Ты — настоящий уникум…
Сумеречный охотник открыл глаза. Отодвинул край наброшенного капюшона и поглядел через грязное окно, за которым, замедляясь, ползли заснеженные сельские постройки. Главным сигналом послужила старая водонапорная башня, указывающая на то, что пригородный поезд почти достиг станции. Не дожидаясь, когда он окончательно остановится, сумеречник встал с сиденья и направился в тамбур, обходя пассажиров, неуклюже стаскивающих свои рюкзаки и сумки с плетёных багажных полок. Он давно не ездил на подобном транспорте. И если бы не особая ситуация, предпочёл бы свой автомобиль. Но в этот раз пришлось пренебречь скоростью и комфортом. На машине его своевременно вычислят и отследят. Сейчас же у него есть необходимая фора, без которой просто не обойтись.
Сбивая ботинками снег с вагонных приступок, он спустился на перрон и тут же отправился в центр населённого пункта, держа руки в карманах.
С самого утра день у Александра Кострицына не задался. Всё валилось из рук. Он сильно порезался во время бритья, затем набил синяк, когда помогал отцу колоть дрова, а потом ещё и порвал куртку, зацепившись за гвоздь в сарае.
— Дай, я заштопаю, — приставала мать.
— Некогда. Ребята уже ждут. Так пойду, — раздражённо отмахивался Саша.
Его терзала сильная обида. Куртка была новой, только что купленной.
— Ты там сильно не пей только, — упрашивала пожилая женщина. — А то я знаю этого Антона. Пьёт как не в себя. А по пьяному делу сам знаешь, слово за слово и до драки не далеко.
— Мам, я засиживаться не буду.
— Месяц назад вон, у Луканиных, Митьку зарезали. Тоже по пьяному делу.
— Ма-ам! Ну ты нас вообще за каких-то алкашей держишь, что ли? Антон с женой и двумя детьми будет. Самосвал на уколах, после воспаления лёгких, ему нельзя. А Игорян чуть что — сразу спит, ты же знаешь. Кто там пить будет? Я один? — натягивая свитер и наматывая шарф, говорил сын.
— Ох, смотрите у меня…
— Подарок-то не забудь, — напомнил отец.
— Не забуду.
— И от нас с отцом Антошку не забудь поздравить. Всех ему благ пожелай, — попросила мать.
— Поздравлю, поздравлю.
— Ага. И передай, что если сварочный аппарат мне до конца недели не вернёт — это будет его последний день рождения, — пошутил отец.
Во дворе яростным лаем залилась собака.
— Опять Корнет брешет, — пожилой мужчина привстал с лавки.
— Кого-то чужого учуял? — глянул в окошко Саша.
— Да он с утра не в себе. Я два раза выходил — никого нет, а он брешет как умалишённый.
— Может возраст уже? Крыша едет?
— Кто его знает? Так-то пёс тихий. Гавкал только когда кто-то в калитку заходит. Ну и пацанву шугал, когда яблоки воровали. А так всегда сидел тише воды — ниже травы. Непонятно, что на него нашло.
— А я вроде видела утром, спозаранку, как какой-то мужик около нашего забора туда-сюда ходил, — вступила в разговор мать. — Как раз на него Корнеша и залаял в первый раз. А уж после, когда он лаял — никого не было.
— Да не было никаких мужиков там, — махнул рукой отец. — Говорю же, два раза выходил смотреть.
— И всё-таки ты, Санечка, поосторожнее будь, — обратилась женщина к сыну.
— Мам, не нагнетай, — Саша уже обувал сапоги. — У меня и так сегодня день неудач.
Забрав подарок для друга, молодой мужчина вышел во двор, пару раз окрикнул притихшего Корнета и, похрупывая снежком, по прокопанной дорожке отправился в сторону калитки.
На улице не было ни души. Судя по доносившимся звукам, некоторые сельчане копались у себя во дворах, чистили снег и рубили дрова. Но самих людей видно не было. Зато он сразу увидел чьи-то следы. Мать не ошиблась. Кто-то действительно бродил возле их забора. Саша поглядел в противоположный конец улицы — там тоже никого. Поправив воротник и с досадой потеребив дырку на куртке, он пошагал дальше, не понимая, почему ощущает за собой слежку. Ещё одной странностью оказался чередующийся вой собак, начавшийся, за его спиной. Такое впечатление, что собаки передавали друг другу эстафету. Как только одна заканчивала выть — тут же начинала другая. Всё это вызывало у Саши ощутимую оторопь. Словно собаки видели кого-то, кого не видел он. И этот кто-то шёл по его следам.
С таким неуютным ощущением Александр проделал весь путь, до самого дома друзей. Ещё издали он услышал их весёлое гудение и на душе у него стало немного полегче. Огромный волкодав Платон сидел на цепи и приветливо завилял хвостом при виде гостя. Он знал Александра и никогда на него не лаял. Но когда Саша приветливо посвистел ему и уже прошёл мимо — до входной двери, на пса вдруг что-то нашло и он принялся метаться, рыча и воя. Вздрогнув от неожиданности, Саша обернулся и увидел, что собака прыгает на пустоту, совершенно в другую сторону от него.
— Платон! — окликнул он волкодава. — Платоха! Кто там?!
С чавканьем холодного дермантина, открылась дверь и из-за неё пахнуло пряным теплом жилища. На пороге стоял румяный здоровяк Антон.
— Санчо!!! — заорал он. — Да заткнись ты, Платон, чего разлаялся?! Санчо!!! Заходи, через порог не здороваются, ё-моё!!!
Как только Саша шагнул за порог, и погрузился в крепкие объятья друга, Платон жалобно заскулил и поджав хвост уполз к себе в конуру. Но этого уже никто не видел. Дверь закрылась.
Гуляние набирало обороты. Друзья наперебой травили истории. Дети бегали вокруг стола друг за другом. Уже были опрокинуты первые рюмки: по традиции, первый тост за именинника, второй — за родителей… За окном потемнело, повалил снег. Хозяева включили свет. Саша почувствовал, что начинает хмелеть. Сидевший рядом Егор Самохвалов, по кличке «Самосвал», без устали расспрашивал его о грядущих планах.
— Ты так и собираешься в своём институте работать? Там платят копейки. Поди половину зарплаты за съёмную квартиру отдаёшь?
— Ну а куда мне? Я ж геофизик. По спецуре только на Север могу завербоваться. Там да — зарплаты серьёзные, плюс северные надбавки. Мне уже неоднократно предлагали куда-то на Карское море. Положа руку на сердце, я не против. Меня почему-то с детства на Север тянуло. Но как быть с Вероникой? Она же со мной не поедет… — оправдывался Саша, нервно почёсывая короткие белокурые волосы.
— И правильно сделает… Вы с ней до сих пор гражданским браком живёте?
— Пока да.
— Это всё потому, что женщина ждёт от тебя решительных действий. Только переезд на Север — это не решительные действия. Это дурацкие действия.
— А что делать-то?
— Бросай свою геофизику и давай ко мне в кооператив! Мне как раз человек нужен!
— Да отстань ты от него, — пробасил Антон. — Пусть Санчо сам решает, как ему жить. Чё ему твой кооператив? Он же никогда этим «купи-продаем» не интересовался!
— Придётся заинтересоваться, если хочешь деньги получать, а не подачки, — парировал Егор.
Свет заморгал. Музыка из кассетного магнитофона замедлилась, а затем вновь разогналась до нормальной скорости.
— Мам, а у меня вот… — к столу подошла маленькая дочь Антона, которая держала перед собой руки, сложенные лодочкой.
Ладошки ребёнка были багровыми от крови. Личико тоже было в крови.
— Это ещё что-такое? — встрепенулись оба родителя.
— Ну-ка, дай посмотрю, — подскочила к дочери Ольга — жена Антона. — Ты стукнулась где-то?
— Нет, не стукалась.
— Антош, у неё кровь носом идёт, тащи скорее холодную воду и полотенце! Зайка, не опускай голову!
— А у меня тоже кровь течёт, — подошёл к ним сын с размазанными по верхней губе кровавыми соплями.
— Да что за напасть? Анто-ош!!! — закричала жена.
— Несу-несу воду, погоди! — прибежал Антон с черпачком холодной воды и полотенцами.
Свет опять замерцал, а затем отключился. Теперь светилось только тёмно-серое окно. Магнитофон, помычав пару секунд, затих.
— Может магнитная буря? — предположил бородатый Игорь Потерялов.
— Да перепад давления — вон снег как валит, — ответил Егор.
— Такой перепад, что даже электричество вырубилось? — хмыкнув, произнёс Саша.
Во дворе как-то странно, не по-собачьи завыл Платон. Затем, по чердаку кто-то затопал. Так, что с потолка просыпалась мелкая пыль.
— А это ещё что за приколы?! — воскликнул Самосвал. — У вас что, домовой завёлся?!
— Реально, как будто кто-то там бегает, — настороженно кивнул Игорь.
— Да никого там, — Антон попытался сделать вид, что им показалось, но жена хмуро толкнула его. — Сходи, глянь, может крыса опять?
— Ла-адно, — муж вытащил из тумбочки фонарик-жучок и отправился на чердак.
— У нас крыса жила одно время, — объяснила его супруга гостям, параллельно вытирая носы детям. — Топала как человек. Но мы её отравили. Наверное другая пришла.
Угловым зрением Александр заметил, как что-то мелькает за окном. Он повернул голову и увидел лицо человека, который смотрел прямо на него. Казалось, что глаза его подсвечены зелёным. Саша вздрогнул, и человек, заметив это, тут же отпрянул от окна, провёл по стеклу двумя пальцами: указательным и средним, оставив две едва заметные полосы, и исчез. Саша соскользнул со стула и подбежал к окошку. Он увидел лишь фигуру, растворяющуюся за снежной кутерьмой.
— Кто там у вас шастает? — спросил он, но его никто не услышал — все были отвлечены.
