Обсидиановая бабочка Ицпапалотль

Глава 12. Вдохновенная Мира

Разобраться с радиостанцией труда не составило. Маасцы, работающие в Лаки-Трифе, видимо, особым профессионализмом не отличались, поэтому повсюду были развешены плакаты-напоминания о том, что делать в той, или иной ситуации. Прямо на пульте размещались аж две памятки о том, как действовать в случае полной обесточки помещения. Освещая их светом от экрана своего инфокома, Алик внимательно изучил последовательность действий. Он нашёл короб резервного аккумуляторного блока, накинул клеммы, запитав пульт, и включил аварийный тумблер. Замигала зелёная лампочка и послышалось повторяющееся пищание динамика, сообщающего, что сигнал бедствия начал передаваться в эфир. Дело сделано.

Откинувшись в кресле радиста, Дементьев только сейчас почувствовал, какой груз свалился с его плеч. И тут же ощутил, как мерзко саднят все его шрамы, раны и царапины.

Держа трофейную винтовку на плече, он устало вышел из здания. Арани и трифалаки расступились, пропуская его.

— Фактория зачищена, — доложил ему Таро-Трифа. — Это победа.

— Победа? — Алик поглядел вдаль, увидев, что толпы пауков начинают покидать территорию колонии, возвращаясь в свои земли. — Не знаю, друзья мои, не знаю.

— Мы их разгромили! — выполз вперёд Лус, ослабший, но всё ещё полный гонора.

— Когда-нибудь они вернутся, — Алик задрал голову, и поглядел на верхушку антенны, где мигала красная лампа.

— Пускай вернутся. Оружие, которое осталось от них мы можем починить и использовать! — произнёс Таро-Трифа.

— Против кого? — опустил голову Дементьев.

— Против носителей ложного слова, конечно, — трифалак с недоверием покосился на арахнидов, которые тоже напряглись и задумались.

— Почему вы должны владеть этим оружием? — спросил Лус.

— Оно останется здесь. Обещаю, что мы не применим его против вас.

Пауки гневно заскрежетали.

— Вы должны отдать нам это оружие! — Лус ткнул в его сторону лапой. — Вы доказали, что не способны противостоять чужакам! Без нашей помощи вы бы до сих пор оставались их слугами! Трифалаки не заслужили этого оружия!

— Паутина его не получит! — ощетинился Таро-Трифа. — Этому не бывать!

— Оружие чужаков должно быть уничтожено, — оборвал его Алик. — Чем быстрее — тем лучше.

Лус и Таро-Трифа поглядели на него с непониманием.

— Но если чужаки вернутся… — начал было трифалак.

— Да! — воскликнул Лус. — Если их будет больше. И у них будет больше такого оружия. То как нам быть?

— Тем, что у вас есть, вы всё равно с ними не справитесь, — ответил Алик. — Вы просто не успеете. А вот перебить друг друга из этого дьявольского оружия вы сможете запросто. Вы уже ссоритесь из-за него, не так ли?

Арани и трифалаки молчали.

— Вы только что проявляли чудеса единения, — продолжил Дементьев. — Вы сражались и умирали вместе, как друзья. Не это ли повод задуматься о вашем будущем? Я не хочу вас ни в чём убеждать. Ведь я тоже чужак в этом мире. Но может быть в чём-то захватчики были правы.

— Например? — удивился Таро-Трифа.

— Может быть, договор Нугар-Трифа и Гилабари действительно больше не нужен? Может быть он выполнил свою роль сполна и пришло время задуматься, как жить дальше? Раньше единственной угрозой друг для друга выступали вы сами. Теперь же у вас появился общий враг. Чертовски опасный. Враг, который гораздо хитрее трифалаков и сильнее арани. Победить его можно лишь объединившись. Сегодня вы это доказали.

— Мы об этом никогда не думали, — ответил Лус. — Но как же теперь быть? Главы наших семей ждут, когда трифалаки придут к нам с войной, дабы исполнить долг.

— Долг будет исполнен, — ответил ему Таро-Трифа. — Но в словах Латрифа определённо есть над чем задуматься.

— Нам всем будет над чем подумать. Многое надо переосмыслить, — выступил шаман трифалаков. — И всё это должно решиться не сразу. Возможно когда-нибудь, мы придём к новому соглашению. А пока, будем жить так, как жили, чтя заветы своих великих предков.

— Дело ваше, — Алик присел на ступеньку у входа в здание радиостанции, но тут же поднялся.

С небес обрушились раскаты грома, заставившие всех присутствующих броситься врассыпную от страха. Небо прорезали кривые молнии. Молочная белизна в зените начала чернеть.

— Чужаки вернулись! — кричал кто-то.

— Успокойтесь! Успокойтесь! — Алик выстрелил в воздух, потратив драгоценный энергопатрон. — Не разбегайтесь!!!

— Что это мизилор? Это проклятие? — в ужасе спросил Лус.

— Нет, — Дементьев с улыбкой глядел, как из чёрной дыры, провалившейся внутрь неба, выпадает продолговатая, сигарообразная конструкция. — Это мои друзья.

— Быстрее, Фархадик, похоже его там окружили! — прыгала Лиша в пилотской кабине.

— Да успокойся ты, коссома! Ты мне мешаешь! — гундел из-под шлема Фархад. — Боцман, найди максимально близкую площадку…

— Нету близких, кэп! Только если им прямо на головы падать! Предлагаю зависнуть над этой оравой. Авось разгоним!

— Тормозные двигатели повреждены после падения на пузо! Можем грохнуться, как кирпич, и тогда пиши пропало!

— Эй, глянь-ка, они разбегаются! Сколько же их там! Одуреть! Давай прямо между домами. Должны уместиться.

— А, шайтан! Таскает из стороны в сторону, как собачий хвост!

— Я на выход! — выкрикнула Лиша. — Открывайте люк!

— Всё, заткнулись оба, — твёрдо заткнул их Фархад. — Тишина. Тишина в кабине. Я сажусь.

'Одалиска' развернулась ровно вдоль заваленного трупами арани центрального прохода, разделявшего факторию на две части. Кормой к метеостанции. Даже с земли было видно, что экзокрафт дёргается, словно под ударами ветра, хотя вокруг царил штиль. Плохо подчиняющиеся рулевые сопла постоянно норовили повернуть машину поперёк свободного участка, и только невероятные усилия пилота продолжали выдерживать её стабильный курс. Толпа мутантов внизу разбегалась в стороны, прячась между домами. Лишь несколько самых смелых, включая шамана, Таро-Трифа и Луса — остались стоять возле Алика, глядя то на него, то на приземляющийся аппарат. Старые трифалаки реагировали спокойно. Они видели такие штуки, когда были маленькими. Некоторые старики спрашивали, 'не хозяева ли вернулись?'

Наконец, 'Одалиска' приземлилась, чуть кривовато, едва не задев жилое здание. Люк открылся и оттуда выпрыгнуло страшное существо, похожее на небольшого динозавра. От неожиданности, Алик вскинул винтовку, при виде которой ящер затормозил и женским голосом взвизгнул: 'Эй! Вот значит как ты рад меня видеть?!'

— Лиша? — Алик отвёл ствол оружия в сторону. — А ты почему так выглядишь?

