Обсидиановая бабочка Ицпапалотль

Глава 7. Нейропати в «Тессеракте»

В центре Мааса всегда была ночь. Титанический мегаполис освещался миллионами огней и яркой рекламой. Стены зданий подсвечивались всевозможными цветами, а лучи прожекторов разукрашивали небо, словно костюм Арлекина.

Алик никак не мог забыть переход от дня — к ночи. Никакого промежутка между ними не было, будто день и ночь разделяла невидимая, прозрачная стенка. Свет дня не проникал в ночную часть города, а ночь не отбрасывала тень на дневную. Всего лишь шаг — и ты уже в ночи. Шаг назад — и свет солнца вновь заставляет тебя щуриться.

Элитный центр зуны всегда был во власти ночи. Но здесь не было темно. Электрический свет почти заменял дневной, а непрекращающийся шум движения и громкая музыка, льющаяся отовсюду, окончательно подтверждали высказывание о том, что Маас никогда не спит.

Лиша очень уверенно вела машину Креллинга, каким-то образом умудряясь продвигаться по перегруженным улицам, лавируя между транспортом почти впритык. После въезда в Центр, оба молчали, пребывая каждый в своих мыслях.

«Тессеракт» представлял из себя одноэтажное здание, довольно большое по площади. На его крыше сверкала огромная конструкция, изображающая куб, чьи грани, вроде бы простые и обычные на первый взгляд, словно нарушали законы трёхмерного пространства. Площадка у главного входа была заполнена людьми, желающими проникнуть в клуб. Сотни и сотни разношёрстных бездельников осаждали подъезд заведения, охраняемый фактурными вышибалами фейс-контроля. Цинично остановившись на парковочном месте для VIP-персон, Лиша заглушила мотор и обратилась к Алику.

— Вот мы и на месте. Оружие хорошо спрятал?

— Под накидкой не видно, но если начнут обыскивать, или прогонять через рамку…

— Не волнуйся об этом. Главное, чтобы оно не торчало из-под одежды, — положив подбородок на руль, девушка прищурилась, анализируя обстановку. — Вижу два патруля на площади. Ещё двое торчат около входа. Сколько оперативников в штатском находится среди толпы — понятия не имею, но надеюсь, что немного. Большую часть сотрудников отсюда отозвали на Клоповый рынок, когда мы там устроили переполох. Они конечно же вернутся, но не сразу. Будем работать в темпе. Входим, отыскиваем Консуэло и ретируемся.

— Уверена, что стоит идти туда со стволом?

— Уверена. А что тебя волнует? Не умеешь стрелять?

— Стрелять я умею. Но нарываться на очевидные неприятности не хочу.

— Положись на меня. Веди себя раскованно. Ты — VIP-персона, фетжи, сын банкира. Приехал отдохнуть и покутить. За вход отвечаю я. Внутри будешь действовать самостоятельно. Фраксы не жалей. Выпей, угости кого-нибудь. Лучше какую-нибудь барышню. За тобой скорее всего будут следить: не агенты — так бандиты. Это хорошо. Сделай всё так, чтобы следили за тобой, а не за мной. Поговори с кем-нибудь из посетителей. Неси всякую чушь. Скажи что пришёл в нейроклуб посёрфить в стриме, но тебе всё приелось, и ты не знаешь, чем бы ещё стримануть. Тебе будут предлагать стримы. Отвечай, что пробовал, что это всё фуус. А тебе нужен настоящий блобс…

— Э-э, погоди, — поднял руку Алик. — На что ты меня подбиваешь? Если речь о наркоте — то я пас. Даже и не думай. Выпить согласен, но наркотой закидываться не буду. Тем более иноземной.

— Нейросёрфинг — это не наркота. Это-о… Трудно объяснить. Да и долго. Просто попробуй сам. Возможно, тебе это даже понравится. Ладно, вперёд.

Они приближались ко входу всё ближе и ближе. По мере их приближения, густота толпы увеличивалась, и вскоре пришлось буквально протискиваться через гомонящий народ. Алик опасался, что напирающие люди почувствуют оружие, закреплённое на его спине, и поднимут панику, но никто ничего не замечал. Все были слишком увлечены желанием попасть в клуб.

У самого входа, вдоль металлических ограждений, дежурили охранники, шарящие взглядами по толпе. Стараясь не встречаться с ними взором, Дементьев протиснулся в самую гущу толпы, и в результате оказался в наиболее выгодном положении. Боковых «соседей» оттесняли углы заграждений, в то время как Алику с Лишей удалось просочиться по центру — прямо напротив входа. Этому можно было порадоваться, если бы не сканирующая рамка впереди. Алик не понимал, зачем он так подставляется, и ради чего? Он был уверен, что его схватят. Напряжение росло с каждым новым шажком вперёд. Сейчас даже убежать было уже нельзя, так как поток двигался в одну сторону, и был настолько плотным, что невозможно было даже повернуться. Всё, что Алику оставалось — это шевелить ногами, повинуясь давлению толпы.

Сильно раздражал какой-то молодой человек в кепке с длинным треугольным козырьком. Он постоянно дёргался, выкрикивал что-то на маасском диалекте, пихал Алика под бок. В результате, Дементьев уже был готов зарядить ему с локтя. Но терпел до последнего. До самой рамки детектора. Дёргающийся парень был явно неадекватен. Что-то вопя, он навалился на соседа, безуспешно надеясь его опередить. Кто-то попытался толкнуть его плечом, но получилось лишь какое-то сумбурное шевеление, а нетерпеливый повеса разразился очередными воплями: «Фуусфляка! Фууса!» Алик уже чувствовал пристальные взгляды охраны, дежурившей по бокам от детектора. За ними, чуть поодаль, держали руки на оружии полисмены-сангиниты, сверкающие перламутровыми забралами шлемов.

Совершенно неожиданно, между Дементьевым и дёрганным парнем вклинилась Лиша. Она не могла пролезть межну ними, из-за чрезмерной плотности толпы, и лишь просунула руку. Алику показалось, что она лезет к нему под накидку, желая извлечь дробовик. «Этого только не хватало!» — мелькнула в его голове критическая мысль, и он, как мог, попытался извернуться, чтобы не дать девушке завладеть оружием. Почувствовав, что натиск соседа ослаб, парень в кепке полез вперёд него напролом. В результате, оба втиснулись в рамку сканера одновременно. Ту-то она и заверещала, мелькая красными ослепительными вспышками.

— Стоять! Ни с места! — в один голос заорали охранники и полицейские, окружив протиснувшуюся пару.

С тяжёлыми мыслями Алик поднял руки. А буйный парень начал что-то вопить на своём дурацком языке из пяти слов. И практически сразу словил пару звучных ударов парализующими дубинками.

— Обыскать! Обыскать! — продолжали орать сангиниты прямо под ухом Дементьева, но почему-то его не трогали. — Есть! Нашёл!

— Что там?!

— ЭПы!

— Ищи оружие!

— Проходи, не задерживай, — настойчиво, но не грубо подтолкнул Алика один из охранников.

Опустив руки, тот, не веря такой удаче, пошагал дальше — ко входу.

— Транспорт сюда! Внимательно смотрим! Где твой подельник?! Где оружие?! — доносились крики за спиной.

«Почему меня не задержали? Даже не ощупали. Видимо сработал кастовый приоритет. Мой фетжийский балахон престижнее этого красненького горожанина-бурджи. Да здравствует цветовая дифференциация штанов, мать её! Но откуда у него патроны? Вряд ли он просто так их с собой таскает… Лиша!» — Алик обернулся.

Идущая позади него девушка сверкала улыбкой.

— Это твоих рук дело? — спросил Дементьев.

— Понравилось?

— А если бы рядом не оказалось этого дергунчика?

— Толкнула бы другого. Народу-то много.

— Когда ты всё успела?

— Иди-иди! Не останавливайся!

Покинув толпу безумных попугаев, рвущихся в «Тессеракт» снаружи, они наконец-то просочились через воронку контроля, и оказались внутри, где такие же попугаи уже спокойно расслаблялись, прожигая свои неоправданно долгие жизни.

Нейроклуб состоял из набора широких, подсвечиваемых площадок, окружённых сплошной барной стойкой, тянущейся вдоль стен. Здесь играла какая-то музыка. Точнее, даже не музыка, а непрерывный переливающийся гул, уходящий, казалось, куда-то за пределы человеческого восприятия. И вот под эту бесконечную симфонию, на площадках извивались и дёргались многочисленные пёстрые силуэты посетителей. Они не танцевали. Движения больше напоминали непроизвольные судороги во время сна. Глаза у всех были закрыты, а на лицах застыли выражения счастья и высочайшего удовольствия.

В то же время и спящими назвать их было нельзя, так как они вполне реагировали друг на друга. То ли это был неполный транс, то ли сильное одурманивание какими-то препаратами. Алику меньше всего хотелось становиться одним из этих зомби, и он всё ещё надеялся избежать подобного, отделавшись употреблением крепких напитков. Он шёл за Лишей, пробираясь между телами, конвульсирующими в полумраке, рассекаемом острыми лучами лазеров и вспышек. Воздух напоминал пьянящий коктейль, в который добавили яд. Всё это угнетало, но в то же время дразнило. Алик ощутил себя скромным девственником, оказавшимся посреди разнузданной оргии. Всё внутри него кричало, что происходящее — неправильно и порочно. Однако что-то непреодолимое вкрадчиво нашёптывало, чтобы он присоединился, слившись с этим всеобщим безумием.

— Эй, подожди, — не выдержав этой борьбы, он поймал свою спутницу за руку. — Опиши мне, хотя бы, как выглядит этот твой Консуэло.

— Тебе это знать не обязательно, — остановила его Лиша. — Иди к стойке. Делай, что я тебе говорила. И приготовься.

— Приготовиться? К чему?

Она с улыбкой обняла его, — приготовься стрелять.

После этих слов, её руки соскользнули с его плеч, и она скрылась среди посетителей.

— Это полная идиотия, — раздражённо помотав головой, Алик побрёл к барной стойке, выбрав место где посвободнее.

Ближайший бармен, из-за своего высокого роста и худобы напоминавший огородное пугало, словно автомат, приблизился к новому посетителю.

— Што-о-о-у, — протянул он, нависая над Аликом.

Тот понятия не имел, что за выпивку предлагают в этом заведении, а привычную, земную, просить не решился. Какое-то время он тупо разглядывал батареи разноцветных сосудов позади бармена, словно пытался угадать в них что-нибудь мало-мальски знакомое. Затем, повернул голову и увидел сидевшую невдалеке от него даму в золотой накидке, из-под которой продолжалось узкое зелёное платье, покрытое мерцающими звёздочками блёск. Перед дамой стояла треугольная рюмка, похожая на перевёрнутую пирамидку, и в этой рюмке виднелись остатки чего-то сиреневого.

— Мне то же, что тра-а-агвалит та пипса, — подстраиваясь под речь маасцев протянул Алик. — Два. А-адин — ей.

— У-умс, — ответил бармен и отвернулся выполнять заказ.

«Чёртова игра в шпионов». Дементьев осторожно порыскал глазами по залу, но Лишу не обнаружил. «Куда унесло эту чертовку?»

— Ва-а-ас, — бармен поставил перед ним полную пирамидку, которая каким-то образом стояла ровно на острие и не падала.

— А-а-аха, — кивнул Алик.

Затем, бармен прошёл к барышне, и долил ей в рюмку сиреневый напиток, через сифонную трубку на герметичном сосуде-бутылке.

— То-от фетжи-дро-оу ва-ас с блобсом, — прогундел он.

Женщина очнулась от своих мыслей, выдержала паузу, посмотрела на бармена, потом на Алика, потом опять на бармена, и благосклонно приняла подарок.

«Так. Пора действовать». Алик пригубил напиток из своей рюмки, оказавшийся на вкус, как мультифруктовый ликёр с резким привкусом лакрицы. Затем, он спрыгнул с высокого стула и подсел к даме поближе.

— Спа-а-ак, — глядя в сторону, томно протянула та.

«Сказала протяжно — значит не послала куда подальше», — подумал Дементьев, и продолжил налаживать с ней знакомство.

— Хао, пипса-а, — изображая скучающего мажора, начал он. — Хороший вечеро-ок?

— Спа-ак, — повторила незнакомка, лукаво взглянув одним глазом, не поворачивая головы. — Бло-обс, пипс.

«Как же я ненавижу этот дебильный диалект, нужно попробовать перевести беседу в нормальный режим».

— Ску-у-учно, — для наглядности, Алик зевнул.

— А-а-а-а? — девица наконец-то повернулась к нему. — Почему-у-у?

— Гропа, фляки, всё надоело.