Было что-то глубинно-страшное в незнакомой фигуре. И самое главное, Александр неким подсознательным чутьём понимал, что это пришли за ним. И что его ждут там, на улице. От подобной мысли, ему стало так страшно, что по спине побежал холодок.
Вернулся Антон, и сообщил, что на чердаке никого нет. Забыв про застолье, все опять увлеклись хлопотами вокруг детей. Кто-то сказал, что нужно срочно бежать в больницу. Только Саша безучастливо сидел в сторонке, комкая скатерть пальцами. Он никак не мог отделаться от своей тревоги. Там, на улице, его поджидала смерть. И как бы он не пытался оттянуть свидание с ней, выйти ему всё равно придётся.
С жутким грохотом разлетелось стекло и в дом, выломав раму, влетела собака. Ударившись об стол, Платон грузным мешком упал на пол, конвульсивно подёргивая широкими, мохнатыми лапами. Вокруг него растекалась лужа крови, перемешанная с вином, обильно льющимся со стола. Дети закричали. В тёплое помещение ворвался зимний уличный холод, наполненный сырыми снежинками.
— Платон! Какого хрена?! — воскликнул удивлённый хозяин.
Мужчины склонились над умирающей собакой. Они сразу определили, что ранения волкодав получил только от разбившегося стекла. До того, как прыгнуть в окно, он внешне был невредим.
— Он сбесился? — восклицал Егор.
— С утра нормальный был, ничего не понимаю, — Антон лихорадочно искал подручные средства, чтобы закрыть разбитое окно.
Платон испустил протяжный стон, потянулся, словно после сна и умер.
— Всё, издох, — определил Игорь.
— Оля, детей уведи отсюда! — крикнул Антон онемевшей жене.
— Идёмте, идёмте в комнату, — та моментально схватила обоих отпрысков за руки и потащила из помещения.
— А что с Платиком? — хныкали они. — Почему он так прыгнул?
— Ничего с ним. Погреться хотел. Идёмте в комнату скорее!
Егор принялся помогать Антону закрывать окошко куском ДСП, чтобы не дуло.
— Всё в порядке, у меня стекло есть, — пыхтел хозяин.
— А раму? Рама раскурочена, — подобрал выломанную щепу Самосвал.
— Сейчас главное понадёжнее все щели заткнуть. Завтра займусь заменой окна.
Игорь осматривал ошейник собаки.
— Застёжка в порядке. Такое впечатление, что пёс не сорвался с цепи, — указал он Саше. — Его как будто кто-то отцепил.
— Кто? Платон никого кроме своих к себе не подпускал.
— Ну, значит он как-то сумел сам себя отцепить. Гляди, тут всё целое.
— Меня волнует не столько вопрос, «как он отцепился», сколько «как он стекло выбил», — Самосвал помогал Антону приколачивать временную заслонку. — Собака конечно здоровая, но чтобы вот так, шурануть через две рамы, насквозь… Какое ускорение ему нужно было придать для этого?
— Что ты хочешь этим сказать? — не разжимая губ, удерживающих гвозди, спросил Антон.
— Очень похоже на то, что его сюда зашвырнули.
— Кто? Самосвалыч, ты бредишь. Я сам в шоке от произошедшего. Поверить не могу, что наш Платон такое устроил. Но то, что его бросили в окно… Да его поднять невозможно! Не то что бросить! Это какую же силищу надо иметь для такого броска?
Пока они разговаривали, появилась Ольга, которая начала поспешно подметать мусор и стёкла с пола. Мёртвого Платона мужчины накрыли куском покрывала. Сквозь стуки забиваемых гвоздей было слышно, как в соседней комнате наперебой голосят дети.
— Чего они там орут? — бросил раздражённый Антон.
— Испугались Платона, — пряча заплаканные глаза, ответила Оля.
— Я же слышу, они там орут «дядя Саша, дядя Саша!»
— Они… Он просят чтобы он ушёл, — жена смущённо отвернулась. — Саша тут не причём. Они просто испугались. Скоро успокоятся.
— Хотят, чтобы я ушёл? — Александр съёжился. — Но я…
— Сань, всё в порядке! — успокоил его Антон. — Оля же сказала, что они перепугались сбесившегося Платона. Я и сам перепугался, до сих пор трясёт. Сейчас дети успокоятся. Платона мы на улицу вытащим, приберёмся быстренько и продолжим отмечать. Окно вон, почти заделали. Вот тут тряпками подоткнём, и дуть не будет. А завтра тогда…
— Я всё-таки пойду. Я должен, — заикаясь, перебил его Саша и на негнущихся ногах тут же отправился в прихожую, одеваться.
— Санчо, ну ё-моё! Ну, ты куда?! Ну, погоди чтоль! — вдогонку ему кричал хозяин дома, однако Сашу уже было не остановить. — Санчо!
Дверь захлопнулась, а он даже не успел натянуть на голову шапку. Взмокшую шевелюру тут же обдало неприятным холодком. Сбежав с крылечка, Саша остановился, услышав музыку, которая начала играть у него за спиной. Он оглянулся, и увидел, что в уцелевших окнах антоновского дома вновь горит свет. Александр глянул вниз — на снег. Никаких следов бродившего здесь человека. Следы Платона виднелись только вокруг будки. К дому пёс даже близко не подходил.
— Что же это, боже мой, что же это? — прошептал Саша, столбенея от ужаса.
Опасаясь, что хозяева дома выбегут за ним, он поспешил в сторону калитки. Ему очень хотелось вернуться к друзьям — в безопасное место, но интуиция подсказывала ему, что это будет огромной ошибкой, потому, что вместе с ним вернётся беда. Подвергать дорогих людей опасности он не желал, хотя и понятия не имел, какую именно опасность он для них представляет. И вообще, почему именно он, а не кто-то другой является её причиной?
Ему хотелось поскорее вернуться домой к родителям. Выйдя за калитку, он осмотрелся. Мимо по улице, осторожно елозя шипованными покрышками в колее, проехала шаркающая дворниками машина. Вдалеке, возле самой околицы, темнел силуэт какого-то человека. Отвернувшись, Саша пошёл в сторону дома, стараясь ступать по свежему углублению, оставленному колёсами. Теперь ему казалось, что на него смотрят со всех сторон. И что бы он ни сделал, за него уже всё решили. Судьба его предопределена. Разум отказывался в это верить, убеждая самого себя в том, что всё закончится, как только он вернётся домой, в привычный родительский уют. А завтра утром он уже сядет на поезд, до города. Завтра? А почему не сегодня? Последний поезд будет часа через четыре. Родители конечно обидятся, но ситуация…
— Саша? — окликнули его. — Кострицын?
Александр остановился как вкопанный, не сразу поняв, откуда доносится голос.
— Погоди! За тобой не угнаться, — спешил за ним невесть откуда взявшийся незнакомец в чёрной куртке с большим капюшоном. — Привет!
Догнав его, человек протянул руку и улыбнулся. Под складками капюшона Саша разглядел круглые чёрные очки, как у слепого.
— Мы знакомы? — не подавая руки, спросил настороженный мужчина.
— Я тебя знаю, а ты меня нет. Это дело поправимое. Зови меня «Арлекин», — чужак изобразил что-то вроде лёгкого реверанса и вновь протянул руку.
— Что Вам от меня нужно? — Саша с опаской, но всё-таки пожал ему руку.
— Да вот, спасти тебя хочу, — ответил Арлекин и глупо засмеялся.
— От кого спасти? Это ты шастал возле нашего дома, а потом возле Антохиного? Ты собаку убил?
— Собаку? А-а, собаку нет, не я… Так ты же её сам…
— Что «я сам»?
— Ну, притянул… Ладно, не важно. Чем больше я объясняю — тем больше ты запутываешься… Возле ваших домов я не шастал. Тут у вас и так есть кому шастать.
Саша глянул за спину Арлекина и увидел, что далёкая фигура попрежнему стоит на том же месте и, кажется, смотрит на них. Заметив его взгляд, Арлекин обернулся и, увидев странного человека, закивал, — «ага, ага, он самый…»
— Кто это? Вы с ним заодно?
— Можно сказать и так. Но только не в этот раз. В этот раз я мешаюсь у него под ногами. Да и не только у него. Это, — Арлекин ткнул отогнутым большим пальцем себе через плечо, — местный сторож Фёдор Кузьмич Решетов.
— Хм. Точно он, — ещё раз приглядевшись, Саша наконец-то узнал этого человека.
— Ну это вы его знаете, как Фёдора Кузьмича Решетова. А у нас он известен под кодовым именем «Балабан». Капитулярный инфильтратор Сумеречного Корпуса. Раньше их в этом колхозе был целый отряд. А теперь он один остался. Аксакал, хе-хе.
— Я не понимаю, что за бред Вы несёте.
— Давай-ка на «ты», хорошо? Мне так проще. Я гляжу, Балабан вокруг тебя уже с утра круги нарезает, как лиса из сказки «Серая Шейка». Был бы он моложе, сорвался бы раньше. А сейчас возраст. Он боится, перестраховывается. И со мной связываться не хочет. Но я этого старого козла знаю. Уже поди в райцентр настучал, что к нему из области залётный щёголь прикатил и мешает охотиться, гад такой, — Арлекин опять рассмеялся. — Я пока что не идентифицирован. Действую инкогнито. Поэтому, на его заяву из райцентра скоро явится вспомогательная группа — разбираться, что да как. И заодно тебя… Урегулировать.
— Как это, «урегулировать»? — у Саши от волнения зуб на зуб не попадал.
— Решительно, — ответил Арлекин. — И бесповоротно. Поэтому прояви мужество, Александер, и держись меня. Я — твоя единственная защита. Пока что.
— Я хочу вернуться домой, — Саша попытался уйти, но незнакомец схватил его за рукав.
— Нельзя, идиот! Там тебя и примут тёпленьким.
