Обсидиановая бабочка Ицпапалотль

Глава 17. Извилистый путь к Девону

Настроение у экипажа вновь нормализовалось. Они выпутались из очередной передряги, восстановили свой транспорт, и чётко определились с дальнейшим маршрутом. Зуна Девон, на которую они направлялись, была не самым плохим миром. Можно даже сказать, что вполне нормальным, по сравнению с теми, на которых они уже побывали. Там не было ни агрессивных условий среды, ни агрессивного населения, ни каких-либо аномалий. Вполне обычный мир, если не считать, что большую его часть покрывает океан, а суша представляет из себя сплошной болотистый лес.

Алик серьёзно изменился. Он уже не удивлялся причудам ноосферной вселенной, не позиционировал себя, как землянин, попавший в фантастическую среду, и не выглядел, как сноходец-дилетант, «наступающий на грабли» и теряющийся в любой нетипичной ситуации. Он стал смотреть на вещи серьёзно и вдумчиво, пытаясь разобраться в них самостоятельно.

С одной стороны, Лишу это радовало. С другой же, она пребывала в напряжении, зная, кем он был раньше, и что от него можно ожидать. Теперь, общаясь с ним, девушка вела себя крайне осторожно, и постоянно наблюдала за его реакцией.

Алик же вёл себя совершенно спокойно, уплетая невкусный синтетический обед и слушая музыку.

— Приятного аппетита, — пожелала ему Лиша, присаживаясь за стол в кубрике.

— Благодарю, — ответил тот. — Присоединяйся.

— Я сыта. Как тебе моя стряпня?

— Неплохо, но пресновато.

— Ну уж извини. У меня же нет вкусовых рецепторов.

— А как же твоя любовь к ореховому кофе и землянике?

— Это всего лишь эмуляция чужих восприятий. Когда я ем то, что создали другие, я впитываю их ощущения. Когда же готовлю сама, смоделировать вкус не могу. Поэтому использую стандартный шаблон, чтобы чего не испортить.

Дементьев постарался изобразить мимикой понимание, но у него получилась какая-то равнодушная мина. После этого, они какое-то время сидели молча. Никто не знал, с чего начать разговор. Да и вообще, о чём собственно этот разговор начинать? Тем, вроде бы, хватало с избытком, но ни одну из них развить не решались ни Алик, ни Лиша.

— А помнишь наш побег от Сангинит-Симантерики в Маасе? — наконец заговорил Алик. — Ты ведь видела тех странных существ, на территории промышленной зоны? Они нас как будто преследовали. Кто это были?

— Мытари, — ответила девушка.

— Мытари? Какие-то страдальцы, что ли?

— Да как сказать? Само понятие мытарств в человеческом обществе сильно трансформировалось, став синонимом мучений, безуспешных поисков, тягот. На деле же, «мытарями» в древности называли сборщиков налогов, податей и прочей дани. Причём, зачастую, для оккупантов. Это была поистине собачья работа. За неё хорошо платили. Но нетрудно догадаться, какой «любовью» эти самые мытари пользовались у тех, кого они обирали. Отсюда и их печали. Какая уж тут радость, когда тебя все ненавидят? Мытарство обрело благородные черты благодаря известной притче «О мытаре и фарисее», в которой фарисей хвастался перед Богом, что он праведен и законопослушен. А мытарь просто просил у Бога прощения. В результате, мытарю Бог простил все грехи, а фарисею — нет. В приче мытарь противопоставляется фарисею, как бедняк — богачу: дескать, он правильный и хороший. На деле же, и тот и другой — откровенные мрази, которые пришли в храм, чтобы найти у Бога прощение за свои злодеяния. Да, у мытаря хотя бы хватило совести покаяться. Но что стоит его покаяние, если выйдя из храма, он тут же пойдёт дальше обирать свой народ для римских завоевателей?

— А что насчёт маасских мытарей? — вернул её на прежнюю тему Алик. — Что это за существа?

— Это, в общем-то, и не существа вовсе, а что-то вроде явления, сопровождающего всякие аномальные энергетические всплески.

— Случайно не мы ли являемся этими всплесками? После Мааса, я чувствовал подобные приближения и на Терре Фоза, и на Бусой Мыси, и на Эрмунде. Везде это выглядело по-разному, но чувствовалось одинаково. Как будто надвигается грозовой фронт.

— Это совпадение. Не переживай об этих вещах. Лучше расскажи, что узнал у Илая?

— Его знания вряд ли помогут нашей экспедиции. Во время беседы с ним, меня не оставляло одно очень странное чувство. Я будто бы беседовал с самим собой, только из другого времени. Как будто бы встретил себя: ещё молодого, наивного, не успевшего испытать теорию практикой.

— И на тебя это так сильно подействовало?

— Не только это. В совокупности — да, и это тоже, — Алик отодвинул опустевшую миску. — Смотри, если провести параллели, сопоставив наблюдаемое здесь — по эту сторону обитаемой вселенной, то напрашивается вывод. Все миры здесь, хоть и выглядят совершенно по разному, но по сути своей — идентичны. Это как бы секвенции одного и того же набора констант, но выражающиеся спектрально: от лёгкой, почти невидимой формы — до ярко-выраженного и глубоко запущенного гротеска. Понимаешь?

— Не очень.

— Постараюсь объяснить проще. Все обитаемые миры, которые мы посетили так или иначе зиждятся на одних и тех же «слонах». Потребление, ксенофобия и социальная дифференциация. А для скрепления этого расползающегося теста используется религия. Общество похоже на какой-то воздушный шар, который поднимается в небо до поры, до времени, но достигнув каких-то незримых высот, вдруг теряет подъёмную силу, становится тяжелее окружающего воздуха и начинает опускаться. Илай надеялся положить конец этому порядку вещей, но потерпел неудачу.

— Не только Илай. Многие пытались. Но общество так запрограммировано. У него есть естественный балласт, не позволяющий подниматься слишком высоко, — ответила Лиша. — В противном случае, люди были бы уже не теми, кем их создавали. Вот и получается, что дальше старого-доброго феодализма человечество подняться не способно. Лишь проявления его меняются, да внешний вид приобретает всё более современные черты. Но основа остаётся стандартной.

— И губительной.

— Да, но таковы условия прогрессивного сдерживания. Иначе каждый смог бы превратиться в Ицпапалотль.

— Получается, что и развиваться плохо и деградировать плохо? — усмехнулся Алик.

— Бесконтрольно развиваться и бесконтрольно деградировать, — поправила Лиша. — Всё должно проходить поступательно, планомерно, без скачкообразных инверсий.

— Я одно не могу понять. Если человечество всё равно обречено, для чего мы пытаемся устранить Ицпапалотль?

— Плановая зачистка человечества коснётся только Земли и её информационного поля. Ицпапалотль же грозит распространиться дальше. Поэтому мы должны купировать её прежде, чем она выйдет за пределы земного энергоматериума. Ну а если мы её остановим, то у тебя появится шанс что-нибудь сделать, чтобы твой мир просуществовал чуть подольше, чем ему отведено. Такова была наша сделка, если ты вспомнил.

— Кое-что я вспомнил, — подтвердил Алик. — Скоро вспомню и остальное. Знаешь, это очень странное чувство, как будто бы человеку снился сон, в котором он — маленькая мышка. Живёт себе в норке, кушает зёрнышки, и вроде бы всё у неё в порядке. Всё как-то просто, незамысловато, рационально. Обычная мышиная жизнь. Но вдруг эта мышка просыпается, и вспоминает, что она на самом деле человек. Высокоразвитое существо, чья голова пухнет от каких-то экзистенциальных проблем и нерешённых задач. Человеку становится понятно, что он не может просто жить. Он либо этого не умеет, либо ему этого не позволяют. Вот я сейчас нахожусь в примерно такой ситуации.

— Всё ещё хочешь вернуться на Землю, как простой человек? — понимающе спросила Лиша.

— Теперь не знаю… А ты бы хотела?

— Лежать в психушке, накачиваясь аминазином и феназепамом? Да нет, как-то не очень.

Они посмеялись немного. Тут вдруг что-то подбросило их обоих вверх, и прижало к потолку. Всё, что не было прикручено, или примагничено к полу — переместилось вместе с ними.

«Внимание! Зафиксирован внештатный сбой в системе внутренней гравитации! Дестабилизация полярности!»

— Дьявол, — словно муха ползал по потолку Алик. — Что на этот раз?!

«Ребята! Вы там как?» — послышался голос Фархада.

— Каком кверху, — добравшись до стены, Дементьев неуверенно встал на ноги и дотянулся до коммутатора. — Фархад, ну ё-моё, ну предупреждать же надо!

«Э! Извини, брат! Сам не ожидал, клянусь! Сейчас всё исправим! Ухватитесь за что-нибудь покрепче!»

— Издеваешься? Мы на потолке, между прочим! Эй! Э-эй!!! — они грохнулись обратно, с потолка — на пол. — Фархад, прекращай!

«Всё, Алик, теперь нормально будет!»

— Что у вас случилось? — спросила Лиша.

«Зайди к нам».

В кокпите «Одалиски» воняло горелой резиной. Боцман менял какие-то схемы, приоткрыв кожух возле своего сидения. За окнами проплывал непонятный осколок мира, без чётких границ. Это явно был не Девон.

— Как я понимаю, мы промахнулись, — догадалась Лиша.

— Неправильно понимаешь, — ответил Фархад. — Курс был верен. Это вот эта хрень нам подвернулась.

— Что значит, «подвернулась»? Разве такое возможно?

— Возможно, но о-очень редко, — ответил Боцман. — Один случай на миллион. Можно сказать, что нам повезло.

— Да уж, везение. Давайте, перенастраивайтесь, и транслируемся дальше.

— Этим и занимаемся.

— Весьма странный мирок, — пригляделся Алик. — Тебе не кажется, Лиша?

— Обычный блуждающий осколок чьего-то сознания. Мусор.

— Не совсем обычный. Я зафиксировал активность разумной жизни, — ответил Фархад.

— Там есть люди? — удивился Дементьев. — На этом пятачке?

— Есть. Но очень немного. Думаю, что не больше трёх-четырех человек.

— Что они там забыли? Путешествуют как папанинцы, на льдине? Может им помощь нужна?

— Никаких исходящих сигналов не зафиксировано, — развёл руками Фархад. — Внутренний эфир молчит.

— Алик, давай на этот раз обойдёмся без оказаний помощи всяким аборигенам? — строго произнесла Лиша.

— Не переживай, — ответил тот, отворачиваясь от стекла. — Я пойду, проверю, как там Василий.

Кряхтящий старик стоял на коленях, на полу, положив руки на лежанку. По его лбу текла кровь.

— Отец! Ты расшибся?! — кинулся к нему Алик.

— Ох, беда. О, Высший Разум! За что мне такие испытания? — охал тот. — Как подбросило меня! Потом вниз. Да об стол. О, горе мне.

