Обсидиановая бабочка Ицпапалотль

Глава 8. И ад следовал за ней

«Братья и сёстры, попутчики на пути праведном, блаженен суларакиль наш! Слэрго!» — начал свою проповедь пухленький пастор, бодро выбежавший на сцену, и перехвативший микрофон с ловкостью бывалого рок-музыканта. — «Фахетшисулари ди Лифарика-Негдо! Слава объединению! Слэрго!»

— Слэрго! — ответил зал.

— Я вас не слышу! Неужели ваша вера слаба? Слэрго!!!

— Слэрго!!! — громко воскликнули прихожане.

— Слэрго. И слово Суллара сегодня переплетается со словом Наследника. Истину ниспослали нам священные тверди, и радость возопили трубы серафимские! Ибо церковь наша стала единой. Слэрго?

— Слэрго!!!

— Вы смотрите на меня и наверное вопрошаете, «Натан, почему ты такой весёлый? Ты что-то принял?» Ха-ха-ха! Хе-хе… Да, я принял. Я принял благодать Наследника. Этой ночью я не спал. Я бдел. И бдение мое окупилось, слэ-э-эрго-о, да-а… Так, волею Суллара, мне явилось откровение в прошлую ночь. И было чудо. И был свет на тёмной стороне Мааса. И из света вышел ангел с чёрным оперением и глазами цвета девонских болот. И открыл он мне волю Наследника.

— Какова воля Наследника? — взвизгнул кто-то в зале.

— Кяковя воля Нясле-едника, — передразнил его пастор и рассмеялся. — Что значит, «какова»? Его воля священна! И это всё, что вам нужно знать, слэрго! Воля Наследника — есть воля Суллара. А воля Суллара — есть воля церкви «Милосердия и Благодати». Когда адепты шли в Дирлат — они несли волю Наследника. И глаза их были открыты. Скажите «мои глаза открыты, квегат ма клинкх!»

Зал дружно повторил эту фразу.

— Явившийся мне ангел изрёк. И я внемлел ему. И сказано мне было — «Грядёт! Была рождена та, что являет собою слияние двух рек. И кровью наполнятся их берега. Но тех, кто закроет очи свои — обойдёт кровавая жатва». Слэрго!!!

— Слэрго!!!

— Сегодня, на этой торжественной проповеди, мы сделаем шаг к своему спасению. Я знаю, что теперь фахетшисуллар не отринет нашего зова. Но прежде, чем вы внесёте десятинную лепту свою на священный алтарь, и мы воздадим молитвы единой церкви, нужно провести священное действо во имя Наследника и Суллара. Что же это за действо? — подойдя к столику, пастор отпил немного прозрачной жидкости из стакана, и удовлетворённо фыркнул. — Ухх. Хорошо. Слэргос-тааль. Так вот, возлюбленная паства моя, что же это за действо?

Он сделал жест кому-то, скрывающемуся за кулисами, и вскоре пара служителей вывела на сцену двух связанных стариков.

— Вы знаете, кто эти старцы? — обратился пастор к притихшему залу. — О-о, прошу любить и жаловать. Это преподобные отцы: Леглан Нифельрадский и Василий Лоурентийский. Вы спросите: Почему они здесь? Почему руки их связаны? Ах, слэрго. Я дам вам ответ, и душа моя будет плакать от каждого произнесённого слова. Эти безумные старики — есть отступники и мракобесы! Они превратили Храм Пророчества в вертеп лжи и богохульства! Они исказили и извратили древние посылы, трактуя их с выгодой для себя. Обращая их в ущерб учению Наследника! Они задались целью уничтожить нашу церковь. И им бы это непременно удалось, если бы мы вовремя не объединились с Бдящими. Слэрго!

— Слэрго!!! — закричала разгневанная толпа.

— По светскому закону Мааса мы должны передать этих двух ругателей веры в руки правосудия. Но учитывая вопиющую тягостность их вины, я предлагаю обойти эту формальность, и избавить «Сангинит-Симантерику» от лишней заботы. Мы и сами в состоянии наказать преступников, не вынося пыль из избы. Я прав, братья и сёстры? Слэрго?

— Слэрго!!!

— И коль вразумить этих несчастных старцев, одержимых скверной, не представляется возможным, я — преподобный Натаниэль, сам свершу суд над ними, оглашу приговор, и предам их заслуженному наказанию!

— Ты не ведаешь, что творишь, Натан, — произнёс преподобный Леглан.

— Вы что-то сказали, учитель? — улыбнулся тот. — Я плохо Вас слышу.

— Ты не знаешь, с какими силами заигрываешь. Та, что явилась в наш мир, есть воплощение зла. Отрекись от неё пока не поздно. Иначе не будет пощады никому.

— Я устал от этого старческого безумия. Вы огорчили меня, учитель. Вместо того, чтобы признать истинную веру, Вы противоречите ей. Никто в этом зале больше не хочет Вас слушать. Я обвиняю Вас, перподобный Леглан Нифельрадский — бывший надстоятель Храма Пророчества, в сквернотворной хуле и ереси. Именем Церкви Милосердия и Благодати, именем Бдящих, именем Священной Обсидиановой Бабочки я приговариваю Вас к искупительной смерти! — взяв со столика длинную иглу, Натаниэль наискось воткнул её сбоку, в шею старика. Тот не смог даже вскрикнуть. Лишь скорчил страшную, страдальческую гримасу и упал на колени. Игла медленно входила в его тело всё глубже. В конце концов, пастор-палач резко надавил на неё, вогнав до самого основания, чтобы острие пронзило сердце несчастного насквозь. Под визг, крики и пританцовывания восторженной толпы, преподобный старец испустил дух.

Натаниэль выдернул иглу, обтёр её платочком и с улыбкой посмотрел на Василия Лоурентийского.

Алик мог отстреливаться до последнего патрона, но он прекрасно понимал всю бессмысленность этого героизма. Дробь, даже энергетическая, вряд ли сможет пробить толстую броню сангинитов. Даже если ему и удастся застрелить одного, то второй — уж точно его пристрелит. Да и не успеет он выхватить оружие. Любое шевеление повлечёт незамедлительную смерть. Промедление, в общем-то, тоже, но так у него хотя бы остаётся какая-то отсрочка печального финала. По крайней мере, полицейские до сих пор его не застрелили, хоть и получили чёткий приказ. Какого чёрта они медлили? Может быть их смущал привилегированный цвет его накидки?

За время, пока Алик это обдумывал, казалось, прошла целая вечность, хотя сангиниты медлили всего пару секунд.

«Выполняю!»

Раздался выстрел. Дементьев дёрнулся. Большой, чёрной глыбой сангинит повалился лицом вперёд, грохнувшись всем своим весом. Второй выстрел, прогремевший следом, отправил на тот свет второго полицейского. Третий, расстрелявший своих напарников, убрал оружие и изобразил жест: рука, сжатая в кулак, перехвачена второй рукой возле запястья.

— Рекадия Граса! — прогудел он.

— Что это значит? — поднялся Алик. — Ты не будешь меня убивать?

— Ты с Консуэло Мартинес. Значит на нашей стороне.

— А ты, значит, «певец свободы»?

— Да. Меня зовут Боб.

— Очень приятно, Боб. Я — Алик. Поможешь мне выбраться отсюда, дружище?

— Только после того, как отыщем Консуэло.

— Э-нет, ты давай ищи её сам. На улице всё загазовано. Я там и минуты не протяну.

— Возьми дыхательный аппарат Найла.

— Кого?

— Вон, — Боб указал на ближайший труп полицейского. — Только быстрее. Датчики биоритмики уже передали информацию на центральный пост о выходе из строя двух оперативников. Скоро сюда нагрянет подкрепление.

Стрельба на улице уже давно прекратилась. Над промзоной никто не летал, и только отблески полицейских фонарей подсвечивали тёмные строительные объекты и спецтехнику. На фоне чёрного неба, длинной пунктирной линией мигающих аварийных ламп подсвечивалась фуникулёрная труба. Держа дробовик наготове, Алик шёл за Бобом. Он вспомнил компьютерную игру про подводный город, по которому разгуливали огромные водолазы, охраняющие маленьких девочек-мутантов, собирающих какую-то дрянь, и с удивлением поймал себя на мысли, что ощущает себя как раз такой беззащитной девочкой, прячущейся за металлического громилу.

— Подозрительная тишина, — прогудел Боб так тихо, как только мог. — Эфир молчит.

— Да, я тоже заметил, что здесь всё как-то странно улеглось, — ответил Дементьев. — Может быть ждут, когда газ развеется?

— Нет. Видишь этот свет? — полицейский указал сначала на один отблеск, затем — на другой. — Они не двигаются.

— Наверное просто лампы установили.

— Так. Погоди, — Боб вынул рацию. — Говорит одиннадцатый. В чём дело? Приём!

В ответ, тангента выдала лишь сухое поскрипывание.

— Говорит одиннадцатый! Я в четвёртом квадрате! Повторяю, в чём дело, приём!

Пока он пытался связаться с коллегами, Алик услышал, что совсем неподалёку откровенным эхом откликается другая радиостанция. Осторожно прокравшись в сторону ближайшего отсвета, откуда доносился этот звук, он аккуратно выглянул из-за укрытия.

— Эй, Боб, — махнул Дементьев своему новому товарищу.

— Одиннадцатый вызывает Центральный пост, — продолжал взывать тот.

— Боб! — чуть громче позвал Алик. — Иди сюда, ты должен это увидеть!

Наконец-то услышав его, сангинит потопал на зов.

— Дорло фалутх, — увиденное произвело на него впечатление. — Что здесь произошло?

— Хотел бы я знать, — кивнул Алик.

Перед ними на земле лежали тела убитых полицейских. Фонари на их плечах освещали лужи растёкшейся крови.

— Все мертвы, — Боб подошёл поближе, осматривая трупы.

— Похоже, что пока мы были в ангаре, кто-то здесь успел их завалить. В группе захвата были другие лазутчики?

— Нет. Кроме меня — никого.

— Тогда я не понимаю, кто это мог сделать. Одно могу сказать с полной уверенностью. Надо отсюда сваливать. Если вся группа захвата тут полегла, то скоро сюда подтянут целую армию. Мало нам с тобой не покажется.

— Я должен найти Консуэло.