В небе завыла собака. Но вой казался собачьим лишь вначале, а затем превратился в какой-то совершенно потусторонний. Среди сыплющихся с неба холодных снежных хлопьев что-то затрепыхалось, будто там развевалось полотнище флага. Александр поднял глаза и увидел, как сквозь дымку пролетела большая треугольная тень, похожая на ската. Теперь ему стало совсем жутко.
— Так, хватит время терять. Давай, рассказывай, где тут у вас живёт какой-нибудь колдун, чернокнижник там, или ведьма, — неожиданно попросил Арлекин.
— Чего? Ты сумасшедший, да? Какие колдуны? Какие ведьмы? — едва выдавливал из себя трясущийся Саша.
— Да хорош. В каждой деревне живёт бабка, или старик, которого все за глаза называют колдуном, или колдуньей. Обычно это старухи. Здесь тоже должна такая быть, хотя бы одна. Давай вспоминай быстрее. От этого зависит твоя жизнь.
— Говорят… Говорят что бабка Домашка вроде из этих, — Саша не верил, что ведётся на этот безумный разговор, но что-то подсказывало ему — Арлекина надо слушаться.
— Бабка Домашка? — переспросил Арлекин.
— Ну её на самом деле Домна зовут. Странное имя. И сама она странная. Ходят слухи, что колдунья. Но я в это не…
— Пошли к ней.
— Зачем?
— Пошли к ней, говорю! Ну! — Арлекин вышел вперёд и обернулся, призывая его. — Дорогу показывай, где живёт эта бабка.
— Зачем нам колдунья? — на негнушихся ногах пошагал вперёд Саша. — Не понимаю.
— Тебе и не надо понимать. Просто делай как я говорю. Колдунья нам понадобится не для ворожбы, разумеется. А для дополнительной защиты. Обычно они это умеют.
— Ты веришь в колдунов, Арлекино? — Саша мельком обернулся, и увидел, что сторож последовал за ними.
— Нет конечно. Я знаю, что есть вэ-элы, умеющие проникать сквозь фату сумерек. Это биопатия, ошибка в генетическом коде. Не понимаешь? Ох-х… Ладно, объясню иначе. Ты в зоопарке был? Мартышек в клетке видел? Представь, что из двадцати мартышек, двое обладают таким гибким скелетом, что могут легко протискиваться между узкими прутьями вольера и не застревать. И эти две ловкие мартыхи каждую ночь вылезают на свободу, собирают на улице всякую фигню и потом притаскивают её обратно в родной вольер. Эта фигня может быть как безобидной: например, крышка от банки, или детская кепка, так и не очень: например, нож… Очень, знаешь ли, острый. И если им размахивать по сторонам, то рано или поздно…
— Что ты хочешь получить от бабки Домашки? — не выдержал Саша. — Причём тут мартышки? Я ничего не понимаю! Зачем я вообще с тобой связался?
— Затем, что тебе хочется жить. Далеко ещё до её дома?
— Минут десять ходьбы.
— Давай ускорим темп.
— Пока идём, может ты расскажешь, что за опасность мне угрожает?
— Тебя хотят убить.
— Отлично… Кто и за что? Я вроде никому ничего плохого не делал.
— А бычок, которого везут на бойню — делал?
— Не понимаю. Не понимаю!
— Ты считаешь, что твой вид находится на вершине пищевой пирамиды, но это не так. Вы — всего лишь добыча.
— Для кого?
— Для нас — сумеречников. Но правила охоты чётко регламентированы. Нам нельзя жрать всех подряд. Волков называют «санитарами леса», мы же, по сути, являемся «санитарами человеческой цивилизации». Истребляем лишние элементы, вредящие общественному балансу.
— Так вы не люди, что ли?
— Нет. Как и вы, — усмехнулся Арлекин.
— Но я — человек!
— Это ты так считаешь. А на самом деле ты — кукла. Хомо Симилис. Хоть и с очень высоким процентом человечности. Твой уровень 42 Аш, а это немало. Обычно на таких не охотятся.
— Бред какой-то, — нервно засмеялся Саша.
— Я понимаю. Трудно смириться с тем, что твоя жизнь — это всего лишь запись в реестре. Но такова реальность. Пока ты находился в списке ценных вэ-элов, ты был нам безразличен. Но по какой-то причине тебя исключили из этого списка, и теперь на тебя объявили охоту. Кстати, я не должен тебе обо всём этом рассказывать, но учитывая твои шансы на выживание…
— Я не собираюсь умирать!
— Надеюсь, что нам повезёт и ты действительно выживешь. В этом случае ты будешь держать язык за зубами, ведь так? А если раскроешь рот, то проживёшь не дольше пятнадцати минут. Это я тебе гарантирую.
— Если ты, Арлекино, такой же как и те, что за мной охотятся. То почему сам меня не убиваешь? — спросил Александр.
— В отличие от них, я слишком дотошен, — улыбнулся Арлекин. — Я ем чтобы жить, но не живу чтобы есть. И для меня техническая регуляция вэ-элов — это нечто большее, нежели банальное насыщение организма. Глобальная система контроля предельно отлажена и работает как часы. Но из-за повышенной сложности функционала, в ней порой фиксируются незначительные ошибки, которые может и не повлияют на ход мировой истории, но всё же лучше исправлять их заблаговременно. Другие частенько плюют на это, но только не я. Я слишком люблю точность. Беда в том, что на исправление подобной ошибки уходит много времени. Порою недопустимо много…
— Значит на меня охотятся по ошибке?
— Я думаю, да.
— Почему ты так решил?
— Непосредственно на тебя охоту не объявляли. Ты лишь выпал из списка неприкасаемых вэ-элов. А это значит, стал потенциальной добычей для сумеречников, находящихся в режиме свободной охоты. Когда появляется такая высокоуровневая добыча — это всегда сенсация. Вот и я не смог упустить столь лакомый кусочек. Ты уж извини, я с тобой откровенен… Но когда я стал изучать информацию по тебе, оказалось, что система отметила тебя как «условную цель». Это значит, что по правилам, охотники должны предварительно отправить запрос в Ареопаг… У нас это что-то вроде начальства. Там ещё раз изучат все данные, перепроверят их в системе прогнозации и лишь потом примут окончательное решение, касаемо твоей судьбы: Можно на тебя охотиться, или нет. Но это по правилам так. На практике же, обычно, охотники не заморачиваются с дополнительными запросами. Для них то, что не запрещено — разрешено.
— На меня охотятся как на кабана. Поверить не могу.
— Не раскисай, приятель. Я ещё утром отправил запрос в Ареопаг. Сейчас они там изучают информацию по тебе, и скоро должны выдать вердикт, после чего вернут тебя в реестр неприкасаемых.
— А если не вернут?
— Тогда не серчай. Ничего личного.
— То есть, ты меня убьёшь?
— Если не я — то другие. Выбор у тебя невелик. Только я сделаю всё быстро и без лишних «фантазий», а они — предварительно могут и порезвиться с тобой, как кошки с мышкой. Но-но, не вешай нос, куклёнок! Всё ещё может закончиться хорошо. Главное дождаться решения Ареопага.
— Мы пришли, — Саша указал на маленький, ветхий домик, возвышавшийся за покосившимся забором. — Бабка здесь живёт.
— Придётся нарушить её одиночество, — Арлекин с улыбкой открыл калитку и вошёл во двор. — Не отставай, Александер. Сумерки сгущаются.
Дверь в сени была заперта. Они постучались. В помещении послышалось глухое ворчание и шарканье ног. Спустя минуту, старуха чуть приоткрыла дверь. Не дав ей опомниться, Арлекин толкнул дверь вперёд, едва не свалив старую женщину с ног.
— Заходи, — позвал он Александра и тут же вошёл внутрь тёплого, пропахшего тяжёлым старческим запахом помещения.
— Кто-о-вы-ы-чо-о-нужно… — одним длинным словом завыла старуха.
— Пардон мадам, мы к вам ненадолго, — сумеречник тут же запер за собой дверь.
— Чо-о-о…
— Через плечо. Принимай гостей, госпожа колдунья.
— Послушай, Арлекино, давай-ка будем повежливее. Это её дом, а мы вломились, — Сашу немного трясло от происходящего. — По-моему всё это как-то не хорошо.
— А по-моему, хорошо. Просто замечательно, — закинув руки за спину, Арлекин ходил по тёмным сеням, разглядывая гирлянды развешенных на ниточках трав и высушенных лапок каких-то мелких животных. — Гляди, сколько тут всяких колдовских штучек! Что тут у нас за травки? Полынь, розмарин… Банальщина. Нет бы с Квилакси пучочек притащить. Ты была на Квилакси, ведьма?
Бабка ответила тирадой нечленораздельных звуков, вроде «бу-бу-бу», отчего из её беззубого рта мерзко летели брызги.
— Бу-бу-бу, — передразнил её Арлекин.
После этого колдунья начала угрожающе надвигаться на него, бухтя что-то вроде молитвы. Александр успел разобрать только «в тысячу костей, в тысячу суставов» и «по обе стороны от меня ангелы, позади меня Господь». Арлекин сменился в лице. Беззаботная улыбка исчезла. Он одним рывком снял очки, и Саша с бабкой разинули рты от удивления и ужаса, увидев, что глаза сумеречника светятся двумя яркими зелёными фонарями.
— Хо, — выдохнул Арлекин в лицо зажмурившейся старухе. — Хо.
Послышалось журчание, и Саша увидел, как на полу, под ногами ведьмы растекается лужа.
— И не напрыгивай на меня больше, — сумеречник опять надел очки. — Не по Сеньке шапка.
— Что с твоими глазами? — ошарашено спросил у него Саша.
— Пустяки. Ячмень вскочил. Давай пройдём в комнату, а то здесь вонища — не продохнуть, — ответил тот. — А ты, бабка, смени штанишки и присоединяйся к нашей компании. Только больше не пытайся нагнать на нас свою нелепую порчу — не прокатит. Лучше сбереги силёнки для защиты от тех, кто скоро придёт за нами.