— Всё, больше таких кульбитов не будет… Надеюсь… — Дементьев помог ему улечься.

— А что случилось-то, Алик? Неспроста же нас кувыркнуло?

— Во время трансляции, мы напоролись на какой-то вшивый мирок. Боцман сказал, что это крайне редкое явление.

— Какой такой мирок?!

— Не знаю. Какой-то осколок. Меньше Бусой Мыси. И как нас угораздило найти эту мелочь?

— О, Высший Разум! Алик, это же всё неспроста. Такие случаи не просто редки. Они уникальны. Потому что просто так не происходят. Если мы наткнулись на этот мир, значит что-то его к нам притянуло. Или кто-то. В любом случае, говорю тебе, это не простое совпадение. И мир этот надобно изучить.

— Лиша будет не в восторге, — ответила Алик.

Как раз в этот момент в каюту вошла Лиша.

— Преподобный? Ты цел?

— Твоими молитвами, о Лучезарная.

— Дай, вытру кровь, — девушка оттеснила Алика, и принялась ухаживать за стариком. — Так о чём вы тут говорили? От чего я буду не в восторге?

— Преподобный сказал, что мы неспроста встретили этот мирок на своём пути, — ответил Алик. — По его словам, это никакое не совпадение, а вполне себе закономерность.

— Так и есть, — подтвердил Василий. — Нам было уготовано встретиться с ним.

— И что теперь? — спросила Лиша.

— Старик предлагает исследовать эту недозуну, — Алик скрестил руки на груди. — Заметь, не я это предложил.

— Мы теряем время. Каждая подобная задержка делает нас слабее перед Ицпапалотль…

— Я не собираюсь оспаривать твоё мнение, Лиша. Ты тут босс. Но ведь для чего-то ты приняла этого старикана в нашу команду? — развёл руками Дементьев.

Лиша с подозрением взглянула на Алика.

— Если ты его приняла, значит он не просто старик, — продолжил тот. — Он имеет способности, которыми не обладает никто из нас. И если он что-то говорит, то к нему нужно как минимум прислушаться.

— Хм-м, — девушка потёрла свой подбородок. — В этот раз идём все вместе. Никаких хождений вокруг да около. Быстро высаживаемся, быстро анализируем обстановку, быстро делаем выводы и быстро уходим. Вам понятно?

— Куда уж понятнее?

«Одалиска» с трудом нашла место для призунения. Это была совсем небольшая проплешина среди каких-то нагромождений из камней, обломков стен и металлических каркасов. Экзокрафт втиснулся между этими громадами, ничего не зацепив. Фархаду можно было поаплодировать за это.

Сканирование показало, что на микрозуне сохранился приемлемый гравиклиматический баланс, очень близкий земному, хоть и «остаточного» характера (так именовались заброшенные экосистемы, постепенно теряющие свои свойства). В связи с чем, время от времени, перехватывало дыхание (вдыхаемый кислород генерировался со сбоями) и подгибались колени, из-за небольших скачков давления. Кроме этих маленьких неудобств, безымянная зуна обладала вполне пригодными условиями для жизни. Территория, на которой стояла «Одалиска», словно пережила одновременно ураган, землетрясение и извержение вулкана. Все постройки, находившиеся здесь, представляли из себя бесформенные руины. Скалы были расколоты и раздроблены на беспорядочно громоздящиеся валуны. А растительность жалко торчала среди глыб, как будто не была уверена — стоит ли высовываться дальше, или же продолжить прятаться поглубже.

Сойдя с аппарели, Алик на всякий случай поводил из стороны в сторону стволом автомата. Хоть людей здесь и мало, но намерения у них могли быть самыми неожиданными.

— Вроде спокойно, — пробубнил позади него Боцман, который тоже прихватил пулемёт.

— Лучше перебдеть, чем недобдеть, — Алик аккуратно шагнул по камням. — Где-то поблизости море. Слышите, шумит?

— Не совсем море. Так, заливчик, — ответил здоровяк. — Тут всё очень ограниченное. Зуна малюсенькая.

— Будь настороже, дружище. Где-то здесь прячутся люди. И хорошо, если они не враждебны к нам.

— Если увидят оружие, то вряд ли выбегут встречать нас с цветами.

— Я тоже об этом думал, но учитывая наши предыдущие приключения, считаю, что с оружием как-то поспокойнее будет. А ты как считаешь, Лиша? Лиша! О чём задумалась?

— Мне кажется, что я здесь уже была. Но не могу вспомнить, когда и при каких обстоятельствах, — ответила та.

— Вот видишь. Значит старик был прав. Это не просто микрозуна. Нас сюда вынесло течением твоей памяти.

— Сомневаюсь, что это из-за меня.

— А из-за кого? Из-за меня что ли? Я — вообще этот мир не помню, и мне он не кажется знакомым, в отличие от тебя.

— Ребята, давайте немного осмотримся, может найдём что-нибудь интересное, а после сделаем выводы, — прервал их Боцман.

— Нужно выбраться из этой расщелины. Здесь мы в невыгодном положении, — Алик стал взбираться по камням наверх.

Когда он достиг вершины разлома, то его взору открылся пейзаж полуразрушенной зуны. Каменистая россыпь завершалась прямо по курсу, метров через сто, а дальше виднелись какие-то заросли, за которыми, очевидно, скрывался берег залива. С остальных сторон местность была окружена отвесными скалами, являвшимися своеобразной ширмой, прячущей границы этого мира. Впереди можно было рассмотреть обломки упавшего маяка, наполовину похороненные под камнями. Чуть дальше торчал кусок стального корабельного остова.

Тем временем, Фархад покинул «Одалиску» и задраил аппарель при помощи команды с инфокома. Дождавшись его, остальная группа последовала за Аликом. Лиша догнала Дементьева уже возле куска старой судовой обшивки.

— Похоже, здесь когда-то произошло кораблекрушение, — определил Алик.

— Не происходило, — Лиша провела рукой по бурой поверхности, сплошь покрытой окаменевшими наростами с остатками полипов и раковин. — Этот корабль был создан утонувшим. Он являлся декорацией. Как в аквариуме.

— Почему же он лежит на суше? Море ушло?

— Нет. Его что-то выбросило из моря. При этом он полностью развалился. Смотри, сколько обломков вокруг.

Алик заглянул в дырку от иллюминатора, обошёл фрагмент шпангоута, и углубился в останки корабельного трюма, где торчали палубные опоры, напоминавшие кладбищенские надгробия. Всё это было окутано странным маревом.

— Что за дурацкое место? — гудел Боцман. — Оно какое-то бессмысленное. Вам не кажется?

— Дойдём до берега, и если ничего не обнаружим, то вернёмся назад, — ответил Алик, протискивась между камнем и бывшей палубой.

— Ты там поосторожнее, — здоровяк припустил за ним. — Тут ноги переломать — как два пальца…

— Да всё в поря-а… — как раз в этот момент ржавая переборка под ногой Алика надломилась и улетела в трещину, а сам Дементьев едва не отправился за ней, но был вовремя схвачен за руку Боцманом.

— «В порядке», хочешь сказать? — произнёс тот, вытягивая его назад.

— Теперь да. Спасибо, — Дементьев поглядел в трещину, преграждавшую ему путь, и хитро скрытую сразу за обломками судна.

Шириной она была не больше полутора метров, но дна у неё видно не было. На глубине примерно метров пять под ними, виднелся застрявший корабельный винт, зажатый с двух сторон стенами земной толщи. А ещё ниже, кажется, клубилось что-то фиолетовое. Хотя возможно это был лишь мираж.

— Края кажутся надёжными. Здесь трещина сужается. Можно перепрыгнуть, — указал Алик и первым перепрыгнул через препятствие.

— Опять поскакал? Учти, здесь могут быть ещё такие трещины, — словно заботливый папаша следовал за ним Боцман.

— Не волнуйся Боц, я буду внимательнее. Глянь-ка левее, там какие-то постройки. Давайте их изучим?

— Скорее не постройки, а остатки каких-то монументов.

— Эй, народ, я засёк движение, — сообщил Фархад, плетущийся позади всех и наблюдавший за инфокомом. — Незначительное. Сорок метров, азимут 2.

— Сколько их? — спросила Лиша.

— Двое. Может какая-то местная живность. Не факт, что люди.

— Всё равно предлагаю сперва дойти до тех построек, — настаивал Алик. — Там камни заканчиваются, и оттуда будет удобнее подобраться к ним. А растительность позволит нам оставаться незамеченными до самого берега.

— Как скажешь, стратег, — ответила Лиша.

Камни и обломки наконец-то закончились. Группа вышла на пологую равнину, заросшую кустарником и небольшими деревцами. Когда-то здесь располагался ухоженный фруктовый сад с цветниками, а теперь всё выглядело давно заброшенным и одичавшим. И, вместе с этим, казалось, что за заброшенными растениями ещё кто-то пытается ухаживать. Неумело, понемногу, но всё-таки ощутимо.

Постройки же, обнаруженные Аликом, оказались очередными руинами то ли беседки, то ли небольшого павильончика, и фонтана, расположенного в некотором отдалении от него. Аллейки давно заросли и исчезли из виду, но тропки на их месте кто-то успел протоптать. Фонтан оказался разрушен. Его чаша была засыпана обломками, между которыми струилась чистая вода, всё ещё выбивающаяся наружу из шахты. Алик попробовал — вода прохладная, вполне пригодна для питья, хоть и напоминает кипячёную, без каких-либо привкусов и оттенков.

— Очень странный мир, — не отставал от него Боцман. — Пчёлы жужжат, а их нет. Чайки кричат, а их тоже нет. Остались только звуки. А может и были только звуки.

— Это заброшка, — ответил Дементьев, — шевеля куст стволом автомата. — Выглядит так, словно кто-то здесь старался, работал, а потом вдруг, ни с того, ни с сего, психанул и всё сломал. Тебе так не кажется, Лиша?

— Цветами пахнет, — откликнулась та.

— Вот, — кивнул Боцман. — А их тоже нет. Только трава.

— Зато есть дикие яблоки, груши, виноград, — осматривался Фархад. — Сад был довольно богатым. А это что?

Он остановился возле дерева, и стал рассматривать что-то среди его торчащих корней. Лиша и Алик тут же подошли к нему.

— Кости, — произнёс Дементьев. — Не человеческие. Интересно, чьи? Собачьи?

— Волчьи, — определила Лиша.

— Если тут обитают волки, то дело дрянь, — Фархад с опаской поглядел на датчик движения. — Надо поосторожнее с этой парочкой.

— Волки бы нас уже учуяли, — ответил Алик. — А эти что-то не реагируют. Не пытаются ни напасть, ни убежать.

— Либо сидят в засаде.

— Даже если и так, мы их видим, и не дадим напасть внезапно.

— Давайте не разбредаться. Держимся вместе, — приказала Лиша.