— После той мясорубки, что учинили твои сослуживцы, живой ты её уже точно не найдёшь! Она однозначно погибла! Если не от пули, то от газа!

— Я должен её найти, — стоял на своём полицейский.

— Ладно, хрен с тобой, — Алик сплюнул и бегло осмотрел своё оружие.

Они продолжили продвигаться обратно, к вышке фуникулёрной трубы. Какая-то ночная птица чирикала среди тёмных строений. Удивительно, что она не пострадала от газа. Вскоре начали попадаться трупы убитых пассажиров — тех, кому удалось отбежать от места аварии. Боб поочерёдно светил на них фонарём, но знакомые лица им не попадались. Невдалеке от упавшей трубы, под которой валялась платформа, стоял полицейский броневик. Его мотор тихонько журчал, проблесковые маячки работали, а фары освещали угол электроподстанции, забрызганный кровью.

— Эй, — позвал Боб, и пару раз постучал по борту машины. — Есть кто живой?

Никто не ответил. Либо полицейских внутри не было, либо они тоже были мертвы. Таинственная птица чирикала буквально с противоположной стороны броневика. Держа дробовик наготове, Алик обошёл его, и присмотрелся к странному силуэту. Боб, остановившись сзади, подсветил ему фонарём. «Птицей» оказалась радиостанция, встроенная в костюм сангинита, сидящего, привалившись к колесу погрузчика. Она монотонно, словно жуя жвачку, повторяла одну и ту же фразу: «Внимание, сектор не под контролем, требуется вмешательство вспомогательной группы».

— Центральный пост молчит, — констатировал Боб. — Такое впечатление, что их там тоже всех…

— Последний раз тебе повторяю — надо уходить. Живые здесь только мы с тобой. Ты не поможешь своей Рекадии, если подохнешь следом за Консуэло, — обернулся к нему Алик.

— Дай мне минуту, — сангинит пошагал в сторону лежащей платформы, из-под которой торчали окровавленные конечности раздавленных пассажиров.

— Твою же мать, — Дементьев безуспешно подёргал дверь броневика и поспешил за полицейским.

Под тяжёлой платформой было сплошное месиво. Алик воочию увидел результат, ожидавший его, не окажись он таким проворным. Вокруг перевёрнутого фуникулёра валялось не меньше пары десятков тел — все продырявлены пулями. Среди расстрелянных пассажиров, обнаружилось трое мёртвых полицейских, лежащих в очень странных, скорченных позах. Будто бы кто-то пытался их скомкать, выжать как апельсины.

Боб обошёл место аварии с другой стороны. Там тела пассажиров были навалены кучей, полупридавленной краем фуникулёрной платформы. Неторопливо перемещаясь, луч фонаря безучастно освещал беспорядочные переплетения человеческих рук и ног, по которым медленно стекала густеющая кровавая каша. Было очевидно, что найти здесь кого-нибудь выжившего уже не реально, однако Боб всё ещё на что-то надеялся.

— Ну что? Убедился? — вновь обратился к нему Алик. — Пойдём отсюда. Ты же видишь — тут кладбище.

— Наверное ты прав, Алик… Прости меня, сестра Мартинес. Клянусь, что твоё имя будет вечно на устах благодарных потомков. Рекадия Граса! — с этими словами он развернулся и сделал жест Алику. — Идём. Я выведу тебя к вспомогательной точке отхода. Это недалеко.

— Наконец-то, — обрадовался Дементьев.

Но стоило им сделать всего несколько шагов, как уже сам Алик, заметив что-то, остановил товарища, — эй, Боб, погоди, я что-то вижу. Вон там — за обломком трубы. Мелькание какое-то.

— А? — Боб обернулся.

Они вдвоём начали разглядывать область, на которую указывал Алик. Там, среди трупов и обломков, действительно что-то посверкивало.

— Наверное, обрывок магистрального кабеля искрит, — предположил рекадианец.

— Я бы тоже так подумал, если бы это искрение не было мне знакомо, — Дементьев вышел вперёд, и, подойдя к груде обломков, стал осторожно отодвигать массивный кусок соединительного каркаса. — Помоги-ка мне.

Боб подошёл и, жужжа сервоприводами экзоскелета, навалился на металлический обломок, сдвигая его в сторону. Алик спихнул распластанный под ним труп мужчины, затем отбросил в сторону пару каких-то обломков, и ему в лицо брызнуло несколько ярких искр. Между бетонным основанием опоры и оторвавшимся фрагментом рельсового крепления лежали два плотно прижатых друг к другу тела. Судя по их положению, один человек пытался закрыть другого.

— Посвети сюда! — попросил Алик, и когда сангинит направил на них луч фонаря, с удивлением воскликнул. — Лиша? Жива?!

— Консуэло? — распознал второго человека Боб. — Наконец-то я тебя нашёл!

Как можно аккуратнее, они принялись извлекать девушек из-под обломков. Консуэло выжила только благодаря Лише, успевшей накрыть её собой. Сверху свалился груз, способный раздавить их как тараканов, и если бы не способность Лиши создавать некое подобие защитного барьера, обе уже были бы мертвы. Но радоваться было рано. Несмотря на все старания Лиши, Консуэло получила очень серьёзные повреждения. Она была в сознании, но самостоятельно двигаться уже не могла.

— Консуэло, я тебя вытащу! — Боб отстегнул дыхательную маску и приложил её к лицу подруги.

— Крайвец? — та узнала его. — Не может быть. Рекадия Граса.

— Рекадия Граса, сестрёнка. Как только я узнал, что за тобой началась охота — тут же выдвинулся на подмогу. Подумал, что код «Виктория» активирован.

— Нет. Ещё нет. Но уже скоро… Как ты меня нашёл?

— Поступили ориентировки. На перехват выдвинулась группа Браво. А я же из группы Эхо. Поэтому пришлось пойти на хитрость. Я отравил одного из оперативников во время лобби. У них возник недокомплект. Начали срочно искать подмену. А тут и я вызвался.

— Тебя же раскроют.

— Да. Но мне было важно любой ценой попасть сюда, чтобы помочь тебе. Так получилось, что вместо тебя я нашёл Алика. Я знал, что он с тобой. Видел его на ориентировках. Если бы не Алик, я бы тебя не нашёл.

Дементьев помог Лише подняться. С хрустом вправляя переломанные кости и вывихнутые суставы, та быстро восстанавливалась. Царапины и синяки на её теле заживали и рассасывались фактически на глазах.

— Ты бессмертная, что ли? — таращился на неё Алик.

— Да ну тебя в баню! — скрипнула зубами та. — Знаешь, как больно?

— Сама туда иди! Ты регенерируешь как мутант из «Людей Икс». За последний час ты должна была преставиться как минимум три раза. Тебя сбил летающий грузовик, потом придавило тяжеленными обломками, и наконец — травануло газом. Но ты жива! Я не знаю, что ты за тварь такая…

— Послушай, — Лиша ткнула в него сломанным указательным пальцем, указывающим куда-то в сторону. — Эм… Извини. — Она с хрустом выправила палец, и снова ткнула им в грудь Алика. — Послушай, давай не будем сейчас выяснять, кто есть кто, хорошо? Тут что-то творится такое… Я не понимаю, что. И от этого мне как-то не по себе, знаешь ли. Поэтому заткнись, и никуда от меня не отходи, понятно?

— Послал бы я тебя куда подальше, но выбора у меня нет.

— Вот и я о том же. Давайте-ка уносить ноги, ребята. Нам ещё нужно спасти преподобного Василия, — Лиша подошла к Бобу. — Эй, здоровяк, знаешь где выход?

— Да, — тот поднял Консуэло на руки. — Я выведу вас.

Всю дорогу, пока Боб выводил их с тёмной промзоны, вокруг царила подозрительная, гнетущая тишина. Кроме полицейского фонаря, путь им ничто не освещало.

— А разве не ты убила всех полицейских? — спросил Алик у Лиши.

— Нет конечно, — ответила та. — Всё, что я успела, так это худо-бедно защитить Консуэло. Нас с ней завалило обломками опоры, и я ничего не видела. Только слышала.

— Слышала что?

— Сначала крики, стоны. Потом стрельбу. Потом зашипел газ. Какое-то время звучали только радиопереговоры сангинитов. Но вскоре умолкли, и стало совсем тихо. Я чувствовала, как что-то ползёт по земле. Бесшумное, невесомое. Оно проползло над нами и исчезло.

— Что это могло быть?

— Что-то определённо нехорошее.

— «И Вавилон, краса царства, гордость Халдеев, будет ниспровержен Богом, как Содом и Гоморра», — забормотала Консуэло. — «Не заселится никогда, и в роды родов не будет жителей в нём».

— О чём это она? — прислушался Алик.

— Ч-щ! — шикнула на него Лиша.

— «Не раскинет Аравитянин шатра своего, и… Кх-х! И пастухи со стадами не будут отдыхать там, — продолжала бредить раненая девушка. — Но будут обитать в нём звери пустыни, и домы наполнятся филинами; И страусы поселятся, и косматые будут скакать там. Шакалы будут выть в чертогах их, и гиены — в увеселительных домах».

— Она молится, что ли? — предположил Дементьев.

— Что ты хочешь нам сказать? — спросила у неё Лиша.

— Это Книга Исайи. Вавилонское пророчество, — Консуэло закашлялась. — Моя бабушка повторяла его изо дня в день. Там. На Земле. Я наизусть… Выучила.

— Держись, сестра, я тебя вытащу, — ответил Боб. — Ещё немного осталось.

Позади зажужжали пропеллеры, словно прилетела стая гигантских шмелей. Алик и Лиша обернулись. Над трубой фуникулёрной линии, выделявшейся на фоне чёрного неба лишь благодаря мелькающему красному пунктиру, сигнализирующему о поломке, появились маленькие светящиеся объекты, кружащие в небе подобно светлячкам.

— Ремонтные дроны прилетели восстанавливать линию, — не оглядываясь сообщил Боб. — Они полностью автономны. Если им не отказали в допуске на эту территорию, значит она действительно никем не контролируется.

Не успел он договорить, как один из светлячков ярко вспыхнул и упал на землю, а за ним, поочерёдно, вспыхнули и упали остальные. Что их сбило — понять было невозможно, потому что никаких выстрелов ниоткуда не раздавалось. Они просто сгорели и осыпались вниз тлеющими обломками, уронив принесенные материалы и оборудование.