— Не понима-а-аю.

— А я понимаю фетжи-дроу прекра-а-асно, — на них, как снег на голову, свалился какой-то холёный тип в серебристой накидке, и с улыбкой, растянутой от уха до уха. — Всё доста-ало, всё прети-ит…

— Точно, — не спасовал Алик. — Всё так.

— Серфа-ани, — развела руками девица. — Выбери са-амый блобс и серфа-ани.

— Знать бы, ка-акой блобс выбрать, — усмехнулся Дементьев.

— Выбор а-а-агромен! — щёголь изобразил удивление. — Какую серфу предпочи-итаешь, пипсик: имманентную, трансцендентную, релаксивную?

— Всё надое-е-ело-о-о, — провыл Алик.

— Пробовал «Стра-ану чу-удес»? — сочувственно спросила дама.

— Фу-ус.

— А «Геда-анию»?

— Фу-у-ус!

Алик не набивал себе цену. Он просто не хотел, чтобы его вынудили попробовать это непонятное и пугающее действо. Пусть думают, что он уже всё перепробовал, и больше не хочет этого. Однако новые знакомые не унимались, поочерёдно предлагая какие-то странные названия: одно чуднее другого. Удивлённые пресыщенностью нового гостя, они вскоре так увлеклись, что привлекли внимание ещё нескольких посетителей. В основном, это были заторможенные молодые люди, ещё не отошедшие от последнего сеанса нейросёрфинга. Но среди них был один, показавшийся Алику подозрительным. Он выглядел абсолютно трезвым. Взгляд его был ясен, без мутноватой поволоки. А на одежде не висело никаких побрякушек, как у остальных посетителей. «Должно быть, шпик», — подумал Дементьев, стараясь уводить взгляд в сторону, чтобы не показывать своего растущего напряжения.

— Я да-авно посещаю «Тессеракт», — пропел странный парень. — Но ни разу тебя здесь не видел, фетжи-дроу.

— Ла-агично, — кивнул Алик. — Пота-амучто я здесь впе-ервые. На-адеялся, что будет что-то новое. А тут — всё тот же фуус…

— И в ка-аких же нейроклубах ты-ы сёрфился, пипс? — продолжал филёр.

— Да уж па-алучше этого. Я побывал в самых блобсных нейроклубах Эридании.

Услышав последнее слово, толпа издала единый возглас восторга. Дементьев не думал, что его блеф превратится в такой неожиданный роял-флеш. Даже шпик потерял дар речи от услышанного.

— Ну тогда всё поня-а-атно, — благоговейно протянул один из новых знакомцев.

— Ах, Эридания. Там всё лучше, — завистливо протянула девушка с блёстками.

— И я о том же, — ответил Алик. — Эридания — блобс. А Маас…

— Фууууус! — хором протянули все.

— Расскажи-и-и, ка-ак там? — попросила дама.

— Сна-ачала я должен отдо-охнуть и ра-аслабиться.

— «Ипекакуана», — неожиданно для всех произнёс модный парень. — Вот, что те-ебе нужно.

— Ка-акая ещё ипе… — искоса посмотрел на него Дементьев.

— Новая серфа. Чистая. Неиспытанная, — завораживающим тоном шептал ему модник. — Я говорил с админи-истратором. У них новый нейропрогра-амматор. Делает серфы на а-аснове артикулярных психолограмм. Та-акое ты не за-абудешь.

— В самом деле? — Алик неуверенно оглядел собравшихся вокруг него людей, и увидел в их лицах смятение.

Такие лица бывают у детей, собравшихся вокруг отчаянного сверстника, готового совершить смелый, но безрассудный поступок. Откажешься, и вся заработанная харизматичность полетит в тартарары. На него смотрят, как на уже согласившегося. И он сам себя загнал в этот капкан. Теперь уже не скажешь, что «пробовал и надоело». Теперь придётся признавать собственное фиаско.

Алик был готов принять поражение и отказаться. В иной обстановке, он бы ни на минуту не усомнился в правильности такого отказа. Пусть и в ущерб собственной важности. Но воздух Мааса: густой, душный, наркотический — мешал ему выбрать рационализм против пустой бравады.

— За наш счёт! — змеем-искусителем вился вокруг него модный. — За наш счёт! Мы ведь пода-арим фетжи-дроу этот сёрф?

— Ка-анечно! Ка-анечно! — закивали остальные, трепеща от предвкушения.

— Я готов всё оплатить! — поднял руку парень, похожий на шпиона.

Алик крутил головой и видел со всех сторон лица: кивающие, шепчущие, восхищающиеся. Его подначивали. Его толкали в бездну.

«Ипекакуана!» — воскликнул модник, сверкнув идеальными зубами.

— Нейросё-орф неиспы-ы-ытан, — равнодушно промычал бармен.

— «Ипекакуана! Ипекакуана!» — скандировали собравшиеся.

К их столику подтягивалось всё больше и больше зевак. С заданием Лиши Алик справился на ура. Отвлёк на себя всё внимание присутствующих, по крайней мере из одного клубного зала. Всеми силами, Дементьев пытался вырваться из этого круга. Найти хотя бы одну малюсенькую причину, чтобы соскочить с крючка, на который его подловили. Но всё в пустую. Его окружала лишь подбадривающая толпа. А Лиши нигде не было.

Не успел он собраться с мыслями, как откуда ни возьмись появилась одна из работниц клуба, белая, как моль, в серебристой накидке и бритым лбом. В руках она несла круглый аквариум, в котором плавало что-то бесформенное. Зрители восторженно загудели, затопали ногами. Их ждало новое, необычное шоу. Испытание новых нейросёрфов всегда было излюбленным зрелищем у местных завсегдатых.

Алик понятия не имел, что такое нейросёрфинг. Даже предположить не мог. Он мог представить всё что угодно: употребление какого-то фантастического наркотика, подключение к некой виртуальной реальности, или даже гипноз. Но то, что его ожидало — не лезло ни в какие рамки. И выглядело настолько нестандартно, что он даже не попытался оказать сопротивление.

Девушка-служительница поставила аквариум на стойку и аккуратно вынула из него большую, круглую медузу, подрагивающую словно холодец. Внутри медузы переворачивались разноцветные клубки внутренностей. Наибольшее удивление вызывала её абсолютная гидрофобность. Она отталкивала воду, оставаясь абсолютно сухой наощупь, как очень мягкий силикон. Дементьев понял это, когда служительница опустила купол медузы ему на голову, развесив щупальца по плечам. Медуза обволокла голову мужчины, не закрыв лишь нижнюю её часть, благодаря чему можно было спокойно дышать. Но глаза и уши были заткнуты. Создавалось ощущение, что он нырнул под воду. В глазах всё расплылось до полной неузнаваемости, а окружающие звуки превратились в какой-то отдалённый, неразборчивый шум. Сперва ничего не происходило, но внезапно медуза ужалила его в затылок. Затем, почти без перерыва, в область виска. Потом, продолжила хаотично жалить другие участки головы. Было не больно. Скорее, неприятно. Процедура продолжалась недолго и вскоре служительница сняла медузу. Но ничего не изменилось. Ни зрение, ни слух к Алику не вернулись.

— Эй, в чём дело? — не выдержал он.

Что-то ухало вокруг, переливалось тягучим звуковым киселём. Перед глазами клубилась пятнистая муть, не спадающая, сколько не протирай глаза.

— К чертям собачьим всё это, — Дементьев соскочил со стула и хотел куда-то уйти, но не смог сделать и шага.

Пол провалился под ногами и он полетел в бесконечность. «Пфф! Пфф!» — равномерно дышало какое-то большое существо. Ещё что-то посвистывало, или попискивало. Темнота переливалась из одного угла — в другой.

— Твою мать. Твою мать, — бормотал Алик, пытаясь выбраться из невесомости. — Вот же угораздило.

Но все попытки были тщетны. Он смог понять лишь то, что лежит на спине, но при этом ничего не чувствует. Вообще ничего. Из тьмы что-то худо-бедно вырисовывалось. Звуки стали чётче и различимее. Это больничная палата. Он лежит на койке. Парализованный. Рядом работает аппарат жизнеобеспечения.

«Не может быть!» — обожгла его мысль. — «Неужели вернулся?! Неужели мой сон закончился?!»

Как ни странно, Алик был счастлив даже несмотря на свою полную обездвиженность. Главное, что он опять оказался в своём, привычном мире. Всё остальное как-то меркло по сравнению с этой радостью. Возможно, чуть позже он будет страдать, но сейчас ему было хорошо. Света в палате почти не было, но каждую мелочь Дементьев разглядывал с удовольствием. Ведь всё это было настоящим, реальным, привычным. Он успел соскучиться по этому миру.

— Проснись, Алик, — послышался тихий голос.

— Кто здесь?

Вращая глазами, Алик попытался разглядеть говорящего, но никого не увидел.

— Ты должен проснуться, — опять зашептал невидимка и отрывисто заухал. — Хо! Хо!

— Ты кто? Я не сплю. Уже не сплю.

— Нет, ты спишь! — рослая, иссиня-чёрная фигура нависла над ним, и, вытянув руки, с силой надавила на грудь, вжимая в матрас.

Алик вскрикнул, почувствовав тяжесть собственного тела. Все ощущения вновь вернулись к нему, позволив двигаться. Кровь прилила к голове.

— Проснись, ЛаксетСадаф! — шептал голос в левое ухо.

— Что ты делаешь в моей нейропрограмме? — заговорил другой, высокий голос — в правое ухо.

— Она использует тебя. Ложь. Вокруг тебя ложь. Проснись.

— Убирайся отсюда! Кто тебя пустил?!

— Ты не заслуживаешь этого. Ты создан для большего.

— Пошёл прочь!

Голоса перекликались с двух разных сторон, разрывая сознание надвое, и в конце концов Алик не выдержал, схватившись за голову.

— Хватит! — заорал он, распахивая дверь и врываясь в зал, наполненный людьми. — Заткнитесь! Заткнитесь оба! Оставьте меня в покое!!!

— Ипекакуана, — с эротичным придыханием поставила точку женщина в его голове.

«Сегодня наш гость взрывает танцпол!» — раздалось после паузы восторженное сообщение. — «Поприветствуем Алика!»

Сверху ударила пара лучей, осветив центр танцпола, посреди которого он стоял. Собравшиеся вскинули руки и завопили, перекрикивая волну накатившей музыки. Он не понимал, что за музыка играет. Он лишь чувствовал её ритм. Заразительный, стройный, будоражащий самые дальные закоулки сознания генетическими отголосками первобытных тамтамов. Заставляющий тело дёргаться в такт, само по себе, как змею заставляет танцевать дудка заклинателя. Алик не умел танцевать, но сейчас его это не волновало. Он чувствовал, что всё делает правильно. Самые сложные па выходили сами собой — он пробовал и они получались. Будто он всю свою жизнь не вылазил с дискотек и танцплощадок. Это было несказанное удовольствие. Дикое, необузданное, безумное. Истома растекалась по телу, перемежась с приятными коликами. Какие-то полуобнажённые девицы то и дело повисали на нём, и он кружил их по залу, взад и вперёд, то откидывая, то притягивая. Он не видел, а точнее, не понимал их лиц, стирающихся из памяти в следующее же мгновение. Лишь чувствовал упругую гибкость их тел. Тёплых, живых, возбуждающих. И вот они уже в джунглях, среди жарких костров. Окутанные дымом и феромонами, голые тела извиваются, переплетаясь и перепутываясь. До полного исступления.

— Проснись! — возопил голос из глубины.

— Довольно. Хватит. Это неправильно, — маленький человечек, словно космический монстр, всё сильнее дёргался внутри его тела, пытаясь пробить себе путь наружу.

Земля шаталась под ногами. Он не ощущал твёрдой опоры. Лишь нестабильность. Обстановка в мире нестабильна. Равновесие под угрозой.

— Я должен это остановить! — Алик разорвал собственную грудь изнутри, выбрался из плена собственной плоти и бешено, истошно закричал.

Его голос разрушил иллюзию. Гипнотизирующий ритм прекратился. Танцовщицы исчезли. Прелый мир джунглей растворился в холодной ночи. Где-то вдали протяжно завыл волк. Алика несло течение извилистой реки. Раскинув руки, он лежал на воде, как на льду, и глядел в бесконечно глубокое небо. С обеих сторон, берега заросли непроходимой тайгой. Кипящая кровь медленно остывала, и от тела поднимался лёгкий парок. «Что же это? Когда это всё прекратится? Зачем я здесь?» Никаких ответов. Река медленно вращала его, увлекая всё дальше и дальше. Чем сильнее он замерзал — тем больше подчинялся её ленивому течению. «Это не должно продолжаться». Он поднял руки и с плеском хлопнул ими по воде.