Не отходя друг от друга, команда выстроилась цепью и стала двигаться в сторону берега, который всё ещё был скрыт за остатками носовой части корабля и густыми зарослями. Сенсор показывал, что объекты активны, но далеко не перемещаются. Расстояние до них осталось совсем незначительным. Двигаясь по тропе, команде пришлось постепенно сжимать свою цепь, пока тропка не сузилась до такой ширины, что по ней мог пройти только один человек. Справа был нагромождён бурелом, а слева — высился борт судна.

— Алик, если бы я планировал засаду, то этот участок был бы у меня в приоритете, — предупредил Боцман. — Я знаю, что волки очень умные твари.

— Волков бояться — в лес не ходить, — ответил Дементьев, проходя вперёд.

Он миновал тесный переход, и вышел на берег залива, расположенный чуть ниже, в виде узкого пляжа. Там он буквально нос к носу столкнулся с парой молодых людей. Черноволосый юноша и рыжая девушка, в одежде, едва прикрывающей ноготу, явно не ожидали встретить непрошенных гостей. Девчонка тут же спряталась за спину парня, а тот самоотверженно загородил её собой и выпятил грудь колесом. Поняв, что опасности они не представляют, Алик опустил оружие, но местные продолжали таращиться на них со страхом. Бедолаг можно было понять. Помимо оружия, пришельцы сами по себе выглядели жутковато. Чего только стоил Фархад, похожий на арабского террориста, да гориллоподобный Боцман. Только облик Лиши немного их успокаивал.

— Вы кто такие?! — стараясь кричать как можно страшнее, дёрнулся вперёд парень. — Что вам здесь нужно?!

— Эй, успокойся, «герой», — демонстративно отвёл автомат в сторону и поднял руку Алик. — Мы путешественники.

— Путешественники? Откуда же вы прибыли?

— С зуны Сея. Мы посетили уже немало миров. А на этот наткнулись случайно.

— И как вы сюда попали? Ведь наш остров отрезан от остального мира. Приплыли на корабле?

— Нет. Транслировались на экзокрафте.

— На чём? — молодые люди с удивление переглянулись.

— Они что, не знают про экзокрафты? — спросил Алик у Лиши.

— Видимо нет, — ответила та.

— Перед вашим появлением мы видели вспышку на небе. Потом на берег легла тень. Когда я вышел из шалаша, всё уже исчезло. И только вон там, в той стороне, слышалось странное гудение, — рассказал парень. — Значит, всё это были вы?

— Да, — ответил Алик.

— Ну а вы тут как оказались? Этот мир — явно не ваших рук дело, — спросила Лиша.

— Мы сюда попали… — парень не сразу смог сформулировать свой ответ. — После того, как. Не хочется об этом вспоминать.

— Это была наша мечта, — выручила его девушка. — Мы всегда хотели быть вместе. Даже после смерти. И наша мечта сбылась.

— Вы что, думаете, что умерли? — Алик усмехнулся. — Нет, ребят, вы пока ещё живы. Хоть и наполовину.

— Но разве это возможно? — опешил молодой человек.

— Как видите, да.

— Но если мы не на Земле, и не в раю. То где мы?

— Где-то между. Ваши разумы живы и обитают в информационном пространстве. А этот мирок — всего лишь одна из миллиардов чужих фантазий, — объяснил Алик.

— То, что вас не раскидало по разным концам ноосферы — действительно большая удача, — добавила Лиша. — Видимо вы действительно крепко связаны друг с другом. А ещё вы мне кого-то напоминаете… Как вас зовут?

— Меня — Василь, — представился парень. — А это — Вика.

— У нас в группе есть фактически твой тёзка, только он старенький, — с улыбкой ответил Дементьев. — Ну а я — Лакс… Эм. Алик. Зовите меня Алик. А вот это — мои спутники: Лиша, Фархад и Боцман.

— Должен отметить, что мы не ожидали встретить вас здесь, — Боцман приветливо поздоровался с Василем за руку. — Мы думали что это волки.

— Волки? — удивился Василь. — Здесь нет волков. Есть маленькие олени.

— Просто по пути сюда мы наткнулись на волчьи кости, — объяснил Фархад.

— Ах, ко-ости, — увидев, что страшные мужчины оказались вполне дружелюбными, Вика вышла из-за спины своего парня и вступила в разговор. — Мы находили и другие кости. Других хищников. Тигров, вроде. Но живых никогда не встречали. Видимо, они вымерли, или погибли во время землетрясения… Или что тут ещё могло случиться?

— И давно вы тут живёте? — спросил Алик.

— Не знаем, — пожал плечами Василь. — Сперва мы считали дни, потом сбились и перестали. Сутки тут очень странно меняются. Каждый раз по разному. Это вообще очень странное место, но мы к нему уже привыкли.

— Вы не будете возражать, если мы здесь немного осмотримся?

Парень покосился на оружие Алика и коротко кивнул, — да пожалуйста.

Спуск к берегу занял совсем немного времени. Само по себе побережье выглядело вполне обычно, если не поднимать взор и не смотреть на горизонт, покрытый тёмной, клубящейся дымкой. Лиша присела и стала рассматривать ракушки, возле линии прибоя. Боцман с Фархадом, тем временем, осмотрели скромное жилище аборигенов, выстроенное среди обломков корабля.

— Чем вы тут питаетесь? — спросил штурман.

— Олениной, рыбой, моллюсками, фруктами, — ответила Вика. — Еды немного, но на двоих достаточно.

— В таком маленьком мирке даже двоим долго не прокормиться, — усомнился Фархад.

— Да, мы сначала тоже боялись умереть от голода, но потом оказалось, что здесь всё восстанавливается. Например олени. Они каждый раз появляются из ниоткуда, и приходят на то же самое место. Как будто нас кто-то кормит.

— Террариум для людей? — усмехнулся Алик.

— Это не кормёжка, — себе под нос ответила Лиша. — Это так называемый процесс «Дабл-Ре». Репродуктивная реактивация. Нередко возникает на брошенных мирах, создатели которых не заморачивались с плавающим балансом, и использовали примитивную балансировочную форму — искусственное восполнение.

Немного осмелевший Василь попросил Фархада показать ему «штуку, на которой они прилетели». Скучающий капитан согласился, и они, забрав Вику, ушли к «Одалиске». Алику не давала покоя дымка над морем. Он понимал, что это всего лишь грубое завершение микромира, но выглядело оно каким-то ненормальным, инородным.

— Что ты пытаешься найти? — спросил Дементьев у Лиши, копошащейся в песке.

— Следы, — ответила та. — Отметки. Этот мир соединён с другими микромирами. Они тянутся друг за другом, как выдранные потроха.

— Похоже на останки омикрона?

— Что ты сказал? — Лишу словно током ударило, поднявшись, она пронзила его жгучим взглядом, — повтори.

— Я сказал, что это похоже на останки омикрона, — спокойно повторил Алик.

— Вспомнила, — девушка отшвырнула подобранную раковину. — Как же я могла пропустить это? Действительно, мир мне знаком. Но я была в режиме ожидания, когда посещала его.

— И что же это за место?

— У него нет названия. Это мир Ольги Вершининой. Она создала его, когда училась работать с иллюзиями. Здесь Евгений Калабрин проводил с ней «мастер-класс», здесь же они поссорились, и Ольга прогнала его, но и сама больше сюда не возвращалась, чтобы не вспоминать неприятный инцидент.

— Ай да дед Василий! Я же говорил, что его прозорливости нужно доверять. Из миллионов миров, мы напоролись именно на этот огрызок. Это просто не могло быть случайностью.

— Вынуждена согласиться, — отряхнув руки, Лиша указана на дымку. — Видишь? Это признак тления. Мирок бы растворился уже давно, если бы не наша сладкая парочка, случайно заброшенная сюда.

— Случайно? Не-ет, Лиша, я думаю, что и это не случайность. Всё это каким-то образом подстроено, организовано. Кому-то было нужно, чтобы ты ещё раз прошлась по былым местам. Знать бы, кому? Это мог быть как друг, так и враг. Если друг, то у нас под носом наверняка лежит какая-то мощная подсказка. Если же враг, то мы идём прямиком в западню.

— Если всё так, как ты говоришь, то я склоняюсь ко вражеским козням. Этот мир нам подсунули, чтобы отвлечь от Девона.

— Может и так. А может, Девон-то как раз и есть ложная цель.

— И что ты предлагаешь?

— Предлагаю разделиться. Команда отправляется в Девон, а мы с тобой потусуемся здесь.

— А как потом встретимся?

— Если это останки омикрона, то элементарно. Мы не на закрытой зуне. Более того, мы вообще не на зуне. Фактически мы остаёмся на «Одалиске». Мы и сейчас на ней, просто не понимаем этого из-за невровизионной блокады. Когда «Одалиска» переместится в Девон, мы переместимся вместе с ней. Нам останется лишь преодолеть психическое блокирование. Я этого делать не умею, но ты умеешь, и ты нас вытащишь, когда мы найдём здесь ответы.

Лиша открыла рот и больше минуты не могла произнести ни слова.

— Ты вспомнил? — прошептала она. — Ты всё вспомнил?

— Что? — Алик очнулся и тряхнул головой. — Бр-р-р. Нет, нет, нет. Ничего я не вспомнил. Точнее, не всё… В общем… Это как-то само всплыло в голове.

— Да не парься, — она хлопнула его по груди. — Ты всё равно должен проснуться. От этого нам никуда не деться. Наверное, это даже хорошо. Видишь, у тебя уже родился неплохой план. Да, ты прав, это не зуна, а всего лишь воспоминание. Сигнал, который мы поймали, выходя на приёмную волну Девона. У меня есть предположения, как Василь с Викторией здесь оказались, но это уже не важно. Гораздо важнее найти переход…

— О чём вы тут шепчетесь? — подошёл к ним Боцман. — Нашли что-нибудь?

Лиша и Алик переглянулись.

Тучи закрыли небо и стало темно. Почти ощупью, троица спешила назад — к экзокрафту.

— Холера! Смотрите, в трещину не провалитесь! — предупреждал их Боцман.

Но это было излишне. Алик прекрасно запомнил опасный участок. Спустя несколько минут они достигли «Одалиски». Навстречу им, восторженно обсуждая увиденное, по трапу спускались Василь с Викторией. И по мере их спуска, небо прояснялось всё сильнее.

— Заметили? — указал Алик.

— Ты был прав. Это не закрытая зуна. Всё здесь держится только на них, — ответила Лиша. — Внутри «Одалиски», за экраном, их связь рвётся и иллюзия исчезает.

— Это потрясающе, — перебил её подошедший Василь. — Я и не думал, что существуют такие машины, способные перемещаться по радиоволнам!

— Не совсем по радиоволнам, но что-то в этом духе, — усмехнулся Боцман.

— Мне непонятно, как это всё работает, но выглядит обалденно! Правда, Вика?