В жилом помещении царил ещё более тяжёлый запах, хотя комната выглядела прибраной. Горели лампадки. На столе лежала краюха хлеба и стоял бидон с молоком. Саша потянулся к выключателю, но Арлекин остановил его: «Не надо».
Подойдя к окну, он приоткрыл занавеску.
— Что там? — спросил Александр.
— Пока что только один Балабан возле дома трётся.
— Он не узнал тебя?
— Да он и не знал. Лично мы с ним не пересекались, поэтому идентифицировать меня он может только через базу центрального репозитория. Поскольку я действую инкогнито, запросить мои данные может либо Центр, либо залётный дельта-обозреватель. Балабан у нас старой закваски, он на рожон не полезет, пока не выяснит, что я за фрукт. А вот молодые, да ранние, которые уже на подходе — волнуют меня гораздо сильнее. Эти готовы пойти на любую провокацию. За ними не заржавеет.
— А в городе живёт много таких, как ты?
— Ага. Больше народу — больше работы.
— Как же так получается, что никто про вас ничего не знает?
— Это одно из главных правил сумеречных охотников. Вы живёте своей жизнью, мы живём своей. Мы в вашу жизнь не вмешиваемся, до той поры, пока на вас не объявляют охоту. Вы ничего не замечаете, потому что охотимся мы не здесь, а в параллельном измерении. На так называемой «периферии». Ну а снаружи всё маскируется привычными вам ситуациями. Чаще всего это какие-то приступы болезни, реже аварии… Но всякое бывает. К тому же, оболочка у съеденной куклы не всегда погибает сразу. Мне известен случай, когда пустая оболочка прожила десять лет. И говорят, что это ещё не предел.
— Я словно попал в какой-то кошмарный сон. Я не хочу в это верить.
— Настоящий кошмар ещё не начался. Соберись. Сконцентрируйся. Не реагируй ни на что, кроме моих приказов. Возможно они используют манок, чтобы выманить тебя из дома. Если услышишь, что с улицы тебя зовут родители, или твоя сожительница — не ведись. Даже если будет очень сильно тянуть. Это обман.
— Как тут сконцентрироваться? У меня за последние полчаса общения с тобой в голове царит полный хаос! — что бы хоть немного отвлечься, Саша взял с полки какую-то старинную, изрядно потрёпанную книгу и начал её листать.
Арлекин сел на стул рядом с ним. Повисла гнетущая тишина. Было слышно как старуха возится в сенях и чем-то стучит.
— Это Библия что ли? — себе под нос спросил Саша. — С картинками. Написано не по-современному. По-старославянски что ли? Да и картинки странные. Вроде библейские и в то же время нет.
Арлекин подтянулся к нему, хмуро просмотрел пару страниц и сказал, — никакая это не Библия. Убери её. Положи где взял.
— Это колдовская книга какая-то? — не понял тот.
— Просто положи её на место.
— Как скажешь, — Александр вернул книгу на полку.
— Я хочу чтобы ты понял. Вещи — это всего лишь вещи. А вот энергия — это нечто большее. И хоть вещи не могут существовать без энергии, их природа независима, — Арлекин наконец-то снял капюшон с головы. — Женщина, которая здесь живёт — меряет всё ложными категориями, переданными ей предками-наставниками. В своих снах она видит чудесные миры, которые потом с трудом может вспомнить. А в этом мире она считает себя чужой. И это испортило её характер. Но дело даже не в этом, а в том, что коснувшись запредельного одним лишь мизинцем, эти глупые вэ-элы уже возомнили себя особенными. Научившись неосознанно влиять на структуру энергии и менять её в определённом порядке, они считают, что им подвластны сверхъестественные силы. Внутри у них всё цветёт и благоухает, но снаружи… Ты сам видишь, во что они постепенно превращаются: в вонючих, деградировавших изгоев.
— В этом доме действительно очень неуютно.
— Это из-за пространственной деформации. Старуха слишком часто экспериментировала с биоэнергетикой и окончательно исказила фрактальную матрицу. Мудрые колдуны так не делают. Они редко прибегают к открытой практике и в основном занимаются сноходством. Но наша бабуля была довольно смелой. У женщин это часто происходит. Обычно всё начинается с пубертатного периода, когда запускаются определённые биологические процессы. Тут у них и случается всякая катавасия. Привороты понравившихся парней, идиотские ритуалы при полной луне. В общем, цирк с конями. Проблема в том, что увлекаясь подобными эксперименами с биоэнергетикой, они ровным счётом не понимают, что на самом деле творят. Это всё равно, что употребление наркотиков. Тебе дают некое вещество, и говорят, что оно создаёт чудеса. Приняв его, ты понимаешь, что это правда — чудеса действительно происходят. Вот только про последствия ты ничего не знаешь. Про зависимость, про ломку, про безумие и смерть. Здесь похожая ситуация. Запутавшись в паутине сумерек, выпутаться уже невозможно.
— Неужели все эти книги, травы, амулеты и заклинания — действительно обладают какими-то свойствами? — прошептал Саша.
— Ничем они не обладают. Это просто мусор и бессмысленный бред, — ответил Арлекин. — Ты плохо меня слушаешь, Александер. Я уже всё тебе объяснил, а ты пропустил мои слова мимо ушей.
— Я внимательно тебя слушал. Но ты говоришь непонятно о чём. О какой-то энергии. Какая энергия, к примеру, у этой книжки? Я не дурак, имею высшее образование и понимаю, что она состоит из молекул, атомов и электронов и всё это крутится, движется… Но как это всё влияет на внешнюю среду?
— Свойства энергии не статичны. Ты привык, что горячее обжигает, холодное — замораживает, а наэлектризованное — бьёт током. Это элементарная физика. Но представь, что есть и другой вид энергии. И когда он взаимодействует с более податливой энергией, та меняет свою структуру. Так же, как зубило, выдалбливающее камень. Оба этих предмета крепкие, но зубило — крепче. Поэтому камень поддаётся. Из-за того ли, что зубило выглядит как зубило? Разумеется, его форма имеет большое значение, но лишь для облегчения работы. Главную же роль играет основа и плотность структуры. Ведь камень можно дробить хоть тупым кубиком, хоть круглым шариком — он всё равно будет поддаваться, но не так быстро и успешно, как при работе с заточенным зубилом. Но как бы ты не затачивал более мягкий металл, он не сможет отколоть от камня даже маленький кусочек. Он сам будет деформироваться и плющиться. Вот почему основа важнее всего. Вэ-элы, являющиеся так называемыми «ведьмами» и «колдунами» — всего лишь аномальные биоэнергетики, которые имея достаточно твёрдую основу, бьют по камням чем попало, только не зубилами. Поэтому энергоструктура под их воздействием меняется некорректно, с самыми непредсказуемыми последствиями. Все эти «магические» штучки-дрючки, которыми они пользуются, на деле, всего лишь носители их собственной энергии, с изменённой структурой. Стоит дотронуться до хрупкой основы своими кривыми ручонками, и вот тебе пожалуйста — её сложная замкнутая система энергоциркуляции деформируется, перепутывается и начинает вместо замыкания на себе — фонтанить наружу, влияя на внешние энергетические системы. Особенно на биологически-активные. На тебя, например. Примерно то же самое происходит и со словами. Ведь слова — это не просто информация. Само по себе слово — пассивно. Никто его не воспримет, кроме самого создателя слова. А чтобы создателю передать слово слушателю — что нужно? Правильно. Опять энергия. Целый комплекс энергетических функций. Энергия задействована в работе нейронов. Она является движителем нервных импульсов, активирующих дыхательные пути, голосовые связки, язык и губы. Наконец, она создаёт и распространяет звуковую волну, которую улавливает чужое ухо. Энергия присутствует везде и во всём. И в словах в том числе. Ведь слово — это смоделированная мысль. В него вложен определённый смысл, который обычно понятен остальным. Но что если изменить смысл слова, не меняя самого слова? Что если вкладывать в слова иные мысли? Услышав такое слово, ты не поймёшь, что оно приобрело иное значение. Но ты определённо это почувствуешь. Если я буду рассказывать тебе про капусту, подразумевая самолёт — ты в конце концов уловишь, что в моём рассказе что-то не так. Но это безобидный пример. А помнишь, как ты сник, узнав, что твоя жизнь под угрозой и что я могу убить тебя в любой момент? Скорее всего ты мне не поверил, но всё же эти слова серьёзно вывели тебя из равновесия. Они до сих пор тебя мучают, и я это вижу. Теперь давай представим, что я расскажу тебе про капусту, подразумевая, что выпотрошу тебя, выгрызу твоё горло и оторву голову. Безобидное слово принесёт тебе ужасную информацию, которая подействует весьма негативно. Твоя нервная система начнёт реагировать. Самочувствие ухудшится, состояние дестабилизируется. Тебя будет преследовать необъяснимый страх, паника и ожидание чего-то неизбежного. Организм может отреагировать непредсказуемо, и воспринять состояние как реальную болезнь, в результате чего оная болезнь и активизируется. Как видишь, всё это не шутки.
— А зачем им это надо? Просто, чтобы навредить? — спросил Саша.
— Не всегда. Чаще всего, из-за своих экспериментов, аномальные биоэнергетики получают урон. Со временем они научились восстанавливаться за счёт других вэ-элов. Есть простая система восстановления, которой многие обладают даже не являясь колдунами. Обывателям она знакома как «энергетический вампиризм», когда более сильный вэ-эл залечивает свои энергетические «раны», вытягивая энергию из других. Чаще всего это происходит автоматически — такова защитная система организмов. Но есть более неприятные случаи, — Арлекин вздохнул. — Когда вэ-эл не просто получил «рану», а притащил на себе что-то… Оттуда…
— Что? Откуда? — шёпотом спросил Саша.