Стрим-контроль детерминирован. Обнаружена некорректная работа. Код ошибки 757983.

«Что? Что это за надпись перед глазами?» Алик опять с силой ударил ладонями по водной глади.

Стрим-контроль детерминирован. Обнаружена некорректная работа. Код ошибки 757983.

Ввод: Нейростримминг. Перезагрузка учётных блоков.

Код активации: 6303;

Код потоковой фазы: 3345;

Код имплементации: 2436;

Код…

«Хватит! Хватит!» Дементьев лупил руками по чёрной воде, разбрызгивая всё новые и новые строчки неведомой программы, словно бил по клавишам компьютера, спрятанного в его собственном мозгу.

«Хватит!!!»

— Как пожелаешь.

— Кто говорит со мной? Где я?

Алик вернулся на знакомую дискотеку, только теперь, вместо танцев, здесь царил хаос. Люди носились с дикими криками. Билось стекло, падали и переворачивались стулья. Человек десять пыталось вырваться наружу, стучась в запертые двери и затаптывая друг друга.

— Я здесь уже был. Что здесь произошло? — кружась вокруг собственной оси, Алик рассеянно взирал на творящееся безумие.

Он увидел дверь с надписью «ЗАПАСНЫЙ ВЫХОД», в которую почему-то никто не спешил. Спустя секунду стало понятно, почему. У порога лежала пара обезглавленных тел. Судя по форме — охранники клуба.

— Здесь произошло убийство? — сам себе задал вопрос Дементьев. — Как это всё понимать?

— Иногда понимать ничего не нужно, — ответил ему кто-то тоненьким детским голоском.

— Лиша? — Алик обернулся, но вместо своей знакомой увидел странного карлика неопределённой половой принадлежности.

Карлик был одет в цветастый шутовской костюм, а его большие, кошачьи глаза горели зелёным огнём.

— Ты кто? — спросил Дементьев.

— Хо! — не то ответил, не то усмехнулся маленький шут.

— Какого хрена? Что эта медуза со мной сделала? Всё это нереально, да? Иллюзия в иллюзии? Вся моя жизнь — чёртова иллюзия…

— Ты должен сам это понять, — улыбаясь, заговорил карлик. — А чтобы понять — надо проснуться.

— Проснуться?

— Ты всё ещё спишь. Но ты не просто заблудившийся сноходец.

— И кто же я?

— Всё. Мне пора. Опаздываю на бал, — карлик обошёл его по кругу и, подпрыгивая, направился в сторону запасного выхода.

— Кто я? Ответь! — вдогонку ему крикнул Алик.

— Меня ждёт бал! Меня ждёт угощение! — странный лилипут перепрыгнул через тела мёртвых охранников, и тут же скрылся за дверью.

— Хрень какая… Боже, какая хрень! — Дементьев развернулся и буквально упёрся носом в камень.

«ЛаксетСадаф», — прошептала скала.

Алик поднял голову и увидел высеченную в скале статую, нависавшую тяжёлой громадой. Статуя была уродлива и страшна, но чем дольше Алик на неё смотрел — тем сильнее считал её привлекательной. Как будто бы за внешним уродством скрывалось нечто изящное, драгоценное и, главное, правильное. Симметричность скульптуры казалась ему идеальной. Никаких ярко выраженных признаков проявления какой-либо мировой культуры она не таила, но по отдельным чертам можно было догадаться, что монумент имеет скандинавское происхождение.

«Твердыня», — Алик приложил руку к гладкому камню и почувствовал невероятную силу, текущую из него. «Основа основ. Равновесие. Незыблемость».

— Убирайся прочь! Ты сбил все параметры! — откуда-то издали ветер донёс гневный женский окрик, на который Алик не отреагировал ровным счётом никак.

Он был пленён магией величественной скульптуры.

При всём при том, даже рассмотреть эту статую как следует он не мог. Она была словно в тумане, и постоянно расплывалась перед глазами. Но теперь это было уже не важно, потому что он чувствовал камень, из которого она сделана. Истина крылась не в образе, а непосредственно в материале. И блаженство от совершённого открытия переполняло Алика через край, хотя он и не мог уловить, в чём же это открытие заключалось. Просто какая-то невероятная, вдохновляющая правда, размером со Вселенную, открылась измученному и запутавшемуся разуму, но пока ещё не расшифровалась, не разложилась по полочкам, в виду своей могучей глобальности.

Алик чувствовал себя единым целым с этой огромной, мёртвой глыбой. Но мёртвая ли она? И камень ли это? Если камень — тогда почему он дышит?

Стрим-контроль завершён. Принудительный вывод из нейротранса.

— Не-ет, нет! Погодите! — закричал Алик. — Ещё не всё! Я ещё не закончил! Я ещё не понял! Дайте время! Я ещё должен разобраться!

— Спак! Мы привлекли их!

— Алик, очнись!

Первый голос принадлежал незнакомой, гневной женщине. Вторым голосом определённо была Лиша. Постепенно, сознание начало возвращаться к нему, напоминая отход от общего наркоза. Голова кружилась каруселью, но это почему-то не вызывало неприятных ощущений, а напротив — лишь усиливало блаженство и негу. Он видел кружащиеся лица собравшихся вокруг него людей. Десятки восторженных глаз. «Что я всё это время делал? Пел? Танцевал? А может быть я всё ещё пою, или танцую?» — следом за ним кружились сонные мысли.

— Алик! Приди в себя!

Среди улыбающихся лиц-масок он разглядел сосредоточенное личико Лиши. Та была чем-то сильно встревожена, если не сказать — напугана.

— Ты не представляешь, где я был, — пропел Алик. — Это «Ипекакуана». Это блобс. Трагвальный блобс.

— Нам пора уходить, Алик, пожалуйста! — девушка попыталась остановить его вращение, но толпа гневно оттолкнула её.

— Он всё разрушил. Что он, чёрт побери, такое? — рядом с Лишей стояла низкорослая, смуглая девица с короткой причёской.

Алик слышал их голоса так чётко, будто бы они разговаривали возле его ушей. Множество рук подхватили его и подняли над залом.

«Я на вершине мира!» — он восторженно оглядывал клуб, разукрашенный в какие-то особенно яркие краски, кислотных тонов. Внезапно, какой-то холодок кольнул его под сердце. Мускулы напряглись, внимание обострилось. В этом зале был кто-то лишний. Тот, кто не должен здесь быть.

— Алик, возвращайся! — всё ещё продолжала умолять его Лиша.

— Оставь его, — трепала её смуглая незнакомка. — Нам пора сваливать.

«Откуда сквозняк? Откуда дует?» — Дементьев зыркал по сторонам глазами.

Головокружение остановилось. Впереди словно появилась рамка прицела. Он не видел её, но прекрасно чувствовал. «Вот они!» За спинами девушек выросла серая фигура. Неотёсанная, как древний голем. Могло показаться, что большой человек в тёмной накидке просто любуется им со стороны, как остальные присутствующие. Но Алик каким-то необъяснимым чутьём понимал, что он задумал на самом деле. Рука громилы поднялась, не сгибая локтевого сустава, как у большого пластикового солдатика. В ней было оружие. Оружие направлено на смуглую девушку. Точно в затылок. Мгновение, и всё будет кончено.

— Алик… Возвращайся, — прошептала Лиша, и её шёпот прогремел в его голове, как удар ломом по металлическому тазу.

— Я вернулся, — плавным движением, Дементьев извлёк из-за пояса обрез, и наведя его на серую фигуру, прямо между головами обалдевших девушек, нажал на спуск.

В эти секунды, он словно управлял собственным телом со стороны, и одновременно с этим находился внутри него. Ощущение более чем необычное, но безумно приятное. Это как оказаться посреди компьютерной игры, осознавая свою полную безопасность и безнаказанность. Ведь даже если здесь убьют — то ты воскреснешь в последней контрольной точке и всё переиграешь как надо.

Дробовик заторможено бабахнул. Серый человек получил порцию энергодроби в область груди и тяжело отлетел назад. Сразу после этого, раскручивающейся сиреной понёсся многоголосый визг испуганных голосов. Руки одновременно отпустили Алика, и он начал падать на пол. Мягко, пластично, словно кот, он приземлился на свои приятно спружинившие ноги, а сам уже вовсю анализировал обстановку, взирая на разбегающийся в разные стороны люд. От него бежали не все. Вот — один посетитель, находящийся чуть поодаль, заартачился и его едва не опрокинули… Помешав прицелиться в Алика. «Ещё один!» Дементьев спокойно перевёл на него оружие. «Бах!» Отголосок выстрела срезонировал в голове ускоряющимся «воу-воу-воух!» Вооружённый мужчина откинулся назад, словно поскользнувшись на ровном месте.

— Алик! — подбежала Лиша. — Как ты себя чувствуешь?!

— Превосходно, — Дементьев с безумной улыбкой перезаряжал дробовик.

— Какого хера ты полез в «Ипекакуану»?! — набросилась на него смуглая.

— Спокойно, Консуэло, осади! — остановила её Лиша.

— Консуэло — это она? — Алик удивился, но из-за приторможенных чувств выразил своё удивление очень плоско. — А я думал, что это — мужик.

— Шовинист, как и все русские, — брезгливо сморщилась смуглая.

— Надо уходить, — бегло обернулась Лиша. — Покажешь, где чёрный ход?

В районе главного входа убегающая толпа устроила столпотворение, загородив тем самым проход штурмовой группе Сангинит-Симантерики.

— Через него нельзя. Наверняка вторая группа пойдёт оттуда, — ответила Консуэло. — Будем выходить через подвал. Идите за мной и быстро.

В переходе между двумя круглыми залами-площадками находилась неприметная дверь, которую можно было принять за вход в какое-то дежурное помещение. Но маленькая золотая табличка, висящая на двери, гласила «СУПЕРВИП». Алик не сразу понял, что это означает. Точнее, он догадался, что речь идёт о каких-то особенных VIP-персонах, но не мог взять в толк, почему вход обустроен так скромно и неприметно.

Консуэло приложила свой перстень к замку. Дверь пиликнула и открылась, впустив их в светлое кубическое помещение с белыми стенами, напомнившее Дементьеву декорацию машины времени из пресловутой «Гостьи из будущего». Однако, никаких устройств внутри не находилось. Только лифт, возле которого металась перепуганная фигура.

«В доступе отказано, в доступе отказано», — бубнил электронный голос, в ответ на попытки вызвать лифт перстнем.

Поняв, что техника его подвела, человек обернулся и обречённо поглядел на вошедших. Алик его сразу узнал. Это был тот самый тип, что подкатил к нему недавно и задавал провокационные вопросы. Переодетый сексот.

— Это ты? Это ты провела сюда террористов?! — по-змеиному зашипел он на Консуэло.

— Заткнись. Я давно знала, что ты работаешь на спецслужбы, и заблокировала твой доступ на нижний уровень, — ответила та. — Убей его, Алик.

Дементьев поднял дробовик, и шпион в страхе закрыл лицо руками.

— Быстрее, быстрее, — торопила его девушка. — Чего ждёшь? Время теряем!

— Я не могу, — Алик опустил оружие.

— Какого хера?! Почему?!

— Он же безоружен. Давайте просто его вырубим, и уйдём отсюда?

— Где ты откопала этого законника? — спросила Консуэло у Лиши, и решительно подошла к Алику.

— Это неправильно, — продолжал говорить Алик. — Когда человек не оказывает сопротивле…

Цепкой рукой, девушка отобрала у него дробовик и пальнула в шпиона, окрасив часть противоположной кипельно-белой стены ярко красными брызгами.

— На, — она всунула приклад в руку Дементьева. — Мистер справедливость…

Оттолкнув тело шпиона в сторону, она прошла к лифту и ткнула перстнем в панель вызова. Спустя несколько секунд лифт открылся, играя умиротворяющей мелодией. Зайдя в него, троица поехала вниз.

— Теперь понятно, почему ты полез в «Ипекакуану», — как ни в чём не бывало произнесла Консуэло, и Алик понял, что она общается с ним. — Этот хмырь подговорил щёголя, который тебя сподвиг.

— Откуда ж мне было знать? — пряча оружие, ответил Алик, стоявший к ней спиной.

— Теперь внизу творится чёрти что. Ладно, хрен бы с ними. Главное, самим ноги унести.

— Признаться, не ожидала от тебя, — заговорила Лиша. — Устроить дата-центр в «Тессеракте» — это высший пилотаж.

— Дата-центр? Чё я, дура? Никакого дата-центра здесь нет. Лишь вспомогательный узел. Я использовала мощности информационного трансдуктора. И много чего добилась.