— А прокатиться не желаете? — спросил у него Алик.

— Прокатиться? Э-э-это было бы вообще! Это… Конечно!

— Тогда прощайтесь со своим мирком, и грузитесь в свободную каюту.

— Прощаться? Зачем? — остолбенел Василь.

— Мы что, не вернёмся? — вторила ему Виктория.

— Нет. Билет будет в один конец.

— Н-но…

— Подожди, — Вика отвела друга в сторонку. — Надеюсь, ты не думаешь…

— Дорогая! Нам выпал отличный шанс! Там нас ждут приключения, что-то новое, неизведанное. А здесь мы варимся в собственном соку, мы закисаем…

— Мы не можем так просто всё бросить. Здесь наш дом. Только наш. Твой и мой. А там? Кем мы будем там?

— Мы останемся самими собой! Но если ты привязана к этому месту… Я не хочу тебя заставлять.

— Послушайте, детишки, — не выдержал Алик. — Я конечно всё понимаю. У вас тут вроде как идиллия. Но всё это временно. Ваша энергия неукротимо тает, расходуясь на поддержание этой мёртвой фантазии. И скоро от вас обоих ничего не останется. Это место кажется вам эдакой романтической «голубой лагуной», на самом же деле — это мир-вампир. И вам здесь оставаться небезопасно. Я предлагаю вам продлить ваши жизни. Мы доставим вас на безопасную зуну, защищённую от внешнего эфира и населённую такими же людьми, как вы. Там вы сможете начать новую жизнь. А здесь у вас нет будущего.

Ребята переглянулись и взялись за руки.

— Можем мы попрощаться с нашим домом?

— Извините, но нет. Мы отправляемся немедленно, — ответила Лиша.

— Возвращайтесь на борт, я провожу вас в каюту, — предложил Боцман. — И выдам комбинезоны.

— Подожди-ка, — Алик протянул ему своё оружие. — На вот, забери. Мне оно не понадобится.

— Уверены, что вам надо туда погружаться? — неодобрительно бросил здоровяк.

— Да. Транслируйтесь на Девон, но не перезагружайте систему экранирования, а то мы вернёмся не на «Одалиску», а вообще не знаю куда.

Лиша начала пятиться назад, и Алик последовал за ней.

— Тогда удачи, — кивнул Боцман. — А вы — за мной, молодёжь.

Продираясь через сгущающуюся темноту, Лиша и Алик добрались до трещины и остановились.

— Есть мысли, где нам искать переход? — спросил Дементьев.

— Есть только один способ, чтобы проверить, — ответила подруга и прыгнула в расщелину.

— Дьявол, ну что за методы? — устремился он за ней следом.

В полёте обо что-то ощутимо ударился, перевернулся и вылетел в некое тёмное пространство. Не успев даже скоординироваться, Алик плюхнулся в какую-то тёплую, стоячую воду. Ему даже не пришлось долго барахтаться. Она сама вытолкнула его на поверхность, как поплавок. Хватая ртом тёплый вечерний воздух, он подгрёб к постройке на сваях, и, хватаясь за перекладины, выбрался на мосток. Теперь можно было осмотреться по сторонам. Вытирая мокрое лицо, Дементьев оценил окружающую обстановку. Он находился посреди мангрового леса, утопающего в огромном озере. Домик, возле которого он приводнился, оказался небольшим ресторанчиком с соломенной крышей. К мосткам было причалено несколько лодок.

В ресторанчике зацикленно играла музыка: тихо, отдалённо, словно радио с выкрученным до минимума звуком. Немногие посетители, находящиеся внутри, так же тихо разговаривали между собой, и если прислушаться, становилось понятно, что они бормочут что-то невнятное.

— Вот здесь всё и произошло, — раздался у него за спиной голос Лиши.

Алик обернулся и увидел подругу, отжимающую свои волосы.

— Что ты имеешь в виду?

— Здесь меня подарили ей.

— Как «подарили»? Кому «ей»? — не понимал Алик.

— Евгений. Подарил меня Ольге, — с некоторым раздражением пояснила Лиша, словно разъясняя ему некую прописную истину.

— Подарил тебя? — Дементьев рассмеялся, подумав, что она шутит. — Что это значит? Разве тебя можно подарить?

— Представь себе, можно. Пойдём, присядем за столик, — Лиша прошла в ресторан, и заняла место у крайнего столика, откуда открывался хороший вид на темнеющий лес, погружающийся в ночную тьму.

Под крышей зажглась гирлянда лампочек, которая ничего не освещала.

— Тот самый столик, — девушка погладила столешницу. — Он сидел на твоём месте, я — на её. И он передал меня ей, даже не спросив разрешения.

— А как ты тогда выглядела? — спросил Алик.

— Я была в виде брошки.

— Ну тогда всё понятно. Видимо Калабрин просто не был в курсе того, кто ты на самом деле.

— Конечно не был. Но он это чувствовал. Я надеялась, что дорога ему, как последняя память о матери, но он сдал меня, словно стеклотару…

— Погоди делать выводы. Для меня ты тоже когда-то была всего лишь брошкой. Люди мыслят иными категориями и способны на нелогичные поступки, диктуемые не здравым смыслом, а мимолётными эмоциональными порывами. Чтобы доказать Ольге свою любовь и преданность, Евгений отдал ей самое ценное, что у него было. Не важно, что из этого получилось. Важен был сам момент, понимаешь?

— Не понимаю.

— Ладно, забудь, — Алик взял меню. — Закажем что-нибудь? Упс. Да тут все страницы пустые…

— Комо эста… — раздался над его ухом бархатный голос, принадлежавший откуда ни возьмись появившемуся официанту с латиноамериканской внешностью.

— Буэнос диас, — переключила его на себя Лиша. — Себастьян, «Тропикалис», пор фавор.

— Си, — официант опять исчез.

— Ух, ты. Здесь всё ещё обслуживают, — улыбнулся Алик, и переведя взгляд в сторону дальней стены, тут же убрал улыбку с лица.

Там, во всю стену была растянута кожа огромного крокодила, поверх которой висело ружьё.

— В чём дело? — спросила Лиша.

— Если здесь водятся такие чудища, то нам дико повезло, что мы успели вовремя выбраться из воды.

— А, ты об этом? Нет, больше не водятся. Этот был тут один… И она его всё-таки застрелила…

Алик хотел было спросить, что это значит, но не стал, опасаясь потерять нить предыдущей беседы, — так что насчёт подарка Ольге? Как я понимаю, тебя это сильно унизило?

— Ещё бы, — фыркнула Лиша. — Но я не имела права препятствовать этому. По нашему закону значимые «вээлы» могут отчуждать своих хранителей в пользу других «вээлов».

— Вэ Эл — это «ведомственный элемент»? — уточнил Алик.

— Да. До него, я была закреплена за Людмилой Калабриной, которая действительно была крайне важна для Сакрариума. Не буду объяснять, почему. Это закрытая информация. Незадолго до смерти, она передала меня своему сыну. Возможно неосознанно, однако прецедент был, и мне надлежало придерживаться инструкции. К тому же, Евгений был её своеобразным продолжением и важным образцом, требующим обязательного наблюдения. Поэтому, всё было в порядке. Но я и подумать не могла, что он такое отчубучит. Я искренне пыталась ему помочь, а он, вместо того, чтобы принять мою помощь, избавился от меня! И всё равно, мне его жалко…

Подошедший Себастьян принёс пару бокалов с каким-то экзотическим напитком. Приглядевшись к официанту, Алик заметил, что его лицо слишком гладкое: ни морщинок, ни родинок, ни прыщей и расширенных пор. Кожа похожа на пластик. Словно черты этого человека постепенно стирались невидимым ластиком.

— Спасибо, — кивнул Дементьев, приняв свой бокал, и вновь вернулся к Лише. — Но ведь Ольга Вершинина — тоже «значимый вээл», насколько я понимаю?

— Тогда она ещё не была таковой, — та перестала смотреть на лес, и обратила лицо к нему. — Она стала значимой, приняв орхидею. Эти орхидеи — не просто символы. Это коды. Нейронные субпрограммы, возникшие после сбоя в одном из инфрофазогенных хранилищ. Из-за чего появилось Хо…

— Погоди-погоди, — Алик так и не донёс бокал до губ. — Причём тут Хо?

— Может быть непричём, — пожала плечами Лиша. — А может, оно и действительно с ними связано. Об этом не знает даже само Хо.

— А ты это откуда знаешь? Ты что, разговаривала с ним на эту тему?

— Да, разговаривала. И кажется оно действительно не понимает, для чего существует… Так же, как и ты.

— Я?!

— Всё, давай не будем об этом, — Лиша быстро прикусила язык, поняв, что вышла на опасную тему.

К счастью, Алик и сам догадывался, что они балансируют на краю какой-то крайне неприятной тайны, поэтому не стал её донимать. Ещё слишком рано для таких откровений. Чтобы отвлечься, Алик пригубил немного напитка: «Это просто вода». «Теперь да, наверное», — ответила Лиша. Воцарилась пауза, как будто никто из них не знал, что делать дальше. Возможно, оба ждали какое-то откровение, или подсказку, оставленную давно уже ушедшим человеком.

— Я не знал, — продолжил беседу Алик. — Не был в курсе, что ты тоже находилась там, в омикроне. Прости.

— Верю, — кивнула Лиша. — Ты хотел как лучше. Вышло то, что вышло. Омикрон уничтожен, Хо вырвалось на свободу. Но это уже не имеет значения.

— Пока оно на свободе — имеет.

— Не зацикливайся на Хо. Наша проблема гораздо шире.

— Мы что-то упускаем, — Алик встал из-за стола. — Что-то должно здесь быть. Но что?

— Нужно опуститься глубже, — Лиша произнесла это с явной неохотой, было понятно, что эти воспоминания портят ей настроение.

Поманив Алика рукой, она пошла вглубь ресторана. Тот шёл за ней, глядя, как посетители, по обе стороны от них, поочерёдно развеиваются, словно дым. Девушка, не обращая на это внимания, прошла за барную стойку, прямо через бармена, так же разлетевшегося на сизое, табачное облачко, и провела спутника за дежурную дверь.

По ту сторону двери их ждала каменистая пустошь, по которой носились клочки туманной дымки, при полном отсутствии ветра. Очередная иллюзия, доживающая свои последние часы. Унынием пропитан каждый дюйм, каждый литр воздуха. Впереди, в одном из каменных нагромождений застряла лодка, в которой сидели люди. Такие же фантомы, как и посетители ресторана на сваях. Они что-то говорили, словно заевшие пластинки. Можно было различить их фразы:

— Я устал. Бесконечная суета.

— Абсолютно всё.

— Ничего-ничего.

— Глупости. Всё относительно.

— Скоро будем дома.

Лиша поймала взгляд Алика и спросила: «ты их не помнишь?»

— Нет, — ответил тот. — А должен?

