Обсидиановая бабочка Ицпапалотль

Глава 3. Тейлор-Таун

Откуда-то из небытия, до просыпающегося сознания долетал старинный джаз Александра Варламова.

Алик открыл глаза. Он всё ещё не понимал, что произошло и где он находится. Память возвращалась к нему тяжело и неохотно. Сначала вспомнилась автокатастрофа, затем, он понял, что всё ещё находится в разбитой машине, у которой продолжает работать чудом уцелевшая автомагнитола.

Умиротворяющий голос, обёрнутый мягкой музыкой начала прошлого века, вселял в душу покой. Сидя в водительском кресле, Алик не сразу решился пошевелиться. Он не чувствовал боли и какого-либо дискомфорта, что было очень и очень странно. Ведь такая авария не могла обойтись без травм.

«Либо я всё ещё под воздействием шока, либо мне дико повезло», — подумал он, и решился пошевелить рукой.

Рука оказалось целой, и двигалась без проблем. Такой же невредимой оказалась и вторая рука. Дементьев пошевелил ногами — они в полном порядке, лишь немного затекли. Он оторвал спину от сиденья. И опять никаких неприятных ощущений. Значит позвоночник и рёбра — тоже целы.

Со лба что-то закапало. «Ага. Кровь». Алик осторожно пощупал лоб. «Нет. Всего лишь пот». Нужно было выбираться из деформированного салона. Дверная ручка оказалась необычной формы. «Это не моя машина… Что за дела?» И действительно, автомагнитола, светящаяся в темноте, выглядит необычно, винтажно, словно старый, ламповый приёмник. Соседнее сиденье, тускло освещаемое этим ретро-прибором, пустовало.

— Лиша? — позвал Алик.

Никто не ответил.

— Всё-таки смылась, засранка…

Он подёргал дверную ручку — тщетно. Перекошенную дверь заклинило. Потянувшись к соседней дверце, Дементьев толкнул её, и она тут же во что-то упёрлась.

— Замечательно… — он ещё немного посидел, приводя в порядок мысли.

Судя по лёгкому ветерку, то и дело холодящему его вспотевшее лицо, лобового стекла у машины не было. Оно вылетело наружу. Поняв это, Алик решил выбираться через образовавшееся отверстие. Кряхтя и чертыхаясь, он вылез на помятый капот, после чего спрыгнул на землю.

Действительно, судя по кузову, автомобиль был чужим. Дементьев не знал, что это за модель. Никаких шильдиков он разглядеть не смог, и понял лишь то, что машина очень старая, фактически антикварная. Такие выпускали в тридцатых годах минувшего века. «Я что, попал в прошлое?» — мелькнула в его голове идиотская мысль. Нет, всему должно быть объяснение. Последнее, что он помнил — это авария. В него кто-то со всей дури влетел на перекрёстке. Возможно, виновник ДТП, испугавшись ответственности, отвёз его на пустырь и бросил здесь, в останках старой машины. Нужно просто определить своё примерное местоположение. Итак, сейчас всё ещё ночь, а значит далеко его отвезти не могли. Он где-то за городом. Нужно найти шоссе. Там будут указатели.

Алик повертел головой. Никаких намёков на то, что рядом проходит трасса. Вокруг какая-то песчаная пустошь и… Луна! Увидев луну, он чуть не прикусил язык. Она была огромна! Её красноватый диск, испещрённый неровными кольцами кратеров, занимал, казалось, половину небосклона. На фоне этой ненормально-гипертрофированной луны, вдоль горизонта чернели причудливые зубья необычных гор. «Что же это за местность?» Подняв лицо к небу, Дементьев увидел, что оно испещрено звёздами. Обычно, он сразу определял местонахождение Полярной звезды, но сейчас её не было. Да и созвездия выглядели иначе, нежели в его родном полушарии.

Пока Алик таращился на звёзды, стараясь разглядеть знакомые, откуда-то из темноты до него долетел протяжный, подозрительный вой. «Бродячая собака», — подумал Дементьев. — «Это радует. Если здесь обитают собаки, значит, где-то рядом должны быть люди. Когда отыщу людей — выясню, куда меня занесла нелёгкая». Освещаемый призрачным лунным светом, он побрёл наугад, слыша, как музыка, доносившаяся из разбитой машины, постепенно затихает. Местность, окружавшая его, до боли напоминала американские прерии. Алик никогда не был в Америке, и знал о её природе исключительно из фильмов. Сходство было настолько явным, что казалось, будто бы вокруг него раскинулась гигантская декорация к одному из вестернов. «Не хватает только кактусов», — думал Дементьев. — «Росли бы здесь кактусы — я бы, наверное, поверил, что попал в Америку… Да какая, к чёрту, Америка? Что за бред? Я же не Карлос Кастанеда, в конце концов»…

Опять кто-то завыл. Теперь уже близко. В полумраке мелькнула чья-то приземистая тень.

— Эй! — прикрикнул Алик, поднимая с земли камень. — У! Пшли отсюда!

Собак он не боялся. Но вот собачья свора его уже напрягала. Отмахиваться от целой стаи агрессивных собак в условиях практически нулевой видимости — дело непростое и даже опасное.

«Дерьмо. Хоть бы фонарь где-нибудь светился», — волнение одолевало Дементьева всё сильнее.

Над головой прошелестела стайка крупных летучих мышей. Ветер немного пошуршал песком. Впереди мелькнула пара жёлтых точек. Постояла на одном месте и исчезла. Это глаза. Собаки подбираются всё ближе.

— Пшли вон, кому сказал! — Алик зашвырнул камень в очередную мелькнувшую перед ним тень. — З-зараза. Твари блохастые…

Он тут же наклонился, чтобы поднять ещё один камень. Рука нащупала довольно крупный, овальный булыжник, оказавшийся подозрительно лёгким, как деревяшка.

— Чё? — приглядевшись к поднятому предмету, Алик разглядел человеческий череп. — Ни хрена себе…

Присев на корточки и навострив зрение до предела, он смог рассмотреть присыпанный песком скелет, обмотанный ветошью. Рядом со скелетом валялся ржавый нож. Пошарив рукой среди костей, Алик нашёл странный головной убор, представлявший из себя повязку, утыканную облезлыми перьями.

— Это чё, индеец, что ли? — отбросив повязку и забрав нож, он выпрямился. — Я ничего не понимаю. Что за хренотень тут творится? Что это за розыгрыш? Я что, сплю? Если сплю, тогда почему всё такое реальное?

Неподалёку послышалось угрожающее рычание. Из темноты на него надвигался довольно крупный зверь. Он был похож на собаку, но явно собакой не был. «Койот», — определил Алик, сжав рукоять тупого ножа. Существо не торопилось нападать, прядая в стороны и растворяясь впотьмах, а затем, снова появляясь с другой стороны, и уже ближе. Остальные ходили вокруг жертвы кругами, не попадая в поле зрения и лишь посверкивая огоньками зрачков. Рано или поздно, кто-то из них должен зайти со спины. Алик догадывался об этом, и кружился, постоянно меняя сектор обзора. Этот «танец» продолжался долго. Луна уже на четверть успела погрузиться за чёрные башни скал. И вот, наконец, один из койотов решился сделать первый удар. Глухо рыча, он метнулся откуда-то сбоку, но человек успел его опередить, и с силой пнул зверя ногой. Взвизгнув, тот отлетел в сторону. Но успех нападения уже был достигнут, так как добыча отвлеклась, и теперь можно было кинуться на неё сзади. Сразу два койота бросились Алику в ноги, парой крупных, тяжёлых клубков. Их цель была повалить его. Упав на землю он был бы уже обречён. Но не успел ближайший койот вцепиться ему в икру, как послышался оглушительный выстрел, и зверь, отпрыгнув в сторону, задёргал лапами, отчаянно скуля. Остальные хищники, как по команде, разбежались в разные стороны и исчезли, будто бы их и не было. Спасённый Алик, подошёл к агонизирующему животному, чья шея была наполовину перебита тяжёлой пулей.

— Кто здесь?! — Дементьев обратился к невидимому стрелку, пытаясь разглядеть его очертания в темноте.

Вместо ответа, откуда-то сзади послышались лёгкие приближающиеся шаги. Алик обернулся, и увидел силуэт щупленькой фигурки, чётко вычерченный на фоне луны.

— Я тебя еле нашла, — зазвенел знакомый детский голос.

— Лиша? Это ты?

— Да. От удара нас разбросало в разные стороны. Поэтому пришлось немного тебя поискать, — девочка, довольно улыбаясь, остановилась около него.

— Это ты стреляла?

— Угу, — она показала длинное ружьё, похожее на старый «оленебой».

— Как это понимать? — удивился Алик.

— Ты про это? — Лиша подняла ружьё над головой. — А-а, это — моя волшебная бум-палка. Продаётся в отделе спортивных товаров. Производится в штате Мичиган. Рекомендованная розничная цена сто девять долларов, девяносто пять центов. Приклад выполнен из орехового дерева, ствол из воронёной стали. Отличный спусковой механизм. Если выбираете — выбирайте с умом! Шутка… Я нашла это ружьишко во-он там — за тем камнем. Среди костей какого-то бедняги. Понимаю, брать чужое нехорошо. Но я просто подумала: «Зачем ружьё скелету? Ружьё скелету совершенно ни к чему». Ну и взяла.

Посмеявшись, она отбросила оружие в сторону.

— Зачем выбросила? Вдруг опять койоты появятся?