— Какого-нибудь паразита из периферии… Но чаще — «болячку». Так мы называем деструктивные биоэнергетические образования, возникшие после повреждений энергетических оболочек. Грубо говоря, это что-то вроде опухоли на твоей внутренней энергоструктуре. Она мешает правильной энергоциркуляции и может расти, угрожая всей оболочке в целом. Развитие подобной «болячки» чревато фатальным исходом. Поэтому те, кого угораздило подцепить подобный «подарочек», стремятся избавиться от него. А избавиться от «болячек» и паразитов можно только одним способом — сбросив их на чужую оболочку. Опытные биоэнергетики научились это делать виртуозно. Причём не только сбрасывать на кого-то всю эту гадость, но и принимать её у заражённых и передавать кому-то другому. Животному, например, или даже вещи. Сброс «болячек» на вещь — это высший пилотаж, поскольку переход энергий от активной формы — к пассивной, требует немало усилий и терпения. При любом раскладе, «болячка» потом вырастет вновь, как хвост у ящерицы. Мало кому удаётся избавляться от них навсегда.
— Вот откуда, значит, все эти целители, — кивнул Саша.
— Это не целители. Это мастеры-ломастеры, — усмехнулся Арлекин. — То, чем они занимаются, по сути, дичайшая беспечность. Всё равно, что вырезать аппендицит грязным, тупым столовым ножом, с руками, измазанными в дерьме. У кого-то получается без последствий, а у кого-то нет. В основном без последствий не обходится, увы… Кстати, мы с тобой зашли к очень крутой старушке. Я смотрю, раньше она была мощной биоэнергетичкой.
— Как ты это понял?
— Очень грамотно расположены пульсирующие предметы. Правильные сборы трав, ладанки, вороньи крылья под окошками, «заговорённая» земля. Чувствуется опыт поколений. В птичьих костях накапливаются необходимые элементы, влияющие на структуру энергетических взаимосвязей как магниты, искажающие внешнее биополе. Травы, а особенно полынь, вкупе со своим особым запахом, услиливают перенастройку энергии при помощи обонятельных рецепторов, в результате чего блокируются определённые нейронные связи в мозгу. Но самое интересное — это «заговорённая» земля. От неё как будто исходит радиационное излучение. Настолько сильно она выбивается из привычной взаимосвязи своей порушенной структурой. Ещё я чувствую кровь. Очень старую, давно засохшую. Возможно, цыплёнок, или взрослый петух… У крови та же функция. Издревле биоэнергетики считали, что она является самым мощным носителем энергетической информации. И до сих пор от этого заблуждения им сложно отделаться. Кровь действительно хороша как носитель, но только пока не свернулась. Когда же ферментативный процесс завершается, кровь становится не полезнее всё той же земли.
— А зачем бабка заговаривала землю?
— В данном случае — для защиты. Причём не от людей. От людей у неё тут вороньи крылья. Аж две штуки. Хотя вполне достаточно и одной.
— И как это защищает?
— Посредством искажения так называемой «фаты сумерек» лентикулярным субпространством. Точнее, чем-то отдалённо его напоминающим. От нормальной лентикуляции эта защита отличается как постройка добротного кирпичного дома от простого укрывания дырявой плащ-палаткой. Тут работает не только землица. Я вижу целый комплекс защитных систем, от которого весь дом «перекошен».
— Я раньше думал, что всякие заговорённые вещи, обереги и поездки к святым местам — это обман доверчивых граждан, а вон как оказывается, — опустил голову Саша.
— И правильно думал. То, что рекламируется и продаётся, в ста процентах случаев — обычное мошенничество, построенное на слухах, родившихся после контактов с реальными биоэнергетиками. Настоящие биоэнергетики не рекламируют себя публично и не берут денег за услуги. Потому что для них это не бизнес, а система выживания. Запомни. Всё, что строится на эзотерике — если не обман, то опасное тыканье палкой в спящего тигра. Всё, что строится на вере — самообман, приносящий пользу только в редких случаях продуктивного самовнушения. Далеко не каждому это дано.
— Арлекино, а если…
— Тс-с-с, — сумеречник приложил палец к губам. — Что-то начинается. Приготовься.
— К чему?
Дверь в комнату со скрипом открылась, и в темнеющее помещение, шаркая шерстяными носками по половицам, вошла сгорбленная хозяйка дома.
— А вот и наша мисс Калито, — улыбнулся Арлекин. — Даже и не думай гнать на нас волну. Иначе я так отвечу, что улетишь за барьер и назад уже не вернёшься. Тебя ведь там уже давно ждут — не дождутся?
Домашка прошамкала что-то и села на свою кровать с сильно проваливающейся панцирной сеткой. Саша ощутил резкую вонь, усилившуюся с приходом старухи, но после строгих слов Арлекина этот запах сразу поубавился и дышать стало легче. Колдунья что-то едва различимо шептала. Сумеречник спокойно осматривал углы и, почему-то, потолок. Дом начал поскрипывать. Доски затрещали, словно их кто-то пытался сломать. Стёкла легонько задребезжали. У Саши перед глазами побежали многочисленные крапины, похожие на леопардовые пятна. Сначала он списал это на ухудшившееся зрение, но сосредоточившись понял, что само окружение «поплыло» вокруг него, словно на старом кинескопе телевизора, или на испорченной фотографии.
— Арлекино… Мне кажется, что… — он начал терять сознание и повалился со стула, но Арлекин его вовремя поймал.
— Саня, Саня, а ну держись! Ну ты чего расквасился раньше времени? Бабка, осади! Смотри чё творишь?! Саня, смотри на меня, не отключайся, — Арлекин похлестал ему по щекам и это помогло.
Раздвоившееся изображение вновь сошлось воедино.
— Бабка! Спиртное есть?! — обратился сумеречник к хозяйке.
Та что-то невнятно ответила и продолжила шептать.
— Знаю, что есть, — Арлекин принялся бегать по комнате, заглядывая в шкафы и сундуки. — Где прячешь фанфурики, старая калоша? Всё равно же найду!
С этими словами, он убежал на кухню, где принялся грохотать посудой и дверцами полок. Уже через пару минут он вернулся с небольшой бутылочкой самогона и стаканчиком.
— Все запасы пометила, щука старая. Только один пузырёк нормальный нашёл, — сумеречник быстро налил содержимое бутылки в стаканчик и сунул Саше. — На, опрокинь.
Тот принюхался, — ф-фуу!
— Ты не нюхай, а пей! Надо, Федя, надо! Давай, через силу. Быстрее. Это поможет, серьёзно говорю.
Александр с большим трудом сделал несколько глотков, опустошив стакан. От выпитого его передёрнула судорога. В этот момент, где-то на улице загудел двигатель приближающегося автомобиля. Могло показаться, что это просто машина, принадлежавшая кому-то из местных сельчан, но Арлекина этот звук заставил напрячься. Он весь подобрался, поставил бутылку на стол, и скользнул к окну.
— Едут, касатики.
Бормотания бабки усилились. Ощущая, как в голову поднимается жар, Саша, обхватив себя руками, глядел, как видоизменяется комната. Стена за кроватью, с восседавшей на ней старухой, стала отъезжать куда-то назад, но не ровно, а наискосок, одним углом вперёд. Там начали бесшумно метаться и переплетаться чёрные тени, похожие на огромных лентовидных пиявок. Шептание теперь отражалось от стен эхом. А спустя несколько мгновений оказалось, что это вовсе не эхо, а совершенно иные голоса, вторящие странным домашкиным молитвам. Саше показалось, что эти голоса не просто повторяют за ней, а словно пародируют её, нарочно коверкая слова, на манер глумливых паяцев.
Алкоголь вовремя растормозил нервную систему. Головокружение прекратилось. Страх отступил в низ живота и остался там ворочаться, словно скользкий встревоженный уж. Зато начались галлюцинации. Сперва мимолётные и бессмысленные, а затем — всё отчётливее и страшнее. В сумраке затхлого помещения задёргались и заплясали какие-то фантасмагоричные фигуры. Постоянно туда-сюда бегали и прыгали чёрные, волосатые, приземистые существа с рогами и хвостами, похожие на классических, ретроградных чертей. Мимо проплыла тускло светящаяся женская отрубленная голова с закрытыми глазами и длинными, развевающимися волосами. Из стены выступило большое, почти от пола — до потолка, лицо с острыми чертами, треугольным подбородком, жутким оскалом игловидных зубов и красными углями глаз. Лицо это было разрисовано в чёрно-серую ромбовую клетку. Все эти дикие образы всё прибавлялись и прибавлялись, мельтеша перед глазами в полнейшей тишине. Как будто лезли откуда-то из параллельного мира. Но Саша вдруг понял, что это адское представление происходит не с ним, а со старухой. Это в её больном, деформированном рассудке творится вся эта вакханалия, а он лишь видит её со стороны, случайно став невольным свидетелем изнанки чужого сознания. Примитивные, почти лубочные кошмары: черти, дьяволы, уродливые чудища — были ни чем иным, как попыткой разума старухи отражать то, что было сокрыто за пределами восприятий обычных людей. Сюда наложились страшные истории, байки и сказки, передаваемые устно, из поколения — в поколение и в результате принявшие совершенно гротескный вид. Так же, как и киты, пускающие фонтаны над океанскими волнами, когда-то принимались необразованными моряками за жутких морских левиафанов, изображениями которых пестрело большинство старинных географических карт. Но тут было всё наоборот. И за дремучими старушечьими вымыслами пряталось нечто более жуткое. То, что постепенно проступало через тьму, со всех сторон. Выдавливая стены вовнутрь. Причём это были стены вовсе не дома, а некоего невидимого пространства, накрывшего Сашу с головой, будто душный мешок, или одеяло. Было ощущение, что какие-то руки, лапы, или щупальца тянутся к нему со всех сторон. Хотелось убежать. Но слова Арлекина удерживали его на месте.