— Сейчас их трудно узнать. Лица почти полностью стёрлись. Только рты открываются чёрными дырками. Скоро о них даже памяти не останется.

— Тебя это волнует?

— Нет. Просто рассуждаю, — девушка отвернулась от лодки. — Мы здесь бродили. С Вершининой. Когда её в очередной раз занесло не туда. Её очень часто заносило. Заносчивая была персона. В тот раз, я вывела её через пустыню Тхор. Имеет ли это какое-то значение для нашей цели?

— Я понятия не имею. Я здесь вообще впервые.

— Давай поглядим, что там было дальше, — Лиша сделала рукой движение, и по её мановению пространство сдвинулось, словно изображение на сенсорном экране, открыв новую картину.

Они очутились в пустыне, над которой летали гигантские морские звёзды.

— Похоже на Дит, — признал Алик.

— Это и есть Дит. Точнее, был им когда-то. Выбираться пришлось с жуткими проблемами. Если бы не препарат, Ольга бы здесь застряла до скончания веков.

— То, что стало с Дитом, каким-то образом связано с нарушением правил, которое допустила Вершинина?

— Можно и так сказать. Но я всё равно не понимаю, зачем мы здесь? Всё это больше не имеет смысла.

— А вдруг имеет? — Дементьев запустил пальцы в рыхлый песок под ногами. — Я знаю, как нужно поступить. Ты должна мне рассказать о ваших похождениях с Вершининой. Не упуская ничего.

— Зачем?

— Затем, что эта загадка, возможно, вовсе не для тебя, а для меня. И только мне дано её разгадать.

— Проще будет показать, а не рассказать, — Лиша выпустила светящееся щупальце. — Готов?

— Действуй!

Щупальце соединилось с его головой, заставив биться в конвульсиях, закатив глаза и харкая пеной. Лиша отвернулась, не в силах терпеть мучения своего друга. Но так было нужно. Оставалось лишь надеяться, что эта жертва оправдана.

За эти тяжёлые минуты, Алик повидал немало. Сначала ему просто было очень больно, но затем, к нему пришло что-то вроде сновидения, в котором он не мог влиять на события, а лишь созерцал их со стороны, глядя на всё глазами Ольги Вершининой. Схожесть со сном обуславливалась бредовостью происходящих событий. В ноосфере Дементьев столкнулся со множеством нелогичных и абсурдных вещей, но то, что довелось пережить Ольге, уходило ещё глубже, в пучину шизофрении. Если бы не Лиша, пытавшаяся её направлять, всё бы выглядело точь в точь, как галлюцинации психопата. Тем не менее, Алик анализировал поток воспоминаний с позиции разума и логического обоснования. Теперь он воочию представлял, что делает омикрон с человеческим разумом. Ну и, конечно же, гротескный почерк Хо не мог не привлечь его внимания. Лиша показала ему далеко не всё, но и показанного было вполне достаточно, чтобы отметить весь размах деятельности мятежного сумеречника на богатой ниве омикроновой субреальности. С каждым очередным фрагментом ольгиных воспоминаний, Алик через её ощущения определял, как Хо отжирается, растёт, распространяется. И это заставляло беситься Арлекина, погребённого в его прошлом. Того самого Арлекина, который должен был раз и навсегда расправиться со своим главным конкурентом. Он ведь всё сделал правильно. Он заманил Хо в ловушку. Он отправил ему смертельное угощение. Но «всезнайки» сальвификарии всё испортили, подложив ему неожиданную свинью. Вскипевшее возмущение было быстро им подавлено. «Нельзя, нельзя», — убедил себя он, — «Это ничего не изменит. Надо вернуться на прежний путь. Глаза цвета девонских болот. Глаза цвета девонских болот…» Алик осёкся, поняв, что в какой-то момент Ольга Вершинина услышала его голос в своей голове. Это было неприемлемо. Нужно сосредоточиться. От напряжения, к нему вновь вернулась боль. Лиша прекратила передачу и убрала своё щупальце, а Дементьев ещё долго лежал, уткнувшись в песок, и царапая его пальцами, словно беспомощная черепаха. Усевшись рядом с ним, Лиша устало вытянула одну ногу, и ласково похлопала его рукой по спине.

— Всё впустую? — спросила она. — Верно?

— Погоди. Дай мне ещё время, — Алик повернулся на бок, с его лица осыпался песок. — Эта вошь была у меня под ногтем. Я про Хо. Почему мы позволили ему уйти?

— Пророчество…

— К чёрту пророчество. Не было бы Хо — не было бы и Ицпапалотль. Всё из-за него. Из-за этой твари. Ах-х, — он стукнул по песку кулаком. — Всё. Спокойно, спокойно, Алик. Давай всё взвесим.

— Что ты видел? — спокойно поинтересовалась Лиша.

— Вы действительно были здесь. Потом появились джунгли, поезд… Всё было очень бессмысленно. Ещё я видел вас в лесу. Видел нападение Хо. Всё выглядело как постановка. Но больше всего мне запомнился город. Заброшенный город. Он кишел монстрами. «И Вавилон, краса царства, гордость Халдеев, будет ниспровержен»… Да-да-да… Но меня удивило то, что всё это происходило в недалёком будущем. И не было иллюзией. Что это было, Лиша?

— Солнце в надире, — ответила та. — Мне пришлось её там протащить, посредством артикулярной трансгрессии. Тогда я всё ещё надеялась её спасти.

— Уведя от Евгения и приведя к Хо?

— Так было нужно. Только так можно было привить ей устойчивость к его воздействию. Лучше всего учатся плавать те, кого бросили в реку.

— И тонут они при этом тоже гораздо охотнее.

— Не утрируй! Я была поставлена в строгие рамки. Чтобы уберечь обоих подопечных, приходилось играть на грани фола. На кону была моя репутация. Но вытащить из водоворота сразу двоих оказалось не под силу даже мне.

— Ладно, я не собираюсь тебя упрекать. Ты делала свою работу. И делала её вполне профессионально. Мы с тобой на одной стороне.

— Хорошо, что ты это признаёшь. Но увы, мы так ни к чему ни не пришли…

— Отнюдь, — Алик сел рядом с ней, обхватив колени. — Проанализировав воспоминания Ольги, записанные тобой, я почувствовал одну неизменную деталь. Там повсеместно прослеживается влияние Хо. И это влияние везде имеет общий характер.

— Какой?

— Бессмысленность и беспощадность, — Дементьев рассмеялся.

— Не понимаю, — Лиша прищурила один глаз.

— Естественно, тебе этого не понять. Зато меня моментально зацепило. Его поведение, его козни, его нападки. Они бессмысленны. Как и ритуальные убийства в культе Суллара. Никакой определённости. Просто жестокость ради жестокости. Представь, что ты сидишь перед коробкой абсолютно одинаковых шоколадных конфет. И ты выхватываешь по одной, безо всякого обоснования. Ладно, если конфета одна. У тебя появляется цель съесть именно её. Но если конфет много, и они ничем не отличаются? Ты будешь хватать все подряд, верно? Но по какому принципу? Да шут с ним, с принципом! Вскоре ты пресытишься, а конфеты ещё останутся. И что тогда? Они перестанут быть твоей целью. Логично переключиться на другое лакомство. Но если другого лакомства просто нет в природе? Ты пресытилась. Тебе больше нечем ублажать своё чрево. Удовольствие превратилось в рутину. И какой во всём этом смысл? Получается, что никакого. Вот так получилось и с Хо. Ему дали несбыточную идею, ради которой оно неистово совершенствовалось. Прекрасно понимая, что цель недостижима, оно раздражалось этим, неустанно держа себя в тонусе. Но вот так сюрприз! То, что казалось недосягаемым, внезапно свалилось ему на голову. И мгновенная эйфория сменилась пустотой. Страшной даже для Хо. Что может быть хуже, чем оказаться в абсолютном конце пути? Полная потеря смысла существования. Апатия, которую невозможно передать. И безуспешные попытки найти выход, чтобы хоть как-то избавиться от этого мучительного чувства. У таких, как ты, есть служба, а у людей есть смерть. Хо же лишино и того, и другого. И всё, что ему остаётся — это придумывать себе собственную цель. Я прекрасно это понимаю. Потому, что я такой же.

Лиша молча выслушала его, и произнесла, глядя куда-то в даль: «Мы пытались. Ей богу пытались тебе помочь. Потому и пристроили тебя в инфильтрационный корпус».

— Да, я это прекрасно понимал, — ответил Алик. — И был благодарен вам в какой-то степени. Но стать полноценным сумеречником мне не удалось. Приходилось что-то придумывать, чтобы отодвинуть приход очередного надвигающегося тупика.

— Вот, почему ты рядился в клоунские наряды?

— Я пытался развлечься. В отличие от Хо, я всё-таки был человеком. Когда-то. Сначала позиционировал себя гордым мстителем. И это помогало. А потом… Мне стыдно вспоминать ту аналогию. Но в один прекрасный день мне показалось, что я бью мух на свалке.

Девушка усмехнулась.

— Да, именно так, — закивал Дементьев. — Я их бью и бью, а они всё летят и летят. И победить их невозможно, потому что размножаются они быстрее, чем я их прихлопываю. Тогда меня и посетила идея, что проблема не в мухах. Проблема в мусорке, на которой они плодятся. Увы, внести изменения в эту мусорку мне было недозволенно. А вечное уничтожение полчищ самовозрождающихся мух потеряло всяческий смысл. Как вычерпывание воды из дырявой лодки. Тогда появился Арлекин. Беззаботный клоун, не задумывающийся о будущем, и живущий ради зрителя. Да, зритель был условный. И зачастую, являлся моим обедом. Но это было не столь важно. Важен был рост артистизма. Импровизация. Игра. Я постарался сделать свою работу красивой, эстетичной и художественной. Каждая охота — как написание картины. Всё безупречнее и безупречнее. Продумывая каждый мазок, каждый оттенок. Это было искусство. И какое-то время оно позволяло мне отвлечься от своей главной проблемы. Пока я развлекался, меня не глодало осознание бессмысленности моего бытия. Зато, на волне мимолётного вдохновения, появлялись новые мысли, новые планы и гипотезы. Я понимал, что когда мой цирк завершится, мне нужно будет уйти со сцены, завершив своё выступление коронным номером.

— Ты решил уничтожить Хо и нейтрализоваться, — напомнила Лиша.

— Да, — развёл руками Алик. — Чем не достойный финал? Я заманиваю своего главного врага в омикронную ловушку, после чего, добавив каталитические элементы, ликвидирую омикрона вместе с Хо. Двух огромных проблем как ни бывало. Затем, с чувством исполненного долга, я сдаюсь на милость Сакрариума и заслуженно нейтрализуюсь, прекратив свои долгие метания. А что теперь? Всё зря? Хо выбралось из западни, нашло нового носителя, превратилось чёрт знает во что и опять угрожает. На сей раз, не только Земле, но и всей нашей Вселенной. И всё из-за горстки одержимых сальвификариев. Мне бы следовало злиться на вас за такую подставу. Но вместо этого, я бы хотел вас поблагодарить. Вы создали для меня новую цель. Я ещё не до конца вспомнил своё прошлое, но, по крайней мере, обрёл уверенность в своём будущем. Теперь моя цель — это Ицпапалотль. Потому что, найдя её — я найду Хо.