— Не сомневаюсь. Это тебя Креллинг надоумил, прежде чем ты обвела его вокруг пальца? «Вор у вора дубинку украл?»

— Не наезжай на меня, АлХезид! Уж кто-кто, а ты должна быть мне благодарна за спасённую информацию.

— Я благодарна, Консуэло. Только теперь это не имеет никакого смысла.

— О чём ты?

Их диалог оборвался открывшимися дверями. Стало ясно, что подразумевала Консуэло, когда говорила про творящееся чёрти что. По подземному комплексу носились люди в лабораторных халатах. Мигали лампочки аварийной сигнализации, и царило такое безумие, словно наши герои внезапно оказались посреди секретной лаборатории, из которой вырвался смертельный вирус, готовый того и гляди всех убить.

Смуглая девушка, игнорируя всеобщую панику, двигалась напрямик, через комплекс, время от времени отпихивая налетающий на неё персонал.

— Чем здесь занимаются? — удивлённо глядел по сторонам Алик.

Они шли мимо последовательных отделений, в которых находились кресла, с подведёнными к ним проводами и кабелями. В креслах сидели представительные люди. Судя по накидкам — выходцы из самых высоких каст. Богатые, холёные. Некоторые — настолько толстые, что бока свисали через подлокотники кресел. Многие дамы сидели с мелкими питомцами на руках. Так же были дети, капризничающие и дрыгающие ногами. Череда таких отделений тянулась на протяжении всего комплекса. Провода, присоединённые к креслам, в особенности прозрачные кабели, похожие на толстое оптоволокно, показались Алику знакомыми. Он уже видел такую проводку. На экзодроме, когда оплачивал энергетический налог. Не успел он довести свою мысленную гипотезу до конца, как вдруг едва не врезался в идущую впереди Консуэло.

— Глянь, что ты натворил, — с какой-то очень странной улыбкой указала она на ближайшее отделение, в котором большая группа сотрудников оказывала помощь грузному мужчине.

Мужчина с выпученными глазами стоял на четвереньках. Видимо до этого он упал с кресла. Его била лихорадка и постоянно рвало какой-то зелёной гадостью.

— Арлекин!!! — захлёбываясь орал он, как умалишённый. — Арлекин!!!

— Какого хрена? Причём здесь я? — дёрнул плечом Алик.

— Его подключили к твоему потоку, — продолжила движение Консуэло. — Я такого никогда раньше не видела. Такой реакции. Может объяснишь, что ты, чёрт тебя раздери, такое?

— Погоди-ка, погоди-ка. Я всё понял. Эти кресла… Они имеют обратную систему, нежели автоматы на экзодроме. Эти люди не отдают энергию. Они её поглощают. У тех, кто там — наверху, бьётся в психическом экстазе.

— Пятёрка за наблюдательность. Возьми с полки пирожок.

— Но нахрена ты рекламировала мне эту дрянь?! — Алик обратился к идущей рядом Лише.

— Алик, клянусь, я сама была не в теме, — ответила та.

— Врёшь! Всё ты знала!

— Эй, медведь, не напирай на неё, — обернулась Консуэло. — Похоже, что она действительно не в теме. Об этой фишке не знала даже я сама, пока не устроилась работать нейропрограмматором. То есть, мы конечно же знали, что сливки маасского общества таким способом подзаряжаются энергией, чтобы продлить жизнь: себе, своим близким — ествественнорождённым и нейромитским высеркам. Даже своим домашним любимцам. Но раньше считалось, что они это делают исключительно официально, и лишь поглощая чистую, стирилизованную энергию, одобренную и лицензированную Энерго-Информационным Комитетом. Но оказалось, что всё не совсем так. И что существуют вот такие, подпольные комплексы, где из ничего не подозревающих людей выкачивают так называемую «грязную энергию», пропитанную эмоциональными оттенками. Содержащую обрывки мыслей, ощущений, памяти. Вот, почему грязная энергия запрещена для применения.

— Я не понимаю, зачем этим далеко не бедным гражданам идти на нарушение закона, ради грязной энергии, когда они вполне могут себе позволить питаться чистой? — недоумевал Алик.

— Потому что грязная энергия питательнее, насыщеннее… Вкуснее, — ответила Консуэло. — Достаточно попробовать. И сравнить. Один раз.

Алик развёл руками.

— Мы с АлХезид никак не могли понять, каким образом функционируют эти нелегальные энергокормушки, если их можно элементарно вычислить и прикрыть? Устроить такую кормушку на базе нейроклуба не получится, если у тебя нет слишком влиятельных покровителей. Когда же я проникла в «Тессеракт», я поняла, что мы искали не там где надо. Кормушки относятся не к клубам, а к официальным комплексам, торгующим лицензированной, чистой энергией. Удивительное открытие, не правда ли? — дойдя до конца комплекса, Консуэло открыла двери, и провела спутников в длинный-предлинный коридор, вдоль которого тянулись связки энергетических кабелей.

— Они торгуют одновременно чистой и грязной энергией. Всё проходит под их контролем и на их мощностях. А в качестве энергосборников используются нейроклубы, — подытожила Лиша.

— Именно.

— Я не понимаю смысла, — размышлял Алик. — Если вся «верхушка» Мааса питается грязной энергией, тогда кто запретил эту энергию?

— Сама же «верхушка» и запретила, — ответила Консуэло.

— Зачем? Это ж всё равно, что пчёлы против мёда?

— Повальное, бесконтрольное употребление грязной энергии чревато самыми неожиданными и необратимым последствиям. Кроме того, грязная энергия может оказаться отравляющей. Для забора качественной энергии нужны специальные фильтры. С этой задачей отлично справляются дорогие нейроклубы, куда абы кого не пускают. Мажоры, прожигатели жизни, скучающие рантье — все эти откормленные бездельники, не знающие, что такое боль, нужда, безысходность. Прекрасный корм для более серьёзных людей. Это одна из причин. Вторая — кроется в нежелании делиться. Власть распоряжается этим ресурсом единолично, приближая свою вечную и самую главную мечту — бессмертие. Представь, что будет с Маасом, если все в нём станут бессмертными? Это нонсенс. Действительность глаголет миру простую истину. Чтобы тысячи жили вечно, миллионы должны постоянно умирать.

— Как же тебя допустили в святая-святых? — спросила Лиша.

— Ты даже не можешь себе представить, через что мне пришлось пройти ради этого, — ответила Консуэло. — Я добровольно лишила себя части сознания, чтобы пройти все тесты и не попасться ни на одном детекторе. Но даже это мне не помогло. Помогло другое.

— Что же?

— Счастливый случай. Расскажу потом.

— Выходит, что даже техническим гениям иногда помогают лишь счастливые случаи?

— Не остри.

— Я говорю искренне, Консуэло. И очень жалею, что не сумела тебя завербовать. Твои знания мне бы очень пригодились.

— А я жалею, что ты не с нами. Не с «Певцами Свободы»! Как бы нам пригодились твои крылышки…

— Я уже говорила, что не лезу в революционные дрязги. К тому же, у «Певцов Свободы» уже есть достойный лидер в твоём лице.

— Я — не лидер. Я — один из лидеров.

— Вот поэтому вы до сих пор и не можете решить свою проблему. Каждый тянет воз на себя. Для достижения победы, лидер должен быть только один. Ты могла бы стать таким лидером, Консуэло. Ведь ты не боишься ответственности. Лично я даже и представить себе не могла, что ты будешь самостоятельно программировать нейропати.

— Если ты думаешь, что я занималась нейропрограммированием одна, то ты ошибаешься. Такие сложные вещи невозможно создать в одиночку. Работает целый коллектив. Огромный коллектив! А я лишь возглавляла отдел визуализации.

— Но возглавляла же! Значит можешь повести за собой народ.

— Довольно этой патоки! — раздражённо отмахнулась Консуэло. — Мы всё равно победим! С тобой, или без тебя! Маас получит такой пинок под зад, что запомнит его надолго!

— Куда ведут эти кабели? — Алику надоел их малопонятный разговор, и он воспользовался случаем, чтобы сменить тему.

— Это линейная магистраль, соединяющая «Тессеракт» с Институтом Биоэнергетики, — объяснила Консуэло. — «Пуповина» нелегальной кормушки. Через неё проходит всё необходимое: электроснабжение, передача данных, показания расходомеров… Вообще — это вспомогательный коридор, в который есть доступ лишь у нескольких лиц, включая меня. Параллельно ему, вон там — за стеной, идёт ветка секретного туннеля, по которой высокопоставленные клиенты транспортируются от института — до своей тайной кормушки.

— Зачем нужны все эти туннели, если есть возможность воспользоваться телепортером? Да и вообще, телепортация могла бы помочь Маасу расчиститься от всех его жутких пробок. Я видел порталы в метро. Почему бы не построить их везде?

— Потому что искусственные нуль-переходы внутри зунов запрещены. Даже один искусственный нуль-переход при малейшем квантовом искажении может перекосить всю основу. Ну а то, что ты видел в метро — никакие не телепортеры, а просто бинарные порталы, настроенные на частоту карты-валидатора. Внешне они выглядят как нуль-переходы, но на самом деле — это просто Н-образные трубы с дефлекторами. Дефлекторы отклоняют мыслительные импульсы, рассеивая сознание, а электромагнитные поля заставляют тело непроизвольно разворачиваться и выходить из параллельного портала. Если же у тебя есть валидатор, он фиксируется датчиками, и блокирует электромагнитное воздействие, позволяя телу двигаться вперёд. Вот и получается, что люди с валидаторами выходят на платформу, а те, у кого валидаторов нет — возвращаются назад. Из-за воздействия дефлекторов люди не помнят, что с ними было в бинарном портале, и думают, что сделали через него всего лишь один шаг…

— Я смотрю, за нами никто гнаться не собирается? — обернувшись на ходу, прервал её технические пояснения Алик.

— Успокойся. Лифт, на котором мы спустились, зашифрован спецкодом, закрытым даже для сангинитов. Спустить-то он их спустит, но вот куда? На какой этаж? Этого я не знаю. Знаю только, что не на этот. Этого этажа как бы вообще не существует.

— Даже для ЭсКа? — язвительно уточнила Лиша.

— Сумеречники сюда никогда не проникали, — откликнулась Консуэло.

— Может быть потому, что до сегодняшнего дня у них не было такой нужды в этом? Осторожность нам не помешает. Кстати, хорошая идея с этими энергетическими креслами. Нужно будет порекомендовать её АлЭладу. А то наши там кое-что придумали, но пока не решили, как это реализовать…

Коридор казался бесконечным и при этом выглядел утомляюще-однообразно. Ровный пунктир ламп над головой, да цветной пучок одинаковых кабелей, проложенный вдоль стены. Никаких дверей, никаких надписей. Даже примечательных пятен и трещин на стенах нет. Кажется, что ты шагаешь на одном месте, словно по беговой дорожке, а коридор прокручивается, как зацикленная запись.

Пока Алик пребывал под остаточным действием «Ипекакуаны», ему было хорошо. Бодрость подстёгивала его, заглушая волнение и заставляя относиться с детской непосредственностью ко всему, что происходит вокруг. Включая сцены с убийствами людей. Теперь же, его разум вновь заработал как следует, включив рационализм и чувство самосохранения. Дементьев опять стал воспринимать всё происходящее трезво, как на Земле. Но всё-таки что-то в нём изменилось. Он как будто перестал оглядываться назад — на берег, давно исчезнувший за горизонтом.

— О чём задумался, агент КГБ? — обратила внимание на его сосредоточенность Консуэло.

— КГБ уже давно нет, — усмехнулся Алик. — Тем не менее, откуда такие сведенья о моей персоне? Тебе Лиша рассказала?

— Нет. Сама догадалась.

— Восхищён твоей проницательностью. Может поделишься, чем я себя выдаю?

— Ты же русский.

— И что?

— Русский, который вместо того, чтобы сидеть в лагере, шарится здесь — явный агент КГБ. Или мафиози. На мафиози ты не похож. Значит из КГБ.

— Потрясающая логика. Я гляжу, у тебя какие-то странные представления о русских людях. Чем это вызвано?

— Не знаю. Не люблю я вас, вот и всё.

— Всякая нелюбовь должна быть на чём-то основана.

— Ну а за что вас любить? Вы чуть весь мир не уничтожили. Угрожаете всем своей атомной бомбой. Разбомбили Японию. В вашей стране царит диктатура, народ живёт в страхе и беспробудно пьёт. Все свободномыслящие люди сидят в ГУЛАГе, а у женщин прав меньше, чем у домашнего скота.

— Ты серьёзно в это веришь?

— А разве это не так?