Безумие происходящего не думало прекращаться и всё сильнее набирало обороты. Всё вокруг как будто покрылось толстой паутиной, которая странно пружинила, словно батут, под ногами и под стулом, на котором он сидел. Но Саша точно знал, что сидит не шевелясь. Он ещё сильнее вцепился руками в края стула. Ощущение усилилось, а затем превратилось из «батутного» покачивания — в натяжение. Словно Александр превратился в стрелу, которую пытаются выпустить из лука, то и дело натягивая тетиву, но не отпуская её. Старуха на кровати трансформировалась в сплошное рокочущее пятно цвета сажи. У Арлекина появился зеленоватый ореол. Вокруг кто-то шуршал, скрипел, двигался. Но самое страшное находилось в углу, у самого потолка. Там неподвижно висела чёрная сфера, упруго подрагивающая, точно мыльный пузырь. И от неё вниз, до пола, свисали то ли провода, то ли щупальца, то ли волосы. Эта непонятная вещь пугала Сашу больше всего остального. Она словно приближалась к нему, чем дольше он на неё смотрел. Поэтому он спешно отвёл взгляд и изо всех сил старался о ней не думать.
Окно выглядело как две серые дольки, похожие на силуэты сросшихся сиамских близнецов, постоянно мерцающих и подёргивающихся. Арлекин стоял возле стены и осторожно выглядывал из-за откоса. Шум машины стих. Послышалось хлопанье дверей. Саша не видел, что там происходит, но сумеречник бдительно следил за прибывшими. Двое охотников, выйдя из машины, подошли к Балабану и начали о чём-то разговаривать, то и дело косясь в сторону дома. Затем, все трое совершенно спокойно проследовали к калитке, открыли её и вошли во двор. Балабан сразу отстал и остался стоять у входа. Его подкрепление прошло до середины двора и остановилось, что-то почувствовав.
— Кто там? — пытаясь всеми силами отвлечься от окружающей его жути, спросил Саша.
— Приехали. Пока что двое, — ответил Арлекин.
— Пока что?
— Будут ещё. Как только эти почувствуют сопротивление.
— Они не могут попасть в дом благодаря бабке Домашке?
— Благодаря бабке, они не могут выдернуть тебя в приферию. А вот попасть в дом — спокойно могут.
— Что же их останавливает?
— Я.
Сумеречники снаружи начали обходить дом по кругу. Видимо искали слабые участки, но никак не могли найти. Близко к окнам они не подходили.
— Ну и чего вы бродите? — бубнил Арлекин. — Давайте уже, свяжитесь со мной, спросите, кто я. Не хотите? Ждёте, что я первый пойду на контакт? Обойдётесь. Не много ли чести?
— Ты их тоже знаешь? Как Кузьмича? — спросил Саша.
— Нет. Этих не знаю. Они с райцентра, видать. И ещё «зелёные» совсем. Не люблю таких. Борзые слишком. Совершенно не думают о последствиях.
Обойдя дом, охотники вернулись к Балабану и продолжили о чём-то с ним говорить.
— Почему у меня такое чувство, что я куда-то проваливаюсь? — с опаской спросил Саша.
— Потому, что тебя пытаются вытащить из твоего мира туда, где ты будешь беззащитен. Чем ближе сумерки — тем тоньше грань между мирами. И тем сложнее нашей бабусе будет держать оборону, — Арлекин злобно рассмеялся. — Вот же, охламоны! Даже не пытаются начать переговоры. Как будто меня и не существует. Обнаглели совсем.
— Так может ты сам к ним выйдешь, и договоришься?
— Ещё чего. Они мне не чета. Я для них всё равно что офицер для солдатни.
— Так отдай им приказ!
— Это не в моих полномочиях. Я сейчас действую вне капитулярной юрисдикции. И прав на тебя у меня фактически нет. А вот у них — есть.
Время шло. Темнота всё сгущалась. Все трое охотников закрылись в своей машине и сидели там около получаса. За это время, мимо них проехало три машины. Когда же вдали загудел мотор четвёртой, сумеречники выбрались из салона.
— В их полку прибыло, — после очень долгой паузы, сообщил Арлекин.
— Кто там ещё? — ёрзал на стуле Саша.
— Ещё четверо охотников. Теперь их семеро. Жалкие ссыкуны. Побоялись, что втроём со мной не справятся и пригласили дружбанов. Ба, да с ними и «козырь» пожаловал. Этот сейчас точно начнёт права качать. Зато если тебя всё-таки разыграют, то старому простофиле Балабану вообще ничего не достанется. Такие как этот, обычно ни с кем не делятся.
— Слушай… Я-а-а, бы не хотел ч-чтобы меня, к-как ты говоришь, «р-разыгрывали», — заикаясь произнёс Саша.
— Я тоже. Но поделать ничего не могу. Для них ты — всего лишь еда. Будем надеятся, что Ареопаг «родит» решение раньше, чем они до тебя доберутся.
Из окружившей дом группы выделился сумеречник, судя по важному виду, самый главный в команде. Широко вышагивая, он прошёлся по заметённому снегом двору, остановился напротив окон, и, забросив руки за спину произнёс так, чтобы его голос услышали внутри: «Неопознанный гамма-инфильтратор! Немедленно обозначьте себя, и доложите, с какой целью вы находитесь на нашем охотучастке!»
— Я контролирую ведомственного элемента, имеющего статус «условной цели». Согласно Кодексу сумеречного охотника, я не обязан обозначать себя никому, кроме дельта-обозревателей и главных ловчих. Вы не являетесь ни теми, ни другими. Если вам необходимо идентифицировать меня и мой статус — делайте официальный запрос в центральный репозиторий, — ответил Арлекин.
— Мы немедленно сделаем официальный запрос! — всё ещё сохраняя гонор, пообещал лидер и цинично повернулся спиной к дому.
— Ага, сделаете вы, — тихо усмехнувшись, Арлекин отстранился от окна. — Ничего вы не будете запрашивать. Ведь как только запросите — станете ответственными за неправомерную регуляцию. А вам этого не надо. Вам надо сделать так, что вы типа ничего не знали, засекли куколку и быстренько её отработали. С запросом такого не получится. Особенно если Ареопаг запретит трогать куклу, уже после того, как вы её зарегулируете. Тогда вашим задницам сильно не поздоровится.
Трое охотников посовещались немного, и вновь повернулись лицами к окнам.
— Слушай, ты! — уже совсем другим тоном обратился к Арлекину лидер. — Ты находишься на нашей территории! Ты мешаешь нам охотиться! Нарушаешь главную директиву! Это не по понятиям! Может ты эксайлер?
— О, как мы заговорили, — Арлекин подвинулся к окну и крикнул. — Так вы действуете по понятиям, или по Кодексу? Я действую по Кодексу! А ваши понятия меня не волнуют! Пока я не получу от Ареопага официальный ответ, касательно данного вэ-эла, я с места не сдвинусь! И вы сюда носа не сунете! Вам это понятно?
— Да ты эксайлер! — крикнул один из рядовых сумеречников. — Мы тебя нейтрализуем!
— А не слишком ли ты смелый, дружок?! — Арлекин прислонился затылком к стене возле окна, вздохнул и спокойно продолжил. — Понабрали идиотов. Вчера семечки по подъездам лузгали, а сегодня, глянь-ка ты, серьёзные пацаны, инфильтраторы. Стоят за равновесие. А чуть что, начинают оперировать своими «блатными» понятиями, по старой памяти.
Сашу била лихорадка. Он едва сидел на стуле, дёргаясь от неудержимой дрожи, пробивающейся через всё его тело.
— Терпи, Александер, терпи. Они тебя тянут, я знаю. Всемером тянут. Но ты им не поддавайся, — Арлекин опять покосился на окно. — Дьявол. Полезли-таки.
Группа сумеречников уверенно направлялась в сторону крыльца. Значит они решили действовать нахрапом. Отскочив от стены, Арлекин на цыпочках пробежал к выходу из комнаты. В его руке появился пистолет, тихо пищащий, словно говорящий с ним. В сенях послышались щёлканья замка и громкие скрипы потревоженной двери.
— Предупреждаю! Я буду стрелять на поражение! — грозно крикнул Арлекин, выскочив в сени и наведя оружие на дверь.
Та медленно отворилась, словно её отперли ключом. На пороге стояли трое. Лидер стоял по центру, скрестив руки на груди. Его напарники по бокам, держали пистолеты, направленные на Арлекина.
— Не дури. У нас преимущество. Нейтрализовывать тебя мы не хотим. Видим, что ты не эксайлер, иначе бы спорол куклу ещё час назад. Выходит, что ты действительно законник. Но всё равно, правда на нашей стороне, брат-охотник. Не подставляйся и не подставляй нас. И мы разойдёмся мирно и спокойно.
— Я уйду… Только после того… Как… Получу ответ… Ареопага, — членораздельно ответил Арлекин, удерживая его на прицеле. — Всё это время, вэ-эл будет жив и неприкосновенен.
— Да зачем он тебе? Ты же видишь, что мы уже здесь! И мы не позволим тебе забрать нашу добычу! Сожрав куклу — ты влетишь по статье! А если Ареопаг защитит её, то получится, что ты и сам не гам, и другим не дам! Ты неправильно поступаешь, братан!
— Я правильно поступаю. А вот вы — чёртовы браконьеры, явно попутали берега, выражаясь вашим блатным сленгом.
— Уйди с дороги, законник. Если ты чтишь закон, то не будешь стрелять в сумеречника, находящегося при исполнении, чтобы защитить куклу с сомнительным статусом, — собеседник опустил руки и стал тихо двигаться в его сторону.
Остальные двое пошли следом, одновременно втиснувшись в дверной проём.
— Не приближайтесь, — твёрдо предупредил Арлекин, но его не послушали.