— Я рада, что ты проснулся, эм… Как мне тебя теперь называть? — спросила Лиша.

— Для тебя, как и для всех остальных, я — просто Алик, — с улыбкой ответил тот. — Это одна из моих лучших ипостасей. Я никогда не отрекался от своей человечности. И сейчас не хочу этого делать.

— Приятно слышать это, — обрадовалась Лиша. — А вот и наш поезд.

Алик не успел спросить «где?» как вдруг увидел надвигающийся на них холм, напоминающий гигантского песчаного червя. Постепенно песок ссыпался с его вершины, обнажая крыши локомотива и вагонов. Когда состав доехал до них и остановился, то он уже целиком стоял на песчаной поверхности, сквозь которую едва пробивались участки рельс. Алик с Лишей поднялись по ступенькам в последний вагон, после чего поезд, зашипев компрессией, вновь тронулся с места.

Лиша повела его дальше, не останавливаясь. Хвостовой вагон оказался плацкартным, и все места в нём были заняты. Словно повинуясь команде, люди, находившиеся там, в полном молчании, то поднимались с полок, то опять на них опускались, как заводные механизмы. Это выглядело странно и жутковато.

— Нам дальше, дальше, — вполоборота сообщила Алику Лиша, ведя его к следующему вагону.

В следующем вагоне, они буквально сразу, нос к носу столкнулись с мёртвой рыжей девушкой, идущей им навстречу. Она была вся изодрана, венутренности свисали из опустевшей полости, вместо глаз — пустые дыры. Одна нога вообще не соединялась с туловищем и двигалась отдельно от него. Чтобы разойтись с этой жуткой пассажиркой, Алик буквально вжался в стену. Не обращая на него внимания, покойница проследовала дальше — в тамбур.

— Не тормози, нам дальше, — вновь окликнула Дементьева Лиша, успевшая отдалиться.

Она вообще никак не отреагировала на зомби.

— «Весёленький» поезд, — Алик поспешил следом.

Заглянув в ближайшее плацкартное отделение, он увидел ещё более отвратительную картину. Труп человека, вывернутый наизнанку, словно лопнувший воздушный шарик. Даже рёбра были вывихнуты назад. Личность не поддавалась опознанию, поскольку труп представлял из себя сплошной букет из мяса и потрохов, лианами тянущихся к верхним полкам. От разлагающейся туши несло сероводородом.

— Твою мать, — отвернулся Дементьев, сдерживая тошноту. — Да что за дерьмо? Лучше бы не заглядывал.

Но он всё же заглянул, чисто машинально, в следующий отсек, где, как ему сперва показалось, находились двое: один уже разложился до костей, а у второго была содрана вся кожа. Однако же, присмотревшись, Алик с удвоенным отвращением понял, что человек на самом деле один, но препарирован и разложен по отдельным полкам. На правой нижней покоился его скрупулезно изъятый скелет, на левой нижней — освежёванная плоть: мышцы и сухожилия, сохранившие форму изначального тела. На верхней правой полке лежала содранная кожа, похожая на жуткое покрывало, а на верхней левой — некий безумный препаратор тщательно разложил внутренние органы.

— Что это за срань?! — не выдержал Алик.

— Кому говорю, не останавливайся, — торопила его Лиша.

— Постой, не ходи к нему, — вдруг ухватила Дементьева за ладонь чья-то ледяная рука.

На боковой полке сидела черноволосая девушка, с серым цветом кожи. Она смотрела куда-то в сторону, а позади неё, за окном — проносились какие-то металлические конструкции: погнутые и проржавевшие.

— Какого дьявола?! — выругался мужчина.

— Не ходи к нему. Он всем лжёт. Даже самому себе, — глядя на него пустыми, безжизненными глазами произнесла поймавшая его особа.

— Да отстань ты! — со второй попытки выдернул свою кисть Алик. — Чёрт знает что. Лиша, куда ты меня завела?

— Быстрее! — отозвалась та уже из противоположного тамбура. — Быстрее!

Тут поезд въехал в тоннель, и на несколько секунд стало очень темно. А когда свет опять появился, Дементьев вздрогнул, увидев, что девица, которая только что сидела на боковушке, уже стояла прямо перед ним.

— Отвали, страхоёжище! — обеими руками оттолкнув её, он бросился дальше, следом за Лишей.

— Больше нет боли!!! — завыл какой-то призрак, вынудив Алика шарахнуться в сторону.

Липкое дуновение прошлось по его лицу, заставив вытирать его руками.

— Дерьмо, дерьмо, — оттолкнувшись от вертикального поручня, Дементьев продолжил шаткий путь до тамбура, до которого оставалось совсем немного.

— Ы-ы-ы-ы-а-а! — уже перед самой дверью, откуда-то сбоку вышел ещё один зомби, в окровавленной тельняшке и без нижней челюсти.

Его язык болтался снизу как маленький галстук.

— А-а-а-ы-ы-ы! — труп схватил Алика за плечи обеими руками, но тот лягнул его в живот, отбросив обратно, между полок.

Потом Дементьев наконец-то проскочил в тамбур и Лиша поспешно закрыла за ним дверь.

— Сказала, «не тормози»! Чего затормозил?! — сердито встретила его девушка.

— Да ты хотя бы предупредила, что тут такое, — ответил тот, отряхиваясь.

— Что такого? Обычная иллюзия.

— Угу. Я чуть не проблевался.

— Когда ты был охотником — видал и не такое. Более того, сам такое творил. А теперь что же? Опять стал брезгливым чистоплюем?

— Да! Я охотился. Но подобное не творил! Это ненормально. Это извращение. Попахивает работой Хо.

— Пойдём, эстет, — Лиша открыла дверь, ведущую в переход между вагонами. — Посмотрим, что там дальше.

Дальше их встретил купейный вагон, где все двери оказались закрытыми. Коридор был наполнен красным светом, лившимся из окон, за которыми виднелся чудовищный мир, состоящий из лавы, огня и кровавой, мясистой земли, чем-то напоминающей Кетев Мерири. Занавески на окнах пылали, выделяя едкий дым. Приходилось двигаться пригнувшись, зажимая ладонью рот и нос. Этот вагон они тоже миновали не останавливаясь. И даже в конце пути, когда позади послышались приближающиеся звуки поочерёдно открывающихся дверей, Алик не стал искушать судьбу и не обернулся.

Лиша повела его дальше — в очередной вагон. Там, вроде бы, всё было нормально, за исключением того, что теперь по ту сторону окон виднелась какая-то пустошь.

— Сюда, сюда, — проведя его мимо нескольких купе, девушка остановилась напротив двери с номером 54. -Заходи сюда.

Он послушно открыл дверь и вошёл. Внутри сидел один единственный человек, в простой одежде, который размешивал чай.

— И что? — Алик обернулся, но увидел лишь собственное отражение в зеркале на двери, закрывшейся за его спиной.

— Добрый день. Да Вы проходите, — обратил на него внимание молодой пассажир. — Я уже давно один еду. Наконец-то хоть один попутчик появился.

— Пардон, с кем имею дело? — Дементьев пригляделся, и прежде чем человек ему ответил, узнал его по увиденным ранее фотографиям. — А-а-а. Евгений Калабрин, верно?

— Мы знакомы? — тот удивился, но вскоре тоже узнал Алика. — Ах, ну конечно. Умная рыбка. Ты постоянно за мной наблюдал.

— Я похож на рыбку? — Алик сел напротив него.

— Сейчас нет. А раньше ты всё время приплывал ко мне. Я по глазам узнал.

— Какого хрена ты здесь делаешь? Ты же умер?

— Ну, как бы, да, — рассмеялся Евгений. — И что?

— А то, что я не доверяю тем, кто умер. И уж тем более, тем, кого сожрало Хо. Ты — всего лишь его отрыжка.

— Не надо грубить.

— Ой, ну извини! — цинично скривился Алик. — Ты — уже не настоящий Евгений Калабрин. И не пытайся меня убедить в обратном. Когда Хо пожирает свою жертву, от неё уже ничего не остаётся. Весь этот сраный поезд — фикция, омикронная психопроекция. Не более.

— Однако, ты что-то пытаешься в ней отыскать. Ведь так?

— Не знаю. Если честно, не могу понять, почему Лиша меня сюда привела?

— Лиша, — кивнул Евгений. — Я виноват перед ней. Увы, я понял это слишком поздно.

— А если бы всё повторилось по-новой, ты бы её не отдал? — не дождавшись ответа, Алик продолжил. — Отдал бы, как миленький. Вы всегда ноете об упущенном времени, но когда вам предоставляется шанс искупления — наступаете на те же самые грабли.

— А ты сам любил когда-нибудь?

Дементьев задумался. А ведь и вправду. Ни одно его вернувшееся воспоминание не хранило никаких намёков на любовь к кому-нибудь. Он познал дружбу, верность, ответственность. Но только не любовь. И он даже не особо понимал, что это такое.

— Не любил? — удивился Евгений. — Поразительно.

— Просто мне всю жизнь было не до этого, — ответил Алик. — И что же это такое, «любовь»?

— Наваждение. Награда и наказание одновременно. Причём, неизвестно, что больше?

— А лично для тебя?

— Я избавился от неё. И для этого мне, как видишь, пришлось пожертвовать всем. Но в итоге я получил невероятное облечение. Я бы даже сказал, что я счастлив. Хотя парадоксально называть «счастьем» смерть, оборвавшую любовную агонию.

— Мне это не интересно. И не пытайся делать вид, что ты — Калабрин. Я знаю, кто ты. Ты — послание. Виртуальная записка, оставленная для меня. И я просто хочу узнать, что в этой записке содержится.

— Как я могу знать, что именно тебе нужно, если ты сам этого не знаешь?

— Не пытайся меня запутать. Все эти хождения вокруг да около оставь для своих кукол, Хо.

Евгений рассмеялся ухающим смехом.

— Ты знало, что я за тобой вернусь, — спокойно продолжал Алик. — Тебе это было необходимо. Вся эта игра: Ицпапалотль, массовое поглощение энергии, попытки изменить существующий вселенский порядок — всё это фарс. На самом деле ты не хочешь ничего менять. Ты хочешь, чтобы тебя заметили. Заметили, и пристроили, наконец, в этот общий механизм.

— У нас с тобой одна и та же проблема. А значит и путь один.

— Как бы ни так. Ты выбрало террор и хаос. Я же всегда стоял на страже равновесия. Хотя не раз мог сорваться в бездну, как и ты.