— Не появятся. Они сильно напугались. А ружьё нам уже без надобности. Там был только один патрон.

— Вообще-то я спрашивал тебя не о ружье, — Алик вернул разговор на изначальные рельсы. — А вообще, в целом. Обо всём этом. Что это такое? Куда мы попали? Как всё это объяснить?

— Слушай. Нельзя же сразу так много вопросов задавать. Давай как-нибудь по порядку? И кстати, нам нужно идти. К утру мы должны добраться до города.

— До какого города?

— Мы идём в Тейлор-Таун. Не отставай, разведчик…

— Идиотизм какой-то… — Дементьев последовал за Лишей. — Погоди, послушай. Это что, всё реальное? Это не сновидение и не галлюцинации?

— Вполне реальное. Если хочешь, я тебя ущипну.

— Не надо… Ну а если это реальность, тогда как её понимать?

— Так и понимай.

— Ты мне зубы не заговаривай. Я точно помню, что мы ехали на машине. А потом какой-то лихач влетел в нас на полном ходу.

— Да, было дело.

— Кстати, если бы ты меня не отвлекла…

— Тебя бы здесь не было, — завершила его фразу Лиша. — Знаю.

— То есть, ты нарочно это подстроила?

— Я уже извинилась перед тобой за это. Ты теперь постоянно будешь меня в этом обвинять?

— Да я просто не понимаю, заче-ем? Зачем ты это сделала?

— Ну а что мне оставалось? Ты тупил. «Иллюзиум» принять отказался. Пришлось действовать более брутально, на свой страх и риск. Время меня сильно поджимало. Адаптивка почти закончилась. А тут ещё инфильтраторы на хвост подсели. Видимо, приняли меня за Хо. Кстати говоря, не исключено, что само Хо их на меня и переключило, сбросив со своего следа. Поэтому я слегка изменила план действий.

— И этот план заключался в автокатастрофе?

— Да. Но всё будет в порядке. Не нервничай.

— Я не нервничаю. Я просто не понимаю, что со мной произошло после той аварии?

— На этот вопрос есть два ответа. И оба они правильные.

— И какие же?

— Ты, Алик, теперь существуешь одновременно в двух мирах. В эндосфере, и в инфосфере. Ну, или в ноосфере.

— В какой сфере? Что за бред?

— Один «Ты», точнее, твоё тело, без разума, сейчас там — в материальном мире. В состоянии комы, от полученной черепно-мозговой травмы. Твою жизнь поддерживает аппарат жизнеобеспечения. Другой «Ты», точнее, твой разум, без тела, сейчас здесь — в ноосфере. Свободен от оков физической оболочки!

— По твоему, я сейчас нахожусь в коматозном состоянии?

— Ага. Но ты не волнуйся. Над твоей тушкой поработали отличные нейрохирурги. Она восстановится. Кстати, можешь меня за это поблагодарить.

— Поблагодарить?!

— Если бы я так кропотливо не просчитала набор вероятностей, всё бы могло сложиться гораздо хуже. А ты чуть всё не испортил. Торопился. Пришлось тебя постоянно притормаживать, чтобы этот придурок на джипе мимо не пролетел, и ударил бы тебя именно так, как нужно. Да расслабься, Алик, пока всё идёт по плану. Когда мы тут с тобой всё уладим — ты вернёшься назад, воссоединишься со своим бренным телом, и будешь жить дальше, как единое целое.

— Погоди. Я не собираюсь тут ничего улаживать. Тем более, с тобой. Это всё дурь какая-то. Это уже не шутки. Говори, как мне отсюда выбраться?

— Ты выберешься отсюда только если поможешь мне.

— Отлично…

— Поверь, Алик, мне самой это не нравится. Я ненавижу шантаж и принуждение. Но тут просто такое дело. Видишь ли. Если ты мне не поможешь, то результат будет одинаковым: что здесь, что там. Ты погибнешь. И все погибнут. Все люди. Понимаешь?

— А я, значит, могу спасти человечество? — кивнул Дементьев. — Ну-ну…

— Один ты — нет. А с моей помощью — да.

— Если ты такая крутая, чего же сама человечество не спасёшь? Зачем тебе я?

— Есть вещи, которые я сделать не могу. Не имею права. Даже здесь я ограничена в действиях. А ты — не ограничен. Человеческий разум тем и прекрасен, что он свободен и не стиснут определёнными рамками. Для меня ты — как птица. Знаешь, почему люди завидуют птицам? Они понимают, что хоть птицы глупее и примитивнее их, но у птиц есть одна особенность, редко доступная людям. Это воля, благодаря которой они могут лететь куда захотят, жить где захотят. Им не нужно подчиняться законам и соблюдать границы.

— Ты искренне считаешь, что я примитивнее тебя?

— Извини, но так оно и есть.

— Ну конечно, разумеется, «госпожа Высшее Существо», — Алик горько рассмеялся. — Раньше твои выдумки меня забавляли. А теперь из-за них мне хочется тебя убить.

— Я всё понимаю. Сейчас тебе, наверное, тяжело и страшно. Так всегда бывает, когда первый раз попадаешь из объективной реальности — в субъективную. Это пройдёт. Ты освоишься.

— Я не хочу здесь осваиваться. Я хочу вернуться домой.

Лиша промолчала. Они какое-то время шли молча. Впереди постепенно зарождались первые отблески зари. С тяжёлым сердцем, Алик опять посмотрел на звёздное небо.

— Куда же подевалась Малая медведица? — спросил он, будто бы сам у себя. — Да и Большой не видно.

— Вон, видишь? — Лиша указала на незнакомое скопление звёзд.

— Ну.

— Это созвездие Охотника.

— Ну. И что?

— Ничего. Он их обеих и убил…

— Хм…

— У мистера Тейлора было своеобразное чувство юмора.

— Кто такой этот мистер Тейлор?

— Создатель этого микрозуна.

— Значит, он создал это всё? Прямо как бог?

— Он не был богом. Гением — да. Но не богом. Уильям Джей Тейлор — великий учёный. Изобретатель «кротовьих нор» — открытых мостов между пространствами.

— Не слышал о нём.

— Немудрено. Большую часть своей сознательной жизни он прожил здесь. И известность приобрёл тоже здесь.

— Значит, родом он не отсюда? Как же он сюда попал?

— Как и ты. Как и многие, если не большинство. «Не было бы счастья, да несчастье помогло». В студенческую бытность, Тейлор подрабатывал на лесоповале. Он был из бедной американской семьи и ему нужны были деньги, чтобы оплачивать учёбу. Произошёл несчастный случай. Упавшее дерево навсегда оставило его калекой. Но лишившись будущего там, он вдруг обрёл его здесь. Кстати, Тейлор так же является рекордсменом по продолжительности жизни в условиях полного энергетического разрыва.

— Как он построил это всё?

— Элементарно. Для того, чтобы основать зун, достаточно обладать живой фантазией. Но у Тейлора был исключительно технический склад ума. Поэтому, со своим зуном он особо не заморачивался. Кроме вшивенького городишки, окружённого голой пустыней, здесь больше ничего нет. Но это только внешне. Зун Тейлора славится вовсе не туристическими достопримечательностями, а функционирующей «кротовьей норой», заткнуть которую не могут до сих пор. Я не совру, если скажу, что это последняя оставшаяся червоточина в ноосфере. Через неё мы сюда и проникли.

— То есть, для того, чтобы здесь оказаться, нужно разбить себе голову, или употребить неведомый психоактивный препарат? А по другому нельзя было сюда попасть?

— Можно. И довольно легко. Но для тебя это стало бы билетом в один конец. А я не хотела, чтобы ты лишился надежды на возвращение домой. «Кротовья нора» действует в обе стороны. В этом и заключается гениальность изобретения Тейлора.

— Как можно жить в отрыве от своего тела? — спросил Алик.

— Наконец-то ты начал задавать правильные вопросы, — ответила Лиша. — Почему люди такие? Пока не ткнёшь носом в очевидное — не поверят…

— А ты сама бы поверила, окажись на моём месте?

— Не знаю. Будь я человеком, возможно, поверила бы.

— Разве ты не человек?

— Давай я сначала отвечу на самый первый вопрос? Ты спросил насчёт расслоения. Можно ли жить в отрыве от тела? Можно. У человека есть разум и есть тело. Разум питается энергией тела и со временем обогащается информацией. Информация даёт новую энергию. Благодаря планомерному развитию разума ведомственного элемента, происходит его зарядка. Как у аккумулятора. К концу жизни, человек накапливает этот заряд в себе и, умирая, передаёт его Высшему Разуму. Теперь понимаешь, почему вы умираете? Заряд не может накапливаться вечно. Вместимость хранилища ограничена.

— То есть, люди — это просто батарейки?

— Скорее, рабочие пчёлы. Они прилетают в эндосферу, инплантируются в заранее подготовленные биологические тела младенцев, обживают их, и начинают постепенно развиваться, вместе с этими телами. Сначала, приобретают стандартные, базовые навыки, а затем, продолжают совершенствоваться по индивидуальной схеме. Когда этот процесс подходит к концу, ведомственный элемент погибает физически, но продолжает функционировать энергетически. Так он покидает эндосферу, и отправляется в экзосферу — сбрасывать накопленный заряд. «Разгрузившись», он возвращается обратно — заселять очередную физическую оболочку. И так, по кругу, происходит бесконечный цикл энергетической циркуляции во Вселенной. Понимаешь?

— Почему же эти, как ты их назвала, «элементы», ничего не помнят после своей реинкарнации?