— А вот это уже совсем хреново, — Лиша ускорила шаг. — Там что-то в темноте. Оно уходило, а потом вернулось. И я, впервые за время своего существования, не могу понять, что это такое.

— Наверняка ты всё знаешь, и вешаешь нам лапшу на уши, — спешил за ней Алик.

— Я вижу не совсем то же самое, что и ты. Ты видишь форму, а я вижу структуру. И могу уже твёрдо сказать, что в этой структуре начались необратимые изменения, которые неизбежно приведут к деформации всего сущего.

— Код «Виктория»… Боб. Ты должен его запустить, — прервала её Консуэло.

— Но это же не моя прерогатива, — удивился тот.

— Теперь твоя. Я передаю тебе право. Начни процесс. Ждать больше нельзя.

— Что вы собираетесь делать? — спросил у неё Алик.

— Мы собираемся… Вернуть себе Рекадию, — ответила девушка. — «Певцы Свободы»… Наши агенты… Они повсюду: в экономике Мааса, в мафиозных организациях, в правительственных структурах. Они, превозмогая тяготы и преследования, фрактальными циклами пробирались во власть, закрепляясь на руководящих постах, чтобы долго и терпеливо ждать, в режиме повышенной конспирации, когда наступит время для запуска кода «Виктория». Вот тогда… Кх-х… Тогда Маас за всё нам заплатит. Он сотрясётся от глобального саботажа, и рухнет в бездну. Мы отомстим своим угнетателям. Рекадия Граса. Рекадия свободна.

— Что ж, флаг вам в руки, — равнодушно ответила Лиша. — Кстати, ты мне обещала рассказать о каком-то счастливом случае, позволившем тебе устроиться в «Тессеракте».

— Счастливый случай? — Консуэло попыталась усмехнуться. — Идиотский, скорее… У фетжийских отпрысков была организована тусовка, по случаю чьего-то дня рождения. А новый нейрострим, готовящийся в качестве подарка, был не закончен, в связи с гибелью предыдущего нейропрограмматора. И когда меня ждало последнее испытание, хозяин клуба велел отменить его, и немедленно допустить меня к работе. Иначе они в срок не укладывались. Я всё сделала вовремя, детишки больших боссов остались довольны. За это, меня так и не стали подвергать последней проверке.

Впереди показалась стена с воротами, перед которыми находился небольшой пропускной пункт с фонарём.

— Мы почти пришли, — сообщил Боб. — Это выход с территории стройкомплекса. По ту сторону стены будет «Парк Меценатов-Благодетелей». В нём легко укрыться.

— Я вижу полицейские машины, — сообщил Алик.

— Внутри них все мертвы, — ответила Лиша. — Возле будки — ещё один труп.

Под фонарём действительно кто-то лежал, но это был не полицейский, а сторож, дежуривший у ворот. Его не расстреляли. Более того, судя по положению тела и характеру повреждений, он погиб так же, как и полицейские на улице.

— Пока он сидел в домике — ему ничто не угрожало. Как и нам в том в ангаре. Но он что-то увидел, и высокчил на улицу, — догадался Алик. — Значит опасно находиться только на улице. Почему же тогда полицейские погибли внутри машин?

— Видимо машины расценивались аналогично живым целям, — ответила Лиша. — Как подвижные единицы, привлекающие внимание. Нечто, орудующее здесь, наносило удар по всему, что двигалось.

— Почему же оно нас до сих пор не тронуло?

— Видимо, мы с ним банально разминулись.

— Я пойду вперёд, а вы — за мной, — сказал Боб, поворачивая к открытым воротам.

По ту сторону стены находилась пустынная дорога, по которой, видимо, не ездил никто, кроме спецтехники промкомплекса. Сразу за дорогой шелестели деревья огромного парка, похожего на лес. Фонари уличного освещения работали исправно. Разделительная полоса на дороге светилась приятным красно-синим неоновым светом. Перед воротами, с противоположной стороны, стоял полицейский грузовик. Судя по обшарпанности, это был даже не автозак, а скорее труповозка санитарной группы. Двери открыты настежь, разбросано какое-то оборудование и валяются носилки, покрытые застарелой кровью. Но мёртвых нет. Значит чистильщики не погибли, а убежали куда-то.

Странный холодок потянул по спине, и Алик, поёжившись, оглянулся назад — на ворота. То, что он увидел, вызвало у него оторопь. Там, за воротами, чуть поодаль — сразу после стоящих параллельно полицейских машин, в отсвете фонаря, висящего на сторожке, двигались какие-то силуэты. Они были плохо различимы, но явно не чудились. Их бледные фигуры бесцельно бродили по территории, шатаясь, взмахивая отростками рук, натыкаясь на препятствия и друг на друга, падая и поднимаясь вновь. В полнейшей тишине, не издавая ни единого звука, словно бумажные человечки.

— Лиша, — окликнул подругу Алик.

Та обернулась, увидела этих химер, и, помрачнев, дёрнула его за собой, — не останавливайся. Не смотри туда.

— А кто это?

— Не знаю. Нужно найти Василия. Всё очень плохо.

До парка они добрались очень вовремя. Как только их скрыли древесные кроны, над головами загудели двигатели. К промзоне подтягивались армейские подразделения. Заметив на аллейке гражданских, Алик спрятал оружие. Встречные люди подходили, спрашивали у Боба, что случилось, а тот отвечал им одно и то же: «Террористический акт! Покиньте территорию парка и возвращайтесь домой». Ему верили и тут же ретировались. Спустя какое-то время, заработала рация, однако Боба никто не вызывал, а по перехваченным радиопереговорам можно было судить, что вспомогательный батальон полиции оказывает поддержку гвардейцам, пытающимся изолировать промзону. В парке пока что не было ни военных, ни полиции, но ситуация усугублялась с каждой минутой. По выходу из парка, беглецы планировали немедленно разделиться. Боб всё ещё надеялся спасти Консуэло, и доставить её тайными путями в штаб сопротивления, а Лиша ломала голову, где раздобыть транспорт, чтобы поскорее добраться до Храма Пророчества. Над ними висели осветительные купола, которые летали по парку и, обнаружив нового прохожего, зависали над ним и сопровождали во время прогулки по территории, освещая дорогу. Весьма полезные устройства, но в данный момент раздражающие, из-за откровенной демаскировки.

Впереди показалась компания молодых людей, громко обсуждающих какие-то устройства и характеристики. Прислушавшись, Алик определил, что разговор идёт о машинах, причём один из говорящих, судя по всему, недавно обзавёлся новым транспортным средством, и очень кичился этим. Заметив приближающегося полицейского, компания притихла и начала судорожно прятать какие-то вещи. Лиша тут же отделилась от группы и подошла к ним, улыбаясь как можно приветливее.

— Спаак, пипсы, я слышала, что вы обсуждаете новый «Трагвалер»? И кто же обладатель этого блобса? — сходу спросила она.

— А-а чё? — с подозрением насупившись, спросил один парень.

— Вы об этом? — Лиша указала себе через плечо, в сторону Боба. — Да ну, вы фляки, это же сангинит-ферака выполняет свою работу. Помогает пьяной пипсе.

— Ну а мы-то тут не наруша-аем, — замялись ребята.

— А я вас ни в чём и не обвиняю. Я же не сангинитка. Просто подошла спросить о «Трагвалере». Хочу такой, но сомневаюсь, не фуус ли?

— Фуус?! — владелец новой машины тут же захорохорился выдав себя. — Да это трагвальный блобс! Машина — сила!

— Покажешь?

— Ну, пойдём, — парень с неуверенностью поглядел на своих друзей, но, дабы не терять лицо, изобразил смелость и уверенность. — Ждите тут, я скоро вернусь.

— Ла-ан, ла-ан, — закивали те, радуясь, что им не придётся никуда идти с подозрительной группой.

— Не парься, фляка! — Лиша взяла его под руку. — Мы туда и обратно.

На выходе из парка было много людей. Преимущественно, коагулянты. Их как магнитом тянуло в очаги напряжения, поэтому они всегда стягивались в оживлённые места. Избыток коагулянтов вызвал у Лиши и Боба явное напряжение. Даже парень-мажор напрягся, и шёпотом произнёс: «Откуда столько чёрных?»

— Чшш, — одёрнула его Лиша. — Не смей.

Коагулянты ходили по площади, изредка что-то бормоча. Их тёмные фигуры, не ускоряясь, переходили дорогу, вынуждая водителей терпеливо их пропускать. Они чего-то ждали.

— Ну вот и моя блобса, — ёжась от неуверенности, но всё ещё сохраняя остатки бахвальства, мажор подвёл Лишу к крутой, сверкающей хромом машине, из которой торчало множество труб, носящих исключительно декоративный характер.

Со своего наручного инфокома, хозяин открыл дверцу, и внутри салона цветомузыкой засветились яркие лампочки.

— Спа-а-ак, — протянула Лиша. — Шика-а-арно.

— Пятьсот трюликов фракса, — гордо объявил парень. — Ба-а подарил на День Купли.

(Словом «Баа» маасцы частенько называют своих отцов, а «День Купли» — это день официального приобретения инфантемнатурисов в клиниках трансфер-приёмников. По сути, аналог обычного дня рождения).

— Бло-обс, — восхищалась девушка.

— Внутрь загляни, пипса. Будешь гийо-флякой — покатаю.

Шум с небес заглушил его голос. Над головами появились грузные летающие конструкции. Алик плохо разбирался в местной технике, но сумел безошибочно определить, что эта техника уже не имела никакого отношения к полиции. Она была армейской.

Разгоняя перепуганный гражданский транспорт, через улицу, напролом катили бронетранспортёры. Если кто-то не успевал увернуться — его попросту таранили. Казалось, что эта одуревшая от своей безнаказанности колонна через пять секунд домчится до них и просто раздавит. Но заехав на площадь, бронированные чудовища остановились, выстроившись в ряд. Их задержало обилие коагулянтов, давить которых вояки не смели.

Сверху, с висящих над площадью аппаратов, выпрыгивали на верёвках десантники, увешанные бронёй до абсолютно гротескного состояния. Если полицейские спецназовцы выглядели эдакими водолазами, то десантура напоминала какой-то уж совершенно безумный космодесант. Судя по размерам этих туш, и непропорционально-маленьким головам этих ребят, Алик сделал вывод, что их киберскафандры приводятся в движение не силой мышц, а исключительно механическими узлами, которым дают команду живые операторы, сидящие в торсовых капсулах.