— Мы все летим в бездну. Вопрос только в скорости падения. Да, я знало, что ты приплывёшь опять, «умная рыбка», и заготовило тебе подсказку… Знаешь, все эти пророчества, Менхар-Филах, руафилхи. Всё это — пустота. Набор бессмысленных символов. Сплошные несостыковки и несоответствия. Им бы так и покоиться в прахе, если бы кто-то вдруг ими не заинтересовался, и не породил лавинообразно растущее мнение о предопределённости грядущего. Помнишь, как было на Земле? Взять хотя бы календарь майя. Сколько было вокруг него разговоров. И ведь многие были действительно убеждены, что завершение этого календаря грозит концом света. Как будто бы у них конец света наступал каждый раз, когда отрывалась последняя страничка на домашнем календаре. Причём сами майя нигде не намекнули, что завершение их календаря — завершит человеческую историю. Но какое дело современным людям до майя? Кто-то из них выдвинул предположение — «а вдруг?» И это «а вдруг?» — стало распространяться по умам, как инфекция. Что там, что здесь — разницы никакой. Всего лишь одно зёрнышко сомнений даёт богатые всходы. Вот так, снизу-вверх, ступенька за ступенькой, заблуждение добралось до тех, кто всё контролирует, и заразило их. А если перед этим сомнением не смогли устоять даже сальвификарии, то что уж говорить о таких, как я? Если высшие занялись этим делом — значит всё серьёзно. Опять магическое «а вдруг?» И я купилось на него так же, как и все. Когда они взяли под наблюдение мать Евгения Калабрина — человека, в чьём облике я сейчас пребываю, мне стало любопытно. Почему именно она? Почему не кто-то другой? По каким критериям отбирали? По генотипу? По психономике? Не могло же быть просто так! Подобные мысли стоило выбросить из головы, но в то время это действовало как приманка. Тогда мы впервые столкнулись с Ал Хезид. Она, как пастушья овчарка, оберегала её от меня. А я ведь всего лишь хотело посмотреть. Хотя бы издали. На это чудо.

— Значит Калабрина умерла не по твой вине?

— Конечно же нет. Она погибла из-за чрезмерной заботы. Ну, знаешь, когда изо всех сил стремишься защитить цыплёнка от кружащего над головой коршуна, и пытаешься спрятать его, прижав к себе как можно теснее, а потом вдруг осознаёшь, что он уже не дышит. Пытаясь его спасти, ты сам его задушил, — Лжеевгений опять заухал.

— А её сын?

— Он тут вообще ни к чему. Но ты пойми, над изучением этого феномена корпел целый отряд сальвификариев, и тут вдруг вышел такой облом. Их подопытная приказала долго жить, так и не проявив себя как «первая невеста». Вместо этого, она передала наследие своему отпрыску. А тот даже не был в курсе, что именно он получил. Разумеется, в рядах специалистов Сакрариума начались размолвки, контроль за ведомственным элементом ослаб, а у меня появился шанс подобраться к нему поближе. Принюхаться, так сказать.

— Через друзей было подбираться опасно, поэтому ты подобралось через Кирилла Шарова — случайного знакомого Евгения, — вспомнил Алик. — Ловкий шаг, учитывая, что Лиша отвлеклась, в ожидании указаний сверху. Но неужели ты оказалось настолько неосмотрительным, что не замечало, как за тобой самим ведётся охота? Ты научилось обводить вокруг пальца неповоротливых бюрократов из Сакрариума, а меня не заметило.

Лжеевгений вздохнул.

— Меня не волновали все эти пророчества, — продолжил Дементьев. — Меня волновало ты. И я должен был с тобой разобраться. Такова была моя цель. Выйти на твой след оказалось очень просто. Сложнее было оставаться в тени. Все эти аномалии. Омикронная активность. Нападения на корабли. Я знал, что ты готовишься к чему-то, ты тренируешься. И конечно же я знал (он перегнулся через стол, понизив голос), что нет никакой «Эвридики». Корабль, которого никогда не существовало — просто метаиллюзия, безусловно вызывающая восхищение. Когда умер Евгений Калабрин? За год до этого? Или раньше? Бедняга даже не понял, когда это произошло. Настолько талантливо были подменены его воспоминания. И Лиша проморгала момент, когда ты умыкнуло разум её подопечного буквально у неё из-под носа и спрятало там, где вас с ним уже не достать. Браво, Хо! Тогда я тобой восхищался. Меня это развлекало, правда. Но ваше увлекательное представление нужно было заканчивать. Омикрон был твоим убежищем. И твоей тюрьмой. Разумеется, изначально ты рассчитывало уйти через «чёрный ход» — во внешнее информационное пространство. Я предугадывал это, поэтому подсунул тебе субъект 8003-12-1, зная, что Калабрин на неё среагирует, и перекроет тебе все пути к отступлению. Тебе останется только доламывать его. На что потребуется время, которого у тебя не будет. Ведь омикрон уже развился до того уровня, когда ему пора стать пантикроном. Любая внутренняя активность на той экстремальной стадии, во-первых, ускоряет процесс вызревания псевдоматерии, а во-вторых… А во-вторых, блокирует начало мутации. Это всё равно, что накачивать колесо, пока оно не лопнет. Произойдёт коллапс, который уничтожит и омикрона и тебя. Если бы не Лиша, мне бы это удалось, ты уж мне поверь.

— Не сомневаюсь, — Лжеевгений улыбнулся. — Возможно, это было бы к лучшему. Но случилось то, что случилось. Сейчас я впереди, а ты — догоняешь.

— Ненадолго.

— Если будешь разумным и внимательным — то да. Пойми, вся эта беготня не выгодна ни мне, ни тебе. Возвращаясь к теме пророчеств, хочу поделиться с тобой одним важным открытием и дать практический совет. Не ведись на них. Сначала ими увлеклась Ал Хезид со товарищи, затем я, теперь ты. Но что мы все в результате получили? Пророчества стали сбываться.

— И что?

— А знаешь, почему они стали сбываться? Потому, что мы же их и творим.

— Не понял.

— Что тут непонятного? Эти пророчества — чепуха! Но увлекаясь ими, мы начнаем поневоле им следовать! Опасаясь прихода той, или иной «невесты», мы сами поочерёдно их создаём! Совершенно того не подозревая, Лиша создала жёлтую орхидею, я — лиловую, а ты, возможно, создашь алую. Если не прекратишь идти на поводу у этой одержимости. Ну а после будет уже поздно. Потому, что процесс окончательно сорвётся с тормозов и станет необратимым. И тогда кто-то создаст белую, последнюю орхидею, и уничтожит наш общий мир!

— А ты само, создавая Ицпапалотль, разве не поставило мир под удар?

— Представь себе, нет. Ицпапалотль должна стремиться к преобразованию мира, а не к его уничтожению. Она разрежет его, и перекроит по-новой. По-своему. Хорошо это будет, или плохо — не важно. В любом случае, мир продолжит своё существование. Под новым контролем, с новым порядком. Хм. Если ты здесь, значит мне удалось её создать. Это радует. Но Ицпапалотль — это не сама цель. Сейчас вы, наверное, ищете её по всей ноосфере. Желаю вам удачи в поисках. Хочу предупредить, что если вы её всё-таки найдёте, то будьте готовы к самому яростному сопротивлению. Спуску она вам не даст, и я приложу все усилия, чтобы помочь ей справиться с вами.

— Другого я и не ожидаю. Мне просто странно, почему, в таком случае, ты оставляешь нам какие-то подсказки. Неужели надеешься, что мы клюнем на дезинформацию?

— Верить мне, или нет — это ваше дело. Я не боюсь, что вы найдёте Ицпапалотль. Я даже не боюсь, что вы её победите. В обоих случаях я выиграю.

— Прям-таки в обоих?

— Хо! Разумеется. Если она победит, я останусь при ней, властвовать над новым мировым порядком. Если же победите вы — я окончательно разделаюсь со своими заблуждениями, касаемо пророчеств Менхар-Филаха, и займусь чем-нибудь новеньким. Наверняка у тебя будет, что мне предложить.

— Могу предложить только нейтрализацию.

— А вот и нет. Пока я существую, у тебя есть ключ к своей цели. Не будет меня — не будет и этого ключа. Даже если бы ты знал, как меня нейтрализовать, ты бы не стал этого делать.

— Я был готов уничтожить тебя в омикроне! И я бы это сделал!

— Когда ты считал, что я несу угрозу человечеству — да, ты к этому стремился. Теперь всё по другому. Теперь ты считаешь, что угрозу человечеству несёт Ицпапалотль. А если ты уничтожишь её, то появится новая угроза. Неизвестная. И без меня разобраться с ней ты уже не сможешь. Так что я в любом случае останусь в выигрыше.

— Хитро. Но неосмотрительно.

— Излишняя осмотрительность только вредит. Попомни мои слова. Пророчества и предписания — это наши собственные заблуждения. Пока ты внимаешь им, ты, сам того не подозревая, идёшь по их пути. Добровольно загоняя себя в могилу. Не важно, кто всё это придумал. Важно, что следовать этому не обязательно. Ты сам себе пророк. В твоих руках руль. Я было не способно повернуть его в сторону, а ты способен. Сделай это. И тогда ты победишь не только Ицпапалотль, но и остановишь эту мнимую неизбежность!

— Как мне это сделать?

— Я не знаю. Знало бы — сделало бы это само. Но мне не дано… Задумайся, что тебя преследует, что не даёт тебе покоя, что из твоих видений вызывает наибольшие чувства?

— Ты хочешь заставить меня копаться в этом бреде? Чтобы я окончательно потерял связь с реальностью? Что мне действительно надо, так это полностью восстановить своё прошлое.

— Не прошлое ты должен восстанавливать, а будущее. То, что ты видишь — его ворота.

— Да не вижу я никаких ворот! Упираюсь в долбанный камень, и на этом всё!

— Это ведь не просто камень?

— Да, не просто. Какое-то изваяние. Не то бог, не то демон. Рассмотреть так и не смог. Но общие черты вроде бы скандинавские. И что, хочешь сказать, что это как-то связано с моим будущим?

— Всё логично. Ты — человек, и относишься к человеческой культуре. Все эти мифические существа, божества, духи — всего лишь отражения восприятий разумными существами тех или иных явлений. Они могут иметь самую разную форму. Всё ограничено лишь примитивной людской фантазией, но основа у них совершенно иная. Неподвластная простому пониманию. Допустим, ты знаешь, что такое «ай-талук»?

— Не знаю. Хотя погоди, — Алик наморщил лоб. — Ай-талук — это оа`кхан фатиргал су тверкса-хлаки да ма`тликлах.

— Браво! — поаплодировал Лжеевгений. — От зубов отскакивает. А сам-то понял, что сказал?

— Если честно, я в шоке сам от себя. Я что, без запинки выдал эту абракадабру? И какого хрена она всплыла в моей голове? Но я точно уверен, что ай-талук — это… Вот это самое.