— Это помешало бы их новому саморазвитию. Память ведомственных элементов стирается, чтобы записываться вновь, с нуля. Но это не мешает им сохранять некоторые качества из своих прошлых инкарнаций. Плюс, немаловажную роль играет генетика. Благодаря которой, им кое-что перепадает от других ведомственных элементов, выступающих в качестве физиологических родителей. Это очень полезное свойство, заставляющее ведомственный элемент постепенно эволюционировать.

— Получается, что я — один из ведомственных элементов, который внепланово оторвался от своей физической оболочки, так?

— Ты всё схватываешь налету. Молодчина.

— И сейчас я где? На том свете?

— Гипотетически, это можно назвать «тем светом». Если отбросить религиозные заблуждения, разумеется. Мир — это слоёный пирог. Ты просто поднялся на очередную его прослойку. Ты «дружишь» с компьютерами?

— Вполне, — кивнул Алик.

— Ну тогда представь, что ты попал в область кэш-памяти. Это промежуточное хранилище информации, обеспечивающее своевременную и оперативную передачу данных между эндосферой и экзосферой. Сравнение не совсем точное, но в целом — правильное. Инфосфера, или ноосфера — общее информационное измерение, с которым связаны все люди, живущие на Земле. Да и не только…

— Связаны как?

— Посредством регулярного обмена сигналами. Человеческий разум может существовать без тела, но не может существовать без связи с ноосферой. Все его знания, мысли, память, находятся там — в «облачном хранилище». Это обеспечивает сохранность драгоценной информации. Предотвращает её потерю и утечку. Если человек по какой-то причине теряет связь с ноосферой, он теряет собственный разум. Но разум этот не исчезает, а продолжает жить дальше, сам по себе. Влиять на разрыв связи между телом и разумом могут самые разные причины: Врождённые дефекты, приобретённые заболевания, возрастные изменения, а также применение психотропных препаратов и-и… Черепно-мозговые травмы. Когда сбиваешь антенну у телевизора, он начинает рябить, но это не значит, что телепрограмма прекратила своё вещание. Так же и здесь.

— Этот мир не похож на какое-то там «информационное пространство». Он выглядит вполне обычно.

— Правильно. Мы же в зуне.

— Что такое «зуна»?

— Зуна — это от аббревиатуры З.У.Н. «Зона Упорядоченной Ноосферы». Внутри неё человеческий разум может существовать как в привычном ему мире. Чтобы тебе было понятнее, объясню это фигурально. Представь, что ты — крохотная козявочка, которая внезапно погрузилась в пучину огромного океана. Выжить под водой ты не можешь, потому что для жизни тебе нужен воздух. В такой ситуации ты непременно погибнешь. Если не найдёшь пузырёк воздуха. Забравшись внутрь этого пузырька, ты вновь окажешься в пригодной для жизни среде. И таких пузырьков в этом бескрайнем океане — мириады. От совсем крошечных — до огромных. В большинстве из них можно жить. Вот, что представляют из себя зуны. Чистая ноосфера непригодна для человека, так как люди не умеют самостоятельно фильтровать информационный поток. Даже один человек ежечасно извергает в ноосферу гигабайты совершенно бесполезной и бессмысленной информации. Это естественный процесс работы его разума: «Чего бы покушать? Какие выбрать туфли? Как выпросить у родителей новый компьютер? В чём лучше пойти на свидание? Как побыстрее сбежать с работы? Как охмурить вон ту блондинку?» Тысячи, миллионы, миллиарды промежуточных мыслей и идей. Они текут, как стоки по огромной канализационной трубе! Мечты, тревоги, размышления, сомнения, внутренние монологи, молитвы. Они летят нескончаемо. У каждого потока своя уникальная кодировка, для идентификации непосредственного ведомственного элемента. Так как данные зашифрованы, чужой, неподготовленный разум воспринимает их как бессмысленный бред. И от этого бреда нельзя избавиться. Он быстро затапливает сознание, перегружает его и губит. В чистой ноосфере тебе не прожить и минуты.

— А как в этом хаосе появляется зуна?

— Зуна создаётся чьим-то разумом. Например, человеческим. Но люди создают зуны, находясь не внутри ноосферы, а снаружи неё. Для этого, у них должна быть связь с физической оболочкой и очень сильный рассудок. Подключившись к информационному потоку, сознание этих людей начинает работать не наружу, а внутрь себя. Тогда разум автоматически огораживается от внешнего воздействия избыточной информации. Путём особых психических манипуляций, человек начинает создавать вокруг себя иллюзию. Он постепенно отстраивает свой собственный мир, расширяя его, словно надувая пузырь. Ну, тот самый пузырь, в котором можно дышать под водой. В отличие от бесконтрольных мысленных потоков, информация зуны не шифруется, и является открытой для доступа. Более того, зуны способны притягивать к себе чужие разумы, как лампочки для мотыльков, так как разум, попавший в инфосферу, автоматически пытается перенастроиться на первую попавшуюся логическую систему. Это его естественная защитная функция. Так, первый попавшийся зун оказывается для обездоленного разума новым обиталищем. И обратного пути уже не будет. За очень редкими исключениями.

— Одни строят — другие живут? — констатировал Алик.

— Да, — кивнула Лиша.

— Зачем жить в чьём-то мире, если можно создать свой?

— А в чём проблема? Если не нравится чужое — создавай своё. Если не умеешь и не хочешь создавать своё — дорабатывай и совершенствуй чужое. Это допустимо и широко применяется. Поэтому большинство зунов продолжают функционировать задолго после смерти своих создателей. Зуна Тейлора, например. Задумайся, Алик, сколько в твоём городе жителей? А сколько среди них архитекторов? Теперь понимаешь, к чему я клоню? Ты можешь построить себе дом на пустом месте, но гораздо проще и удобнее поселиться в уже готовом доме. Правильно? Не нужно заморачиваться с проектированием, строительством, материалами и прочим. За тебя уже всё просчитали и построили. Тебе остаётся только обжить своё новое жилище. Сделать поверхностный ремонт, и создать комфортную для себя обстановку. Ну а если не нравится в одной зуне — перебирайся в другую.

— А так можно?

— Конечно. Большинство зунов соединены между собой инфосетью. Некоторые, перетекают из одного — в другой. Некоторые, соединены нейропорталами. Некоторые, двигаются по однообразным орбитам и время от времени соприкасаются друг с другом. В конце концов, на удалённые зуны можно добраться при помощи экзокрафтов.

— Звучит, как пересказ фантастического романа. Но всё равно верится с трудом. Особенно учитывая реалистичность происходящего вокруг.

— Упорядоченная ноосфера представляет собой замкнутый иллюзорный мир, в котором всё воспринимается с максимальной достоверностью. Человеческий разум привык к определённым условиям: Пространство, время, законы физики и так далее. В конце концов, мир, из которого ты прибыл — тоже, в каком-то плане, не более, чем иллюзия. Однако здесь нет привычных рамок. Всё ограничено лишь фантазией. Фантазия строителей навязывается сознанию жильцов. Разумеется, чтобы кто-то поверил в твою иллюзию, ты сам должен в неё верить. Ты же можешь мысленно смоделировать, например, кирпич? С точностью представить его размер, цвет, форму. Воссоздать в памяти ощущения его температуры, веса, шероховатости. Я думаю, что ты запросто справишься с этой задачей. Теперь представим, что ты, под гипнозом, внушил мне, что я тоже вижу этот кирпич. И я увижу его в том самом виде, который ты ему придал. «Нарисуй» ты на нём смешную рожицу — и я её тоже увижу. Хотя, рисовать рожицы на кирпичах — это как-то странно, согласись?

Рассвет наступал очень быстро. Впереди поднималось большое розовое солнце, заливая своими лучами причудливые окрестные скалы. Безлюдная пустошь открывалась всё шире и шире, простираясь вокруг, насколько хватало взора. Из растительности здесь были лишь редкие, колючие кустарники. Иссушенная, рыжеватая почва, посечённая трещинами, выглядела грубой и бесплодной. Чем светлее вокруг становилось — тем меньше у Алика оставалось уверенности в том, что он попрежнему находится где-то в родных краях.

— Н-да, — после продолжительного молчания, произнёс он, рассматривая башни окрестных скал. — Вот уж не думал, что когда-нибудь стану попаданцем.

— Кем-кем? — Лиша хихикнула, услышав последнее слово.

— Попаданцем, — Алик тоже усмехнулся.

— А кто это?

— Ну-у-у… Есть такой жанр в современной литературе. Когда люди из обычного мира вдруг попадают куда-либо. Например, в мир фэнтези, или в другое измерение, или в прошлое… И, попав туда, эти герои начинают вершить судьбы местного населения.

— Ты любишь такие книги?

— Органически не перевариваю! Впервые я познакомился с такой книгой ещё в школе. В одиннадцатом классе. Сверстники тащились от этого жанра. Ну и мне стало интересно почитать. Практически сразу понял, что это не моё.

— Про что хоть книга была?

— Про каких-то подростков, которые увлекались ролевыми играми, и вдруг попали в прошлое, оказавшись в Древней Руси. Это их ничуть не напугало, скорее напротив. Один из парней сразу же предложил — «Давайте вступим в дружину?»

— И что, вступили?

— Конечно. Собственно, на этом моменте я книгу читать и бросил. Так моё знакомство с «попаданческим» жанром благополучно завершилось… И вот, я сам вдруг оказался в подобной ситуации.