Несмотря на свои габариты, десант высаживался на площадь с ювелирной аккуратностью, не задев ни одного коагулянта. Видимо, именно они до сих пор сдерживали их планируемую атаку. От высадившейся группы, наших героев всё ещё отделяла достаточно большая толпа людей в чёрных костюмах. Пробиться через них огромным, трёхметровым десантникам было крайне тяжело, сами же коагулянты пропускали их с большой неохотой. В общем-то, стрелять по нашей группе бойцы пока что не собирались. Гораздо проще было бы уничтожить её откуда-нибудь сверху, снайперами, сидящими на летающих платформах. Целью же десантников было, скорее всего, проникновение в парк и установление контроля над территорией, прилегающей к опасной зоне.

— Алик, садись в машину, — сказала Лиша.

Дементьев взглянул на хозяина крутой тачки. Тот стоял, разинув рот от удивления.

— Офицер с жетоном «одиннадцать», приказываю немедленно сложить оружие! — загрохотал голос со стороны наступающих десантников.

Боб остановился, продолжая держать Консуэло на руках.

— Алик, — повторила Лиша. — Быстро садись в машину!

Но тот оставался на месте, глядя на полицейского и раненную девушку.

— Опусти меня на землю, Боб, — попросила Консуэло.

— Ты слишком слаба, сестра, — ответил тот. — Я буду защищать тебя до последнего, во имя Рекадии.

— Нет, ты отпустишь меня немедленно. Это приказ. Я задержу их, а ты воспользуешься моментом и убежишь. Ты должен выжить, Боб. Ты обязан запустить код «Виктория».

— Сестра, — Боб послушно опустил её на землю.

Консуэло, покачиваясь, удержала равновесие. Она стояла согнувшись в сторону. Волосы торчали грязными слипшимися сосульками. Заметив озабоченный взгляд Алика, она улыбнулась, и заговорила с ним, тяжело дыша, — ты оказался неплохим мужиком, Алик Дементьев. Наверное ты прав, и я ошибалась насчёт русских. Теперь проваливайте. Проваливайте отсюда, ко всем чертям!

Произнася это, Консуэло, ковыляя и шатаясь, направилась к ближайшей группе коагулянтов.

— Ой, ё-о-моё, — Лиша схватилась за голову. — Ой, нет-нет-нет.

— Какого спака?! — ожил оцепеневший мажор.

— Быстро в машину, — девушка с силой затолкала его в салон, и тут же метнулась к Алику. — Ты долго будешь ворон считать?! Быстро, быстро, быстро!!!

Запихав его следом за водителем, на заднее сиденье, Лиша плюхнулась рядом с мажором, и закрыла дверцу, — заводи, ставь ховер-мод на второй уровень.

— У меня нет к нему доступа. У меня нулевая категория — «поверхность»! — запротестовал тот.

— Быстро, придурок! Второй уровень, пошёл-пошёл!!!

Мажор завёл двигатель. Припав к окошку, Алик смотрел, как Консуэло приближается к коагулянтам. Те насторожились, и стали плотнее сжиматься вокруг неё.

— Проклятые выродки! Убийцы! Террористы! — доносились до Алика хриплые крики девушки. — Вам боятся говорить правду. Боятся, что вы опять начнёте убивать. А я вас не боюсь! Вы сумасшедшие фанатики! Вы убиваете невинных! Ваш бог — это воплощение зла!

По рядам коагулянтов понеслось нарастающее гудение.

— Она чокнутая?! — взвизгнул мажор. — Она совсем, что ли?!

— Поднимай машину, идиот!!! — Лиша отвесила ему звучный подзатыльник.

«Трагвалер» завибрировал сильнее и начал подниматься над землёй.

— Прекратить движение! «Трагвалер с рег-номером три один один один один, немедленно приземлитесь!» — заорал кто-то через усилитель, закреплённый на бронетранспортёре.

— Я должен остановиться, — мажор в ужасе покосился на Лишу.

— Остановишься — считай, что ты — труп! — прорычала та. — Повторяю последний раз: Выходишь на второй уровень и топишь железку вон туда — через проспект. «Трагвалер» они хренушки догонят.

— Вы — бесчестные, безжалостные, бессмысленные, безмозглые зомби!!! — из последних сил орала Консуэло.

Её голос поглотила волна коагулянтского воя. «Коагуляция! Коагуляция!» — сквозь него скандировали чьи-то мерзкие, дребезжащие голоса.

— Господа-коагулянты! Мы просим у вас прощения за беспокойства! Позвольте нам разобраться с нарушителями и покарать их, — тем временем распинался перед ними армейский усилитель.

«Коагуляция! Коагуляция!» — все как один орали чёрные фигуры.

— Рекадия Граса! — пробился через их ор последний крик Консуэло.

И прозвучал взрыв. Прямо посреди площади. За ним, ещё один. А потом взрывы пошли друг за другом. Едва ли не на каждом втором фанатике была установлена взрывчатка. Некоторые взрывались добровольно, другие — детонировали друг от друга. Площадь превратилась в сплошной взрыв. Десантники разлетались, как оловянные солдатики. Куски их брони отлетали в разные стороны, грохоча по тротуарам. Машины переворачивались. Под «Трагвалером», сотрясаемым взрывными волнами, полыхало пламя. Вцепившись в рукоятки управления, водитель пытался облететь висящий впереди армейский десантный транспорт. Алик обернулся в заднее стекло. Теперь, когда они поднялись над парком, стало видно, что там, всё ближе и ближе к ним, рядами валятся деревья, как будто бы их кто-то косит невидимой косой. Что-то крупное вылетело снизу, и едва не зацепив «Трагвалер», врезалось в борт транспорта, повиснув на его воздухозаборнике. Это были искорёженные обломки скафандра сангинита-десантника. Скафандр повис кверху ногами. Из отверстия, откуда некогда торчала голова, свисали длинные лохмотья потрохов. Получив удар в борт, пилот транспортника стал уходить в сторону, наконец-то открыв машине путь в сторону проспекта.

— Давай! — крикнула Лиша.

Мажор рванул рукояти, и «Трагвалер», вдавливая пассажиров в сиденья, рванул вперёд, между трёхсотэтажными башнями Делового Центра.

— Двигай в Преждеосвященный район. До Храма Пророчества, — девушка включила монитор рядом с приборной панелью.

«…по неподтве-ерждённым фактам, терра-ристами тайной организации „Певцы Сва-абоды“ была приведе-ена в действие цепь мощных взры-ывных устройств, уничтоживших…» — голос новостного диктора оборвался так же неожиданно, как и начался.

Экран замелькал, и картинка сменилась на новую. Теперь это было лицо какого-то коагулянта, замотанное чёрной лентой. Глаза скрывали стёкла круглых очков, а закрывающая рот повязка колыхалась, когда, вместе с дыханием, через неё прорывались слова: «Жители Мааса. С вами говорит Верховный Учитель Коагулянтов Симирих Алу-Габаб. Мы столкнулись со страшным преступлением, пощады которому нет и не будет. Наши религиозные чувства были глубоко оскорблены. Наша вера была оплёвана и унижена проклятым ничтожеством, вышедшим из вашего гнилого племени. Проклятая ведьма, блудница, кричала на площади мерзкие вещи о Великой Коагуляции, да пребудет всеобщее очищение на века! Такое невозможно принять, и невозможно простить. Мы знаем, что ваш мир, погрязший в стяжательстве, разврате и содомии, давно копил в себе эту ненависть. Ненавись к нам — тем, кто оказывал вам честь, проживая с вами бок о бок и делясь, так незаслуженно, частью нашей святости. Этот гной копился в ваших душах. И мы ждали, когда же он выплеснется. Это свершилось. Он выплеснулся. Проклятая подзаборная шавка, лающая на нас, лаяла и от вашего имени! Вы все должны за это поплатиться. Только огонь принесёт вам очищение. Только смерть во всепожирающем пламени сотрёт последние следы ваших нечестивых прегрешений! Мы отправим вас в ад. И каждый коагулянт, унесший с собой хотя бы одного грешника, получит вечное блаженство в Высшей Зуне, рядом с Великим Очистителем! Прощайте, нечистые жители Мааса. Коагуляция началась!»

Экран погас, и тут же, с обеих сторон от летящей машины начали раздаваться взрывы. Коагулянты-фанатики где бы не находились, повинуясь приказу лидера, начали взрывать себя. Из домов вылетали окна, взрывы поднимали на воздух автомобили, разносили вдребезги фуникулёрные платформы, обрушивали эстакады. Перепуганный до смерти мажор, хныча, продолжал гнать машину вперёд. В одном из небоскрёбов взорвалось что-то очень мощное, и здание, разваливаясь, начало проседать вниз. Облетая град обломков и пылевое облако, «Трагвалер» вылетел на встречную полосу второго, воздушного уровня, и едва не столкнулся лоб в лоб с ховертраком.

— Фуусфлячий фуус!!! — мажор крутанул рукояти, и машина едва не перевернулась кверху днищем.

«Зафиксирована перегрузка стабилизационно-балансировочной системы! Активировано усиление гироскопов!» — начала «ругаться» бортовая система.

— Уф! Чудом разошлись! — воскликнула Лиша, глядя, как длиннющая фура с воем пронеслась совсем рядом.

— Да! — в нервном исступлении завизжал водитель. — Вы видели это?! Кто король автострады?! Я — король автостра…

Договорить он не успел. Ближайщий взрыв, разворотивший крышу здания, оборвал его победный клич. Какая-то железка, принесённая взрывной волной, пробила боковое стекло, со стороны мажора, и снесла ему полголовы. Кровь забрызгала лобовое стекло и приборную панель. Тело уткнулось в рычаги управления, от чего машину резко потащило влево и вниз.

«Зафиксировано повреждение корпуса».

— Чёрт! Сейчас в дом врежемся! Хватай управление, Лиша! — закричал Алик.

— Не могу! Эти машины блокируются противоугонными биометрическими системами! — та пинала тело соседа, выталкивая его наружу. — Да убирайся ты!