— Позволь узнать, сама ты откуда родом?

— Из Аргентины.

— И в России ты, конечно, ни разу не была. Но уже сделала выводы, — Алик посмотрел на Лишу, та лишь развела руками. — Ладно, тогда продолжать эту тему я не вижу никакого смысла. Тем более здесь — у чёрта на куличках. Лучше расскажи, что случилось с тем мужиком, который блевал дальше чем видел, и почему в этом виноват я?

— Он начал впитывать твою грязную энергию. Но в ней что-то оказалось. Я не понимаю, что именно. Никогда такого не видела. Нет, ну были случаи, когда грязная энергия вызывала долгую депрессию, или наоборот — опьянение, сродни наркотическому. Бывало, что подпитавшихся такой энергией какое-то время преследовали видения. Но это всё и рядом не стоит с тем, что произошло сегодня, — ответила Консуэло. — Ты мне скажи, почему так странно отреагировал на нейропрограмму? Чем тебе мои танцовщицы не понравились? Почему ты отказался от них, и полез в дежурный блок нейрокода? Девчонки-то были огонь. Любого мужика с ума сведут. Но ты на них не повёлся. Может быть ты — педик?

— Эй! — возмутился Алик. — Полегче на поворотах, шоколадка. Вообще-то я женщин не бью, но за такие слова могу…

— Что? Что ты можешь? — усмехнулась Консуэло.

— Могу исполнить тебе что-нибудь из репертуара группы «Браво», — Дементьев вовремя перевёл свой гнев в шутку. — Бездумная русофобия — это одно, но целенаправленное оскорбление…

— Ладно, успокойся, русский медведь. Я бы налила тебе водки в знак мира, но сейчас не то время и не то место. Просто расскажи, что я сделала не так? Почему ты обошёл элементы соблазнения?

— Ну, поначалу, твои виртуальные девки сумели меня раззадорить, — признался Алик. — Но потом. Что-то случилось. Меня кто-то позвал. Попросил проснуться. Тогда я понял, что всё это не настоящее. Бутафорское. Что меня разыгрывают.

— Кто мог тебя позвать? — удивилась Консуэло. — Ничего не понимаю.

— Что за программу ты написала? — Лиша остановила её, схватив за плечо.

— Да это обычный нейросёрфинг…

— Обычный?!

— Ну-у, хорошо-хорошо, не совсем обычный. «Ипекакуана» была создана для маскировки параллельных потоков. Каналы переплетались так, чтобы меня не вычислили, — испугалась девушка. — Но я не успела закрыть все порты…

Лиша хотела было что-то выкрикнуть, но слова застряли у неё на губах, так и не сорвавшись. Отпустив Консуэло, она молча пошла дальше по коридору.

— Ваши доку-ументы, — остановил их охранник внутреннего комплекса.

Консуэло ткнула перстнем в идентификационный сканер.

— Благодарю Вас, доктор Ма-артинес, проходите.

— Эти люди со мной, — девушка указала на спутников.

— Про-ошу предъя-авить временные пропу-уска, — начал было сангинит.

— Мы опаздываем на конференцию! Экзокрафт наших гостей попал в криптошторм, и на оформление временных пропусков времени не осталось. Готовы ли Вы взять на себя ответственность за то, что доктор… — Консуэло вопросительно повернулась к Алику.

— Михельсон, — поклонился тот. — Конрад Карлович.

— Что доктор Михельсон не выступит, как положено по регламенту конференции?! Если готовы, то мы немедленно отправимся на пункт выдачи пропусков…

— Хорошо, доктор Мартинес. Прохо-одите, — охранник отступил от двери.

— Что за конференция? — спросила Лиша, когда дверь за ними закрылась.

— Какая-то экономическая, — ответила Консуэло. — Очередная бессмысленная встреча кровопийц-энергетиков с зажравшимися олигархами. Будут обсуждать, сколько энергии они накачали, и сколько планируют накачать в перспективе. В общем, что-то вроде элитарного клуба для толстосумов.

— И всего один охранник?

— Мы с вами попали сюда через внутренних ход, откуда посетители не приходят. Если бы зашли снаружи — нас бы, скорее всего, не пропустили без должного оформления. Потому-то охранник и не стал настаивать на своём. Подумал, что если вам разрешила пройти служба охраны на входе, значит вы уж точно проверены и чисты.

— А у тебя-то откуда допуск? Нейроклуб — это одно, но Институт Биоэнергетики… — недоумевала Лиша.

— Ты всё ещё не поняла, что это — одно и то же? — ответила Консуэло. — Нельзя работать нейропрограмматором, если ты не аккредитован Институтом. То, что я делаю — контролируется отсюда. Им важно знать, какую программу я закладываю торчкам на стриме. Они требуют отчётов по каждому действию. Однако, эта чрезмерная щепитильность и является их ахиллесовой пятой. В туманных бюрократических дебрях можно легко найти необходимую лазейку… Дальше я продолжать не буду. Здесь есть уши даже у стен, — вовремя осеклась Консуэло.

Двигаясь по мягким, бархатистым коврам, проложенным в центральном коридоре Института, троица добралась до кабинета Мартинес, где наконец-то можно было спокойно всё обсудить. Но как только девушка открыла дверь, из прилегающего коридора появилась группа важных людей, едва не нарушившая их планы.

— Доктор Мартинес! Доктор Мартинес! — подскочил толстяк в зелёном балахоне и монокле, по электронному стеклу которого ползла бесконечная лента биржевых котировок. — Хорошо, что Вы здесь! Профессор Вонг показал нам отчёты по работе трёх Ваших программ. И они впечатляют!

— И-инвесторы предло-ожили уве-еличить вло-ожения в ра-азвитие этой системы, — вторил ему коренастый седой мужчина с усами.

— Мы хотим, чтобы Вы продемонстрировали на конференции презентацию новой программы, — перебил его толстячок. — Как она называется?

— «Ипекакуана», — напомнил китаец в старомодных очках. — Я верно назвал?

— Верно, — устало кивнула Консуэло. — Но прошу меня извинить, господа. Я только что вернулась с фокус-группы. Выявлен ряд некритичных, но существенных недочётов, которые необходимо срочно устранить.

— Вы не можете нам отказать, — нахмурился китаец. — На конференции все ждут сенсационное заявление!

— Его сделает доктор Михельсон, — Консуэло указала на Алика.

— Я? — опешил тот. — Но я же не подготовлен.

— Вы справитесь, доктор.

— Доктор Михельсон? — толстяк с удивлением посмотрел на китайца.

Тот пожал плечами.

— Величайший экономист, светило науки. Поверьте, его доклад будет гораздо интереснее моего, — продолжала Консуэло.

— А что столь значимая фигура делает здесь, вместо того, чтобы заседать на конференции? — спросил толстяк.

— То же, что и вы, — ответил Алик. — Ищу встречу с Консуэло Мартинес. «Ипекакуана» — это прорыв. Я лично прибыл издалека, чтобы встретиться с её создательницей.

— Ну что ж. Признаться, мы ничего про Вас не знаем. Но раз уж Вы здесь, — развёл руками китаец. — Просим пройти с нами…

— Разрешите мне пожелать доктору удачи, — попросила Лиша, отодвигая Алика от остальных.

— Какого хрена? Какой доклад? — зашипел на неё Дементьев.

— Успокойся. Нужно отвести от нас подозрения. Я должна забрать у Консуэло кое-что. А ты за это время отвлекай народ. У тебя это прекрасно получается.

— Но я даже не знаю, о чём там говорить!

— Это же обычная экономическая конференция. Говори что хочешь. Неси всякий бред. Чем витиеватее и непонятнее будешь изъясняться — тем больше авторитета завоюешь. Ну же, иди!

И Алика тут же увлекли его новые «коллеги».

— Значит Вы — доктор Михельсон?

— Конрад Карлович, — кивнул Алик.

— Очень приятно. А я — профессор Чен Вонг, — представился китаец. — Заместитель главного энергетика Института Биоэнергетики.

— А я — Стефан Клэндербинг, — пожал Алику руку толстяк. — Бизнесмен. Соучредитель компании «Энергия-Синтез». Со мной мои друзья и деловые партнёры: Рой Вульс, Жан Летруа, Аркадий Рафалович и… И доктор Штифер.

— Рад знакомству.

— Пра-астите нам нашу ва-азможную бестактность, но мы и вправду о Вас ниче-его не слышали, — произнёс усатый Рой Вульс. — Вы были прежде на конфе-еренции в нашем Инсти-итуте?

— В Маасе — ни разу, — ответил Алик.

Лица его спутников враз изменились так, словно вместо ответа он испортил воздух.

— Н-но где же тогда Вы так… Отличились? — голосом жестоко разыгранного человека, промямлил Клэндербинг, заливаясь краской.

— Я — заслуженный экономист Эридании, — скромно произнёс Алик.

Вся процессия как по команде остановилась. Вонг открыл рот, и начал нервно тереть очки. Клэндербинг закашлялся, словно от приступа астмы. Рафалович и Штифер, вцепившись в руки Алика, начали их неистово трясти.

— Какая честь! Какая честь! Какая честь! — тараторили они.

— Расскажите нам о «Стратагеме Филарда»! Она и впрямь столь гениальна, как о ней говорят ведущие экономические деятели?!

— Она перспективна и уникальна. Но не настолько, чтобы все о ней говорили, — выпятив грудь для солидности, ответил Алик.

— Так я и знал! Так и знал, что все эти доводы — завышены и претенциозны! — радостно закивал Клэндербинг. — И ведь Генри бился со мной об заклад. Но теперь я утру ему нос!

— Может быть всё-таки пройдём на конференцию? — Алик понял, что эти странные люди действительно готовы проглотить любую ерунду, и решил действовать гораздо смелее, хотя всё ещё и не мог придумать, с какой речью он будет перед ними выступать.

Конференц-зал представлял из себя огромное, округлое помещение с глубоким куполом и акустикой, которой позавидует не каждый кафедральный собор. Несмотря на большое количество присутствующих, здесь было просторно, а обстановка выглядела не как серьёзное, официальное мероприятие, а скорее как светская тусовка без каких-либо условностей и этикетов. Люди, преимущественно в зелёных и белых накидках, распивали напитки, которые разносили на подносах ловкие лакеи, и, кучкуясь группками, вели какие-то беседы. То и дело, от одной группы кто-то отделялся, и переходил к другой, создавая общую, беспорядочную, но вполне аккуратную тасовку. Ближе к стенам располагались диванчики и кресла, сгруппированные вокруг низких, стеклянных столиков. В этих импровизированных будуарах так же можно было расположиться для ведения деловой беседы. Вокруг зала, по стенам тянулось несколько информационных полос, с валютными курсами, биржевыми котировками и новостями.

— Только что мы заслушали замечательное выступление достопочтенного министра экономики, — привлекая внимание остальных, громогласно воскликнул какой-то представитель Института. — Господин Вонг, вы пропустили самое интересное!

— Позвольте-позвольте, — захихикал Клэндербинг. — Самое интересное нас ждёт впереди!

— Господа, разрешите вам представить доктора Михельсона. Заслуженного экономиста Эридании! — выйдя на центр зала, объявил Чен Вонг, указывая на Алика.

Все взгляды тут же застыли на нём, и по залу пронёсся шелест голосов, после которого воцарилась полнейшая тишина.

— Сюда, прошу Вас, доктор, — Вонг провёл Дементьева к возвышению с одинокой трибуной.

Остановившись на этом пятачке, Алик оглядел присутствующих. На него смотрели, как на мессию. Все эти люди, давно потерявшие способность глядеть на мир не только как на поле финансовых махинаций, живущие лишь ради прибыли, и научившиеся производить и обрабатывать в уме сложнейшие многоходовые расчёты, способные «подвесить» даже компьютер. Они, впервые за долгие годы, поменяли свои «восковые» маски холодной пренебрежительности на настоящее, искреннее удивление. Как если бы взрослые люди, давно не верящие в чудеса, внезапно воочию увидели живого Деда Мороза. Алик смотрел на их сытые, расплывшиеся лица и не понимал, чего они от него ждут? Жар волнения постепенно отступал куда-то в глубины сознания, и рассудок Дементьева холодел всё сильнее и сильнее. Не от страха. От безразличия. Чёрная статуя, которую он видел в своём безумном нейротрипе, прочно укрепилась в его сознании. Она была такой великой и бесконечной, что даже все эти безумно богатые личности, ворочающие квадриллионы фраксов и распределяющие финансово-энергетические потоки, казались лишь жалкой плесенью, облепившей её постамент.