— Собираешься в дружину вступать?

— Да ну тебя в баню, — Алик сплюнул.

— Не тушуйся, попаданец, я с тобой! — Лиша опять рассмеялась. — Блин, ну и словечко… «Попаданец». Такое дебильное.

— Тебе, я смотрю, весело.

— А чё грустить? Пока что всё идёт очень хорошо. Главное, вовремя в город прийти. Ну давай, Алик, спроси меня, спроси наконец.

— Что спросить?

— То, что хочешь спросить, но почему-то не спрашиваешь. Ну. Давай, спрашивай: «Лиша, какова наша миссия?»

— Уф-ф-ф-ф… Хорошо. Лиша, какова наша миссия? — отвернувшись, пробубнил Дементьев.

— Ой, а я уж думала, что не спросишь! Вообще-то, это секретная информация. Даже не знаю, можно ли тебе её выдавать?

— Слушай, хватит ёрничать. Рассказывай. Или заткнись.

— Наша миссия — найти Хо. Ага! Оживился! По глазам вижу, что оживился. Ты же хотел найти культ? А теперь тебе представилась возможность его не только найти, но и уничтожить. Так что видишь, твоё расследование продолжается. Считай это служебной командировкой.

— Допустим, мы его найдём, и что дальше? Убьём?

— Хо невозможно убить в привычном смысле этого слова. Но его можно остановить. Обезвредить. Пока оно не разрушило баланс окончательно. Раньше Хо не представляло особой угрозы для Сакрариума и для твоего мира. На него попросту не обращали внимания, как на роющегося в помойке бомжа. Никто не мог предположить, что оно осмелится пойти на самое страшное преступление. И уж конечно никто не мог поверить, что ему окажется это под силу.

— Что оно совершило?

— Убило человека.

— И что в этом особенного? Сами люди регулярно убивают друг друга.

— Оно не просто убило. Оно поглотило разум убитого. Изучило и постигло его. Сумеречник, обладающий возможностями человеческого разума — это непредсказуемая субстанция, развитие которой не в силах предопределить даже Сакрариум! Теперь понимаешь, насколько всё серьёзно?

— Не понимаю.

— Мир может погибнуть! Последствия деятельности Хо разрушат основы вселенского баланса! Система энергообмена нарушится! Чтобы этого не допустить, Сакрариум не будет дожидаться распространения «заразы», и аннигилирует целый кластер! Это ожидаемый исход! Такое уже случалось и не раз! Никто не будет пытаться лечить заболевший орган, в любую минуту грозящий поразить соседние…

— Ты знаешь, где искать Хо?

— Пока нет. Но я знаю, как напасть на его след. Хо, конечно, очень могущественное существо. Но оно, как и я, весьма ограничено в ноосфере. Поэтому, так же как и я, оно воспользовалось помощью человека.

— Тоже устроило кому-то аварию?

— Ой-ой! — язвительно покачала головой Лиша. — Между прочим, ты, Алик, ещё очень хорошо отделался. Потому что в отличие от меня, Хо со своими «компаньонами» поступает гораздо суровее и бесчеловечнее. Оно насильно вселяется в них, а затем, когда нужда отпадает — просто сжирает их. Так что радуйся, что имеешь дело со мной, а не с ним.

— Н-да. Ну и переплёт… Ладно, вещай дальше. Чего там добивается твоё Хо?

— Чего добивается — я пока не знаю. Знаю только, что оно проникло в ноосферу незадолго до нас. И проникло не одно, а слившись с девушкой по-имени Анна, которую ты видел в больнице.

— Помню эту «любительницу ацтеков». Она же вроде аутистка?

— Внешне — да, но внутри… Короче, эта девчонка не так уж проста. Её умственные параметры впечатляют. Поэтому Хо её и выбрало. Там, в материальном мире, она беспомощна и убога. Но здесь, в ноосфере, её способности практически безграничны. В отличие от простых сомнамбул, она не цепляется за привычные стандарты. Она может сама их задавать. Теперь представь, во что превратится такой самородок, объединившись с Хо. Подобный симбиоз породит самую страшную химеру во Вселенной! Поэтому, Алик, мы с тобой должны задушить эту тварь на начальном этапе развития, пока она ещё не сформировалась окончательно, и не нанесла миру непоправимый урон.

— Всего-то делов? — Алик остановился около большого плаката, установленного на двух деревянных столбах.

Непонятные иероглифы, написанные на нём, сами собой превратились в надпись: «Добро пожаловать в Тейлор-Таун!»

— У меня что-то с глазами? — прищурился Дементьев.

— Нет. Это такая особенность местной передачи информации, — Лиша тоже поглядела на плакат. — Здесь общаются на унилингве. Ну и пишут, естественно, тоже. В ноосфере господствуют два языка: Унилингва (открытый) и алгершатах (закрытый). Унилингва проще, её не надо учить. Но она легко выдаёт твои мысли, и вызывает корявость в процессе общения людей, думающих на разных языках. Алгершатах же нужно изучать. Он очень сложен. Однако, он надёжно сохранит твои тайны, и передаст информацию предельно развёрнуто, кратко и лаконично. При помощи алгершатаха можно общаться даже с сумеречниками. Собственно, для этой цели язык и создавался.

Обойдя плакат, Алик вышел на дорогу, которая представляла из себя обычную неглубокую колею, тянущуюся до самого города. Сам же город, замаячивший впереди, выглядел как горстка деревянных сараев, с двух сторон обступающих сквозную центральную «улицу».

— И как мне научиться говорить хотя бы на одном из этих языков? — продолжил диалог Дементьев.

— Ты уже говоришь на одном из них. Я же сказала, что унилингву не нужно изучать. Это даже не столько язык, сколько способ общения. Поэтому, люди говорящие на разных языках, здесь прекрасно понимают друг друга. Тебе кажется, что ты произносишь слова, и что ты слышишь чьи-то слова. Но на самом деле, это тоже иллюзия. Контакт происходит телепатически. Ведь слово — это всего лишь озвучивание мысли. Её аудиошифровка. Визави излучает направленный информационный ипульс, а твой разум получает его, распознаёт, сопоставляя аналогии с собственной базой данных, и преобразует в язык, на котором ты думаешь. Получается не всегда хорошо, но всегда понятно.

Тейлор-Таун был всё ближе. С его стороны потянуло навозом и дымом. Где-то среди построек слышался монотонный стук молота по наковальне. Надрывно кукарекал одинокий петух. Солнце поднималось всё выше, быстро нагревая землю. Слева от дороги, в зарослях лохматого, полусухого кустарника, лежал продолговатый корпус какого-то аппарата, издали похожего на небольшой самолёт. Конструкция была сильно повреждена, помята, и частично разобрана местными жителями. Из замусоренных дыр в снятой обшивке, топорщились пучки проводов. Чтобы рассмотреть необычную машину поближе, Алик сошёл на обочину, но так и не смог понять, что это такое. Ему лишь удалось разглядеть уцелевшую надпись на грязном, истёртом борту: «Т.Т.К. САНТА-КЛАРА».

— Чего? — обернулась ушедшая вперёд Лиша.

— Да вот, не пойму, что это за агрегат, — ответил Алик, догоняя её.

— Старая рухлядь. Она нас отсюда уже не ретранслирует.

— Это самолёт, что ли?

— Это экзокрафт. Точнее то, что от него осталось… Ты не отставай, Алик, держись ближе ко мне. Народ в городе, в целом, нормальный, но иногда попадаются всякие скучающие придурки, с которыми лучше не связываться. В основном, из новеньких. А нам с тобой ввязываться в конфликты некогда.

— Считаешь, что Хо и эта его помощница прячутся где-то здесь?

— Нет. Здесь их точно нет. Чтобы начать их поиски, нам нужно попасть в Сегментарный Центр. А для этого необходим экзокрафт.

— Как тот? — Дементьев указал пальцем себе за спину.

— Да. Только функционирующий. По моим данным, такой экзокрафт в городе есть. Но его экипаж долго торчать в этой дыре не будет. Уж слишком это опасно. Каждая минута может стать фатальной.

— Из-за чего?

— Тейлор-Таун находится в сумеречной блокаде. На экзокрафтах сюда транслироваться запрещено под угрозой нейтрализации. Только самые отчаянные и безбашенные личности рискуют соваться в обход блокировки.

— Зачем же они сюда лезут, если это так опасно?

— Возят контрабанду…

— Хм-м…

— Кстати, я тебя прошу шибко тут не геройствовать, хорошо? Особенно с парнями, с которым нам придётся договариваться. Они наглые, заносчивые, могут вести себя дерзко. Ты лучше помалкивай, и не отвечай дерзостью на дерзость. Мы не в той ситуации, когда можно выкобениваться. Ты меня понял?

— Понял.

— Сейчас мы заглянем в местный салун. Обычно, наши контрабандисты тусуются там. Отдыхают, и заключают новые сделки. Говорить с ними буду я. Ты — молчи в тряпочку, отвечай односложно, и ещё раз повторяю — не ведись на провокации.

— Прямо как в ковбойском фильме…

Город действительно напоминал декорацию к вестерну. Однотипные досчатые здания с открытыми верандами, вывески старинного образца и такие же древние фонари. По улице бегали собаки и куры. Жители этого замшелого городка выглядели вполне обычно, и напоминали простых колхозников, с небольшим оттенком «американщины»: шляпы, подтяжки, клетчатые рубахи. Местные занимались своими делами: кто-то вытряхивал пыль из половиков, кто-то ощипывал курицу, кто-то колол дрова. На вновь прибывших косились с подозрением и любопытством. Натыкаясь взглядом на Лишу — тут же отводили глаза. Идущие навстречу — здоровались с Лишей, растягивая искусственные улыбочки и тут же отходили в сторону, пропуская их.