Изловчившись, девушка толкнула убитого водителя сразу двумя ногами и тот, через покорёженную дверь, выпал наружу. Однако, «Трагвалер» проджолжал снижаться.

«Зафиксирован опасный угол наклона. Угроза аварии. Угроза аварии», — повторял компьютер.

— Да в курсе мы, дьявол! — Алик ударил руками по спинкам передних сидений. — Лиша, мать твою, сделай что-нибудь!

— Включить голосовое управление! — закричала та.

«Извините. Ваш голос не совпадает с голосом владельца транспортного средства. Вы уверены, что нужно выполнить указанную команду?»

— Включить голосовое управление!!! — дурным голосом заорала Лиша, глядя, как спереди к ним приближается огромный рекламный экран.

«Голосовое управление включено».

— Автоматическое управление! Курс: Преждеосвященный район. Деус-Эспериос флабикон. Один, семь, девяносто.

«Курс принят. Перехожу в режим автоматического управления». Подчинившись автопилоту, «Трагвалер» вовремя отвернул от препятствия, снизил скорость и лёг на курс, руководствуясь установленным правилам движения. Лиша и Алик одновременно вздохнули и растеклись по сиденьям.

— Ещё бы чуть-чуть, — простонал Дементьев.

— И не говори.

Взрывы перестали раздаваться поблизости, хотя где-то далеко позади всё ещё грохали отголоски их канонады.

— Я гляжу, больше ничего не взрывается, — вытирая вспотевший лоб, Алик глядел во все окна подряд.

— Значит вырвались. Пока что, — ответила Лиша.

— Разве эти шизанутые бомбисты не планировали взорвать весь город?

— Весь? Не-ет. Только район. На самом деле, их цель вовсе не самоуничтожиться, а припугнуть население. Шестёрки с промытыми мозгами выполняют указание на локальном участке, а духовная верхушка отсиживается где-то далеко от них, и, ты уж мне поверь, расставаться со своими жизнями совсем не торопится.

— И всё это из-за Консуэло?

— Её методы весьма специфичны и радикальны. Но я не думала, что она решится на такое. Вот, дурища.

— Тебе её совсем не жаль?

— За что? Пять минут назад из-за неё взлетел на воздух целый район! Сколько людей погибло! Я даже не берусь подсчитать!

— Тому виной вовсе не Консуэло, а долбанутые фанатики-смертники. А ещё власти, попустительствующие этой террористической заразе!

— Этого бы не случилось, если бы она их не спровоцировала! Алик, ты всё ещё не понимаешь мироустройство Мааса. Можно хранить порох годами, и проблем с ним не будет. Но стоит кому-то закурить около порохового склада, как…

— Я сыт по горло этой чушью! Какие склады? Какой порох? Твои метафоры никак не отражают творящийся здесь бардак! Уж кто и вызывал у меня хотя бы какую-то симпатию, так это Консуэло. Она, по крайней мере, сражалась и погибла за свободу!

— Ой-ёй-ёй! — повернулась к нему Лиша. — Как мы заговорили! Да какая, к чёрту, свобода? Консуэло была банальной троцкисткой, для которой у революции есть только начало, а конца — не существует. И вообще, слышать тирады о борьбе за свободу от бывшего представителя спецслужб — это, по меньшей мере, странно. Разве в твои обязанности не входило оберегание власти и сложившегося государственного порядка от таких как Консуэло? От всяких борцов за свободу и прочих экстремистов! Разве не так, Алик?

Дементьев насупился и отвернулся к окну.

— Ты сильно изменился, — продолжила Лиша, сбавив свой тон. — После того нейросёрфинга. Знала бы, что ты напорешься на такую засаду — не подпустила бы тебя к «Тессеракту» и на пушечный выстрел. Что Консуэло сделала с твоими мозгами?

— Не знаю, — ответил Алик и тяжко вздохнул. — Ладно. Давай не будем ссориться. Раз уж барахтаемся в выгребной яме — так будем барахтаться сообща, пока не вылезем.

— Мудрое предложение.

— И всё-таки мне неясно. Почему всё так получилось?! Почему никто, ни один сумасшедший, внезапно обидевшийся на весь мир, не скомпромитировал коагулянтов ранее, так же, как это сделала Консуэло?! Что им мешало?! В Маасе тысячи, миллионы психов! И ни один до сих пор не нарвался. Почему?

— С чего ты взял? Нарываются они постоянно, — устало произнесла Лиша. — Маас очень большой. В его масштабах теракты не так заметны. Но они случаются едва ли не каждый стандартный день. Далеко не все из них имеют такой же размах, разумеется. К тому же, власти бдительно контролируют социально-опасных граждан, готовых оскорбить коагулянтов. Стараются их изолировать. Борются с ними как могут. Но получается у них, сам понимаешь, не всегда.

— Да что за дрянь?! — выругался Дементьев, прикрыв глаза, когда в лицо ему ударил яркий свет неожиданного дня.

Они пересекли границу света и темноты, вернувшись в дневную часть города. Лиша осмотрела свой разбитый инфоком, покачала головой и, сняв его с руки, выбросила в окно.

— Блин, вот незадача. Даже титановый корпус не помог. Послушай, Алик, можно тебя попросить об одолжении? Набери-ка Фархада, будь добр.

— Можно подумать, я знаю его номер, — проворчал тот, привыкая к свету.

— А я тебе продиктую.

— Валяй, — щурясь, Алик приблизил экранчик устройства близко к глазам.

— Так. Один, один, семь, пять.

— Один, один, семь, пять.

— Два, два, два, девять, семь, девять.

— Угу.

— Ноль, семь, один, два.

— Набрал. Где вызов нажимать?

— Погоди, ещё не всё. Пять, ноль, три, один, три. Четыре два, восемь, ноль, восемь.

— Всё?

— И единичка в конце. Вот, теперь всё.

— Наконец-то. Так где тут вызов нажимать? А, всё, увидел… — Алик нажал на какой-то значок, и на экране побежал поиск абонента. — Может мне лучше с руки его снять?

— Не надо. Я только на пару слов.

«Вызываемый абонент найден. Фархад Абдул Мухаммед Аббас Вахид. Ждите ответа», — сообщил инфоком.

— Салам! — раздалось неуверенное привествие, после чего, на экранчике показалось присматривающееся лицо Фархада. — Кто это? А-а, Алик-ахи!

— Привет, Фархад, — кивнул Алик. — Как жизнь молодая?

— Твоими молитвами, брат! — рассмеялся тот, узнав его. — Зачем звонишь?

— Да это не я, а она, — Дементьев развернул руку так, чтобы Лише был виден экран инфокома.

— Кто там меня хочет? — продолжал кудахтать Фархад (настроение у него было просто замечательное). -А-а, Лиша! Салам алейкум, дорогая!

— Здрасьте Вам через окно, — с самодовольной улыбкой, качнула головой девушка. — Приятно видеть тебя в хорошем расположении духа, Фархадик. Ты мой перевод получил?

— Получил, солнце, получил! Ещё больше получил!

— «Ещё больше»? О чём ты?

— Нас же чуть не приняли в Стародуе! А-ш-шайтаны! Когда мы на ремонт встали, это шакальё объявилось и давай вынюхивать, кто мы, да что мы? Я уже забеспокоился, что они будут груз проверять, как вдруг пришёл запрос от дежурного по блоку. Уточняет, действительно ли мы ретранслировались из Дита, с паломнической миссией. И велит показать точку последней ретрансляции. Тут-то я чуть в штаны не наложил. Щас, думаю, запросит предыдущий курс и тогда нам жопа. А дежурный убедился, что трансляция в Маас шла из Дита, и успокоился. Даже похвалил нас за смелость. Крысы, которые нас проверяли, увидев такой расклад, тут же виновато расшаркались, и смылись, как будто бы их и не было. Представляешь?! Я сначала подумал, — «вот ведь повезло!» А потом догадался, — «не-ет, не везение это. Опять Лиша нас выручила!» Это ведь ты нас выручила?

— Ну-у, почему бы не выручить хороших людей? — ответила Лиша, разглядывая свои ногти. — И всё же ты радуешься не из-за этого, верно? Дай угадаю, получил выгодный заказ?

— А-а, от тебя ничего не скроешь! Да, получил. Причём, откуда не ожидал. И так внезапно.

— И какова выгода, если не секрет?

— Заработанного нам с Боцманом хватит на безбедную жизнь до самой окончательной смерти. Забросим эту халтуру, с мотаниями туда-сюда, заведём семьи и осядем на какой-нибудь маленькой, тёплой зуне!

— Рада за вас. Ну что ж, Фархадик, приятно было с тобой потрепаться. Держи пять, дружище!

— Удачи тебе, Лиша. Хочешь, президенту от тебя привет передам?

— Какому президенту?

Алик уже убирал руку с инфокомом, но вновь вспыхнувший интерес подруги заставил его вернуть экран к её лицу.

— Мааса, Лиша, Мааса! — источая пафос, ответил Фархад.

— И каким образом ты ему привет передашь?

— Таким. Самым непосредственным. Ведь я теперь не какой-то там серый курьер с тёмной биографией. Всё, с прошлым покончено, да! Я теперь официальный поставщик для президентского дворца!

— С каких это пирогов? — Лиша вцепилась в инфоком. — Ну-ка, не отключайся, врунишка. Давай с этого момента поподробнее. То есть ты хочешь сказать, что тебя наняли работать в президентский дворец?

— Ага.

— Брешешь!

— Зачем обижаешь, э? Клянусь Аллахом!

— Если брешешь, Аллах тебя покарает молнией и кинжалом в задницу! Нет, серьёзно, ты действительно работаешь на правительство Мааса? Но ты же долбанный инфирит-ферака!

— Для этой работы кастовость роли не играет, — Фархад упивался её удивлением. — Я просто доставляю им кое-какой груз. Это разовый рейс, но оплачивается, как полсотни моих обычных рейсов. Наконец-то фортуна улыбнулась нам с Боцманом. В Маасе всё возможно! Абсолютно всё!

— Ну-у, не знаю, — Лиша сдвинула губки в бок, помолчала пару секунд и продолжила. — Чтобы двух оболдуев просто так наняли перевезти что-то в президентский дворец. Нет, вы оба, конечно, отличные ребята и профессионалы, это бесспорно, но кроме вас в Маасе есть сотни пилотов с гораздо более впечатляющим послужным списком, и, что самое важное, с безупречной репутацией.