— Потому что тебя спасаю, балбес! — рептилия подошла к нему, заставив присутствующих отшатнуться. — Ты как?

— Ё-моё, вечно ты со своими фокусами, — он с некоторой оторопью, но всё же радостно обнял её за шею. — Так и обгадиться можно. Я уже думал, что 'Одалиску' захватили злые рептилоиды.

— Ага, с планеты Нибиру, — язвительно кивнула Лиша. — Между прочим на Апроксе я была бы первой красавицей. Лучшие самцы, наследники касты Апра, ради меня устроили бы гладиаторский турнир до единственного победителя. А ты даже не ценишь.

— Наверное, я пока ещё не дорос до понимания ящеричьей красоты… Так где вас носило всё это время?

— Тебя разыскивали по всему архипелагу. В каких только задницах не побывали. А ты, оказывается, тут прохлаждаешься.

— Прохлаждаюсь? Да я тут едва ли не революцию успел замутить. Такая заваруха была, что хоть стой, хоть падай.

— Революцию? Ты от рекадианцев, что ли, заразился?

В этот момент из нутра 'Одалиски' раздался грозный рёв Боцмана, — 'А-ну, пшли! Пшли вон, мизгири чёртовы!'

И по аппарели вниз промчалось несколько мелких арани-ду, успевших из любопытства забраться в экзокрафт. Следом за ними вышел здоровяк с пулемётом наперевес, — 'ишь, поналезли!'

— Боц! Чего шумишь?! — крикнул ему Алик.

— А-алик, — тот широко заулыбался и пошёл к нему навстречу, между расступающимися аборигенами.

Лиша шагнула в сторону, пропустив его, и он радостно сграбастал Дементьева в охапку.

— Ой-ёёё, больно, блин! — засипел тот.

— Что такое? — испугался Боцман. — Ты ранен?!

— Есть немного. Но жить буду.

— Так что за революцию ты тут устроил? — спросила Лиша. — Социальную? Культурную?

— Вот зря ты иронизируешь, — ответил Алик. — А между прочим, в этой зуне окопались сподвижники вашей ненаглядной Ицпапалотль.

— Да ну? — вскинул брови Боцман. — Откуда они здесь?

— И чего они здесь забыли? — добавила Лиша.

— Откуда — не знаю, а вот что забыли — выяснил. Зуна хоть и маленькая, но густонаселённая. Если во время большого столпотворения жахнуть тем боеприпасом, что мы уничтожили в Маасе, то высвободится приличное количество энергии.

— Они притащили сюда БНВС? — ужаснулась Лиша.

— Да. Вон там расположены пушки, с которых вёлся обстрел, и которые будут уничтожены местными. Боеприпасов немного, но я так полагаю, что весь свой арсенал Ицпапалотль планирует применить далеко не на двух зунах.

— Логично. Но если приспешники Ицпапалотль всё ещё здесь, то нужно немедленно допросить одного из них! — воскликнула Лиша, и, бросившись к наблюдавшим за ними аборигенам, спросила, — где пленники?! Вы взяли пленников?!

Туземцы, напуганные жутким видом рептилии, слегка отступили.

— Никого не осталось, — просвистел Таро-Трифа. — Все чужаки уничтожены.

— Как? Вообще все?! Вы не могли оставить хотя бы одного для допроса?!

— Чужаки принесли зло в наш мир. Они заслужили смерти! — обиженно произнёс Лус.

— Глупые! Глупые дикари!

— Погоди, Лиша, не кипятись, — остановил её Алик. — Чего ты наезжаешь на бедных терафозян? Они всё сделали правильно. Защитили свой мир.

— А нам что теперь делать?! — расстроенно взглянула на него ящерица.

— Не всё ещё потеряно. Одного супостата я приберёг, — Дементьев указал себе через плечо — в сторону двери. — Он там. Я прострелил ему ногу, чтобы далеко не свалил. Истечь кровью он не успел, поэтому с ним вполне можно будет поговорить.

— Отлично! Я немедленно этим займусь!

— Будет лучше, если я вытащу его сюда — на свет божий. Тут мы все вместе и послушаем, что он чирикает, — опять задержал её Алик, и взглянув на Боцмана, добавил, — поможешь мне вытащить этого гадёныша?

— Без проблем, — кивнул тот. — Показывай, где он.

Глаза успели отвыкнуть от темноты. Но предприимчивый Боцман был оснащён фонариком.

— Где он? — спросил здоровяк.

— Второй этаж, — ответил Алик. — Надеюсь не скопытился, подлюга. Я почти в упор стрелял.

— А ты лютый.

Они поднялись по знакомой лесенке и обнаружили раненого чужака всё в том же фойе, возле стены. Вокруг мутанта скопилась основательная лужа крови. Он был без чувств, но дышал.

— Живой?

— Живо-ой. Видел таких уродцев когда-нибудь?

— Не видел, но слышал, — освещая бесчувственное тело фонариком, пригляделся Боцман. — Это менталер. По описаниям очень похож.

— Кем бы он ни был, нужно вытащить его на улицу. Лиша уже вне себя от нетерпения. Так и жаждет с ним поболтать.

— Сейчас, сейчас. На, подержи фонарик.

Не успел Алик принять фонарик из рук Боцмана, как в помещении с пультами что-то заискрило и затрещало. Оттуда засверкали вспышки, словно работал сварочный аппарат.

— Какого лешего?! — воскликнул штурман. — В честь чего салют?!

— Что-то замкнуло, — ответил Дементьев. — Хотя что там могло замкнуть? Всё обесточено. Один аккумулятор работает.

— Ну вот он и рванул, похоже. Тут же всё старое, гнилое…

— Пойду-ка я гляну.

— Я бы на твоём месте не стал. Не дай бог ещё током долбанёт.

— Не переживай.

Алик подошёл к комнате, в которой сверкали электрические разряды, и заглянул внутрь.

— Странно как-то, — доложил он.

— Чего странного? — буркнул Боцман, приноравливаясь, как удобнее тащить пленника.

— Я не электрик, но почти уверен, что если питание подведено только к пульту, то коротить может только что-то в пульте. Здесь же искрит совершенно в другом углу. Что там может искрить, как думаешь?

— Да мало ли. Всё что угодно. Мы же не знаем, как чёртовы колонизаторы прокладывали электропроводку.

Молнии угасли, и всё опять окутала темнота, пахнущая горелым пластиком. Посветив по углам фонариком, Алик прошёл немного вперёд. Лампочка на пульте больше не мигала.

— Всё, бобик сдох, — сам с собой бурчал Дементьев. — Вовремя я успел сигнал передать.

— Чего? — окликнул его Боцман из соседнего помещения. — Не понял тебя!

— Бобик, говорю… — Алик проглотил язык.

В углу разверзся светящийся светло-сиреневый шар, из которого вылупилась сияющая фигура. В первые мгновения Алик решил, что это очередные фокусы Лиши, но быстро понял, что это нечто другое. От бесплотной энергетической фигуры тянуло таким негативом, что хотелось отвернуться и не смотреть. Худая, стройная женщина, похожая на голограмму, освещала помещение фиолетовым светом. Её глаза горели двумя зелёными точками, а на голове высоким поперечным гребнем топорщились острые шипы, напоминающие корону американской Статуи Свободы. По ним бегали тонкие разряды.