— Тебя здесь знают? — спросил Алик у спутницы.

— Конечно знают, — ответила Лиша. — Я тут частенько бывала.

Посреди городка раскинулась площадь, в центре которой возвышался памятник основателю. С одной стороны располагалась ратуша, а с противоположной — часовня, которая сначала выглядела как католический костёл, но при концентрации внимания оказалась православной церквушкой.

— Здание изменилось, — указал Дементьев. — Или мне показалось?

— Не показалось. Культовые сооружения здесь обычно приобретают привычные черты для представителей разных конфессий. Ты вышел из православной среды — поэтому видишь православную церковь. Это удобно. Не нужно создавать множество храмов. Достаточно иметь один — поликонфессиональный.

— Это что же получается: христиане, мусульимане, иудеи и буддисты — проводят ритуалы в одном помещении? И не мешают друг другу?

— Внутри люди видят то, что хотят видеть. А то, что не хотят — не видят. Это как пребывать в разных измерениях. Вроде бы все вместе, но в то же время рассортированы «по интересам».

— Занятно.

— Мы почти пришли. Вон — тот самый салун, — Лиша свернула к двухэтажному зданию, расположенному сразу за площадью.

Возле здания валялась парочка пьяниц. Ещё один — дремал на лавочке у входа. Какая-то женщина, бормоча ругательства, подметала веранду. Из внутреннего помещения доносилась музыка: играла скрипка и пианино. Так же раздавалось гудение голосов.

— Я гляжу, этому миру тоже не чужды пагубные привычки, — произнёс Алик, проходя мимо одного из пьяных.

— Город деградирует, — ответила девочка. — Блокада пагубно влияет на жителей.

Прошлёпав босыми ногами по неструганным доскам веранды, Лиша уверенно вошла в насыщенное перегаром помещение салуна. Алик прошёл следом за ней.

Обстановка внутри была точно такой же, как в тех же самых фильмах. Круглые столики, параллельные лестницы на второй этаж, барная стойка. За столами сидели всё те же псевдоковбои колхозного типа. Некоторые играли в карты. В самом дальнем углу располагался бильярдный стол. На небольшой сцене выступала парочка музыкантов. От множества неприятных взглядов, Дементьев сразу почувствовал себя не в своей тарелке, и очень удивился хладнокровию своей маленькой спутницы, которую совершенно не смущало присутствие пары десятков мужиков подозрительного вида.

— Эй, цыпа! — один из особо отвратительных пьяных субъектов с водянистыми глазами навыкате и слюнявым ртом, сделал выпад в её сторону, но девочка на это вообще никак не отреагировала.

— Не замай, — шикнул сидящий рядом с ним старик в соломенной шляпе и с веками, похожими на синие мешки.

Алик напрягся, но нарастающий конфликт закончился, так и не разгоревшись. Пучеглазый ещё что-то шепелявил им вслед, однако на рожон не полез. Так они дошли до барной стойки и сели на стулья.

— Ну вот, принесла нелёгкая… — проворчал какой-то бородач, отсаживаясь от Лиши подальше.

— Привет, Орсон, — девчонка поздоровалась с крупным барменом, похожим на байкера.

— Привет, Лиша, — исподлобья зыркнул на неё тот. — Каким судьбами?

— Как обычно, по делам.

— Что будете?

— Моему другу — кружечку пивка…

— Пива нет. Ещё месяц назад закончилось.

— Тогда вискарика.

— Я вообще-то… — начал Алик, но Лиша его оборвала.

— Вискарика, — повторила она, строго глянув на него.

— А тебе? — спросил бармен.

— Я ж закодирована. Да и некогда керосинить. Надо кое-кого найти.

— И кого же? — здоровяк ловко откупорил бутылку, и подогнал рюмку.

— Зависит от того, кто к вам запрыгнул, — снизив тон, Лиша придвинулась поближе к собеседнику.

— Да к нам уже давненько никто не прыгал, — ушёл от её взглядя «байкер», наполняя рюмку и подвигая Алику. — Ты же знаешь, Лиша, в последние годы мы тут живём как на острове. Раньше было много рейсов, а теперь… Только «Одалиска» сюда и захаживает. Да и то… Совсем редко.

— «Одалиска» значит, — кивнула девочка. — Не самый лучший вариант. Но другого нет. И где?

Она бегло осмотрела зал, выискивая кого-то. Присутствующие завсегдатаи отвернулись, и лишь пучеглазый помахал ей рукой.

— Что, «где»? — спросил бармен, нервно протирая стойку.

— Где они? Где Фархад?

— Ты опоздала. Они ушли несколько часов назад.

— Проклятье! — Лиша стукнула кулаком по стойке, и обратилась к Алику. — Придётся немного изменить наш хитрый план.

— Ты о чём? — вопросительно посмотрел на неё тот.

— Нельзя, чтобы «Одалиска» ретранслировалась без нас. Тогда мы тут надолго застрянем. Возможно, навсегда. Я сейчас сбегаю на поле — остановлю наших «друзей». А ты сиди здесь, и жди. Если они сюда вернутся — задержи их до моего возвращения.

— Как задержать?

— Не знаю, придумай. Уболтай их чем-нибудь.

— Но я даже не представляю, как они выглядят!

— Ах, ну да, конечно, — опомнилась Лиша. — В общем, их должно быть двое. Один — высокий, худощавый, с бородкой. Похож на араба. Ты его сразу узнаешь по характерной внешности. Зовут его Фархад. Он — капитан «Одалиски». Второй парень — его помощник. Выглядит страшновато, но на самом деле добрейшей души человек. Это — Боцман. Причём, «Боцман» — это не только должность, но и прозвище, и имя. Всё, я побежала, а ты давай держи тут ухо востро.

Спрыгнув со стула, Лиша бодрым шагом направилась обратно к выходу.

— О! Моя чикуля ко мне возвращается! — мерзким дребезжащим голоском заблеял уже знакомый лупатый тип, вставая из-за стола и преграждая девочке путь. — Я и не знал, что в этой дыре встречаются такие милашки! Ну и куда мы торопимся? Давай познакомимся, малышка!

— Вот, чёрт, — Алик хотел было броситься вслед за Лишей, но бармен схватил его за руку и молча покачал головой.

— А ну, отпусти, — потребовал Дементьев.

— Я отпущу. Но ты не вмешивайся. Не надо предупреждать этого дурака. Пусть она отведёт душу.

— Не понял. Что это значит?

— Он новенький. И не знает, кто такая Лиша. Был бы хорошим парнем — мы бы его предупредили. Но он — то ещё говнище. Пусть огребёт. Нам — зрелище, Лише — удовольствие, ему — наука, — с этими словами, бармен убрал руку.

Алик вновь повернулся в сторону зала. Видимо, Лиша слишком торопилась, не желая тратить время на приставучего субъекта. Поэтому, она просто попыталась обойти его. Но он был не намерен её выпускать.

— Стоять, кому сказал! — крепко схватив девчонку за руку, он подтащил её к себе. — Ты чего такая неприветливая? Ну, ничего. Мы с тобой поладим.

— Отстань, — Лиша попыталась выдернуть руку.

— Не рыпайся! — лупоглазый схватил её за волосы. — Какая ты строптивая… Ну что, девка, жить хочешь?

— С тобой что ли, козёл?

— А ну пойдём, поболта-а-а-а!!! — фраза мужчины превратилась в пронзительный вопль, вызвавший хохот у окружающих.

Лиша крепко ухватила его за промежность и сжала так, что и без того выпученные глазищи любителя малолеток выкатились из орбит ещё дальше, а изо рта летел вибрирующий, едва ли не женский визг.

— А-а-а-а-су-у-у-ка-а-а-а!!! А-а-а-абольна-а-а-а-а!!! — верещал он.

— Ну что, нравится тебе? — отпустив мужика, девочка тут же стиснула его горло, оборвав истерический вопль. — А так тебе нравится? Радуйся, гниль, что я тороплюсь. Иначе бы намотала твои кишки вон на тот вентилятор.

Затем, она пошла дальше, с лёгкостью волоча за собой уже не сопротивляющееся тело. Раздались аплодисменты. Под эти овации, Лиша доволокла мужчину до выхода, с силой вытолкнула его на улицу, и, сделав картинный реверанс, удалилась.

— Ну, Лишка, ну изобразила! — воскликнул кто-то.

— Говорил же ему — «не замай!»

— Как она ему орешки расколола?! Вы слышали хруст?!

— Даже у меня в паху засвербело от такого зрелища!

Скабрезные комментарии постепенно стихали, и присутствующие возвращались к своим играм и недопитым бутылкам.

— Легко отделался, дуралей, — качал головой бармен.

— А кто он такой? — спросил Алик.

— Некий Дональд из Аризоны. Его там казнили, путём введения смертельной инъекции, но неудачно. В результате, тело умерло, а разум теперь продолжает догнивать тут. Такие люди как он, не пользуются здесь уважением. Он бывший педофил, а педофилов в Тейлор-Тауне не жалуют. Поэтому, мы все давно ждали, когда этот мудак нарвётся на Лишу, и получит по яйцам. Хе-хе-хе.

— И много здесь проживает таких… Элементов? — прищурился Алик.