— Ты дал точное определение ай-талука на языке альгершатах. Когда-то ты свободно говорил на нём, но сейчас, я так понимаю, подзабыл.

— А какой в этом смысл? Я всё равно не знаю, что такое ай-талук. Оа`кхан… Фатиргал… Ма`тликлах… А-а-а. Это та самая хрень, которую вырабатывают чистые сумеречники, и ты в том числе?

— Крайне вульгарное определение, но, в общем-то, верно.

— Сверхпроводящая, нейровегетативная, субпсионическая, полиморфная, протоплазматическая, микоидная биомасса. — напряжённо перечислил Алик. — Квазипротобионт.

— Вот видишь, как сложно? Ты переложил определение на свой родной язык, но даже при всех своих усилиях не смог дать стопроцентно точную характеристику. А теперь представь, как столь сложная псевдоматерия четвёртого порядка охарактеризовалась бы, ну, скажем, античным жрецом? Какую максимально понятную форму он натянул бы на эту абстрактную структуру? Так же и с твоим таинственным камнем. У него тоже есть история, определение и весьма непростая подоплёка.

— Какой мне от этого прок?

— Ты сам должен узнать. Я лишь могу подтолкнуть тебя к нему. Куда вы держите путь?

— В Девон.

— Отлично. Там остались следы моего культа. Найди их. Они приведут тебя к святилищу. Ты должен будешь пройти обряд, после которого отыщешь свой камень. И он назовёт твоё новое имя.

— Спасибо за информацию, — Алик поднялся, схватил Лжеевгения за ворот и сильно тряхнул.

Тело собеседника разлетелось чёрной пылью, и в руке Дементьева осталась только одежда, словно сорванная с вешалки. «Я думаю, что этот размер мне подойдёт», — он бросил одежду на полку, отряхнул чёрную сажу со своих плеч и вышел в коридор. Лиша дожидалась его за дверью.

— Ну что? — спросила она. — Поговорили?

— Ты всё знала? — спокойно ответил вопросом на вопрос Алик.

— Да. Но предупреждать тебя было бы опрометчиво. Подготовленный и накрученный, ты бы испортил весь разговор с ним.

— Повторяю. Я уже другой! Тем более, что это было не оно само, а его остаточная проекция. Оно знало, что мы придём. И что я приду. Знало и заготовило эту буседу. Чёртова тварь по прежнему всё просчитывает заранее.

— И? — Лиша заглянула ему в глаза. — Это того стоило?

— Не знаю, не знаю. Хо указало мне направление. Но стоит ли ему следовать?

— Оно наивно полагает, что мы купимся?

— Оно не наивно. И никогда не было наивным. И нас за дураков оно уж точно не держит.

— Тогда в чём причина?

— Страховка, заброшенный крючок. Хо никогда не бросается во все тяжкие, и готовя серьёзное дело, оно оставляет гарантированные пути к отступлению. В данный момент, оно явно не уверено в своей носительнице. Поэтому, подбросило нам подсказку, чтобы, если что, с его проблемой разбирались уже мы. Хитрая сволочь.

— Всё как всегда, — Лиша скрестила руки на груди. — Ничего нового.

— В любом случае, пока что указание Хо не противоречит нашему непосредственному маршруту.

— Значит Девон?

— Девон.

— Поехали, — девушка щёлкнула пальцем и все стёкла в вагоне разом повлетали вовнутрь, с жутким свистом воздуха, как при разгерметизации. Алик машинально попытался ухватиться за что-нибудь, но лишь беспомощно взмахнул руками и его тут же вытянуло наружу, через ближайшее окошко. Там, он сильно ударился обо что-то спиной, и очнулся уже в каюте «Одалиски».

Всё тряслось и громыхало. Едва удерживая равновесие, Алик открыл дверь. Там его встретила неожиданно разгорячённая Лиша.

— Ты в норме?! — спросила она.

— Я-то да, а происходит-то что?!

— Сама иду выяснять.

— Я с тобой.

Уже вместе они дошли до кокпита. Экзокрафт мчался над джунглями, виляя из стороны в сторону, между зенитными трассами и разрывами снарядов.

— Ну наконец-то вы вернулись! — встретил пришедших Фархад. — Глядите, что творится! От, шайтан!

— А что случилось? — спросила Лиша.

— Не видишь? Войнушка тут кипит. И мы вывалились прямо над полем боя. Ну как специально!

— Давай вправо, кэп! — крикнул Боцман.

— Понял!

«Одалиска» резко ушла вправо. Пунктирная трасса промчалась совсем рядом, не зацепив её.

— Прогал на два часа! Небольшой, но занырнуть реально! — указал штурман.

— Вижу. Попробуем. Минусуй тягу! Как только уйдём за кроны — тут же сбрасываем на ноль и оттормаживаемся реверсом! Иначе все деревья соберём!

Под чутким управлением, экзокрафт развернулся и поломав несколько древесных крон, упал в прогалину. Вокруг сразу стало почти темно. Длина прогалины не намного превышала длину самой «Одалиски», поэтому существовала реальная угроза зарыться в чащу. Но вовремя заработавшие тормозные двигатели поднявшие вокруг непроглядную тучу из грязи, листьев и поломанных веток, погасили горизонтальную скорость всего за пару секунд.

— Впереди экзокрафт! — неожиданно крикнул Боцман.

— А, коссома, вижу!!! — Фархад рванул обе тарелки управления на себя, и «Одалиска» чуть не поднялась на попа, опрокинув Алика с Лишей. — Передний гаси! Задние в номинал! Посадочная конфигурация! Быстро!

— Делаю!

Экзокрафт, треща ломаемыми ветвями, словно чудище, буянящее посреди леса, опустил нос, и воя вертикальной тягой, с чавканьем опустился на болотистую поверхность Девона. Оба пилота, не сговариваясь, отщёлкались кнопками и тумблерами, выключая все системы. Как только гул, скрип и попискивания стихли, воцарилась тишина. Фархад очень осторожно включил внешние акустические сенсоры и команда стала напряжённо прислушиваться к звукам, раздающимся по ту сторону обшивки. Сперва было слышно только бульканье и стук падающих веток, барабанящих по корпусу словно дождик. Но потом раздалось подозрительное гудение.

— Чу, — поднял палец Боцман.

Сверху, над лесом, барражировал какой-то плоский летательный аппарат, шарящий лучами по лесу. Хоть сейчас и был день, но под кронами деревьев царил лёгкий сумрак. И яркие снопы лучей от специальных прожекторов, не в силах полностью прорезать густую древесную шапку, мелькали через неё острыми белыми иглами. Зенитная канонада стихла. А разыскивающий их объект, ничего не обнаружив, улетел в неизвестном направлении.

— Вот холера, — Боцман снял шлем, из которого ручейком потёк пот. — Кажись пронесло.

— Погоди радоваться, — Лиша указала на темнеющий впереди экзокрафт, в который они едва не врезались. — Что там за гаврики припарковались?

— Похоже, что они здесь по той же самой причине, что и мы, — предположил Алик. — Прячутся.

— На радиозапросы не отвечает. Сигнальные маяки отключены. Либо Алик прав, либо экзокрафт покинут, — произнёс Фархад. — Судя по форме корпуса, это класс «Каллисто». Ну-ка, Боц, подсвети им борт.

— Слушаюсь, — Боцман включил направленный курсовой луч, вычертив ровный круг света на тёмном, обвешенном растительностью борту соседнего экзокрафта.

— Похоже, они тут давно, — присмотрелся Алик. — Успели плющом зарости.

— Э-нет, — ответил капитан. — Местные джунгли на редкость резвые. Опутывают всё за считанные часы. Полагаю, что эти ребята прибыли сюда незадолго до нас. Ну что, Боц, видишь что-нибудь в оптику?

— Погодь, я пытаюсь. Ди… Ди… Ди-лайла. Кажется.

— «Дилайла»? — взглянул на него Фархад. — Уверен?

— Да. А что? Знаешь их?

— И ты знаешь. Это же лорд Джереми Гриндейл.

— Оружейный барон с Мидаса?

— Ага. Вот уж не думал его тут встретить.

— Если он не завязал со своим бизнесом, то удивляться тут нечему. Такие как он летят на войну, как мухи на говно.

— А он что, действительно лорд? — встрял в их разговор Алик.

— Он проходимец. Но тщеславный проходимец. Любит, чтобы его называли «лордом». А кто он там на самом деле — одному Аллаху известно, — ответил Фархад.

— Это один из тех говнюков, что нарушают Священный Квилаксианский Эдикт, — вступила в беседу Лиша. — И ты, Фархад, тоже с ними якшался?

— Нет, конечно! Я запрещённое оружие не вожу! — воскликнул тот.

— Ну разве что в Маасе, — кивнула Лиша.

— Это другой случай! Там меня в известность не ставили! И… Ты же сама помнишь, что как только я узнал, то сразу…

— Да успокойся. Я тебя не допрашиваю.

— Квилаксианский Эдикт — это что? — спросил Алик.

— Один из важнейших законов ноосферы, ограничивающий транспортировку оружия между зунами, — ответила Лиша. — Миров, как ты уже знаешь, очень много, а уровни развития на них разнятся: от каменного века — до постиндустриальных формаций. Поэтому нельзя привозить плазменные винтовки и вортексные бомбы туда, где воюют луками и копьями. Наказание за это самое жестокое. Но, как видишь, некоторые не боятся даже этого.

— Так что делать-то будем? — спросил Фархад.

— Для начала выйдем, проверим соседей, — предложила Лиша. — Высовываться нам, пока что, всё равно нельзя. Неизвестно, что там над лесом летает.

— Хотелось бы узнать, кто с кем воюет, — сказал Боцман, выбираясь из кресла. — Девон всегда был безлюдным. Палеозойская экосистема, никаких обитаемых колоний. Только научные экспедиции.

— Значит твои сведенья устарели, дружище. И Девон уже давно не тот, что был раньше, — Лиша пропустила Боцмана в коридор. — Не забудьте захватить оружие. В такой обстановке, возможно, придётся отстреливаться.

— Сканирование показало, что по контуру, вокруг нас, на полтора километра — сплошная топь, — поднялся Фархад. — Добраться до нас смогут разве что на воздушных подушках… Ну, или на антигравах. В зависимости от технической продвинутости местных боевиков.

— А биоактивность фиксируется?

— Смеёшься что ли? Да тут всё кишит биосигналами.

— В общем, довольно языками чесать, пойдём-ка, прогуляемся. Не забывайте защитные костюмы. Воздух тут пригодный, хоть и палеозой как бы, но если какая-нибудь тварь укусит, то последствия могут быть самыми грустными.

— Что происходит? Куда мы попали? — перебил её появившийся Василь.

— А этих, — Лиша указала на него пальцем. — Заприте в каюте и не выпускайте до нашего возвращения.