— Здравствуй, ЛаксетСадаф, — каким-то неестественным, вибрирующе-электронным голосом произнесла фигура.

— Убиться — не выжить, — воскликнул Алик. — Это Ицпапалотль! Она здесь!

— Какого чёрта?! — раздался топот, и уже через секунду в комнату вбежал Боцман с пулемётом наперевес. — Мотать мою душу через три узды! И вправду! А ну стой на месте, холера!

Он захотел прицелиться, но Ицпапалотль вальяжно и совершенно равнодушно простёрла руку в его сторону, от чего мужчину швырнуло назад — об стену. Боцман мгновенно отключился и сполз на пол, весь покрытый маленькими пляшущими молниями сиреневого цвета.

— Ах ты стерва! — Алик поднял дробовик.

Ещё одно лёгкое движение руки и оружие, вырванное из кисти неведомой силой, чуть не переломав пальцы хозяину, улетело в противоположную сторону и стукнулось об дымящийся пульт.

— Ты слишком импульсивен для спящего, — произнесла Ицпапалотль.

— Какого хрена тебе надо?! — разминая больную руку, прокричал Дементьев.

— Пришла на тебя посмотреть. Ты не такой, как мне говорило Хо, но всё-таки ты — ЛаксетСадаф, обещанный Тайным Предтечей.

— Что тебе нужно?! — повторил вопрос Алик.

— Я строю великий город Тамоанчан. И я не хочу, чтобы мне мешали. Тех, кто встанут у меня на пути — неминуемо ждёт страшная участь. Но я не настолько исполнена гордыней, чтобы отказываться от помощи.

— На что ты намекаешь?

— ЛаксетСадаф спит. Но он проснётся. И когда он проснётся — он может натворить много непоправимых бед. Я знаю, как уберечь его от роковых поступков. Просто доверься мне. Сила ЛаксетСадафа должна контролироваться и направляться в нужное русло. Тогда вместо ущерба она будет приносить пользу.

— Пользу кому?

— Мне, Тамоанчану, ноосфере. Будущему мироустройству. Я пришла, чтобы положить конец хаосу, и принести во Вселенную великий порядок. Ты ведь тоже жаждешь порядка? Я могу его дать. Я знаю, как этого достичь. И ты можешь мне помочь. Ты можешь стать важным инструментом для насаждения этого вселенского порядка. Подумай, ЛаксетСадаф, не это ли твоё предназначение?

— Порядок значит? Порядок порядку рознь. Для меня порядок — это в первую очередь справедливость.

— Справедливость? — Ицпапалотль рассмеялась. — Всего лишь выдумка, как добро и зло.

— Нет, не выдумка. Только опираясь на справедливость можно прийти к гармонии. Только справедливость ведёт к прогрессу. И только благодаря справедливости, в мире может воцариться равновесие!

— В таком случае, я борюсь именно за справедливость. Ты видел где-нибудь справедливый мир? На Земле, или здесь, в мире грёз? Даже лучшая из фантазий не способна создать мир идеальной справедливости, чтобы счастье было для всех, даром, и никто не ушёл обиженным. Думаешь, я не размышляла над этой дилеммой? Этот вопрос долго не давал мне покоя. Но затем я поняла, что ответ лежит на поверхности. Справедливость — это всего лишь миф. Это камень, положенный на пустые весы. Что справедливо для одного, несправедливо для другого. Если что-то кому-то даёшь, то у кого-то другого — отбираешь. Сразу всем угодить невозможно. И кто-то обязательно будет вопить, что с ним обошлись несправедливо. Как же решить эту проблему? Да очень просто. Нужно ставить в приоритет не общую, эфемерную, а свою и только свою справедливость. А все остальные должны будут её принять, как единый и неоспоримый закон. Только тогда получится остановить беспорядки.

— То есть, ты предлагаешь банальную автократию? — Алик презрительно хмыкнул.

— Я предлагаю единственный путь. И скоро ты сам в этом убедишься. Когда моя великая реконкиста будет завершена, во Вселенной воцарится единый Закон. Тебе представляется уникальная возможность стать одним из моих верных слуг.

— Нанимаешь меня лакеем?

— Отринь свои ложные убеждения. Игнорируй обман науськивающего тебя сальвификария. Всё это тлен. Им не спасти свой старый мир. Их время давно прошло. Наступает новая эпоха. Моя эпоха! Этого не миновать. К чему бороться с тем, что может дать тебе всё, что пожелаешь? Задумайся, ЛаксетСадаф!

— Предложение заманчивое. Но что-то в нём не вяжется. Сначала ты пытаешься меня убить, руками своей челяди, а теперь зовёшь на работу?

— Ты всё ещё окутан грёзами, — ответила Ицпапалотль. — И потому не чувствуешь разницу между убийством и пробужением. Скоро ты проснёшься окончательно. Но свой выбор ты должен сделать прежде, чем это случится. Время на размышления у тебя есть.

— Допустим. Допустим я решу принять твоё предложение, — Алик развёл руки. — Где мне тебя найти, чтобы доложить о своём решении?

— Хорошая попытка, — Ицпапалотль рассмеялась. — Я сама тебя найду! А сейчас мне пора исчезнуть. Твой сальвификарий идёт сюда. Запомни, что я тебе сказала и прощай, ЛаксетСадаф.

Ицпапалотль вспыхнула тысячами мерцающих фиолетовых искр и исчезла, оставив после себя лишь запах озона и силуэт, ещё долго стовший в глазах Алика блеклым слепым пятном. Он не сразу очнулся. Сначала услышал нарастающий цокот, а затем возглас Лиши, прозвучавший как выстрел: 'Что случилось?!'

— Она была здесь, — ответил Дементьев. — Только что.

— Кто она?! Что с Боцманом?!

Только сейчас Алик вспомнил о Боцмане. Он подбежал к нему и принялся щупать пульс, но мужчина уже начал приходить в себя.

— Живой, — обрадовался Алик.

— Кто здесь был? Что с вами произошло? Почему ты такой странный, а Боц валяется на полу? — нависала над ними Лиша.

— Возможно тебе будет трудно в это поверить, но ваша Ицпапалотль была здесь. Это она приложила Боцмана.

— Ицпапалотль? Здесь? Да ладно! И куда она подевалась? — недоумевала Лиша.

— Ну, я так понял, это была не совсем она, а лишь её проекция. Но проекция не простая, а вооружённая каким-то телекинезом что ли… Я такой силищи ещё никогда не видел. Она, как долбанная Царевна Лягушка, одними лишь взмахами рук, сперва отшвырнула громилу-Боцмана, словно цыплёнка, а затем, вышибла у меня из руки дробоган. Просто удивительно. Этой сволочи действительно всё нипочём, — Алик обернулся к Лише. — Разве что, кроме тебя. При твоём приближении она свалила, поджав хвост.

— Что-то мне сомнительно. Ты уверен, что это была именно она? Может быть кто-то другой выдавал себя за неё? Я слышала, что некоторые менталеры способны создавать визуальные образы…

— Хол-лера, — наконец обрёл дар речи несчастный Боцман. — Не слишком ли много испытаний на мою бедную голову выпало за последнее время? Мне нужно прибавить жалование…

— Боц, это правда? То, что говорит Алик, — спросила у него Лиша. — Ицпапалотль действительно была здесь?