На бегущих строках можно было видеть, как в реальном времени заключаются невероятные сделки, исчисляемые в триллионах фраксов. Покупаются и продаются исполинские мегакорпорации, инфраструктуры и даже целые миры. Вот так, легко и запросто, на одной бездушной, цветной, электронной строке решаются миллионы чьих-то жизней. Алика слегка замутило от накатившего презрения. Но нужно было начинать. Нужно было что-то говорить.

— Господа. Судари и сударыни, — начал он. — Все мы знаем о сложившейся ситуации. Все мы озабочены финансовыми результатами. И конечно же, всех нас мучает вопрос. «Что делать?»

Выдержав паузу, Алик оценил реакцию слушателей. Те продолжали внимать ему. Некоторые кивали, как религиозные фанатики на выступлении харизматичного пастора.

— Что делать? — повторил он. — Может показаться, что ситуация зашла в тупик. Но так ли это? Я вам отвечу, — «не так». Нынешняя ситуация удачна, как никогда ранее! Для увеличения уровня прибыли необходимо сделать следующее: перераспределить плановые мощности, минимизировать затраты и, наконец, перейти от политики растущего демпинга — к принципу эффективного управления!

Присутствующие начали как-то странно переглядываться. Казалось, что Дементьева вот-вот «поднимут на копья» за его бессмысленную чушь. Но вот, по залу понеслись всё новые и новые реплики одобрения и восторга.

— Золотые слова!

— Вот, что значит Эридания! Она постоянно идёт на шаг впереди нас!

— Браво, доктор Михельсон!

Вдруг, с одного из кресел поднялся лысый, престарелый мужчина с тростью.

— Минуточку, господа! — проскрипел он. — Это безусловно интересный доклад, но почему наш многоуважаемый гость не удосужился разъяснить нам одну немаловажную деталь? А именно, каким образом будет достигнуто преодоление систематических спадов в отраслевой среде?

Все, кто находились в зале, разом повернули головы к нему, а затем, так же одновременно, уставились на Алика.

— Действительно, — чесал подбородок Штифер. — Это серьёзный вопрос.

Совершенно не зная, что на это ответить, Алик начал судорожно копаться в памяти. В голове почему-то крутились лишь неподходящие отрывки из классической литературы. Ранее, он уже воспользовался псевдонимом, заимствованным у Ильфа и Петрова, и это прокатило. Почему бы не продолжить в том же ключе, и не разродиться какой-нибудь цитатой? Но вот какой? Как назло, никаких внятных цитат Алик припомнить не мог. В голову лезла лишь бессмысленная абракадабра, произнесённая юродивым персонажем из книги Салтыкова-Щедрина. Произносить это вслух было уже откровенным издевательством над публикой, однако Алик не видел разницы между этим бредом и тем, что он нёс пару минут назад. А если смысла в его выступлении всё равно нет ни грамма, то какая разница, что говорить? В любом случае, рано или поздно, его раскроют. Так или иначе, долго притворяться великим светилом науки ему не удастся…

Гордо и надменно оглядев зал, Алик одарил лысого старика презрительным взглядом и, подбоченясь, с большим чувством и выразительностью изрёк, — «без працы не бенды кололацы!» Чугунное молчание вновь заполнило зал. Присутствующие дружно переваривали услышанное. Никто не решался первым подать голос. «Ну вот и всё. Сейчас до них дойдёт, и меня вышвырнут отсюда», — морально подготавливал себя Алик. — «Моё чертовски грандиозное выступление подошло к логическому финалу»… Неожиданный, неловкий хлопок нарушил тишину. Затем, ещё один. Затем, к нему присоединились новые хлопки. И уже спустя несколько секунд зал гремел безумными овациями.

— Гениально! — выкрикивал кто-то. — Да здравствует Эридания!

Алик знал, что его потащат со сцены, но не думал, что в порыве восторга, а не гнева. На него сыпались десятки вопросов.

— Что Вы думаете о Плане Филиппса?!

— Дерьмо.

— По-вашему, формула Плановых Показателей достоверно отражает результативность вложений?

— Нет.

— Но почему?

— Потому что формула Плановых Показателей — дерьмо.

— Вы слышали доклад Вильсона Кинга?

— Слышал. Говно полнейшее. Вильсон Кинг — идиот. Он переврал всю основу.

Каждый ответ вызывал всплеск эмоций. Аликом восхищались. Говорили, что он чертовски прав, и что он — единственный человек, не боящийся признавать правду, и заявлять об этом вслух. Дескать, только истинные эриданцы на это способны. Алик был героем вечера. Он купался в лучах славы. Совершенно ничего не понимая в экономике этого сумасшедшего мира, он вдруг превратился в настоящего гуру, к которому тянулись, и с которым советовались самые прожжённые и серьёзные воротилы бизнеса. Он громил их теории, о которых даже не слышал, а они поддакивали ему, признавая свою несостоятельность. Они записывали за ним откровенный бред, и просили добавки. Это был истинный триумф безумия.

Пока Консуэло колдовала за компьютером, Лиша прохаживалась по её рабочему кабинету.

— А ты здесь неплохо устроилась, — заметила она.

— Не жалуюсь…

Подойдя к окну, выходящему в коридор, Лиша посмотрела через полузакрытые жалюзи.

— Долго ещё?

— Не торопи меня. Жди.

— Я волнуюсь за Алика.

— Он справится. Все эти конференции давно уже не имеют никакого смысла. Их единственная цель — создать видимость какой-то работы, деловой активности, решения глобальных задач.

— Для чего?

— Чтобы их участники тешили себя убеждением, что их жизнь не бессмысленна.

— Как думаешь, кто мог проникнуть в стрим Алика?

— Хотела бы я знать… Понимаешь, — Консуэло на мгновенье задумалась, подняв взор к потолку. — Нейросёрфинг — это программируемая иллюзия, а не какой-то публичный форум. Туда нельзя просто зайти со стороны, и общаться, как по телефону. Можно считывать информационный поток, можно менять кодировку, можно менять направление стрима, но… Общаться нельзя. Человек под воздействием нейропрограммы замкнут сам на себе. Он оторван от мира. Его разум не откликается ни на какие внешние факторы, пока нейрострим не закончится.

— Сдаётся мне, Консуэло, что ты всё-таки что-то от меня скрываешь, — Лиша присела на стол рядом с ней.

— А мне это надо? Ты идёшь по своему пути, а я — по своему. Мы друг другу не мешаем, и это для меня самое главное. Я помогаю тебе лишь для того, чтобы ты от меня отвязалась, и больше не путалась под ногами у «Певцов Свободы» со своим ЛаксетСадафом, кем бы он ни был. Не хочешь мне доверять — не доверяй. Доказывать тебе что-то, тем более сейчас, я не собираюсь. Нейропрограммы, которые я визуализирую — это всего лишь бессистемные активаторы лимбического мозгового сектора, генерирующие нечто вроде осознанного сновидения. Это не изменённая реальность, и конечно же не иное измерение. Я не задавалась целью написать уникальный код. Я лишь отслеживала реакции на внешние возбудители, и усиляла их. Давала возможность почесаться там, где зудит, но нельзя дотянуться.

— Тсс! — шикнула Лиша.

— В чём дело?

— Хм. Ни в чём. Показалось… Давай-ка побыстрее ищи мою информацию.

— Уже нашла. Вот, — Консуэло подвинулась, пропуская Лишу к стереомонитору. — Скорополительное слияние «Ири-Блобса» и «Юнитранса». Предположительно, рейдерский захват. Дело замяли. Кто-то с самого верха. «ДВН» вкладывает пятьдесят триллионов в разработки абсолютно бесперспективных технологий. В отчётности «Галеаса» независимые аудиторы зафиксировали гигантскую финансовую дыру. Никакой информации о том, куда уходят средства, нет до сих пор. Руководителя аудиторского агентства арестовали по подозрению в коррупции. Дело «Галеаса» тоже замяли… Центр Взаимной Поддержки — тут вообще «красота». Приостановлена выплата по вкладам участников. Весь фонд Центра был вложен в какие-то мутные деривативы, которые словно испарились. Никакой информации по ним нет. В Комитет по борьбе с экономическими преступлениями поступило больше двух тысяч заявлений. Ни одно из них не обработано.

— Так я и знала, — хмуро произнесла Лиша. — Мне просто нужно было подтверждение. Позволь угадать. С каждой из этих фирм был связан один общий контрагент. Верно?

— Как ты догадалась? — покосилась на неё Консуэло. — Да. Относительно небольшой инвестиционный банк с дурацким названием «Инвест-Доход-Банк».

— Это не просто банк. Это карманный банк клана Шлееров. Ты ведь знаешь, кто это такие?

— Ещё бы не знать! Президент Мааса женат на Аде Шлеер — внучке главы клана, Абрахама Шлеера.

— Именно.

— Так значит это твоя цель?

— Нет. Банк Шлееров — это всего лишь очередная шестерёнка в дьявольской машине. Кому-то потребовались огромные средства. Обрати внимание, во что конвертировались все эти переводы. Это не фраксы, не квазидоллары, не слоры, не рау, даже не метакредиты. Это энергобонды. Натуральный расчёт. Столько энергии, что можно основать десяток небольших зун.

— Но кто у нас такой прожорливый?

— Тот, кто крепко держит всех этих Шлееров, Финков и Клэндербингов за жопу. Тот, кто дал им возможность обогатиться, а теперь, когда пришло время, напомнил, что пора возвращать долги, — Лиша задумчиво посмотрела на окно. — Куда эти фонды производили самые большие благотворительные отчисления?

— «Милосердие и Благодать», — ответила Консуэло. — Одно из полулегальных религиозных объединений.

— Вот-вот. Сдаётся мне, что это отнюдь не банальная секта.

— Может она и не была банальной, но теперь это уже не важно, потому что её больше не существует.

— Неужели? И ты что-то об этом знаешь?

— Немного. Церковь «Милосердие и Благодать» закрыли после массовой проповеди, на которой было провозглашено так называемое «объединение во спасение».

— Объединение с кем? — глаза Лиши округлились.

— С «Бдящими», — ответила Консуэло.

— Это религиозное объединение не признано официально…

— Уже признано. После слияния с «Милосердием и Благодатью».

— Но ведь… У «Бдящих» есть и другое название. «Церковь закрытых глаз».

В коридоре послышались быстрые шаги нескольких пар ног. Девушки разом насторожились.

— Надо уходить, — вскочила Консуэло.

— Погоди, — Лиша схватила её за плечо и усадила обратно. — У меня остался последний вопрос. Кто возглавлял «Милосердие и Благодать»?

— Преподобный Натаниэль. Новый пастор. Это он выступал за воссоединение.

— Натаниэль? Так он же один из адептов Храма Пророчества.

— Ты о нём знаешь?

— От Василия Лоурентийского. Этот Натаниэль был служкой у преподобного Леглана, пока не добился признания своим умом и преданностью. Если он неожиданно возглавил недружественную секту, да ещё и воссоединил её с суларитами, следовательно, этот парень был не тем, за кого себя выдавал. Но это значит. Это значит… — Лиша схватилась за голову. — Проклятье! Это значит, что преподобный Василий в опасности! Неизвестно, сколько ещё шпионов прописалось в Храме Пророчества. Нужно вытаскивать его оттуда.

— Без меня, — отрезала Консуэло. — На этом наши пути расходятся.

— Как скажешь, — Лиша подошла к двери.

Как раз в этот момент, в коридоре послышался топот множества ног, обутых в тяжёлую обувь.

«Группа восемь — проверить помещения!» — крикнул кто-то.

«Сорок три, сорок два и пятьдесят семь. На позиции. Пятнадцать, четыре…» — захрипела радиостанция.

— Зараза. Не успели, — Консуэло подскочила к окну и полностью закрыла жалюзи.

— Алик, — прошептала Лиша. — Я должна его вытащить.

— Делай что хочешь, а я сматываюсь.

Алик купался в лучах славы. Ему задавали какие-то вопросы, и он, с картинным глубокомыслием, отвечал на них всякими глупостями, а порой, откровенным хамством. Но чем больше он хамил и сквернословил — тем больше уважения вызывал у собравшихся. Его называли «смельчаком, уничтожающим закостенелые догмы устаревшей экономической теории». А некоторые даже произносили слово «гений». Всё это было одновременно смешно, приятно и головокружительно. Довольно необычное ощущение. Словно попал в психбольницу, где все пациенты внезапно приняли тебя если не за бога, то уж точно за какого-то пророка, очень близкого к нему.

