшит наши отношения и повлияет на нашу игру. Она знает, что сказал тренер о том, чтобы посадить нас на скамейку запасных, если мы не сможем работать вместе. Она не хотела усугублять проблему.

Он выдохнул с глубоким вздохом.

— Точно.

Первоначальный бездумный, инстинктивный огонь нашего гнева угас, оставив нас истощенными. Бруклин фактически отправила нас на тайм-аут, но он был нам нужен.

— Я не сомневаюсь, что она тебе небезразлична, — сказал Винсент. — Тот факт, что ты пропустил матч против «Холчестера», чтобы быть с ней, доказывает это. Но дело не в твоих чувствах к ней. Дело в честности. Вы оба лгали мне. — Его губы сжались в тонкую линию. — Когда мы были в «Разъяренном кабане» после благотворительного матча, ты позволил мне снова и снова говорить о том, как я ценю, что ты не приставал к ней, и ты не сказал ни черта.

— Я знаю. — Чувство вины пронзило меня. — Мне жаль.

Это был мой первый раз, когда я извинялся перед Винсентом. Это было легче, чем я думал, потому что я имел это в виду. Если бы я был на его месте, я бы тоже расстроился.

— Мы собирались рассказать тебе на той неделе, когда ты вернулся в Лондон, — сказал я. — Но мы с тобой начали находить общий язык, и после твоей речи в «Разъяренном кабане» я еще больше забеспокоился, что ты не… воспримешь новость должным образом. Это я убедил Скарлетт отложить наш разговор. Я не хотел рушить наше перемирие так близко к началу сезона.

Оглядываясь назад, мы могли бы лучше справиться с ситуацией. Лучше взаимодействовать. Но эти вещи стали яснее задним числом, и было трудно принять правильное решение в тот момент.

— Тебе следовало просто сказать мне, — прорычал Винсент. — Я капитан нашей команды. Я переживаю за сезон и за победу так же, как и ты, если не больше. Я бы справился с этим лучше, если бы ты сказал мне это в лицо, как мужчина, вместо того чтобы позволить мне самому разобраться, пока моя сестра в гребаной больнице.

— Я должен был это сделать, — признался я. — Но теперь уже слишком поздно.

Он снова фыркнул.

— Ты думаешь?

Снова тишина.

Гул торговых автоматов разносился по воздуху, заглушая слабые голоса и шаги из главного зала.

— Мы выиграли? — спросил я после нескольких минут молчания. — Матч. — Я не проверил окончательный счет, прежде чем он появился.

Винсент покачал головой.

— Ничья. Два-два.

— Блять.

— Ага.

Мы выдохнули наше разочарование двойным вздохом.

— Кстати, тренер на тебя в ярости. — Винсент звучал слишком уж довольным. — Он сдерет с тебя кожу живьем, когда увидит тебя в следующий раз.

Я поморщился. Я предвидел много тяжелых забегов в будущем, но мне было все равно. По большей мере.

— Ничего страшного, — сказал я. — Я выживу.

— Ты всегда так делаешь. — В голосе Винсента прозвучала горечь, напомнившая мне о причинах, по которым он меня недолюбливает. — Ты как тефлон.

— Поверь мне. — Я вспомнил тысячи ужасных сообщений, которые получил после того, как объявил о своем переводе в «Блэккасл». — Я не такой непобедимый, как ты думаешь.

— Может, и нет, но позволь мне думать, что ты такой. Так легче снова тебя ненавидеть. — Он потер рот рукой. — Неважно, что я делал, меня всегда сравнивали с тобой. Мы даже не играем на одной позиции, но ты был там, всегда упоминался в одном ряду со мной, когда я знал, что мне не сошла бы с рук и половина того дерьма, что ты натворил.

— Если тебе от этого станет легче, — сказал я после долгой паузы. — У тебя есть Чемпионат мира, а у меня нет.

Винсент коротко рассмеялся.

— Вообще-то да.

Еще вчера я и не мечтал шутить о Чемпионате мира. Увидеть, как победа ускользает от меня на последнем турнире, навсегда останется одним из определяющих моментов в моей жизни и карьере. Я никогда этого не забуду.

Но моя предыдущая ссора с Винсентом позволила мне выплеснуть часть накопившегося гнева, а наше перемирие последних нескольких недель смягчило острые края моей обиды. Он заступился за меня против Боччи и Лайла, и нравится мне это или нет, мы были в одной команде. Даже если бы мы не были, мне пришлось бы регулярно взаимодействовать с ним из-за Скарлетт.

Все это сделало инцидент на Чемпионате мира более легким для восприятия. На самом деле, пришло время оставить его позади, но это не означало, что я не отомщу в следующий раз, когда мы будем играть друг против друга.

— Но не волнуйся, — сказал я. — Через два года все изменится.

Следующий Чемпионат мира стремительно приближался. Отборочные матчи в Европу начались весной, и я уже чувствовал волнение. Не было никаких шансов, что Англия не попадет на турнир. Наша национальная сборная была лучшей за последние десять лет.

— Посмотрим, — усмехнулся Винсент, но его словам не хватило остроты. На этот раз он был тем, кто сделал паузу, прежде чем продолжить. — Я не горжусь тем, что я сделал. Если бы я мог вернуться назад, я бы сделал все по-другому, но прошлое есть прошлое. Мы не можем его изменить.

Я закрыл глаза. Всплыли старые воспоминания, такие яркие, словно они происходили прямо сейчас.

Пронзительный свисток. Крики и стоны толпы. Запах травы и пота, и мое крайне сильное неверие, когда судья выхватил красную карточку.

За всю свою карьеру я никогда не был так близок к тому, чтобы ударить кого-то на поле.

Каждый раз, когда я тренировался, каждый раз, когда кто-то критиковал меня и я думал, что не смогу продолжать, я переживал этот момент заново. Я направлял свои обиды и использовал их как топливо не только для того, чтобы стать лучше, но и для того, чтобы стать лучшим. И это сработало.

Красная карточка во многом повлияла на траекторию моей карьеры, и как бы я ни презирал Винсента за это, не все последствия были плохими. Она подтолкнула меня туда, где я сейчас.

— Нет, мы не можем изменить прошлое, — сказал я. — Точно так же, как Скарлетт и я не можем вернуться и рассказать тебе о том, что было до сегодняшнего дня. Но что сделано, то сделано. Нет смысла зацикливаться на этом.

Честно говоря, я был рад, что наши отношения стали достоянием общественности. Обстоятельства раскрытия были не очень хорошими, и первая реакция Винсента была неидеальной. Однако нам нужна была эта драка. У нас было слишком много вражды, чтобы ее можно было сгладить словами.

Винсент глубоко вздохнул.

— Нет. Думаю, нет.

Мы больше ничего не сказали. Вместо этого мы просто сели и признали завершение одной долгой, тернистой главы в нашей общей истории.

Тренер, «Холчестер», папарацци, неизбежное раскрытие публикой моих отношений со Скарлетт и последовавшие за этим последствия… таково было будущее.

Будущее всегда будет с нами, но сегодня мы наконец-то оставили прошлое в покое.