— Чистейшая, правда, чтоб мне провалиться. Эта инфернальная курва действительно здесь появлялась. Ни дна бы ей, ни покрышки. Ух, как всё болит. Как будто все потроха кверх-тормашками перевернула.

— Что она тебе говорила? — Лиша повернулась к Алику.

— Предлагала сотрудничать, — ответил тот. — Похоже, она тоже считает меня этим самым… Квизац Хадераком.

— ЛаксетСадафом.

— Да какая разница? Для меня это остаётся пустым набором звуков.

— Тебе следует проявить бдительность и не быть столь легкомысленным в этом вопросе. Если Ицпапалотль тобой заинтересовалась, значит что-то в тебе действительно есть. И пророчества древних — не такая уж галиматья. Эх, послушать бы, что именно она говорила…

— Не вопрос, — Дементьев с улыбкой показал ей инфоком. — Я почти всё записал.

— Да ты мой золотой! Дай я тебя поцелую!

— Нет-нет-нет, только пожалуйста не в этом обличии!

— Не думаю, что Ицпапалотль так просто раскроет нам все свои карты, — произнёс Боцман. — Эта тварь слишком хитрая. И где её искать дальше — по прежнему большой вопрос.

— Ну, мы же ещё не побеседовали с нашим приятелем-менталером, — ответила Лиша. — Забирайте его и пойдём, пообщаемся.

Выйдя на улицу, они обнаружили, что почти все арани покинули факторию. Осталась небольшая группа, во главе с Лусом, ожидавшим Алика, чтобы с ним попрощаться. Трифалаки не расходились. Всем было интересно, как будут допрашивать чужака. Но как Лиша, Алик и Боцман не бились, пленник общаться отказывался. Даже в чувства его было привести довольно проблематично, и Лише пришлось слегка подзарядить его своей энергией. Менталер очнулся, но молчал, как партизан. Ни угрозы, ни побои, ни болезненные царапанья когтями, ни удары током, на него не действовали. Вскоре, к группе допроса подключились трифалаки, которые стали применять более изощрённые пытки, вроде ковыряния копьями открытой раны. Боль была чудовищная. Благодаря этому удалось выдавить из него протяжные стоны, но не более.

— Я не знаю, что делать с этой скотиной, — не выдержал Боцман. — И смотреть на эти экзекуции больше не могу. Чувствую себя каким-то гестаповцем, блин.

— Думаешь мне это нравится?! — рыкнула на него ощетинившаяся и трясущаяся от напряжения Лиша. — Я вообще-то добрый ангел, твою мать, а чем мне приходится заниматься?! Демоны позавидуют! Но мы должны вытащить из него информацию!

— Может есть какие-то другие способы? — Алик вежливо отодвинул увлекшегося пыткой Таро-Трифа.

— Ну да, — закивал Боцман. — Лиша, ты же вроде как телепатка. Прочитай его мысли, что ли? Я не знаю.

— Если бы я имела такую возможность — я бы ей воспользовалась. Но это же грёбанный менталер! Ицпапалотль специально воспользовалась услугами менталеров, чтобы никто не смог так просто выведать её тайны.

— То есть, они не поддаются ментальному взлому?

— Поддаются, но очень туго. С этим придётся возиться несколько стандартных дней. Что будет сопряжено со страшной нагрузкой на его организм. А он сдохнет меньше чем через час.

— Если вы позволите, я мог бы попробовать один способ, — раздался у них за спинами кроткий голос Луса.

Все обернулись.

— Что ещё за способ? — спросила Лиша.

— Я могу укусить его, но не сильно, — ответил арахнид. — Не достаточно, чтобы убить. Это сложно, но я готов попробовать.

— А какой смысл? — отмахнулся Алик. — Ты сам видел, что мы с ним вытворяли. Вряд ли твой яд разговорит его лучше. Скорее, парализует.

— Паутина знает, что говорит, — вступился шаман. — В небольших дозах яд арани способен творить чудеса. Даже мы, шаманы, использовали его для своих ритуалов. Он открывал наш разум.

— Сильное психотропное вещество может снять ментальную блокировку, — задумалась Лиша. — В любом случае, выбор у нас невелик.

Алик посмотрел на Луса и кивнул. Подойдя к пленному, арахнид осторожно прокусил его кожу хелицерами. Чужак протяжно застонал, а затем, начал дёргаться в конвульсиях.

— Бесполезно, — Лиша отошла в сторону. — Мы его только добили.

— Погоди-погоди, — Дементьев присел рядом с пытаемым. — Кажется он что-то пытается сказать. Лус, не переборщи с ядом.

Паук выпустил свои клыки из менталера.

— Ды-ды-ды-дыыы, — начал бредить чужак, дико вращая глазами и трясясь. — Ды-ды-дывенадцатый сегмент. Оа-оа-оа-оани там будут все-все-все-все будут там-там-там.

— Чтоб меня разорвало, — прошептал Боцман. — Неужто получилось?

— Тихо! — отодвинула его вернувшаяся Лиша. — Все молчите! Слушаем!

— О-о-они все, — икота постепенно отпускала пленника и он начал говорить без повторений. — Тамоанчан. Он требует много затрат. Слишком. Слишком много. Мы не справились. Но-но-но мы не последние. За-за нами идёт темнота.

— Скажи, где твоя госпожа? Где Ицпапалотль? — потребовала Лиша. — Ты сказал 'двенадцатый сегмент'. Двенадцатый сегмент чего?

— У-у-у-у-у, — завыл чужак. — У-у-у-у!

— Зараза, — фыркнула ящерица. — Всё это не…

— У-у-увиатского сектора.

— Я так и думала!

— Погоди-ка. Двенадцатый сектор в какой фрактальной ветви? — спросил Боцман.

— Не знаю. Информация засекречена. Где-то в области Метаморфоз Буцентавра.

— Какие волны там фиксируются?

— Третичные. Квазиканальные… Я-а-а. Я не должен. Оно само. По-очему оно само? Как вы? — пленник начал извиваться, пуская изо рта какую-то жёлтую жижу. — Это не я. Это не моя воля!

— Что с ним? — удивился Алик.

— Его разум не выдержал, — ответила Лиша. — Яд распространился по всему телу. Он больше ничего нам не скажет.

— Вы все обречены! — из последних сил захрипел чужак. — То, что вы узнали — ничего вам не даст! Она не оставит никого! Она утопит вас в крови-и-и…

Он ещё раз дёрнулся и затих.

— Готов, — констатировал Боцман.

— Я сделал всё что мог, мизилор, — сказал Лус Алику. — Помог ли я вам?

— Ещё как помог, колченогий, — ответила за него Лиша. — Ещё как помог. Боц, ступай к Фархаду, сообщи всю информацию. Пусть готовится к трансляции на Увиат. Заодно узнай, удалось ли запеленговать передачу на местный приёмник?

— Ай-ай, капитана, — козырнул Боцман и поспешил к экзокрафту.

— Алик, — Лиша перевела взгляд на Дементьева. — Ну а ты — прощайся со своими дружбанами и живо на борт.

После этих слов она, высоко задрав хвост, отправилась следом за Боцманом. Знакомые арани и трифалаки окружили Алика.