«Почему мне это нравится?» — с каким-то пьяным притуплением размышлял Алик. «Зачем я выставляю себя пупом земли, с наслаждением оскорбляя чужие мнения, даже не пытаясь их осмыслить? Я словно бездарный художник, который добился успеха только благодаря своей родословной. И теперь, дабы оставаться на самом верху, обгаживающий любое творческое инакомыслие. Круглый ноль, возомнивший себя миллионом. Это так глупо и нелепо, но в то же время шикарно. Феерия медных труб, не похожая на правду. А вдруг я всё ещё в „Тессеракте“? Вдруг моё нейропати всё ещё продолжается?»

Его сладкие думы оборвались, когда все присутствующие перенесли своё внимание с него — на что-то другое. Сперва Алик не понял, что случилось. Но увидев появившися людей с оружием, в сангинитских накидках, сразу обо всём догадался.

— В чё-ом дело? Кто дал вам право вто-оргаться сю-уда?! — начали возмущаться устроители конференции.

— Просим про-ощения. Чрезвычайная ситу-уация. Во-осьмой уровень террори-истической угрозы, — ответил кто-то из сангинитов.

Тем временем, спецгруппа распределялась по залу, окружая собрание со всех сторон. Об Алике тут же все забыли, и он, воспользовавшись общим замешательством, попытался забраться поглубже в толпу.

— Не беспо-окойтесь. Мы здесь, чтобы защи-итить вас, — говорил сангинит. — Как только терро-ористов нейтрализуют, мы вас покинем!

— Ка-акие ещё террористы?!

Алик опустил глаза и навострил уши. Оказалось, что полиция прибыла сюда после стрельбы в «Тессеракте», опасаясь, что целью террористов является экономическая конференция, а шум в соседнем нейроклубе был устроен лишь для отвода глаз. В любом случае, личности террористов были им неизвестны. Или же Алика они, пока ещё, просто не заметили. «Что же случилось с Лишей и Консуэло? Неужели их схватили?» — беспокоился он.

— Зафи-иксировано сорок три су-убъекта, — сообщил командир сангинитов. — При том, что на конфе-еренцию зарегистрировалось сорок два. В зале есть кто-то неза-арегистрированный. Будьте лю-убезны, не заставляйте нас прове-ерять ваши пропу-уска, и обо-означьте себя добро-овольно.

По залу пошло шушуканье. Все с недоверием стали поглядывать друг на друга. «Чёрт», — Алик пытался скрыться за чужими спинами.

— Здесь какая-то ошибка! — воскликнул Чен Вонг.

— Ника-акой ошибки нет, — улыбнулся сангинит. — Я так пони-имаю, добровольного при-изнания не будет? Что ж, тогда я попро-ошу подойти ко мне. Э-э-эм… Ми-хель-сона. И объя-аснить, почему он на-арушил процедуру пропу-ускного ко-онтроля.

Зал зашумел. «Они уже поговорили с охранником, и тот раскололся, что у меня не было пропуска», — догадался Алик. «Что теперь делать?»

— Это возмутительно! Доктор Михельсон прибыл сюда не откуда-нибудь, а из самой Эридании! — крикнул Клэндербинг.

— Проверьте ещё раз! Наверняка вы ошиблись! — вторил ему Вонг.

— Где доктор Михе-ельсон? — равнодушно спросил полицейский.

Все расступились вокруг Алика. Рядом с ним остался стоять лишь Клэндербинг.

— Итак, доктор. Объясните нам поче-ему вы не получили пропуск, и ка-ак проникли сюда без реги-истрации? — сангинит, держа руки за спиной, пошёл в сторону Алика.

— Я — официальное лицо! Вы не имеете права! — встал в позу тот.

— Доктор Михельсон — наш почётный гость! — заступился за него Клэндербинг. — Оставьте его в покое! Не волнуйтесь, доктор, мы не допустим здесь произвола…

С этими словами, толстяк ободряюще похлопал его по спине, и удивился, когда его рука стукнулась обо что-то твёрдое, скрытое под балахоном. Дробовик, висящий вдоль позвоночника, в специальном скрадывающем чехле на ремешках, начал подозрительно сползать вниз, вдоль поясницы. Видимо после недавней стрельбы, Алик плохо застегнул ремешок, и теперь он расстегнулся.

— Что это? Там, у Вас? — отступил Клэндербинг.

Полицейский нахмурился. Алик хотел было что-то ответить, но тут оружие окончательно отцепилось и со стуком выпало на пол. Наступила неловкая пауза. Затем, сангинит выбросил вперёд левую руку, а правой полез себе под накидку, вопя: «Ни с места! На колени! Руки за голову!» В зале погас свет. Люди в панике закричали, разбегаясь по углам. Алик поднял дробовик и юркнул в сторону, прежде чем туда упёрся луч фонаря. «Не стрелять! Огонь не открывать!» Узкие снопы света вылавливали из темноты только чьи-то мечущиеся фигуры. Понять что-либо в общем хаосе было невозможно. Тут кто-то схватил Алика за руку: «Уходим!» Откуда ни возьмись появившаяся Лиша потащила его к выходу. «Стреляй!» Куда именно стрелять объяснений не требовалось. Две фигуры с фонарями, загораживающие выход на галерею. Выстрел, и одна фигура упала. Вторая ослепила их лучом, но после второго выстрела, упала следом за первой. В спины беглецов упёрлось сразу несколько лучей, но люди, окончательно перепуганные стрельбой, начали метаться ещё активнее, мешаясь на линии огня. Лиша толкнула дверь, и они с Аликом выбежали в тёмную, обесточенную галерею, освещаемую лишь скупым, неоновым светом, проникавшим с улицы через окна. Навстречу выбежала ещё одна тень.

— Не стреляй! Это я! — остановила Алика Консуэло.

— Отойдите назад! — Лиша развела руки в стороны, и из её спины, извиваясь, выползли две светящиеся змеи.

Этими змеящимися щупальцами, она ухватила ближайший стол, и, подняв его над полом, швырнула в окно. Стекло разлетелось, и девушка, убрав щупальца, поманила за собой: «Быстро! Сюда!»

— Какого… — ступив на парапет, Алик опешил, увидев несколько десятков этажей, уходящих вниз.

— Шевели задницей! — Консуэло подтолкнула его сзади, едва не сбросив. — Из-за тебя нас сейчас замочат!

Цепляясь пальцами за шершавые выступы в стене, Дементьев приставными шагами стал сдвигаться от окна. По галерее уже кто-то бегал. Мелькали лучи фонарей и лазеров. «Найти и уничтожить!» — шипела радиостанция.

— Ты можешь быстрее булками шевелить? — продолжала шпынять Алика Консуэло.

— Издеваешься? Тут даже зацепиться не за что! — фырчал тот.

«Движение! Все сюда!» — крякнула рация буквально за ближайшим окном.

— Не успеем, — остановилась Лиша. — Придётся прыгать.

— Ты сбесилась? — Алик с содроганием глянул вниз. — От нас и мокрого места не останется!

«Они здесь!» — закричал какой-то сангинит.

«Уничтожить! Немедленно!» — ответила ему рация.

— Хватайся за меня! — скомандовала Лиша.

Алик успел лишь обхватить её за талию. Затем девушка развернулась к нему лицом, схватила Консуэло за руку и повалилась вместе с ними вниз. Сразу после этого стекла позади них брызнули в разные стороны тысячей осколков. Две трассирующие линии, не задев цель, наискось ушли куда-то в тёмное ночное небо. А Лиша, в сцепке с Аликом и Консуэло, уже падала вниз — на жёлтую улицу с шевелящимися муравьями-машинами.

— Ты сумасше… — крикнул Алик, но крик его оборвался от резкого рывка и ослепительного света, ударившего в глаза.

Несколько фиолетовых молний пронзили этот свет с характерным электрическим треском. Первой мыслью было, что у Лиши припасён парашют. Но когда глаза привыкли к свету, оказалось что никакого купола над ними не раскрыто. «Что же это?» — удивлялся Алик. — «Защитная сфера какая-то? Нет. Не то. Что-то другое…» Лиша сама излучала яркое свечение, а из её спины в разные стороны, как у растопырившегося паука, или осьминога, торчали длинные лучи-щупальца. Именно они каким-то образом замедляли их падение.

— Как такое возможно? — забыв и о высоте и о преследовании, удивлялся Алик. — Ты что, и вправду ангел?

— Нет, она — долбанная Мэри Поппинс, — саркастично ответила Консуэло.

Лиша расхохоталась. Как раз в этот момент что-то крупное с силой ударилось в них и потащило куда-то в сторону. Удар был чрезвычайно сильным. Если бы он пришёлся со стороны Алика и Консуэло — их бы размазало как мух по лобовому стеклу автомобиля. Но весь удар приняла на себя Лиша и каким-то образом его погасила, оставив друзей целыми и невредимыми. Длинный летающий ховертрак, свистя тормозными соплами, разворачивался поперёк воздушной трассы, в тридцати метрах над землёй. Наши герои чудом удержались на его слегка выступающей носовой части. Алик схватился за какую-то антенну, Консуэло — за стабилизатор. В этот момент, где-то позади, в фуру на большой скорости влетел ещё какой-то транспорт. Кузов переломился, и из него, на визжащую внизу толпу посыпался груз. Грузовик развернуло поперёк улицы, и в него врезалась ещё какая-то летающая машина. Инерцией, ховертрак бросило на ближайший небоскрёб. Боковая часть кабины стала чертить по зданию, вышибая стёкла. От удара, Алика сбросило с «капота» и он, до боли вывернув руку, закачался на высоте, дёргая ногами. Консуэло столкнула угасшую Лишу, и та, всё ещё не придя в себя от удара, со сведёнными друг на друга глазами, полетела вниз. Скрипнув зубами от боли, Дементьев успел подхватить её за руку.

— Лиша! — захрипел он. — Я тебя не удержу! Приди в себя! Очнись!

Разбитый ховертрак, выкачивая из антигравитационной системы последние соки, быстро терял высоту. До земли оставалось метров пятнадцать. Люди там разбегались врассыпную. Машины останавливались и водители в панике покидали их, видя как сверху падает огромная металлическая конструкция.

— Лиша!!!

Алик понял, что если не отпустит Лишу, то придётся упасть вместе с ней. Пальцы онемели, и разжимались сами собой. Наконец, так и не отпустив её, он сорвался.

— Лиша, твою мать!!!

Глаза девушки ожили, зрачки сфокусировались, и она, как включившийся робот, зашевелилась, и подобралась. Одно из её появившихся щупалец, вышибив искры, зацепилось за падающий ховетрак. Теперь уже Алик висел на её руке, раскачивась над улицей. Земля проносилась всё ближе. Грузовик ещё обо что-то ударился, сильно дёрнулся и сбросил Консуэло. Та с воплем полетела вниз, окончательно сбросив Лишу и Алика. К счастью падать им было уже совсем невысоко. Ударившись об асфальт, все трое прокатились по нему несколько метров, а меньше чем через минуту, впереди, сминая брошенный автотранспорт, с тяжёлым ударом, сопровождавшимся скрежетом ломаемого металла и треском лопающегося пластика, грохнулся изуродованный ховертрак.

— Поднимайтесь! Скорее уходим! — Лиша тут же бросилась поднимать своих спутников.

Алик упал удачно, отделавшись парой ссадин. Консуэло держалась за бок, видимо повредив рёбра, но бежать она могла. Все трое, срочно покинув место катастрофы, помчались в сторону ближайшей пневмофуникулёрной станции. Где-то уже близко начал раздаваться вой многочисленных полицейских сирен.

Около станции толпилось много народу. Зеваки таращились в сторону падения грузовика, не понимая, что произошло. Протиснувшись через них, троица сумела пробиться внутрь станции. Как раз перед тем, как с неба ударили лучи полицейских прожекторов.

В привычной сутолоке подземки они быстро смешались с толпой. Здесь ещё никто ни о чём не подозревал, и даже охрана стояла на своих местах, очевидно не получив никаких указаний. Без малейших проблем, Лиша довела друзей до посадочной платформы, к которой очень вовремя подлетел пневмофуникулёр. Когда он стартанул дальше по трубе, быстро оставив опасную станцию далеко позади, все трое наконец-то смогли вздохнуть спокойно.

— Ушли, — Алик осторожно ощупал спину, проверяя спрятанное оружие, чудом не вывалившееся из чехла во время последних кульбитов.

— Ещё никуда не ушли, — ответила Лиша держась за голову.

— Ты как?

— Бывало и лучше.

— А ты? — Дементьев повернулся к Консуэло.

Та махнула рукой и вновь схватилась за больной бок.

— Да. Вот это — аттракцион.

— Соберись. Ты не в Диснейленде, — Лиша поправила вывихнутую челюсть. — Как прошла конференция?