— Да мы тоже до сих пор поверить в это не можем. Но вот, погляди, коли не веришь, — Фархад показал в экран какую-то яркую карточку. — Знаешь, что это? Пропуск для экзокрафта. Открытый коридор в центр Мааса. Туда, куда простым смертным залетать нельзя. «Одалиска» уже на полпути к цели. Прямо под нами «Комплекс Великих Достижений», а чуть в стороне я наблюдаю башню «Пик бурджи»…

Лиша покрутила головой, и указала Алику на небоскрёб виднеющийся в отдалении. Он был раза в два выше всех окрестных небоскрёбов, и уходил прямиком в небо своим острым, извилистым шпилем.

— Они не так далеко от нас, — определил Дементьев.

— Фархад. А что за груз вы везёте?

— Э, секретная информация! Нельзя разглашать! А по-честному, я и сам не знаю. В документах сказано, что «оборудование». Какое — не поясняется. Приняли на борт какие-то контейнеры опечатанные. Я такую тару ещё никогда не видел. Но сдаётся мне, что это пиротехника.

— Какая ещё пиротехника?

— Обычная. Салюты-шмалюты. Завтра же праздник. День Зуны. Забыла? — лукаво ухмыльнулся Фархад.

— А, т-точно, — вспомнила Лиша. — Тут столько праздников, что все и не запомнишь.

— Да, но День Зуны — один из самых главных праздников Мааса. Это же день его создания! Весь центр будет объят народными гуляниями. Вся элита съезжается во дворец, чтобы отмечать торжество. Будут массовые пиршества, концерты и прочая вакханалия. Ну а «на закуску», как обычно, шуранут невиданный фейерверк. Ну, помнишь, как в прошлый раз? Цветы! Драконы! Гигантские дирижабли! И всё в этом духе.

— Я помню. Но с чего ты взял, что вы везёте именно пиротехнику для праздничного салюта?

— Наниматель — мужик официальный, серьёзный, задавал много разных вопросов. То-сё, пятое-десятое. Расспрашивал про мой стаж, про количество ретрансляций, про «Одалиску». И один из его вопросов касался перевозки опасных грузов: кислот, химикатов, взрывчатых веществ. Пригоден ли для этого мой экзокрафт, и был ли у меня соответствующий опыт работы с подобными грузами. Я конечно же сказал, что был. А он даже проверять лицензию не стал. Поверил на слово, представляешь? Видать сильно их там прижало со сроками. Ну вот я и подумал, что это может быть пиротехника. А может и нет…

— Понятно, — кивнула Лиша. — Ладно, желаю тебе довезти всё в целости и не взорваться по дороге… Э-э, постой. Погоди, Фархад! А кто именно тебя нанял?

— Слушай, ты задаёшь такие вопросы! Я на это отвечать вообще не имею права! Сказал же — один очень серьёзный человек из правительства. Визарит.

— Если хочешь отплатить мне за то, что я тебя отмазала в Стародуе — ответь, кто твой наниматель?! Чья подпись стоит на карте-пропуске?!

— Ах-х, ты злоупотребляешь моей лояльностью! Знаешь же, что я всегда оплачиваю долги! Так и быть, скажу, но это строго между нами, поняла? Меня нанял некий Натаниэль Ортианский. Не знаю, кто он, но явно какой-то выходец из местного духовенства. Ещё раз прошу, как сестру, никому об этом…

— Твою же мать! Где вы сейчас находитесь?! Мне нужны ваши координаты! — Лиша едва не ударилась головой об крышу.

— Что? Зачем это? — удивился Фархад.

— Не лети в президентский дворец! Ради всего святого, Фархад, измени курс!

— Ты спятила? Я не имею права! У меня серьёзный заказ! Если я его не выполню — меня ждёт банкротство!

— А если выполнишь — уничтожишь Маас к чёртовой матери и сам погибнешь!

— С чего ты это взяла?! — в голосе Фархада появились нотки волнения.

— Меняй курс! Видишь стадион «Пантеонис»?

— Да. На десять часов.

— Поворачивай туда! Встретимся на площади, возле «Плазменного фонтана».

— Лиша, что ты задумала?! Ты опять меня куда-то втягиваешь, да?! Это мне не нравится!

— А мне это не нравится ещё больше. Слушай меня, Фархад, делай как я тебе говорю, иначе вам с Боцманом не жить!

— Аш-шайтан, коссома! Боцман, меняем курс! Ну, Лиша, если ты опять используешь меня для какой-то своей выгоды, я…

— Встретимся, где условились — там и поговорим! — Лиша отключила связь. — Чёрт! Чёрт! Чёрт!!!

— Я что-то ничего не понял, — двигал затёкшей рукой Алик. — Ты меняешь планы так внезапно. Значит мы уже не летим спасать деда Василия?

— Боюсь, что преподобного уже не спасти. Но, по крайней мере, мы отсрочим местный апокалипсис. Система! Снижение на нулевой уровень! Парковка в квадрате тринадцать тысяч пятьсот один.

— «Указание принято», — ответил бортовой компьютер «Трагвалера», и машина тут же начала снижение, самостоятельно выискивая прореху между движущимся наземным автотранспортом.

— Правительственный заказ… Высокая честь… Заработка хватит по гроб жизни, — бормотала девушка, покусывая пальцы.

— Думаешь, их подставили? — спросил Алик.

— Разберусь, когда сама всё увижу.

В самый разгар рабочего дня, площадь напротив гигантского стадиона была не очень многолюдна. Деформированный «Трагвалер» нашёл место для парковки, после чего самостоятельно на нём остановился. Люди, проходящие мимо, испуганно косились на дыру вместо двери, и кровавые разводы на стекле, но никто не подходил, не спрашивал о случившемся и не пытался предложить помощь. Лишь отводили глаза в сторону, и старались миновать подозрительную машину как можно скорее. Индифферентность пешеходов была мнимой. В Маасе было не принято предлагать помощь незнакомцам, но было принято докладывать о любой подозрительной вещи первому попавшемуся представителю власти. Появление сангинитов-полицейских оставалось лишь вопросом времени, и Алику с Лишей приходилось надеятся только на то, что «Одалиска» прибудет сюда раньше. Дабы не привлекать к себе ещё больше внимания, они покинули автомобиль, и отправились в центр площади. Внимательные взгляды целились в них со всех сторон. К величайшей удаче, ни одного сангинитского патруля ни на самой площади, ни близ неё, не появлялось. Лиша нервничала, постоянно озираясь по сторонам. Алик поглядывал на небо. Оно было чистым.

Спустя примерно десять стандатрных минут, в отдалении послышались звуки сирены. Это заставило наших героев волноваться ещё сильнее. Однако, к их радости, с противоположной стороны площади, заглушая шум и треск «Плазменного фонтана», раздалось знакомое гудение. Над крышей зеркального спорткомплекса появилась тёмная махина экзокрафта. Из-за особого состава атмосферы Мааса, звук двигателя «Одалиски» разносился странным, булькающим гуканьем. Когда она снизилась до пары десятков метров, воздух под ней потерял прозрачность от колеблющегося марева.

Пешеходы, взволнованные тем, что внушительный аппарат опускается прямо им на головы, стали поспешно разбегаться в разные стороны, освобождая ему место для посадки. Ещё на подлёте, Фархад открыл люк, чтобы не терять времени с приёмом пассажиров и сразу же взлететь. Стоило Лише и Алику забраться внутрь, как двигатель начал вновь набирать обороты, и экзокрафт стал подниматься. Навстречу им вышел Боцман. Увидев, что Лиша осматривает сложенные в грузовом отсеке контейнеры, он сходу, вместо приветствия, воскликнул, — «не трогай! Упаковку нельзя вскрывать! Видишь, печати?!»

— Дай нож, Боцман! — не оборачиваясь, ответила девушка. — Быстро! Дай мне нож!

— Эй! Не вздумай ничего там разрезать! Повредишь упаковку и… — продолжал настойчиво гудеть Боцман, но нож ей всё-таки протянул.

Ничего ему не отвечая, Лиша надрезала упаковку крайнего контейнера, и принялась отковыривать с него какой-то пластик.

— Лиша! — хлопнул себя по лбу Боцман. — Ну что же ты натворила! Ну зачем?!

— Иди сюда, здоровяк, — протянув ему нож рукояткой вперёд, та кивнула на прорезь. — Взгляни сам.

— Какие-то знаки, артикулы… Я не понимаю, что это за маркировка, — развёл руками мужчина.

— Зато я понимаю прекрасно. Видишь этот индекс? Три двойки, единица. Так военные обозначали особо опасный груз. Это не фейерверки, малыш, это кое-что покруче.

— Взрывчатка? — рука Боцмана сползла со лба — на рот.

— Не простая взрывчатка. Охренительно редкая. С аббревиатурой «БНВС» — Боевой Нейтрализатор Вихревой Сепарации. Оружие, запрещённое сто фрактальных циклов тому назад, во всём Обозримом Интерзунном Эфире, всеми подряд конвенциями, включая самую «людоедскую» — Никтопийскую. Вы везёте одну большую бомбу, способную начисто выпотрошить пару-тройку жилых кварталов. А может и больше. Правительственному дворцу этого точно будет достаточно, плюс всем его прилегающим территориям.

— Что же делать?

— Для начала, не лететь в правительственный дворец, — Лиша отодвинула Боцмана с дороги, и быстрым шагом направилась в сторону кабины пилотов.

— Что ещё за вихревая сепарация? — спросил Алик у Боцмана.

— Впервые об этом слышу, — ответил тот.

— БНВС? Что за БНВС? — нервничал Фархад.

— Уж ты-то должен знать, — ответила Лиша. — Про бомбу, сброшенную на Дарфилак.

— Ё-моё! Так это та самая хрень, что…

— Да-да, преобразует энергию из антропофазной — в протофазную. Грубо говоря, вытряхивает разум из души, не повреждая и не рассеивая целостность энергетической оболочки. Эта бомба не просто уничтожит тысячи людей, собравшихся на праздник, вокруг дворца. Она переработает их в комбикорм, хрен знает для кого. Правительство будет уничтожено. Маас обезглавлен. Начнётся хаос.