— Мне тоже пора уходить. Нужно догонять своих, — произнёс Лус. — Как бы хотелось отправиться с вами в путешествие, но теперь у меня много ответственных дел.

— С тобой приятно иметь дело, Лус-Арани-Са, — ответил Алик. — И я тебя не забуду. Спасибо за всё, что ты для меня сделал.

— Я тоже очень рад, что встретил вас, мизилор…

— Алик. Просто Алик.

— Я рад, что встретил вас, Алик. Ну, мы побежали.

— Передавай привет и мою благодарность Маси-Арани-Ма и старейшинам! — уже вдогонку убегающей группе пауков крикнул Дементьев.

С ним остались только трифалаки.

— Хорошая была победа, — произнёс Таро-Трифа. — Верно, Алик-Латриф?

— Ещё как верно, Таро-Трифа. Но мне грустно оттого, что ваша война всё равно продолжится. Кого из вас арани ритуально замочат в этот раз? Надеюсь, что не тебя, дружище?

— Нет. Моя очередь ещё не наступила, — ответил тот.

— У трифалаков много племён. От каждого приходит по воину, — пояснил шаман. — Но эту очередь мы пропустим.

— Как? Опять? — с удивлением спросил Алик.

— Паутина засчитала нам эту очередь. Сегодня арани убили немало наших воинов из числа отступивших от старого слова. И вполне насытились своей победой. Идти к ним с войной нам не нужно. Не в этот раз.

— Так это замечательно, — ответил Дементьев. — Вы и так понесли немалые потери. Теперь нужно восстанавливать силы. Что делать будете?

— Сначала, сож-ж-жём это проклятое место! — гремучей змеёй зашипел Таро-Трифа. — Ш-ш-тобы даже памяти не осталось!

— А есть ли в этом смысл? — Алик взглянул на темнеющее небо. — Оно уже и так мертво.

— Тоже видишь это, Латриф? — поймал его настороженный взгляд шаман.

— Просто ночь наступает, — встрепенулся тот.

— Не просто ночь. Это другое, — Сау-Триф-о опустил голову. — Плохие времена наступают.

Алик вновь посмотрел на небо, которое медленно затягивалось от горизонта странной, гнетущей чернотой.

— Надеюсь, что это не так… — похлопав щамана по плечу, он попрощался с Таро-Трифой, и с парой других трифалаков, стоявших рядом, после чего, развернувшись на одном месте, твёрдо зашагал к 'Одалиске'.

'Все на борту?' — разнёсся по внутренним отсекам голос Фархада. — 'Все на борту, спрашиваю?!'

— Я внутри! — отозвался Алик, ткнув коммутаторную коробку. — Отчаливаем!

'Поднимаю аппарель! Кто не успел — тот опоздал!'

Запустились стартовые двигатели. С какой-то необъяснимой болью внутри, Дементьев бросил последний взгляд на фигурки трифалаков, всё ещё видневшиеся в просвете закрывающегося люка и, гоня дурные мысли прочь, побрёл по коридору — в сторону пилотской кабины.

— Увиат?! К чёрту Увиат?! — Фархад, заложив руки за спину начал бегать туда-сюда по кают-компании. — Нет, Лиша, ни за что. Это не моя прихоть. 'Одалиска' не выдержит. С такими повреждениями. Нужен как минимум заход в ремонтные доки.

— А как максимум? — спросила Лиша.

— Как максимум? — капитан остановился. — Как максимум — мы соскакиваем. На этот раз окончательно. Всё, извини.

Ящерица не произнесла ни слова.

— Я понимаю, в каком ты положении, — не выдержал мучительной паузы Фархад. — Но долг перед тобой я погасил. Мы с Боцманом рисковали жизнями. Он чуть не погиб. Я разбил свой экзокрафт. И вот, всё получилось. Алик спасён. Вы можете продолжать свою миссию. А мы ляжем на дно.

Лиша продолжала молчать.

— Просто я не хочу, чтобы ты держала меня за ублюдка, — опять заговорил Фархад. — Поэтому я дам тебе контакты двух отличных капитанов. У них экзокрафты не хуже моего. Они готовы рисковать ради благой цели. Ты не пожалеешь.

— Мне нужен был ты, — наконец ответила Лиша. — Ты и Боцман. Вы единственные, кому я действительно верю.

— Лиша, я…

— Знаю. Не можешь. Сломался. Всё понимаю. Самой сейчас тошно. Доставь нас на Елавию и ступай на все четыре стороны.

— Лиша?! — привстал со стула Алик.

— Успокойся, Алик. На этот раз я говорю без иронии. Неужели ты думаешь, что я могу так поступить со своим другом?

— Да кто тебя знает? — вновь опустился на сиденье Дементьев. — Ты непредсказуема, как генератор случайных чисел.

— Значит всё? Без обид? — уточнил Фархад.

— Абсолютно, — кивнула Лиша.

Боцман, слушавший их со стороны, пребывал в понуром молчании и невозможно было понять, о чём он думает.

— Я рад, что ты всё правильно поняла, — с облегчением произнёс капитан. — Могу ещё чем-то помочь?

— Ты не запеленговал сигнал Ицпапалотль, транслировавшийся на Терру Фоза?

— Конечно запеленговал. Сигнал был таким мощным, что у меня чуть приёмники не погорели. Трансляция шла с Елавии.

— Даже так? — нахмурилась Лиша.

— Тут ничего удивительного как раз-таки нет. На Елавии расположен центральный трансмиттерный хаб, — наконец-то заговорил Боцман. — Вся внешка идёт на него, а уже оттуда рассеивается по внутреннему диапазону.

— На елавийской станции можно будет узнать, откуда шла передача?

— Конечно. Но я больше чем уверен, что тебе это ничего не даст. Канал связи может соединяться с каким угодно хабом. А тот, в свою очередь, соединяется с третьим. И так далее, по цепочке. Всякие нелегалы, к примеру, только так и общаются. Пока отыщешь конечные узлы — пройдёт уйма времени.

— Чем больше хабов — тем хуже связь, — заметил Фархад. — Если трансляция была хорошего качества, значит промежуточных узлов задействовано не так уж и много.

— Будем выяснять это, когда прибудем на Елавию. Там и посмотрим, куда кривая выведет, — с нотками разочарования подвела черту Лиша. — Пойду, переоденусь во что-нибудь поприличнее.

— Эй, Боц, а ты почему до сих пор тут?! — обрадованный, что неприятная тема осталась позади, окликнул капитан своего штурмана. — Ты уже должен быть в кабине!

— А? — вздрогнул тот. — Конечно-конечно, кэп, уже мчусь.

Все трое вышли из помещения, оставив Алика и Василия наедине. Алик бодро доедал вторую порцию ужина.

— У тебя появился аппетит, — заметил старик.

— Ещё бы! Со вчерашнего утра ничего не жрал. Накидался странной паучьей жрачкой, после которой полдня на кусты поглядывал, и весь оставшийся день провёл натощак. А сегодня, с этой войной, вообще маковой росинки во рту не имел.

— Ты начал чувствовать голод, — не обратил внимание на его слова Василий. — Это значит, что ты всё теснее связываешься с ноосферой, и…

— И? — быстро вычерпав тарелку досуха, взглянул на него Алик.

— И что ты пробуждаешься, — старец глубоко вздохнул и покачал головой.