— О-о, вы бы меня видели! Я был в ударе. Сначала мне показалось, что это какой-то розыгрыш. Но потом стало понятно, что они искренне ведутся на мою чушь. И чем бредовее моя галиматья — тем большее впечатление она на всех производит. Всё выглядело так забавно, что мне даже понравилась эта «Идиократия». Неужели эти люди действительно отвечают за экономику Мааса? Они же полные кретины! — Алик рассмеялся.

— Эти полные кретины распоряжаются миллионами жизней! — вскипела Консуэло и тут же сбавила тон, вспомнив, что рядом с ними много людей. — Один из них — энергетический магнат Виктор Гоц, купил своей младшей дочери Рекадию. Купил в подарок на день рождения, как игрушку.

— Рекадия? — Алик едва не «проспал» указание компьютера перейти на соседнюю клетку. — А что это?

— Зуна. Целый мир. Мой мир, — зашептала ему на ухо Консуэло, оказавшаяся теперь рядом с ним. — Свободная Рекадия была продана с молотка во время пятой волны зуноприватизации. Правитель-марионетка, игнорируя требования большинства, подтасовал результаты референдума, и зуна перешла в частное владение. До покупки, популяция зуны составляла сто двадцать миллионов жителей, с приростом населения десять-пятнадцать процентов ежефрактально. После покупки, население стало резко сокращаться. В настоящее время Рекадию населяет уже восемьдесят миллионов душ, и прирост населения отрицательный. Моя Рекадия вымирает, Алик. И всё благодаря им — олигархам Мааса, устроившим на ней свою очередную «бензоколонку». Зуна дегардирует. Целые города идут под снос, и на их месте вырастают огромные ресурсодобывающие конгломераты. Наша культура втоптана в грязь, новое поколение развращено, реликвии проданы, из остатков населения выжимают всю энергию Осталась последняя надежда — это мы, «Певцы Свободы»! Мы не можем отбить наш мир в открытом бою. Но мы можем спасти его, уничтожив врага на его же территории. Разрушив его империю изнутри.

— Рот-Фронт, — Алик шутливо поднял кулак. — Но пасаран.

Фуникулёр выскочил из подземелья. Вокруг замелькали городские постройки. Компьютер объявил о приближении станции «Просвещение», и Лиша сделала спутникам знак: «Выходим здесь».

— Это не ошибка? Помнится, ты называла другую станцию, когда мы сели, — удивился Дементьев.

— Называла. Но мы выйдем на следующей.

— Выходите. А я еду дальше, — сказала Консуэло. — Будет лучше, если мы разделимся.

Платформа начала замедлять ход. Вот-вот должна была появиться станция, но её всё не было. Труба пролегала над какой-то тёмной промышленной зоной с кишечником перепутанных труб. По обе стороны возвышались чёрные силуэты кранов. Где-то внизу, под ногами, соловьями засвистели вспомогательные тормоза, и пневмофуникулёр остановился окончательно, так и не доехав до станции. Стало тихо. Лишь слышалось приглушённое гудение, словно летала большая муха. Люди в фуникулёре молчали несколько минут, затем начались вздохи и бормотания, и наконец, возгласы первых возмущений:

— Ну чё ста-аим то?

— Флячий фуус.

— Ка-ада па-аедем?

— А-авария штоль?

Неожиданно в фуникулёре погас свет, и недовольные крики усилились. Кто-то в середине платформы нервно захохотал. Лиша, стоявшая ближе всех к стеклянной стенке, ненадолго прислонилась к ней, вглядываясь в темноту промзоны.

— Да что же сегодня за день такой? — Консуэло взглянула на прозрачный потолок, за которым начало что-то вспыхивать сине-красными отсветами, и тут же присела на корточки.

— Ты чего? — сверху вниз посмотрел на неё Алик. — Тебе плохо, или по нужде приспичило?

— Пригнись, остряк, — зашипела та.

Осторожно, чтобы не толкнуть соседей, Дементьев присел рядом с ней, — может объяснишь по-нормальному?

— Так, всё, заткнись! — Консуэло хлопнула его по лбу.

Луч прожектора осветил их капсулу, висящую между небом и землёй. Бронированный полицейский автомобиль на антигравитационной платформе пролетел над потолком, после чего завис напротив фуникулёра, но не с их стороны, а с противоположной. Заработала громкая связь: «Вни-имание! Пасса-ажиры пневмофуникулёрной пла-атформы! По нашим сведеньям, сре-еди вас на-аходятся члены а-а-апасной террористической группи-ировки! Не сма-а-атря на это, просим вас сохра-анять спа-а-акойствие и не подда-аваться панике!»

— Террористы? Здесь? — начались испуганные крики.

Кто-то упал в обморок. Люди начали шарахаться друг от друга. Толпа зашевелилась, но всё ещё не паниковала.

«За-апущен контр-террористический прота-акол, согласно которому, лица, при-ичастные к террористической группи-ировке должны быть выявлены и нейтра-ализованы…» — продолжал квакать полицейский громкоговоритель.

— Уважаемые террористы! Будьте людьми! Сдайтесь! — воскликнул интеллигентного вида мужчина в золотой накидке. — Из-за вас я опаздываю на работу!

Пара голосов ехидно рассмеялась.

«А-абъявлен чёрный уровень угрозы. В связи со сла-ажившейся обстановкой, Сангинит-Симантерика вынуждена запу-устить протокол нейтрализации. На-адеемся, что вы, как са-азнательные граждане Мааса, поможете вла-астям, и примите смерть да-астойно. Ещё раз при-иносим свои изви-инения…»

Пассажиры истошно закричали и к этому единому, многоголосому ору тут же присоединился страшный аккомпанемент в виде пулемётного треска. Посыпалось стекло, энергопули прошивали по несколько тел сразу. Первые ряды у противоположной стенки полегли, словно подкошенные. Те, кто были дальше: раненые, или просто перепуганные, обезумевшим стадом ломанулись к противоположной стене, сбивая и затаптывая друг друга.

«Вы погибаете не зря! Сангинит-Симантерика обя-азуется выплатить компе-енсации в ра-азмере адна-аго миллиона фраксов семьям тех, кто пола-ажил свои жизни на а-алтарь борьбы с терра-аризмом!» — продолжал квакать броневик, решетя фуникулёр с двух бортовых пулемётов.

Из-за многочисленных пробоин, сегмент трубы откололся и провис, в результате чего, платформа приняла вертикальное положение а все, кто в ней находились: живые и убитые — посыпались вниз, словно горошины из лопнувшего стручка. Тела, вперемешку падали куда-то в темноту. Зацепиться было не за что. Пол — абсолютно гладкий. Люди катились вниз, сбивая друг друга. Алик упал на груду копошащихся тел, и на него тут же посыпались новые. Перебирая руками и ногами, он пополз в сторону. Темнота была такая, что хоть глаз выколи. Помимо людей, сверху падали стёкла и крупные обломки платформы. Броневик ещё какое-то время продолжал обстреливать трубу, и закончил лишь когда платформа фуникулёра окончательно провалилась вниз, с ужасным хрустом сотен ломаемых костей придавив человеческую груду внизу. Алика едва не задело, и задержись он ещё хоть на пару секунд — оказался бы среди этих несчастных. О судьбе своих подруг он понятия не имел, но искать их в данный момент смысла не было никакого. Нужно было спасаться самому. Ползя по-пластунски, Дементьев петлял между какими-то конструкциями, подныривая под трубы. С характерным клокочущим звуком, машина сангинитов сделала разворот над местом разгрома, и стала шарить сразу двумя лучами по земле, выискивая уцелевших. К ней присоединилась ещё одна — точно такая же.

«Фи-иксируются редкие проя-авления биоа-активности», — кашляла радиосавязь. — «Группа за-ачистки присту-упает к терми-инальной фазе выпо-лнения протокола а-а-адин семь».

Прожектор полоснул своим ослепляющим светом по транспортёрной ленте, под которую успел забиться Алик. Как только свет исчез, он тут же пополз дальше. Невдалеке, чертыхаясь и плюясь ругательствами, ползла ещё пара уцелевших пассажиров-мужчин. Один — в некотором отдалении, справа, второй — прямо за Аликом. Когда задний догнал Дементьева, то сослепу уткнулся головой ему в ноги и осторожно их ощупал.

— Эй, братишка, — позвал он. — Браток.

— Чего тебе? — раздражённо ответил Алик.

— Что делать-то, браток, а? Видел, что творят-то? Они же столько людей погубили. Сказали, что террористы. А сами. А сами хуже террористов. Не террористы нас убили, а они.

— Замолчи, дурак! — пнул его Алик. — Привлечёшь внимание!

Но человек, судя по всему, был так перепуган, что в шоке продолжал бормотать, машинально, не отдавая себе отчёт.

— Как выбираться то, братишка, будем? Убьют нас, да? Сказали, что террористы… А сами… Убьют нас? Может получится доказать, что мы — не террористы, а, браток?

— Отвяжись от меня! — опять лягнул его Алик. — А то я тебя сейчас сам пришибу! Найди убежище и не отсвечивай!

Луч прожектора опять осветил их укрытие. Дементьев спрятался хорошо, но тому, кто с ним разговаривал, места не хватило — ноги торчали наружу. Сангиниты это заметили. Луч застыл на месте.

«Сектор пять. Контакт. Даю целеуказание».

«Понял тебя. Выдвигаюсь на цель».

По ту сторону света, из-за причудливо переплетённого трубопровода, похожего на старую заставку компьютера, показались грузные, медлительные фигуры.

— Браток, что там? Браток, — ныл мужчина, привязавшийся к Алику. — Чё они светят, а?

Дементьев онемел. Вжавшись в какую-то стенку, он изо все сил старался раствориться в скромных остатках спасительной темноты. Пара сангинитов, закованных в скафандры, обошла транспортёр и остановилась. На их лицах были герметичные маски.

— Флячийфуууус, — прохрюкал один, и схватив мужчину за ноги, выволок его из укрытия.

Тот пытался ухватиться за Алика, но, к счастью, не успел.

— Прото-окол а-адин семь. Выполнять!

Выстрел! И умоляющие вопли незнакомца оборвались.

— Нейтрализован.

«Сектор пять. Идентификация. Там ещё один».

Грузный полицейский, похожий на водолаза, присел, с кряхтением сгибая колени. Его глаза были закрыты стёклами шлема, и непонятно куда смотрели. Но он явно заглядывал под алюминиевый короб, где, затаив дыхание, съёжился Алик Дементьев.

— Вижу ещё одного, — сангинит вскинул оружие, и прицелившись чуть в сторону, пальнул.

За укрытием Алика кто-то по-звериному взвыл. Полицейский выстрелил ещё раз, и всё стихло.

— Нейтрализован. Теперь всё чисто… Фуус флячий… — со скрипом разогнув колени, он выпрямился и тяжело топая, пошёл в сторону.

Напарник последовал за ним. Прожектор выключился.

— Чуть не попался, — не веря собственному счастью, Алик выглянул из укрытия и осмотрелся.

Глаза успели привыкнуть к темноте, и можно было примерно разглядеть окружающие предметы и постройки. Где выход с этой промзоны он не знал, и полагался исключительно на собственную интуицию. Главное — уйти подальше от этого места. Неважно куда.

«Терминальная фаза активирована».

Сразу после радиосообщения, вокруг начало что-то шипеть. Затем, стукнувшись об металл, с неба упала какая-то жестянка и тоже зашипела, как рассерженная змея. Гланды кольнуло, в носу засвербело.

— Вашу ж мать… Газом травят, — догадался Алик, и что было сил пополз дальше, наугад.

Перебравшись через рыхлое и влажное тело недавно убитого пассажира, он добрался до генераторного блока, за которым, относительно недалеко, обнаружился довольно крупный ангар без окон, где он и решил спрятаться от газовой атаки.

Пытаясь хотя бы как-то защитить свои дыхательные пути, он начал дышать через уголок накидки, но это, естественно, не помогало. В конце концов, не выдержав, он уже в полный рост побежал к спасительному ангару. Открыть дверь сил уже не было, и Алик буквально протаранил её корпусом, упав за порогом и судорожно толкая створку назад. Его кашель гулко разлетался по тёмному, пустому помещению. Когда дверь захлопнулась, дышать стало полегче, так как газ внутрь ангара почти не проникал. Продолжая астматически кашлять, Алик сначала встал на четвереньки, а затем с трудом поднялся, и поковылял вперёд, одной рукой ощупывая темноту.

Три мощных фонаря-прожектора ударили в него спереди. Дементьев закрыл лицо руками, и сквозь пальцы, с трудом разглядел фигуры полицейских, похожих на три большие глыбы.

— Ещё один обнаружен.

— Нейтрализовать!

Смирившись со своей участью, обессиливший Алик обречённо упал на колени и опустил голову.