— А тебе какой интерес до этого?

— Допустим, профессиональный.

— Ты чё, коп? Метишь на место нашего шерифа? Может у тебя и документ имеется?

— Имеется-имеется, — Алик вынул удостоверение.

Бармен поглядел на него и басовито заржал: «Ха-ха-ха! Волшебник? Волшебник! Ха-ха-ха!»

Дементьев взглянул на собственное удостоверение. Там было указано: «ВОЛШЕБНЫЕ КОРОЧКИ АЛИКА ДЕМЕНТЬЕВА — ФЕДЕРАЛЬНОГО ВОЛШЕБНИКА». И приклеена фотография Алика с бородой и в остроконечной шляпе.

— Твою мать, — покачал головой Алик. — Шутница чёртова…

— А ты — весельчак! — бармен похлопал его по плечу. — Уважаю весёлых ребят. Волшебник! Ну надо же! Эй, Вацлав, глянь-ка на этого парня! Знаешь, кто он? Волшебник! Ха-ха! Не веришь? У него и документ при себе имеется!

— Волшебник, — пьяным взором одарил Алика бородатый сосед. — Может наколдуешь мне выпить?

— Хватит с тебя, Вацлав! Сейчас опять упадёшь! Ха-ха-ха! Ох, ну и насмешил ты меня, Алик, — здоровяк протянул волосатую руку. — Меня, кстати, Орсон зовут.

— Очень приятно, — пожал узловатую пятерню Дементьев. — И когда эта мерзавка подменила моё удостоверение?

— Лиша обожает розыгрыши. Этого у неё не отнять. Так значит это она тебя притащила, ну-у, оттуда?

Алик кивнул, — сам не пойму, как это произошло. До сих пор голова кругом. Может подскажешь мне, как выбраться назад?

— Хых! Если б я знал!

— Орс, ещё бутылку текилы! — ударился об стойку небритый мексиканец с усами-сосульками.

— Держи, — бармен поставил ему бутылку, сгрёб деньги, и вновь подошёл к Алику. — Вот, народ. Весь день могут бухать. Ну а что ещё тут делать? Одна радость осталась… Эх, приятель, знать бы мне, как отсюда обратно махануть — мигом бы вернул свою жопу обратно, в родной Арканзас. Но мне все пути обрезаны. А у тебя как там… Мясо не стухло?

— В смысле? — поднял глаза Алик.

— Тело, тело твоё… Живо?

— Лиша сказала, что да.

— Это уже лучше. А как с этим делом? — Орсон покрутил пятернёй около виска. — Мозги ещё пашут?

— Я не знаю. Авария была довольно серьёзной.

— Тоже авария? — сочувственно мотнул головой бармен. — Не байк?

— Нет. Просто машина.

— Понятно… Эх, сейчас бы «Харлей» оседлать, да вжарить пару тысяч миль — до грёбаной Калифорнии! Ладно, забей, мужик. В общем, если туша твоя не протухла, и мозговые клетки не передохли, то шанс вернуться есть. Призрачный, конечно, но есть. А вот как — это ты у Лишки спроси. Уж кто и в курсе этого — так только она. Тейлор-Таун — город заложников. Мы все здесь заперты, как мыши в сраном погребе.

— Значит девчонка права? И я действительно попал в ноосферу? То есть, это не сон, и не коматозный бред?

— Привыкай, мужик. Чем быстрее привыкнешь — тем лучше. Понимаю, ты всего этого не хотел. Я тоже всего этого не хотел. Но так получилось. Надо как-то жить дальше. Выпей и полегчает.

— А давно ты знаком с Лишей?

— Давно. С восьмидесятых. Когда она была ещё не маленькой девочкой, а накачанным мужичищей. В те времена модно было. Все балдели от Арнольда Шварценеггера. Вот Лиша и приняла такой облик. И звали её тогда иначе. Но это уже не важно. Важно, что во все времена связываться с ней — себе дороже. Видел, как она «приголубила» старину Дональда? Это ещё цветочки — поверь мне. Внешность маленькой девочки выбрана специально, чтобы ввести тебя в заблуждение, чтобы ты не подозревал об опасности. Я уж не знаю, мужик, зачем она тебя сюда притащила, но мой тебе совет — поосторожнее с этим существом.

— Буду иметь в виду, — кивнул Алик.

— Глянь-ка, вернулись, — бармен указал в сторону выхода.

Дементьев развернулся на стуле, и увидел, что в салун вошла пара новых посетителей. Впереди шёл высокий мужчина в чёрных очках. У него была аккуратно подстриженная бородка и тонкие губы. Незнакомец был одет в специфический чёрный костюм, не похожий на повсеместную земную одежду. Его голову покрывала традиционная арабская куфия. Чуть позади топал грузный бородач в морской фуражке, напомиающий телохранителя. Пудовые кулачищи откровенно намекали на то, что мужик силён как буйвол и вставать у него на пути лучше не следует. «А это, наверное, Фархад и Боцман», — догадался Алик, и тут же опрокинул рюмку противного, тёплого виски, занюхав её рукавом.

— Приветствую ещё раз, — бармен улыбнулся подходящему к стойке арабу.

— Рэшили вэрнуться напаслэдок, — ответил тот, снимая очки, и останавливаясь у стойки, рядом с Аликом. — Бутылька водки дай. На пасашок. И закуска-шмакуска какой-нэбудь там.

Здоровяк-Боцман тем временем сверлил Дементьева подозрительно-недружелюбным взглядом. Наверное, он хотел, чтобы Алик подвинулся, уступив ему место, но тот не двигался.

— Держи, — Орсон поставил ему бутылку.

— На, атнэси на столик, — Фархад передал бутылку Боцману, и тот, к облегчению Алика, удалился, перестав изводить его вызывающим взглядом.

— Вами тут интересовались, — тихонько произнёс бармен, пока араб доставал деньги.

— Кто?

Орсон недвусмысленно перевёл взгляд на Алика.

— Я, — ответил Дементьев.

— А щито хатэль, дарагой? — спокойно спросил Фархад.

— Поговорить об одном деле.

— О дэле? О дэле — это харащо! Если ест дэнги, дэло будэт сдэлано, брат. Пащли, пагаварим как дэлавые луди, — расплатившись с барменом, араб отправился к столику, и Алик последовал за ним, на ходу придумывая, чем бы уболтать этих двух странных личностей до прихода Лиши.

— Садысь, да, — Фархад указал на стул.

Боцман очень сурово поглядел на Алика и, по прежнему не произнося ни слова, взялся разливать водку по стаканчикам.

— Випьешь с нами, дарагой? — спросил капитан.

— Нет, спасибо, — отказался Алик.

Ему захотелось спросить, почему мусульманин пьёт спиртное, но вспомнив наказ Лиши, он промолчал.

— Я — Фархад, а это — Боцман. Да ты навэрное уже знаещ, коли спращивал о нас… А ми с кэм имэем чэст?

— Меня зовут Алик.

— Слющай, Алык, прэждэ чэм гаварыт там за бызнес-шмызнес, я тэбе сразу сытуацыя абрысават, да? Вопщим, на прывоз — можэт бит праблэм. Гарантый нэ дам. Врэмя щас мутный. Нэ факт, что я смагу назад вэрнуться, панымаищ… Но нащёт атправка — это лэхко. Атправка — это нэт праблэм. Ты нам дэнги, ми тэбе атправка груз — куда пажилаешь, в прэдэлах Цэнтралный Контур. Всё бэз абман. Я работаю чэстно, да!

— Мне нужна именно отправка.

— Харащо. Апрэделимса цена, и щитай твой груз на мэсте, дарагой! — Фархад весело рассмеялся, хлопая Алика по плечу. — Назавы — куда.

— В Сегментарный Центр.

— Эй, Сэгментарний Цэнтр агромний. Гдэ именно? Зуна, зуна какая в нём?

— Этого я не знаю.

— Слющий чё нам голову марочищь, э?! Так разгаворы нэ разгаваривают!

— Я правда не знаю. Сейчас подойдёт мой… Эм. Компаньон. Он — непосредственный заказчик. Он объяснит детали.

— У нас нэт врэмя. Ми пасэдим, випьем, пакущием и уйдём. Ждат твой закащик нэ будэм.

Подошла потрёпанная официантка с двумя тарелками неприглядной еды, и выставила закуску на стол.

— Долго ждать не придётся, — произнёс Алик.

— Васэмнацать, — кивнул Фархад, чокаясь с товарищем.

— Чего, «восемнадцать»?

— Васэмнацать тысач. Прымэрно. Срэдний такса. Гатов дэнги — будэт разгавор.

Они выпили и закусили.

— И вот ишо чо, — капитан прокашлялся. — Характэр груза гавары.

— Хм, — задумчиво поглядел на него Дементьев.

— Нэ-эт, брат, ты нэ поняль. То щито там будэт — мнэ пилэват! Мнэ вопчэм, вопчэм. Вэс, габарыт. А то скажишь щас — «хачу слон пагрузыт», ха-ха-ха! За слон надо платит очэн дароже.

— Нужно взять на борт двоих людей: меня и моего компаньона.

Фархад поглядел на него, как на сумасшедшего, затем, перевёл взгляд на Боцмана, — ты слышаль?

Тот молча опустил голову, и продолжил трапезу.