Алик устало хмыкнул, снял с запястья инфоком и, удерживая его обеими руками, включил. Пальцы заскользили по иконкам и бегункам. Прибавив громкость, он включил запись, и зажмурился от мерзкого треска и скрипа, раздающегося вместо записи. Выключенный прибор упал на столешницу. Дементьев поражённо поглядел на старика. В комнату вбежала Лиша в образе маленькой девочки — той самой, что была в начале.

— Что тут происходит?! Что за звук?! — выпалила она.

— Ничего. Опять ничего, — Алик закрыл лицо ладонями. — Ничего не записалось.

Василий подошёл к нему и по-отечески потрепал по плечу, — а ты думал, что она тебе позволит?

— Всё впустую, — мужчина опустил голову на сжатые в замок руки.

— Не печалься. Ты ещё найдёшь её. И найдёшь себя, — старик развернулся и пошёл к выходу.

Лиша, в недоумении покрутив инфоком, положила его на стол и проводила Василия рассеянным взглядом.

Приветственное слово гостям Елавии.

Алик решил, что это какая-то шутка. Слишком уж пафосно и театрально прозвучала речь елавийского диспетчера.

— Понял тебя, Немая Гавань, — ничуть не удивился Фархад. — У нас имеются повреждения. Куда следует причалить для ремонта?

— Благодарю, Немая Гавань. Направляюсь в седьмой док!

— Они там что, репетируют какую-то сценку? — спросил Алик.

Появившаяся Лиша увлекла его из кабины, — пойдём, не мешайся тут. Нам пора выходить.

Зуна Елавия. Полисный центр Елавийского Архипелага. 134-е мономорфное ответвление внешнего фрактального крыла. Темпоральный фрактал 10.775 (поправка на елавийский сегментариум). Регистр 400. Экзопорт Немая Гавань. Ремонтные доки.

'Одалиску' медленно загоняли в ангар по специальным рельсам-транспортёрам. Фархад договаривался с инженерами, одетыми в глухие замасленные комбинезоны, слишком плотные и слишком душные для жаркого климата зуны. Судя по жестикуляции, эмоциям и 'включившемуся' акценту, он торговался.

Лиша предложила подождать Боцмана, чтобы попрощаться с ним и Алик спорить не стал. Ему тоже было жаль расставаться с добрым здоровяком, к которому успел привыкнуть даже несмотря на весьма короткое знакомство. Зато Василий Лоурентийский заметно потеплел к нему и перестал быть таким надутым.

Керамические плиты экзодрома покрывали чёрно-жёлтые рисунки, изображавшие различных людей и животных, словно это был какой-то музей, или храмовый комплекс, а не посадочная площадка. Здания доков дополняли эту картину. Если в любом другом месте ангар был обычным ангаром, в Елавии он выглядел как настоящий архитектурный шедевр. Всё вокруг было какое-то жёлтое. Даже небо отдавало желтизной. Будто бы глаза закрыты жёлтыми очками, которые невозможно снять. Но это почему-то не вызывало уныния, или раздражения. Дементьеву опять всё было в диковинку, чего не скажешь о его спутниках.

— Позволь задать тебе вопрос, Алик, — обратился к нему старик.

— Вопрос? — тот удивился такому неожиданному обращению, ведь прежде Василий называл его ЛаксетСадафом и никак иначе, а тут вдруг по имени. — Ну, разумеется. Можно и не спрашивать разрешения, а просто задавать…

— Ты что-то чувствовал, когда пытал того менталера? Когда бил его? Когда смотрел, как трифалаки его мучают? — в голосе старика не чувствовалось подвоха, но Алик всё равно напрягся.

— Простите, не понял.

— Я внимательно следил за экзекуцией. Я чувствовал, что Боцману это не нравится. Я чувствовал, что АлХезид это не нравится. Они испытывали отвращение, злобу и стыд. Но что испытывал ты, Алик, я так и не понял.

— На что это Вы намекаете? По-вашему я — садист? А то, что за день до этого мне вогнали в спину несколько пик вот эти самые 'милые головастики' — это по-вашему нормально? Это справедливо?!

— Спокойнее, спокойнее, Алик, — приобнял его за плечи Василий. — Я всего лишь спросил о твоих ощущениях.

— Я спокоен, — Алик осёкся. — Просто не совсем понял Вашу заинтересованность, преподобный… Но раз уж Вам это так интересно, я чувствовал презрение и досаду оттого, что мы не можем добыть важную информацию и все эти жестокие ухищрения — пустая трата времени. Мы взяли 'языка' и должны были извлечь из него максимум показаний. Тут уже не до расшаркиваний. Тем более, что это существо принципиально не желало сотрудничать с нами, а время утекало с каждой секундой. В такой ситуации пытка — это единственный способ добиться хотя бы чего-то. Способ негуманный, бесчеловечный и отвратительный, но эффективный. Прибегать к пыткам — последнее дело. Но если других вариантов нет, то приходится пачкать руки. Вам интересно, испытывал ли я удовольствие от этого процесса? Нет, не испытывал. Но и жалости не испытывал тоже. Лишь ощущение свершающейся справедливости. А справедливость не всегда совместима с пощадой.

Старик задумчиво улыбнулся. Возможно хотел что-то ответить, но к ним подошла Лиша.

— О чём это вы тут? — спросила она, хотя прекрасно слышала весь их диалог, и, не дожидаясь ответа, продолжила. — Вместо того, чтобы болтать о всякой ерунде, лучше бы думали о том, где нам искать Ицпапалотль. Того, что сообщил её раб, увы, слишком мало. Ни координат, ни направлений. Боцман обещал мне помочь с выяснением более точных ориентиров.

— Боцман? — спросил Алик.

— Да. Никто не разбирается в этом лучше, чем профессиональный штурман-навигатор. Собственно, поэтому он и задерживается. Ищет подходящие участки на Увиате.

— И всё-таки я считаю, что не там мы ищем, — произнёс Василий.

— Твоя интуиция превосходна, старый друг, но всё же я предпочитаю ставить во главу угла именно факты, а не предчувствия, — ответила Лиша.

Из 'Одалиски', уже почти полностью заехавшей в ангар, выбежал Боцман с большим рюкзаком на плече. Он торопился как мог, и едва не упал, споткнувшись обо что-то. Даже Фархад удивился этому, и, на мгновение забыв о свойм собеседнике, проводил товарища взглядом.

— Ты гляди, как спешит, — ухмыльнулся Алик. — Аж земля трясётся.

— Кажется, он что-то нашёл, — в предвкушении кивала девочка. — Вот только рюкзак зачем тащит?

— Может гостинцы нам какие-то хочет передать?

— Пф-фффу-у, — остановился Боцман, начав бороться с одышкой. — П-падаж… Дите. Фух.

— Да мы никуда не спешим, — Лиша скрестила руки на груди. — Можно было не мчаться так резво.

К ним подошёл Фархад.

— Чэго эта мой штюрман разбэгался? — спросил он.

— Нарыл что-то? Выкладывай, — девчонка пристально посмотрела на Боцмана.

— Кое-что, да, — кивнул он. — Расскажу по дороге.

— По какой ещё дороге?

— Па какой дароге, э?! — удивился Фархад. — Куда намылился, брат?!

— Я это… Ты это… Прости, друг. Я иду с ними.