— Ат-зараза, я прям чуял, что тут не всё так гладко! — выругался Фархад. — Ну и что теперь делать? Не лететь во дворец я не могу. Наверняка груз отслеживают, и если мы поменяем курс, они почуют неладное.

— К гадалке не ходи, — кивнула Лиша.

— Как тогда быть? Сбросить это дерьмо прямо здесь? Но там внизу тоже люди! Я так не могу!

— И не надо, — Лиша скомкала пальцами кожу на лбу. — Есть идея получше. Бери курс на Храм Пророчества. Вам не придётся сильно отклоняться от изначального курса, и те, кто за вами следят, могут не придать этому значения.

— Допустим. А дальше что?

— А дальше… Вернём посылку отправителю.

— Сегодня особый день, — Натаниэль взглянул на инфоком, сверившись с часами. — Сегодня день возмездия и очищения. Чувствуешь ли ты, отступник, величие надвигающегося торжества?

Стоящий на коленях Василий Лоурентийский поднял слезящиеся глаза на безумного пастора.

— Возмездие, — произнёс он, облизывая пересохшие губы. — Возмездие падёт на ваши головы. За меня, за Леглана, за всех, кого вы убили в Храме Пророчества.

— Ха-ха-ха! Вы слышали, что мелет этот старик?! (Паства расхохоталась). Три ха-ха, преподобный! Вы, и те, кого намедни казнили в Храме — лишь капли в море божьего правосудия, которое скоро свершится в полном объёме! Тысячи нечестивых грешников падут, воздавши сполна! А за ними — падут миллионы. Прогнившая власть, хха!! — Натаниэль сорвал с себя белую накидку. — Визариты! Все падут, исчезнут, превратятся в тлен! Больше не будет никаких визаритов, дафнисов, маасагов, нигуритов. Эти касты, это порождение демонических сил, исчезнут! Всё смешается. Будет лишь одна каста, один народ — просветлённые братья Суллара! Срывайте с себя дурацкие балахоны, мои верные прихожане! Не бойтесь, вам больше нечего опасаться! Больше не нужно прятаться под этими тряпками! Завтра их уже не будет ни у кого! Я вам это обещаю!

— Так ты восстал против правительства и официальной церкви? — горько усмехнулся Василий. — Ты серьёзно надеешься захватить власть? Изменить всё мироустройство зуны за один день? Ты безумец, Натан. Ты обречён.

— Умолкни, старая рухлядь, — самодовольно разглядывал иглу Натаниэль. — Скоро ты присоединишься к Леглану.

— Так чего же ты ждёшь? Давай, Вонзи своё жало. Или ты боишься?

— Боюсь? Чего? — пастор расхохотался.

— Моей путеводной звезды. Лучезарной Ал Хезид. Ты знаешь, что она обязательно придёт за мной.

— Так чего же она не идёт? Где она? Очнись, старый дурак, неужели ты не понял, что Ал Хезид нет до тебя дела! Ал Хезид — ничто, пустое место, по сравнению с силой, которой я вверил свою душу! А скоро с этой силой уже не сможет справиться никто: ни Синедрион Сакрариума, ни Вершители, ни даже сам Прокриатор Элохим!

— Гимн Лучезарной Ал Хезид, — Василий затрясся всем телом. — Гимн Лучезарной Ал Хезид.

— Старик! И вы, мои братья, моя паства! — подняв руки, обратился к присутствующим Натаниэль. — Сегодня вы станете свидетелями того, как молох проклятого, захлёбывающегося жиром Мааса, пожирает сам себя! Вы узрите падение, коего не было уже тысячи лет! Вы узрите расплату.

— Чьё имя скверну поразит… Чьи крылья ярки и чисты. Как солнца свет животворящий!

— Что ты бубнишь? Что ты бубнишь? — присел рядом с ним на корточки Натаниэль. — Ты, спятивший хрыч, слушай меня, меня! Я — твой пророк. И жизнь твоя в моих руках. Смотри! (Он грубо схватил его за голову и повернул лицо к небу). Смотри!!! Сейчас ты их увидишь! Вы все увидите моих всадников апокалипсиса!

— О, Ал Хезид! Услышь меня… Явись в ночи, иль в свете дня…

— Прямо сейчас шесть экзокрафтов несут к средоточию зла, к чёрному сердцу Мааса, гнев Суллара! Один направляется к Конгрессу, два — к храму Создателя, и три — к правительственному дворцу. По моим прикидкам, один из них скоро должен будет пролететь во-он там, видишь? Когда они прибудут на места своего назначения, заряды будут активированы, и гекатомба чистой, живой энергии вольётся в душу нашей новорожденной богини. Великой Ицпапалотль! И я хочу, чтобы ты это увидел. Я хочу, чтобы ты это прочувствовал. Прежде чем умереть.

— Неся корону из огня, и меч разящий!

В небе появилась точка быстро увеличивающаяся в размере. По атриуму пронёсся вой радостных голосов. Натаниэль широко улыбнулся, — летят!

— Молю, коснись меня рукой, — продолжал всё громче декламировать Василий. — Тебе я гимн дарую свой. Пускай гремит он, как прибой, летя сквозь время незабвенно! Мне более неведом страх! Меня ведёт Менхар-Филах! И глас его в моих устах, тебе укажет путь смиренно!

Экзокрафт летел прямо на них. Поняв это, пастор нахмурился, оттолкнул Василия и, вновь расплывшись в фальшивой улыбке, произнёс, — я прошу меня простить. Нужно быстренько разобраться с одним вопросиком, после чего я продолжу свою проповедь.

Затем, он отошёл в сторонку, и начал вызывать кого-то по инфокому. Единственным, кто его слышал, был Василий.

— Дэмий, скажи-ка мне, любезный братец, какие экзокрафты ты нанял для поставки во дворец? — строго пробормотал Натаниэль.

Инфоком пробулькал что-то нечленораздельное.

— Тебя плохо слышно, Дэм!

— «Эол», «Одалиска» и «Фигаро», — едва различимо повторил инфоком. — А в чём дело?

— А дело в том, что у меня есть небольшие подозрения. Вы точно проверили всех командиров, прежде…

— Мы их трижды перепроверили! У всех биографии полны тёмных пятен. Все без постоянного порта приписки. Просто залётная шваль.

— Тогда объясни мне, почему один из них летит в нашу сторону?

— Да, мы тоже заметили небольшое отклонение «Одалиски» от курса. Я уже связывался с её командиром, и он ответил, что этот манёвр он совершил, чтобы избежать опасное прохождение между небоскрёбами научного комплекса «Маас Кибернетикс». Чтобы не рисковать, он решил просто облететь комплекс. Командир заверил нас, что наверстает затраченное на это время путём увеличения скорости своего экзокрафта. Проблем с этим не будет. Его экзокрафт действительно быстроходный.

— Я понял, — Натаниэль отключил связь. — Что ж, так даже лучше. Пусть он пролетит прямо над нами. Смотрите, братья!!! Смотрите!!! Вот — смерть летящая!!! Вот — молот, обрушивающийся на голову Мааса!!! Вот — наше будущее!!!

— Подведи поближе, — Лиша, протиснувшись между пилотов, внимательно глядела на приближающееся здание Храма Пророчества. — Там во дворе какое-то столпотворение.

— Времени у нас очень мало, — предупредил Фархад. — Сама видишь — стоило нам чуть отклониться, как они тут же забеспокоились. Хорошо, что Боц вовремя придумал, что так мы небоскрёбы облетали.

— Боцман — вообще умничка. Давай, Фархад, давай, прямо до двора и там останавливай.

— Предлагаешь выбросить дерьмо во дворе?

— Да. Если Натаниэль стоит за этой диверсией, то он не будет взрывать сам себя. Он же не коагулянт. Алик! Готовь оружие!

Дементьев, стоявший на входе в кокпит, показал заряженный дробовик.

— Я к вам присоединюсь, — добавил Боцман.

— Замечательно. О-о, погодите-ка, ребята, сброс дерьма отменяется, — пригляделась Лиша. — Я вижу преподобного. Вон, на сцене! Он ещё жив! План слегка меняется. Фархад — сделай крюк и зависни над ними как можно ниже. Боцман — приготовься к сбросу контейнеров. Если понадобится — прикроешь нас. Алик — ты со мной.

В инженерном отсеке, Лиша и Алик, вцепились в рукоятки по обе стороны от люка и приготовились. Тем временем, Боцман снимал блокираторы с роликовой платформы, на которой стояли конейнеры. «Одалиска» сильно накренилась при развороте, остановилась и начала как бы пританцовывать на одном месте, сбавляя высоту.

— Они забеспокоились! — по внутренней связи сообщил Фархад. — Через три секунды открываю створы и выпускаю аппарель! Приготовьтесь, ребята!

— Три, — показала вытянутые пальцы Лиша. — Два. Один!

В грузовой отсек ударили снопы света из открывающегося люка. Вместе с ним, прилетели многочисленные крики, доносившиеся снизу. Люди, собравшиеся внизу, начали паниковать. Лиша указала двумя пальцами себе на глаза, а затем, показала в сторону суетящееся толпы. Алик кивнул. После этого, девушка выпрыгнула из люка, и приземлилась на сцену, рядом с Натаниэлем и Василием. Пастор был так ошарашен, что просто стоял, разинув рот. Но его бдительная охрана, прячущаяся за декорированными ширмами, была во всеоружии. Один охранник выскочил из укрытия и побежал через сцену — к своему хозяину. Другой — выхватил оружие, похожее на пистолет. Алик заметил это и выстрелил. Дистанция была большой, дробь превратила хлипкую ширму в дуршлаг, но часть дробин всё-таки зацепила стрелка, и заставила его согнуться пополам. В первых рядах зрителей, прямо под выдвигающейся аппарелью, возник ещё один вооруженный человек, прицелившийся в Алика. Тот увидел его в самый последний момент, и успел выстрелить оставшимся патроном. Охранник отлетел назад, сбив с ног несколько человек. Стоявшего рядом с ним прихожанина нечаянно зацепило дробью, и он, схватившись за голову, упал на колени. Алик полез за новой парой энергопатронов. Первый подстреленный им охранник, одной рукой державшийся за живот, вновь поднял свой пистолет. Теперь уже не было времени его остановить. Возле Алика появился боцман с каким-то продолговатым оружием. Быстро прицелившись, он отсчитал три пули, ушедшие точно в цель. Тело охранника с брызгами отлетело назад и шлёпнулось куда-то за сцену.