— Брат, ти навэрна новэнкий здэс, да? Нэ в курсэ, чэм карают за вывоз нэлегал, если поймать? Панымаешь, брат, я бы вас взял, клянусь Аллахом, но одно дэло — если мэня прымут с товаром, и другой дэло — если мэня прымут с нэлегаламы. В перьви случшай — можьно дагаварытся и соскочыт. Во второй случшай… — Фархад провёл указательным пальцем себе по шее.

— А за двойную оплату? — попытался поблефовать Алик.

— Нэ за двойной, нэ за дэсатирной! Жизн — она бэсцэнна. Рисковат джопм я нэ хатэть, извэни, по-братски, но нэт.

— Погоди, Фархад, можно же…

— Пустой разгавор! Пустой. Я сказал «нэт» — значыт нэт. Нужно там вэщи-шмэщи — пожалуст. Но нэлегал — нелза.

Пока Алик хаотично соображал, что ещё предложить Фархаду, в салун вошла Лиша. «Ну слава Богу», — подумал он, и произнёс вслух, — а вот и мой компаньон.

— Вот вы где, значит! — радостно воскликнула девочка, присаживаясь за их столик. — А я бегаю, ищу. Гляжу, «Одалиска» на поле стоит, а рядом никого…

— О, не-ет, — привстал Фархад, от его сильного акцента мигом не осталось и следа. — Нет, нет, нет. Только не она.

— Привет, Фархадик! Привет, Боцман! — Лиша бросилась обниматься с Боцманом, и тот впервые за всё время улыбнулся, причём довольно обаятельной улыбкой. — Сколько мы с вами не виделись!

— И ещё бы столько же не видеться, — трясся Фархад. — Так ты с ней, Алик? Это она твой компаньон? Ты хоть соображаешь, с кем связался, идиот?

— Ты можешь говорить без акцента? — спросил Алик.

— Да пошёл ты! Уходим отсюда, Боцман, хватит сюсюкаться с этой… С этой!

— Он что, не араб? — Дементьев обратился к Лише.

— Да он такой же араб, как ты — папуас. Это у него имидж такой. И акцента у него нет. Он так разговаривает с теми, кто его мало знает.

— Зачем?

— Так лучше для бизнеса, и вообще, не твоё это дело, понял? — фыркнул Фархад.

— На самом деле он с Урала, — продолжила выдавать его поднаготную Лиша. — Считает, что косить под восточного человека выгодно, когда ведёшь деловые переговоры. Такого абрека не всякий торгаш рискнёт обвести вокруг пальца. Так что, никакой он «нэ васточный чэлавэк», хи-хи!

— Моя бабушка была татаркой! Настоящей! — попытался парировать Фархад. — И какого хрена я перед вами оправдываюсь? Боцман, поднимайся, мы сваливаем!

— Да успокойся ты, Фархад, — наконец заговорил Боцман. — Куда ты торопишься?

— Куда угодно, только подальше от этой маленькой сволочи!

— Вот значит как ты разговариваешь со старыми друзьями? — изобразила обиженный тон Лиша.

— В гробу я видал твою дружбу! Как у тебя вообще совести хватило попасться мне на глаза? После того, как ты меня подставила!

— Слушай, Фархадик, ну мне очень жаль. Ну так получилось. И потом, всё же обошлось.

— Обошлось… Только теперь мне нельзя соваться в пятнадцать зунов! В пятнадцать, Лиша! А там у меня остались налаженные связи, выгодные партнёры, ты это понимаешь?!

— Понимаю, — понуро опустила голову девочка. — Это очень печально.

— Вот поэтому я больше не хочу иметь с тобой никаких дел! Никогда!

— Фархад…

— Всё, Лиша, разговор окончен!

— Они здесь!!! — закричал кто-то запыхавшийся со стороны входа. — Сумеречники!!!

— Дьявольщина! — выругался Орсон. — Расходитесь быстро! Заведение закрывается!

Музыка оборвалась. Посетители поднялись было со своих мест, но тут же замерли, услышав доносящийся с улицы звук мотора.

— Опоздали…

— Это вы их за собой притащили? — Фархад указал на Лишу.

— Может мы, а может и вы, — ответила та. — Быстро, за мной.

— Вот влипли, вот влипли.

Вчетвером они спешно подбежали к бару, и юркнули за стойку.

— Вы куда? — всполошился бармен. — Смерти моей захотели?

— Не бойся, Орс, доверься мне, — ответила Лиша, и, обернувшись к спутникам, прошипела. — Пригнитесь. Головы не поднимайте.

— Приехали, — пробормотал Фархад. — Я же говорил тебе, Боцман, что надо сваливать. Не-ет, уговорил меня зайти — дёрнуть на посошок. Вот и дёрнули. Теперь нас вкрепят по первое число.

— Молчите! — Лиша шлёпнула его по макушке.

В этот момент, гул мотора на улице стих. Скрипнули рессоры, затем хлопнула пара дверей. «Внимание! В вашем секторе была зафиксирована подозрительная активность!» — послышался голос, усиленный громкой связью. — «Сумеречный Капитул проводит внеплановый досмотр. Просим всех оставаться на своих местах, не покидать здание и не сопротивляться работе оперативной группы дельта-инфильтраторов!»

— Чёрт. Что же делать? — крутил головой Фархад.

— Ты всё ещё не хочешь иметь со мной никаких дел? — шепнула ему Лиша.

— Да какие тут могут быть дела? Тебе всё как с гуся вода, а вот мы — без трёх минут трупы.

— Может так, а может и нет. У меня осталось немного адаптивки. Хватит, чтобы закрыть вас на время. Думай быстрее Фархад. Как быть: попытаться отмазаться перед сумеречниками, или всё-таки рассмотреть моё предложение?

— Какое предложение? — обливался потом капитан.

— Я многого не прошу. Просто подкинь нас с Аликом до СЦ.

— Чёртова шантажистка. Ладно, хрен с тобой, по рукам.

— Рада, что мы договорились. А теперь заткнитесь и притворитесь пьяными.

— Чё?

— Действуйте! И лежите так, чтобы касаться друг друга. Кто выпадет из «цепи» — будет открыт.

Алик, Фархад и Боцман, как можно тише, свернулись калачиками за стойкой. Они успели вовремя. Кто-то бесшумно подошёл со стороны зала. При виде нежданного визитёра, бармен вытянулся в струну, и, казалось, даже перестал дышать.

— П-приветствую, — заикаясь, промолвил он не своим голосом. — Ч-чем могу…

— Добрый день, — тихо и сладко ответил пришелец. — У вас тут всё в порядке?

— Д-да, в порядке, — закивал Орсон.

— Восьмой, двенадцатый — проверить второй этаж, — уже твёрдым, командным тоном распорядился сладкоголосый, после чего, вновь обратился к бармену. — Вы уверены, что всё в порядке?

— Вполне.

— Позвольте узнать, сегодня с утра у вас не было каких-нибудь подозрительных посетителей?

— Да какие у нас тут подозрительные? Варимся в собственном соку. Все друг друга знают, как облупленных, — усиленно пытался улыбаться Орсон. — Если вы об-бъясните, что именно ищете, т-то я…

— Мы зафиксировали необычный всплеск. Где-то здесь, в вашем районе.

— Ну-у, в районе может и было чего. А причём тут мой салун?

— Ваше заведение — самое посещаемое. Поэтому мы и начали с него. Не беспокойтесь, мистер Орсон, если здесь не окажется того, что вызвало подозрительный всплеск, мы оставим вас в покое.

— Д-да, пожалуйста, ищите, конечно. Проверяйте. У вас — своя работа, у меня — своя. Ведь так?

— А кто это у вас за стойкой?

Приоткрытым глазом, Алик увидел, как сверху, из-за стойки выглянула голова в шлеме с глянцево-чёрным визором, закрывающим верхнюю половину лица.

— Это мои приятели, — из последних сил блефовал Орсон. — У нас тут случаи воровства участились. Какая-то крыса завелась. Обносит карманы пьяных парней. Ну и вот… А эти — они ребята хорошие. Перебрали немного. Отключились. Я их решил сюда уложить, чтоб под присмотром были, и никто на их карманы не покусился. Нормальные просто мужики. Обидно будет, если их обворуют…

— А девочка — тоже с ними?

— А это моя помощница. Живёт около водонапорной башни. Взял её, чтобы помогала на кухне. Ну, там подай-принеси. Испугалась вас и спряталась, дурёха.

Незнакомец в шлеме продолжал пялиться на лежащих. Слова бармена явно вызывали у него сомнения.

— Второй этаж проверен. Всё чисто, — сообщил кто-то, заставив его наконец-то втянуться обратно за стойку. Руки в чёрных перчатках соскользнули с края столешницы.

— Думаю, надо ещё раз здесь всё хорошенько осмотреть, — ответил главный. — Просканируйте всех присутствующих. Всех. Начните с тех, что лежат за стойкой, и далее — кухню, потом весь зал.

— Командир! — донеслось с улицы. — Мы тут нашли кое-кого!

— Так. Отложим проверку, — начальник оперативников всё так же бесшумно поспешил к выходу. — За мной.

— Фу-у-ух. Чуть не обосрался, — выдохнул Орсон, и наклонился к прячущейся компании. — Так, это наш шанс, ребята. Выметайтейсь отсюда нахрен. Пока эти говнюки не вернулись.

— Показывай, куда, — попросила Лиша.

— Сюда, ну-ка, сдвиньтесь, сойдите с половика! — украдкой поглядывая за стойку, бармен сдёрнул затоптанный половик, открыв дверцу в полу. — Дуйте через погребок, в углу увидите оконце. Давайте только скорее.