— Всмисле, с ними? Как с ними? Ты охренел? — поразился Капитан, постепенно теряя акцент.

— Я должен так поступить. Постарайся понять. Я много темпофраков был с тобой в связке. И никогда тебя не подводил. Но сейчас ситуация несколько иная. Если бы я не видел эту тварь собственными глазами, если бы не узнал, на что она способна, то до сих пор не верил бы в истинную причину этой угрозы. Поверь мне, это сейчас важнее всего на свете. Не сердись на меня. Елавия славится своей школой экзонавигаторов. Ты обязательно найдёшь себе нового штурмана. Молодого и перспективного. А моя миссия теперь с ними.

— Ты что такое городишь? Ты шутишь надо мной, да? Какая миссия, Боц? Даже если эта Ицпапалотль действительно грозит всему на свете, то как ты ей помешаешь? С ней даже Лиша не факт, что справится, не говоря уже про тебя — дурака! Ты ведь погибнешь ни за грош!

— Ну, чем смогу — тем помогу. А если погибну, то хотя бы не зазря.

— Не зазря?! Думаешь твоё имя высекут на почётном обелиске?! Думаешь, что попадёшь в учебники?! Да о тебе никто не вспомнит!

— Мы так долго с тобой транслировались, — улыбнулся Боцман. — Но ты меня так и не узнал. Не за этим я иду. Прощай, друг. Не поминай лихом.

— Ты глупец. Просто большой глупец. Одумайся. Одумайся!

Они уже уходили, а он всё ещё кричал им вслед: «Одумайся, глупец, одумайся!»

Лиша дала Боцману немного времени, чтобы отойти от тяжёлого расставания с другом. Было прекрасно видно, как ему тяжело и как он переживает. Вся его жизнь осталась позади, вместе с «Одалиской» и Фархадом. Что было дальше, он не представлял, но всё равно верил в то, что поступил правильно.

Впереди возвышались роскошные шпили величественного дворца, оказавшегося всего лишь зданием экзопорта «Немая Гавань». В промежутках между колоннами, чередующимися вдоль его фасада, шелестели пальмы.

— Так что ты хотел нам рассказать? — наконец спросила Лиша.

— А? — очнулся Боцман. — Да, собственно… Этот большеголовый ублюдок был либо виртуознейшим дезинформатором, либо сам не в курсе истинного положения дел.

— А именно?

— Он сказал, что Тамоанчан скрыт где-то в области Буцентавровых Метаморфоз, так?

— Ага.

— Но когда я уточнил у него, какие волны там фиксируются, он ответил, что третичные и квазиканальные.

— Помню, и что?

— А то, что в Буцентавровых Метаморфозах нет таких волн. Это всё равно, что сказать что в Африке обитают белые медведи. Чушь. Я несколько раз перепроверил волновые атласы Увиата. Нет! Даже и близко нету там таких волн! Увиат — метаморфозный, асинхронный сектор. Третичные волны там секутся на турбуленции, а квазиканальных волн нет просто потому, что нет квазиканалов. Понимаешь? То, что нам сказал менталер — чистой воды деза!

— Даже под паучьей 'сывороткой правды'?

— Она могла знать, что его будут колоть. Истинных знаний он не имел изначально. Только заведомую ложь, — Боцман уложил рюкзак на плечо поудобнее.

Наконец-то они добрались до ступеней экзодрома. Алик не слушал спутников, с упоением разглядывая красоты местной архитектуры. Обычно ему было наплевать на строительные изыски, но тут всё было таким изящным, что глаз поневоле зацеплялся за каждую мелочь. Неведомые строители, казалось, продумывали каждый миллиметр. Шлифовали и полировали каждый кирпич, прежде чем уложить его в кладку. Подтачивали мельчайшие заусенцы в стыках. Придраться было попросту не к чему. С такой невероятной ответственностью и любовью всё было выстроено. Возле здания двигались люди, которые никуда не спешили и почему-то читали друг другу стихи. Никакого безумства контрольно-пропускной толчеи, как в Маасе, не было и в помине.

Внутри экзопорт представлял из себя ещё более вычурное зрелище. Ближе всего его оформление было похоже на огромный собор. Не было ни одного сантиметра на стенах, полу и потокке, который бы ни покрывала фреска, или картина. И всё яркое, золотое, серебряное. По форме, здание 'Немой Гавани' напоминало широкую базилику с шестью нефами, крыши которых были не просто стеклянными, а витражными, что добавляло ещё больше яркой и светлой пестроты. Центральные колонны были самыми толстыми, и по ним причудливо бегали золотые буквы информации, преимущественно о расписаниях экзокрафтов. Следующие шеренги колонн, разделявших нефы, были выполнены в виде кариатид, на которых красиво падали цветные витражные блики. Стёкла мозаики были выложены так искусно, что их цвета падали на статуи правильно: осветляя кожу и разукрашивая одежду.

В целом, как в архитектуре, так и в одежде местных граждан, елавийский стиль отдавал чем-то античным. Если смешать древнегреческую культуру с древнеримской и добавить немного персидской. Вокруг сплошные колонны и статуи. Одежды — преимущественно туники из легчайшего материала. На ногах сандалии с высокой золотистой обмоткой. На головах у мужчин — венцы, а у женщин — тиары. Туристы разительно отличались от елавийцев, как по виду, так и по поведению. Хоть большинство из них и вело себя прилично (сама монументальность и торжественность елавийского общества настраивала на это), тем не менее, по сравнению со степенными и утончёнными местными, приезжие выглядели натуральными обезьянами, чьи ужимки и прыжки со стороны смотрелись попросту дико.

При всей своей кажущейся античности, Елавия умудрялась быть технололгически продвинутой зуной, где хайтек был таинственным образом вплетён в казалось бы древний и примитивный быт. Стоило вглядеться в длинные меандры, как они превращались в бегущие строки. Из многочисленных фонтанов можно было напиться чем угодно, по выбору: от простой воды — до вина, и даже водки. Стоило лишь расплатиться маасским платёжным колечком. Жидкость тут же приобретала выбранные свойства и качества. А вот сосуды, которыми она зачерпывалась, выглядели как древние кубки, чары и рога. При желании, можно было купить целую амфору. И всё в этом духе. Вот — стоит горделивый мужик, ни дать, ни взять Цицерон, или Сократ. Размышляет о чём-то великом. И лишь по вспышкам светодиода можно обнаружить наушник, из которого он, оказывается, слушает какое-то важное сообщение. А вот путь пересекла охрана. Два рослых воина, идущие в ногу, словно в строю. На них надеты красные рубашки и юбки выше колен, с пришитыми кожаными накладками. Что-то вроде килтов, только ближе к римской стилистике. На руках — наручни. На чрезвычайно мощных ногах — поножи и открытые полусандалии-полусапоги. Шлемы с гребнями. А с боков свисают короткие мечи-гладиусы. Чем не легионеры, или гоплиты? Ну, на крайний случай — гладиаторы. Однако, стоит заострить на них внимание, как в глаза тут же бросаются нетипичные нюансы. Вполне современные кевларовые бронежилеты, снаружи украшенные позолоченными узорами. Очки ночного видения, откинутые назад, как забрала шлемов. Дубинки-электрошокеры, имеющие форму пресловытых гладиусов. Радиостанции, спрятанные в поясах и нащёчниках шлемов. Провода, аккуратно вплетённые в доспехи.