Тем временем, Лиша отшвырнула последнего телохранителя с электрической дубинкой, и, игнорируя онемевшего пастора, подхватила подмышки старика Василия.

«Быстрее! Быстрее!» — торопил их Фархад.

Алик перезарядил дробовик и навёл его на Натаниэля. Боцман тем временем контролировал мечущуюся толпу. Когда Лиша вела своего друга к экзокрафту, оцепенение вдруг отпустило пастора и он, догнав их, замахнулся иглой на Василия. Алик уже начал нажимать на спусковой крючок, но линию огня загородила Лиша. Перехватив иглу, она вырвала её из руки Натаниэля, и всадила ему же в ногу.

— Давай руку, отец! — крикнул Дементьев, почти упав на аппарель.

Василий ухватился за его кисть. Его тут же подхватил Боцман. Когда он втаскивал старика в грузовой отсек, Алик уже подтягивал Лишу.

— Боцман! Выбрасывай! Выбрасывай! — вопила та.

— Погоди, моя хорошая, сейчас, — оставив старика сидеть в уголочке, здоровяк метнулся к контейнерам.

— Алик! Бери канистру! — заскочив в нутро экзокрафта, распорядилась Лиша.

Дементьев схватил канистру, в которой находилась смесь, использующаяся в качестве технического растворителя, и отвинтив крышку, начал разбрызгивать содержимое на контейнеры. От упаковки пошёл едкий дымок и она начала скукоживаться.

— Фархад! Уходим! — крикнула Лиша.

— Понял, — ответил тот.

«Одалиска» загудела сильнее и начала задирать нос. Контейнеры всё быстрее покатились в сторону люка. Толкнув их посильнее, Боцман кинул Лише зажигалку, и когда дымящаяся глыба проезжала мимо — та коснулась её пламенем. Контейнеры вспыхнули и тут же улетели вниз — прямо в середину храмового атриума. Люк закрылся. Экзокрафт стал быстро набирать скорость.

— Сколько у нас времени?! — крикнул Боцман, когда они бежали обратно в кокпит.

— Понятия не имею! — вернула ему зажигалку Лиша. — Растворитель при воспламенении многократно усиливает свои свойства и начинает проедать что угодно! Даже металл! Если конечно раньше он полностью не выгорит! Всё зависит от толщины контейнеров! Может рвануть через минуту, может через три, а может и вообще не рвануть! Фархад, топи железку!!!

— Да я топлю! Топлю! — отозвался тот.

«Одалиска» действительно разгонялась на глазах. Здания проносились мимо с огромной скоростью. Пару раз экзокрафт едва не задел пневмотрубы.

— Три километра, — отсчитывал Боцман, уткнувшись в приборы. — Четыре… Пять…

— Сколько нужно, чтобы покинуть зону поражения?! — спросил Фархад.

— Не знаю! — ответила Лиша. — Просто продолжай лететь вперёд!

— Семь. Восемь. Де…

Позади что-то бухнуло. Это был точно взрыв, но звучал он очень странно, с каким-то мелодичным присвистом. На небе мелькнули оранжевые отблески. Около минуты, в кабине царила тишина. Затем, заговорила Лиша.

— Фу-у-у-ух! Не достала!

— Так, всё, — Фархад вытащил свой шлем. — Готовьтесь к ретрансляции. Долго нам тут полетать не дадут. Ещё пять минут, и на наш перехват поднимутся все истребители ЭКМ! Поэтому сваливаем из этой задницы. Я беру курс трансляции на Елавийский Архипелаг. (Он повернулся к Лише). И никаких возражений не принимаю! Там легче всего затеряться.

— Не имею ничего против, — ответила девушка.

— Подождите! — раздался из коридора слабый старческий голос. — Вы не единственные!

Лиша и Алик обернулись, увидев, что к ним, опираясь на стенку, направляется Василий Лоурентийский.

— Ты о чём, старый друг?

— Вы не остановили хаос! Кроме вас, к центру направляются ещё пятеро!

— Пятеро?! — Лиша перевела взгляд на Фархада.

— О чём там кудахчет наш вдохновенный кудесник? — раздражённо спросил тот.

— О том, что скоро Мааса не будет, — ответила девушка.

— Вот, холера! — выругался Боцман. — Они сумасшедшие! Чёртовы фанатики!

— Мне насрать. Мы сваливаем отсюда, — стоял на своём Фархад.

— Лучезарная, прояви мудрость, — взывал к Лише Василий.

— Предлагаешь их предупредить? Хочешь спасти эту зуну? — задумалась та. — А стоит ли? Всё идёт как идёт. Маас не может расширяться дальше. Не он первый, не он последний. Это закономерное явление.

— О чём тут думать?! Мы должны их предупредить! Просто обязаны! — вклинился Алик. — Иначе погибнут миллионы людей! Да, может быть они уже не совсем люди, но они разумны! Они этого не заслужили!

— Падение Мааса будет только на руку сотням других миров. К примеру, тем же рекадианцам, которым ты так симпатизируешь. Никто из провинции не будет оплакивать эту разжиревшую болячку. Никто больше не будет в неё стремиться. Исчезнет вселенский блобс. И расстановка сил в ноосфере наконец-то выровнится. Разве это плохо? Ты видел этих нуворишей, сильных мира сего, погрязших в запредельном богатстве, развращённых бесконечной роскошью? Они тебе понравились, Алик? Ты хочешь дать им шанс? Ты думаешь они им воспользуются?

— Мы должны спасти людей. Миллионы невинных не должны погибать из-за сотни ублюдков, — ответил Алик.

Лиша одобрительно улыбнулась, — в который раз я убеждаюсь, что не зря выбрала именно тебя. Разумеется, мы должны предупредить их. Хотя бы потому, что я не хочу допустить халявную кормёжку проклятой Ицпапалотль! Увы, я не имею права вмешиваться.

— Зато я имею! — Алик показал ей инфоком. — Говори, как связаться с местными спецслужбами?!

— Я не буду дожидаться. Боцман, ты ввёл координаты? — повернул голову Фархад.

— Уже почти, командир.

— Шевелись!

«Вы позво-онили в ко-онтактный центр ЭКМ» — заговорил инфоком Алика. — «До-ождитесь о-ответа нашего со-отрудника».

— По-ожалуйста пре-едставьтесь, — вместо приветствия, заговорил строгий женский голос.

— Кто я — совершенно не важно. Важно, что в Маасе намечен переворот, — ответил Алик. — К президентскому дворцу летят экзокрафты, начинённые БНВС! Сколько их? (Он вопросительно взглянул на Василия).

— Пять. Два летят во дворец, один — в Конгресс, и ещё один — в храм Создателя.

— Слышали? — спросил Алик у инфокома.

— Пре-едставьтесь! — опять попросил тот. — Кто вы?!

— Волшебник, — Дементьев отключил связь и посмотрел на Лишу, та кивнула ему.

— Как думаешь, отреагируют? — спросил он.

— Должны. Обычно ЭКМщики в этих вопросах очень хваткие.

— Чересчур хваткие. Вон, ваши благодарные маасцы, легки на помине, — Фархад показал на радар.

К ним приближалось несколько красных точек.

— Отскочить успеем? — осведомилась Лиша.

— Вполне. У нас уже всё настроено. Рекомендую разойтись по каютам. Сигать будем резко. Впрочем, вам уже не привыкать.

— Надо бы заэкранироваться, — произнёс Боцман. — Кто знает, что будет на том конце? В районе Архипелага фиксируется сильное межзунное растяжение. Как бы оказии не случилось.

— Некогда, Боц. Ты закончил? Тогда стартуем. Всем приготовиться!

За окном уже можно было различить истребители, мчащиеся к ним навстречу. Замелькали вспышки — по «Одалиске» открыли огонь без предупреждения.

— Выходим в открытый эфир! Сейчас тряхнёт! — крик Фархада утонул где-то далеко внизу, или же Алику это только показалось.

Экзокрафт устремился вертикально вверх. Так быстро, что изображение за окном вытянулось в цветные продолговатые линии. А потом, Дементьев почувствовал, словно его ударили кувалдой по голове. Он уже ощущал что-то подобное при старте с Тейлор-Тауна, но сейчас всё было как-то по особому. Сила удара вдавила его в пол, почти расплющила, и тут же разлетелась в разные стороны гулкими, скачущими отголосками, оставив лишь темноту и звуки его собственного дыхания.

Что случилось? Он упал, или продолжает стоять? Хотел ощупать себя, но руки не подчиняются. Хотел шагнуть, но ноги не реагируют.

— Подушечку ему приподними, — донёсся из темноты знакомый голос женщины. — Вот так. А то голова низко лежит.

Алик попытался открыть глаза, но они слиплись. Можно было смотреть только через какую-то мутную плёнку. Размазанные очертания палаты. Он всё ещё в больнице. Сейчас день. Рядом кто-то находится. Два человека. Лиц не видно. Только силуэты. Но они знакомые. И пахнут знакомо: карамелью и одеколоном «Консул». Как в детстве. Это его родители. Пришли навестить. А он даже не может разглядеть их как следует.

От злости, Алик попытался напрячь все свои мускулы. Но всё было бесполезно. Тело ему не принадлежало. Всё что он мог — это едва заметно подёргивать губами. Да и то, возможно ему это просто казалось.

— Котик, ну как ты? — со слезой в голосе произнесла мать. — Где ты сейчас, сыночек? Слышишь ли ты нас?

«Я должен это сделать. Должен подать им знак!» Дементьев собрал всю свою волю. «Давай, лейтенант, возвращайся в реальность! Ты сможешь! Давай!»

Он не понял, что произошло. Не почувствовал. Но что-то определённо сдвинулось с мёртвой точки, и отец это заметил.

— Смотри! — почти вскрикнул он. — Рука! Шевельнулась!

Опять провал. Почему?! Он потратил слишком много сил на этот жест?! Куда он падает? Руки и ноги опять его слушаются? «Нет, нет, нет! Не надо!» — Алик барахтался, как таракан в ведре с водой. — «Я не хочу снова возвращаться в эту жопу! Выпустите меня! Выпустите!!!»

Последовало падение на мягкую траву и резкая слабость. А затем, он уже ничего не помнил.