— Спасибо, Орс, — Лиша протянула ему горсть монеток. — Это тебе за виски и за помощь.

— Удачи вам, — кивнул тот.

В полутёмном погребе, спотыкаясь об какие-то ящики и протискиваясь между бочонков, Лиша, Алик, Фархад и Боцман, вышли на свет, льющийся из оконца, расположенного под потолком, в самом дальнем конце помещения.

— Давай стремянку, — полушёпотом попросил Фархад.

— Её нет, — ответил его напарник.

— Хрен с ней, давай ящики поставим друг на друга. Ты как, сможешь в это очко протиснуться?

— Постараюсь.

Не поднимая лишнего шума, они подтащили ящики попрочнее, и составили у стены, под окошком.

— Я первый, — Фархад забрался на них, снял решётку, подтянулся, осторожно выглянул наружу и покрутил головой. — Всё чисто, кажется.

После этих слов, он полностью вылез в окно.

— Давай, Лиша, — Боцман подхватил девочку обеими руками за талию, и легко поднял её к окну.

Она тут же вынырнула наружу, вслед за Фархадом.

— Давай теперь ты, Алик, — подозвал здоровяк Дементьева.

— Может лучше ты?

— А вдруг и вправду застряну? Тогда нам обоим каюк. Давай, лезь скорее.

Алик не ожидал такого благородства от этого большого и страшноватого человека. Забравшись на ящики, он подтянулся, вылез наружу, где ждали Фархад и Лиша, а затем тут же обернулся назад, — Давай, Боцман, ты сможешь.

Гигант зацепился за край окошка и стал тяжело подтягиваться. Он весил явно не меньше сотни кило. Алик ухватил его за руку и, как мог, стал помогать.

— Давай, давай, тянись!

— Вот, холера. Кажись, не прохожу, — испугался Боцман.

— Пройдёшь.

— Ну же, друг, — присел рядом Фархад. — Пузо втяни! У тебя получится.

Пыхтя и отдуваясь, раскрасневшийся Боцман постепенно просачивался через оконце, как паста через тюбик.

— Ещё немного! Ещё немного!

— Да. Молодец.

Наконец-то он полностью протиснулся наружу.

— Отлично, — похлопал его по спине Алик.

— Спасибо, — поблагодарил тот в ответ.

— Тише, — зашикала девочка. — Они рядом.

Все прислушались. Где-то за углом салуна раздавался голос Дональда: «Эта сукина дочь на меня напала! Чуть мне яйца не оторвала! Арестуйте эту бешеную собаку!»

— Как она выглядела? — спросил уже знакомый голос командира.

— Зелёные волосы…

— По улице не пройти, — зашептал Фархад. — Надо идти за домами.

— И побыстрее, — ответила Лиша. — Судя по всему, до поля они ещё не добрались, значит «Одалиску» не видели.

Далее, задворками, то и дело огибая мусорки и перебираясь через заборы, четверо нарушителей поспешили прочь из города. Долго идти не пришлось, и уже через несколько минут они вышли на широкое поле, посреди которого стояла конструкция, похожая на ту, что Алик видел в разрушенном состоянии, при входе в городок. Как только они приблизились, в задней части веретенообразного экзокрафта открылся люк, из которого выехал раздвижной трап. Беглецы забрались внутрь, миновали грузовой отсек, затем, коридор, и наконец остановились в кокпите.

— Задраивай люк, Боцман! Готовимся к взлёту, — на ходу запрыгнув в левое кресло, Фархад принялся щёлкать переключателями.

— Слушаюсь, капитан, — Здоровяк плюхнулся в правое кресло, и тоже начал нажимать какие-то кнопки.

— Готовность — четыре минуты. Да поможет нам Аллах.

— Вам бы лучше пройти в каюту и лечь, — развернувшись вполоборота посоветовал Боцман Лише и Алику. — Будем идти антиблокадными галсами, от резкой смены фаз может хорошенько укачать.

— Мы справимся, — ответила Лиша. — Давайте, мальчики, вытаскивайте нас отсюда.

— Три минуты, — Фархад вытащил объёмный блестящий предмет, обвешанный проводами. — Бисми-лляхи-рахмани-рахим…

«Неопознанный экзокрафт! Это оперативная группа Сумеречного Капитула! Вы нарушили директиву 13–45 „О транспортных инфоретрасляциях“. Обозначьте себя, откройте люки и беспрекословно выполняйте требования дельта-инфильтраторов», — заговорил передатчик в кабине.

— Всё… Не успели, — опустил голову Фархад.

— Рано раскис, Фархадик, — стукнула его Лиша. — Остатков моего адаптивного камуфляжа хватит, чтобы закрыть «Одалиску». Но максимум на пять минут. Я почти иссякла. Поэтому, не обращай внимания на сумеречников и поднимай свой пепелац! Быстро!

— Дай мне две минуты, — Фархад надел хромированную штуковину с проводами себе на голову, и откинулся в кресле. — Держитесь, орлики, ща метнёмся с прогрёбом…

«Неопознанный экзокрафт! Немедленно обозначьте себя!»

За лобовыми стёклами Алик увидел чёрные фигуры сумеречных агентов, осторожно окружающих «Одалиску».

— Да идите вы на хер, — добродушно послал их Боцман, приготавливая свой шлем, точно такой же, как у капитана. — Пугать нас вздумали…

— Минута, — сообщил Фархад. — Боц, закладывай максимальный угол. Выходим по параболе, в промежуточную область, а оттуда — напрямую в поток. Понял? Как только забьём канал фазовыми помехами — инвертируемся на траверз.

— Так точно, капитан!

Экзокрафт загудел.

«Неопознанный экзокрафт! Приказываю заглушить двигатели!» — грозился динамик. — «Иначе вы будете нейтрализованы!»

«Идентификация неопознанного экзокрафта завершена», — с тональностью робота заговорил другой голос. — «Объект опознан. Бортовой номер 237, Т.Т.К. „Аквилегия“… Внимание. Идентификация не подтвердилась. Корректировка… Объект имеет бортовой номер 201, Т.Т.К. „Одалиска“…»

— Чёрт, — выругался Фархад. — Неужели спалили?

«Внимание. Идентификация не подтвердилась. Корректировка… Объект имеет бортовой номер 162, Р.Т.Х „Фабиана“»… — продолжил перебирать похожие экзокрафты компьютерный голос.

— Ха-ха-ха! — засмеялся капитан. — Во, правильно! Ловите «Фабиану»! Если прижмёте мудака Хуанито, я вам даже проставлюсь, сумеречные кретины!

— Фархад, быстрее! — зарычала на него Лиша.

— Всё готово, подруга… От винта! — Фархад дёрнул рукоятку, вокруг экзокрафта всё заволокло пылью, и машина рванула вертикально вверх, словно подброшенная мощной катапультой.

В глазах Алика всё зарябило, и было не понятно, то ли это происходит в его голове, то ли всё пространство вокруг «Одалиски» превратилось в бесконечный рой помех.

— А-а-а-а-а!!! — вместе с булькающим криком, из её глотки обильно вылетала густая слизь.

Когти разорвали плоть обмякшего кокона. Мутная жидкость разливалась из трещин, стекая на каменный пол.

— Повелительница, — слуги, подобострастно сутулясь, окружили алтарь с новорожденной. — Позволь нам помочь тебе.

— Пр-рочь, — гневно закашлялась Ицпапалотль, сверкнув зелёным пламенем глаз. — Чер-рви… Я сама! Сама… Сама-а… Сама…

Вместе с мутными потрохами порванного кокона, она свалилась на пол, и, оставляя позади себя мокрый слизистый след, словно улитка поползла к свету, неуклюже и размашисто переставляя непослушные руки. Тяжело дыша, издавая жуткие хрипы, многократно разносящиеся эхом, новоиспечённая имаго двигалась между расступающейся челядью, тут же падающей на колени. Когти со скрежетом царапали камни. Ворох мягкой плоти подрагивающей накидкой волочился за ползущей. Ей нужно было лететь на свет. Но пока что она могла только ползти. И она ползла.

Небо. Впереди — чистое, голубое небо.

Ицпапалотль перебралась через порог, и выбралась из тёмного каземата — на улицу, освещённую теплыми лучами солнца.

— Свет… Он мне больше не вредит, — она засмеялась странным смехом, похожим на астматический приступ.

Пока ещё она была слишком слаба, и те ничтожные силы, коими она обладала, быстро покидали её. Добравшись до начала лестницы, уходящей далеко-далеко вниз — к подножию огромной, ступенчатой пирамиды, Обсидиановая Бабочка вытянула свои руки и распласталась на виду у всех. Увидев её, многотысячная толпа, собравшаяся внизу, издала один общий вой: то ли от величайшей радости, то ли от величайшего ужаса. Живая накидка, покрывающая спину новорожденной, зашевелилась, словно от ветра, а затем вдруг напряглась и откинулась, оттопырившись острым вертикальным клином, как треугольный парус у яхты. Затем, этот «парус», поблёскивая от слизи, раздвоился, разойдясь в разные стороны, и превратившись в крылья огромной бабочки. Узрев эти прекрасные крылья, усеянные по краям острейшими обсидиановыми лезвиями, толпа впала в безумный экстаз.

— Тамоанчан, — из последних сил простонала Ицпапалотль, и её крылья беспомощно сникли.

Группа молчаливых служителей, выйдя из тьмы святилища, обступила свою госпожу, и, очень бережно подняв её, унесла обратно, под нескончаемый вой обезумевших зрителей.