— …до губернатора. Согласен, Алик? Алик! — Лиша встряхнула забывшегося товарища. — Ты слушаешь?!

— Э-э… Повтори пожалуйста, о чём ты только что говорила? — Дементьев повернулся к ней.

— Хватит ворон считать! Я говорю, что надо будет разделиться, — повторила девочка. — Боцман с преподобным посетят Елавийскую Обсерваторию и добудут информацию об аномальных энерговспышках. А мы с тобой навестим губернатора.

— Губернатора? Елавии?

— Нет. Всего лишь елавийского полиса Астерион.

— Зачем нам нужен губернатор?

— Ты что, вообще ничего не слышал из того, что я только что говорила? — в голосе Лиши появилось раздражение.

— Ну, я слушал, но… Но не всё, — нелепо попробовал оправдаться Алик.

— О-о-ох, А-а-алик.

За Лишу выступил Василий Лоурентийский, — Лучезарная только что поведала об уважаемом губернаторе Касторе, который является её добрым другом, и который поможет нам получить необходимые данные с елавийского передатчика, через который транслировался сигнал Ицпапалотль.

— Да, именно, — подтвердила Лиша. — Просто так на станцию нас фиг кто пропустит, а с разрешения самого губернатора — запросто.

— Всё-таки надеешься обнаружить координаты зуны, из которой исходил сигнал? — крутя головой по сторонам, спросил Алик.

— Надеюсь обнаружить набор из нескольких зун, расположенных в зоне волнения, указанного менталером. Может он и имел ложную информацию о сегменте Увиатского сектора, но про волны уж точно наврать не мог. Если держал связь со своей хозяйкой. А он стопроцентно держал с ней связь.

— Ну, к губернатору — так к губернатору. А то, что у нас при себе оружие — это ничего?

— Владение оружием в Елавии разрешено официально, так что не беспокойся.

Они прошли между двух широко расставленных ног огромной статуи воина, установленной перед выходом, и оказались на просторной площади, выложенной белым мрамором. Посреди площади стояла могучая статуя Тритона с трезубцем в руках. Вдоль спины гигантской скульптуры, ровно по хребту, били струи воды, похожие на гигантский плавник. Падая вниз, они аккуратно стекали по специальным фигурным желобам в овальный бассейн, окружающий основание монумента. Далее возвышались прекрасные белоснежные дома города-полиса, утопающие в садах и богатых покрывалах виноградников. За домами поднималась вершина огромной горы, чьи склоны так же были застроены домами, издали похожими на ажурные ласточкины гнёзда.

Покинув экзопорт, приезжие веером разбредались по сторонам. Большая их часть тянулась к колесничным станциям, коих на площади было целых три штуки, и от каждой брал своё начало отдельный маршрут. Колесничная станция напоминала прямоугольную беседку, с удобными сиденьями и фонтанчиками. Время от времени к этой беседке подъезжала колесница, которая, собственно и была похожа на колесницу, то есть на двухколёсную повозку, запряжённую лошадями. С той лишь разницей, что живых лошадей заменяли электромобили, выполненные как пара соединённых друг с другом колёсных параллелепипедов со сглаженными углами. Лошадки же были отчеканены на их полированных бронзовых бортах. Сама же повозка так же имела ряд особенностей. Она была гораздо массивнее и длиннее традиционной колесницы, сверху её покрывал стеклянный, тонированный колпак, под которым располагалось несколько мягких кресел.

Группа разделилась на две части. Лиша с Аликом выбрали направление к центральной станции, а Боцман с Василием — свернули к правой, предварительно условившись встретиться в каком-то Пантеоне Гракха. Заметив приближающуюся колесницу, Лиша ускорилась, потащив Алика за собой. Но эта спешка оказалась напрасной. Колесничий заприметил их издали, и спокойно дождался, пока они не усядутся на свободные сиденья. Затем, раздвижной стеклянный потолок, сегмент за сегментом, закрылся над их головами. Возница поднял две короткие палочки, и тряхнул невидимыми вожжами. 'Лошадки' управляемые беспроводной системой, тронулись с места.

Алик хотел было заговорить с Лишей, но остальные пассажиры при первых же словах так странно и презрительно на него обернулись, а сама Лиша скорчила столь недвусмысленную физиономию, что он тут же примолк и стал рассматривать проносящийся мимо пейзаж.

Прямых улиц в Елавии не было. Они змеились, переплетаясь самым необычным образом, петляли, то сужались, то наоборот — расширялись. Колесница металась словно мышь в лабиринте, и если бы не хитроумная система балансировки, сглаживающая резкость неожиданных поворотов, поездка превратилась бы в пытку для несчастных организмов пассажиров. Некоторые улицы были завешаны таким плотным пологом из винограда, что вокруг становилось темно, как в туннеле. Иногда улица проходила прямо через какое-то здание. Всё это не могло не удивлять. Но вот, наконец, они выехали из плотно застроенного центра, и отстановились на станции возле шикарной виллы губернатора. Крыша повозки сдвинулась, впустив жаркие солнечные лучи, и выпустив Лишу с Аликом. Сойдя на мостовую, выложенную ровным белым камнем, Дементьев тут же засмотрелся открывшимся видом. Вилла была построена возле самого склона горного плато, на котором располагался Астерион. Далее, можно было лицезреть просторную долину, отделявшую плато от горы и упиравшуюся в бутылочного цвета море. Над морским простором лениво парили какие-то огромные птицы. А вдоль низины протекала небольшая речушка, на которой было построено несколько водяных мельниц.

Не дав Алику как следует всё рассмотреть, торопливая Лиша повела его к воротам виллы, охраняемым парой солдат. Как только они приблизились, охрана встала наизготовку, нацелив на них свои длинные копья с раздвижными остриями, между которыми бегали электрические разряды. Вид у них был такой решительный, что Алик потянулся за дробовиком, но девочка его тут же остановила, — 'не вздумай! Они стреляют мобильными тазерами. Знаешь, что это такое? Эта штука пуляется электрическим блоком, от которого тянется шесть проводов с электродами на концах. Электроды втыкаются в тебя и жарят током, пока ты шевелишься. Поверь мне, это очень болезненно'.

Охранники, продолжая целиться своим оружием, обратились к пришедшим со странной речью:

— Это кто такие? Гомер и Вергилий? — попытался пошутить Алик. — Почему они говорят так, словно пришли на поэтический вечер?

— Умолкни, — шикнула на него Лиша, и, повернувшись к охранникам, произнесла:

— Мы не чужие!

Суровые лица охранников тут же изменились. Выглядело это так, словно Лиша заговорила с ними на одном языке. Электрокопья были отведены в сторону.

— Премного благодарна вам, солдаты, — Лиша поклонилась.

Один из охранников отвернулся и что-то зашептал в замаскированный на шлеме микрофон. Ему ответили, и, наконец-то изобразив улыбку, он сообщил пришедшим:

— А я? — Алик развёл руками.

— Подожди меня здесь, — шепнула ему Лиша. — Далеко не уходи. На неприятности не нарывайся. Я переговорю с губернатором и вернусь.

— Как скажешь… 'Юная нимфа', -иронично кивнул Дементьев, отступая назад.