В тот же момент, он услышал подозрительные звуки, доносившиеся из жилого помещения. Кухонное окно звенело и дребезжало, давая понять, что через него кто-то лезет. Саша, трясущийся на стуле, затравленно повернул голову к окну, возле которого недавно прятался Арлекин, и увидел, что оно потемнело. За ним шевелилась чёрная фигура. Затем, она словно разлилась по стёклам снаружи. Форточка со звоном распахнулась и нечто чёрное, бесформенное, стало тугой смолой вливаться через неё в комнату. Это уже была не галлюцинация и не чужая иллюзия. Это была сама смерть. Мысленно, Саша попрощался со своей жизнью. Бабка бурчала всё громче и громче. Её голос превратился в набор каких-то бессвязных стонов и всхлипов.
— Не приближайтесь, — повторил Арлекин.
От дула его пистолета — до лба наступающего сумеречника осталось чуть больше метра. Наступил критический момент. В комнате, чёрная, густая масса, залив подоконник, начала быстро формировать из себя фигуру, словно её вылепливал невидимый скульптор. В том месте, где должна была находиться голова, засветились две зелёные лапмочки глаз, а под ними — разверзлась красная дыра ненасытной пасти.
Колдунья вскрикнула и умолкла. Крошечные приборы, закрепленные в ушных раковинах у всех сумеречников, включая Арлекина, одновременно пискнули, заставив тех замереть, как на стоп-кадре и прислушаться к передаваемой им информации. Медленно опустив пистолет, Арлекин засмеялся. Он смеялся всё громче и задорнее, в то время как остальные охотники оставались траурно-мрачными. Убрав оружие, два сумеречника, напоминая роботов, повернулись на сто восемьдесят градусов, и пошли на выход. Вскоре открылась дверь жилого помещения в сени и вошел ещё один охотник. Инфильтратор, едва не убивший Сашу, набросил на голову капюшон и безмолвно отправился к двери. В сенях остались стоять только двое.
— Ты поступил неправильно, — сказал лидер группы хохочущему Арлекину. — Тебе это зачтётся. Законник.
После этого, он так же развернулся и ушёл вслед за остальными. С улицы донеслись звуки заводящихся моторов. Протерев глаза пальцами, всё ещё посмеивающийся Арлекин вернулся к Саше.
— Ну что, Александер? Поздравляю, — похлопал он его по плечу. — Ареопаг признал твою значимость. Системная ошибка устранена.
— Что? Что? — тот не сразу вышел из оцепенения. — Всё закончилось? А эти? Где они?
— Свалили, поджав хвосты.
— Они точно не вернутся?
— Точно. Расслабься.
Саша оглядывался по сторонам, удивляясь, насколько быстро его состояние приходит в норму. Никаких неприятных ощущений, никаких видений, самочувствие практически идеальное, если не считать затухающего постшокового мандража. Взглянув в сторону бабкиной кровати, он увидел, что старуха лежит на ней, завалившись на бок. При этом ноги её оставались спущеными на пол. Рот у колдуньи был широко открыт чёрной беззубой дырой. Она была похожа на мёртвую, но дышала.
— А что с бабкой Домашкой? — спросил Саша у Арлекина.
— Старушенция не подкачала. Надо бы премию ей выписать.
— Премию?
— Да шучу я. Обойдётся. Если выживет после сегодняшнего приключения — считай, что уже награждена. Боюсь, что местные ей не простят такую подляну. Но это уже не наша с тобой забота. Поднимайся, пойдём отсюда.
— Куда? — всё ещё опасался Саша.
— На Кудыкину гору — воровать помидору! — Арлекин потянул его за руку. — Не тормози. Тебя родители ждут. А может ещё и к другану на гулянье поспеешь.
— Я пожалуй на поезд и в город, — последовал за ним Саша. — Не хочу тут оставаться.
— Не-ет, это я на поезд и в город. А ты должен пойти, отдохнуть как следует. В таком состоянии во время сумерек тебе лучше воздержаться от продолжительных поездок. Сумеречники тебя не тронут, а вот периферийная нечисть — вполне может зацепить. Завтра можешь катиться на все четыре стороны. А сегодня ты должен поберечься.
Они вышли во двор и, не останавливась, пошагали к калитке.
— Чего грустишь? Надо радоваться, а ты нос повесил, — подбадривал Сашу Арлекин.
— Не знаю, Арлекино, как я буду жить дальше? Со всем этим… — признался тот.
— Если не будешь об этом распространяться — вполне можешь прожить долгую и счастливую жизнь. А может и не долгую, но всё равно счастливую. Всё от тебя зависит.
— Но как? Что мне нужно сделать, чтобы сохранять свою значимость для этих ваших?.. Ну, которые контролируют наше поголовье.
— Откуда же мне знать? — развёл руками Арлекин. — В этом я тебе не советчик. Я понятия не имею, в чём заключается твоя значимость для этих наших. (Он потыкал пальцем в небо). Это вне моей компетенции. Посиди, подумай на досуге, может и найдёшь своё предназначение. Осуществи свою мечту, например. У тебя есть мечта?
— Есть, н-но, дурацкая, — попытался ухмыльнуться Саша. — С детства мечтаю на Север уехать. Там красиво. Северное сияние над головой. Глупость конечно…
— Может глупость, а может и нет. Порою то, что кажется нам глупостью, в итоге оказывается смыслом жизни, — ответил Арлекин. — Обдумай эту идею ещё разок. Взвесь все «за» и «против». Глядишь, обнаружишь всём этом истину. А ещё… (Выйдя за калитку, Арлекин остановился и Саша вместе с ним). Мой тебе совет. Заведи детей. В девяносто пяти процентах случаев, значимость вэ-элов заключается именно в их потомстве, а не в них самих. Вполне возмножно, что это не ты, а твой будущий ребёнок имеет особую важность для Сакрариума. А может быть и твой внук. Не зря говорят, что дети — цветы жизни. В любом случае, относись к произошедшему философски. Не исключено, что это сигнал свыше, побуждающий тебя в корне изменить свою жизнь и стремиться к чему-то существенному. Ты сам хозяин своей жизни. Распорядись ею достойно.
— Мы больше не увидимся? — спросил Саша.
— Надеюсь, что нет. Если наша следующая встреча случится, то пройдёт она уже в совершенно ином ключе, и закончится для тебя трегически. Поэтому не стремись встречаться ни со мной, ни с моими коллегами.
— А мне можно стать одним из вас?
— Можно. Но не нужно. У тебя есть более важные цели в жизни, поверь мне. Не майся дурью, Александер, и возьмись за ум. Ох и заболтался я с тобой что-то. Уже пять минут потерял, — Арлекин протянул ему руку. — Ну, бывай.
Тот ответил рукопожатием, после чего сумеречник улыбнулся, набросил капюшон на припорошенную снежком голову и пошёл вдоль по улице, тихо похрустывая снегом и напевая «Пять минут, пять минут, подеритесь те, кто в ссоре…»
— Арлекино! — окликнул его Саша.
Арлекин остановился, вопросительно повернувшись вполоборота.
Саша чувствовал, что просто обязан поблагодарить этого странного человека из иного мира, но почему-то никак не мог выдавить из себя слово «спасибо». Оно как будто застряло у него в горле. И совершенно непонятно, почему? Словно Саша боялся обидеть спасителя этим словом, или же сам не хотел унижаться. В какую-то долю секунды, в его памяти промелькнула весьма странная ассоциация со старой сказкой, в которой молодой лис подружился с цыплёнком, и спас его от своих собратьев. Эта параллель мгновенно вызвала у него чувство стыда. То ли потому, что ему было неприятно ассоциировать себя с цыплёнком, то ли потому, что в сказке цыплёнок вообще был девочкой. Но именно эти глупые и сумбурные мысли сбили его с толку. В голове сейчас бурно кипела такая густая каша, что он плохо воспринимал происходящие события. Но точно знал, что поблагодарить Арлекина необходимо. Хотя бы просто из вежливости. Однако на языке, вместо слов благодарности, крутилось только одно, совершенно неподходящее слово. «Уникум». Это слово почему-то очень нравилось Саше, с того момента, когда он впервые его услышал. Было в этом слове что-то, как ему казалось, магическое, инопланетное. Но часто применять его в быту он не мог. Потому что это слово, вставленное не туда, куда нужно, словно осквернялось, теряло блеск и глубину. Высмеивалось. Сейчас же оно так и напрашивалось на то, чтобы его произнести. Вместо банальных благодарностей и жалкого блеяния жертвы, великодушно спасённой хищником.
— Ты — настоящий уникум! — громко воскликнул Саша, и тут же втянул голову в плечи, будто ожидая от Арлекина негативной реакции.
Но тот лишь усмехнулся, постоял немного, видимо переваривая странное обращение, и молча пошёл дальше, не сбавляя хода и не оглядываясь.
Зачем ты спас его, Арлекин? Зачем рисковал своей репутацией ради этого вэ-эла? Неужели только ради того, чтобы услышать от него это слово? С какой целью ты возвращался туда?
Может быть пора проснуться?
— Просыпайся, Алик.
В глаза брызнул яркий дневной свет фоторубежа. Дементьев с сонным ворчанием заслонился от него рукой.
— Ну ты и соня, — уже совсем отчётливо прозвучал над ним голос Лиши. — Ещё немного, и мы бы отправились без тебя.
— Чё-о? — Алик повернул голову, и увидел, что девушка всё ещё лежит рядом и лишь приподнялась немного на локте. — Куда бы вы отправились? Сама вон, ещё в постели валяешься.
— Тебя будить не хотела. Уж больно сладко ты спал. Хорошо выспался?
— Замечательно. Вот только сон какой-то дурацкий видел. Вернее не сон, а кусок бесполезного воспоминания, как обычно, — поднявшись, Алик рассеянно потянулся за рубашкой и зевнул.
— Да? — Лиша села, поджав ноги. — И что ты вспомнил?
— Чушь какую-то, — застёгивая пуговицу за пуговицей, ответил он. — Тебе имя Александр Кострицын о чём-нибудь говорит?
— Эм-м, — девушка закатила глаза, несколько секунд прокручивая в голове какую-то информацию. — Да, в общем-то, ничего… А можно поподробнее, кто это?
— Это «условная цель», спасённая Арлекином. Как-то странно говорить о себе в третьем лице, но я до сих пор не могу свыкнуться с мыслью, что когда-то им был. Уж слишком он… Другой. Вроде с моими замашками, но всё же не я. Если он спас так называемую «куклу», чтобы отпустить её, а не сожрать самому, значит эта «кукла» действительно была очень важной.
— Не факт. У Арлекина было много странностей.
— И всё же, было бы интересно узнать, что это была за «кукла»?
— Ох, — Лиша наморщила лоб и, подняв глаза, о чём-то крепко задумалась.
Так она просидела пару минут. За это время, Алик успел полностью одеться и, решив, что его подруга просто «зависла», уже собирался уйти с балкона, но услышал её голос и остановился.
— Нашла. Действительно был такой ведомственный элемент.
— Ты что, держишь в голове всю базу вээлов? — обернулся Дементьев.
— Я же сальвификарий. Это моя основная работа, — ответила Лиша. — И не «держу в голове», а ищу по нашей общей базе.
— Круто… Но что ты имела в виду, сказав, что он «был». Выходит, что его больше нет?
— Ага.
— Надеюсь, что это не Арлекин его, потом…
— Не-ет. К тому моменту, Арлекин уже давно перебрался в Краснодарский Капитул — выслеживать омикрона. Самое удивительное, что твой вээл так и не был никем нейтрализован. Умер собственной смертью. Хоть и помог себе в этом немного.
— Самоубийство?
— Ну, если считать алкоголь и тонны антидепрессантов самоубийством — то да.
— Это из-за того случая?
— Скорее всего, да. Прямые контакты вээлов с сумеречниками никогда не проходят бесследно. Когда вээл выпадает из своей реальности — назад ему дороги нет. Это серьёзно ломает психику. Но твой подопечный продержался на удивление долго. Вскоре после того события он женился, а затем, вместе с супругой, переехал в посёлок Диксон, на Крайнем Севере. Проработал там несколько лет. И всё это время был вполне счастлив. Но потом у них с женой родилась дочь. Ребёнок оказался болезненным. Врождённый порок сердца, плюс ослабленные лёгкие. С таким набором недугов жизнь в суровых условиях Севера была ей противопоказана. Пришлось менять место работы и переезжать в места с более пригодным климатом. Семейство перебралось в Саратов. Девочку отдали в «Лесную школу», для детей с ослабленной лёгочной системой. Дела у неё сразу пошли на лад. А вот папаша — наоборот, захандрил. Переезд из Диксона он воспринял как трагедию. Возможно Север помогал ему дистанцироваться от страшных воспоминаний. Там, на краю географии он был спрятан от них. Когда же ему пришлось вернуться в тёплые районы, все эти ужасы, от которых он убегал, вновь окружили его не давая покоя. Да и новая работа приносила в разы меньше удовольствия и денег. Неизвестно, что из этого больше отразилось на его психическом состоянии, но с момента переезда он всё больше погружался в депрессию. Начал злоупотреблять алкоголем. Несколько раз лечился, но безрезультатно. В итоге, после очередного срыва, его организм не выдержал.
— Надо же. Выходит, что он последовал моим рекомендациям, — сказал Алик.
— Сохранив ему жизнь, Арлекин принёс пользу равновенсию, — ответила Лиша. — Пусть и маленькую. К сожалению, твоё воспоминание не принесло пользы нашему делу.
— Как знать… Чем больше я узнаю Арлекина — тем больше узнаю себя.
За ночь, выход на балкон успел заплестись тонкой сеткой плюща. Разорвав её, Алик вошёл в комнату и поздоровался с друзьями, которые уже давно бодрствовали.
— Скорее к столу! Завтракать-завтракать, — пригласила его Виктория.
— Благодарю.
После нескольких вопросов о том, как ему спалось и о самочувствии остальных, разговор сразу же перешёл в обсуждение грядущих планов.
— Мы тут рассуждали по поводу великих статуй, — рассказал Боцман. — Существует несчётное число зун, на которых имеются статуи, которые считают великими. Если перебирать каждую — жизни не хватит. Вот мы и подумали, что разгадка кроется в другом. Гало не мог дать своим последователям столь расплывчатое указание. Скорее всего, он указал им вполне конкретный курс, без каких-либо вариантов.
— Разумно, — согласился Алик. — И какие мысли есть по этому поводу?
— Мы с Боцманом помозговали и решили, что речь идёт вообще не о статуях, — ответил Фархад.
— А о чём же?
— В Дакинской Воронке есть две зуны: Кристореденция и Матролор. Между ними плавают осколки бывшей зуны, вытянутые цепью. Так называемый Книппельный Архипелаг. Где-то там наш суларит и скрывается.
— С чего вы решили, что он там?
— Разгадка кроется в названиях зун. Название «Кристореденция» произошло от «Cristo Redentor», — ответил Боцман.
— «Кристо»? Это значит «Христос»? — уточнил Алик.
Боцман демонстративно развёл руки в стороны.
— Христос-Искупитель, в Рио-де-Жанейро! — догадался Дементьев. — В честь него назвали зуну. Я понял. А другое название что означает?
— Тут посложнее. Использовался искусственный язык альгеран, который когда-то пытались использовать вместо незашифрованной унилингвы и сложного альгершатаха. В результате появилось много зун с альгеранскими названиями. В том числе и эта.
— Как же она переводится?
Фархад кивнул в сторону Василия Лоурентийского.
— Земля, где родилась мать, — гордо произнёс тот.
— Родина-мать! — с улыбкой поправил его Боцман. — Правда эту зуну назвали не в честь монумента, но название совпадает, если перевести его на унилингву. Во временя использования альгерана, зуны часто так называли: Скардилор, Куфилор, Граптолор… То есть, родина гордости, родина змей, родина-твердыня… Был даже Бангалор, но он с Индией никак не связан. «Банга» — означало «Воин».
— Получается, что две великие статуи — это всего лишь зуны, которые называются как две великие статуи на Земле, — добавил Фархад.
— Оригинально. Ну так что? Выдвигаемся туда сегодня же, — подвёл черту Алик.
— Выдвигаемся, — в комнате появилась Лиша, уже одетая в платье и с подаренным инфокомом на руке. — Только не все. В Книппельный Архипелаг отправятся трое: Фархад, Боцман и я. А вы с преподобным — посетите Оксилор.
— Эй, так не пойдёт, — проподнялся Алик. — Почему нам надо разделяться именно так?
— Потому, что по-другому нельзя. Для разборки с суларитами мне понадобится пара сильных мужиков. Встреча явно будет горячей. На Оксилоре же обстановка спокойная. Старик пообщается с местными, а ты будешь оказывать ему поддержку.
— Это какая-то фигня. Если вы отправитесь на «Одалиске», то нам на чём туда добираться?!
— Найдёте попутный экзокрафт. Это не проблема, — Лиша села напротив него с совершенно холодным взглядом.
— Да какой попутный экзокрафт? Ты шутишь? Нет-нет-нет. Давай так. Мы с тобой отправляемся искать Гало, а эти трое — шерстят Оксилор.
— Я не отправлю на столь серьёзное задание тех, кто не способен справиться с кознями Ицпапалотль в одиночку! Из нашей команды только ты и я можем ей противостоять. В силу специфических особенностей, которыми другие не наделены. Это значит, что мы должны рационально распределять свои силы. Если мы приближаемся к нашей цели, значит она может поджидать нас где угодно. Готов ли ты пожертвовать преподобным, Фархадом, или Боцманом?
Алик насупился.
— Действовать будем организованно, — продолжила Лиша. — Когда мы разберёмся с суларитами, то присоединимся ко второй группе.
— И всё-таки я не согласен, — вновь прервал её Алик.
— С чем ты не согласен?
— Я думал… Я полагал, что мы с тобой должны вместе действовать, что мы…
— Нет никаких «мы». Есть общая цель. Она первостепенна и безоговорочна, — холодным тоном осадила его Лиша. — Всё остальное — вторично.
На двери зазвенел колокольчик.
— Я открою, — Виктория отправилась к выходу, явно радуясь, что ей удалось вырваться из нагнетающейся обстановки.
Вскоре она вернулась со свёртком.
— Это курьер. Просил передать Лише, — она растерянно протянула свёрток.
Лиша приняла его, вскрыла упаковку и извлекла фотографию. Её хмурое лицо стало немного светлее.
— Кла-ассно, — произнесла она.
— Ну-ка, что там? — Василь с любопытством поглядел на снимки. — Обалдеть! Как живые! Вика, глянь!
— Ой, подарите нам её, на память! Пожалуйста! — попросила его подруга. — Лиша, ну пожа-алуйста! Хоть что-то у нас останется в память о вас!
— Извини, — покачала головой та. — Не хочу, чтобы здесь оставались наши изображения. Так будет лучше для вас, поверь мне.
Девушка понурила голову.
— А вот вам, пожалуй, презентую, — Лиша поглядела на Фархада и Боцмана. — Хотите?
— Я не против, — ответил Боцман. — Повешу на приборную панель.
— А я против, — добавил Фархад. — Нечего приборы завешивать лишними вещами.
— Там есть место.
— Я в курсе. В курсе, что если ты решил, то тебя уже не переубедишь. Вешай где хочешь, хоть на лбу у себя, — махнул рукой капитан.
— Значит договорились… Так, что бы вам такое написать? — Лиша вынула маркер и сняла колпачок зубами, далее говоря сквозь них. — О! Придумала. «Ребятам от Лиши». Как говорится, краткость — сестра таланта.
После этого, она быстро вывела указанную надпись на фото и протянула друзьям, — держите,
— Благодарствую, — Боцман принял подарок и показал Фархаду, — Глянь, кэп, а здорово-то как! Мы тут и вправду как настоящие!
— Да, — приспустил очки Фархад. — Шикарный спецэффект.
Алик демонстративно не стал смотреть на фотографию и отвернулся к светлому проёму балконного выхода.